Текст книги "Телохранитель"

– Не можешь. В горах услышат и пришлют помощь. Ивонна, подумай о своем положении, подумай хорошенько. Ты одна, а сюда очень скоро прилетят наши вертолеты. Это твой единственный способ выбраться, без нас ты обречена.

– Ну да, а Легион ведь известен своей гуманностью!.. Я сейчас верну тебе оружие, покаюсь, и меня отпустят домой да еще и еды дадут в дорогу, чтобы веселей шагалось! Или… Или ты будешь убеждать меня, что не расскажешь о случившемся своим командирам? – Она хрипло рассмеялась, но винтовка в ее руках даже не дрогнула. – Вот уж не поверю ни в жизнь! И вообще – ты не волнуйся насчет меня, парень. Нас здесь двое, кто жив останется, того и правда. Кроме того, я умею выживать, лучше, чем можешь себе представить. Так ты что, на мои вопросы отвечать не будешь?

– Мой позывной Танго. И всех остальных я знаю только по позывным. – Михаил, будто потягиваясь, чуть изменил позу, чтобы ловчее прыгнуть. С одной-то здоровой ногой… Шансов на успех было немного, но и другого выхода из сложившейся ситуации он попросту не видел. – О тех, кто планировал операцию, я вообще не могу ничего знать, сама могла бы догадаться.

– Вашего старшего ты знаешь. Я же слышала ваш разговор: так говорят те, кто неплохо знаком.

Она снова поежилась, не в силах сопротивляться ознобу. Да и стоять голой перед незнакомым мужиком Ивонне, кажется, уже надоело. Михаил помалкивал, методично напрягая мышцы здоровой ноги, чтобы она не затекла. Прыгать уже? Или подождать, пока она потянется за курткой? Должна ведь потянуться, холодрыга такая, жуть!

– Что молчишь, Легион? – подначила его девушка.

– Я не из Легиона, – нехотя признался Танго. – Да и ты, я думаю, не из Синдиката.

– Серьезно? – Ивонна сделала шаг назад, нащупав ногой куртку. – И кто же я такая, проницательный парень?

– Авантюристка, – предположил Михаил, полагая, что нечто в этом роде должно ей польстить. – Послушай, ну мы ведь можем просто разойтись миром. Возьми оружие и одежду, консервы и аптечку. Если уйдешь тихо, то мои товарищи не кинутся обратно, да и искать тебя никто не станет, будут они гоняться по всей стране за одинокой бунтаркой! Ну сама подумай: мне будет проще соврать, что ты сбежала, пока я дремал, чем выставить себя на посмешище.

– Врешь! – Перехватив винтовку одной рукой, Ивонна подняла куртку и попыталась, не глядя, нащупать рукав, чтобы накинуть ее на плечо. – Не важно, спал ты или просто замешкался. Ты в любом случае будешь дураком выглядеть, а вы этого ох как не любите, крутые мальчики с оружием! А старший твой вообще…

Она подбросила куртку и на миг повернула голову, чтобы половчее всунуть руку. Ствол винтовки качнулся, и Михаил прыгнул. Только бы не подвела боль в раненой ноге! Но укол еще действовал. Он не надеялся добраться до Ивонны одним рывком, главное было – уйти с линии огня и оказаться возле ее ног, ведь винтовка не пистолет и среагировать сразу она не успеет. Он покатился по земле, в любой момент ожидая выстрела, но услышал только, как она взвизгнула от досады и неожиданности. Спиной налетев на ее ноги, Михаил тут же обхватил их и с разворота ударил Ивонну кулаком в живот, чтобы легче было повалить. Она уже бросила куртку и снова держала оружие в двух руках. Первый выстрел раздался, когда женщина упала, второй, совсем уж бессмысленный, когда он наконец дотянулся до оружия.

– Ублюдок! – Она попыталась врезать ему коленом, но Михаил прижал Ивонну к земле и теперь выкручивал из ее рук винтовку. – Пусти! Мне больно!

– А Франсуа сказал, что тебе это нравится! – Локтем боец надавил ей на шею, и женщина перестала сопротивляться. Теперь Ивонну нужно было чем-то скрутить. – Вот и все, милая. Не сопротивляйся и останешься живой и здоровой. Улетишь вместе с нами, сука, и узнаешь наконец кто планировал операцию и чего хотел! Они сами тебе расскажут, а ты все-все расскажешь им!

