Текст книги "Психологические отношения человека в социальной системе"

В последнее десятилетие одной из самых актуальных тем, разрабатываемых Институтом психологии РАН, стала проблема подхода к человеку как к субъекту своей жизнедеятельности. В условиях некоторой методологической неопределенности современной отечественной социальной психологии эта дискуссия, на наш взгляд, является крайне важной. Речь идет не о простом уточнении научных понятий, а о развитии взглядов на сущность и смысл социального существования человека.

Одним из первых проблему человека как субъекта отмечал в своих трудах С.Л. Рубинштейн. Он подчеркивал, что самостоятельность человека как субъекта «… никак не исчерпывается способностью выполнять те или иные задания. Она включает более существенную способность самостоятельно, сознательно ставить перед собой те или иные задачи, цели, определять направление своей деятельности» [222, т. 2, с. 240]. Для этого человек должен присвоить свое тело, свой характер, темперамент, свои способности.

Б.Г.Ананьев отмечал, что человек становится субъектом отношений по мере того, как он развивается во множестве жизненных ситуаций в качестве объекта отношений, по мере того как он испытывает формирующие влияния со стороны других людей, коллектива и руководителей, людей, находящихся в различных социальных позициях и играющих различные роли в истории его развития.

Очень важно различать в социально-психологических исследованиях личность как объект общественного воздействия и личность как субъект своей сознательной активности, т.е. личность, взаимодействующую с другими наперекор природной безальтернативности и преобразующую этих других в соответствии со своим духовным миром.

Эти идеи классиков отечественной психологии стали по-настоящему востребованы после развития системного подхода к психологическим явлениям и после актуализации в сознании научного сообщества сформулированной Б.Ф. Ломовым [2] задачи исследований субъект-субъектных отношений «как раскрывающих специфику общения, в отличие от деятельности».

По нашему мнению, эта проблема и разграничивает предметы двух научных дисциплин: общей психологии, которая рассматривает личность в качестве субъекта деятельности, и социальной психологии, в центре которой стоит личность как субъект социально-психологических отношений. А главной целью реализации человеческих взаимоотношений служит формирование субъектов социальной системы, которое происходит в процессе общения людей и социального обмена, совершающегося между ними.

А.В. Брушлинский в своей монографии «Проблемы психологии субъекта», изданной в 1994 г., впервые отразил проблему человека как субъекта в виде развернутой системы ключевых моментов, задающих методологию ее исследования. В дальнейшем он отмечал: «Субъект – это всеохватывающее, наиболее широкое понятие человека, обобщенно раскрывающее неразрывно развивающееся единство всех его качеств: природных, социальных, общественных, индивидуальных и т.д. Личность, – напротив, менее широкое определение человеческого индивида. Оно обычно на передний план выдвигает ее социальные, а не природные свойства» [44, с. 9]. «Именно субъект становится системообразующим фактором на каждом этапе своего развития, созидая свою сложную многоуровневую систему психической организации». «Субъект – качественно определенный способ самоорганизации…» [43]. Именно благодаря своей способности к самоорганизации субъект, становясь элементом социальной системы, преобразует ее, чем отличает от всех прочих систем и задает импульс не только ее сохранения, но и дальнейшего развития.

Очень важна, на наш взгляд, проблема не только индивидуального, но и коллективного субъекта, поднятая А.Л. Журавлевым. Он выразил ключевую для нас мысль, на которой держатся все наши дальнейшие рассуждения: «…Основной «единицей» анализа коллективного субъекта являются деятельностно опосредованные межличностные отношения, описание которых фактически есть описание коллективного субъекта (коллектива)» (курсив мой.—И.Р.) [82, с. 73]. С этих позиций, любая социальная группа в центре внимания исследователя социальных процессов выступает, прежде всего, как «коллективный субъект отношений» [там же, с. 79].

В русле размышлений К.А. Абульхановой-Славской [2] мы можем заключить, что субъектность как социальной группы, так и личности заключена в том, что они не просто подчиняются требованиям внешнего мира, они своим индивидуальным способом решают противоречие, возникающее между сообществом, личностью и действительностью.

