Текст книги "Женская сила"

Наконец Виноградова взгромоздилась в машину и плюхнулась на сиденье рядом с Иркой.

– Тебе лестницу надо к этому сараю присобачить, чтоб я в узкой юбке да на каблуках всегда залезть могла, – посоветовала она Ирке, оглядываясь по сторонам. – Хорошо выглядишь, а ружье зачем?

– На всякий случай. Ты же знаешь, ружье нужно на всякий случай!

– Не придуривайся. Мы кого-то захватывать едем? Или убивать?

– На месте разберемся. Может, померещилось.

– Хорошо бы, – заметила Виноградова, и Ирка поняла, что подруга обо всем догадалась. Да уж, с подругой ей повезло. Можно даже и не говорить ничего. Вон сидит, набычилась, аж челюсть вперед выставила. Тоже к бою готовится.

До дачи домчались быстро. В будний день шоссе практически было пустым. В поселке дороги были хорошо почищены. Пожалуй, даже получше, чем в центре города. Въезд на участок Котельниковых был тоже тщательно расчищен. Ирка подъехала к воротам и нажала на кнопку пульта дистанционного управления. Ворота бесшумно поползли в сторону, и взгляду предстала также расчищенная от снега парковочная площадка, на которой стояла машина Котельникова. Ирка застонала, потом заглушила мотор, взяла ружье и вылезла из машины, сделав знак Виноградовой сидеть тихо. Татьяна не послушалась, а поперлась следом. Ирка остановилась и завращала глазами, приложив палец к губам, а Виноградова изобразила возле рта застежку молнию.

Дом производил впечатление абсолютно нежилого, а вот над баней струился дымок. Когда до бани оставалось пройти еще метра три, дверь ее внезапно распахнулась и оттуда с хохотом вывалилась совершенно голая упитанная и пышногрудая девица, она с визгом упала в снег и тут только заметила Ирку. Ирка стояла столбом и глядела на девицу во все глаза. Девица опять завизжала, правда, уже с несколько истерическими нотками. Следом за девицей из бани выскочил голый Котельников и замер с открытым ртом, увидев Ирку. Ирка подняла ружье и тщательно прицелилась. Девица заорала благим матом и рванула в баню. За ней припустил Котельников, дверь захлопнулась, в этот момент раздался выстрел. С места, где только что стоял Котельников, от стены бани отлетела щепка. Виноградова за Иркиной спиной тихонько пискнула и села в снег.

– Совсем сдурела! – заорал из бани Котельников.

– Ага, – ответила Ирка и расхохоталась. Теперь она знала, что такое смех сквозь слезы. Слезы душили Ирку и предательски ползли по щекам, а она хохотала. Так хохоча как безумная, она подошла к дверям бани, опустила роллету и защелкнула ее на замок.

– Ирка, помоги мне встать, видишь, я увалилась, – запричитала Виноградова, пытаясь вылезти из сугроба. – Говорила тебе, что не одета для дачи, так нет, кто ж меня слушать будет? Дай руку, а то я себе все в короткой юбке отморожу.

– Щас! Вот только схожу в генераторную за бензином. Подожгу тут все, тогда и тебя из снега вытащу! – Ирке очень хотелось, чтобы Котельников ее слышал, поэтому орала она на весь лес.

Виноградова наконец вылезла из сугроба и подошла к Ирке.

– И правильно! «Гори, гори, моя звезда», – пропела Виноградова с чувством, а потом добавила: – А еще лучше колеса прострелить. Простенько и со вкусом.

Необычайно спокойный голос подруги звучал где-то очень далеко, однако то, что она не успокаивала, не жалела и не останавливала Ирку, а, наоборот, советовала предпринять еще что-то такое очень для Колесникова обидное, подействовало отрезвляюще. Ирка мотнула головой:

– Действительно, мне эту канистру с бензином ни в жизнь не поднять! А может, их просто там оставить, пусть сами подохнут? От голода и холода? – Ирка заметила, что может рассуждать уже практически спокойно, и порадовалась за себя.

