Текст книги "Принцип яйцеклетки: науч-поп-гид по физиологии и психологии от первого лица"

Глава 9
Работаю над телом и мотивацией

Начало восьмой недели из отведенных мне на преобразование в человека. Моя главная задача – приобрести пропорции. Мой фокус – бодибилдинг. Как сказал папа «в красивом теле – красивый дух». Вековая народная мудрость, сконцентрированная в одном предложении. Преломление абсолютного знания через человеческое субъективное восприятие. Мама согласна с предками и смотрит на красоту тела, как на субстанцию самой первой необходимости. Она говорит, что только любящая себя женщина может быть любима. Цель у нас троих едина, исполнение – строго персонифицировано. Папа – в спортзале с тренером. Мама – у зеркала с Мариночкой. Мой случай самый тяжелый. Ни снарядов, ни экспертов, ни зеркал у меня нет. Вся надежда на гены, ДНК, стволовые клетки и прочий естественный потенциал. Вместо пищевых добавок и волшебных кремов у меня мама и сосудистый хорион.

– Забыть не могу отвратительно красный пластик. Цвета вареного рака. Извращенец!

Выбирайся из теплой постельки и пошли завтракать, мама.

– Что в голове у человека, установившего фигуру полусогнутого холуя, выше человеческого роста, в прихожей собственного дома?

Мысли. Это же очевидно. Не теряй времени, пошли кушать.

– Гигантский комплекс неполноценности.

Из отвратительно красного пластика?

– Руководство людьми таким строго запрещено. И даже просто общение. Вплоть до изоляции от общества. Принудительной.

Радикально!

Развлекательный и скоропалительный процесс отказывается на практике делать выводы. Свобода выбора – да, достоверность – не уверено. Мама мысленно в десятый раз за утро переступает порог картонной виллы папиного начальника с претензией на дворец и тут же непроизвольно пятится назад, в ужасе глядя на варено-раковую скульптуру, встречающую ее при входе. Мужественно заставив себя миновать пластикового урода, склонившуюся в лебезящем поклоне с ехидно-заискивающим лицом, она, жмурясь от дисгармонии цвета и формы, торопливо проходит насквозь массивную залу с колоннами и с облегчением выходит на пружинящий газон. Солнце светит и греет. Воздух заполнен ароматами шашлыков и возмущенным шепотом недовольных выбором начальника воскресенья днем для проведения компанейского барбекю. Мама глубоко засовывает руки в карманы плотно обтягивающих джинсов, с сарказмом отмечая стопроцентную явку папиных коллег и самодовольство оглядывающего подчиненных папиного босса.

Возмущенный калейдоскоп маминых мыслей брызжет эмоциями и субъективизмом. Раскритиковав дом, она еще более темпераментно переходит к хозяину. Начинает прилагательными «странный», «неадекватный», «эгоцентричный», а заканчивает существительными «индюк», «боров», «крокодил». Она не знает, откуда такие отвратительные личности берутся, и кто их назначает начальниками. Я хочу помочь, но не знаю как. Когда дело касается крокодилов, индюков, боровов и интерьера, моя интуиция молчит. На мой взгляд причину искать надо в гипоталамической области мозга индивида, а не среди обстановки двухэтажной виллы. Именно там биологические потребности трансформируются в мотивационное возбуждение. На внутреннем уровне – это гормоны. На внешнем уровне – телергоны, выбрасываемые в окружающую среду. Мебель и картины в процесс не вовлечены. Никак.

– А запах от него! Так и хочется бежать не оглядываясь.

Вот теперь мы разговариваем на одном языке, мама. Человек сигнализирует запахом, как животное.

– Такой отвратительный одеколон захочешь – не найдешь.

Ну при чем тут парфюмерия! Это телергоны!

