Текст книги "Иван и Камински. Повесть"

Иван и Камински
Повесть
Илья Компасов

Посвящается Матильде и Электре

Редактор Наталья Кулагина

Иллюстратор Инна Нарадовская

Фотограф Мириам Дентлер

Дизайнер обложки Илья Компасов

© Илья Компасов, 2017

© Инна Нарадовская, иллюстрации, 2017

© Мириам Дентлер, фотографии, 2017

© Илья Компасов, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-3712-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иван и Камински
повесть

Сочельник

В субботу, 20 августа, рухнула надежда советского вертолетостроения. Вертолет Ми-28А пилотажной группы «Беркуты» потерпел крушение во время демонстрационного полета на Тушинском авиационном фестивале. В результате катастрофы погиб пилот воздушного судна – 39-летний Олег Фомин – и пассажир, личность которого на данный момент не установлена.

По факту авиаинцидента возбуждено уголовное дело, однако причины падения по-прежнему неясны: представители Военно-воздушных сил СССР винят во всем техническую неисправность машины, хотя испытания модернизированного Ми-28 успешно завершились еще в мае прошлого года. Новая модель опытно-экспериментального вертолета была заявлена в качестве главной технической новинки советского вертолетостроения на авиасалоне «Ле-Бурже» в Париже и на выставке в Ред-Хилл под Лондоном, где вызвала большой интерес посетителей. Вертолет оснащен современным комплексом бортового радиоэлектронного оборудования, не имеющего аналогов в мире.

По оценкам экспертов, катастрофа может негативно сказаться на дальнейших разработках всей серии вертолетов.

«Московские новости», 22 августа 1988 г.

* * *

Поезд набирал скорость. Пассажиры торопились занять места. Иван с тоской наблюдал утреннюю суету вокруг и терпеливо ждал, пока люди освободят проход. Он заранее зарезервировал четыре кресла для всей семьи и поэтому спокойно шел вперед. Дойдя до цели, Иван обнаружил, что места заняты. Он еще раз сверил номера в билетах, с улыбкой посмотрел на пожилую пару и сказал:

– Доброе утро. Готов поспорить, вы едете к родственникам на Рождество?

– Доброе утро, – испуганно ответила бабуля и посмотрела на деда, который в это время боролся с гигантской газетой, так и норовившей его поглотить. – Как вы сказали?

Иван наклонился чуть ниже и произнес размеренным тоном телеведущего:

– Мне очень жаль вас беспокоить, но мне кажется, вы сидите на наших местах.

Старушка начала рыться в сумочке, захлебываясь воздухом. Отыскав билет, протянула его Ивану. Он внимательно изучил проездной документ. Там были указаны те же самые места, что и у него, но в вагоне номер девять, тогда как вроде садились в восьмой. Иван повернулся к жене и детям и спросил, в каком они вагоне.

– Откуда я знаю?! Мы за тобой шли, – ответила Лена натянутыми губами и посмотрела в сторону детей. Те равнодушно пожали плечами.

Вагона номер восемь в поезде не оказалось: после седьмого сразу же следовал девятый. Даже проводник удивился, но ничего не мог сделать, кроме как пожать плечами и извиниться за неудобства. Не просто вагоны перепутали местами, а одного вагона в скором поезде немецких железных дорог не хватало.

– Где же нам теперь сидеть? – спросил Иван у проводника, который уже отвернулся и взял в руки билет следующего пассажира.

– Боюсь, вам придется искать свободные места по всему поезду, – сказал тот и взглянул на Ивана поверх узких очков, одновременно пробив билет.

– Я же говорила, надо было первым классом ехать, – донесся громкий шёпот сзади. Иван развернулся к жене и спокойно ответил:

– Вот и поедешь. – Потом он снова обратился к проводнику, слегка взяв его за локоть, как старинного друга: – Вы очень любезны, я это сразу заметил. Уверен, в первом классе для нас точно найдется четыре свободных места. Большое вам спасибо. И отличных вам праздников.