Рейд оказался полностью провален, и вину за это Михаил в полной мере разделял с майором Хадсоном. Черного Франсуа упустил именно Вихров, он же чуть было не проворонил и его девку, а прямо сейчас, услышав выстрелы, группа скорее всего возвращалась к ним, невольно ставя крест на успехе операции, который и без того казался маловероятным. Вдобавок Михаила уже вызывали. Скрипнув зубами от злости, он вставил в ухо выпавший наушник. Что ему доложить? Что он лежит на голой девке и не знает, чем бы ее связать?

– Танго! – зарычал в рации Браво. – Танго, что случилось? Прием!

– Говорит Танго. Непредвиденная ситуация. Но уже все под контролем.

– Отставить контроль! Мы возвращаемся, будем через час.

– Виски нужна помощь, мы вдвоем его не вытащим! – ворвался в разговор, кажется, Фокстрот. Там шел бой, далекие отголоски которого теперь, когда Ивонна была обезврежена, Михаил слышал и без рации. – Браво, нам нужна помощь!

– Проклятье! Танго, ждать! Я пошлю кого-нибудь!

Ивонна, которая, кажется, немало поняла, оскалилась прямо легионовцу в лицо.

– Плохи ваши дела, да, сладенький?

– Если ты только попытаешься сбежать, я тебя пристрелю. – Боль в ноге вернулась – все же он всерьез растревожил рану. К горлу подступила тошнота, голова закружилась. – Или все же просто подстрелю. И правда, зачем тебя убивать? Доставим на базу с простреленными ногами, ничего с тобой не случится… зато бегать не сможешь.

– Тварь!

Стараясь не морщиться от боли, он подался назад. Надо было снять с себя ремень и связать ей руки. И тогда она вдруг, не пытаясь вскочить, обеими руками вцепилась ему в лицо, словно дикая кошка. Михаил вскрикнул от боли и неожиданности, оторвал от себя холодные когтистые лапы и тут же почувствовал, как по щекам потекла кровь. Ивонна – ну, чертовка! – ухитрилась даже до левого глаза дотянуться и поцарапать веко! В ушах заколотился тяжелый, частый пульс. Михаил ударил ее в челюсть, коротко и сильно, чтобы оглушить. Только бы не потерять сознание – этой мерзавке хватит и десяти секунд, чтобы дотянуться до винтовки и все закончить. Он немного отполз, пристроил ствол на колено, направив его прямо в живот Ивонне. К черту ноги! Стрелять так стрелять. Только бы не повторить ее ошибки. Михаил уже расстегивал ремень, когда женщина опять подняла руки и медленно, будто наслаждаясь, провела ногтями по груди и животу, оставив длинные красные полосы.

– Истерика? – хрипло спросил он и попытался ухмыльнуться. – Не пройдет.

Ивонна не ответила. Она нащупала какой-то камень, но вместо того, чтобы бросить в него, с силой ударила себя в нос.

– Ты что творишь?! – не удержался он, путаясь в ремне. – Тебе же хуже!

Кобура! Когда он дотронулся до нее, стараясь вытащить упрямый ремень, то сразу понял, что она пуста. Когда Ивонна успела до нее дотянуться?! Наверное, пока он говорил с Хадсоном. Он схватился за винтовку, поднял ее, готовый выстрелить, но Ивонна и не думала нападать. Улыбаясь окровавленным ртом, она тем же камнем с силой ударила себя промеж ног, а потом еще и еще.

– Прекрати! – Михаил начал понимать, что сумасшедшая баба затеяла что-то, очень опасное для него. Боль мешала сосредоточиться. – Прекрати, или прострелю руку!

И вот тогда она откуда-то из-под спины выхватила пистолет. Палец Михаила сам собой надавил на спусковой крючок. Пуля вошла Ивонне прямо в сердце, будто он специально туда целился, и рука с пистолетом безвольно упала. Она содрогнулась всем телом, из разбитого носа вздулись кровяные пузыри, и бунтарка рухнула навзничь. Михаил откинул голову назад и уставился на крупные звезды. Это был худший рейд во всей его жизни.

