Текст книги "Караван"

Караван
Тропой нехоженой росы
Игорь Стенин

Ребятам, прошедшим сквозь пекло афганской войны, павшим и живым, посвящается…

© Игорь Стенин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая

Высота – несколько тысяч метров над уровнем моря.

Безжизненная скалистая местность.

Чужбина.

Он лежал на краю пропасти, лицом в небо, головой в бездну, ногами в горы, отброшенный взрывной волной из эпицентра боя, ни жив, ни мёртв, бездыханной окалиной войны ожидая её исхода.

Высоко и чисто было небо. Яркое солнце парило в нём. Глаза видели свет.

Детство. Глухой поздний вечер. Призрак радуги в огнях встречных уличных фонарей…

Едино было настоящее и прошлое.

И прорываясь сквозь зной, пыль и тьму рокового дня, отражением бесчисленного множества фонарей воссияла радуга – семь цветов вечного небесного начала открылись перед ним. Весы заколебались. Чаши пришли в движение. Жизнь вступила в противоборство со смертью.

Отчаянно перебирая ногами и руками, сдирая кожу ладоней о камни, извиваясь и скользя всем телом, он пополз прочь от пропасти.

Шёл 1985-й год. Жарким июньским днём накануне грядущего 20-летия гвардии рядовой Ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан Олег Свешников переживал своё второе рождение.

Сборы были недолги. Ввиду исключительной важности задания комбат провожал их лично. Разведгруппа из четырёх человек. Лучшие из лучших в соединении. На счету – не один выслеженный и уничтоженный караван. Сутками ранее границу перешёл очередной – согласно агентурным данным – груженный до отказа оружием, медикаментами, наркотиками и невесть чем ещё. Богаты закрома пакистанских покровителей контрреволюции, пока жива и ядовита гидра, не порастает быльём старинная караванная тропа.

Стоя перед вертолётом, комбат внимательно оглядывал каждого. Четверо бойцов, готовых к прыжку во вражье логово. Маршрут, как всегда, прежний, испытанный – длиною в человеческую жизнь.

Обветренное, обожжённое взрывом фугаса, обычно суровое лицо его, раскрепощено, по-отечески мягко и выразительно.

– Не попасться, выжить, вернуться…, – шепчет он, обнимая своих сыновей.

Предрассветная мгла рассеивается. Натужно вращаются лопасти винтокрылой машины. Четверо занимают места внутри. Пятым – незримой тенью рядом – отец. Комбат.

Летели над самой землёй. Несмотря на ранний час, воздух был уже достаточно горяч и разрежен. Лопасти рубили его на пределе возможного, изо всех сил. И подъёмная сила, держа стальную махину на весу, брала верх над земным притяжением.

Горы, горы, горы… Южный полюс Афганистана. Выжженная солнцем голая пустыня. Царство каменного безмолвия. Кругом ни души.

Обнаружив удобную для посадки точку, вертолёт совершил облёт прилегающей территории, прощупал её своей тенью, сотряс эхом пулемётных очередей, дважды сымитировал приземление и, наконец, убедившись в относительной безопасности, завис в воздухе.

Спрыгнув на ровную размером с пятачок площадку, разведчики сели на корточки. Песок на зубах, гром в ушах, стена пыли перед глазами – волнующий момент встречи с землёй и одновременно немое прощание с пилотами. Буран, рождённый неистовством вращающихся лопастей, поднимаясь, взмыл в небо. Волна воздуха от разогретой до адского жара каменной духовки, смыкая брешь, устремилась вслед за ним. Всё – одни на белом свете. Отныне никто не поможет и не спасёт. Началась автономная жизнь и работа.

Их первым укрытием стала пустая пещера, попавшаяся на непродолжительном пути вниз. Глухая и тёмная, с нависшим над входом массивным карнизом, неприступная снаружи, она походила на сооружённый самой природой ДОТ. Однако обольщаться, несмотря на, казалось бы, вечную гарантию безопасности, было небезопасно. Здесь, в душманском тылу, каждое подобное место, маня всех окрест, грозило стать фатальной западнёй в любую минуту. И потому после кратковременной передышки, переодетыми в национальную одежду местных воинственных пуштунов, крадущимися цепочкой – след в след – призраками, разведчики продолжили движение. Бесценной ношей за плечами одного из них находилось средство общения с внешним миром – советская портативная радиостанция.