Часть вторая
Социальная система как способ реализации человеческих отношений

Глава 1
Развитие социально-психологических концепций взаимодействия людей в социальной системе

«Человек – это всего лишь узел отношений, только отношения имеют значение для человека»

(М. Мерло-Понти)

Любые социальные объекты проходили в ходе своего эволюционного развития ряд последовательных стадий, которые определили многоуровневость их включения в универсум.

Каждый уровень организации человека вносит свои характеристики в систему его взаимодействия, отражающие сущность конкретного уровня и помогающие понять закономерности данного конкретного уровня.

При рассмотрении эволюционной стороны социального уровня организации жизни речь может идти не о появлении в Природе инородного свойства (группообразующего свойства), а о смене принципа устройства системы22
  Термин «принцип устройства системы» обоснован В.Н. Сагатовским и используется для обозначения системообразующего отношения [227].


[Закрыть], т.е. о последовательном разворачивании «зародышей» организации материи. В итоге, интегрируя сменяющие друг друга ступени эволюции, человек становится активным субъектом воздействия. Его поведение начинает определяться тем внутренним духовным миром, который сложился в результате исторического и культурного развития людей.

Взгляд на взаимодействие людей также проходил ряд эволюционных этапов одновременно со становлением социально-психологических знаний.

Самые первые модели объяснения механизмов взаимодействия опирались на очевидные поведенческие реакции, которые подчиняются закономерностям физического мира и законам механики. Большое распространение получила «теория социального действия». Взаимодействие рассматривалось как процесс поочередного обмена воздействиями. Взгляды М. Вебера, П. Сорокина, Т. Парсонса опирались на подобные модели. Попытки объяснить общественные образования с помощью таких концепций нередко заканчивались традиционным взглядом на общественное устройство как на результат договора или стихийного скрещения индивидуальных воль людей, коллективным субъектам отводилась роль эпифеномена.

По сути, в центр анализа ставился изолированный индивидуальный деятель, формирующий свое воздействие на другого и в ответ получаюший реакцию от другого аналогично взаимовоздействию физических тел в мире неживой природы.

Физический уровень анализа социальных проблем, пожалуй, наиболее привычен для познающего человека. У исследователей социальных объектов нередко возникает желание посмотреть на наше общество с точки зрения физических законов. Общество представляется определенной совокупностью людей, заключенных в разного рода пространственно-временные границы (группы). Чаще всего к физическому уровню анализа склоняются при атрибутивно-описательном подходе и дефиците информации о сущности психологического или социального процесса.

Но общественные явления при физическом уровне их анализа, хотя и обозначаются психологическими терминами, лишены собственно психологического содержания. Особенно это характерно для социологической и исторической наук. Они привыкли оперировать большими массивами информации и поэтому вынуждены прибегать к упрощающим процедурам.

Более сложным подходом, но продолжающим, на наш взгляд, предыдущую линию, явились случаи исследования диадического взаимодействия. К ним можно отнести исследования интеракционистов, которые анализировали не отдельного человека, а специфические для человека средства, регулирующие процесс социальной интеракции. Очень близки к ним многочисленные исследования, опирающиеся на концепцию интергруппового контакта Г.Оллпорта [328].

Те же черты излишней физикализации объекта заложены в исследованиях межгрупповых отношений, основанных на теории диадического взаимодействия Дж. Хоманса [400] и доктрине экономического человека Дж. Тибо и Г. Келли [482]. Эти концепции обмена, по сути, проецируют законы материального обмена на психологию взаимодействия людей.

Другим аналогом физического уровня анализа были попытки исследования этапов развития процессов взаимодействия. Примером может служить концепция Я. Щепаньского, расчленившего взаимодействие не на элементарные акты, а на стадии, которые оно проходит, и выделившего такие стадии, как: а) пространственный контакт; б) психический контакт – взаимная заинтересованность; в) социальный контакт – совместная деятельность; г) взаимодействие – систематическое осуществление действий.