* * *

Любая человеческая деятельность включая эмоциональную, связана с определенными химическими изменениями в организме. Отсюда и запах. Процесс эволюции и соблюдение правил личной гигиены, конечно, существенно потеснили телергоны, но природа берет свое. Человек по-прежнему сигнализирует запахом. Может привлекать, отталкивать, вызывать страх, способствовать или препятствовать установлению контактов. Влиять на характер и продуктивность общения. А еще человеческий организм вырабатывает биофизические поля – электрические, магнитные, акустические. Та самая энергия, про которую мастер цигуна рассказывал. Или гены.

Начальник, может, и не виноват, что он такой. Это его мама с папой наградили. А ему всю жизнь мучиться! Чем-то вы меня одарили, дорогие мои родители?

Взять, к примеру, оптимизм и пессимизм. Можно рассматривать эти качества как философию жизни, а можно как длинный аллель гена ТС, удваивающий объем поглощения серотонина, не успевшего связаться с рецепторами. Времени не хватает подействовать на рецепторы, отсюда повышенный уровень тревожности и склонность к отрицательным эмоциям. Люди с короткой версией гена более оптимистичны и менее тревожны. А вот агрессия – отсутствие моноаминоаксидазы А, отвечающей за разрушение веществ, передающих сигналы между нервными клетками. Отсюда выше нормы содержание дофамина и серотонина, вызывающих агрессивное поведение. Причина – ген воинственности. И даже верность партнеру – не просто моральный кодекс чести. Стоит блокировать у верных самцов рецепторы пептидного гормона вазопрессина, как они превращаются в донжуанов. Сама ведь мне читала про опыты с мышами!

Изможденная осуждением мама отправляется пополнять биомагнитные и энергетические запасы. В семь утра у нас теперь по расписанию занятия цигуном в парке. Шумит листва, журчит искусственный фонтанчик и щебечут птицы. Оглушительно, словно согнали их со всей округи в угол нашего парка. В каком-то смысле так оно и есть. По крайне мере так происходит в маминых мыслях. Клетки с певцами висячим забором ограждают центральную дорожку парка. По две, по три – на каждом кусте и деревце. Владельцы клеток обмениваются утренними новостями, размеренно поплевывая и покуривая. С птичьим гомоном соревнуются китайские народные напевы, раздающиеся со всех площадок парка. Здесь – группа, танцующая с веерами. Там – машут мечами. У каждой группы свой звуконоситель и учитель.

Мы пристраиваемся неподалеку от занимающихся тайчи. Пожилые мужчины и женщины, плавно покачиваясь, описывают круги полусогнутыми руками. На лице покой и отсутствие мыслей. Глаза зомбированно следят за лидером. Мама глаза закрывает. Полуприседает, расставив ноги на ширине плеч. Выпрямляет спину. Поднимает подбородок. Чуть сгибает руки в локтях и начинает выписывать круги. По-своему, как мастер учил. Вращение руками, шаг вперед, замерли. Вращение в противоположную сторону, шаг другой ногой, замерли. И обратно. На полусогнутых и очень медленно. Мама открывает глаза и привычно встречает любопытные взгляды группы тайчи. Большинство улыбаются и одобрительно качают головами. Мама закрывает глаза, и мы продолжаем. Реализуем полученный в горах потенциал. Заряжаемся энергией.

Я сочувствую надувным шарам. Меня также раздувает все сильнее каждую минуту. Кажется, еще чуть-чуть, и лопнешь. Нет, растягиваешься дальше. Не от сомнений и знания, не от самомнения и мотивации.

Расту под чутким руководством генов и мозга, обретаю форму. Полости моего живота и груди разделяются, появляется шея, диафрагма начинает отделяться от сердца, а легкие от желудка. Легкие разрастаются в разные стороны в форме множества трубочек. Мои нетерпеливо и непредсказуемо дергающиеся руки удлиняются и укрепляются. Запястья, локти, пальцы – все это в наличии и их уже ни с чем не перепутаешь. У меня даже есть индивидуальные отпечатки пальцев. Оставлять их, правда, пока негде, но имеются. Базовая конструкция – хрящевая. Не стройная, зато гибкая. Посередине – нервная трубка, превратившаяся из гусеницы в основу зародышевого позвоночника, ключевое передаточное звено между моим мозговым центром и периферией. Все идет по плану. Я управляю ситуацией и могу расслабиться. Выдохнуть!