* * *

Сиденья первого класса были на порядок шире и удобнее. Иван откинул спинку кресла назад до упора и вытянул ноги. Впереди еще оставалось много свободного места, и он начал рисовать правым носком небольшие круги в воздухе. Еле слышный шелест газет и редкие реплики пассажиров убаюкивали его. Он быстро погрузился в сон – неглубокий, чуткий железнодорожный сон. Он все еще слышал голоса, тихий гул поезда и легкое посвистывание то и дело открывающейся автоматической двери. Пахло свежим кофе и глянцевыми журналами, которые один за другим перелистывала его жена.

Глаза были закрыты, но Иван четко представлял себе каждую деталь вокруг. Он будто наблюдал за всем через замочную скважину. Находился вроде бы и там, и здесь. Неожиданно воображаемая дверь в голове Ивана открылась, и он увидел себя подростком, впервые ехавшим по Германии. Тогда это был еще старый поезд, полупустой вагон. Некоторые окна были открыты, и легкие порывы ветра то и дело перебрасывали его длинные волосы с одной стороны на другую. Поезд скрипел и гремел, но Иван не слышал стука колес, к которому он привык, путешествуя по родной стране. Здесь поезд просто катился по бесконечным, непрерывным рельсам, извергая холодный железный звук. Вместо ритмичного постукивания колес Иван слышал тогда громкое биение своего сердца…

Бодрый голос машиниста, приветствовавшего новых пассажиров, разбудил Ивана. Он открыл глаза. По левую руку сидела жена и держала журнал Elle, вставив между страницами средний палец.

– Смотри, – сразу сказала она, раскрыв журнал на странице с фотографиями знаменитостей.

– И что? – Иван потянулся.

– Как тебе вот эти? – указала Лена на выбранную картинку.

– А, ты снова о своем. Я думал, мы уже вчера все обсудили, – без интереса ответил Иван.

– Мы ничего не обсудили. Потому что ты не хочешь, а я хочу. И аргументов за у меня больше!

– Давай только не здесь, – перешел на шепот Иван. – Или ты хочешь, чтоб не только дети, но и все вокруг узнали о твоих интимных рождественских желаниях?

– Идиот, – сухо отозвалась Лена. – Сам потом жалеть будешь. А будет поздно.

– Ничего, переживу, – пробормотал он и встал с кресла.

– Ты куда?

– С поезда пойду выброшусь, – сказал Иван, держась левой рукой за спинку кресла.

* * *

Перед туалетом стояла очередь из пяти человек, поэтому он решил пройти дальше в сторону вагона-ресторана. Иван шел, слегка выгнув спину, и улыбался. На последней остановке село много народу, и все снова бегали по поезду в поисках свободного места. Некоторые сидели прямо в проходе на своих сумках. Девушка с длинными светлыми волосами впереди Ивана волокла огромный чемодан на колесиках, задевая каждого сидящего. Чудом обнаружив свободное место, она бросила на сиденье сумочку и начала поднимать чемодан на верхнюю полку.

– Разрешите вам помочь? – тут же предложил Иван и взялся за край чемодана.

– Не надорвитесь, папаша! – возразила девушка и рывком закинула чемодан наверх.

– Ну ладно, доченька, сама так сама, – с иронией ответил Иван и пошел дальше.

Ресторан оказался тоже переполнен и напоминал ночной клуб со светом и без музыки. Все вокруг улыбались и говорили на одну и ту же тему – тему Рождества. Иван взял банку колы и пристроился возле бара. Холодная вода и сахар делали свое дело – с каждым глотком Иван чувствовал себя лучше. Перестала болеть голова, которая ныла еще с утра. В ногах появилась сила, и он бы бросился бежать, если бы было куда.

К барной стойке пробрались две симпатичные девчонки лет по двадцать. На обеих были обтягивающие джинсы, кроссовки «Найк» с белой подошвой и свободные футболки. Через тонкую ткань у одной из девушек просвечивалась грудь, плотно обтянутая лифчиком телесного цвета. Кожа на ее руках была загорелой и ровной.

