Текст книги "День рождения ведьмы"

Часть II
Ужасный мир людей

Глава 1
Школьные мертвецы

– Ну, и какого вы сюда приперлись? – доносящийся сквозь тонкую филенку[7]7
  Филенка – центральная часть двери, тонкая доска, вставленная в рамку.


[Закрыть] двери грохот школьной перемены вдруг отдалился, разрезанный спокойным, даже с некоторой ленцой, девчоночьим голосом.

Екатерина Семеновна, Баба Катя, вздрогнула и выронила карандаш. Все-таки тридцать лет педагогического опыта – не кот начихал, начинаешь разбираться в интонациях учеников. Такой разговор не закончится банальным пинком или ударом учебника по голове. Когда говорят так… дальше будут родители, милиция, проверяющий из гороно и… хорошо, если не журналисты!

– Совсем обнаглели, возле самого директорского кабинета! – выпалила Баба Катя и рывком распахнула дверь класса.

На лицо упала тень. Что-то большое пронеслось у самой ее головы и с шумом ахнуло в косяк. Баба Катя шарахнулась назад, вцепилась обеими руками в дверь, едва удержав равновесие…

Она торопливо сдвинула очки на нос, боясь, что вылезшие из орбит глаза сейчас упрутся в стекла! Но и без очков тоже ничего не изменилось: у директорского кабинета подпрыгивала ученица Хортица… и со всего маху колотила по обшитой дерматином двери подушкой в цветочек! Хлоп! Хлоп!

– Хортица, ты что делаешь? – наконец очухавшись, завопила Баба Катя.

Ирка повернулась – глаза превратились в щелки, точно она прицельно отслеживала полет невидимой мухи… Метнулась вперед… Бац! Подушка шарахнула по стене совсем рядом с Бабой Катей – аж ветром обдуло! Ирка остановилась. Ухваченная за уголок подушка настороженно покачивалась у нее в руке, словно девчонка каждый миг готова была ударить снова. Критически, как художник картину, оглядела стену… Баба Катя тоже уставилась на стену.

«Мыть пора. Безусловно, пора мыть. Во время летней практики…» – подумала она. Кроме забившей шероховатости старой пыли на стене ничего не было. И никого. Буйный от пяти минут свободы поток школьников тек мимо, не обращая ни на Бабу Катю, ни на Хортицу ни малейшего внимания.

– Хортица, я кого спрашиваю? Ты что творишь рядом с директорским кабинетом?

На сей раз девчонка соблаговолила обернуться. С искренним изумлением воззрилась на Бабу Катю, словно собственная классная руководительница была последним человеком, которого она ожидала встретить в школьном коридоре.

– Хортица, ты вообще хоть что-то слышишь?

– Ничего, Екатерина Семеновна! – Ирка завела руку за спину, словно пытаясь спрятать подушку. – Не делаю я ничего, а слышу я все… – из-за спины подушка выпирала, Ирка торопливо сбила ее в валик и зажала под мышкой.

Баба Катя пристально наблюдала за Иркиными манипуляциями.

– Ты с кем только что разговаривала? – не отрывая глаз от меленьких синих цветочков на застиранной белой наволочке, спросила Баба Катя.

– А-а-а… М-м-м… Ни с кем! То есть вот совершенно ни с кем! – Ирка нервно переложила подушку под другую руку, а носком кроссовка шаркнула по линолеуму, точно откидывала с дороги бумажку или банановую шкурку. Но на полу, как и на стене, тоже ничего не было! Ирка засмущалась еще больше. – Я это… Английские глаголы повторяла!

– Хортица… Ты говорила по-русски!

– А-а… Э-э… Я английский сейчас так хорошо знаю, что мне все равно на каком языке, вот и перепутала!

– Хортица! Не делай из меня идиотку!

– Я не делаю, Екатерина Семеновна, зачем мне? – искренне запротестовала Ирка… и осеклась. Фразочка прозвучала двусмысленно.

– А подушка тебе зачем? – сквозь зубы процедила Баба Катя.

Ирка дико уставилась на стиснутую под мышкой подушку… поняла, что все равно пропадать… и, преданно глядя Бабе Кате в глаза, задушевно выдала:

– Вы не поверите, Екатерина Семеновна – я так устала за год! – и крепко прижала подушку к груди.