Виноградова оценивающе оглядела баню:

– Хорошая идея. Окна под потолком, узкие, да еще и решетками забранные. Дверь наружу открывается, ее ты отсекла роллетой. Так что голубчики-то замурованы. – Похоже, Виноградова тоже хотела, чтобы Котельников их слышал, потому что говорила она громче обычного, но не орала, как Ирка.

А Котельников, выходит, и правда все слышал, так как из окошка над их головами раздалось:

– У меня телефон есть, забыли?

– Действительно, – согласилась Ирка, обращаясь к Виноградовой. – Про телефон-то мы и забыли! Он ведь службу спасения из города вызовет с вертолетами.

– А немножко понервничать никому не повредит. Пока там эти вертолеты прилетят, дрова-то, глядишь, и закончатся. Похолодает в баньке, и потом, опять же – упс! – а начальника жена с бабой поймала. Представляешь, как у них там организованные преступники веселиться будут?

Ирка представила и заулыбалась:

– Эх, жалко, что одежда у них там есть. Так бы покрасивше было, если б спасатели их голышом спасали. Холодненьких таких в синюю пупырышку!

– Женщины, откройте нас, пожалуйста! – раздался из бани женский голос.

– Заткнись! – хором рявкнули Ирка и Котельников.

– «Не виноватая я, он сам пришел!» – со смехом добавила Виноградова. – «А город пил коктейли пряные, пил и ждал новостей», – запела она и пошла к машине.

– Значит, так, – удивительно спокойно сказала Ирка. Она приняла решение и даже ощутила какую-то небывалую легкость. – Жить будешь здесь, на даче. Мне теперь этот дом и задаром не нужен. Бр-р-р! Щас сблюю! Инге сам все расскажешь. И чтоб никаких там «мама меня выгнала». Ты сам ушел. А вот почему, попробуй дочери объяснить, иначе я со временем ей сама все расскажу в подробностях. И постарайся мне больше на глаза не показываться. Я завтра на работу уеду к десяти, вернусь часов в семь. Времени предостаточно, чтобы все, что тебе нужно, из квартиры забрать. На развод я подам, а ты уж там по своим каналам этот процесс ускорь максимально.

Ирка наклонилась, открыла замок и подняла роллету. По дороге к своему автомобилю она не удержалась и выстрелила в переднее колесо машины Котельникова. Со стороны бани послышались ругательства.

Когда они выезжали со двора, навстречу им кинулся соседский сторож Асланбек.

– Стреляли? – спросил он, заглядывая в закрывающиеся ворота.

– Ага, – сказала Ирка. – Убила мужа и бабу его.

Асланбек заулыбался:

– Если надо еще снег чистить, зовите.

– Обязательно. – Ирка подняла стекло и поехала из поселка.

Асланбек, улыбаясь, махал ей вслед.

– Ты как? – спросила Виноградова, протягивая Ирке сигареты. – Хочешь, я за руль сяду?

– Все нормально. Ты с непривычки на моем сарае можешь нас угробить. – Ирка закурила и посмотрела на себя в зеркало заднего вида. – А я ничего, очень даже хорошенькая.

– Ты красавица настоящая! Не хуже любой топ-модели. Я имею в виду прежних, которые красивые были. Синди Кроуфорд, Линда Евангелиста, Клава Шиффер. Сейчас-то не пойми кто по подиуму шоркается. Бледные спирохеты какие-то!

– Точно. И куда мне теперь со всей моей красотищей деваться? Выходит, пусть зря пропадает?

– Ни в коем случае. Это она у тебя, считай, последние пятнадцать лет зря пропадала, а теперь ты найдешь себе настоящего принца и сделаешь из него царя.

– Так я же думала, что Котельников принц и есть.

– Не каждый встреченный тобой на жизненном пути свинопас является тайным принцем. Иногда свинопас – это просто свинопас.

– А баба-то эта чуть не обоссалась от страху! – Ирка вспомнила перекошенное лицо толстомясой девицы и заржала.