Спуск, подъём, участок ровной дороги. Выбор пути один – максимум безопасности, минимум – комфорта. Метр за метром укрощённая горная тропа оставалась позади. Опоясывая ближайшую скалу неизвестным будущим, она скрывалась впереди. Монотонное движение вслед за ней – единственная надежда и опора.

Шаг – и вдруг нога ушла в пустоту. Цепочка замерла. Центр тяжести качнулся в сторону.

– Стоять! – остановил цепную реакцию крик.

Тропа посыпалась. Твёрдая опора превратилась в камнепад. Впереди и позади не было будущего.

– Архимед на месте, остальные – вверх! – последовала команда.

Пуштун с ранцем за спиной, обратившись лицом к стене, слился с ней. Двое его товарищей, страхуя друг друга, ползком по каменной вертикали устремились в небо. Несколько минут подъёма. Наконец, первый, используя ступенями руки, плечи, голову второго, уцепился за край спасительного выступа. Отчаянная борьба, рывок – и вершина, уступая, покорилась.

Первопроходцы горной целины. Одолевшие первую высоту, рассевшись кружком, со скрещенными по-турецки ногами, они праздновали свою удачу. Пуштуны снаружи, «шурави» внутри. Ни потерянный пулемёт, ни канувшая в пропасть пара вещмешков, ни разодранная о камни одежда не могли омрачить общей радости.

Пот лил градом, стучали барабанным боем сердца, ходящие ходуном лёгкие жадно просеивали воздух в поисках вожделенного кислорода. Жизнь вопреки всему продолжалась.

Командир утёр рукавом лицо, ухватился за головной убор и, сняв его, обнажил стриженую ёршиком голову.

Лейтенант Владимир Дёмин. Худощавый, тонкокостный, с выразительным взглядом красивых серых глаз, боевой советский офицер дворянской крови бескомпромиссно свёл счёты с чужой личиной.

Следуя примеру своего командира, вторым избавил голову от отсыревшей тюбетейки сержант Куманёв.

Солнце озарило коренного сибиряка – простого сына русской земли, беспрекословного исполнителя приказов, полного безудержной отваги и мужества прирождённого пехотинца.

Принимая эстафету, сдвинул чалму на затылок начальник радиостанции прапорщик Файзуллаев.

Чуждый мира материальных, семейных и прочих ценностей, с малых лет посвятивший себя армии, денно и нощно живущий исключительно одной лишь страстью – беззаветной службой Отечеству, бритый наголо казанский сирота на пике своего счастья открылся свету.

Ритуальное обнажение голов закончилось. Головной убор четвёртого пуштуна покоился на дне безымянного ущелья. Солдат первого года службы Олег Свешников, призывник из ладожской деревни Кобона, был самым молодым в группе. В меру скромный, щуплый, среднего роста, среди всех он казался белой вороной. Мальчишка. Однако первое впечатление было поверхностным. Все сомнения рассеивал взгляд. Прямой, открытый и решительный, он убеждал – обстрелян.

Командир разлепил потрескавшиеся губы.

– Добро пожаловать в горы! – хрипя, сказал он. – Прочь все стеснения. Чувствуйте себя как дома.

– Самое время пустить корни, командир! – улыбнулся прапорщик.

Лейтенант не ответил. Внимание его приковал модельный полубокс Свешникова.

– Где твоя панама, боец? – обратился старший к младшему.

Олег растерялся. Машинально провёл ладонью по макушке. Перед глазами промелькнули подробности стремительной эвакуации с тропы. Момента расставания с головным убором он не помнил.

– Панама в чистилище «духов», – пришёл ему на помощь сержант. – Там же, где и пулемёт.

– Да, – поддакнул рядовой, виновато пожимая плечами.

Лейтенант сунул руку за пазуху, нащупал пригретую запасную бескозырку и, вытащив её, бросил ему.

– Прикройся, – велел он. – Твоя голова в этих горах – второе солнце.

Довольный преображением солдата, лейтенант успокоился и взглянул на часы.

– Через час выход на связь, – сказал он. – Подъём. Используем время с пользой.

Через минуту все были на ногах. Построившись, привычным походным маршем разведчики продолжили движение.