– Поверю, Хортица, поверю! – также задушевно откликнулась баба Катя. – Сколько от тебя неприятностей было в этом году – кто угодно б устал! То тебя похищают…

– Меня похищают – и от меня же неприятности?

– Так ведь именно тебя – никого другого не тронули!

– А лучше, чтобы всю школу разворовали? – возмутилась Ирка.

– Лучше, чтобы тишина и спокойствие! А вокруг тебя то старшеклассниц прыщами обсыплет…

– У них возраст такой!

– То Андрея из одиннадцатого класса змея укусит…

– Не я ж его укусила!

– А хуже всего был твой немецкий отчим!

– Отчим-то что сделал?

– Не спорь с преподавателем, Хортица! Проблема в том, чего он НЕ сделал!

Ирка вздохнула, сдаваясь. Бабу Катю отчим и впрямь кинул: обещал ремонт в классе и не сделал. Хоть проси для него отпуск из Пекла, куда Ирка его засунула, – разочарованная в ожиданиях Баба Катя устроила Ирке натуральное Пекло на земле!

– Теперь еще и это! – Баба Катя обвиняюще ткнула пальцем в подушку. – Хортица, проблемных детей не любят!

Ирка печально опустила уголки рта и старательно изобразила греческую маску трагедии.

– А может, мы потому и проблемные, что нас никто не любит! – очень натурально всхлипнула она.

– Наглеешь, Хортица! – с мрачным удовлетворением заключила Баба Катя. Пронзительно задребезжал звонок, и толпа учеников грохочущим потоком хлынула по коридору, распадаясь на мелкие ручейки перед классами. – Не знаю, в какие игры ты тут играешь, но быстро вернула подушку на место и марш на занятия! И чтоб возле директорского кабинета я тебя больше не видела!

– Не увидите, Екатерина Семеновна! – радостно выпалила Ирка…

Баба Катя растерянно огляделась. Девчонки перед ней не было. Вот только что стояла, с дурацкой подушкой в обнимку… и исчезла, будто сквозь линолеум провалилась!

– Кажется, я тоже устала за этот учебный год! – Баба Катя посторонилась, пропуская в класс галдящую толпу учеников.

Хлоп! Хлоп! Звуки хлопающих ударов, будто мягкая подушка долбит в стену, продолжали доноситься из совершенно пустого – ни одного человека! – коридора. Баба Катя с грохотом захлопнула дверь класса, словно отгораживаясь от прущего из коридора чудовища. Хлипкая филенка немедленно дрогнула от обрушившегося на нее удара. Но выглядывать в коридор снова Баба Катя не стала.

Полураздавленное существо с ненормально большой головой и крохотным тельцем корчилось на линолеуме, судорожно суча коротенькими ручками-ножками. Ирка походя добила его подушкой. Его шустрый приятель тем временем уже примеривался к дверце директорского кабинета – завидев вооруженную подушкой Ирку, торопливо вытянулся струйкой серого дыма и принялся всасываться в замочную скважину. Не успел. Удар подушки развеял серое облачко по коридору – дымок снова стянулся в одну точку, превращаясь в большеголовую карикатуру на ребенка. Бам! Ирка попыталась припечатать его к стене, но «ребеночек» увернулся из-под удара. На дебильном личике возникло выражение жестокой радости, и он плеснул Ирке в лицо из зажатой между паучьими пальчиками лабораторной колбы. Ведьмочка шарахнулась в сторону – струя пролетела мимо и плюхнулась на пол, выжигая в линолеуме уродливую черную дыру.

Эту дырку Баба Катя тоже наверняка на Иркин счет запишет! Но Ирка только стиснула зубы. Хватит, высказалась уже, – так, что морок слетел, и Баба Катя ее с подушкой увидела! – и молча ринулась в погоню за несущимся по коридору заложным духом.

На жаргоне местных ведьм зловещая парочка из Иркиной школы числилась как «Степа и Степашка». Как их звали при жизни, никто уже не помнил, сохранилась лишь история про двух старшеклассников, которые в 80-х годах прошлого века додумались использовать школьную химическую лабораторию для варки наркоты. Но что-то у них пошло не так, лаборатория вспыхнула, как банка спирта, сигнализация не сработала, а предприимчивые дружки задохнулись в дыму. Тела похоронили, тогдашнего директора посадили за отсутствие средств пожарной безопасности, а в школе завелась парочка заложных покойников.