Мой нос! В меня что-то суют. Впихивают через носовые проходы. Такого в моем плане развития нет. Как избавиться? Это что-то проникает все глубже. Я не могу это остановить! Пробирается под едва начавшие формироваться лобные полухрящи-полукости. Этого не должно быть. Прямо в мозг! Это насилие. Перебирается в тело. Это аборт! Заполняет меня всего. Но мы же договаривались? Кровь пульсирует со страшной скоростью. Мне же было дано время доказать свою полноценность. Это ошибка! Мне еще не двенадцать недель. Сосуды сейчас лопнут, и мое бедное сердце разорвется. Я же уже столько успело. У меня все под контролем. Нечестно! Предатели!

Конечности и голова судорожно дергаются. Погибаю! Грудная клетка раздвигается. Ну пожалуйста! Грудь сдавливает. Из меня выходит дух. Я так и не увидело мир. Не увидело себя в зеркало. Не узнало цвета своих глаз. Не попробовало вкуса «Шато Марго» 1985 года. Прощайте и простите.

Мне вдруг четко представляется наш дом. Так, как его любит мама. Просторная овальная комната. Розовато-бежевые стены, сверкающий пол кремового гранита, белый двухуровневый потолок. И окна, окна, окна. От потолка до пола. На три стороны света. Свет, простор, свежесть. Голые пятки нежно ласкает пушистый ковер. Аромат кофе с корицей. И так, как его любит папа. Черный телевизионный экран – словно еще одно окно. Метровые динамики КЕФ. Лиловая бархатная софа с мягкими подушками. Бокалы, рюмки и стаканы разнообразных форм и оттенков теснятся за стеклянными дверями шкафа. Звуки саксофона, переливы джаза. Оба дома гармонично складываются в единую мозаику. Комфорт и наслаждение. А в центре Я. Любимое, желанное и боготворимое. Смех, радость, нежность. Моя паника затихает.

Я точно знаю, что в период внутриутробной жизни легочное дыхание у плода отсутствует. Кислород поступает через маму. Легкие, бронхи и трахея были заложены еще на четвертой неделе эмбрионального развития, но не функционируют. Дышать нечем и незачем. Разве что для развлечения. Или тренировки. Вот оно что. Еще вдох… выдох. Уже не так страшно, но все еще противно. Противоестественно. Насильно. Это мозг через меня дышит. Продолговатый мозг. Сперва изредка, раз в час. К двадцати четырем неделям Я буду дышать четырнадцать процентов моего времени, а к сорока неделям – все тридцать. И чаще. Порой до семидесяти раз в минуту. Дышу и ручками дергаю. И ножками. И головой. Чаще дергаю – чаще дышу. Я просто тренируюсь, способствую притоку крови к сердцу плода и попаданию амниотической жидкости в трахеобронхиальное дерево и легкие, обеспечивая обмен околоплодных вод. Однако голосовая щель находится в полусомкнутом состоянии, легкие полностью не расправляются, кислородом не снабжают. Вот почему и дырка в сердце. Она позволяет крови миновать нефункционирующие легкие. А еще есть анаэробный гликолиз, который способствует сохранению жизнедеятельности органов и тканей в условиях дефицита кислорода. Углекислый же газ выводится по принципу сообщающихся сосудов, регулируемый парциальным давлением и гипервентиляцией легких, вызываемой во время беременности прогестероном. И вся эта ужасно запутанная и многоуровневая система создана всего лишь как временное решение для внутриутробного существования? Зачем?

– Сегодня на зарядку не пошла.

– Почему, дорогая?

– Посмотри на улицу. Там же соседний дом не видно. Загрязнение воздуха.

– Сейчас проверим. И вправду. Сегодня двести единиц.

– Ты так спокойно об этом говоришь? Это же в семь раз больше, чем максимально допустимый уровень загрязнения в Европе! У них, когда тридцать уже, в газете на первой полосе, а если двести – так национальный скандал.