– Да я и сама чуть не описалась, когда ты палить начала, – со смехом согласилась Виноградова. – Да уж, приключение у нас с тобой сегодня было хоть куда. Может, мне Белова моего тоже ружьем пугануть, чтобы пить бросил?

– А ты что, думаешь, Котельников теперь с бабами трахаться с перепугу перестанет?

– Да, ты права. Это не метод. Это утешительный приз.

– Действительно, мне понравилось! А ведь поначалу даже удавиться хотела.

– Надо будет подумать, как это к моему управлению персоналом приспособить.

– Ой, Танька, у тебя уже все к управлению персоналом приспосабливается!

Действительно, с определенного момента жизни Тани Виноградовой все у нее приспосабливалось к основной цели ее трудовой деятельности, а именно управлению персоналом. К тому моменту, когда Таня родила Григория и вышла на работу из декрета, Кулек она уже закончила. Однако библиотекари были никому на фиг не нужны. Существовала призрачная надежда устроиться в какой-нибудь архив, но такая работа Таню не прельщала. Да и привыкла она как-то у себя в кадрах. Поговаривали, что ее начальница Лидия Андреевна готовит Таню себе на смену.

Однажды Лидия Андреевна была вызвана к директору, откуда вернулась озабоченной и матерящейся, что с ней случалось очень и очень редко.

– Совсем сдурел, – объяснила она сотрудницам то, что, по ее мнению, происходило с шефом. – Вечно понаслушается кого ни попадя!

Эту особенность директора все уже хорошо знали. Обычно где-нибудь в самолете по дороге в Москву или обратно или на совещании в столице, а может, и вовсе даже в отпуске на пляже он встречал некоего шибко умного товарища, который открывал ему нечто новое, модное и продвинутое, после чего на комбинате начиналась беготня. То это было создание отдела маркетинга, то системы сертификации качества, то участие в какой-нибудь новой выставке, где уже выставляются все приличные люди, и так далее и тому подобное. На этот раз дело коснулось отдела кадров.

– Оказывается, – негодовала Лидия Андреевна, – у всех приличных людей уже существует служба управления персоналом, в состав которой входит отдел кадров. А если такой службы нет, то обязательно есть хотя бы менеджер по персоналу.

От модного в последнее время слова «менеджер» с Лидией Андреевной обычно приключался обморок. И на этот раз она вся затряслась, закатила глаза и охнула, всем своим видом показывая, что обморок не за горами.

– Ой! – неожиданно для самой себя встрепенулась Таня. – А я знаю… – ляпнула она и прикусила язык.

– Чего знаешь? – Лидия Андреевна передумала падать в обморок и с интересом посмотрела на Виноградову.

– Ну, мне один человек говорил… – замялась Таня, вспоминая принца-начальника. Почему-то этот мужчина и ее короткий танец с ним крепко засел у нее в памяти. – Что система управления человеческими ресурсами дело очень важное и перспективное. – Таня попыталась в точности передать то, что говорил тогда принц-начальник.

– Система управления, система управления, – заворчала Лидия Андреевна, передразнивая Таню. – На вот. – Она протянула Тане бумажку.

– Что это?

– Телефон. Школа бизнеса. Позвонишь и запишешься на курсы. Фирма платит.

– Почему я? – растерялась Таня, разглядывая бумажку.

– А кто? Мы с Верой Александровной староваты уже для учебы. У Лерки одни мужики на уме. – При этих словах начальницы Лера возмущенно фыркнула. – А ты у нас отличница, учиться любишь, и, кроме того, Гриша твой болеет часто, чего на больничном просто так сидеть? Форма обучения там заочная. Ну на выходных какие-то занятия да выездная учеба с глубоким погружением в конце.

Таня не знала, что и сказать. Она только-только свободно вздохнула, а тут опять учиться.

– Чего тут раздумывать, Таня, – удивилась Вера Александровна. – Многие сейчас за свой счет в таких школах учатся, а тебе фирма оплачивает! Скажи спасибо.

– Спасибо.

