Текст книги "Маргарет Тэтчер"

Самый лучший подарок к совершеннолетию: день, когда сбылась самая заветная мечта Маргарет (12 октября 1943 года)

– Маргарет, если хотите, я могу разрешить вам завтра не приходить в школу, – сказала мисс Гиллис, директор школы для девочек.

– Но почему, мисс? Я что-то сделала не так? – спросила Мэгги.

– Думаю, в день рожденья вы имеете право хотя бы выспаться. И праздновать со своей семьей. Я уже нашла вам замену на завтра, – успокоила Мэгги директор.

– Спасибо большое! Но я все равно не стану долго спать – лучше подежурю в военной столовой, – ответила Мэгги.

– Вы успеваете работать на общественных работах? – удивилась мисс Гиллис.

– Да, трижды в неделю. Я работаю в военной части. Это самое большее, что мне разрешил отец. Я столько раз просила его брать меня также на его дежурства по противовоздушной обороне или на расчистку разрушенных домов… Но он сказал, что это неподходящее занятие для молодой девушки. А вот в столовой работать разрешил, – ответила Мэгги.

– Вы уже нашли симпатичного летчика, который бы вам нравился и которому нравитесь вы? – с улыбкой поинтересовалась мисс Гиллис.

– Что вы, конечно, нет! – вспыхнула Мэгги. – Если у меня и было немного времени в перерывах между мытьем посуды и нарезкой картошки, то я латынь зубрила…

Упоминание об изучении латыни смутило и директора, и саму Мэгги. Как обидно, что в прошлом лучшая ученица школы так и не получила стипендию для изучения химии в Оксфорде! Мисс Гиллис так старалась помочь Мэгги. Даже нашла ей учителя латыни в школе для мальчиков – ведь «ее» девочки не изучали этот язык, а для поступления в Оксфорд он был необходим. Она была уверена в блестящем будущем Мэгги – и тут такое разочарование, на первом же шаге! Мисс Гиллис, конечно, приняла выпускницу на работу в ее бывшую школу. Но что она могла предложить девушке без высшего образования, кроме работы «старшей ученицы», которая должна следить за дисциплиной в классах и помогать учителям? Все попытки мисс Гиллис убедить Мэгги подать заявку на химический факультет другого университета, местного, где одаренная девушка легко получила бы стипендию, наталкивались на каменную стену. «Или я буду учиться в Сомервилльском колледже Оксфорда или нигде» – неизменно отвечала Мэгги.

– Решайте сами, как вы проведете завтрашний день. Считайте ваш внеочередной выходной моим подарком. Ведь сейчас, во время войны, делать приятное друг другу сложно, но необходимо. Я уверена, что вы проведете этот день с максимальной пользой. До встречи послезавтра, в четверг, и счастливого дня рожденья! – сказала мисс Гиллис.

– Обязательно! Спасибо и до свиданья! – ответила Мэгги и помахала рукой. В этот момент она даже не могла себе представить, что это ее последний день работы в школе. Еще до того, как Маргарет Робертс ляжет спать, ее планы на будущее радикально изменятся.

Мэгги возвращалась домой. Путь был неблизкий – сорок минут скорым шагом и около часа, если спокойным. Сегодня вечером ей совсем не хотелось спешить – тем более, что у нее появилась такая замечательная возможность хоть немного выспаться.

Она зашла в столовую военной части и предупредила дежурившую там приятельницу, что завтра может быть пораньше, не к ужину, а к обеду. Та рассказала Мэгги, что сегодня с фронтов пришли хорошие новости.

– Русская армия окончательно вытеснила немцев в Крым. Она развивает успешное наступление в Восточной Белоруссии, а южнее заняла несколько плацдармов на правом берегу большой реки Днепр. Португалия предоставила англичанам и американцам возможность создать базы на Азорских островах. Там будут базы нашей военно-морской авиации и флот, – почти дословно процитировала она газетные заголовки.

– Говорят, вот-вот Италия объявит войну Германии. После прорыва войск союзников в «мягком подбрюшье Европы», как говорит об Италии Черчилль, ничего другого ей не остается, – отметила Маргарет.

Девушки попрощались, и Мэгги продолжила свой путь. В нескольких кварталах от дома она посмотрела на строительные роботы по восстановлению разрушенных домов; хотя Грэнтем уже накрывали сумерки, в одном из них крыли крышу, а в другом вставляли окна. «Наверняка жители этой улицы встретят Рождество уже в своих домах», – подумала она.

