Текст книги "Бандиты и психи"

Глава 4
Снег на голову

Он стоит на балконе четвертого этажа московской пятиэтажки на улице Перовской. Здоровенный лось, наверное, больше центнера живого веса, и то если без рогов. Майка-алкоголичка едва налезает на объемное тело, прилично заплывшее жиром. Весь в татуировках. На лице – полное умиротворение.

Лениво покуривает, беззаботно любуясь пейзажем – домами, зелеными насаждениями. Действительно идиллия. Светит яркое солнце, птички поют. Вот только мешает наслаждаться жизнью толпа назойливых людишек внизу. Сверху они кажутся ползающими муравьями. В серой форме, при фуражках. А вон еще какие-то кузнечики появились, в пятнистом зеленом камуфляже. И рядом как жуки их машины с мигалками. Такой вот мир насекомых. Одно слово – менты. Что с них взять!

Начальник ОВД кричит в мегафон, прозванный в народе матюгальником:

– Слышь, ну не дури! Сдавайся! Да не бойся, ничего плохого не сделаем!

Детина смотрит на него сверху вниз, как на клопа. И лениво, зевая, кричит в ответ:

– Да чего-то не хочется.

Начальник отделения милиции разводит руками – мол, как с такими общаться? Теперь ваше время, спецназ.

Тут вступает в разговор командир группы ОМСН:

– Нам бы поговорить, браток!

– Ну говори, – небрежно кидает детина.

– Дверь открой. И поговорим в спокойной обстановке.

– Не-а, – лениво протягивает детина. – Не виноватый я.

– Тогда чего боишься?

– У вас быстро виноватым станешь.

– Так откроешь?

Детина только машет рукой.

– Я поднимаюсь! – кричит командир группы.

Не реагируя на эти слова, детина уходит с балкона.

Командир группы принимает по рации доклады. И удовлетворенно кивает. У нас все готово.

История, где хороши все. Такой очередной грязный комок на теле и так погрузившийся в безысходность и мрак российской столицы. Заезжие авторитетные, как они себя оценивают, братаны заказали себе шлюх. На час, понятно, так как с наличностью у «авторитетов» не очень. Естественно, как крутые пацаны, на всякие договоренности они тут же забили. Правила придумали и соблюдают лишь трусы – это вам любой лихач на дороге у своей разбитой машины расскажет. Поэтому шлюх они оставили благосклонно на всю ночь. Сутенера с его претензиями о недоплате и недоимке послали далеко и надолго.

Когда на адрес приехала бандитская крыша намекнуть, что нехорошо так себя вести, ей без лишних слов продемонстрировали укороченный автомат Калашникова. Аргумент был принят как серьезный, крыша отъехала и больше не шуршала.

Девиц уголовники не только приказным порядком оставили до утра и позабавились всласть. Но и перед тем как выпихнуть с хаты, выдернули из их ушей золотые сережки.

У московских сутенеров уже давно отработана методика реагирования на подобные казусы. Они не призывают свою крышу обрушить на недругов всю мощь бандитских стволов и поставить заезжих негодяев на место. Все проще. Они снимают трубку и звонят «02». Главное искреннее волнение в голосе напустить: «Захват заложников! Оружие! Вызывайте спецназ!»

И спецназ выезжает. Потому что и незаконное лишение свободы есть. И оружие. И грабеж. И клиенты отмороженные. Кто же им доктор, как не ОМСН?

Местную милицию бандиты в циничной форме послали по тому же адресу, куда и сутенера с его крышей. Дверь распахивать отказались.

Это феномен времени, метка лихих девяностых. Повсеместная безнаказанность подняла на поверхность вот таких упертых баранов. Им слишком многое сходит с рук, так что они постепенно начинают считать себя пупом Земли. И свято уверены, что им никто ничего никогда не сделает. Их наполняет уверенностью дешевая иллюзия, что они такие сильные, важные, с автоматом, и им на всех пофиг. Что будет потом – это за горизонтом планирования и осознания. Хотя даже ежу понятно, что никто их не выпустит из этой пятиэтажки на Перовской. Что отвечать придется. И самое лучшее для них – сдаться и потом изворачиваться, рассчитывая на снисхождение суда. Суды ныне очень снисходительны: за убийства условно дают, а при хорошем заносе можно и вообще соскочить. Так нет же – уперлись.

