Текст книги "История одного человека"

5. Александр

Четвертый час учебы. Ноги затекли, сидалище отказывается сидеть, а мозг распух и не умещается в черепной коробке. Преподаватель, не замечая наших мук, продолжает пытки болтовней. Каждые пять минут гляжу на часы. Час… пятьдесят пять минут… до спасительного звонка. Как бы не сойти с ума, высчитывая минуты.

Андрюха лениво листает повторяющуюся новостную ленту «ВК». Болтать с ним желания нет, да и обсудили уже все. Можно было бы поиграть во что-нибудь, но после семи партий в «Словодел» и десяти – в «Крестики-нолики» нам и то надоело. Теперь единственное мое спасение – вернуться к идее романа о параллельном мире.

Пробую вспомнить на чем остановился… Мой безымянный персонаж останавливается напротив зеркала магазин «Кристалл», дрожащего подобно водной глади под дуновением ветра. Мой герой должен быть до отвращения недоволен своей жизнью, иначе из-за одного лишь любопытства он вряд ли переступит порог между мирами. Да и хватит с него безымянности. Нужно придумать ему имя. Но как назвать, чтобы никто из знакомых не мог подумать, что за прототип взят он, хотя так оно и есть? Пусть звать его будут Алексей. Высокий, видный парень лет двадцати. Широколобый, с вытянутым лицом и короткой спортивной стрижкой с дуракова-то отпущенной на лоб челкой. С наступлением весны он надел кожаную черную куртку и под стать ей такие же перчатки, брюки и лакированные туфли, а в руках черный дипломат с тетрадями – хорошее сочетание для братка из девяностых. Алексей недоволен всем: переездом из двухкомнатной квартиры, где у него была, хоть маленькая, но своя комнатушка, в трехкомнатную, в которой днем ему приходится уживаться с младшим братом и сестрой, оставаясь наедине с собой только далеко за полночь, когда все уснут; своей девушкой упрямо хранящей свою невинность (возможно даже не для него, но об этом он и мысли не допускает). Хотя он сам ей в начале говорил, что секс не важен и не врал, но у природы имелись на этот счет свои планы. И жаловаться некому, да и не зачем, ведь сам выбирал, и бросить не в силах, все-таки любит. Также недоволен матерью, нашедшей мужчину, с которым отношения у него далеки от идеальных; университетом, в который его отправил отчим; и, конечно, своей бесхребетностью мешающей ему все в корне изменить.

Весна. Снег тает, поднимая в воздух аромат мокрого асфальта. Небо хмурится уже не первый день, скрывая за густыми черными тучами солнце. Леха, уставший от своей жизни, бредет по площади Карла Маркса, не спеша на учебу, в тайне от всех желая изменить собственную судьбу. Проходит мимо магазина «Кристалл», стараясь не глядеть на свое отвратительное отражение в его зеркалах, вызывающее в нем лишь чувство собственного ничтожества. Но случайно его взгляд все же падает на одно из стекол впереди, когда то, словно по волшебству, под дуновением ветра содрогается, подобно водной глади, спокойствие которой было нарушено брошенным в него камнем. Алексей останавливается в паре шагов от содрогнувшейся поверхности, вперив свой ошарашенный взгляд в нее. «Показалось что ли?» – в мыслях мелькает у него. И только парень делает шаг вперед, как ветер вновь пускает круги по зеркальной глади. Леша оглядывается по сторонам с застывшим в глазах вопросом: «Я один это вижу?» Однако люди как шли, так и продолжают свой ход не замечая остолбеневшего в ужасе парня. Мой герой настороженно подходит к стеклу и пробует уловить очередное волнение на его ровной поверхности, отражающей его испуганно-удивленное лицо, однако, как на зло, ветер стих, толкая парня коснуться пальцами своего отражения. Затаив дыхание он протягивает пальцы к стеклу и холодное зеркальное озеро разбегается волнами под его легкими прикосновениями. И чем глубже его пальцы погружаются в отражение, тем больше его затягивает, подобно болоту, не готовое отпускать свою жертву, пока окончательно не поглотит ее. Никто не спасет парня, ведь никому нет до него никакого дела: все слишком заняты своими мыслями и делами. Никто даже не замечает его, а он и не кричит, боясь вызвать гнев окружающих на себя за то, что посмел их отвлечь. За считанные секунды Леша пропадает в стеклянном озере и появляется на другой стороне. Однако здесь все те же люди, та же весна. Лишь одно отличие: солнце поднимается по сонному небу, даря прохожим свое тепло и свет.