– Правильно, что не пошли. Если такая ситуация, то посидите дома. Очистители воздуха у нас есть.

– Это не ситуация! Это сознательное разрушение здоровья. Ребенку нужен воздух. Пора в Европу!

– Дорогая, ну кто же меня в отпуск сейчас отпустит? Ты же знаешь, у нас руководство из Лондона прилетает. Надо отрапортовать, показать Шанхай.

– Не забудь еще спеть и сплясать! Шучу!

Но мама не шутит. Она всерьез озадачена здоровьем. Моим, своим и папиным. Ей грезится бесконечный белый песок. Волны разбиваются в пену у ног. Мама, покачиваясь с закрытыми глазами, впитывает энергию простора, чистоты и покоя. Решено – мы едем в отпуск! Проблема только в том, что Крокодил отпуска по доброй воле не даст. Я теряюсь, потому что точно знаю, что крокодилы в океане не живут. Мама настроена по-боевому. Манипулировать и мотивировать! Крокодила? Она уверена, что на просьбу о помощи начальник не откликнется. Наш Крокодил – не благотворитель. Так это начальник папин – крокодил? Конечно, она же его так называет. Мама думает, что он скорее согласится на роль снисходительного властелина, отправляющего неразумного вассала в отпуск, чтобы сохранить семью. Крокодил-наставник? Крестный отец! Скрытое поглаживание ущемленного самолюбия властолюбца. Решение принято – будем массировать травмы детства. Мама решительно жмет кнопки мобильника.

Обратной связи от объекта мотивации не слышу. Обработка идет по телефону. Результат налицо. Вернее на лице, на моем лице. Ротовая щель растягивается. Одна за другой ласково набегают теплые волны удовлетворения. Это гормоны. От мамы ко мне. По плаценте. Усыпляюще покачивает в амнионе. Амниотическая жидкость теплом заливается в трахеобронхиальное дерево и мои легкие. Стабильный приток крови к сердцу. Механизм обмена околоплодных вод работает бесперебойно. Механизм мотивации тоже. Обработанный мамой объект согласен и готов к действиям. В полном соответствии с выданными мамой инструкциями. Только бы папа не узнал о маминых манипуляциях за его спиной. Надеюсь, мама позаботилась.

Мне восемь недель. Я – три сантиметра и четыре грамма. Снова прирост вдвое против прошлой недели. Период эмбрионального развития закончен. Я – плод. Теперь моим органам и тканям остается только увеличиваться в объеме. Я заглатываю амниотические воды и взбрыкиваю конечностями. Позвоночник просвечивает сквозь по-прежнему прозрачную кожу. Из него щупальцами вытягиваются отростки спинных нервов. Голова – все еще половина меня, но и тело уже в наличии. Фокусироваться на бодибилдинге невероятно трудно, всей семье. Папе времени не хватает, у мамы Мариночка в отпуск уехала, а Я теряюсь в мотивациях и манипуляциях. Приходится параллельно формировать личность. Балансируя между накапливаемым опытом и растущим телом. Тем не менее моя мотивация стать человеком сильна как никогда. Она поможет мне существовать в обществе. И управлять им? Ух! Сколько Я все-таки знаю. Прямо дух захватывает!

Глава 10
Диеты и многофункциональность внешности

Начало девятой недели из отведенных мне на преобразование в человека. На мое тело можно смотреть без недоумения, почти. В нем всего каких-то пара сантиметров, но зато все детали присутствуют. Руки, ноги, живот. В миниатюре. У меня бьется сердце, и Я дышу, вернее, имитирую дыхательную активность. Я даже прошло вводный курс в поведение человека, основные движущие факторы и мотивации. Теперь Я знаю, что поведение окружающих меня людей будет играть ничуть не меньшую роль в моей человеческой жизни, чем физическая полноценность и ублажающая глаза внешность. С внешностью все еще очень непросто. Голова моя – сморщенный мозг, обтянутый матовым «полиэтиленовым пакетом» с прорезями для глаз, ушей, рта и носа. Не привлекает и не располагает. К счастью, экзамен на право существования состоится еще через неделю. Продолжаю усиленно готовиться.