* * *

Через час пришли первые двое: Индия почти тащил на себе подстреленного Джульетт. К тому времени Михаил уже сделал себе еще один обезболивающий укол и теперь пытался сообразить, как объяснить произошедшее.

– Это не ее дочь погибла в палатке! – первым делом сказал он друзьям. – Да и сама Ивонна шла с Франсуа добровольно.

– С чего ты взял? – Индия мрачно осматривал труп женщины.

– Она сама сказала. Забрала у меня винтовку, а потом пистолет.

– И сама себя исцарапала?

– Да! Я ее не трогал! Ну, почти… Послушай, любая экспертиза все подтвердит!

– Лучше молчи. – Индия занялся ранами стонущего Джульетт. – Вернемся, там разберутся. А мне сейчас не до того.

Остальные подтянулись ближе к рассвету, когда вертолеты уже вышли на связь. Виски принесли уже мертвым, еще двое оказались серьезно ранены. Когда майор Хадсон увидел тело Ивонны, то лишь одарил Михаила тяжелым взглядом и смачно харкнул в костер. С Танго никто не хотел разговаривать, уставшие бойцы отводили в сторону глаза, и он понял: лучше молчать. Когда пришли вертушки, тело Ивонны упаковали в такой же черный мешок, как и убитых легионовцев.

Они немного опаздывали: армейские дроны уже успели появиться над ущельем, когда вертолеты поднялись. Двух тут же уничтожили, остальные разлетелись, прячась за скалами. Михаил почти не помнил обратной дороги, потому что не уснул даже, а впал в какое-то тяжелое забытье. «Все кончено!» – говорил внутренний голос, и от этого почему-то было даже спокойнее. Кончено так кончено. Сам виноват – сам и ответит за свою промашку.

Потом был госпиталь и допросы, бесконечные допросы. В самом ли деле убитую женщину звали Ивонной, и была ли она гражданкой Великобритании, Михаил так и не узнал. Его хотели поймать на лжи. Он упрямо твердил свое и чувствовал, что ему так же упрямо не хотят верить. Допросы вели настоящие легионовцы, для которых честь была превыше всего. Что видели они? Что оставленная наедине с бойцом безутешная мать была найдена мертвой, голой, избитой и исцарапанной. Михаил не сомневался, что эксперты сделали свое дело, и об изнасиловании речи не идет. Но чем лучше неудачная попытка изнасилования и убийство, призванное эту попытку скрыть? А ведь именно так все и выглядело. Пистолет его был в ее руке, но разве не могла она завладеть им во время борьбы с опьяненным похотью легионовцем? Да и Михаил, испугавшись содеянного, вполне мог вложить оружие в ее ладонь…

«Мистер Вихров, у вас есть друзья среди ваших коллег? Вы – одиночка по жизни или стали таковым, когда поступили на службу? Вам не кажется это странным? И вот вы, в ситуации сильнейшего стресса, оказываетесь один на один с почти обнаженной женщиной. Что вы почувствовали, мистер Вихров? Она показалась вам красивой? Привлекательной? Вы испытали к ней влечение?» – и еще много, очень много вопросов подобного рода. Это походило на дрянной телесериал, только вместо лощеных прокуроров и адвокатов выступали свои же, известные в Легионе офицеры, собаку съевшие на подобных допросах. Они или не верили ему совсем, или, в лучшем случае, верили только жалким крохам. А еще он им просто не нравился, это было заметно. Хороший парень, по их мнению, просто не должен был попадать в такую ситуацию. Уж лучше бы погиб – к мертвым вопросов нет. И, что хуже всего, чем больше Вихров повторял свою историю с убийством Ивонны, тем менее правдоподобной она казалась ему самому.

Через неделю к нему в палату позволили заглянуть майору Хадсону. Выглядел командир скверно: осунувшийся, похудевший и как будто даже постаревший.

– Простите, – только и сказал Михаил. – Так вышло.