«Интересно. И куда я попал?» – думает Алексей, касаясь стекла, через которое прошел, чтобы удостовериться в возможности вернуться назад. И оно также содрогается под его прикосновениями. Парень озирается по сторонам и лишь недоуменно пожимает плечами.

Звонок с пары будит меня ото сна размышлений. И моей радости нет предела. Но не домой я спешу. В этот мини детский сад меня так просто не затащить. Гиперактивный пятилетний брат и полуторагодовалая сестра, повторяющая все за ним – это адская смесь. А когда домой возвращается десятилетняя сестра – психопат, начинается извержение и потом одновременно. Крики, писки, визги, сопли, слюни, слезы… одновременно и со всех сторон.

Я бегу на единственный клочок райской земли, оставшийся в океане моей безумной жизни: в гости к моей любимой Н.

6. Андрей

Даже новости в «Вконтакте» закончились, а преподаватель продолжает свой бубнеж. Гляжу на время и ужасаюсь: еще час до конца пары. Жуть. Перевожу взгляд на Саню. Он вновь завис, а может попросту опять заснул с открытыми глазами. Единственный вопрос, который меня мучает: «Чем себя занять?» Но, как на зло, игр на телефоне нет и памяти для установки тоже.

Мышцы зудят, требуя нагрузки, лишь поясница против: ноет от боли. Хоть битой бей по ней, чтобы только не чувствовать тянущей боли, мешающей спокойно жить.

«Может попробовать послушать что говорит преподаватель?» – предлагает мне чуждый голос из темных глубин аудитории. Можно попробовать. Облокачиваюсь на руку щекой, которая, расплывшись, перекрывает мой правый глаз.

– Рассмотрим принципиальную схему «зонта»… – убаюкивающе рассказывает пожилая женщина фыркающая и цокающая, как лошадь, при каждом вопросе из аудитории, но так и не отвечающая на поставленный вопрос.

– Видел как Барсу на клочки разорвали? – резко переключается мое внимание на одногруппников, сидящих в правом от меня ряду в паре парт и обсуждающих футбол.

– Видела последний выпуск про Шурыгину? – обсуждают два девичьих голоса впереди.

– Движок у нее, конечно, слабоват, – отзывается в другом ухе.

– Я такой пьяный был… – ловлю чьи-то слова.

Перевожу наконец-то взгляд на исписанную непонятными графиками доску, задаваясь вопросом: «Что за тема, ребят?» Но никто мне не отвечает, потому что никто давно не слушает.

– Как же скучно! – не выдерживаю я и негромко возмущаюсь в голос, но меня словно не слышит никто, а может действительно не слышит, потому что очень уж заняты собственной скукой.

Оглядываюсь по сторонам в надежде зацепить чей-нибудь взгляд, а затем уж сцепиться с ним языками в вакханалии беседы. Однако никто на мой крик не оборачивается.

Вдруг вспомнилось, что протеин у меня кончается. Надо съездить купить. Открываю «ВК». Захожу в группу спортивного питания и сразу хочется петь: «Наверное, это мой рай…»

Звонок будит меня. Я не сразу понимаю в чем дело. Поднимаю голову, оглядывая всех сонным взглядом и замечаю, что все суетливо собирают вещи.

– Пойдем уже, – расталкивает меня Саня.

– В качу?

– Ты, наверное, да, а я – нет, – усмехается друг.

7. Алексей

Удивленно оглядываюсь назад. Ужас невозврата мурашками пробегает по спине. Разворачиваюсь и кончиками пальцев касаюсь окна. Оно вновь разбегается волнами под моими прикосновениями. Необъяснимая радость клубком поднимается в груди, вырываясь изо рта хитро-счастливой улыбкой. С трудом сдерживаю восторженный крик: «Да». Боюсь, что сочтут сумасшедшим и тогда мой побег будет окончен в белой мягкой комнате, так и не начавшись.

Мне безумно интересно, куда я попал, но пока никаких отличий от реальности нет. Ни драконов, ни орков – абсолютно нормальный мир.

Достаю свой старенький пошарпанный смартфон «МТС» из внутреннего кармана куртки в надежде увидеть там какие-то изменения. К своему разочарованию вижу те же 7:52, и день, и месяц, даже год тот же.

