Текст книги "Армия и флот в битве за Кавказ. Совместные операции на Черноморском побережье 1942–1943 гг."

Но при всех своих особенностях и определенных слабых местах 17-й корпус, наряду с танковой и мотострелковой бригадами, был укомплектованным и свежими соединениями. Большинство стрелковых дивизий и бригад не могли похвастать и этим. Если соединения 47-й армии и 1-го отдельного стрелкового корпуса представляли собой полнокровные подразделения, то состояние войск 12, 18 и 56-й армий иначе как удручающим не назовешь. В июле 1942 г. на их долю выпали тяжелые бои на Дону в составе Южного фронта. Соответственно, стрелковые дивизии и бригады имели существенный некомплект личного состава и особенно активных штыков, то есть тех, кто непосредственно должен был сражаться на передовой. Таковых имелось от 300 до 1200 человек на дивизию[22]22
  ЦАМО. Ф. 209. Оп. 1063. Д. 178. Л. 1.


[Закрыть].

Соединения 56-й армии, которой вскоре предстояло защищать Краснодар, имели к 5 августа следующий состав: 30-я стрелковая дивизия – 6232 человека, 349-я стрелковая дивизия – 4833 человека, 339-я стрелковая дивизия – 3492 человека, 76-я стрелковая бригада – 561 человек. И это с учетом того факта, что армия была отведена с фронта в район Краснодара и ее дивизии получили в качестве пополнения более 7 тысяч человек[23]23
  Там же. Ф. 224. Оп. 760. Д. 306. Л. 33.


[Закрыть]. К сожалению, его основную массу составляли местные призывники, почти не получившие боевой подготовки и не всегда обеспеченные даже стрелковым оружием. Но в других подразделениях дела могли обстоять еще хуже. Например, прибывшая вскоре в ту же 56-ю армию 216-я стрелковая дивизия насчитывала лишь около 1600 человек.

Данные по другим армиям неполны, но достаточно красноречивы. К 1 августа в 261-й стрелковой дивизии 12-й армии имелось 3757 человек, в 383-й и 395-й стрелковых дивизиях 18-й армии – 4444 и 4840 человек соответственно. 68-я морская стрелковая бригада той же армии насчитывала 1837 бойцов и командиров. Напомним, что по штату стрелковой бригаде полагалось иметь более 5 тысяч человек, а стрелковой дивизии – 12 725 человек. 28 июля 1942 г. штатная численность стрелковых дивизий сократилась до 10 386 человек, но соединения 12, 18 и 56-й армий не дотягивали и до этой цифры.

Неутешительным оказалось состояние советской артиллерии. При переправе через реку Дон в конце июля 1942 г. армии Южного фронта потеряли значительную часть армейской артиллерии. В результате в четырех артиллерийских полках 12-й армии имелись 54 орудия, а в трех полках 18-й армии – 42 орудия. Единственный артполк 56-й армии насчитывал 11 пушек[24]24
  Мощанский И.Б. Оборона Кавказа. Великое отступление. 25 июля – 31 декабря 1942 года. М., 2010. С. 41.


[Закрыть].

Отступление войск Южного фронта повлекло и другие негативные последствия. Одни из них связаны с нарушением централизованного снабжения и пополнением войск. Тыловые структуры фронта, а затем и армий, ринулись вглубь Краснодарского и Ставропольского краев, когда войска еще держали оборону южнее Дона. В движении находились и штабы всех уровней, поэтому часто нарушались связь и управление войсками.

Другой проблемой стала предельная усталость личного состава. Бойцы и командиры, прошедшие через тяжелые бои на Дону, около месяца провели в непрерывном отступлении. И многим казалось, что конца ему не будет, отчего ухудшалось моральное состояние войск. Ответом на эти настроения в войсках стал знаменитый приказ № 227. Его пронизывала мысль о гибельности сдачи врагу все новых и новых территорий, о необходимости прекратить самовольный отход войск любой ценой, не исключая самые жесточайшие меры. Но вряд ли приказ «Ни шагу назад!» мог иметь мгновенный эффект и сразу сказаться на развитии обстановки. Даже порожденные этим приказом штрафные части появились в составе армий Северо-Кавказского фронта только в конце августа 1942 г.