Хотя солнце стояло ещё высоко, день шёл на убыль. Удушливая жара постепенно сменялась свежестью. На пятом часу пути горы расступились и безнадёжный лунный ландшафт расцвёл буйными красками земной растительной жизни. В то время как сержант Куманёв занимал позицию наблюдателя на самой высокой точке соседнего каменного кряжа, рядовой Свешников прикрывал тылы, двое – лейтенант и прапорщик – остановились перед волшебным оазисом, не в силах произнести ни слова.

– Красота какая! – наконец, нашёлся прапорщик. – Товарищ лейтенант, будь вы писателем, смогли бы описать её пером?

– Все тексты уже написаны, – отозвался лейтенант. – Давным-давно. Тайнописью вечности.

– Вечности?

– Да. Функция писателя увидеть её, почувствовать, открыть, как этот райский сад. Проявить своим огнём.

– Это и есть так называемая классика жанра?

– Она самая.

– И как бы вы начали свою повесть, товарищ лейтенант?

Лейтенант устремил взгляд вдаль. Море горных цветов открылось ему. Торжество мира, добра и любви. Налюбовавшись, он повернул голову к прапорщику.

– Если у тебя есть два хлеба, продай один и купи нарцисс. Ибо нет лучшей пищи для души, чем этот цветок.

– Это вы сказали? – изумился прапорщик.

– Пророк Магомет. Хороший эпиграф?

– Да-а-а…

Вооружённый биноклем зоркий глаз сержанта Куманёва уловил признаки присутствия человека. На расстоянии нескольких километров слева вился в небо одинокий сизый дымок.

Куманёв привлёк внимание Дёмина. Подал сигнал опасности. Бесшумно знаками указал направление и координаты.

Покончив с осмотром природной достопримечательности, лейтенант и прапорщик сняли лишний боезапас, оставили радиостанцию, клацнули затворами автоматов и устремились навстречу дыму.

Они приблизились к нему паралелльными маршрутами с двух противоположных сторон. Особой тревоги не было. Враг ли, мирный дехканин, либо сам хозяин гор, разведя огонь в открытую, лишался шанса управлять событиями.

Глаза напряжены, чувства обострены, все реакции на взводе. Одолевая последний отрезок пути, разведчики заняли доминирующие позиции, скрестили прицелы и взяли всё пространство между собой в мёртвые тиски.

Огонь оказался беспризорным. Чадили брошенные неведомо кем угли. Не получая должного питания извне, они были обречены.

Дождавшись конца представления и удостоверившись в том, что продолжения не будет, разведчики поднялись со своих мест. Обескураженные и разочарованные. Дым самоликвидировался. Иного выбора как, поступившись охотничьим азартом, смириться и удалиться восвояси не было.

Сумерки застали разведчиков на марше. Приближалось время очередного сеанса связи. Остановив группу, лейтенант приказал искать место для безопасного ночлега. Сам, подхватив радиостанцию и отделившись, поспешил уединиться на ближайшей высоте.

Удача улыбнулась прапорщику. После непродолжительных поисков он наткнулся на небольшой водопад. Ниспадая с небольшой высоты, он закрывал вход в настоящий грот. Тайная полость была практически невидима снаружи. Благодаря небольшому воздушному зазору между ней и водой попасть внутрь и выйти можно было беспрепятственно – совершенно сухим.

Убежище было оценено по достоинству. С лёгкой руки прапорщика встреча с ним превратилась в потешный аттракцион. По команде сержант и рядовой ступали за воду, сливались с ней и после непродолжительного отсутствия выходили наружу – парой весёлых, смеющихся и беззаботных молодцов.

Общая радость стихла при появлении лейтенанта. Лицо его было сосредоточенным и хмурым. Солдаты мигом прекратили игру и поспешили принять приличествующий моменту вид.

Лейтенант молча подошёл к водопаду. Снял радиостанцию с плеча, осторожно опустил её на камни, сложил ладони лодочкой, утопил её и полную до краёв поднёс к лицу.

– Бр-р, – умылся вместе с ним прапорщик.

Жмурясь и отряхиваясь, лейтенант повернул голову в его сторону.

– Файзуллаев!

– Я!

– Ужин через десять минут.