Тут ведь как – истинная душа после смерти отлетает в места, о которых даже самые мудрые из ведающих ничего не знают, а могут лишь догадываться. А в теле остается душа тварная – та самая, что отвечала за желание есть, пить, и даже купить новую шмотку, чтобы соседка по парте не думала, что она тут самая крутая! Если человек умер от старости, энергия тварной души успевает израсходоваться за его жизнь, а вот если «не своей смертью»… У-у-у, какие шустрые покойнички получаются! Еще и тупо мстительные, заразы: каждый год с приближением Навского Великдня «Степа и Степашка» осаждали директорский кабинет, норовя сжить со свету каждого, кто там сидел. Уже тридцать лет в Иркиной школе директора на своей должности не задерживались: то умирали, то заболевали, самые чуткие и осторожные успевали уволиться. К нынешней директрисе Ирка ни малейшей симпатии не испытывала, но это ж не повод позволить ее извести?

Прыгая через две ступеньки, Ирка мчалась вверх по лестнице вслед за летящим впереди духом. Похожий на младенца-переростка «Степашка» несся над ступеньками с такой скоростью, что за ним тянулся инверсионный след. С разгону врезался рахитичной башкой в крашеную стенку… и впитался в штукатурку, как вода в песок. Только мерзкое «хи-хи-хи» пронеслось над лестницей.

Выскочившая на площадку Ирка с досады шарахнула подушкой по стене и покосилась на часы. Вот вынесло же Бабу Катю в коридор! Если б не это, давно б уже прихлопнула поганца! Ла-адно… Ирка принялась неслышно спускаться по ступенькам.

Здоровенная башка с жутковато-младенческим личиком высунулась из стены. Огляделась. Губы растянула улыбочка садистского удовольствия… и выбравшись из стены целиком заложный покойник стремительно ринулся к директорскому кабинету – выставив здоровенную башку, пошел на таран. И-и… Бац! Заложного отшвырнуло от ставшей вдруг непроницаемой стены, как от батута! Возникшая у него за спиной Ирка размахнулась подушкой, точно теннисной ракеткой, и влепила уродца обратно в стену. Он завизжал, пронзительно, как недобитая летучая мышь, – и снова отскочил от стены, как при игре в сквош. Ирка снова въехала по нему подушкой. И снова… Бац-бац-бац! Распластанный по стене заложный сперва напоминал барельеф уродливого младенца, потом бесформенное пятно… и наконец осыпался на пол мелкими противными катышками пыли.

Шарахнув по этой пыли напоследок, Ирка шумно выдохнула и опустила подушку. Свободной рукой вытащила из сумки на плече спрей для цветов и на всякий случай еще обрызгала стенку крепким соляным раствором.

– И почему до таких элементарных вещей никто не додумывается? – Она взболтала спрей. – Нет, посыпать, посыпать… – явно передразнивая кого-то, пробормотала она, отворачиваясь от директорского кабинета…

Струя смешанной с солью воды ударила в подбирающуюся к ней странную, расплывчатую фигуру, а меткий удар подушкой по башке моментально упокоил бывшего школьного завхоза, по пьянке свернувшего шею на темной лестнице. Сам же лампочки вовремя не вкрутил, а теперь с претензиями! Одно слово – заложный, всегда виноватых ищет!

– Министерство образования ничего не понимает в реальной жизни, – с чувством выдала Ирка. – При каждой школе должна быть ведьма – хотя бы на полставки! В конце концов, платят же они медсестрам!

В кармане школьных брюк негромко запиликал мобильник.

– Ну ты едешь или как? – недовольно потребовала Танька. – Я их долго не удержу.

– Да-да, уже бегу! – Ирка метнулась к брошенной на подоконнике ветровке и, на ходу влезая в рукава, побежала вниз по лестнице. Отвела глаза охраннику на входе и выскочила на улицу. Привычно метнулась к остановке маршрутки… и чуть ли не силой заставила себя направиться к приткнувшемуся у бровки тротуара такси.