Выходит, что к началу битвы в распоряжении С.М. Буденного оказались свежие войска Северо-Кавказского фронта, которые только приступили к развертыванию на пути немецкого наступления, и ослабленные в предыдущих боях силы Южного фронта, продолжавшие отступать под напором превосходящего их противника. Не будем забывать, что Северо-Кавказский фронт объединился с Южным лишь за несколько дней до описываемых событий. В столь сжатые сроки даже надежную связь наладить сложно, а создать устойчивую оборону – и подавно. Тем временем противник продолжал наносить удар за ударом, стараясь добить отступавшие советские войска. В такой ситуации остановить вал немецкого наступления было практически невозможно. С.М. Буденному и его штабу оставалось позаботиться о спасении своих войск от уничтожения и организации их поэтапного отступления на удобные оборонительные рубежи в предгорья Кавказа.

Авиация Северо-Кавказского фронта состояла из двух воздушных армий. 4-я воздушная армия генерал-майора К.А. Вершинина прежде находилась в составе Южного фронта. С началом битвы за Кавказ она действовала в интересах Донской группы войск, защищавшей Ставропольское направление. Поэтому ее летчикам практически не довелось принять участие в обороне Кубани, за исключением недолгих боев в северо-восточных районах края. В распоряжении К.А. Вершинина находилось шесть авиационных дивизий и еще пять авиаполков, но после тяжелых боев на Дону в них осталось лишь 128 исправных самолетов. Немногим больше – 135 машин – имелось в четырех дивизиях и трех полках 5-й воздушной армии генерал-майора С.К. Горюнова[25]25
  Пшеняник Г.А. Крах плана «Эдельвейс». Советская авиация в битве за Кавказ. 1942–1943. М., 2013. С. 42, 69.


[Закрыть]. Армия начала формироваться в мае 1942 г. на основе ВВС разгромленного Крымского фронта. Ее авиационный парк, систему наземного обеспечения и органы управления фактически пришлось собирать с нуля, но к началу битвы за Кавказ эта огромная работа в целом была завершена[26]26
  Гречко С.Н. Решения принимались на земле. М., 1984. С. 36–41.


[Закрыть]. Именно летчикам К.С. Горюнова предстояло взаимодействовать с прикрывавшей Северо-Западный Кавказ Приморской группой войск.

Наряду с ВВС Красной армии в битве за Кавказ предстояло принять участие авиации Черноморского флота. Ее численность составляла 342 самолета, в том числе 121 истребитель, 31 штурмовик, 30 бомбардировщиков и торпедоносцев. Практически все боевые машины морской авиации базировались на аэродромах Краснодарского края и могли оказать поддержку войскам Северо-Кавказского фронта. К сожалению, 58 из них нуждалось в ремонте, а 47 самолетов истребительной авиации относилось к машинам устаревших типов[27]27
  Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: В 4 т. Т. 2. Черноморский флот. СПб., 2005. С. 240–241.


[Закрыть]. Отчасти эти недостатки компенсировались значительным боевым опытом черноморских летчиков, полученным в боях за Крым.

Определенное влияние на борьбу в небе Причерноморья оказывал Краснодарский дивизионный район ПВО. Он относился к войскам противовоздушной обороны и подразделения, которое, как правило, не учитываются в составе сил Северо-Кавказского фронта. В то же время он включал в себя истребительный авиаполк, один полк и восемь дивизионов зенитной артиллерии[28]28
  Боевой состав Советской Армии. Ч. 2. Январь – декабрь 1942 г. М., 1966. С. 155.


[Закрыть].

Оценивая численность немецкой авиации в начале битвы за Кавказ, отечественные авторы, как правило, приводят данные об 1 тысяче самолетов, то есть обо всем 4-м воздушном флоте. Между тем летом – осенью 1942 г. его силы сражались на всем пространстве от Среднего Дона до Северного Кавказа. Непосредственно с группой армий «А» взаимодействовал 4-й авиационный корпус этого флота противника. Так, в конце июля 1942 г. на Кавказском направлении оказались сосредоточены около 500 самолетов[29]29
  Война. Юг. Перелом (лето 1942 – осень 1943 гг.). С. ПО.


[Закрыть]. Однако, беря в расчет эти данные, нужно помнить, что в люфтваффе часто практиковали маневр силами на широком пространстве. Очень активно немцы маневрировали своей авиацией в пределах Кавказского направления. Поэтому назвать точную цифру самолетов противника, действовавших над Кубанью в тот или иной день, крайне сложно. Другой особенностью военно-воздушных сил противника являлось преобладание бомбардировщиков и пикировщиков при незначительном количестве истребителей. В связи с началом операции «Брауншвейг» люфтваффе получили такие указания: «В ходе дальнейшего развертывания операции главная задача авиации состоит во взаимодействии с войсками, продвигающимися к портам Черного моря, причем помимо непосредственной поддержки сухопутных сил необходимо воспрепятствовать воздействию военно-морских сил противника на наступающие войска, взаимодействуя при этом с военно-морским флотом»[30]30
  «Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. С. 389.