– Есть!

Прапорщик не подвёл. Ровно через 10 минут четыре банки солдатской каши, котелок горячего чая, сахар, сухари и улыбка до ушей были поданы к походному столу.

Лейтенант встретился взглядом с кудесником.

– Напомни нам, прапорщик, за что ты заслужил своё прозвище?

– Меняю настроение, командир, – весело откликнулся прапорщик. – Личной опорой – на земле, в небесах и на море.

– Точно. Молодец. Так держать и впредь.

– Есть!

Группа разделилась. Вызвавшийся добровольцем, Свешников отправился нести вахту дозорного. Трое сели ужинать.

– Какие новости, товарищ лейтенант? – спросил прапорщик, подавая порцию командиру.

– Привет от штаба.

– Спасибо. А что насчёт нашего каравана?

– Идёт следом. Цел и невредим.

– Близко?

– Километрах в пятидесяти от нас.

– Фью! – присвистнул прапорщик. – Выходит, нас рано высадили?

Лейтенант промолчал.

– Надеюсь, сегодня ночью он нас догонит, – после паузы высказал своё предположение прапорщик.

– Надеюсь, – отозвался лейтенант.

– Лошади дрессированные, – подхватил Куманёв. – Пятьдесят километров по козьим тропам для них пустяк.

– Жаль лошадей, – сказал лейтенант.

– Не надо их жалеть, – безапелляционным тоном заявил прапорщик. – Они животные. За корм служат и вашим, и нашим.

– Ты неправ, прапорщик, – возразил лейтенант. – Лошадь – благородное животное. Божья тварь, как говорили наши предки.

– Божья? – переспросил прапорщик. – Это в каком смысле?

– В натуральном. Бог ценит и любит её.

– Вот как! Значит, по-вашему есть Бог на свете?

Лейтенант задумался.

– Ответьте, товарищ лейтенант, – призвал прапорщик. – Неужели вы верите в это? Скажите, только откровенно, без околичностей, в духе нового мышления и перемен.

– Бог есть, – открылся лейтенант. – Для меня он – Правда. Высшая сила, что управляет миром и судьбами людей.

Прапорщик откинул голову назад. Признание ошеломило его. А между тем святое командирское слово всегда следовало воспринимать на веру – как настоящую прописную истину.

– А мы здесь, на чужой земле, за кого? – тихо спросил он. – За неё, за правду?

– Да, – с жаром ответил лейтенант. – Мы ратники великой страны. За нами мать всех земель, созидания и добра – одна шестая часть земной суши…

Сидя на корточках и уплетая свою порцию каши, Олег задумчиво смотрел вдаль. Солнце скрылось за горными вершинами. Темнота подкрадывалась со всех сторон. Первый день рейда по вражьему тылу был позади.

Завтра ждала исполнения самая важная часть задания – встреча с караваном. Установить визуальный контакт, определить количество транспортных средств, тип, назначение груза, состав и численность охраны. Выражаясь языком лейтенанта, сесть «духам» на хвост.

Задача не из лёгких. Но и они не лыком шиты. Лейтенант Дёмин, Кум, Свеча и Архимед.

Главное – не пасть лицом и духом. Не подвести товарищей. Всего полгода службы на передовой дали свои плоды. Он научился контролировать себя, держа все чувства и инстинкты в ежовых рукавицах.

Зажглись звёзды в небе. Ушёл в дозор сержант. Лейтенант и прапорщик, о чём-то переговариваясь между собой, скрылись в гроте. Кругом воцарилась тишина.

Ночь. Время, неподвластное человеческому контролю. Раз в несколько суток Олегу снился первый бой. И нервы сдавали.

– Нельзя кричать, нельзя! – твердя себе, выскребал он со дна банки остатки каши.

Заклинание. Повторенное перед сном не один десяток раз, оно должно было обрести чудодейственную силу и сработать. Долой слабину, нет крику.

Покончив с ужином, Олег поднялся. Убрал следы трапезы. Передохнул, сжал кулаки и быстрым решительным шагом устремился вперёд во тьму – на шум незримого источника ночного страха – водопада.

Глава вторая

Иней серебрился на полозьях санок. Холод пробирал до пят. Под ногами – полуметровый лёд.