Таких тупых тел повылезло в девяностые по всей России просто гигантское количество. И значительную часть из них уже никакие целительные тумаки и тюремные сроки не приведут в чувство. Только массовые отстрелы.

Поднимаемся на четвертый этаж. Деревянная дверь выглядит достаточно крепкой. Конечно, можно ее вынести «ключом» – так в народе именуется спецназовская кувалда. Высший класс – это когда выбивают дверь с одного удара. Но сейчас не тот случай. Эту дверь скоро нам просто откроют. Потому что этажом выше штурмовая группа уже прилаживает страховочные стропы и к ним спуры – спусковые устройства.

– Пошли! – отдает по рации приказ командир группы.

Мгновенья затишья. Потом из квартиры доносится грохот. Крики. Звон бьющейся посуды.

Дверь аккуратно открывается:

– Свои!

Действительно свои.

Все прошло как по нотам. Наши ребята поднялись этажом выше. Там их пустили в квартиру, которая как раз над бандитской хатой. На балконе они приладили страховочные тросы. И приготовились к рывку.

Альпинистская подготовка не просто важна. Без нее спецназовец – не спецназовец. Потому как брать бандитов порой лучше через балкон или окно. Наплевав на страх высоты и опасность.

Тут главное – крепко приладить трос, чтобы не рухнуть. И рассчитать все правильно. Прыгаешь, по дуге стукаешься башмаками в стену, снова отталкиваешься – и так до той поры, пока не достигнешь нужного уровня. Мастерство в том, чтобы рассчитать траекторию именно так, чтобы она заканчивалась в нужной точке, то есть на нижнем балконе или в проеме окна. Прием этот во многих фильмах показан. Но здесь не кино. Здесь гораздо интереснее.

По сигналу ребята прыгают вниз. Секундное замирание сердца, когда зависаешь на высоте пятого этажа. Но тело действует само. Рефлексы наработаны на многих тренировках.

Все проходит идеально. Оба «спеца» влетают на балкон. На месте!

Ну а дальше – дело техники. Удар, подсечка, ласковая рекомендация: «Лежать, суки!» Бандитские морды в пол. Тяжелые башмаки спецназа прохаживаются по телесам.

Никто особо и не сопротивляется. Потому что никто не ждал этих архангелов с небес. Урки продолжали культурно отдыхать, полагая, что милиция и дальше будет с ними вести душеспасительные беседы. Ну а если начнет ломится в дверь, тогда ее и пулей встретить можно. Просчитались. Не они первые и не они последние. И пусть благодарят Бога, что за ствол не схватились, иначе продолжали бы чаевничать на том свете.

Все, нейтрализованы! Теперь можно и открыть командиру дверь!

Мы заходим в квартиру. На полу миска с расплескавшимся варевом. Мордой в соусе лежит тот самый наглый лысый детина. Энтузиазм и самомнение в нем куда-то пропало. Он только стонет и ноет, как ему больно и как подло менты клятые не ценят его здоровье. Рядом устроились еще двое его подельников.

Да, прошлись по ним хорошо, в пол втоптали. Это чтобы наука была.

Приглядываюсь к бандитам. Обычное уголовное отродье, за спиной не одна ходка. Татуированные, неопрятные, какие-то несуразные, вонючие. Вообще, смахивают на ядовитых насекомых – по жизни существа вредные и бесполезные. Только брезгливость вызывают. Но очень опасные и способные на все.

Автомат на месте. Эти бараны вовсе не шутили, когда обещали встретить врага плотным огнем.

Сдаем бандитов местным милиционерам. И возвращаемся на базу.