– Пять овощей. Пять фруктов. Диетические мясо или рыба. Мясо? Рыба? Морепродукты? Суши! Бри! Тортик! Шоколадное мороженое!

Это моя мама ведет изнуряющую борьбу с собственным желудком. От безопасной клетчатки до жиров-провокаторов. Чувствуете разбег? Пришли покупать здоровую пищу. Мама даже список составила. В строгом соответствии с научно разработанными дозами необходимого мне железа, протеина, омеги-3, фолиевой кислоты, белков и прочих веществ. За последние пару дней мы тщательно изучили потребности в питательных веществах зародыша, нет, простите, начиная с этой недели уже плода. По моим расчетам. По акушерским мне еще недели две расти, Она вошла в магазин с гордо поднятой головой и осознанием глубочайшей ответственности главного поставщика питательных веществ. Будем потреблять как минимум пять разных овощей и фруктов ежедневно.

К выбору витаминов мы подошли особенно тщательно. Мне ежедневно необходимо около двадцати микроэлементов. Маму даже приступ тошноты накрыл, когда она подсчитала, что для обеспечения необходимой мне дневной дозы из современных продуктов ей придется жевать весь день без остановки, съедая более сорока продуктов в день. Одних апельсинов пойдет около двадцати кило. Сколько мне при этом поступит нитритов, мы считать не стали и единогласно остановились на синтетических поливитаминах. С ужасом вспомнив побеги в аптеку в поисках теста на беременность и прочитав, что главное в витаминах качество ингредиентов, поскольку усваиваются организмом только определенным образом выделенные и обработанные, мама заказала витамины в Швейцарии. Только не спрашивайте, почему. Мама считает, что это самая качественная страна мира, а у меня пока своего мнения нет. А мне главное – забота.

– Покупаем форель. Ой, какие аппетитные суши. Лоснящийся лосось, мясистый тунец, нежная креветка. Сочнейшие и свежайшие. Содержат метил ртути и бактерии. Отвернуться и не смотреть. Зато прекрасный источник протеина и жиров типа омега-3. Как и в форели, только там без опасности отравиться или заболеть листериозом. Беру форель. Но пока я ее буду парить, половина витаминов разрушится, а в суши все в сохранности. Такие свеженькие. Слюнки текут. Три вида, по три кусочка. Вероятность бактерий и доза ртути – минимальны. Зато полноценный материал для зрения и мозга малыша. Иду на риск. Беру!

Тем же путем в нашей корзине оказывается запретный непастеризованный, кишащий бактериями сыр «Бри» вместо безопасного «Эдама». А у полки с мороженым мама впадает в ступор. Мы в пятый раз перебираем все имеющиеся в наличии сорта «Мовенпик». Литровые упаковки расположены на верхней полке, и маме не достать. С подачи судьбы рядом оказывается мягкосердечный мужчина, вызвавшийся помочь явно растерянной и нуждающейся даме. Он с сознанием выполняемого долга помогает нам загрузить мороженое. Не в состоянии сделать окончательный выбор, мы берем шоколадное, крем-брюле, малиновое и тирамису. Четыре литра! Больше в корзину не вмещается. Ностальгия по идеальной Швейцарии? Нет. Это для тренировки силы воли. Поставим в холодильник и будем смотреть. А есть не будем. Нет! Слюнки будем глотать.

Мамину мысль «мороженое в холодильник» мой недоразвитый мозг перерабатывает в указание к действию в весьма вольной интерпретации. Рот-щель открывается и тут же захлопывается. Он больше не пуст, он наполнен. Не поверю, что мороженое такая гадость. Вязкая субстанция затягивает губы, язык, небо. Распирает полость рта. Давит у входа в горло. Пытается просочиться в меня, но ей что-то мешает. Я хочу освободить путь, но не знаю как. В горле пробка, не принимает. Непроходимость? Коклюш? Врожденная антикалорийная защита? Неожиданно блокаду прорывает, и теплый поток устремляется внутрь. Горло обволакивает приятной негой, желудок наполняется. Мне не страшно. Мне удивительно. Мне приятно. Успокоительная заполненность. Расслабленность. Наслаждение. Хочется повторить.