Так Таня Виноградова попала на учебу в бизнес-школу. И ей там понравилось. Очень. Эта учеба коренным образом отличалась от учебы в Кульке, а кроме того, на занятиях она познакомилась со многими интересными людьми, которых судьба совершенно разными путями привела к профессии HR-менеджера, или, другими словами, персональщика, а если коротко, то эйчара, или вовсе, как говорили в узком кругу, «хера». Правда, даже в узком кругу женщин этой профессии именовали «хершами» или «хрычевками».

В процессе обучения Таня пыталась на практике прикладывать полученные знания к родному комбинату, но комбинат почему-то сопротивлялся. Таня понимала, что, несмотря на большой интерес руководства ко всему новому и модному, серьезно никто ничего менять не собирается, удовлетворяясь старыми, еще совковыми методами работы. Коллективный трудовой договор был верхом прогрессивной мысли руководства. Даром что спрос на продукцию комбината всегда был велик.

Однако все, что ни делается, обязательно сулит перемены к лучшему. В кризис девяносто восьмого года комбинат немного скис, практически прекратив свою работу. Из отдела кадров сократили всех, за исключением Лидии Андреевны, которая старалась устроить на работу уволенных из комбината людей. А особенно своих девочек. Именно она устроила тогда Таню к ее теперешнему боссу Вадиму Муравлеву на новый завод по производству нестандартного оборудования для нефтегазодобывающей отрасли.

Завод, только что отделившийся от крупного производственного объединения путем какого-то мухлежа с акциями, принадлежал теперь генеральному директору объединения и этому самому Муравлеву, который ранее возглавлял в объединении отдельное производство. Про Муравлева Лидия Андреевна сказала, что он гениальный инженер, но управленец начинающий. И вообще на новом заводе мало кто имел представление об организационной структуре самостоятельного предприятия, и у Тани, со слов Лидии Андреевны, были блестящие перспективы.

Муравлев с первого взгляда Тане не понравился. Какой-то мультяшный «безумный» ученый. Волосы дыбом, галстук набок, тощий, длинный, да еще руками своими огромными перебирает все время, как богомол.

– Вот, Татьяна Александровна, – торжественно провозгласил Муравлев при первой встрече, потирая свои лапищи, – задача перед вами стоит внушительная. Персонала у нас тут на заводе немерено, и всеми надо управлять. Вот вы этим и займетесь. Управлять персоналом будете.

– Ни в коем случае! – испугалась Таня. – Персоналом вы управлять будете. Вы ж директор.

– Здравствуйте, девушка! – Муравлев вскочил и забегал по кабинету. – Вы директор по персоналу или как? Это ваша прямая обязанность – персоналом управлять.

Таня засмеялась:

– Я сейчас объясню, для чего директор по персоналу в принципе нужен, а вы подумайте, нужен ли он вам.

– Объясняйте. – Муравлев разрешительно махнул рукой и уселся в кресло. Лапы свои он сложил под подбородком.

– Каждый человек может эффективно руководить максимально пятью, а то и четырьмя людьми, – начала Таня.

– Ха! – Муравлев аж подпрыгнул. – А вот и неправда! В армии во взводе двенадцать человек.

– Двенадцать человек во взводе исполняют простейшие операции, вырваны из знакомой им среды, и за неподчинение старшему по званию им грозит трибунал. Согласитесь, что вы ежедневно вынуждены руководить не солдатами, а людьми, имеющими некие знания и умения, в которых вы напрямую заинтересованы. Этих людей не отдашь под трибунал, не расстреляешь и не уволишь. Они вам нужны так же, как и вы им. Плюс эти люди имеют разные характеры, могут и покапризничать, и все такое прочее.

– Ну допустим, – согласился Муравлев.

– Так вот. Существует такое понятие, как контур управления.

– Чегой-то?

– Очень просто. Сначала постановка задачи, потом проверка того, что ваш подчиненный понял вас правильно, затем контроль за исполнением поставленной задачи и при необходимости корректировка вводных данных.

– Красиво излагаете!