Глава 2
Чертов бизнес

Она до сих пор не привыкла, что теперь может хоть каждый день ездить на такси в школу и из школы. Денег было достаточно – даже больше, чем достаточно, но вот осознать, что все это ее, у Ирки категорически не получалось! Ирка была отдельно, а шестизначные цифры на ее счетах – отдельно. Может, потому и вопрос с домом никак не получалось решить. Танька предлагала снести старый напрочь и на его месте отстроить современный особняк, но Ирка категорически отказалась, отговариваясь тем, что непонятно, как объяснить появление нового дома бабке. В конце концов переклеили обои, сменили линолеум, поменяли рамы… и результат Ирке не понравился. Раньше была просто развалюха, получилась развалюха слегка подкрашенная. А бабка все равно не поверила, что деньги прислала мама из Германии, и глядела на внучку подозрительно.

– Деньги-то у тебя есть? – с интересом рассматривая Иркину подушку, спросил водитель.

– Есть, – кротко ответила Ирка. Ездить на такси – даже в самых спешных случаях! – она еще не привыкла, а вот отвечать на такие вопросы – уже. Водители и правда верят, что кто-нибудь скажет «нет денег» раньше, чем довезут до места? Ага, сейчас последует вопрос номер два…

– Родители знают, что ты на такси раскатываешь?

Ну, кто б сомневался!

– А откуда у меня, по-вашему, деньги? Или вы думаете, я совладелица табачно-водочного концерна? – пробурчала Ирка.

– Хамить-то не надо. Я просто уточнил, – нахмурился водитель.

– Извините.

Извинения прозвучали очень холодно, да еще Ирка и к окну отвернулась. В мрачном молчании водитель вписал машину в общий поток. Ирка едва слышно вздохнула. Раньше она была задерганным подростком из неблагополучной семьи и хамить начинала инстинктивно, защищаясь от любого давления. Сейчас она наднепрянская ведьма-хозяйка и все делает строго рационально. Любезничает – с кем надо, хамит – когда надо. Этому водителю только улыбнись, он всю дорогу будет рассказывать о своих двух дочках, фотография которых воткнута у края лобового стекла, собаке (поводок валяется под сиденьем), даче (мешок из-под картошки под другим сиденьем), невыплаченном кредите (резина лысая) и вредной теще (полезные тещи – большая редкость). А Ирке надо сосредоточиться. Хотя если так пойдет дальше, она скоро превратится в такую же холодную расчетливую стерву, как Оксана Тарасовна. Но имеет ли она право быть другой?

– Приехали, – все так же недружелюбно буркнул водитель, останавливаясь у современного офисного здания.

Ирка сунула ему деньги, выскочила из машины и торопливо побежала вверх по высокой гранитной лестнице. Завидевший ее сквозь прозрачную дверь охранник пулей вылетел наружу и, низко раскланиваясь, держал створку, пропуская внутрь девочку с школьной сумкой и подушкой под мышкой. Рядом с входом висели переливающиеся золотыми буквами таблички: «Devil’s Vodka» и «Old Nick Tobacco»[8]8
  Old Nick (Старый Ник) – прозвище дьявола в англоговорящих странах.


[Закрыть]. Ирка спиной чувствовала, каким задумчивым взглядом провожал ее водитель.

– Радость-то какая, Ирина Симурановна, дорогая вы наша!

Гримаса и бормотание «Ну очень дорогая!» как-то мешали поверить в искреннюю радость охранника. Ирка оценивающе оглядела его от странного кроя туфель до еще более странно топорщащихся надо лбом волос и скомандовала:

– Проводите меня до конференц-зала!

– А как же пост? – охранник неловко указал на турникет.

– Под мою ответственность! – не оглядываясь, бросила Ирка и направилась к лифту.

С интересом изучающий кнопки иссиня-бледный юноша в поношенном сюртуке и забрызганной кровью рубашке при виде Ирки в панике ввинтился сквозь пол кабины. Ирка проводила очередного заложного мрачным взглядом и с силой вдавила кнопку верхнего этажа. Пр-раздничек папочки-Симар-ргла пр-риближается, понимаешь ли! Все из-под земли лезет – и молодые ростки, и старые покойнички!

– Не ешьте меня, пожалуйста, Ирина Симурановна! – очень-очень тихо, очень-очень робко попросил охранник. – Я невкусный!