Бухта Петрокрепость. Впереди – Ладожское озеро. Вокруг – в нескольких километрах пути – берег.

Идёт косяком в полон рыба. Подлёдный лов в разгаре. Верёвочный конец сети в руке. Кипит вода в двух полыньях. У рыбьей жизни нет шансов.

Внезапно всё изменилось. Свалившись с неба, защитник пришёл на помощь рыбе. Сильным броском он повалил рыбака в снег и начал душить.

– Подъём! – услышал Олег голос.

Открыл глаза.

Услышанный, Архимед разжал руки.

– Приведи себя в порядок, – сказал он, отступая. – И дуй на смену командиру. Он уже пятый час в дозоре. Оружие с собой не бери. Воспользуешься автоматом лейтенанта.

– Есть, – ответил Олег.

Поднявшись со своего жёсткого ложа, рядовой поёжился. Внутри грота было свежо и сыро. Прозрачная стена воды преграждала выход. Слабый утренний свет едва пробивался сквозь неё. Идя ему навстречу, Олег коснулся воды, умылся наскоро и выскользнул наружу.

Шорох заставил сидящего настороже лейтенанта обернуться. Как ни старался Олег двигаться, паря в воздухе, предательская галька, рассыпаясь на пути, выдала его. Глаза командира и рядового встретились. Играть дальше в невидимку было бесмысленно и рядовой поспешил восстановить контакт с землёй всей тяжестью своего тела.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! – поздоровался он, достигнув секретной позиции.

Лейтенант ответил кивком. Естественный горный дувал окружал его с трёх сторон. Знаком он предложил рядовому занять место рядом с собой.

Усевшись, Олег обратил внимание на пустые руки лейтенанта. Командир был безоружен. Рыскание взглядом по сторонам. Тщётно. Ни малейшего признака самозащиты.

– А где автомат? – хотел было вскричать Олег, но Дёмин опередил его.

– Спал? – спросил он.

– Да.

– Что снилось?

Олег вздохнул.

– Дом. Зимняя рыбалка. Я родом из рыбных мест. Деревня Кобона Ленинградской области. У нас там все сплошь рыбаки.

– Хороший сон.

Глаза Олега лихорадочно блестели. Разговор был ему в тягость. Мерещились ползущие отовсюду «духи». Чем встретить их? Земля уходила из-под ног.

Подобная проблема, казалось, нисколько не волновала лейтенанта. В своей афганской с головы до пят одежде он выглядел более чем естественно, не просто бесстрастным – каменным идолом.

– Ты мне на смену? – спросил он.

– Что? – переспросил Олег.

– Дрожишь, – заметил лейтенант. – Что, зябко?

– А-а-а… – не нашёлся что ответить Олег.

– Зимняя рыбалка, – улыбнулся лейтенант. – Где как не здесь, на летнем солнцёпёке, в горах, она так к месту.

Слова достигли сознания. Приходя в себя, Олег уставился на лейтенанта. Неподвижный и хладнокровный, тот сидел, излучая ауру мира и покоя. Поиски автомата утрачивали смысл.

– А вы спали? – спросил Олег, слегка успокаиваясь.

– Я сплю с открытыми глазами. Что вижу перед собой в реальном времени, то мне и снится.

Здорово, подумал про себя Олег.

– Это, конечно, аномалия, профессиональный атавизм, – продолжал лейтенант. – Боюсь, мне уже от него не избавиться. Буду мучиться всю оставшуюся жизнь.

– Зато здесь, на войне, это большое достоинство. Никто не застанет вас врасплох. Вы всегда успеете проснуться.

– Успею, – согласился лейтенант. И, заканчивая разговор, поднялся.

Смена дозора.

– Наше главное оружие – голова, – сказал рядовому командир, уходя. – Оставляю тебе тишину. Постарайся не спугнуть её.

Проводив командира, Олег осмотрелся. Прямо перед собой увидел автомат. Стоя дулом вверх, тот прятался в небольшой нише посреди дувала.

Два соединённых валетом рожка, граната в подствольнике и ударный рукопашный приклад. АКМ – в полном боевом снаряжении.

– Наше главное оружие – голова, – сказал сам себе Олег.

И, подавляя дикое желание вооружиться, занял место безоружного лейтенанта.

Тишина.

Священно и неприкосновенно её царство.