Проходя по Харроубай Роуд, девушка обратила внимание на оживление около дома, где базировалось командование Пятой группы бомбардировщиков. Да, так и есть – подали машину с выключенными фарами, и Мэгги сразу узнала подтянутую фигуру, садившуюся в нее. Это был командир летчиков, майор Гай Гибсон, которого несколько раз приводил в дом Альфред Робертс. «Нужно будет сказать дома, что майор поехал по дороге на юг. Может быть, его даже вызвали в Лондон для награждения… Наконец-то этого героя оценят по заслугам! А вдруг ему выдадут секретное задание? И вот прямо сейчас готовится открытие второго фронта где-нибудь во Франции? Нужно срочно спросить у папы, что он об этом думает!» – подумала Мэгги и решительно зашагала домой.

В двух кварталах от дома она поравнялась с пожилым почтальоном.

– Добрый вечер, мистер Батлер! Поздно же вы разносите сегодняшнюю утреннюю почту! Или это уже завтрашняя? – пошутила девушка и поспешала было дальше.

– Маргарет Робертс, я бы не стал на вашем месте острить. Между прочим, я и вам телеграмму доставляю, – ответил почтальон.

– Телеграмму – мне? Вы не ошиблись? – подняла брови Мэгги.

– Королевская почта Британии не ошибается. Даже несмотря на военные действия, – помахал телеграммой мистер Батлер.

– Но от кого? Так интересно! Пожалуйста, дайте телеграмму! – попросила Мэгги.

– Здесь темно, и вы все равно ничего не прочитаете. К тому же, я не могу ее отдать здесь – нужно, чтобы кто-то взрослый расписался в получении. За несовершеннолетних расписываются родители, поэтому телеграмму я отдам вам только в присутствии мамы или папы, – отрезал почтальон.

– Мне завтра уже 18! И я очень волнуюсь – моя сестра Мюриэл работает в Бирмингеме в ортопедическом госпитале. А город так часто бомбят! – голос Маргарет был полон отчаяния от вдруг мелькнувшей страшной мысли.

– Поздравляю вас в завтрашним днем рожденья, но телеграмма пришла сегодня. Я не буду нарушать инструкцию и рисковать работой. Но могу вам сказать, что она не из Бирмингема и не от вашей сестры. Идите домой и ждите – почты для ваших соседей немного, и через четверть часа я буду у вас.

И пожилой почтальон услышал стук каблучков, растворившийся в темноте.

– Папа, мама! Телеграмма! – услышали крик младшей дочери Альфред и Беатрис Робертс, мирно пившие чай в столовой.

– Какая телеграмма? От Мюриэл? – спросила Беатрис запыхавшуюся дочь.

– Нет! Телеграмма пришла мне и не из Бирмингема. Я встретила нашего почтальона – он сообщил мне о телеграмме, и что она не от Мюриэл. А от кого не сказал… Скоро он будет здесь, и сказал, что нужно будет кому-то из вас расписаться в получении, – выпалила Мэгги.

– Интересно, кто это посылает Мэгги телеграммы. Может это кто-то из военной части? – поддразнил дочку как всегда невозмутимый отец.

– Вот все вы так! Я этими глупостями не интересуюсь, – фыркнула Мэгги.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы девушка, которой, между прочим завтра 18, интересовалась нашими героическими летчиками. В твоем благоразумном поведении я более чем уверен. Кстати, а кто это «все», о которых ты говоришь? – поинтересовался Альфред.

– Все – это мисс Гиллис, например. Она тоже почему-то намекала на что-то подобное. Да, кстати, она разрешила мне не приходить завтра в честь дня рожденья, и я зашла по дороге столовую – предупредить, что завтра выйду к обеду, а не вечером… А еще я видела, как майор Гибсон сел в машину и поехал по дороге на юг. Как думаешь, зачем? – спросила Мэгги.

– Ну вот, а говоришь, что не интересуешься летчиками. И в столовую спешишь, и за майором наблюдаешь, – поддразнил отец дочку.

– Ты, Альфред, совсем засмущал Мэгги, – сказала Беатрис, смотря в окно. – А вот и мистер Батлер – пойду открою.

– И я с тобой! Телеграмма же для меня!

И Мэгги впереди матери сбежала с лестницы. Альфред услышал, как она прыгала через две ступеньки. Звонка не последовало, и он понял, что дочка успела распахнуть двери прямо перед носом почтальона. Альфред взял на камине трубку и долго ощупывал карманы в поисках спичек – как вдруг увидел перед собой сияющие глаза Маргарет.

– Меня… Взяли… Вот… Зачислили… – только и смогла сказать она и вдруг разрыдалась.

Вошедшая в комнату мать вынула из пальцев дочери телеграмму, развернула.