Первый в жизни глоток заполняет меня снисходительностью к маминой слабости к мороженому. Значит, я теперь могу питаться самостоятельно? Нет. Я заглотило околоплодные воды. Разочарование быстро сменяет надежда. Мороженое может быть только лучше. А пока зная, что околоплодная жидкость содержит лишь весьма небольшую часть требуемых калорий, Я продолжу питаться с помощью плаценты. Ну и развиваю пищеварительную систему. Тонкий кишечник начинает сокращаться и проталкивать проходящие по нему вещества и даже впитывает сахар. Вот только часть кишечника все еще выпадает в пуповину. Печень у меня тоже есть. Десятая часть моего веса! Жаль все-таки, что мой первый объект для переваривания не мороженое! Шоколадное! Хотя мой несовершенный организм еще не способен определить ни вкус, ни цвет, ни запах. Так что драгоценное мороженое пропало бы зря.

Зачем Я тогда глотаю? Тренируюсь! Среднестатистический плод заглатывает порядка пятисот миллилитров за двадцать четыре часа. Уверено, что Я могу больше, чем средний статистический! Я лучше! А еще у меня заработали почки. Да, Я могу писать! Здорово? По-моему, да! Я также начинаю накапливать меконий. Это остатки той околоплодной жидкости, которые не будут усвоены моей пищеварительной системой и которые Я с гордостью выложу маме в свой первый подгузник. Если она, конечно, успеет его мне надеть. Как Я знаю из маминых мыслей, поначалу это очень сложный процесс. Без сноровки не обойтись. Некоторые родители даже на курсы по обучению подгузничному ремеслу записываются. Но мои не пойдут. Уверены, что справятся сами. Предлагаю пари – успеют надеть памперс или Я им так, без памперса…? Я бы поставил на себя. Скромность в сторону! Я очень горжусь своими достижениями. Папа тоже. Он только что вернулся с тренинга по общению.

Легкая улыбка на лице. Открытая поза тела. Жена должна понять мое выражение радости без слов!

Здорово! Рожусь, буду у тебя, папа, учиться.

– Что-то с нашим папой не в порядке сегодня, малыш. Встал истуканом посреди кухни и улыбается.

Не работают твои уловки, папа. Переходи на слова.

– Дорогая, тренер нам сказал, что в общении слова передают всего 7 % информации. Зато интонация – 38 %, а выражение лица – 55 %.

Терпеть не могу, когда цитируют цифры без контекста! Во-первых, озвученные пропорции действенны только в условиях общения лицом к лицу. Во-вторых, эксперимент использовал лишь отдельные несвязные слова. В-третьих, он относится только к восприятию положительных и отрицательных эмоций.

Похоже, и словами у тебя, папа, не очень убедительно получается!

– Да что ты говоришь, дорогая?

К тому же слова, произнесенные с минимальной интонацией, оказывают в четыре раза большее влияние, чем выражение лица.

А мама, оказывается, эксперт в общении!

– Ты что поник, дорогой? День был тяжелый? Устал?

– Устал, дорогая, устал.

Теперь ясно, почему мама так чудесно влияет на папу. У нее есть знание. И опыт. А у меня? Слов – и тех нет. Никто меня не предупреждал, что носу придется не только дышать и нюхать, но и выражать чувства и мысли. Еще в нем можно носить серьгу. Начнем с самого необходимого. Покушать? Вытягиваю губки вперед и раскрываю, словно рыба без воды. А если помедленнее? Так более просяще и душещипательно. Эффект очарования беспомощности. Еще надо будет бровки домиком поставить. Но это когда они у меня появятся. Пока поднимаю и складываю в морщинки лоб. Подгузник поменять? Набираю в рот амниотической жидкости и не дышу. Щеки раздуваю, губки сморщиваю, глазки выпучиваю. Вены надуваются от напряжения и выступают сквозь пергаментную кожу. Устрашающе должно выглядеть. Но долго Я так не продержусь. Практикую. После рождения можно будет вокал подключить. Пока получается, как у папы – неважнецки.