Они взяли одну колу на двоих и сели верхом на свои огромные чемоданы в полуметре от Ивана. Подруги наперебой называли имена исполнителей, разбавляя их междометиями и постоянно хихикая. Та, которая сидела лицом к Ивану, крутила в руке айфон и запускала один музыкальный трек за другим. Громкость была включена на полную. На какой-то песне девушка, сидевшая к Ивану спиной, выхватила у подруги наушник и вставила его себе в правое ухо с тройным пирсингом в верхней части. Через секунду она начала извиваться в такт музыке. Взгляд Ивана тут же приковала ее задница, скользящая по чемодану взад и вперед.

Звучала популярная вещь, под которую Иван и сам раз в месяц зажигал на танцполе. Он инстинктивно начал подпевать и пританцовывать, слегка зажмурившись. Девушки посмотрели на Ивана так, как обычно на него смотрит его двенадцатилетняя дочь, когда он просит ее убрать у себя в комнате. Потом переглянулись, синхронно закатили глаза и оставили Ивана без внимания. Он усмехнулся, сделал последний глоток колы, который каким-то плотным комом застрял в горле.

В туалете Иван долго рассматривал свое лицо в зеркалe. Он изменился. Вокруг глаз много маленьких морщин. Кожа не такая упругая, как раньше, и на щетине все чаще встречались седые волоски. Но это полбеды. Самое ужасное было то, что волос на голове с каждым днем становилось все меньше и меньше. Глубокие залысины уже нельзя было прикрыть волосами – это смотрелось еще хуже. Перед праздниками он был у парикмахера и собирался побриться наголо, но в последний момент передумал. До следующего раза. Ему нужно было время для прощания со своими, пусть и не очень густыми, но все же собственными волосами. Иван несколько раз провел рукой по хлипким локонам, массируя кожу головы. Потом плотно прижал волосы к черепу, прикинув, как будет выглядеть лысым. Тяжело вздохнул. Второй раз вымыл руки и пошел к своему месту.

– Ты где ходил так долго? – удивленно спросила Лена.

– Очередь большая была, – ответил Иван, рухнув в кресло.

– Все нормально?

– Угу. Может, ты и права насчет этого. Давай только у Каминских не будем обсуждать.

– Как скажешь. Я тебя люблю. – Лена поцеловала Ивана в щеку.

* * *

Тереза приехала на вокзал за пятнадцать минут до прибытия поезда. Сегодня утром она уже встречала здесь свою мать и никак не могла избавиться от ощущения дежавю. Она и Ивана встречала неоднократно на этом вокзале, но с тех пор прошли годы. Последние разы он с семьей приезжал на машине или они вовсе летели на самолете и брали такси до дома. Иван и сейчас предложил ждать их дома, но для Терезы это было своего рода ритуалом – встретить Ивана на перроне, как в день их знакомства. Прямо с поезда – так, чтобы он шагнуть не успел и тут же оказался в ее объятиях. Каждый раз Тереза с трудом сдерживала себя от слез. В первую встречу она рыдала минут десять после того, как его увидела. Он же тогда не проронил ни одной слезы и только прижался своей белобрысой головой к ее груди. С тех пор прошли годы, душевные раны обоих давно зажили, но любовь, выражавшаяся в этих глубоких объятиях, осталась.

Тереза ходила по холодной платформе из стороны в сторону, пытаясь угадать, из какого вагона они выйдут. Это напоминало игру в рулетку: ты делаешь ставку на один из эдак пятнадцати вагонов, плюс в каждом вагоне по два выхода – итого на поезд около тридцати вариантов. Если учесть, что иногда вагонов было меньше, то шансы на выигрыш в этой вокзальной рулетке увеличивались. В конце концов Тереза остановилась напротив разметки для восьмого вагона, ровно посередине прибывающего поезда. Выбирать середину всегда мудрое решение: откуда бы ни вышел пассажир, с центра платформы до него было ближе всего. К тому же обычно люди направлялись в сторону подземного перехода в центральной части перрона.