«Уважаемая мисс Робертс! Один из студентов, поступивший на первый курс колледжа Сомервилль, Оксфорд, принял решение отказаться от дальнейшего обучения. Администрация колледжа рада предложить освободившееся место и стипендию на изучении химии вам, поскольку ваше имя было первым в списке «под чертой». Просим сообщить о своем решении в трехдневный срок. С уважением, секретарь колледжа Сомервилль, Оксфорд», – растерянно дочитала Беатрис.

Мистер Робертс был рад новости чуть ли не больше дочери. Подумать только – то, о чем он мечтал в юности и чего не мог себе позволить даже в самых смелых мечтах – свершилось! Не даром он, отказывая себе во многом, делал все возможное и невозможное, чтобы его обожаемая Мэгги получила образование… Но как же так – она, его девочка, еще скачущая по лестнице через две ступеньки, уедет, будет там совсем одна?

– Папа, мама, вы же меня отпустите? – сквозь слезы спросила Мэгги. – Я ничего так не хочу, как учиться в Оксфорде! Я буду очень-очень стараться!

– Да, дорогая. Отпустим. Я побегу на почту – постараюсь успеть до закрытия отправить телеграмму о том, что ты согласна. А потом зайду на станцию и возьму билеты, – успокоил дочь мистер Робертс.

– Папа, спасибо! – взвизгнула Мэгги и повисла у него на шее. – А когда я поеду?

– Успокойся, не на ночь глядя, конечно. Но нужно поспешить, поскольку занятия уже начались. Сегодня вторник, завтра среда и твой день рожденья… Где же мои очки? Ах да, вот они, в кармане жилета… Несмотря на праздник и выходной – завтра ты пойдешь в школу и уволишься. Думаю, мисс Гиллис, узнав эту новость, даст тебе расчет очень быстро. Потом пойдешь в столовую – если заменить тебя будет некем, то отработаешь завтра последний день. Постараюсь взять билет на четверг – чтобы у нас была пятница для оформления всех бумаг и выходные на поиск подходящего жилья для тебя, – мистер Робертс говорил, наскоро обуваясь и всовывая руки в рукава пальто.

Уже открыв двери, он взял из рук Маргарет зонтик и вдруг поцеловал ее в макушку:

– Мэгги, дорогая, извини! Я, кажется, даже не поздравил тебя! Ты это заслужила – как никто другой!

И уже отвернувшись, пробормотал себе под нос:

– Подумать только, моя маленькая Мэгги – студентка Оксфорда! Теперь я просто обязан стать мэром на следующих выборах!

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Где и кем работала Маргарет перед тем, как стала студенткой Оксфорда?

2. Какой предмет, отсутствовавший в школьной программе, но необходимый для поступления, Маргарет освоила самостоятельно?

3. Как ты думаешь, почему Маргарет так заинтриговала поездка знакомого офицера и почему она происходила в обстановке секретности?

Подсказка: если сомневаешься в своем ответе, погугли фразу «открытие второго фронта».

Мечты и планы: день, когда были угаданы тайные мысли студентки-химика (26 июня 1946 года)

«Как он посмел! Как он мог! Нужно было отшутиться, а я… Нет, нельзя, нельзя быть такой откровенной с мужчинами!»

Тысячи мыслей роились в голове Мэгги. Она подошла к небольшому зеркалу, висевшему в коридоре оксфордской квартиры, которую она снимала с двумя другими студентками и где, как ей показалось, никого не было. В зеркале мисс Робертс, студентка химического факультета, обнаружила миловидную кудрявую двадцатилетную девушку в сине-белом платье. «Таких девушек сотни, если не тысячи в Англии… Они учатся, работают, танцуют, встречаются с молодыми людьми и рассматривают витрины магазинов. Им это интересно, они выглядят вполне счастливыми и довольными. Почему же я, похожая на них, хочу совсем другого? Или со мной что-то не так?» – думала Мэгги, все пристальнее рассматривая свое отражение.

Она поставила перед собой деревянный ящик – тот, в котором мама отправляла ей пирожные для недавнего благотворительного вечера, поднялась на него…

– А теперь со своим докладом выступит мисс Робертс, член парламента от консервативной партии! – торжественно произнесла Мэгги измененным «мужским» голосом.

Слегка придерживая слишком пышную, как для английского парламента юбку, она взгромоздилась на ящик из-под пирожных и начала свою речь.