[Закрыть].

Также в директиве № 45 подчеркивалось, что налеты на нефтяные промыслы и морские порты разрешено производить только в случае действительной необходимости для сухопутных войск.

В организации противовоздушной обороны немцы больше полагались на зенитную артиллерию, которая являлась частью люфтваффе. Полоса наступления 17-й армии оказалась в зоне ответственности 17-й зенитной дивизии. Ее управлению в период наступления на Кубани подчинялись два дивизиона и 13 батарей зенитной артиллерии из восьми различных полков[31]31
  Plocher Н. German Air Force versus Russia, 1942. Air University, 1966. P. 226.


[Закрыть].

Сравнивая состав советской и немецкой авиации на Кавказском направлении, мы видим, что их численность оказалась приблизительно равной. Более того, по мере разворачивания Сталинградского сражения силы люфтваффе все больше отвлекались от задач на Кавказе, тогда как советские воздушные армии пополнялись за счет ВВС Закавказского фронта.

И соотношение сил должно было меняться в пользу советской авиации.

В реальности за сухими цифрами скрывалась совершенно иная картина. С сожалением приходится признать, что в 1942 г. боевые возможности немецких самолетов и мастерство их пилотов оставались выше, чем у общей массы советских машин и летчиков. Существенно отставала советская сторона и в организации управления авиационными частями и соединениями. Люфтваффе более умело маневрировали своими авиагруппами, лучше взаимодействовали с армией и флотом. Советской авиации оперативно реагировать на запросы с земли удавалось редко, а заранее спланированные совместные действия при быстром изменении обстановки часто запаздывали. Представить же в 1942 г. маневр крупных сил советской авиации на стратегическом уровне и вовсе было невозможно. Воздушные армии и ВВС флота были буквально привязаны к районам базирования и конкретным оперативным направлениям.

Наряду с общими для всего советско-германского фронта факторами, применение авиации на Кубани летом 1942 г. определялось целым рядом местных особенностей. В это время года световой день все еще оставался долгим, погода – преимущественно солнечной, что создавало практически идеальные условия для действий самолетов над открытой степной частью Краснодарского края. К началу его обороны советские ВВС располагали разветвленной сетью аэродромов, мастерских и складов. Стремительное немецкое наступление лишило нашу авиацию этого преимущества. Если к началу августа в состоянии перебазирования находилась только 4-я воздушная армия, то к концу месяца такую же проблему пришлось решать 5-й воздушной армии и большинству частей ВВС Черноморского флота. На Северо-Западном Кавказе им оставалось полагаться на незначительное число тесных и неудобных аэродромов Черноморского побережья, тогда как в руках противника оказалась вся равнинная часть Кубани с множеством удобных площадок для размещения авиации.

Отдельного анализа требуют соотношение сил на море. К середине 1942 г. Черноморский флот сохранял численное превосходство над военно-морскими силами противника. На 25 июля он состоял из эскадры, дивизиона лодок, двух бригад подводных лодок, двух бригад торпедных катеров, бригады траления и заграждения и т. д. Но состояние флота было далеко не идеальным. Участие в обороне Одессы и особенно Крыма потребовало от него огромного напряжения и привело к значительным потерям в кораблях и людях. Личный состав Черноморского флота лишился множества специалистов, отправленных на сухопутный фронт, а боевая подготовка и учеба оставшихся оказалась сведена к минимуму. К тому же черноморцы болезненно переживали оставление Севастополя, появилось осознание того, что дальнейшее продвижение немцев вдоль побережья лишит флот последних баз и обернется его уничтожением. Что же касается кораблей, то они оказались чрезвычайно изношенными напряженной службой. Находились в ремонте или требовали такового 2 крейсера из 4, единственный лидер эсминцев, 5 эскадренных миноносцев из семи, 17 подводных лодок из 41, 16 торпедных катеров из 61 и т. д.[32]32
  Платонов А.В. Борьба за господство на Черном море. С. 331.


[Закрыть]Ремонтные работы и всестороннее обеспечение службы кораблей представляло собой отдельную проблему. Основные базы и судоремонтные заводы на Черном море оказались в руках противника, а порты Кавказского побережья – Новороссийск, Туапсе, Поти и Батуми – заметно уступали им по своим возможностям. Проблемой этих баз являлась их недостаточная защищенность от возможных ударов германской авиации.