Ирка поглядела в зеркало лифта. Там отражался насмерть перепуганный охранник… и ее собственная оскаленная физиономия с торчащими из-под злобно наморщенной верхней губы здоровенными клыками. Усилием воли Ирка втянула клыки обратно (а еще называла себя хладнокровной расчетливой стервой! Переоцениваете себя, девушка, до хладнокровной вам еще работать и работать!). Равнодушно кивнула охраннику:

– Да, действительно, на вкус вы как скисший мясной борщ…

И чего бы это он тоже попытался сквозь пол просочиться? Попытку пресекла грозным взглядом. Лифт открылся, Ирка направилась к высоченным – почти во всю стену – дверям конференц-зала. Забежавший вперед охранник снова распахнул перед ней двери и, повинуясь очередному грозному взгляду, робко зашел следом.

Слева от входа торчала здоровенная – в полстены – вешалка. Посредине на ней располагались вещи вполне обычные: мужские куртки, строгие деловые плащи и даже парочка весенних дамских манто из роскошного пушистого меха. Зато снизу и сверху… Под вешалкой стояли туфли. Вроде бы самые обычные мужские туфли и вполне изящные женские лодочки на каблуке… только вот та часть, куда обычно помещались пальцы и стопа, были намертво закрыты и заполнены спрессованной кожей. На месте пятки красовалась круглая выемка, будто предназначенная под… копыто. А на верхней полке вместо шляп лежали парики. Блондинистые, брюнетистые, короткие и длинноволосые, густые и даже с залысинами…

Середину зала занимал длинный, как заводской конвейер, стол для совещаний. Вдоль стола, в совершенно одинаковых позах – раскачиваясь на хлипких офисных стульях и задрав на стол раздвоенные копыта – восседали черти. Во главе стола стояло глубокое мягкое кресло. Обращенная к дверям высокая спинка закрывала от Ирки сидящего.

– Ваше превосходительство ведьма! – стул под старым знакомцем пошатнулся, едва не заставив черта-мамуна грохнуться на пол. – Какая часть!

– Ну наконец-то! – кресло во главе стола повернулось… и облаченная в классические темные брюки и приталенный пиджачок с черно-белым принтом Танька направилась к Ирке. Цокот тонких каблуков выдавал ее раздражение.

– Просила ж тебя, хоть туфли на шпильках надень! Деловое совещание все-таки! – возмутилась подруга, окидывая недовольным взглядом Иркины школьные брюки, кроссовки и спортивную куртку.

– Перетопчутся, – недобро усмехаясь, заверила ее Ирка. – Всем чертовым коллективом. – И направилась к стоящему по правую руку от Таньки стулу. Ухватила за спинку, приподняла… вякнувший мамун свалился с сиденья и торопливо удрал на четвереньках на другой конец стола. Другой черт скатился сам, когда Ирка с размаху ляпнула на соседний стул сумку и верную боевую подушку. Вежливость? С кем, с чертями? Последнего, кто был с ними вежлив, еще в прошлом веке разобрали на запчасти: органы – на продажу, кожу – на чертовы договоры, душу – на откуп от Пекла.

– Приятно видеть, что вы не теряете боевую форму, Ирина Симурановна, – склоняя рогатую голову, сказал восседающий на другом конце стола чертов дедушка.

– Есть на ком тренироваться, – обводя собрание многообещающим взглядом, выдала Ирка. Глаза ее остановились на столике у стены. – О, бутербродики! Это удачно!

– Неужели вы согласитесь выпить с нами чашечку кофе? С пирожными, Ирина Симурановна! – искушающе предложила разряженная чертовка по другую сторону стола.

– Нет, спасибо, это я на будущее… – несколько странно ответила Ирка.

– И последний вопрос повестки дня… – возвращаясь в свое председательское кресло, провозгласила Танька.

– А как же предпоследний? – снова вмешалась чертовка.

– Я тороплюсь! – сквозь зубы процедила Ирка.

– Торопится, – подтвердила Танька. – Как вы знаете, приближается день рождения нашей многоуважаемой хортицкой ведьмы. – Танька изобразила короткий поклон в Иркину сторону. – Тринадцать лет, ведьмовское совершеннолетие…

– Не вопрос, Ирин-Симуранна! – надувая пузырь жвачки, прочавкал панковского вида черт с ирокезом между рогами. – Отхэппибёздим в лучшем виде!