«Может я сплю? – начинаю вслух рассуждать, чтобы как-то упорядочить ход собственных мыслей. – Ну да, точно сплю, потому что не бывает в реальности таких пространственно-временных порталов, не считая огромных черных дыр с их сингулярностью.»

Частый просмотр порнографии помог мне заполнить мою голову пошлыми мыслями, когда я в полной мере осознал, что сплю… Только в мир почему-то все фантазии не выплескиваются, подобно воде из прорванной плотины. Это настораживает и наводит на тревожные мысли. Иду в сторону метро, озираясь по сторонам в ожидании чего-то необычного. Спускаюсь вниз по мраморной лестнице в царство Аида. Людей много, как всегда. Суетятся, стоят в очередях за жетоном, бегут за поездом, объявляющем о закрытии дверей. Я же ступаю медленно и, наверное, выгляжу, по меньшей мере, странно в глазах прохожих.

Захожу в прибывший поезд. Становлюсь у противоположных дверей, прислоняясь к ним спиной. Продолжаю наблюдать. Все происходящее меня крайне настораживает, ведь ничего необычного не происходит. «Но я же скинул обманчивую пелену сна, – продолжаю ворчать себе под нос, уверенный, что никто не слышит моих рассуждений. – Почему он тогда продолжает свою искусную игру с моим сознанием?»

Я ожидаемо прижат к дверям безумным народом, набивающимся, как килька в банку, в переполненный вагон. Все боятся опоздать. Кто на работу, кто на учебу. И так каждое утро. В такой давке для меня уже прошло почти два года и еще столько же предстоит.

Объявляют мою остановку. Двери открываются. Из вагона, словно из тюбика паста, выдавливаются люди, увлекая меня за собой. Вверх по эскалатору. Ничего необычного. Но я убежден, что это не мой мир.

8. Александр

Глупо искать свою любовь, она сама находит нас и пути избирает самые неожиданные.

Я встретил свою любовь, когда перестал ее искать. Когда чудеса для меня остались на страницах детских сказок про принцесс и принцев. Когда мое отчаяние достигло пика и перешло в равнодушие.

Моя любовь не из книжек, где они увидели друг друга и влюбились. По воле случая меня тогда позвали танцевать в полностью девичий коллектив. Наверное, мечта любого парня оказаться в гареме из десятка наложниц, и я оказался в таком. Однако мне хотелось говорить лишь с одной, которой не было до меня никакого дела (по крайней мере, ей нравилось иметь самый равнодушный вид). Как потом моя прекрасная Н. рассказывала о той встрече: я ей внешне не понравился, но ей чертовски хотелось влюбить меня в себя из спортивного азарта.

Даже спустя месяц, который мы прогуляли вместе, видясь каждый день, я не был уверен в любви к ней. Было теплое нежное чувство. Однако я и подумать не мог, что медленно погружаюсь во всеобъемлющее чувство любви, словно оказался в зыбучих песках.

Рожденная на стыке Востока и Запада, она сумела перенять красоту русских женщин и мудрость и изящество движений восточных. Неожиданно для меня самого она стала не только девушкой, но и лучшим другом. Однако не смог бы я ее встретить, не храни ее образ в своих мыслях за много лет до нашей первой встречи. О чем имел неосторожность обмолвиться своим друзьям, но они лишь крутили пальцем у виска. «Чтобы не курила?» – делая затяжку говорил один, «Естественная красота?» – насмехалась другая с лицом бледнее смерти без пары килограммов макияжа и накладных ресниц.

В любви я узнал многое. Что в женском «не люблю» звучит: «Ты точно любишь меня?». В расстроенном: «Бесишь» – «И как ты меня можешь любить?», а в злом «Иди к черту» – «Обними меня, я так устала». Однако же любовь порождает страх и мой таков: больше всего в жизни я боюсь не дать ей всего, что она хочет, ведь тогда придется ее отпустить, а мне так этого не хочется.

9. Андрей

Если бы я был писателем, как Саня, то посвятил бы отдельную главу своего романа тренажерному залу с ее неповторимой философией…

Переодевшись в короткие облегающие шорты и красную майку выдающую очертания моих сексуальных мускул, захожу в небольшую светлую комнату. Она плотно уставлена тренажерами, приобретенными на стыке веков, а то и раньше. За столом в углу сидит крупный лысый мужчина лет пятидесяти в безызменном старом (еще с советских времен) костюме и разгадывает судоку целыми днями напролет – это тренер. Он один для всех. Подхожу к нему и протягиваю руку:

– Здравствуйте, Сан Саныч.