Советский транспортный флот в азово-черноморском бассейне так же, как и военный, понес в первый год войны существенные потери и сократился более чем наполовину. К началу битвы за Кавказ он состоял из 38 транспортов и шести танкеров водоизмещением свыше 500 тонн, 40 парусно-моторных шхун, 13 буксиров, 40 несамоходных барж и множества мелких судов. Из них более 50 % требовали ремонта[33]33
  Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Т. 2. Черноморский флот. С. 224.


[Закрыть]. Малочисленность транспортного флота пришлось компенсировать использованием «военных транспортов» из числа мобилизованных в начале войны гражданских судов. В экстренных случаях роль быстроходных транспортов могли выполнить крейсеры и эсминцы. Для командования Черноморского флота с самого начала обороны Кавказа одной из основных задач была организация и защита морских перевозок. Их значение для советских войск, сражавшихся на Кубани, трудно переоценить, так как уже с начала августа 1942 г. они снабжались только через Черноморское побережье Кавказа. Единственное прибрежное шоссе и недостроенная железная дорога не могли обеспечить всех потребностей Северо-Кавказского фронта, поэтому морские коммуникации вышли на первый план.

Значительные усилия командование Черноморского флота прилагало к организации взаимодействия с сухопутными войсками сил Азовской военной флотилии, Керченской, Новороссийской и Туапсинской военно-морских баз. Они включали в себя части береговой обороны, морской пехоты и ПВО, корабли и катера охраны водного района и являлись соединениями, объединившими разнородные силы на суше и на море, имевшие немалую боевую мощь. К примеру, по состоянию на 25 июля 1942 г. их зенитная артиллерия насчитывала 138 стволов, тогда как Северо-Кавказский фронт располагал 64 орудиями. Количество крупнокалиберных орудий флотских береговых батарей было сопоставимо с тем, что имелось в артиллерийских полках армейского и фронтового подчинения. А численность личного состава в любом из батальонов морской пехоты сравнима с тем, что имел среднестатистический стрелковый полк в дивизиях 12, 18 и 56-й армий. И в отличие от тех же армий части флота опирались на надежный тыл и не имели затруднений со снабжением.

Береговая оборона и инфраструктура Черноморского флота могли стать хорошей опорой для соединений Красной армии при выстраивании обороны на Приморском направлении. Но не стоит думать, что флот мог самостоятельно решить эту задачу. Даже защита от десантов Азовского и Таманского побережья протяженностью в полтысячи километров требовала развертывания сухопутных войск. Как показали последующие события, без них береговая оборона не имела необходимой плотности и не могла надежно обеспечить борьбу с десантами, а тем более прикрытие ключевых баз флота с суши. Требовалось обеспечить тесное взаимодействие с войсками Северо-Кавказского фронта. Наладить его должен был образованный при штабе флота отдел сухопутных войск. Вместе с ним появилась должность заместителя командующего флотом по сухопутным войскам.

Во главе Черноморского флота стоял вице-адмирал Ф.С. Октябрьский. За его плечами был опыт одного года войны и почти двух лет командования флотом в условиях мирного времени. Профессиональные качества командующего флотом оцениваются по-разному, но все же они напрямую связаны с взаимодействием флота и сухопутных войск. Наряду с Ф.С. Октябрьским заметную роль в управлении силами флота на Черноморском театре военных действий играл адмирал И.С. Исаков, первый заместитель народного комиссара Военно-морского флота. К началу битвы за Кавказ он занимал должность члена Военного совета и заместителя командующего Северо-Кавказского фронта. Заместитель наркома находился на южном участке советско-германского фронта с апреля 1942 г. Его работу на Кавказе обеспечивала морская группа во главе с капитаном первого ранга В.И. Рутковским.

При характеристике немецких военно-морских сил в канун битвы за Кавказ стоит напомнить, что в начале войны Германия вообще не имела военного флота на Черном море. Его развертывание происходило, когда боевые действия уже шли полным ходом. Военно-морскими силами располагала Румыния, но ее корабли действовали исключительно в западной части Черного моря и прямого влияния на обстановку у берегов Северного Кавказа не оказывали. Немцам же пришлось начинать практически с нуля: формировать органы управления, создавать базы в захваченных портах, выстраивать систему береговой обороны, а главное – собрать корабельный состав и наладить его службу. К августу 1942 г. противнику удалось справиться с перечисленными проблемами. Поэтому в рамках реализации директивы № 45 о продолжении операции «Брауншвейг» перед военно-морским флотом ставились две принципиальные задачи: обеспечить переправу сил 11-й армии через Керченский пролив на кавказский берег и защитить свои сухопутные войска от возможных ударов советского флота.