В какой-то степени влияние физических аналогий испытывают исследования уровней развития социальных групп, такие, как однофакторная модель Мабри для групп, ориентированных на решение задач инструментального типа; эта модель включает латентную, адаптационную, интегративную стадии и стадию достижения решения.

Чтобы приблизиться к реальной картине мира, некоторые ученые начинают проходить обратный путь – путь усложнения модели общественных процессов за счет включения в нее все большего количества как внешних, так и внутренних переменных, влияющих на поведение людей. К весьма интересным работам подобного рода можно отнести фундаментальный труд Х. Блэлока и П. Уилкина по формальному описанию межгрупповых процессов [340].

В отечественной социальной психологии подобный уровень анализа взаимодействия характерен для периода становления науки. Он начинается с появления в 1920-е годы работ В.М. Бехтерева, В.А. Артемова, А.С. Залужного, Б.В. Беляева и др. [17, 27, 33, 85]. В конце 60-х – начале 70-х годов появилась большая группа экспериментальных работ, авторы которых, хотя и ставили перед собой задачу изучения реальной деятельности, в методической части исследований предусматривали довольно несложную структуру взаимодействия субъектов. Это работы, выполненные с применением таких приборов, как «гомеостат», «Арка», «групповой сенсомоторный интегратор», а также работы по исследованию межличностных отношений [64, 159,178, 273].

Логичность и оправданность существования такой аналитической тенденции в отечественной социальной психологии объясняется тем, что какие-либо биологические или индивидуалистические основания социальных процессов были исключены из сферы исследовательского внимания, а знания о сущностно-психологических механизмах реализации социальных законов на уровне конкретной личности были еще недостаточно глубоки.

Вершиной такого подхода являются попытки создать типологию межличностного взаимодействия. Одна из наиболее известных попыток такого рода связана с межиндивидуальной организации труда; Л.И. Уманский выделил совместно-индивидуальный, совместно-последовательный, совместно-взаимодействующий способы взаимосвязи индивидов [274]. Он ожидал, что удастся построить более гармоничные отношения между работниками в условиях совместно-взаимодействующего вида деятельности, как наиболее отвечающего чувству коллективизма, но не получил достаточно убедительного подтверждения своей гипотезы.

Психология формализованного взаимодействия доминировала в исследованиях до 1960-х годов, когда В.Н. Мясищев выразил мысль о том, что психология безличных процессов должна быть заменена психологией деятельности личности или личности в деятельности [170].

Безусловно, отношения между людьми подчиняются не только социологическим законам, но и законам физической природы. Важно, что это подчинение ограничивается соответствующим физическим уровнем организации межличностного взаимодействия. Данный уровень организации присущ человеку (как и любому объекту материального мира) и не может не учитываться им при конструировании своего поведения и прогнозировании поведения других.

В одних реальных ситуациях физический уровень будет играть решающую роль для развития межгрупповых отношений, в других его влияние будет ничтожно.

Например, в ситуации международного кризиса или дефицита материальных ресурсов государства соотношение физических границ национальных образований превращается в ключевой вопрос межгосударственной политики. Физический размер социальной системы в период ее формирования также приобретает глобальное значение, так как она должна «находить внутри себя» достаточно места, чтобы «некоторые движения стали возможными» [264,с. 93].

Однако, несмотря даже на исключительную важность физических детерминант взаимодействия в отдельные периоды развития, они не определяют суть этих человеческих отношений.

Мы вправе анализировать человека как физический объект, выразить его свойства через числовые или символические значения, установить закономерности влияния этих свойств на человеческие отношения и, вероятно, составить математический алгоритм изменения межличностных, межгрупповых связей и состояний общественной системы в целом.