Отработали отлично. Спецназ оказался на высоте – и в переносном, и в прямом смысле, учитывая альпинистские трюки. Будет ли на высоте суд в парадигме царящего на Руси мазохистского всепрощения? Неизвестно. Но это уже и неинтересно. Работа сделана.

Потом весточки приходят из отделения милиции. Кроме автомата на хате нашли похищенное золотишко. Будем надеяться, что теперь урки сядут надолго.

Вот только из обещанного ассортимента заложников не оказалось. Выпустили бандиты девчат перед самой заварухой.

Но уж чего-чего, а заложников в Москве эпохи криминальной катастрофы хватает. Эта проблема, которая встала в полный рост еще в конце восьмидесятых…

Глава 5
Заложники

Россия начала девяностых – это страна, где сказка наконец стала былью. Только, к сожалению, сказка страшная и нелепая. Сказка о стране бескрайних возможностей. Потому что тогда было возможно все. Любые предательства, подлости и преступления.

Именно тогда во многих сферах нашей жизни размылось и растворилось железное и порой очень неуютное слово «Нельзя». На его место пришло слово «Можно». Можно развалить великий СССР, а потом бурчать что-то несвязное про выбор народов и демократию. Можно устроить шоковую терапию, обращая в нищету бо́льшую часть населения и ставя его на грань выживания. И в приватизацию поиграть тоже можно – это такая глобальная афера, когда нажитое десятилетиями всем народом имущество растаскивается, а что унести нельзя, то просто уничтожается.

А еще можно бестолковому «царю Борису» гнусным голосом петь в США «Боже храни Америку». А из этой самой благословенной Америки завезти под видом экспертов-экономистов в страну сотни сотрудников западных спецслужб и банальных жуликов, чтобы те «хранили Россию» – в своем понимании, конечно.

Пришибленный народ под завывания из каждого репродуктора, телевизора и стиральной машины «Обогащайся» ринулся во все тяжкие, отодвигая все дальше это самое «Нельзя». Большую экономику раздирали большие стервятники. А на улицах, в мелком и среднем бизнесе и производстве паслись мародеры, сколачивающиеся в нереально жестокие и кровавые банды. А почему не сколачиваться, почему не убивать друг друга, если «Нельзя» отодвинуто куда-то к горизонту?

Нельзя заказывать киллерам людей? Ну, когда это было. Теперь можно. Нельзя украсть завод или месторождение? Можно. Сегодня это государственная политика.

Почему раньше было нельзя, а теперь можно? Все просто. Вчера было мощное советское государство, единая монолитная структура, против которой не попрешь. И это «Нельзя» поддерживалось им. Сегодня ельцинское государство – это куча крикливых политиков и разваливающийся госаппарат, который озабочен больше тем, чтобы урвать, а не тем, чтобы насаждать четкие правила. Нет четких правил в мире всеобщих необъятных возможностей. Есть только корысть.

Одно из больших «Нельзя» при СССР касалось взятия заложников и похищения людей. Все же наши предки немало потрудились, чтобы наказать хазар, горцев, степняков, крымских татар, которые угоняли людей на невольничьи рынки и требовали огромные выкупы. Человек не должен брать в рабство человека, нельзя торговать людьми – это прописано у нашего народа в национальном психологическом коде.

Было прописано. Но теперь времена другие. Сегодня можно и это. И захват заложников постепенно становится выгодным бизнесом в проклятые девяностые.

Вообще, человек – вещь ценная. Даже если не брать его вечную ценность как божественной частички, он обладает вполне приличной продажной стоимостью. Его можно пустить на внутренние органы, и тогда выяснится, что тушка стоит дорого – вон, одно сердце потянет на десятки тысяч долларов, а сколько еще «запчастей» с нее можно сбыть. Человека можно выгодно продать в рабство на Кавказ или в публичный дом, и тогда он будет всю свою незавидную жизнь приносить прибыль владельцу. Но еще лучше – человека можно взять в заложники. И вымогать деньги – с родни, с компаньонов. То, чего в стране не видели несколько десятков лет, начинает процветать с приходом «истинной демократии». Это раньше было кощунство. А сегодня можно все.