Иван увидел Терезу еще из движущегося поезда. Несмотря на холод, она стояла в распахнутом шерстяном пальто бордового цвета. Короткие темные волосы шапкой накрывали голову, аккуратные очки с оправой в тон пальто ютились на маленьком носу. Выйдя на перрон, Костик и Лили тут же побежали к Терезе. Оказавшись на воздухе, они будто очнулись от зимней спячки. Увидев их, как всегда с некоторой задержкой, Тереза ринулась навстречу. Дети обхватили ее за шею с обеих сторон и одновременно промычали:

– Те-ре-за!

– Привет-привет, золотые вы мои! – голосом настоящей бабушки произнесла Тереза.

– Костик, хватит виснуть. Ты не один! – сказала Лена и подошла к Терезе.

– Анна-Лена, ты чудесно выглядишь! – Тереза протянула руки для объятия.

– Меня так, кроме тебя, уже никто не называет. Но мне это очень нравится. Как же мы рады тебя видеть! – Анна-Лена крепко прижала к себе пухлое тело Терезы.

Последним в очереди за мягкими объятиями стоял Иван. Он улыбался. Глаза Терезы уже начинали поблескивать. Не дожидаясь, когда из них прольются слезы, Иван подошел к ней и обхватил ее своими длинными руками. И хотя он был намного выше Терезы, во время их объятий его голова всегда оказывалась на ее плече. Они держались друг за друга, как если бы каждый из них ухватился за спасательный круг во время кораблекрушения. Ничто не могло их разлучить в эти минуты.

* * *

Дети на заднем сиденье еще не успели пристегнуть ремни, как Тереза тронулась и одновременно начала рассказывать о выставке Сальвадора Дали в местном музее.

– Вам обязательно туда надо сходить! Я даже с вами, пожалуй, еще раз схожу.

– Конечно сходим, – согласился Иван. – У нас впереди считай три дня свободного времени. А о чем конкретно выставка?

– Значит так, она называется «Сальвадор Дали – иллюстратор». Во-первых, там представлена невероятная подборка его рисунков к книгам и статьям. Во-вторых, и надо сказать, что Герхарду именно эта часть больше понравилась, там подробно разбирается техника создания его цветных литографий.

– Хм-м, интересно. Думаю, мы с Лили сходим, – заключил Иван.

– Что значит «с Лили»? А мы? – подала голос Анна-Лена.

– Ну, если хотите, то все вместе пойдем. Я думал просто, ты не очень искусство любишь, – ответил Иван и обернулся к жене.

– Опять начинается. Давай я сама решать буду, что я люблю, а что нет, – высказала вдруг Лена.

– Ребятки, ну что вы начинаете ссориться, еще до дома не доехав, – попыталась успокоить их Тереза. – Анна-Лена, что он от тебя хочет?

– Да нет, ничего. Дорога меня просто вымотала.

– Ты же первым классом ехала, – заметил Иван, слегка покачав головой.

– Хоть президентским! Все равно шесть часов в поезде для меня много.

– Так-так, все, мне тут ругань на праздниках не нужна. Что бы у вас там ни происходило, сами решите. Правда, Костик? – сказал Тереза, подмигнув мальчику в зеркало заднего вида.

– Просто мама сиськи себе хочет больше сделать, а папа против, – ни с того ни с сего решил объяснить Костя.

Включенный поворотник истошно запищал. Тереза свернула на узкую тупиковую улицу, которая упиралась в пешеходную зону. Они проехали мимо греческого ресторана, мясной и сырной лавок, парикмахерской и магазина настольных игр и головоломок под названием «Зигзаг».

– Костик, мама и папа, я думаю, сами разберутся в своих делах, – нарушила тишину Тереза.