– Это я должен у вас всех прощения просить, и у живых, и у мертвых. – Хадсон оглядел палату, не нашел ничего, на чем остановить взгляд, и принялся зачем-то теребить кончик одеяла, которым был укрыт его подопечный. – Меня, конечно, после случившегося отстранили. В лучшем случае в какой-нибудь лагерь упекут, буду новичков учить шнурки завязывать да сопли вытирать так, чтоб рукав не запачкать… Ну, да что тебе до того…

– Я к вам без претензий…

– Да будет!.. Ладно, проехали… Ты вот что, Майк… меня просили передать тебе. Послужной список у тебя хороший, и характеризуют тебя отлично все, кто с тобой воевал. И я в том числе. Я не верю в твою вину и прямо им об этом сказал. Но дело дошло до Тейлора, как-то уж так получилось…

– До Тейлора?! – Михаил не смог сдержать разочарованного стона. – Представляю, что ему там наплели!

– Ну да, что наплели – это ты очень метко слово-то подобрал! Генерал, он, видишь ли, очень… трепетно относится к подобным вещам. По сути, он и в Легионе не видит особого смысла, если мы будем хоть чем-то похожи на наших главных врагов – Синдикат, то есть. Одним словом… В общем, ты отчислен. Но и никакого трибунала не будет, – спешно добавил майор, видя, как взгляд Вихрова стекленеет, теряет фокус. – Так что, считай, парень, ты легко отделался. Я сам писал объяснительную на имя Тейлора, где постарался ему растолковать, как все вышло. Сказал, что моя вина, от начала до конца, но он… короче, все вышло как вышло.

Михаил уронил голову на подушку и уставился в белый потолок. Ему показалось, что он снова увидел проклятое афганское небо, которое наблюдал в ту самую роковую ночь.

– У тебя никого не осталось, верно я помню? – откашлявшись, спросил Хадсон.

– Верно, – слабым голосом пробормотал солдат. – Мать, отец и сестренка погибли на египетском курорте во время теракта. Там явно не обошлось без Эдварда и его Синдиката, тогда же я и уволился, отправился вас искать… Как же мне теперь жить, сэр?

– День за днем, как говорилось в одном старом фильме. – Майор оставил наконец одеяло в покое и судорожным движением одернул китель. – Я потянул напоследок за кое-какие рычаги. Мы сделаем тебе документы на гражданина США Майкла Дилана. Имя тебе привычное в общем и целом, ну а фамилия будет именно такая, потому что… В общем, потому, что так надо. Тебе так же ссудят некоторую сумму, на первое время должно хватить. Так что долечивайся, и… Добро пожаловать в новую жизнь. Я, кстати, советую тебе Нью-Йорк. Там ты со своим акцентом не будешь так заметен, как где-нибудь… в Колорадо или Алабаме. Ну, и не так там жарко, как в Лос-Анджелесе… Ты же вроде должен любить, когда попрохладнее?

– Тогда уж Аляска предпочтительнее, – грустно улыбнулся солдат. – Тем более Аляска – почти Россия.

– Отставить Аляску. Нью-Йорк! – Майор бросил на Михаила последний взгляд из-под кустистых бровей и направился к дверям. – Сохраняй надежду, Майк. Привыкай к новому имени и не влипай в новые передряги.

Когда Браво покинул палату, Майкл Дилан судорожным движением взъерошил волосы. Ему показалось или Хадсон действительно намекнул, что он еще может понадобиться им в Легионе? Похоже на то. Но ведь и не обещал ничего. И зачем тогда вообще жить, если нельзя не только служить Легиону, но даже приближаться к ним? Разгневанный Тейлор наверняка занес его в черный список.

Но ведь Хадсон вроде бы намекнул…

* * *

Две недели спустя новоиспеченного гражданина Штатов Майкла Дилана благополучно выставили из госпиталя, а затем и с территории базы. На прощание хмурый сержант вручил ему большой конверт, в котором оказались все необходимые документы, оформленные на его новое имя, включая свидетельство о рождении в штате Юта.

«Мормоны?» – хмуро разглядывая карточку, подумал солдат.

Мать Майкла Дилана происходила из Белоруссии, что, видимо, должно было хоть как-то объяснить его акцент, если кто-либо уж слишком заинтересуется его личностью.

– Как время-то летит! – проворчал бывший Михаил, заметив, что Майкл старше его на три года. – Вот мне уже и за тридцатку!..