– Леди и джентльмены! Мой сегодняшний доклад будет посвящен беспристрастной оценке результатов так называемой борьбы с безработицей, которую ведет наше правительство, состоящее, как вы знаете, преимущественно, из лейбористов. Изучив статистические данные за последний год, я обнаружила, что несмотря на сокращение числа безработных, многие работают не по специальности. Особенно это касается трудоустройства бывших солдат и офицеров, которые вынуждены браться за поденную неквалифицированную работу. В то же время, растет число тех, кто даже не предпринимает усилий для поиска даже такой работы, поскольку продовольственный паек гарантирован им государством. А правительство публикует радостные отчеты, с которыми вас ознакомил предыдущий докладчик…

«Впрочем, нет, не пойдет. Это скучно. И миссис Гейтхаус меня раскритиковала бы. Я говорю слишком книжно – так нельзя. Нужно рассказать историю… Но как это сделать? Какая история или случай заставит всех этих напыщенных лордов слушать меня?» – подумала Мэгги. И вдруг ее осенило.

– Вчера я выступала на митинге. После выступления ко мне подошел пожилой мужчина, похожий… да, похожий на моего отца. Я хорошо запомнила, что сказал мне этот человек: «Я всегда жил по средствам и во многом себя ограничивал. Именно поэтому я смог к старости скопить немного денег. И теперь мне, именно мне государство не собирается помогать. А ведь если бы я потратил все свои сбережения – правительство бы мне помогло!» В этих словах, господа – вся несправедливая суть того социального государства, которое изо всех сил создают лейбористы. Они говорят, что они отстаивают право на достойную жизнь «маленького человека», и поэтому дают ему пособия. Но ведь деньги на эту социальную помощь они берут не так у богатых, как у этого самого старика, который всю жизнь работал и платил налоги! Почему тот, кто транжирил, жил не по средствам, привык ожидать подачек, должен иметь тот же уровень жизни, что и ответственный гражданин, способный позаботиться о себе и своей семье? Лейбористы хотят, чтобы все жили одинаково. Но они не договаривают фразу до конца. Им нужно честно сказать: «Мы хотит, чтобы все жили одинаково бедно!» А мы, консерваторы, хотим, чтобы те люди, которые усердно трудятся, могли себе позволить жить хорошо. Остальные же должны быть обеспечены минимальными благами, которые позволят им не опуститься до преступлений, совершаемых от бедности. Но в то же время, этот минимум должен стимулировать, чтобы люди захотели пойти на работу и как-то улучшить свое положение. Получение социальной помощи не должно быть выгоднее, чем труд. Возможно, с точки зрения социального государства это неправильно. Но с точки зрения честного человека – это всего лишь справедливо! – разгорячившись от убежденности в собственной правоте, Мэгги топнула ногой.

Фанерный ящичек, на котором она стояла, хрустнул, и девушка оказалась на полу. «Слава Богу, хоть чулки целы… Да, миссис Гейтхаус одобрила бы начало, но раскритиковала слишком темпераментный конец. Нужно сдерживать себя», – подумала девушка.

Отворилась одна дверь, и на пороге в ночной рубашке предстала заспанная Роуз, одна из соседок Мэгги.

– Что за шум? У нас же завтра экзамен, нужно выспаться… Ой, а почему ты сидишь на полу? Ты не ушиблась? – участливо спросила она.

– А это наша Мэгги выступала в парламенте и под ней рухнула трибуна, – насмешливо сказала вторая соседка Дороти, открывая дверь своей комнаты.

Поняв, что ее подслушивали, Мэгги вспыхнула до корней волос. Чтобы никто этого не заметил, она стала собирать обломки злосчастного ящика. А Дороти продолжила отпускать свои шпильки.

– Я уверена, Мэгги, что тебе лучше быть не каким-то там рядовым членом парламента, а целым лордом, то есть, леди-канцлером!

– Это почему же? – спросила Мэгги, изо всех сил изображая равнодушие.

– А падение будет не таким громким! Ведь лорд-канцлер уже много веков восседает на мешке с шерстью! – так и покатилась со смеху Дороти.

Роуз взяла Мэгги за руку.

– Идем ко мне в комнату. Не обращай на нее внимания.

– У нас же экзамен у мисс Ходжкин! Нас ждет структура пенициллина и грамицидин Б…

– Мэгги, ты достаточно знаешь об этом. И мисс Ходжкин тоже знает, что ты знаешь. Недаром она ведет твой с Герхардом Шмидтом исследовательский проект. Мой, например, она вести не стала, для нее моя работа слишком примитивна.

– Но и тебе сдавать экзамен!

– Да выкручусь как-нибудь, не впервый раз! Пойдем, расскажешь, как прошла твоя вечеринка. Познакомилась ли ты с каким-то интересным молодым человеком? О, я вижу, ты снова покраснела! Мне так хочется узнать все подробности! – Роуз потащила соседку за рукав в свою комнату и плотно закрыла двери прямо перед носом Дороти.