– Разберутся-разберутся – уже вчера целый вечер разбирались, – бубнил себе под нос Костя.

– Ага, так, что потом все вместе стены на кухне от разбитых яиц отмывали, – добавила Лили, повернув голову к окну, и вставила в уши наушники от айфона.

– Прекратили! – скомандовал Иван.

– Кстати, о яйцах. Мне еще в магазин сегодня надо. Костя, Лили – вы ведь со мной? – предложила Тереза, въехав на крытую автостоянку возле их дома.

* * *

Лили и Костя первые ворвались в дом и сразу побежали вверх по широкой деревянной лестнице, которая плавной дугой заворачивала налево и растворялась в темноте.

– Э-эй! Вы куда? Вообще-то наша комната внизу! – крикнул Иван. В ответ он услышал лишь громкий топот вперемежку со скрипом. – Ведь мы, как всегда, в моей комнате остановимся? – на всякий случай спросил он у Терезы.

– Все как всегда. Вы внизу, остальных разместим у нас наверху, – сказала Тереза, закрывая входную дверь.

– А кстати, кто уже здесь? – спросил Иван.

Тереза на успела ответить, потому что из кухни выскочила ее дочь Лиза с чем-то длинным в руке. Откусывая на бегу зеленый стебель сельдерея, она набросилась на Ивана сзади с криком: «Я-я-я ждесь!» Иван подскочил от неожиданности и чуть не снес чугунный подсвечник со стены. Лиза повисла у него на спине, обхватив тело ногами. В одной руке она продолжала держать палку сельдерея, другой рукой уцепилась за крепкую шею Ивана. Он демонстративно опустил руки и не сопротивлялся нападению.

– Ну что, слабо выбраться? – выговорила Лиза, дожевав наконец свой сельдерей.

– Что? Здесь кто-то есть? – Иван делал вид, что не замечает Лизу. – Дорогая, не посмотришь, у меня вдруг что-то со спиной случилось, – обратился он к Лене.

– Ничего особенно. Небольшая опухоль. Думаю, со временем сама отпадет, – ответила Лена, сняла пальто и повесила его на вешалку. Потом подошла к Ивану и чмокнула висящую на нем Лизу в щеку.

– Точно? А может, ее все-таки того? Ну, операбельным путем? – прокряхтел Иван.

– Ты же у нас против хирургического вмешательства. Вот сам и расхлебывай, – сказала Лена и зашла на кухню, по которой бегала Тереза в поисках корзины для покупок. Два года назад, когда они с мужем Герхардом вышли на пенсию, сделали в доме капитальный ремонт. Теперь помещение стало намного светлее. Нигде не стояло лишних вещей – все кухонные принадлежности прятались в высоких белых шкафах.

– Как ты вообще тут ориентируешься? – спросила Лена. – Прямо операционная какая-то.

Не говори, – с досадой ответила Тереза, вытащив две тряпичные сумки из нижнего ящика. – Вот думали, надо в наш старый дом чего-то нового, светлого. А я до сих пор привыкнуть не могу.

– С другой стороны, всегда порядок. Так что не переживай. Я бы мечтала готовить на такой кухне, – успокаивала ее Лена.

– Можем завтра вместе твою мечту осуществить. Буду запекать индейку на ужин – пара рук мне не помешает.

– С удовольствием, – согласилась помочь Лена, проведя рукой по глянцевой поверхности белоснежной столешницы.

Иван вошел в гостиную с Лизой на спине. В кресле за книгой сидела бабушка. Дорит посмотрела на них, приспустив очки, и покачала головой.

– За сорок лет обоим, а ведут себя как дети, – тихо сказала она, закрыла книгу и аккуратно положила ее на маленький столик. Опираясь обеими руками на ручки старого деревянного кресла, она потихоньку встала и подошла к Ивану. Ее голова доходила тому в лучшем случае до уровня груди. Он безуспешно попытался скинуть Лизу, дергая плечами. Потом нагнулся прямо с ней и обнял Дорит.