В конверте также обнаружилась кредитная карта с неизвестной пока суммой на счете, три сотни долларов мелкими купюрами (десятки и двадцатки), а также мобильный телефон со вставленной симкой. Последний факт особенно порадовал солдата: как будто еще один намек на то, что майор Хадсон однажды может снова попросить Майкла вернуться. Иного смысла жизни одинокий и бездетный снайпер все равно не видел. Только Легиону он верил, только они, по мнению Майкла, играли честно в этом насквозь продажном мире.

Увы, но ни номера Хадсона, ни иных в памяти телефона не было – майор только намекал на возможную новую встречу, но не хотел, чтобы бывший сослуживец сам его тревожил. Ах, с каким бы удовольствием уволенный легионовец отправился помогать бывшему командиру учить новобранцев завязывать шнурки!.. Черт возьми, да он бы с удовольствием сам им эти шнурки завязывал, лишь бы остаться в системе… да хотя бы знать, что однажды он действительно может снова понадобиться тем, кто пытается спасти человечество от власти корпораций и наркодельцов.

Уже на подходе к шоссе Майкл оглянулся. С огромного плаката ему и всем проезжающим мимо улыбался Тейлор: идеально честный, справедливый генерал. Абсолютно все, с кем лидер и создатель Легиона сталкивался за время службы, в один голос твердили, что он именно такой был и есть. Чуть ли не последний из племени настоящих героев, у которых можно учиться жить так, чтобы потом не было стыдно.

– Прости меня, мой генерал! – дрожащим от волнения голосом произнес Майкл Дилан. – Я тебя подвел…

Глава первая
На дне

Год спустя Майкл Дилан немногое знал о городе, который почему-то называли Большим Яблоком. Он и сходства на карте особого не видел и не понимал, что за радость такая – жить в яблоке. Разве что чувствовать себя червем? Что ж, он чувствовал. Только вот никакой радости это ему не доставляло. Большое Яблоко было не просто чужим, оно было гнилым, и для осознания сего факта не нужно было знать каждую его авеню, достаточно было его хотя бы попробовать.

Южный Бронкс. Какое впечатление произвел он на Майкла, когда бывший легионовец оказался там впервые год назад? Самое отвратное: грязно, убого, по улицам смело расхаживают только бандиты, и то лишь днем. Поначалу, едва подошва его ботинка коснулась здешнего асфальта, Майкл решил, что вне зависимости от результатов переговоров с работодателем ни за какие коврижки здесь не останется. Но, по счастью, кафе, в котором ему предстояло работать вышибалой, находилось в сравнительно приличном месте, возле перекрестка, где часто проезжали полицейские машины. Других предложений на ту же сумму он в Интернете так и не нашел и потому решил все же немного задержаться, чтобы приобрести хоть какой-то опыт работы на гражданке. «Потом, – думал он, – может быть, переберусь на Манхэттен, там вроде пока все в порядке. Только жилье уж очень дорогое, надо покупать машину, а денег в обрез…» Тем более что хозяин, губастый пуэрториканец Эрнесто, тут же предложил и жилье по сходной цене: прямо над кафешкой, в грязноватой комнате, с умывальником и унитазом в крошечной уборной.

– Душ можешь принимать у нас на мойке, после закрытия. У меня все официантки и посудомойки там моются, по очереди, конечно: сначала, понятно, девочки.

– А как же санинспекция? – спросил Майкл и тут же пожалел о своем вопросе, когда Эрнесто нахмурил брови. – Я хочу сказать: лишь бы не попадаться.

– Не парься об этом, – поморщившись, махнул рукой пуэрториканец. – Вот еще лет шесть назад тут хоть какой-то порядок образовался… Но все, как обычно, полетело к чертям. А раньше мне и вышибала-то был не нужен! Я даже спиртным не торговал тут – от слова «совсем». Гамбургеры, картошка фри, яичница, пицца, подростки тут вечно ошивались да мамаши с ребятней… Мороженого летом постоянно не хватало, я даже грешным делом думал, мои тягают своим чадам, но они клялись-божились, что стаивало… – Эрнесто был личностью эмоциональной и мгновенно загрустил, да так, что Майклу на миг показалось, что он вот-вот пустит скупую ностальгическую слезу. – В общем, тогда в городе был порядок. Ну, может, не шесть лет назад, а восемь… Концы с концами сводил кое-как, но по крайней мере семья жила со мной.