Нужно время, чтобы освоить это новое «Можно». Сначала идут по еще не проторенной дороге энтузиасты и первооткрыватели. Путь их тернист и опасен. За ними идут конкистадоры, уже масштабно предавая все огню и стали.

1990 год. Москва. Три случая захвата заложников с требованием выкупа. 1992 год – уже тридцать. Рост в десять раз. Лиха беда начало. Все будет только усугубляться. Потому что свободных денег от грабежа страны в обращении все больше. Следовательно, больше и тех, кто хочет их перераспределять – начиная от валютных и рублевых шлюх по вызову и кончая ловцами человеков…

Одно только бандиты не учитывают, наслаждаясь этими новыми «Можно». Что, пусть мощное, государство, как консолидированная непреодолимая сила, уже в прошлом, каждый рулит, куда хочет. Но есть еще милиция со старыми традициями. И есть спецназ, который однажды придет и спросит за все эти новомодные «Можно».

– Группа на выезд! Заложники! – объявляет дежурный.

На этот раз отчаливают со двора легковушки с ребятами по гражданке. Это оперативные мероприятия. Маскировка, скрытность, неожиданность – вот залог успеха.

Очередные душегубы решили расширить границы «Можно» и потеснить «Нельзя». Притом взялись за дело слишком нагло и слишком споро. Мало того что похитили сына крупного бизнесмена, так еще и объявили, если денег, что-то около миллиона американских долларов, не будет или если потерпевшие сообщат в милицию, то сначала пришьют заложника. Затем придут за всей семьей.

Банда кавказская, из отмороженных. Оружие огнестрельное имеется. При этом гады тщательно соблюдают все правила конспирации. Выходят на связь только через телефоны-автоматы и только с разных мест. Поэтому уже неделю отделу УОПа по заложникам никак не удается зацепить концы.

Похитители назначают место, где состоится передача заложника в обмен на деньги. Хотя передать им чемоданчик со стобаксовыми купюрами – это не гарантия того, что заложник выживет. Скорее даже наоборот. Деньги получены, так зачем выпускать свидетеля, который и опознать может, и рассказать много чего любопытного? Оставшийся в живых заложник всегда может запомнить нечто такое, даже при максимальной конспирации, что будет следом. Так что заложнику лучше умереть и не жить.

Единственный способ разрулить ситуацию без жертв и разрушений – взять всю банду. Часть ее на месте передачи денег. Остальных – когда из арестованных посыпятся показания. А спецназ умеет их выбивать. Экспресс-допрос называется.

Вон в прошлый раз бандит, пришедший за деньгами, сразу сломался, когда ему поверх головы пустили очередь, так что осколки от штукатурки по щекам барабанили. Сдал и подельников, и «тюрьму», где содержится заложник.

Бандиты будто чуют неладное. Назначают новые места встречи. Переназначают. А наш экипаж колесит по Москве. Час за часом. Ну не даются сегодня злодеи в руки.

Оперативник из РУОПа матерится на чем свет стоит. Это не первые заложники в его карьере. Многих спас.

– Еще года три назад мы бы их по телефонам давно взяли! У КГБ все средства были. Сейчас же всю технику по миру пустили. Все раздолбали. Никому ничего не нужно! Но ничего. Все равно найдем. И тогда твари ответят по всем счетам. Потому что нельзя людей как скот воровать!

Он сжимает кулак.

Бойцы с ним, в общем-то, солидарны. По заложникам они работают постоянно. И людоловов не жалуют, принимают жестко – с переломанными руками и ногами. А то и с простреленными частями тела.

По заложникам работа очень нервная. Малейшая ошибка – и человек погиб. Риск должен быть, без него работу не сделаешь, но тщательно выверенный.

Легко писать это. Переживать в реальности куда труднее. Вообще, при таких операциях физически ощущаешь, как рядом витает смерть. Она коршуном готова устремиться вниз, лишь только ты сделаешь что-то не так, и забрать свою добычу. Поэтому чуть больше пустоты становится внутри, когда принимаешь решения. Но самоустраниться нельзя. Смерть это сразу почует и устремится за своим призом.