– Ага. Все эти действия с вашей стороны по отношению к сотне подчиненных просто немыслимы.

– У нас триста.

– Тем более. Так вот, задача директора по персоналу выстроить такую систему управления, при которой вы, руководя четырьмя или пятью топ-менеджерами, руководили бы всеми тремя сотнями ваших работников.

– И как вы себе это представляете?

– Как паутину. Вы озадачиваете пятерых, те в свою очередь еще пятерых и так далее. Естественно, паутина эта должна соответствовать организационной структуре предприятия.

– Ну так вы паучиха у нас тут будете! А что? Мне нравится! – Муравлев опять встал и забегал вокруг стола. Глаза его горели.

– Нет, пауком будете вы. Ведь именно вы знаете, что хотите иметь на выходе, а я вам буду помогать. Изо всех сил.

– А отдел кадров?

– Это самое простое. Отдел кадров, трудовое законодательство, трудовые споры, наем и увольнение персонала, отпуска, больничные. Все это, безусловно, важно и будет находиться в моем ведении.

– А конфликты производственные?

– Будем пытаться разобраться в причинах возникновения. Ведь конфликт – это сигнал о том, что в нашей паутине где-то сбой.

– Я хочу, чтоб вы хорошо понимали, что у нас тут совершенно уникальные специалисты собрались. Производство-то нестандартного оборудования. Считай, ручное и экспериментальное. Плюс в проектной части коллективчик непростой и весьма капризный. Каждый специалист на вес золота, да еще при особом характере. Могут и без паутины конфликтовать почем зря.

– Так я вам о том, собственно, и говорила, что командование взводом и заводом несколько отличаются. Конечно, конфликты могут быть из-за несходства характеров, но в большинстве случаев они все же системные. Например, кому-то денег больше заплатили, а кому-то меньше. Наша паутина должна не только организационной структуре соответствовать, но и поддерживаться ясной и прозрачной для всех системой мотивации.

– Отличненько! Завтра и приступайте. С чего начнете?

– С тестирования существующей системы. И не ждите от меня мгновенных результатов. Во-первых, я не волшебник, я только-только подковалась теоретически, а во-вторых, изменения должны происходить постепенно и люди сами должны быть в них заинтересованы. Понимать и разделять. На все это нужно время.

– Такая молодая и такая умная. Надо же! Дерзайте, девушка, и держите меня в курсе.

– Естественно. Без вас в процессе никак не обойтись. И не вздумайте от меня прятаться!

Так Таня Виноградова стала директором по персоналу, или, как говорят в народе, «дирпопером». Конечно, на словах все выходило красиво и гладко. А вот на деле… Чего только не было за прошедшие годы! Но тем не менее обещанную Муравлеву систему Таня выстроила. Она прекрасно понимала, что ей с Муравлевым очень повезло. Кто бы сейчас позволил неопытной «херше» ставить эксперименты на своем собственном производстве? Кто бы стал слушать молоденькую выпускницу бизнес-школы и, более того, назначать «дирпопером»? Все это представляется чем-то вроде фантастики, но так уж сложились обстоятельства. Как говорится, карта легла, и Таня Виноградова оказалась в нужное время в нужном месте. Опять же по тем временам Танина профессия была еще чем-то диковинным, и вполне вероятно, что Вадиму Михайловичу Муравлеву особо было не из кого выбирать. Ну не стояли к нему в очередь для устройства на работу солидные «дирпоперы» со стажем. Не было их еще в те времена в таких количествах, как сейчас.