Мы вынуждены также прибегать к этому уровню анализа взаимодействия при дефиците информации и отсутствии более глубокого понимания психологических закономерностей. Хорошим примером служит использование метода социометрии для исследования взаимоотношений людей в малых группах. Основываясь на подсчете индивидуальных индексов, отражающих количество выборов конкретного человека остальными членами группы, мы пытаемся прогнозировать его социальных статус в группе и отношение к нему, так как другие процедуры, позволяющие исследовать отношения. оказываются более трудоемкими и сложными.

Но даже в том случае, если будут соблюдены все условия валидности, мы получим алгоритм изменения физической стороны данных связей независимо от их реальной сути, которая в действительно может нейтрализовать физические детерминанты изменения и даже придать им обратный эффект. Возвращаясь к трактовке социометрической ситуации, мы не можем гарантировать того, что человек получил высокий социометрический индекс потому, что его все любят и уважают, а не потому что предложенная для выбора ситуация будет удобным случаем свести с ним счеты.

При исследовании любого феномена, связанного с проблемой человеческих отношений, мы должны адекватно оценивать уровневые границы физического и не наделять его теми свойствами, которые ему не присущи.

Любое взаимодействие объектов как в мире неживой природы, так и среди людей предполагает взаимоотражение этих объектов, определяющее результаты их взаимодействия. Содержание взаимодействия детерминировано механизмом отражения. И в этом состоит различие уровней организации взаимодействия.

Уровень физического взаимодействия обладает следующими свойствами:

1. При исследовании физического целого перед нами выступает совокупность взаимосвязанных людей как физических тел, помещенных в пространство необходимого.

2. Им присущи соответствующие отношения, как характеристики существующих взаимосвязей. Но эти отношения не являются отношениями активных субъектов, так как физические тела не имеют возможности избегать воздействия на них внешних динамических сил, предопределяющих их положение во времени и в пространстве.

3. Все импульсы физического тела в среде других физических тел принадлежат силам, зарождающимся извне. Эти силы, создавая определенные поля напряжения (энергии) в системе, заставляют эту систему приходить в движение и трансформироваться в направлении равновесия с окружающей средой. Физическая система пассивно приспосабливается к своей среде за счет действия внешних сил.

4. Физическое тело не способно аккумулировать отношения внутри себя. Оно действует только в настоящем времени. Хотя мы можем путем познания восстановить его прошлое, но для него самого оно не существует. Таким образом, бессмысленно говорить о субъективном мире физических тел и об отношении их к чему-либо.

5. Так как активность не может зародиться внутри физических тел, они, следовательно, не способны к элементарной самоорганизации.

Отношения человека как физического объекта могут быть только объективными отношениями, которые реализуются только в момент реального взаимодействия объектов. По справедливому замечанию В.А. Барабанщикова, «в физической системе отношений субъект выступает как телесное существо, «погруженное» в вещно-оформленную абиотическую среду, или «мыслящая вещь…» [23, с. 189]

6. Отражение, которое происходит в момент взаимодействия физических объектов носит характер отпечатка, точной копии внешних свойств, взаимодействующих объектов. Достаточно вспомнить отражение человека в зеркале или снимок, сделанный фотоаппаратом, или отражение на поверхности воды.

7. Взаимодействующие объекты остаются равнодушны друг к другу. Поэтому для характеристики физического мира очень подходит выражение Мартина Хайдеггера: «Мы думаем об отношении в смысле соотношения» [289, с. 290]. Эту же особенность в конце 1950-х годов отмечал В.Н. Мясищев. «Нельзя не указать, что понятие соотношение имеет в виду такую связь, в которой не выступает различие роли двух объектов связи. Понятие же отношения, строго говоря, возникает там, где есть субъект и объект отношения» [171, с. 14].

При исследовании любого феномена, связанного с проблемой человеческих отношений, мы должны адекватно оценивать уровневые границы физического и не наделять его теми свойствами, которые ему не присущи и в то же время не упрощать сложные механизмы проявления социологического и биологического до уровня их физического аналога. Это можно сделать, ответив себе предварительно на вопрос: «В чем должно заключаться качественное различие аналога от реальных биологических и социологических процессов?»