Лиза соскочила с Ивана, и они сели на диван. Иван снял куртку и откинулся назад.

– С тебя массаж сегодня, – заявил он Лизе.

– Да пожалуйста, – ответила она и тут же начала массировать ему плечи. Иван закрыл глаза и стал тихо стонать.

– А где брат твой? – вдруг спросил он.

– Не знаю, – отрезала Лиза и сильно надавила большим пальцем меж лопаток.

– Алекс вечером приедет, – сказала Дорит, снова усаживаясь за книгу. – Он сегодня еще работает – будет часам к семи.

Иван посмотрел на Лизу, подняв брови. Работа. Он и сам вчера в офисе допоздна просидел. Надо было закрыть проекты этого года, последние счета выставить, написать поздравительное письмо сотрудникам. К десяти часам вечера он сделал все, что запланировал. Для него было принципиально важно закончить все дела до конца года. Не оставлять за собой никаких хвостов. С этим внутренним требованием Иван старался завершить каждый день. Не оставлять ни одного письма без ответа, ни одного задания, которое он мог выполнить сегодня. Ну а в конце года сам бог велел уладить все так, что даже если бы он никогда больше не вернулся в офис, то на работе его агентства это почти никак не сказалось.

* * *

– Герхард, откуда у тебя все эти вещи? – спросил Костя, рассматривая старинный микроскоп в большой стеклянной витрине.

– Это хороший вопрос, – ответил Герхард, не отводя глаз от монитора компьютера. – Из разных мест, от разных людей.

Герхард не спеша провел рукой по седой бороде, несколько раз щелкнул мышкой и развернулся на большом рабочем кресле к детям, которые прилипли к прозрачным шкафам с многочисленными механическими приборами. На подсвеченных полках стояли старинные фотоаппараты, микроскопы, часы и другие предметы с множеством шестеренок, датчиков и стрелочек. Все было аккуратно расставлено по категориям в хронологическом порядке. На каждом экспонате была маленькая бирка с номером и годом. Герхард подошел к витрине с микроскопами, открыл дверцу и вытащил один наружу.

– Так, тысяча восемьсот шестьдесят седьмой год, номер семьдесят четыре. Не знаю, откуда он. Надо в каталоге смотреть, – протяжно сказал Герхард и неспешно полез рыться в ящиках стола. – Ума не приложу, куда этот каталог делся!

– Да ладно, не важно, откуда он, – быстро ответил Костя. – А посмотреть в него можно?

– Конечно можно.

Герхард поставил микроскоп на стол, настроил маленькие зеркала. Потом достал из специального чехла несколько стеклышек и вставил одно из них в прибор. Костя тут же прильнул к окуляру и затих на несколько секунд.

– А тебе, Лили, что-нибудь достать?

– Нет, не надо, – отказалась Лили, все еще разглядывая витрину с фотоаппаратами. – А у тебя их разве не больше было?

– У меня и есть больше. Вот только я после ремонта никак расставить их не могу. Может, завтра вместе займемся? У нас на чердаке еще много чего интересного осталось. Еле спас от Терезы. Ей лишь бы выбросить, а ведь за каждой вещью история целая. Из-за разных историй я всю эту коллекцию когда-то и затеял. Завтра могу рассказать, если хотите.

– Хотим! – ни на кого не глядя, выкрикнул Костя. Лили кивнула.

– Может, вы для себя что-нибудь найдете, – сказал Герхард и положил руку на спину Косте, который уже самостоятельно менял в микроскопе стеклышки. На последнем маленькими печатными буквами было написано: Achilléa millefólium.

– Вот эта ахилея прикольная! Лили, иди сюда! – позвал Костя, не отрываясь от микроскопа.

– Нам вниз пора. Мы с Терезой в магазин хотели пойти, – напомнила Лили.

– Вот ты и иди. Я лучше тут с Герхардом останусь, – пробормотал Костик, наконец приподняв глаза.