Спецназ и РУОП работают по заложникам теперь уже постоянно. Пока промахов не было. Освободили всех. Никто не пострадал, кроме бандитов.

Вон достижения последнего времени. Бандюги украли чету австралийцев, незнамо зачем прикатившую в запущенную и опасную столицу России. Оценили их жизни аж в два миллиона долларов. Главу семьи держали в гостинице «Ленинградская», а его благоверную – в Подмосковье, в цыганском доме. А потом пришел спецназ – и врата темниц, или там светлиц, распахнулись…

Председателя акционерного общества из Эстонии бандиты сцапали в Москве. В первый раз ему повезло. Когда уголовники притащили его в Моссовет – переводить на них имущество на две сотни миллионов рублей, там, воспользовавшись суетой, он смылся. Ребятишки – двое мастеров спорта по борьбе – оказались настырными. Съездили в Таллин, забрали бедолагу с собой в столицу России. Держали эстонца на хате, со всей решимостью – или бабки на бочку, или пускай все горит синим пламенем, выжженная земля.

Но есть одно обстоятельство. Пускай ты, бандит, здоровенный, как мамонт, и пальцами пятаки гнешь. Пусть поклялся, что если милиция на штурм пойдет, то не жалко и своей жизни – сам падешь в бою, но героически унесешь с собой жизни и милиционеров, и заложника. Пусть греет твою ладонь верный, прикупленный по случаю надежный пистолет, который ты намерен незамедлительно пустить в ход. Но однажды приходит возмездие в виде ребят в камуфляже. И не помогает ни дикая физическая сила, ни оружие. Ствол летит в сторону. А ты, бандит, лежишь мордой в пол, в бессильной ярости. И понимаешь, что мир вовсе не радужный для тебя. И ты в нем сейчас жертва, а не хищник.

Если переиначить одну старую добрую военную песню:

 
Спецназ внезапен, как кара Божья,
Непредсказуем, как Страшный суд.
 

Отработано. Заложник освобожден…

Председатель кооператива «Прогресс» приехал в Москву по своим кооперативным делам. Тут и попался в руки бандитам. Те содержали его по-современному, в месте, соответствующем новым веяньям, – в здании международной конторы «Народная ассоциация культуры и общечеловеческих ценностей». Правда, обращались с ним вовсе не культурно, вразрез с общечеловеческими ценностями требовали с него перевода ста пятидесяти миллионов рублей. А потом настало время спецназа.

Взяли без шума и пыли и гендиректора «Общечеловеческого объединения». И четверых его сотрудников…

И вот новая напасть.

Так и проходит день – в разъездах. В итоге похитители снова ложатся на дно. Понятно, сегодня продолжения не будет. А потом – это уже другая смена.

Вроде позже заложника все же освободили – живого и здорового. Но я это уже не отслеживал. Не до того. Темная волна продолжает катиться по России, доходя тревожным шумом волн до особняка в Колобовском переулке.

И ложатся новые заявки. И опять звучит: «Группа на выезд».

– Завтра едем громить Люберцы, – объявляет командир группы.

– А кого? – спрашиваю я.

– Конкретно детали доводятся только на совещании. Завтра в пять утра в ГУВД…

Глава 6
Люберецкие мотивы

Жизнь – штука полосатая, возможно, к такому выводу пришла худосочная дворняга в тот памятный день. Сперва в дом, который она якобы сторожила, вломилась толпа громил, не желавших считаться с отчаянным собачьим лаем. Это было плохо и страшно. Но потом вдруг откуда-то сверху прилетела и упала рядом с будкой замороженная курица едва ли не больше самой собаки. Такого богатства дворняга не видела давно. Так что оставалось только ждать, пока курица оттает, время от времени пробуя ее на зуб. И это было хорошо…

Началось все, как начинается большинство подобных историй. Заявка на привлечение ОМСН оформлена. Виза замначальника МУРа получена. Завтра ранним утром в бой. В подмосковные Люберцы, получившие известность благодаря молодежным гопническим группировкам и вполне взрослым бандам, прославленным СМИ.