Зато лицо очеловечивается. Даже глаза подвинулись ближе к носу. А вот уши все еще почти на шее. Я, конечно, себя в зеркало не видело, но из того, что Я знаю, картинка складывается хоть куда. Представьте себе личико ангелочка. Спящего, исхудавшего, утомленного изнурительной борьбой за существование. Кожа тончайшая и голубоватого оттенка. Не потому, что он королевских кровей, а просто все мои сосуды просвечивают на поверхности. Кстати насчет родословной, надо будет поинтересоваться у родителей, когда рожусь и заговорю. Кто его знает? Кудряшки у ангелочка, к сожалению, отсутствуют. Не то чтобы выпали от утомления, просто мои «волосяные» мешочки кожи еще в процессе формирования. А теперь уменьшите прекрасное видение до размера грецкого ореха или виноградины. Это Я, вернее это – моя голова. По-моему, очаровашка!

Неделя получается очень занятой. Мы с папой все в делах. Наша задача – научиться выражать себя. С кристальной чистотой и однозначностью. Я тренирую мышцы моего почти очеловеченного лица. Папа практикует полученные знания и напряженно работает над улучшением качества коммуникации на работе и дома. Он неустанно пробует все новые подходы и приемы, пытаясь достичь совершенства. Он находит все новые объекты для своих экспериментов. Слушая его мысли, Я начинаю понимать, что проблема как раз таки в объектах. Некоторым информацию просто невозможно донести неискаженно. Даже если мой папа достигнет абсолютного совершенства. Даже если выпрыгнет из штанов, как он выражается. Хотя это, конечно, заставит собеседника сконцентрировать внимание. Вот только на чем?

Как это ни странно, самый сложный объект – наша мама. Если она чего не хочет слышать, так и не услышит. Как она выражается – «между вашим ртом и ушами вашего собеседника тысячи преград». Или, что еще прямолинейнее, «неважно, что ты сказал, важно, что я услышала». Не могу засвидетельствовать насчет «сказал и услышал». Не говорю и не слышу. Зато могу подтвердить, что мысль, зародившаяся в папиной голове, может кардинально измениться к моменту прибытия ее в мамину. По аналогии процесса превращения папиной улыбки радости в ухмылку превосходства в мамином восприятии. Выраженная папой с самыми добрыми намерениями, мысль обратилась в оружие уничижения к моменту прибытия в мамину голову.

Или взять китайцев. У них процесс общения тоже непрост. Папа ему говорит через переводчика, что у нас с кондиционером проблемы. Брови насуплены, правый указательный палец поднятой вверх руки указывает прямо на пульт управления кондиционера. На табло написано «ошибка Е 19». Китаец – техник-инженер, обслуживающий наш компаунд. Он кивает головой, улыбается, начинает жать на все кнопки пульта. Задирает голову вверх и молча смотрит на вентиляционную решетку. Опускает голову и снова жмет на кнопки. Качает головой, вперед-назад, направо-налево. Папа наблюдает, опершись спиной о стену. Мама – откинулась на подушки фиолетовой софы, прикрыв ноги и меня пледом. Через полчаса нажатий китайский техник смотрит на папу и уверенно сообщает, что у нас с кондиционером проблемы. Словами. Через переводчика. Папа понимает, что ему точно есть еще над чем работать в области коммуникаций.

Мы с папой стараемся, а мама витает в облаках. Особенно на этой неделе. Ее перестало тошнить, и настроение стало в основном мирное и благожелательное. Плацента взяла на себя функцию выработки целого ряда гормонов, и они уже не так критично влияют на ее организм. Раньше это было функцией желтого тела, образовавшегося на месте созревшей яйцеклетки. Теперь желтое тело начинает увядать. Ее обмен веществ усилился на двадцать пять процентов, но поскольку мама хорошо кушает, пьет витамины и много гуляет, это нас не беспокоит. Зато взамен физических недомоганий у нее начали появляться навязчивые идеи.