Стрельба запрещена.

Приграничная провинция Кандагар. Окраина Афганистана. Важнейший транзитный участок транспортной артерии Кабул – Кандагар – Герат, связующей восток, юг и запад страны.

Южнее – провинция Нимроз. «Нимроз» – в переводе «полдень». Стоящее в зените круглый день солнце, пятидесятиградусная жара и ни капли воды с неба.

Грезятся миражами тучные поля, рощи, виноградники, сады… Орошаемая водой из самодельных арыков благословенна и щедра древняя земля.

Всё в прошлом. Ныне вместо житницы Великого Шёлкового пути перед глазами одна пустошь, пылящая белая глина, песок. Жизнь ушла, спрятавшись в водах реки Гильменд, да считанных подземных колодцах – кяризах. Некому пахать, сеять, растить и собирать урожай.

Редкая птица по доброй воле залетает сюда.

Юг Афганистана. Край вечного лета, кочевников и непуганных душманов.

Излюбленное зимнее лежбище бандитского отребья всх мастей.

Поиски удобной и безопасной для наблюдения точки заняли несколько часов. Хотя выбор был довольно скуден, разведчики постарались. Лучшего места вокруг было не сыскать. Перевал – место появления гостей из-за кордона – был виден как на ладони. Самих же наблюдателей мог обнаружить разве что зоркий глаз горного орла. И то ему пришлось бы изрядно потрудиться – укрытая специальной маскировочной сетью, сливаясь с окружающим ландшафтом, позиция была практически невидима.

Жарко под сетью. Большая каменная глыба, отражая солнечные лучи, прожигает живые тела насквозь. Четверо лежат на ней лучами большой распущенной ромашки. Мучаясь и обливаясь потом, разведчики работают. У каждого свой сектор наблюдения.

– Товарищ лейтенант, – подал голос прапорщик.

– А?

– Вы живы?

Лейтенант промолчал.

– Другого ответа я и не ждал, – вздохнул прапорщик.

– Отставить, прапорщик, – еле слышно отозвался лейтенант.

– Есть, – откликнулся прапорщик. И спустя минуту продолжил:

– Ждать и догонять – хуже некуда. Особенно на войне.

– Какие будут предложения? – поднял голову лейтенант.

– Отпустите в ночное, товарищ командир! Состояние критическое. Организм требует разрядки.

– Кровь запеклась, – поддержал Файзуллаева сержант.

Улыбка тронула губы командира.

– Сами виноваты, – произнёс он. – Не следовало поддаваться эмоциям. Нереализованные, они губят людей на корню.

– Точно! – подхватили в один голос обе жертвы.

Лейтенант взял время на раздумье.

– Хорошо, – сказал он через минуту. – Разрешаю прогулку в ночное время. Босиком туда и обратно.

Реальность преобразилась. Повеяло свежим ветром. Жить и работать стало веселей. И лишь одному из разведчиков – самому молодому – было всё равно. Отрешённый сном с открытыми глазами, он находился за пределами общения товарищей – в ином обществе, наедине с самим собой. Смотря вперёд, он видел воздух. Прозрачный, неподвижный, горный…

…Утро 7-го января. Моросил мелкий нудный дождик. Измотанная долгой безуспешной погоней за бандой рота входила на территорию дружественного революционным властям большого горного селения.

Дымились жаркие печи-тандури, нёсся по воздуху аромат простой и сытной еды, чудились полные радушия и дружелюбия лица местных жителей.

Светла, чиста и притягательна была отдушина восточного гостеприимства.

Рай распахнулся перед солдатами.

Иллюзия рассеялась выстрелом базуки. Гром грянул среди ясного неба. Снеся башню идущего впереди бронетранспортёра, он бросил роту наземь, лицом в грязь.

Шквальный обстрел. Минуты долгого запоздалого прозрения. Команда. Придя в себя и поднявшись, рота бросилась на штурм.

Искусство ближнего огневого контакта. Преподанное курсом в учебке, оно откликнулось работой пространственной и мышечной памяти. Противник был невидим. Солдаты вели дуэль с ним, стреляя во весь белый свет из всех возможных положений на ходу.

Узкая извилистая улочка кишлака. Дувал слева, дувал справа, позади – стена.