Тем не менее мы можем выделить хотя и достаточно редкий в психологической практике, но закономерный тип взаимодействия человека с другими, соответствующий уровню его физической организации.

Это координированное соучастие. Некоторая точка отсчета, с которой в дальнейшем начинают формироваться отношения к другому человеку как к живому существу. При таком взаимодействии другой человек выступает в отношениях субъекта как объект воздействия наряду с другими материальными объектами, попадающими в сферу взаимодействия. Примерно так некоторые люди ведут себя среди толпы, мешающей их перемещению в пространстве, или в крайних экстремальных ситуациях, когда другие воспринимаются как помеха индивидуальным действиям, которую надо учесть при достижении индивидуальной цели. Это может быть территориальная проблема взаимодействующих народов или социальное пространство, на которое коллективный субъект пытается распространить свое влияние.

Но все же более сложным оказывается взаимодействия людей как живых существ, обладающих свойством психического отражения окружающего их мира.

Наши общественные способности покоятся на биологических свойствах и отношениях. «Мы не только «социальное» и «историческое», но мы также «животное» существо…» [409, с. 405]. Поэтому справедливо поставить вопрос о поиске биологических оснований отношений между людьми.

Биологический уровень организации взаимодействия означает анализ человека как продукта естественного продолжения биоэволюции. Человеческие сообщества могут быть рассмотрены как сообщества, образованные представителями единственного ныне живущего подвида гоминид – Homo sapiens [280].

Первыми серьезными исследованиями, которые затрагивают проблему роли биологического в становлении человека, обычно считают работы Ч. Дарвина «Происхождение человека и половой отбор» и «Выражение эмоций у человека и животных» [69]. Он детально описывает и соотносит человеческое поведение с поведением приматов и других млекопитающих, касается расовых и национальных особенностей поведения. Работы К. Лоренца и Н. Тинбергена заложили основы развития этологии – науки о наследственных компонентах и эволюции поведения животных [145, 185, 266].

Первые работы были посвящены изучению ритуалов, т.е. наследственно закрепленных последовательностей двигательных реакций. Это позволило обнаружить не только функциональное, но и сигнальное значение некоторых форм поведения, что стимулировало развитие теории социальных форм поведения животных. Поэтому около 20 лет назад начали вырисовываться контуры совершенно нового научного направления – социобиологии [102, 343].

Она взяла на себя задачу изучения биологических основ всех «социальных» образований в живой природе. Тем не менее хотя она и включает в число своих объектов человека, до настоящего времени она концентрирует внимание на различных формах общностей животных: начиная от роя или стада и кончая сложноорганизованными колониями приматов.

Так как поведение «общественных» животных по внешним чертам сходно с поведением человека, то нередко происходит заимствование терминологии, взятой из сферы социологии. Пределы социобиологии включают поведение таких животных, вся социальность которых ограничивается организацией элементарной, передаваемой по наследству кооперации.

Однако внешнее сходство поведения животных и человека нередко принимается как доказательство законов социального поведения человека. Природа как процесс, подчиняющийся естественнонаучным закономерностям становится убедительным аргументом при изучении социального мира. В этом, возможно, продолжает сказываться идеи экспериментального периода развития психологии, когда психологию стремились сделать «настоящей» наукой.

Действительно, сходство поведения животных и человека бывает поразительным. Возьмем для примера «общественных» насекомых, которые часто приводятся как аналог образцового устройства человеческого общества [51]. Это медоносная пчела (Apis mellifica) [65]. Кооперативные функции их достаточно разнообразны: защита улья, запасание и добывание пищи, выращивание нового поколения, поиск новых источников ресурсов. Все это делают бесполые рабочие особи, программа кооперации которых передается им совершенно другими, фертильными особями – матками и трутнями.