Пять утра. Актовый зал в здании ГУВД Москвы на Петровке, 38. Масса народу со всех отделов МУРа. Инструктаж перед началом операции.

Тактика таких масштабных задержаний и обысков отработана досконально. Собирают толпу исполнителей. До них кратко доносят, кого брать и за что. Личный состав делится по экипажам оперативных машин. Прорабатываются способы связи со штабом операции. Старшему каждого экипажа вручается пакет, который надлежит вскрыть в определенное время. В пакете адрес фигуранта, его фото, приметы и постановление на обыск.

Инициатор операции – начальник разбойного отдела МУРа матерый сыщик Белов. Будущая жертва «милицейского произвола» – люберецкая бандитская бригада. В то неспокойное время она прославилась многими «героическими» делами и делишками – честно и упорно делила сферы влияния, плющила конкурентов, кого-то взрывала и убивала. Но претензии к ней не в связи с этим. Специализация бригады – хищения автомобилей и махинации с ними. Бандиты вышли на международный уровень. Последнее их дельце – захватили целую фуру с иномарками на западе России. Но особо тесные связи у бригады с немецким криминалом. В Германию их пахан мотается как к себе домой. И сегодняшним утром должен прилететь оттуда. Ну а мы уж встретим его честь по чести – с конфетками, бараночками и хлебом-солью – мол, российская тюрьма ждет вас с нетерпением.

Целая кавалькада муровских и спецназовских машин отчаливает от здания Петровки, 38.

Ранним утром мы в Люберцах. Экипажи разъезжаются по своим адресам. А перед нами главный бастион – кирпичный дом за высокой оградой с просторным участком. И там же большой гараж – как без него, специфика бизнеса.

В более поздние времена разгула роскоши дом, прямо скажем, выглядел бы кирпичной халупой для прислуги. Но в начале девяностых и масштабы, и взгляды на шик и роскошь были другие. Тогда добротный одноэтажный кирпичный дом считался богатым.

Дальше как положено. Разведка. Рекогносцировка. И вперед, гвардия!

Спецназовцы в камуфляже перепрыгивают через забор. Открывают ворота. И толпа оперов, понятых и специалистов непонятного профиля типа меня – корреспондента милицейского журнала – вламывается в дом. В котором никого нет!

Клиент, сволочь такая, куда-то запропастился. Сгинул в германских землях – может, не простили ему фашисты Сталинград? В доме живет еще его папаша, но и того тоже нет. Так что нам остается только чувствовать себя там как дома. Мы и чувствуем – бандитское гнездо отдается на поток и разорение.

Вскоре обстановка приобретает специфический вид. Содержимое ящиков вывернуто на пол, шкафы распахнуты. Спецназовец раздолбал ключом-кувалдой оружейный сейф в коридоре, и в развороченных внутренностях тускло отсвечивает арсенал ружей. Одно плохо – стволы все охотничьи, на них наверняка разрешение есть. А так хочется чего-нибудь особенного – ну пулемета там, ящичка с автоматами старика Калашникова, на худой конец, и пистолет Макарова сойдет. Но ведь нет ни шиша, и нашу орду это сильно расстраивает.

В спальной обнаружили тогда еще неизвестные в России изысканные сексуальные резиново-вибраторные и прочие игрушки. И теперь спецназеры изумленно разглядывают их, отпуская такие комментарии, что уши мои светятся рубиновым цветом и хочется провалиться через кору и мантию Земли вплоть до ядра.

В общем, погром удался.

 
Был на квартиру налет? Здесь проходил бегемот?
Нет, тут был опер Алешка. И обыскали немножко.
 