Внезапно автомат заглох. Остановка. Отчаянные клацания затвором. Конец патронам.

И тут, как по команде, явились они. Враги, обуреваемые жаждой рукопашной.

Два вышедшие из глубины веков бородатых горца. Мальчишка-комсомолец перед ними. Учебный сценарий иссяк. Кто кого? Ответ мог дать только реальный бой.

Отринув страх, Олег воспользовался подствольным гранатомётом.

Выстрел.

Граната угодила в плечо душману, пробила плоть, свалила с ног и затаилась.

Атака бородачей смешалась. На мгновение.

Придя в себя, уцелевший второй демонстративно отбросил винтовку и с голыми руками двинулся навстречу.

Олег поднял приклад.

Душман рассмеялся.

Граната сдетонировала.

Взрыв.

Смерть обдала рядового своим дыханием. И отступила, щадя и унося с собой добычей жизни врагов.

Победа далась большой кровью. Кишлак перестал существовать. Рота поредела наполовину.

Мужское начало победителей торжествовало. Каменели опалённые огнём сердца. И лишь душа, крича ночью во сне, сопротивлялась боевому крещению. Уязвимая и беззащитная, она оставалась верна себе. Живой.

Лейтенант сдержал слово. Едва ночь вступила в свои права, он выскользнул из-под маскировочной сети, поднялся, размял мускулы и короткой командой отпустил группу на все четыре стороны.

– Файзуллаев, – напутствовал он уходящего прапорщика, – увольнительная на два часа. Вернуться в срок. Не вздумай заблудиться.

– Как можно, товарищ лейтенант? У меня локатор внутри. Я реагирую на живое тепло. Главное, чтобы вы ни в коем случае не сходили с этого места.

– Свободен, Архимед.

Довольный Файзуллаев с автоматом в руке исчез.

Куманёв и Свешников, получив свой наказ, отправились в противоположную сторону.

Дорога шла под уклон. Несмотря на определённые физические усилия движение было не просто отдыхом – полётом.

– Кум! – окликнул сержанта рядовой, еле сдерживая ноги, рвущиеся в бег.

– Что?

– Как думаешь, лейтенант уже отключился?

– Не знаю. Я бы на его месте воспользовался моментом.

– Интересно, а ты знаешь, что наш лейтенант всегда спит с открытыми глазами?

– Лейтенант?

– Ага.

– Ерунда. Не верю. Сон есть сон. Раз в сутки, но надо вырубиться.

– А ты когда-нибудь видел его закрытые глаза?

Вопрос привёл Кума в замешательство. В поисках ответа невольно он оглянулся назад. Кромешная тьма смотрела им вслед. Живая двумя горящими зрачками. Вздрогнув, он поспешил вернуться в исходное положение.

– Чего только не бывает на свете, – тихим голосом сказал он. – Если это правда, я не против – пусть спит зрячим.

Ночная свежесть и неутомимый шаг, оживляя, веселили кровь. Луна висела в небе, освещая краешек горного массива впереди. Серебро затмевало золото, прохлада сменяла жару, луна объявляла начало собственного пира, созывая на него всех избранных. Неистовое желание откликнуться и присоединиться к лунному празднику владело солдатами.

Путь преградил звук. Внезапный и неожиданный, он отозвался оглушительной сиреной в мозгу.

– Ш-ш-ш, – остановился сержант, снимая автомат с плеча.

Насторожившийся рядовой последовал его примеру.

– Забыл, где мы? – обратился старший к младшему. – Здесь каждый камень под ногами хранит след душмана.

– Я это помню.

– Хоронимся, – принял решение сержант.

Ночь, как известно, пора особая. Стирая многоликость и краски дня, она обостряет чувства и развивает воображение. Открой шире глаза, сосредоточься, напрягись и перед тобой явится всё, что только не пожелаешь.

Эхо, скатываясь с горных вершин, неслось во весь опор навстречу. Осыпалась каменная порода по пути. Всё ближе и явственнее был страшный топот.

– Пригнись, – шепнул сержант, оседая.

Увы, предосторожность была излишня. Миновать встречи не удалось. Ночной ужас, настигая, обрушился на них.

Борьба, шум, крики. Хаос. Силы были неравны. Пал сержант. Потерял опору под ногами рядовой. Одержав победу, стихия оставила их и бешеным порывом устремилась вверх по тропе.