– О, здоров, Андрюха, – удивленно глядит он на меня. – Ты же вчера был?

– Не успел тренировку закончить, – поясняю я.

– Ты смотри: мышцам тоже отдых нужен, – неохотно отвечает Сан Саныч и утыкается в судоку.

– Я сегодня чисто на рельеф поработаю.

– Ну, хорошо, хорошо, – утвердительно кивает головой тренер, уже не глядя и не слушая меня, продолжает разгадывать судоку.

Прохожу по кругу, чтобы поздороваться со всеми, даже с теми, кого вижу впервые в жизни. Ведь если ты тут, то уже мне брат не по крови, а по духу.

– О, халк пришел, – встречают меня восторженные крики. – Что сегодня будешь делать?

– Мышцы разомну только, – смеюсь я.

После привычного ритуала приветствия принимаюсь тянуться. Руки, ноги, шея… Беру гантели. Сажусь на лавку, повернувшись боком к зеркалу. Закатываю рукав, полностью оголяя стальные мышцы, обтянутые кожей. Локтем упираюсь в бедро. Сгибаю и разгибаю руку, держа в руке двадцать килограммов чистого железа. Горка мышц то возвышается, то сглаживается в равнину.

Затем жим штанги стоя, сидя, лежа, из-за головы, французский, разводка и поднятие гантелей… Уже чувствую как мышцы рук забились и при любой попытке напрячь их становятся ватными палочками для чистки ушей, поэтому принимаюсь отжиматься.

Пока я занимался, то тренажерный зал опустел, даже тренер ушел, оставив на меня уборку блинов. Заканчиваю тренировку. Убираю блины по местам и ухожу в раздевалку. Подхожу к зеркалу в полный рост, висящему на стене. Снимаю майку, небрежно кидая ее на стул. Мое накаченное тело дико возбуждает меня самого.

Захожу в душ. Становлюсь под теплую струю воды, но она лишь отчасти снимает усталость с моих плеч. Поднимаю голову на встречу потокам воды. И вот я уже чувствую как безмерное счастье растекается по моим венам. Мне даже хочется плакать от переполняющих меня чувств, однако слезы женское удовольствие.

10. Алексей

«Даже университет стоит на том же месте,» – в голос усмехаюсь я, смотря на желтое облупившееся здание, вход которого венчает серб и молот. Захожу внутрь, но и тут ничего нового нет: все тот же холодный каменный пол под ногами; та же крепость гардероба, выстроенная из тонких картонных перегородок; тот же турникет на входе с сидящим по ту сторону от него седоволосым стариком-охранником в подающей для этой работы черной одежде с желтой надписью на груди: «Охранник». Он еще меняется с другим два через два.

Лезу в карман джинсов за пропуском и, к своему удивлению, не нахожу его там. «Выпал что ли, когда вешал штаны?» – тихо ругаюсь про себя, истерично выскребая карманы ногтями и не находя пропуска.

– Пропустите, пожалуйста, – жалостливо протягиваю я, чтобы растрогать охранника, и чтобы он меня пропустил. – Пропуск забыл, – добавляю я, ведь лгу, а ложь любит детали, – и заветная лампочка на турникете загорается желанным зеленым светом. – Спасибо.

Медленно перебираю ногами, проходя одну аудиторию за другой. Без желания поднимаюсь по лестнице на второй этаж. В такие моменты хочется, чтобы все оказалось лишь сном. Очень неприятным. Просыпаешься, а тебе пять лет. Ни работы, ни университета, ни школы, ни детского сада. Встаешь с кровати, не потому что тебе надо куда-то идти, а потому что выспался и проголодался. Идешь на кухню. Мама радостно улыбается при виде тебя, домазывая хлеб маслом и укладывая на него круглешок «докторской». И ты понимаешь, что он только для тебя. А впереди прогулки с друзьями во дворе и дневной сон.

Но меня так и не отпускает та странная галлюцинация на площади. «Сам себе даже поверил, – усмехаюсь сам над собой себе под нос, – вот, что недосып с людьми делает: заставляет верить в чудеса наяву».

Захожу в маленькую аудиторию с тремя большими окнами, через которые комната заливается масляным светом. Класс почти пустой. Многие опаздывают или решили вовсе не приходить.

– Всем привет, – без пылкого желания бурчу я, встречая все те же невыспавшиеся, помятые и утомленные студенческой жизнью лица. В ответ лишь гробовая тишина.