Доктор химических наук и воспитанник естественно-научных дисциплин, С.Г. Карамурза в своей книге «Манипулирование сознанием» ростки манипулирования ищет в природе и отмечает, что она «служит нам аналогией, упрощенной моделью того, что происходит в человеческом обществе» [99а, с. 9]. Но модели поведения животных потому и превращаются в аналогии, что при их описании применен абсолютно «человеческий» язык. Вот пример такого изложения: «Своими манерами и движениями жучки Ломехуза очень напоминают муравьев и хорошо владеют их языком жестов. Солидарные и трудолюбивые муравьи по первой же просьбе дают корм собрату. Муравей выражает эту просьбу, определенным образом постукивая товарища. Жучки «освоили» эти жесты и легко выманивают пищу. Но они прожорливы, и обязывают целые отряды муравьев переключиться на их кормежку. На теле у жучков есть пучки золотистых волосков, на которых скапливаются выделения. Рабочие муравьи слизывают эти выделения и утрачивают всякий здравый смысл» [99а]. Коварные жучки очень напоминают мошенников-кидал, которые отличаются от первых, по мнению автора, наличием абстрактного мышления и речи.

Д. Дьюсбери приводит пять критериев организованных сообществ животных: развитые коммуникационные системы; разделение труда и специализация; стремление держаться вместе; незначительная миграция; препятствия к принятию «чужаков» (особей из других групп) [77, с. 109]. Все эти признаки в той или иной форме присущи и человеческим сообществам. Но только если им придать человеческий смысл, а не использовать в качестве прямой аналогии.

Отдельные концепции, привлекающие внимание в связи с проблемой биологических основ человеческих взаимоотношений, есть в рамках философии и социальной психологии. Например, взгляды Герберта Спенсера на общество как на живой организм, регулирующийся законами выживания наиболее приспособленных обществ [165, 226, 250, 313].

Инстинктивный базис социальности можно найти в работах У. Джемса, Макдауголла [71, 150]. Английский антрополог Б. Малиновский утверждал, что основные элементы культуры человечества имеют биологическую основу [152].

Особое место в психологической и философской литературе занимает обсуждение проблемы агрессивности. До сих пор существуют полярные точки зрения на ее природу [124, 336, 380, 403].

Человеческие отношения тесно связаны с отношениями индивида и общества и с феноменами доминирования и власти, анализ биологических истоков которых занимает значительное место в концепциях Фрейда, Адлера, Адорно и др. [282, 323, 322, 388].

Как мостик между биологическим и социальным миром разрабатывались теории подкрепления Торндайка, Павлова, Миллера и Долларда, Скиннера [182, 432, 465, 483]33
  В этих работах осуществляется объяснение сильного мотивирующего влияния социальных факторов, таких, как социальная идентичность со своей группой.


[Закрыть].

Мы исходим из того, что биологический уровень взаимодействия (как и отношения, которые его регулируют) может быть понят только как уровень принципиально более сложный по сравнению с физическим и принципиально иной в сравнении с социальным. Поэтому принцип аналогий не может быть адекватным методом его познания. Простое объяснение некоторым усложнением или упрощением отношений субъекта и его парциальных свойств остается неудовлетворительным. В каждом случае происходит изменение принципа устройства соответствующих систем. Причем эти изменения происходят, по нашему мнению, не эволюционным, а революционным путем.

Концептуальное расстояние между взаимодействиями физических объектов и взаимодействиями биологических объектов несоизмеримо больше, чем между последним и взаимодействиями социальных объектов.

Традиционное определение психики как формы отражения внешнего мира свидетельствует о том, что это особое свойство высокоорганизованной материи, заключенное в ее способности системным образом отражать независимо от нее существующий объективный мир [114, 211]. Далее обычно следуют разъяснения, что это за особое свойство. Но когда мы возвращаемся к понятию о том, что такое высокоорганизованная материя, то обычно сталкиваемся с определением материи, обладающей психическим отражением. Таким образом, это не разъясняет, в чем состоит сущность психического отражения.

Между тем накопленный опыт психологических знаний вполне позволяет это сделать. Достаточно обобщить в единую цепочку многие замечательные исследования наших отечественных психологов.

Главные вопросы – «Чем отличается биологическое отражение от физического?», «Как это отражение совершается в соответствии с естественными законами природы?»