Несколько минут солдаты лежали молча, приходя в себя.

– Возвращаемся, Свешников, – сказал, наконец, Куманёв. – А ну её, эту луну.

– Ага.

– Я бил насквозь, – оправдываясь, продолжил сержант. – Ты мой удар знаешь. Я всё-таки чемпион роты.

– Знаю, – подтвердил рядовой. – Только в таких случаях бокс бесполезен. У него преимущество. Стрелять надо.

– Душман обкуренный! Свалился прямо на голову. Вокруг тьма – хоть глаз коли, а ему в самый раз.

– Мы первые на его пути, – заметил Свешников. – Если он не свернёт, лейтенант – следующий.

Представив командира на своём месте, оба встрепенулись.

– Ходу, Свеча! – крикнул Куманёв, поднимаясь.

Рядовой оказался прав. Секретная позиция открылась перед ночным призраком. И здесь они встретились. Неутомимый воин анаши и спящий лейтенант.

Когда, одолев подъём, запыхавшиеся солдаты подоспели на подмогу командиру, всё было кончено. Завороженные потрясающим зрелищем, оба остановились и замерли. Вселенская идиллия торжествовала. Лицом в небо, добычей хищника, в объятиях мёртвого удушающего захвата, душман лежал на лейтенанте, храня безмолвный покой.

Послышался шорох сзади. Они оглянулись. С тропы на площадку шагнул Архимед.

– Расступись, бойцы!

Пройдя вперёд, прапорщик сделал несколько шагов, остановился и уставился на лежачих.

– Твоя работа, прапорщик? – прохрипел из-под душманского тела лейтенант.

– Виноват, командир! – склонился над ним прапорщик. – Вспугнул зайца. Этот зверь в ваших руках – моя реализованная эмоция.

– Вставь ему кляп в рот. Зубастый очень.

– Есть!

Отпущенный, с кляпом во рту, душман вытянулся перед Архимедом. Смирительная рубашка лейтенанта временно вывела его из строя. Лишённый возможности соображать что-либо, он жаждал одного – продолжения движения.

– Туда, – сказал ему на языке пушту Архимед. И указал дорогу.

Душман рванулся во тьму, пробежал десяток шагов и пропал.

Неприкаянных душ бездны прибыло.

Ночной призрак, угомонившись, обрёл тьму и неволю последнего приюта.

– Бойцы, – обратился командир к солдатам, поднимаясь. – Оправиться, отдохнуть…

– Не надо отдыха, – запротестовал сержант.

– Так точно, – поддержал товарища рядовой.

Лейтенант кивнул.

– Идите к перевалу, – сказал он. – Забейтесь в щель, замаскируйтесь и ждите. Караван близко. Нельзя допустить маху. Мы должны увидеть его первыми.

Остаток ночи прошёл в относительном затишье. Как ни ждали разведчики встречи с караваном, усилия оказались напрасны – тот не появился.

Небо светлело. Луна, постепенно теряя свою силу и влияние, гасла. Близился рассвет. Время завтрака. Обретя покой под маскировочной сетью, группа делила нехитрый солдатский харч. Банка гуляша, чёрствые сухари и фляжка воды на всех. Во рту сухо, желудок сжался до величины напёрстка, лишние калории не нужны. Питает электричество. Удары сердца, работающего неутомимым пламенным мотором.

– Товарищ лейтенант, как ваше самочувствие? – спросил прапорщик, встречая новый день.

– Спасибо, ничего, – ответил лейтенант.

– Рад слышать. По итогам суточного противостояния с «духами» счёт один – ноль в нашу пользу.

– Рано подводить итоги. Твой ночной зверь не последний. Наверняка неместный – из разведки. Как ты пересёкся с ним?

– Темно было. Столкнулись с ним лоб в лоб. Поначалу он брататься полез, потом чего-то раздумал, взбрыкнул и побежал. Догнал я его уже здесь.

– Он налетел на меня как полоумный, – сказал Дёмин. – Рвал и метал, хотел навсегда заикой сделать.

– Знатно вы его обезвредили, товарищ лейтенант. Лишили всех степеней свободы. Точь-в точь, как муравей муравья своими мандибулями.