Важной находкой стал холодильник, забитый тогда не слишком нам знакомыми импортными деликатесами с красивыми наклейками. Ну тут уж на войне как на войне – сначала надо думать о снабжении армии, а потом ставить задачи на подвиг. И вот уже по чашкам дымится ароматный кофе, квадратные спецназовские челюсти монотонно двигаются, пережевывая бутерброды. На кухне, положив ноги в берцах сорок пятого размера на стол, задумчиво сидит камуфлированный громила с огромной кружкой кофе, и по его светлому лику видно, что он чем-то сильно озабочен. А во дворе, прям под окнами, около будки поскуливает тощая дворняга.

– Эх, собачатина, – вздыхает громила. – Не кормят тебя хозяева-бандиты. На, Жучка.

Он извлекает из морозилки увесистую замороженную курицу и бросает собаке. Та сначала отпрыгивает испуганно, а потом понимает – это все ее! Счастливо повизгивая, она пытается грызть замороженную куриную плоть. Получается это с трудом, но собака твердо уверена, что освоит тушку до последней косточки.

Неожиданно сюжет делает поворот. На малину начинает стекаться братва. Первый гость отчаянно молотит в железные ворота, когда они приоткрываются, требовательно спрашивает:

– А где Сашок? Прилетел?

– Пока нет, – отвечает опер, и бандит попадает в лапы спецназовских массажистов.

Лечебный курс ему прописывают по лучшим рецептам. Держась за пересчитанные ребра, он только и выдыхает:

– Ой, блин. Сколько живу, такого не видел!

Его кидают в подвал. Под домом просторные подвальные помещения, где хозяин содержал пленных – должников, конкурентов. Там до сих пор на стенках запекшиеся следы крови – работали тут бандиты, не жалея сил и живого материала. Ну что же, все в жизни меняется. Вчера бандит пытал там несчастных жертв. Теперь сидит, поскуливая и держась за треснувшие ребра.

Через пять минут снова рев двигателя. Стук в дверь.

– А Сашок дома?

– Дома, дома.

Опять массажные процедуры и уютный подвал.

Оказывается, к приезду босса тут заранее запланирован сходняк всей банды со сладостной перспективой дележа нетрудовых доходов. И бандюки прибывают и прибывают.

Вскоре подвал набит, как трюм невольничьего корабля. Оттуда доносятся крики типа: «Свободу попугаям!» После спецназовских разъяснений, что истинная свобода в общегуманитарном понимании без звездюлей не бывает, братва угоманивается.

В поселке тоже начинается движуха. Соседи посылают своего ходока узнать – чего там творится в доме напротив. Разведчик, правда, без грубостей и членовредительства, препровождается в трюм.

Видя, что в доме исчезают люди, окрестные аксакалы решают пустить в прорыв самое дорогое, что у них есть, – детей. Двое вихрастых пацанов лет по десяти барабанят в ворота:

– Э, дядя, а чего у вас творится? Где хозяин?

Детишек берут за шкирку. Естественно, по малолетству подвал им не подходит, потому размещают их поближе к камбузу. И добросердечные сотрудники милиции все пытаются их накормить. На холодильник детишки смотрят равнодушно, предложение отведать деликатесов гордо отвергают, зато вцепляются в огромные коробки спичек. Когда опера отворачиваются, двое малолетних пироманов начинают эти спички активно жечь, повизгивая от восторга так же азартно, как жующая курицу собака.

Вот так и проводим время, продолжая обыскивать помещение и не находя ничего.

В самый разгар действа появляется хозяин дома – отец бандита. Это худощавый, среднего возраста работяга с морщинистым лицом и руками рабочего человека. Одет скромно. Проходит в свой дом и застывает на пороге.

Все перевернуто, как после торнадо. На полу развороченный сейф. На кухне спецназовец с очередной чашкой кофе и ногами на столе. Юные химики жгут уже целые пачки спичек, грозя спалить к чертям это волчье пристанище. А во дворе Жучка доедает курицу.

Хозяин горестно вздыхает, опускается без сил на табурет. И остановившимся взором смотрит в пол.

И что-то мне так жалко становится его. Видно же, что сам не воровал, всю жизнь пропахал на заводе.