Сейчас она пытается вычислить с помощью генетических законов основные черты моего лица и, опираясь на физиогномику, предсказать мой характер и даже будущее. Никогда не пробовали – присоединяйтесь! Этакая игра в божественное. Или в рулетку. Точность попадания более чем сомнительная, зато процесс захватывающий. Мама, забаррикадировавшись фотоальбомами, без устали перебирает цвет глаз, волос, формы носа, черепа и прочие пропорции лица всех известных ей родственников. Близких и дальних. Папиных и своих. Она сортирует находки на яркие или особенные черты лица. Выступающие части должны характеризовать ту самую особенную возможность, которая в человеке проявляется. Также уделяем особое внимание симметрии и асимметрии. Мама в поисках достойного идеала для моего будущего. Безоблачного и многообещающего.

Если действовать по науке, то тщательно отобранная физиогномическая информация раскладывается на пять вершин и три двора, а затем консолидируется в восемь норм согласно древнекитайским иероглифам и сяньжэньшо, или искусству предсказания судьбы по внешнему облику. Мама не совсем понимает, что она делает и как интерпретировать черты лица, но ей это и неважно. Она идет от обратного. Сначала выбирает желаемую для меня судьбу и черты характера, а затем пририсовывает им соответствующие канонам китайских мудрецов черты лица. Таким образом мне предопределены крупные правильные черты и квадратная форма лица, служащие признаком богатства и знатности, если Я мальчик, или круглая, как символ достатка в семье, если Я девочка. Фотографии родственников с соответствующей внешностью из альбома прилагаются.

Загвоздка неожиданно получается с ушами. Уши по китайским канонам возвещают долголетие, если толсты и крепки, приподняты и длинны. А как быть с красотой? Представляю себе юную стройную блондинку с толстыми и длинными ушами. И мучаться ей с ними много-много лет. Внешность вступает в борьбу с судьбой. Мама мучительно, но решительно ищет компромисс. Раскладываем проблему на части. С верхней частью уха все просто. Будет на уровне глаз – интуиция и живой ум. А вот прилежание – вопрос. Торчащие, как у прадеда, – чувствительность и боевой дух; прижатые, как у бабки, – добросовестность и стремление к самосовершенству. Что выбрать и где гарантия реализации?

Я знаю, что организм любого вида имеет большое разнообразие признаков, которое обеспечивается тысячами генов. Мама – тоже. В общем и целом. Только ее знание просеяно через решето желания. Расщепление доминантных и рецессивных признаков фамильярно перетасовано. Генотип обращается в фенотип не под воздействием внешней среды, а согласно маминым указаниям. Бесповоротно сформулированным ожиданиям. Закон независимого наследования безосновательно, но непререкаемо переформулирован в закон выборочного наследования. Второй закон Менделя упрощен до наследования через поколение. Тоже выборочного. Критерии – мамины предпочтения. Я ощущаю гнетущее давление растущих ожиданий. Накатывает волна бессилия. Мое лицо уже сформировано. И уши. И родинки. Поздно! Процесс необратим. Внешность и характер заложены. Вернее, заложена основа маминого неизбежного разочарования.

Мне девять недель. Я четыре сантиметра и семь граммов. Мои параметры перешли в категорию целых чисел, органы тоже. Все на месте. Долой ласты. Да здравствуют пальцы! Мама пытается угадать мою внешность и загадочно связать ее с моим характером. Папа – научиться доносить смысл беззвучно. Я – расту. Счастливый обладатель человеческого внешнего арсенала, Я учусь им владеть. Корчить, крючить, кривить. Брыкаться, юлить, кувыркаться. Выражать себя. Желания, протесты, благодарность. Пытаюсь соответствовать установленному мамой волевому физиогномическому диктату. Развиваю динамические признаки внешности, компенсируя неизбежное мамино разочарование от унаследованных статических. Подтягиваю уши ко лбу. Надежда на субъективность. Дитя в глазах матери – красавец!