– У тебя жена, детишки? – Майкл несколько неуклюже попытался поддержать разговор. – Все живы-здоровы, я надеюсь?

– Да, спаси их Дева Мария! – Эрнесто перекрестился и тут же вытащил смартфон, чтобы показать фотографии. – Вот это моя Глория, а вот наши девочки… Я по ним очень скучаю, Майк! Можно я буду называть тебя Майк?

– Все так и зовут, – пожал плечами Дилан.

– Значит, договорились. Ну так вот в итоге пришлось отправить их к бабушкам и дедушкам, на мою историческую родину. Тут, видишь ли, стало слишком опасно после отмены законов «нулевой толерантности». Не сразу, конечно, но из года в год становится только хуже… А переезжать дорого! Да и нет в Нью-Йорке теперь безопасных мест. Даже на Пятой авеню нет-нет да и стреляют! Но арендная плата только растет. Что же такое происходит с этой страной, Майк, ты можешь мне ответить?

– Не со страной. Со всем миром. – Тут уж настала очередь загрустить самому Майклу. – Боюсь, безопасных мест действительно все меньше. Но ведь есть и те, кто пытается это изменить, прямо здесь, в Америке!

– Ты это сейчас про Легион? – Эрнесто быстро оглянулся на компанию своих приятелей, тихо выпивавших в углу кафе. В меню Майкл, кстати сказать, спиртного не заметил. Похоже, что лицензию на продажу Эрнесто так и не приобрел. – Гхм… Как бы выразиться… Майк, не скрою, ты мне сразу понравился, и вообще нормальный ты парень, хороший, это видно! Но давай я скажу тебе все начистоту. В первого парня, которого я нанял, всадили три пули. Это был Джордж, черный такой, как уголь, здоровяк, и он даже умудрился выжить. А знаешь почему? Его не добивали. Просто укурки расстреляли его и ушли. Даже убежали! Тогда они еще убегали… Джорджа выходили, но сюда он больше не вернулся, решив, что дважды ему так не повезет. Второй парень продержался дольше. Его звали Стив, и он был белым-белым, как вот ты. Я сначала еще подумал: ну как белый парень сможет охранять мой бизнес в нашем квартале? А потом понял, что это, наоборот, лучше некуда! Он ведь тут чужой всем и потому всегда был начеку, со стволом не расставался. И все это знали! Да, была вначале парочка инцидентов, но Стив ясно дал понять: он предупредительных выстрелов не делает! Отправил одного в госпиталь, так остальные лоботрясы какое-то время обходили мое кафе стороной. Никто ведь на самом деле не искал неприятностей, каждая скотина хотела всего лишь отхватить бабла себе на наркотики. Вот они и пошли туда, где сделать это было проще всего. Но тогда еще было куда идти! Вокруг меня закрылись шесть заведений. Даже итальянский ресторанчик напротив. И в прежние времена, честно скажу, я был бы очень рад. Главные мои конкуренты! Там давно всем заправляли черные, но крышевала их настоящая мафия, хозяин сам в Маленькую Италию деньги отвозил, и все об этом знали. А мафия – она бессмертна, Майк. Конечно, сами они бы сюда не приехали разбираться, поручили бы дело местным, но разве мне от этого легче? Так вот, когда на них в очередной раз напали китайцы, стали трясти деньги, хозяин уперся и сказал, что всех их знает, и мафия достанет каждого. А они в ответ пристрелили его беременную жену и ушли. Не убежали, Майк. Ушли! И мы все были уверены, что китайцам – а эта банда в паре кварталов к северу обосновалась, там их орава целая, – что этим китайцам теперь конец! Ну, или хотя бы их главарям. Но вышло иначе: эти «лисы», как они себя называют, устроили в квартале настоящую бойню! У них там оказались даже гранатометы, и они не постеснялись, пустили их в ход! Мафия решила не лезть на рожон и напустила на них полицию. А ты же понимаешь, надеюсь, что полиция в наши дни приезжает или когда трупы уже остыли, или если кто-то хорошо попросит… и подмажет. Ну так вот мафия попросила, а «лисы» взяли и полицейских тоже обстреляли! Можешь себе представить? И без жертв не обошлось, мы это точно знаем. Тут все видели, как вот на этом перекрестке один молодой офицер истек кровью, потому что «скорая помощь» теперь не очень-то скорая и тоже старается приезжать, когда лечить уже некого. Врачи, понимаешь ли, тоже жить хотят.