Ирка кинула на него совсем-совсем недобрый взгляд. Это кто тут еще кого…

– Мы уже и на подарочек скинулись, – уловив возникшее напряжение, поспешил вмешаться чертов дедушка.

– Мило. Но лучший мой подарочек – это ваше отсутствие, – буркнула Ирка.

– Ирина Симурановна хочет сказать, что в этом году она полностью вступает в должность наднепрянской ведьмы-хозяйки со всеми сопутствующими обязанностями. День рождения Ирины Симурановны – второе мая, как раз на начало русалий, праздника пробуждающейся природы и бога Симаргла, который, как вы опять-таки знаете, является отцом нашей многоуважаемой хортицкой ведьмы, – продолжала Танька. – Однако каждые русалии предворяет период разгула всей и всяческой нечисти. И мне хотелось бы, чтобы мы, всем нашим друж… просто всем коллективом нашей корпорации… чертовой… не создавали Ирине Симурановне лишних проблем! – растягивая губы в традиционном оскале американского менеджера, с энтузиазмом закончила Танька. И уже нормальным тоном добавила: – А то последствия могут быть нехорошие.

– Короче, рогатые! – вмешалась Ирка. – Мне надо, чтобы всю нынешнюю бесову неделю вы сидели по своим норам и пятаков наружу не казали, пока я с остальной нечистью буду разбираться! Всем все ясно? – и обвела членов правления предупреждающим взглядом.

В конференц-зале воцарилось мрачное молчание. Члены правления внимательно разглядывали темную дубовую столешницу.

– Какие-то проблемы? – холодно уточнила Танька.

– Хм-м-м… – откашлялась сидящая по левую руку от Таньки знакомая чертовка. – Должна сказать, что некоторые проблемы все же…

– Да что ж это делается, черти злые! – вдруг на дальнем конце стола взвыл черт с обломанными рогами. – Последней радости лишают! Мало вам, ведьмы проклятущие, что доходы упали…

– Естественно, упали, – легко перекрывая его истерику, вмешалась Танька. – Мы прекратили производство самогона и паленой водки, продажу сигарет несовершеннолетним и полностью свернули торговлю наркотиками. – Она болезненно улыбнулась и тихо добавила: – Теперь ими торгуют только люди.

– Во-во! – снова взвился скандальный черт. – Жиреют за наш счет! Ну ладно уж, запретили наркотой торговать, мы согласились, особенно когда внятно и доступно объяснили… – Он невольно погладил оставшиеся от рогов пеньки – так что сразу стало понятно, каким образом проходило объяснение. – Но на бесову неделю не погулять?! Это ж прям угнетение черта человеком! – и он обвел взглядом собравшихся – те ответили пока еще несмелым гулом одобрения.

– Нам с ребятами денег достаточно, – перекрикивая готовое взбунтоваться правление, гаркнула Ирка. – А если вам мало, так я запросто могу уменьшить ваше пороговье – и тогда доля каждого оставшегося увеличится!

Черти оценивающе поглядели друг на друга. Видно было, что в Иркином бизнес-плане их смущает лишь одно: а вдруг именно на него «уменьшат пороговье»?

– С денежными потерями мы уже смирились, Ирина Симурановна, – мягко вмешался чертов дедушка. – Как говорится, не деньгами едиными жив черт. Есть еще и некоторые… аморальные ценности, являющиеся важной частью чертовой культуры. Одно из них – право буянить в бесову неделю!

– Ее даже в нашу честь назвали! – влез скандальный черт.

– То есть вы отказываетесь? – деловито уточнила Ирка.

– Нам очень жаль, Ирина Симурановна, – покачал головой чертов дедушка. – Но чертову натуру не переделаешь! Хотя мы понимаем, первая бесова неделя для молодой ведьмы-хозяйки – это так нервно!

– И опасно! – захихикал скандальный черт. – Ох, и заняты вы будете, Ирина Симурановна!

– А правда, что к вам на день рождения ваш змей пожалует? – с жадным любопытством спросила разряженная чертовка.

– Ты слышала, чем она интересуется? – Ирка повернулась к Таньке, будто никого больше тут и не было. – Так они нам межмировой скандал организуют! – и потянулась за своей сумкой.