Однако Таня Виноградова заделалась не просто «дирпопером» на заводе Вадима Муравлева, она стала Муравлеву правой рукой, обзавелась большим кабинетом и даже имела в своем подчинении в качестве начальника отдела кадров Лидию Андреевну, которую она переманила из окончательно пришедшего в упадок домостроительного комбината. Платили Виноградовой хорошо. Кроме приличной зарплаты она еще имела бонусы в размере пяти процентов от прибыли предприятия. При этом Муравлев относился к Татьяне Александровне Виноградовой как к своей личной собственности и совершенно не мог без нее обходиться. В ее отсутствие терялся, топал ногами, кричал на подчиненных, всячески капризничал и требовал подать сюда Виноградову. Виноградова обычно являлась и разводила руководящие тучи руками. Муравлев был основным слабым звеном в выстроенной Таней паутине. Соответственно у нее всегда были проблемы с отпуском. Ведь, уходя в отпуск, Муравлев непременно хотел, чтобы его замещала именно Виноградова, сам же выдержать пару недель на руководстве заводом без Тани он категорически не мог. Да уж, алкоголический доктор был прав по всем статьям. Таня старалась, подстраивалась под капризы Муравлева и понимала, что это очень серьезная ее недоработка как директора по персоналу. Хотя никакой директор по персоналу, наверное, не смог бы в ее ситуации как-то повлиять на Муравлева, ведь он владелец. Разве что гипнотизер какой-нибудь. Махнул руками, заглянул боссу в глаза и приказал – спать! Нет, лучше не спать, а сидеть тихо! Две недели, пока я в Турцию смотаюсь. Таня жалела, что она не гипнотизер, правда, не исключено, что Муравлева никаким гипнозом не унять, только рубашкой смирительной. Хорошо еще, что Белов в свое время купил замечательную дачу на берегу Нахимовского озера. Туда Таня отправляла Гришу с родителями на все лето, а на выходных ночевала там сама. Хоть какой-то отдых.

Таня ехала в свою старую квартиру на Таврической улице и думала, что уж если расставаться с Беловым, то делать это надо летом, пока Гриша на даче. До лета осталось всего ничего, так что пора принимать судьбоносное решение и определяться. Она вспомнила Белова в пьяном безобразии, и ее передернуло.

Около дома припарковаться не удалось, Таня порылась в сумке, нашла брелок от автоматических ворот и въехала во двор. На парковочном месте, в свое время с большими боями закрепленном за ее квартирой, стоял какой-то посторонний автомобиль. Автомобиль был богатый, марки «ягуар». Таня подперла его своей машиной и пошла в дом. Кто бы мог подумать, что ее комната в коммунальной квартире на Таврической улице со временем превратится в престижное элитное жилье.

Дом, в котором находилась комната, доставшаяся Тане от бабушки, в советское время пошел на капитальный ремонт. В результате этого ремонта из огромной барской квартиры, занимавшей весь этаж, путем перепланировки выгородили аж целых три квартиры меньшей площади. Тем, чья жилплощадь от перепланировки пострадала и в чьих комнатах оказались теперь санузлы и кухни, в те времена повезло. Им дали отдельные квартиры. Таниной бабушке не повезло, и ей досталась ее же бывшая комната в одной из перестроенных квартир. Незадолго перед смертью бабушка прописала в эту комнату Таню, так что в процессе перестроечной приватизации комната эта отошла Тане в собственность. Кроме Тани в одной из комнат квартиры проживала старушка Ольга Романовна, а оставшиеся три комнаты занимало семейство Левинсонов. Квартира считалась малонаселенной. В том смысле, что в ней числилось всего три ответственных квартиросъемщика. На деле же одних только Левинсонов в квартире присутствовало семь штук. Сам Давид Лазаревич, жена его Роза Яковлевна, их дети Лева и Леня, младшая сестра Давида Лазаревича Елена с дочерью Раей, а также общий кот Моисей.