– Да не может быть, чтобы им сошла с рук такая наглость! – воскликнул Майкл.

– «Лисам»-то? Ха! Многие не верят. – Эрнесто хитро подмигнул новоиспеченному вышибале, словно речь шла о чем-то веселом. Он был весьма странной личностью, этот пронырливый пуэрториканец. – Только эти «многие» здесь не живут и ничего не знают. Ну да, в прежние времена полиция авиацию бы вызвала, танки и в момент разбомбила бы тут все вместе с мирными жителями, лишь бы отомстить. Но теперь с ними кое-кто поговорил. И не только поговорил, а еще и расписался. Там, к северу, появилась большая надпись на букву «С».

– Синдикат?! – Майкл не сомневался в преступной сущности врагов Легиона, но чтобы крышевать каких-то уличных отморозков с гранатометами?.. Дело ведь происходит в Америке, а не в Афганистане, Кувейте или Ираке. Разве Эдварду хватило бы наглости… – Это мог написать кто угодно.

– Да? А почему же тогда китайцев никто не тронул? О, да СМИ в тот же день сообщили, что виновные найдены, посажены на сотни лет и все такое прочее! Фотографии показали, имена назвали, все, как полагается. И полиция отчиталась. Только люди на улицах знают, что все это ерунда. За все ответили какие-то левые парни, которых специально для этого привезли из-за границы. Некоторые говорят, что они даже не китайцы, а какие-то совсем уж ребята со стороны, которым дали немного денег, чтобы их нищие семьи смогли выжить в их вонючих странах. – Эрнесто невольно скривился. – «Лисы» после этого совсем осатанели, и все их теперь боятся как огня. Мафии, как говорят, во всем Бронксе не сыщешь, а ресторан их китайцы прибрали к рукам.

Майкл посмотрел через перекресток. Там все ярко сияло неоном, непонятные иероглифы о чем-то громко сообщали.

– Теперь там, считай, их опорный пункт, – пояснил Эрнесто. – Я им плачу, как и все вокруг. Китайцев не опасайся, они к нам не ходят. И не конкуренты мне, потому что чужаков к себе не пускают. Только дорогу им не переходи, понял? Если какой-нибудь сморчок из ихних пихнет тебя плечом, извинись и поскорей уйди, вот и все.

– Зачем же тебе вышибала, если уже и так все схвачено-проплачено?

– Ну… – Эрнесто снова мгновенно помрачнел. – Не то, чтобы все. Эти сволочи только берут деньги, но не охраняют. Так что всякая укуренная гопота периодически все равно нет-нет да заходит. Жалко, публика у меня теперь уже не та, что прежде, но кое-как я могу заработать пару долларов, чтобы отправить семье. Продать-то мое кафе уже невозможно. Кто его теперь купит? Захотят – просто заберут мою «Улыбку Эрнесто». Понял теперь?

– Еще не все. – Майкл наблюдал, как из дверей помянутого пуэрториканцем ресторана вышли несколько угрюмого вида раскосых парней в ярких цветастых куртках. – Ты не рассказал, что же в итоге случилось со вторым вышибалой… Стив его, кажется, звали?