Руководил действиями флотов стран оси на Черноморском театре военных действий так называемый Адмирал Черного моря и его штаб. На этой должности к началу боевых действий на Кавказском направлении находился вице-адмирал Г. Вурмбах. В его распоряжении были румынские ВМС, отвечавшие за береговую оборону, и коменданты Украины, Крыма и Кавказа[34]34
  Залесский К.А. Кригсмарине. Военно-морской флот Третьего рейха. М., 2005. С. 172, 175.


[Закрыть], а также немногочисленные корабельные силы, часть которых и участвовала в битве за Кавказ. Они базировались на южном берегу Крыма.

Главной ударной силой немецких военно-морских сил стала 1-я флотилия торпедных катеров в составе шести единиц. В течение августа к ним присоединились еще четыре катера.

Их водоизмещение и вооружение позволяло немецким морякам вступать в бой с любыми катерами советского флота и совершать походы из портов Крыма вплоть до района Туапсе.

Помимо немецких катерников на Черном море действовали итальянские. Их 4-я флотилия состояла из четырех катеров типа MAS, к которым в конце июля 1942 г. присоединилось еще два катера. По своим размерам и вооружению они уступали аналогичным немецким катерам. Еще итальянцы перебросили в Крым такие экзотические классы кораблей, как сверхмалые подводные лодки и взрывающиеся катера. Однако они оказались способны действовать только вблизи своих баз и в ходе битвы за Кавказ себя не проявили.

Минно-тральные силы были представлены 3-й флотилией, насчитывавшей восемь катеров-тральщиков. Их использовали не только по прямому назначению, но и для охраны конвоев.

Наиболее многочисленным классом немецких судов на Черноморском театре военных действий стали большие десантные баржи 1-й десантной флотилии, каковых в августе 1942 г. имелось 29 штук. За этим непрезентабельным названием скрывались практически универсальные суда, которые широко использовались в качестве войсковых транспортов, десантных и эскортных кораблей[35]35
  Платонов А.В. Борьба за господство на Черном море. С. 359.


[Закрыть].

Наряду с этими силами в распоряжении Адмирала Черного моря находились противолодочные и минно-тральные подразделения германской Дунайской флотилии, но в 1942 г. они использовались только в западной части черноморского бассейна. Наконец, на Азовском море немцы задействовали армейские паромы «Зибель» и несколько трофейных катеров.

Морские коммуникации противника до середины 1942 г. пролегали исключительно к западу от Севастополя. Лишь осенью им было налажено регулярное движение вдоль Южного берега Крыма, в Азовском море и Керченском проливе, в том числе и в интересах немецкой группировки на Кубани. Между тем в составе транспортного флота государств оси на Черном море имелись только 18 транспортов и танкеров водоизмещением более 500 тонн. Поэтому немецкое командование широко привлекало к войсковым перевозкам речные суда с реки Дунай, всевозможные трофейные буксиры, катера, шхуны и т. п.[36]36
  Морозов М.Э. Черноморский флот в Великой Отечественной войне. С. 168–169.


[Закрыть]

Наращивание сил немецкого флота на Черном море продолжалось на протяжении всей битвы за Кавказ. Росло количество катеров и самоходных барж всех видов, а в конце 1942 г. стали прибывать и подводные лодки. Кроме того, в случае необходимости противник привлекал для действий над морем свои самолеты. Причем специализированной морской авиацией немцы практически не располагали, но это не мешало их летчикам оставаться в 1942 г. главной угрозой для советского флота. Поэтому формальное численное превосходство Черноморского флота над военно-морскими силами стран оси вовсе не означало автоматического установления господства на море.

Располагая меньшим числом судов среднего тоннажа и более протяженными коммуникациями, советская сторона, немцы использовали все подручные малотоннажные плавсредства с максимальной нагрузкой и организовали работу транспортного флота так, что ухитрились в августе 1942 г. перевезти свыше 90 тысяч тонн грузов. Это в 1,5 раза превысило объем советских перевозок по Черному морю за тот же период.

Итак, в начале битвы за Кавказ Германия и ее союзники задействовали в Краснодарском крае примерно в полтора раза больше войск, чем Красная армия. И эти войска были лучше оснащены техникой, располагали надежным тылом, сохраняли высокий боевой дух и наступательный потенциал. В воздухе при сравнимой численности авиации качественное преимущество также оставалось за немцами. Только на море советский флот сохранял номинальное численное превосходство над противником, но реализовать его мешало множество факторов. Отступление Северо-Кавказского фронта оказалось предрешено, а вместе с этим стала неизбежной борьба за прибрежные районы Северного Кавказа.