– Да, другого выхода нет, – согласилась Танька, и в руке у нее появился… пульт!

Она нажала кнопку… Тяжелые железные щиты нарочито грубой ковки с грохотом упали на окна, отрезая конференц-зал от внешнего мира. В тот же миг Ирка, как гранату, швырнула себе под ноги туго набитый целлофановый пакет с мелко порубленной травой. Пакет с треском лопнул… и пыль чертополоха разлетелась по комнате. А Ирка уже разбила о край стола пузырек с ладаном. В комнате воцарилось… Пекло. Черти орали, визжали, голосили, лезли друг на друга. Две чертовки сидели на люстре, каблуками отпихивая пытающегося забраться следом чертового дедушку. Скандальный черт драл когтями железный щит на окне, в отчаянном порыве убраться от мучительного запаха.

Ирка с Танькой кинулись к дверям. У самого выхода Танька зацепилась каблуком за порог… Ирка подхватила падающую подругу на лету и как морковку из грядки выдернула из зала. Громадные двери с треском захлопнулись… и наговорный засов упал в заранее заготовленные пазы. В тот же миг в дверь с силой ударили изнутри.

Ирка поверх засова накинула тяжелый замок и зашептала:

– Щоб не було тоби, нечистый дух, ани проходу, ани проезду, ани якогось иншого просочения! Ани кризь двери, ани кризь окна, ни кризь стены, ни кризь пол-потолок, ани кризь саму малесеньку дырочку-щелочку…

Танька взлетела и принялась закатывать скотчем щели по притолоке и косякам.

– Затворись-замкнись, дверь адова, дверь конференц-залова, з усима ж, кто там есть, нет им входа-выхода ни туда, ни обратно, дверь непроходимая, стена непреодолимая. Слово мое крепко-лепко, быть посему! Аминь!

Танька оборвала у пола последнюю полоску скотча и шумно выдохнула:

– Фух! – Она с интересом посмотрела на дело своих рук и усмехнулась. – Наговорные замки я и раньше видела, а это у нас первый в мире наговорной скотч!

Теперь уже в дверь колотили изнутри не переставая.

– А ну-ка тихо! – грозно рявкнула Танька. – Будете бузить, из системы пожарной безопасности святую воду пустим!

За дверью моментально воцарилась тишина.

– Хороший фильм – «Константин», – одобрила Танька. – Столько ценных идей!

– И бутерброды экономьте! – громко, чтобы ее слышали сквозь дверь, крикнула Ирка. – Их вам должно надолго хватить.

Сквозь филенку донесся шум и топот копыт – черти явно ринулись делить запасы.

– Думаю, к концу недели они и сами сократят свое пороговье, – заключила Ирка.

– В следующем году они на такой фокус уже не купятся, – направляясь к лифту, бросила Танька.

– В следующем году это уже не будет моя первая бесова неделя и первые зеленые свята! – огрызнулась Ирка. – Буду хоть чуть-чуть ориентироваться! И еще Айт…

– Ну, Айт, я надеюсь, будет и в следующем году, – насмешливо протянула Танька. – Или ты собралась с ним расстаться?

– Тьфу на тебя! Чтобы расстаться, надо сперва хотя бы встретиться! Честное слово, если б я знала, что в связи с моим ведьмовским совершеннолетием от меня столько всего потребуют, я бы попросила Айта прилететь попозже! Я же не знаю, чего он захочет… – Ирка вдруг смутилась до ярких пятен на щеках. – Я в смысле… В кино пойти… Или в кафе посидеть…

– Я поняла, в каком ты смысле, – очень серьезно заверила ее Танька.

– А эти старые ведьмы мне на весь май – июнь расписание составили! – раздраженно пожаловалась Ирка. – В какой день я пеку ритуальный хлеб, в какой день исполняю ритуальные танцы! А мне, между прочим, еще годовые контрольные писать!

– Спокойно – у тебя есть мы! Справимся: и с расписанием, и с годовыми контрольными… и с Айтом! – заверила ее Танька.

Ирка в ответ лишь ехидно фыркнула:

– Знаешь, если Богдан возьмет на себя контрольные, а ты – Айта, мне это, пожалуй, не понравится!