– Ты вот что, не пялься так в сторону «лисов», – мрачно приказал Эрнесто. – Никогда. Мы называем их точку «Лисья нора», так что если услышишь, что в «Лисьей норе» перестрелка или еще что-то, не крути головой из любопытства, а сразу закрывай двери на все замки! Клиентов, если что, официантки выведут через кухню. Там всякое бывает, Майк, помни, они ж отморозки, которым притом все сходит с рук! А Стив… Ну а что Стив? Убит. Я же специально подчеркнул: Джордж выжил, потому что его не до-би-ва-ли. Наркоши – они такие, постреляли и разбежались, а Стива вообще боялись, уж больно он был скорый на расправу, не церемонился с ними, значит. Но «лисы» – это тебе не наркоши. Совсем другое дело. Вот они зашли как-то раз, не знаю, что на них нашло, но не суть. Ну и опрокинули, в общем, пару столиков да какую-то девку обидели. Это бывает, Майк. И не вздумай связаться с «лисами»! Потому что Стив тогда не сдержался и решил поиграть в крутого шерифа. Мол, тут мой город, проваливайте подобру-поздорову. Наставил на них, значится, пушку, а они на него – свои, всякие слова ему обидные кричали, а он стоял, как Клинт Иствуд в старом фильме, весь такой красивый, мужественный и непо… не-по-ко-ле-би-мый. И китайцы ушли, представляешь? Как будто струсили или просто решили не связываться… А потом Стив вышел покурить. Он всегда выходил на угол и торчал там с сигариллой – ну опять же как шериф осматривал свои владения. Ну вот там они его и подстрелили, издали, без лишних рисков. А потом спокойно подошли и, уже просто для успокоения нервов, всадили в него по обойме. Ты представляешь, что от него осталось?! И вот закончили они с ним и, значится, так же спокойно уходят, а труп остался лежать. Я после того случая три ночи не спал, все думал, куда бежать, если они за мной явятся. Но нет, они, слава богу, с ним разобрались да и успокоились. Я, конечно, позвонил в полицию, чтобы труп Стива забрали, но сразу сказал, что ничего не видел. Других свидетелей тоже не нашлось, да копы и искать не стали, им главное было – поскорее убраться подальше. Виновников-то они и так знали, но ничего с ними поделать не могли. Теперь ты все понял?

Майкл вздохнул. После сбивчивых историй, которые ему поведал словоохотливый пуэрториканец, у него отпало последнее желание работать в этой закусочной. Но Синдикат в Нью-Йорке… Что, если эта информация заинтересует Хадсона? Или даже самого Тейлора… Ведь это форменное безобразие!.. Впрочем, про Нью-Йорк ему и прежде доводилось слышать немало. Может быть, неспроста Хадсон настаивал, чтобы Майкл поехал именно сюда? После отмены ряда законов город сильно преобразился, это подчеркивал не только Эрнесто, но и многие другие люди, с которыми русскому довелось здесь столкнуться. А ведь Легион, насколько Майкл мог вспомнить, даже поддерживал отмену запрета на ношение огнестрельного оружия. Тогда преступность снова возросла, люди хотели иметь возможность защищаться, но что-то пошло не так. И Синдикат, похоже, имел самое прямое отношение к этим ужасным метаморфозам.

– У меня нет ствола, – признался Майкл. – Что у тебя имеется? Может быть, после Стива осталось что-то приличное?

– После Стива остался изрешеченный кусок мяса, идиот! – Эрнесто вскипел мгновенно, его настроение было похоже на морскую погоду – такое же переменчивое, такое же непредсказуемое. – Тебе не нужен ствол, Майк. Вон, в углу бита стоит – это твое оружие. Чтоб пьяных да наркоманов гонять сгодится вполне, а больше я от тебя и не прошу.

– Но у пьяниц с наркоманами тоже может оказаться ствол! Что мне с ними делать тогда, битой в них швырять?!

– А ты бей первым и сразу со всей дури, чтоб не просто вырубить, а убить! Что ты так на меня смотришь удивленно? Не хочешь убивать? Боишься, что тебя упекут за решетку? Но кого ты боишься? Полицию? Да всем тут давно плевать на полицию, полиция – пустое место. Приедут, заберут труп и уедут, решив, что это «лисы» порезвились. Ну-ну, Майк, не смотри на меня таким обвиняющим взглядом! Я ведь с самого начала не обещал тебе, что тут будет легко! В конце концов, я тебя не знаю, а деньги платить собираюсь весьма приличные для такого вот незнакомца, да еще жилье предоставляю, душ опять же. Ну и, кстати, о наркоманах… А то ты опять ничего не поймешь… – Эрнесто, успокоившись, положил руку на плечо Майкла. – У меня тут обосновались двое парней, они торгуют. Они и их девки – мои лучшие клиенты, понял? Так что если ты вдруг очень правильный, чтобы с ними ужиться, то лучше сразу уходи, пока мне весь бизнес не порушил. И не смотри на меня так, повторяю. Мне надо как-то обеспечивать себя и свою семью!..