С другой стороны, есть же и подвал со следами крови – там держали и пытали людей. Он не знал об этом? Или не понимал, откуда берутся все эти «мерседесы» и «ауди», которые сынок проводит через его гараж? Не знал, чем занят сынуля и с кем он общается? Так что этот шок в какой-то мере им заслужен. За детишками надо приглядывать и объяснять с детства, что убивать и грабить неприлично.

Между тем опергруппу начинает давить уныние. Клиент не приехал. Братвы целый трюм, но предъявить им особо нечего. В доме оружие не найдено, наркотики – тоже как-то мимо. И чего толку было напрягаться?

От отчаянья начинаем осматривать все еще тщательнее. Во дворе в гараже две ворованные машины – роскошный черный «шестисотый» «мерседес» и огромный американский «плимут». Рядом с «мерседесом» приютился объемный тяжелый сейф. Опергруппа оживляется.

– Стволы там, – уверенно говорит оперативник. – Они же со стволами фуры грабили. Так что чую – там минимум пара автоматов.

Это заявление придает нам порцию адреналина, смешанного с энтузиазмом. Завет спецназовца «ломать не строить» – тут они доки. Они начинают шарашить исступленно кувалдой по сейфу. Тот, сволочь такая, не поддается. Немецкое качество.

Одного бойца ОМСН сменяет другой и берется за кувалду – и тоже без толку. Да еще сейф приварен к стене – не развернешься. А рядом «шестисотый» «мерс», блестящий, как рояль, весь новенький такой… Был новенький. После того как по нему удачно срикошетившей кувалдой прошлись пару раз, он уже и не так хорош.

Больше часа курочили этот сейф. И вот сладостный миг победы настает. Замок снесен. Дверь сейчас распахнется. А там сокровища – минимум два ствола, как обещали. Да что два, туда еще и пара гранатометов влезет!

– Там оружие! – гордо объявляет опер и распахивает сейф.

Ну что ж, он прав. На полке в сейфе лежит оружие – рогатка с резинкой, которой воробьев сшибают. И большие ничего от слова совсем.

Ну дальше, как всегда, непередаваемые красоты разговорного русского языка. Окончание обыска.

И, как обычно, слона не заметили. Оружия и наркоты нет, а дальше хоть трава не расти. Нахожу в серванте и чуть ли не насильно всучиваю ведущему обыск оперативнику кипу квитанций и документов.

– На фига козе баян? – недоуменно спрашивает он.

– Пригодится.

Самое смешное, эти документы потом и легли в основу обвиниловки – они были на ввозимые из Германии ворованные тачки.

Потом ночное шоссе. Впервые в жизни я ехал на американской навороченной машине. Внутри она как кабина самолета – все пиликает, светится, какие-то переключатели щелкают. И я понял, как выглядят плоды прогресса. Ни на чем серьезнее «жигулей» и древнего «мерседеса» я до того времени не катался и был сражен в самое сердце.

Банда оказалась находчивой. Они не только грабили фуры с автомобилями. Они разработали изумительный план. Подходят к немцу, у которого новенький автомобиль со страховкой на сто тысяч марок. Дают ему пятьдесят тысяч. Забирают ключи от машины. Одно условие – не поднимать кипиш раньше чем через двое суток. За двое суток машина уже в России, где перебиваются номера, изготавливаются документы. А счастливый немец, разбогатевший на полсотни тысяч марок, заявляет в полицию об угоне и получает страховку. А в России машина уходит за полную цену, если не больше. Такая вот карусель.

К концу девяностых на наших стоянках скопилось несколько тысяч похищенных в Европе и найденных милицией автомашин. Они после угона переходили в собственность страховых компаний. Переписка по их возврату велась несколько лет – страховщики просто не хотели за ними приезжать. Говорили, что боятся ступить на землю бандитской России, – фиг с ними, с этими машинами, жизнь дороже. Хотя, думаю, лукавили. У них там какие-то свои махинации.

В общем, тогда в Люберцах, расслабившись на сиденье «плимута», я четко понял, что хищение автомобилей – бизнес прибыльный, непыльный и часто даже международный…