Саша Белов к моменту своей женитьбы на Тане проживал с родителями и младшей сестрой в хрущобе в Автове, поэтому после свадьбы он переехал в комнату к Тане, ведь Танина комната по площади слегка уступала размерам автовской хрущевки. Там же и родился Гриша. Когда умерла старушка Ольга Романовна, наследников у нее не оказалось, а в районной администрации уже было указание в коммунальные квартиры никого не подселять, в первую очередь распределяя освободившиеся комнаты среди страждущих соседей. Наиболее страждущими по количеству метров на душу населения администрацией были признаны Беловы, а не Левинсоны. Так Беловым и досталась вторая комната, из-за чего в квартире между ответственными квартиросъемщиками наступило некоторое охлаждение. Левинсоны даже усмотрели в факте получения Беловыми дополнительных метров некое проявление антисемитизма со стороны районной администрации. Однако долго дуться на обаятельного Сашу Белова Давид Лазаревич не смог. Они вместе на кухне выпили водки и спели «Из-за острова на стрежень…», после чего мир в квартире был восстановлен. А через некоторое время Левинсоны в полном составе наладились на ПМЖ в Израиль. К этому времени Саша Белов уже очень прилично зарабатывал, да и Таня со своими доходами его догоняла. Так что недвижимость Левинсонов была выкуплена без особого напряжения для семейного бюджета. Документы оформили, а потом еще полгода провожали Левинсонов в аэропорт. У Давида Лазаревича был разработан хитрый план выезда на историческую родину, в результате которого он собирался эту родину миновать и оказаться прямо в Америке, которая, по его мнению, и была исторической родиной всех приличных евреев. План никак не хотел срастаться, и Давиду Лазаревичу пришлось все-таки американцам в хитрости уступить и отправиться сначала в Израиль. А Беловы, спев напоследок со всеми провожающими «Из-за острова на стрежень…» и станцевав «семь-сорок», заделались владельцами пятикомнатной квартиры с видом на Таврический сад. Конечно, от квартиры несло коммуналкой, и она требовала серьезного ремонта, но Таня ее очень любила. Наверное, потому, что все-таки была в ней когда-то счастлива. Белов же, наоборот, почему-то эту квартиру недолюбливал и говорил:

– Танюш! Мне все время кажется, что в туалете Давид Лазаревич сидит, а на кухне Роза

Яковлевна руки в бока упирает. Так что извини, но деньги в это старое говно я вкладывать не буду. Мы с тобой новую красивую квартиру построим, а в этой пока по-простому перебьемся, без евроремонтов.

Так и осталась эта квартира совершенно заброшенной в своем коммунальном непотребном состоянии, а Таня с семьей перебрались в новый замечательный дом с видом на залив. Даже из мебели в новую квартиру ничего не взяли. Только личные вещи и огромного кота Моисея, доставшегося Беловым в комплекте с комнатами Левинсонов. Таня в свое время думала все-таки старую квартиру отремонтировать и сдавать, но руки как-то не доходили. Теперь, видимо, момент настал. И времени у нее на все про все не так уж и много. Одно лето.

Парадное Таню приятно удивило, там был сделан свежий ремонт. На этажах выложена красивая плитка. Дверь ее квартиры была самой неказистой на лестничной площадке. Ее украшали три звонка и табличка на одном из них «Левинсон». Таня открыла дверь, и на нее пахнуло затхлым пыльным воздухом. Она обошла помещения и прикинула, что фронт работ предстоит колоссальный. А начать необходимо с входной двери и окон, ведь даже стеклопакетов нет. Дверь в туалет она открывала с осторожностью. А вдруг там и правда Давид Лазаревич притаился? Однако бывшего соседа в сортире не оказалось. Там одиноко стоял совершенно ржавый допотопный унитаз и тихонько журчал. Почти плакал. Видимо, какая-то прокладка в сливном бачке совершенно износилась. Таня подумала, что надо бы перекрыть воду, пока еще что-нибудь не проржавело. Не хватает еще протечь на соседей. Она попробовала повернуть кран на стояке холодной воды, но тот не поддался. Перед глазами всплыли кадры из какого-то фильма, где герой в подобной ситуации остается с краном в руке, а из ржавой трубы хлещет вода. Похоже, тянуть с ремонтом уже нельзя и малой кровью тут не обойтись. Придется менять все трубы.