Лифт открылся, Ирка выскочила из него первой… и напряженно замерла. В прозрачной будке охранника, где еще недавно сидел черт, сквозь стекло снова виднелась фигура в камуфляже.

– Ты чего… – едва не врезавшись ей в спину, начала Танька. Выглянула у Ирки из-за плеча и тут же успокаивающе кивнула. – Все нормально, пошли! – и решительно распахнула дверцу.

Сидящий перед мониторами молодой мужик поднял на нее глаза и меланхолично заметил:

– Они сейчас и последний бутерброд по полу размажут.

На центральном мониторе чертов дедушка и черт-скандалист делили кусок хлеба – икра с него уже вся осыпалась, и черти азартно топтали ее копытами.

– Чертову натуру не переделаешь! – усмехнулась Танька. – Знакомься, Ир, это Влад – кузнец, который щиты на окна ковал. Его Богдан нашел. Он раньше с ролевиками работал, а потом его черти захомутали к чертовому балу транспорт подковывать.

Ирка поглядела на кузнеца с интересом. Помнила она тот бал!

– Спасибо Богдану, – прогудел кузнец. – Лучше знать, что черти на самом деле существуют, чем думать, что ты окончательно рехнулся. Так что не волнуйтесь, устерегу наших рогатых красавцев в лучшем виде. – Он кивнул на монитор. – А это вам! – он вытащил из сумки продолговатый бархатный футляр, похожий на старинный ящик для дуэльных пистолетов. – Подарки, конечно, надо на день рождения отдавать, но вам сейчас нужнее.

Ирка приподняла крышку футляра и восторженно ойкнула:

– Красивые какие…

– Все как положено, – разулыбался кузнец. – Ковал на живом огне, остужал проточной водой (не из-под крана!), наговор прямо в металл вплетал – вон, Татьяна подсказала.

– Спасибо, – выдохнула Ирка.

– Вам спасибо, – устраиваясь у монитора, кивнул ей кузнец. – Всегда надеялся, что мое искусство не только для игр, но и для важного дела пригодится.

Прощально помахав Владу, девчонки выскочили на улицу. Танька немедленно вытащила мобильник, набирая номер. Вот уж кто привык на такси раскатывать! От того, чтобы завести машину с шофером, Таньку удерживали только элементарные требования конспирации.

– Ты рубашку у портнихи забрала? – заканчивая разговор с диспетчером, поинтересовалась Танька.

– Не забирала, – нейтрально откликнулась Ирка.

Танька поглядела на нее досадливо – сразу нельзя было сказать? – и буркнула:

– Значит, надо будет по дороге заехать. – Снова потянулась к телефону.

– Не надо, – также нейтрально возразила Ирка. И понимая, что просто так Танька не отвяжется, неохотно добавила: – Я вообще у портнихи не была и ничего не заказывала.

Ошеломленный взгляд Таньки был ей ответом.

– Но как же… Без нее же нельзя! – вскричала подруга. – Где мы возьмем такую рубашку сейчас? Их же в магазинах не продают!

– Рубашка лежала у меня на кровати. Такая, как нужно. Моего размера, – все тем же спокойным тоном ответила Ирка.

Глаза Таньки стали такие большие, что Ирка аж видела, как там крутятся мысли. Подруга сразу вспомнила загадочную ведьму, уничтожившую опасную надпись на Иркином заборе и перехватившую заклятьем чертей, когда девчонки их чуть не упустили.

– И ты ее наденешь? Рубаху, которую тебе подсунула неизвестная ведьма? – судя по Танькином тону, та уже пыталась сообразить – где лечат так неожиданно рехнувшихся молодых колдуний.

– Ну… Допустим, я догадываюсь, кто эта ведьма, – еще более неохотно выдавила Ирка.

Танька уставилась на нее вопросительно. Ирка отвернулась. Видя, что ее молчаливое послание старательно игнорируется, Танька спросила вслух:

– Со мной догадками не поделишься?

– Нет, – буркнула Ирка. Потом тяжко вздохнула. Так Таньке отвечать нельзя. Если хочешь иметь друзей, изволь считаться с их чувствами. А если твои собственные чувства в этот момент не совсем в норме – так ты объясни! Ведь твоя подруга – самая обычная ведьма, а не телепат какой-нибудь!