Биологический уровень организации жизни становится необходимым лишь с развитием процессов самосохранения. Эти процессы обоснованы структурой биоорганизмов. По сравнению с уровнем организации физического мира биологический мир обладает несоизмеримой сложностью организации. Чтобы существовать, он должен вырабатывать новые способы своего воспроизводства и сохранения. Никакой физический объект не сравнится с самым примитивным живым организмом.

Для того чтобы обеспечить самосохранение, организм должен реагировать не в реальном времени, а заранее предвидеть результаты взаимодействия субъекта с объектом с целью избежать воздействий, разрушающих организм, и быстрее реализовать воздействие, способствующее его развитию. Это возможно осуществить, имея опыт таких воздействий. Так, в мире растений уже заложены основы подобного механизма, например, деревья осенью сбрасывают свои листья независимо от погоды.

Эти механизмы неизменны, заложены длительной эволюцией и относительно независимы от конкретной ситуации, так как пространство, условия поддержания жизни и среда растений очень ограничены. В то же время для подвижных организмов, в том числе и для человека, пространство обитания может заключать в себе весь мир, а условия выживания бесконечно разнообразны.

Поэтому старые законы отражения физического мира становятся непригодными и неспособными обеспечить новый уровень организации природы. Согласно диалектике природы, в мире нет двух абсолютно тождественных объектов. На дереве невозможно обнаружить двух абсолютно одинаковых листьев. Поэтому встреча с любым объектом будет для живого организма совершенно новой ситуацией. Точная копия внешних, поверхностных свойств объекта не позволяет аккумулировать опыт взаимодействия с подобными объектами окружающего мира.

Рис. 2. Отражение в восприятии структуры объекта

Органы чувств живого существа воспринимают на рисунке 2 не просто совокупность отдельных черных штрихов, а схематическое изображение листа, так как главное, что отражает психика,– это соотношение этих штрихов, воссоздающее структуру объекта. И эта структура воспроизводит бесчисленное количество других листьев, ее можно сохранять в памяти живого существа. Так, изображенные на рисунке 3 и впервые воспринятые совершенно различные фигуры все же воспринимаются как треугольники, благодаря соотношению трех углов. В то время как психика животного их таковыми не воспримет, а психика кольчатого червя их не воспримет вообще.

Рис. 3. Восприятие разных объектов, имеющих идентичную структуру

Суть этих процессов довольно точно сформулировал Я.В. Пономарев: «Необходимо… чтобы воздействия одного предмета так или иначе видоизменили структуру другого предмета и тем самым фиксировали бы в этом видоизменении элементы своей собственной структуры» (курсив мой.– И.С.) [201, с. 84].

Начиная с раздражимости, способности неспецифически реагировать на биологически значимые влияния у простейших организмов, пройдя через сенсорную стадию, которая характеризуется примитивными элементами чувствительности, не выходящими за пределы простейших ощущений (как у высших кольчатых червей и брюхоногих моллюсков), психика высших позвоночных и человека становится перцептивной, отражающей целостную структуру объекта.

«Объект выражает не просто обстоятельства, в которых оказывается индивид, а пространство его отношений в действительности (зависимость от нее, предпочтение или отвергание ее элементов и т.п.), отражаемое в образах и переживаниях и реализуемое в активности человека» [212в, с. 196].

Главной функцией психики является моделирование объективной реальности способом, пригодным для индивидуального субъекта. На оценку человеческой психики как к соотношению оригинал – модель указывал Я.В. Пономарев. Процесс моделирования занимает большое место в жизни человека, но существенно усложняется в ходе его развития и социализации. Так, четыре скрепленные детали, изображенные на рисунке 4, будут для маленького ребенка моделью паровоза, хорошей игрушкой, с помощью которой он осваивает мир. Для взрослого человека хорошей моделью будет уже только уменьшенная и точная копия настоящего паровоза. Но обе эти модели, потому и могут считаться моделями, что воспроизводят структуру отношений реального объекта.