Маргарет осторожно вошла и в темноте нащупала стул. Она была серьезна, а Роуз чуть не взвизгивала от девичьего любопытства.

– Роузи… Это не совсем то, о чем ты подумала… Наверное, тебе сложно будет понять, да и тебе это неинтересно… Мы стояли кружком – я, Дэвид, Кит, Энтони, в общем, все из нашей АКПОУ. Я даже не танцевала – ты же знаешь, в отличии от большинства девушек я туда вступила вовсе не для того, чтобы найти себе пару. В общем, рядом с нашей группой был еще один молодой человек, которого мне не успели представить, но который прислушивался к нашей беседе. Я говорила о том, что с поражением на выборах 1945 года нельзя смиряться, что лейборизм – это путь к катастрофе. Что нужно использовать этот временный отход от власти для осмысления ситуации, чтобы обновить ряды партии к будущим выборам, которые мы обязаны выиграть… И этот молодой человек…

– А кто он, Мэгги? Он тебе понравился? – перебила Роуз.

– Не в том дело, понравился ли. Скорее да, чем нет, он мне показался неглупым и даже проницательным. Ты поймешь почему… Мне потом сказали, что это Уильям Риз-Могг, и что он пишет для «Таймс», ты могла читать его статьи… В общем, он спрашивает, как я предлагаю обновлять партию. Я и ответила искренне, что к следующим выборам мы должны подойти с новым набором смыслов и лозунгов, понятных избирателю, и с новыми лицами в руководстве. Что нужно выдвигать молодых людей и девушек, в том числе, из среднего класса, а не только этих старых лордов, время которых безнадежно ушло. И Уильям говорит, обращаясь ко мне: «Наверняка вы хотите стать членом парламента!». А я возьми да и ответь: «Да, это именно то, чего мне больше всего хочется!» Представляешь?

– И что же в этом ужасного? – непонимающе спросила подругу Роуз.

– А то! Я точно знаю, что я была бы гораздо полезнее в качестве депутата или министра, чем в качестве преподавателя или химика, на которого я учусь. И я знаю, чем бы я занималась в парламенте или правительстве. Но при этом я совершенно не понимаю, как туда попасть! – отчаянно воскликнула Мэгги.

– Да, мне сложно понять зачем тебе это нужно. Зачем это вообще нужно девушке. Ну, была бы ты страшной, как атомная бомба… Или как Дороти, – Роуз хихикнула, прикрыв рот ладошкой и вдруг стала совершенно серьезной. – Но я точно знаю, что из всех моих знакомых, причем как девушек, так и мужчин, ты, именно ты больше всего достойна оказаться в парламенте или даже правительстве. Если бы тебя выдвинули в кандидаты – я бы голосовала за тебя. Потому что ты умнее всех этих говорунов, но объясняешь сложные вещи обычными словами… И потому, что когда ты дежуришь, я знаю, что все будет происходить вовремя и по плану, все предметы будут на своих местах. В общем, если бы ты руководила моей страной, я бы чувствовала, что могу спокойно заниматься своими делами, не боясь неожиданностей. Ты знаешь, Мэгги, сейчас, после той страшной войны, которую пережила Англия, защищенность и уверенность – это и есть то, чего люди больше всего хотят от власти. Как бы она ни называлась – королевской или демократической, какой бы партией ни была представлена – консервативной, либеральной, лейбористской… Да, я голосовала бы за тебя! – проговорила Роуз.

– Ну, что же, Роуз, спасибо! У тебя скоро появится такая возможность. Я буду бороться за президентство нашей Ассоциации консервативной партии Оксфордского университета. Выборы – в октябре. Я уже придумала тему своего первого выступления, – сказала Мэгги.

– И какой же? – поинтересовалась зевающая Роуз.

– Я начну так: «Наш век называют веком обычного человека. И в этот век так не хватает необычных людей. И я бы даже сказала, необычных женщин»… Впрочем, последнего я не скажу. Не хочу потерять избирателей мужского пола, – сказала Мэгги и первый раз за всю беседу улыбнулась.

Впрочем, нет, это уже была не Мэгги. Перед Роуз сидела Маргарет Робертс, будущий президент АКПОУ.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Для какой знаменитой газеты писал статьи случайный собеседник Маргарет?

2. Как бы ты сформулировал основу «справедливой системы», отстаиваемой Маргарет Робертс?

3. На чем сидит глава палаты лордов в британском парламенте и чем обусловлена эта традиция? Почему шансы Маргарет оказаться на этом месте были равны практически нулю?

Подсказка: погугли «мешок шерсти в палате лордов».