В своей бывшей комнате она задержалась, вспомнила, как хорошо ей здесь было с Беловым, пока он еще не начал вплотную дружить с зеленым змием. Даже слезы на глаза навернулись. А может, и ничего еще? Ну болен человек. Алкоголизм же – это болезнь. Хотя промежутки между запоями становятся все короче и короче. Может быть, тогда и правда подшиться? Таня решила, что сегодня же обязательно серьезно поговорит на эту тему с Беловым. Хотя в последнее время она стала замечать, что запои – это не единственное и не самое главное, что ее не устраивает в семейной жизни с Сашей. Нет ее, этой семейной жизни. Совершенно. Нет общих интересов, общих проблем. Каждый живет своей жизнью. Ни Таню работа супруга ни капельки не интересует, ни Белову ее проблемы на заводе и с Муравлевым совершенно не интересны. Уж какое тут приложение мистической энергии? По всему видать, Таня эту энергию к Белову уже давненько не прикладывает. Может, и пьет он от этого? Внимание жены к себе привлекает? Однако в любом случае квартиру надо отремонтировать. Пусть стоит готовая, как бронепоезд на запасном пути.

Когда Таня вышла во двор, то обнаружила у своего автомобиля совершенно озверевшую бабу с перекошенным лицом. Баба орала матом на весь двор. Оказалось, что это владелица автомобиля, подпертого Таниной машиной.

– Заткнись! – рыкнула на бабу пребывающая в миноре Таня. – Это парковочное место – мое!

– Где это написано? – завизжала баба.

– На асфальте. Отъедешь, увидишь цифру десять. Десятая квартира – моя. – Таня села в машину, завела мотор и спустила боковое стекло. – Еще раз поставишь свое ведро на мое место, не обижайся.

– Ведро! Это у меня-то ведро? – заорала баба, подпрыгивая вокруг своего новенького «ягуара».

– Нет, так будет. Верь мне, – спокойно добавила Таня, разворачивая машину.

«Ну и денек! Воскресенье, называется», – думала она, выезжая со двора.

На обратном пути Таня заехала в универсам за продуктами и отправилась к родителям за Гришей. Радиоприемник в машине кишел рекламными объявлениями, и Таня машинально щелкала кнопками, переключая со станции на станцию в поисках музыки. Наконец на волне «Авторадио» она обнаружила вполне приличную мелодию, которая, правда, тут же прервалась, и Таня уже было собралась переключить радиостанцию, как услышала объявление. Всех свидетелей, видевших вечером в пятницу на Витебском проспекте, как белый «мерседес» с неопознанными номерами сбил пешехода и скрылся с места происшествия, просили позвонить по телефону 112. У Тани похолодело в животе. Именно в пятницу вечером Белов первый раз бросился к Тане в ноги с просьбой вызвать ему доктора. Она еще удивилась, чего это он так рано, всего на третий день запоя, и промариновала его до субботы. Выходит, Белов сел за руль пьяный, сбил человека, избавился от машины, отдав ее Михалычу, и кинулся домой к Тане, чтобы, если его найдут, быть трезвым и удивленным! Таня тут же позвонила матери и попросила еще денек позаниматься с Гришей. Ни к чему ребенку присутствовать при скандале, а то, что скандал неизбежен, Таня уже поняла. Мать радостно согласилась, и Таня кинулась домой.

«Мерседеса» Белова в паркинге по-прежнему не было. Таня разгрузила продукты в тележку и покатила ее к лифту. Тележку Таня в свое время самолично сперла в универсаме. Белов тогда еще позорил ее и говорил, что может себе позволить для жены такую тележку купить. Однако купить подобную тележку оказалось весьма затруднительно, и некоторое время тележка была предметом острой зависти соседок по паркингу. Таня даже пристегивала ее на велосипедный замочек к водопроводной трубе, чтобы никто не увел. Правда, на все вопросы соседей о происхождении такой замечательной вещицы всегда честно признавалась в совершенном преступлении. Соседи явно последовали Таниному примеру, и теперь уже на многих местах в паркинге красовались подобные тележки. Очень удобно. Продукты разгрузила и отвезла к лифту, на лифте доехала до своего этажа и подкатила телегу к квартире! Легко, играючи, и не надо руки себе тяжестями разными до колен оттягивать. Главное – потом не забыть с утра тележку обратно в паркинг прикатить.