В трех партах от Камчатки высматриваю Юлия. Вот он, светлоголовый, сидит, залипая в телефон. Его треугольное острое лицо с невыразительными маленькими глазками я узнаю из тысячи. Но Юлий не такая уж лапочка, как может показаться при первой встрече. Судя по его рассказам он был опасный бандит у себя во Владивостоке во времена своей бурной молодости. И пальцы людям отрубал, и ноги им ломал. Однако в Новосибирске одомашнился. Хоть он не любит говорить о своей жизни, но как-то раз друг обмолвился, что попросту бежал из города при поступлении в университет. Парень, конечно, не уточнял от кого или чего бежал, но мне кажется, что от своего прошлого.

– Здорово, – протягиваю ему руку и валюсь рядом с ним на стул.

Юлий недоуменно глядит на меня в оба глаза, словно инопланетянина увидел перед собой.

– Мы разве знакомы? – наконец-то удивленно протягивает друг.

Меня хватают холодные руки страха и заставляют мое сердце чаще биться.

– Прикалываешься что ли? – изображаю кривую улыбку на своем лице, похожую больше на оскал.

– Вы меня, наверное, с кем-то перепутали, – продолжает друг, не меняя выражения своего лица.

– Катька, ну ты-то ему скажи, – подзываю на помощь одногруппницу, сидящую спереди.

Она оборачивается и также тупо глядит на меня своими большими карими глазами, хлопая длинными ресницами.

– Мы разве знакомы? – наконец-то изрекает девушка слова, заставляющие волшебным образом онеметь мое тело.

– Хватит уже «Юрмолу» устраивать, – подскакиваю я, хватая свой дипломат и отвечая им дрожащим голосом.

– У тебя все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Катя, но не как у друга, а как у безумного незнакомца, способного наброситься на нее с кулаками.

– Да я над вами пошутить решил, – наигранно смеюсь я. – Розыгрыш…

Выхожу из кабинета под прицелами ничего не понимающих взглядов одногруппников.

11. Александр

В трех минутах от полуночи. Все давно спят. Но ко мне сон никак не идет. Лежу на своем продавленном диване. Бесцельно листаю каналы. Ничего интересного нет. Останавливаюсь на канале «Россия 24». Люблю послушать новости. Как ни странно, но они меня успокаивают. Даже лучше, если где-нибудь идет война или эпидемия. Так спокойней. Значит мир все тот же безумный запутавшийся сам в себе клубок людских пороков. Значит человечество живет полноценной грудью и дышит полной грудью.

На экране телевизора неярко накрашенная девушка в сером пиджаке рассказывает о том, что у берегов Малайзии пропали шестьдесят восемь человек. Не так уж много. В войнах миллионы гибли, но если вдуматься, что каждый из шестидесяти восьми человек был кем-то любим, был чьей-то матерью, дочерью, а может отцом или братом, или состоял в ссоре, то дрожь бросает от столь огромной цифры.

Ловлю себя на одном бесконечном мысленном парадоксе. Думая о котором, теперь вряд ли усну.

12. Андрей

Без двух минут полночь. Хоть днем уже тепло, но на границе сегодня и завтра воздух наполняется морозной свежестью, как последняя попытка зимы спасти свое ледяное сердце от теплых весенних лучей.

Выхожу на улицу. Воздух в момент наполняет мои легкие колкой свежестью. Мороз старательно щиплет мои щеки. И кажется, что это и есть свобода. В такие вечера особенно сильно желание жить. Иду по хрустящему снегу и каждый шаг отдается в душу как-то особенно, словно это мои первые шаги по земле.

Захожу в аптеку. С трудом вспоминаю за чем пришел. Называю пресловутое название. Мне дают пачку таблеток. Быстро засовываю их в карман куртку и выхожу. Проскальзываю во дворы, исчезая из света фонаря, освещающего вход в аптеку. Из того же дома на всю улицу играет Игорь Тальков «Летний дождь» и раздается мужской крик полный боли. Кажется, именно так кричит одинокая душа. От этого крика даже мне становится тоскливо. А через несколько метров, словно прошлое ушедшее от того бедолаги: стоят в обнимку два силуэта, по комплекции которых не трудно разобрать, что один из них мужской, а другой – женский. Они стоят в обнимку посреди двора и смотрят в звездное небо. И, кажется, что они счастливы. От этого всего у меня что-то внутри запрыгало. Печень, наверное.