Текст книги "Сказки врут!"

Глава 4

Не знаю, как они устроились на ночлег, но с утра оба выглядели не в пример лучше нас с Серым, бодрыми и свежими.

– Сергей, – темный с ухмылкой наблюдал, как парень, протирая слезящиеся глаза, насыпает в чашку уже третью ложку растворимого кофе, – вам мама не говорила, что ночью нужно спать?

– А тебе мама не говорила, что завидовать нехорошо? – огрызнулся Сережка.

Завидовать, если честно, было нечему: мы до утра просидели в Сети, пытаясь отыскать информацию о светлых и темных магах, дарениях в Перунов день и вместилищах. По первым пунктам данных было хоть отбавляй, но все предлагаемые сведения уходили корнями в фантастику и компьютерные игры. Перуну же полагалось не дарить, а приносить жертвы. О вместилищах, в связке с прочими словами для поиска, вылезала всякая чушь.

Зато теперь я знала, что собранная на Громобой дождевая вода снимает сглаз, а суровый, но справедливый бог древних славян в свой праздник может наказать нечистого душой человека молнией. Попутно нашла несколько сайтов «настоящих ведьм», предлагающих исцеление по фотографии с оплатой услуг через «Яндекс-деньги». Подумала, не завести ли такой для мамы. А что? Пасьянс она уже освоила, пора двигаться дальше.

– Анастасия, – колдун щелкнул перед моим носом пальцами, – когда проснетесь окончательно, вызовите такси. Мы с Сергеем навестим его товарища.

– Сокол, – окликнула его из комнаты Натали, – выгляни в окошко.

Выгляни в окошко, дам тебе горошка…

– Что там? – заинтересовался Серый.

– Иди, сам увидишь.

– Ни фига себе, – присвистнул Сережка. – Это что, по мою душу?

– Вряд ли. – Сокол потянулся за лежавшей на холодильнике пачкой сигарет, вынул одну и прикурил от конфорки. – Душа твоя им не нужна. Тела хватит.

– Да что там такое? – Я вскочила с места и, оттолкнув мужчин, прорвалась к окну.

У подъезда собирались светлые. Лысый в гипсовом воротнике. Пожилой хозяин таксы. И еще человек пять. На подъездной дорожке стояли микроавтобус с тонированными стеклами и ярко-красная легковушка.

– Что делать будем? – нахмурился Серый.

– Выйти, как вчера, вряд ли получится. Но надо. Нат, свяжись с нашими, пусть объяснят товарищам из брюссельского ведомства, что нарушать конвенцию и вламываться в жилище ведьмы не есть хорошо, не в темные века живем.

– Они и не вламываются, – вошла в кухню баньши. В голубеньком халатике, с распущенными волосами и без косметики. – Они на нейтральной территории, Сокол. А о нарушении конвенции тебе самому вот-вот напомнят.

– То есть помогать нам не будут, – сделал вывод темный. – Ладно. Лишь бы не мешали. План такой: мы с Сергеем незаметно покидаем дом – только придумаем, как это сделать, а вы с Анастасией…

– Анастасия идет с вами, – заявила я. – И это не обсуждается.

– Зачем? – удивился Сережка. – Насть, ты и так помогаешь, а к Мишке мы сами съездим. Если бы не эти, – он кивнул за окно, – я и один мог бы.

– Один ты вчера уже прогулялся. – Колдун сделал глубокую затяжку, и сигарета на глазах сотлела до фильтра. – Видимо, это заметили и теперь только и ждут, пока ты решишься на очередную глупость. Но намерений вашей подруги я тоже не понимаю.

Если б я сама понимала! Но что-то говорило, что нужно ехать с ними. Предчувствие? Воображение? Дурь в голову стукнула?

– Я с вами, и спорить бесполезно!

– М-да… – Темный достал еще одну сигарету. – Полагаю, Сергей, спорить, действительно, бесполезно. Ваш тезка, князь Трубецкой Сергей Петрович, тоже имел несчастье связаться с подобной женщиной. Так она увязалась за ним аж в Сибирь.

– Угу, – промычал парень. – И испортила ему всю каторгу. Насть, ну зачем?

– Затем, что без меня вы из дома не выйдете.

Натали взглянула на меня с недоверчивым любопытством:

– Сможешь отвести глаза? Всем?

– Легко. Или я не ведьма в седьмом поколении?

Дождалась, пока такой же, как у Натали, интерес разгорится во взглядах мужчин, и закончила:

– Через крышу пойдем. Спустимся по пожарной лестнице в торце дома.

– А почему мы сами этого не сможем? – поинтересовался темный.

– Потому что ключ от чердака у меня.

Сначала в подъезд вышла Натали. В рекордные сроки, всего за пять минут, баньши облачилась во вчерашние джинсы и майку, собрала волосы в высокий хвост и нанесла на лицо боевую раскраску. Прошлась, стуча каблучками до пятого этажа, спустилась вниз и встала у закрытой на кодовый замок двери. Позвонила на мобильный темному и сбросила, как условились, – чисто. Мы поднялись к ведущей на чердак лестнице, и я, никому не доверяя, сама открыла и сняла висячий замок с крышки люка. Миновала низкий пыльный проход и через небольшое окошко выбралась на покатую крышу. Страшно не было: это в девять лет я боялась спрыгнуть с конька деревянной избушки, а в четырнадцать уже без опаски сидела тут вместе с повзрослевшими мальчишками. Тут, на крыше, я впервые поцеловалась. Совсем не с тем парнем, о котором мечтала, назло. Только он вряд ли заметил.

Пожарная лестница заканчивалась на уровне второго этажа.

– Прыгай, – как когда-то, махнул рукой соскочивший на землю Сережка, – я тебя поймаю.

Повиснув сначала на руках и болтая в воздухе ногами, я разжала пальцы и оказалась в сильных объятиях, которые так не хотелось покидать…

– Не торопитесь, – негромко сказал сверху колдун. – Я могу еще часок повисеть.

Спохватившись, мы отступили на несколько шагов, и он спрыгнул на асфальт. Огляделся, поправил на голове бейсболку и пошел к стоявшему у обочины такси. Сел рядом с водителем, а мы с Серым устроились на заднем сиденье.

– В центр, – скомандовал Сергей, – до драмтеатра, а там я покажу.

Белый автомобиль с ярко-желтым «петушком» и номерами службы вызова на дверцах мягко тронулся с места и влился в поток машин.

Я сидела позади темного и звонок мобильного услышала едва ли не раньше его.

– Да? Что?

Сокол обернулся, но не на меня – выглядывал что-то за задним стеклом.

– Что-то не так? – забеспокоился Серый.

– Это Нат. Говорит, наши светлые друзья засуетились. Похоже, все-таки засекли. Видишь, красный «пежо»?

Я оглянулась: машина, которую я заметила у подъезда или точно такая же, следовала за нами на расстоянии десяти метров.

– Сверните направо на следующем светофоре, – велел Сокол таксисту.

Тот недобро покосился на пассажира, но повернул. «Пежо» повторил наш маневр.

– Теперь налево.

Ситуация повторилась.

– Оторваться сможем? – спросил у водителя темный. – Сотня сверху.

Таксист вдарил по тормозам, и нас с Сережкой бросило вперед.

– Зеленых американских денег, – уточнил колдун.

Красный «пежо» остановился прямо за нами. Теперь можно было рассмотреть сидевшего за рулем крупного мужчину в белой футболке и худощавого очкарика рядом с ним. Задние сиденья тоже не пустовали.

– Выходите, – раздраженно приказал нам водитель. – Мне ваши шпионские игры не нужны.

– Да ладно тебе! – протянул примирительно Сокол.

– Вышли из машины, я сказал!

– Ну ты чего, братуха? – Темный панибратски хлопнул водителя по плечу. – Тут делов-то! Покатаемся немножко…

Он вел себя так, словно был навеселе. С глуповатой ухмылкой обнял чертыхающегося мужика за шею и вдруг притянул к себе, стукнувшись с ним лбами. На миг оба замерли, а после таксист распрямился и, глядя перед собой, медленно положил одну руку на руль, а вторую – на рычаг переключения скоростей. Вжал педаль газа в пол, и машина с ревом сорвалась с места.

Светлые немного замешкались, но тронулись следом.

Движение на улицах спального района нельзя было назвать оживленным, и, легко лавируя в транспортном потоке, такси набирало скорость. Преследователи не отставали. Поворот, еще поворот. Первый светофор мы пролетели на красный, чудом проскользнув между двумя маршрутками, но это не помогло избавиться от хвоста, и стрелка спидометра продолжала ползти вверх.

Отведя взгляд от приборов, я посмотрела на водителя: тот сидел, неестественно выпрямив спину, похожий больше на манекен, чем на живого человека. Его руки и ноги существовали будто бы сами по себе, а на окаменевшем лице живыми оставались лишь нервные, настороженные глаза, следившие за дорогой и время от времени косившие в зеркало заднего вида.

– Что с ним? Что ты с ним сделал? Эй!

Я протянула руку, чтобы толкнуть сидящего впереди мужчину, но Сережка перехватил мою ладонь.

– Не мешай ему. Он ведет.

– Что?

Вплотную придвинувшись к парню, я смогла увидеть колдуна. Стиснув побелевшие губы, он повторял каждое движение таксиста… точнее, как уже догадался Сергей, делал эти движения за него: левая рука крутит невидимый руль, правая – рывками переключает передачи. Ноги на педалях. Глаза закрыты.

– Он же ничего не видит… – прошептала я.

– Он смотрит через него, – кивнул на водителя Серый. – Я так думаю…

На подъезде к рынку машин на дороге стало больше, но темный не замедлил хода, продолжая попытки оторваться от преследования. Мне даже показалось, что ему это удалось, когда впереди, как назло, вырос затор: ремонтники перекрыли половину проезжей части, и автомобили медленно просачивались в прореху между заграждениями. Сокол притормозил, но лишь немного: проехав десяток метров, такси подпрыгнуло на бордюре и вылетело на тротуар. Я зажмурилась, чтобы не видеть перекошенных лиц разбегающихся в стороны прохожих, и открыла глаза, лишь ощутив еще один прыжок. Автомобиль снова несся по дороге, но светлые не желали отставать и повторили наш путь, огибая затор по пешеходной дорожке.

Теперь такси летело по центральному проспекту города. Машины, автобусы, троллейбусы… Но Сокол умудрялся не сбавлять скорости. Меж тем автомобиль преследователей уже сократил разделявшую нас дистанцию. Обернувшись, я видела, как оживились сидевшие в красной машине люди. Что они будут делать, когда догонят? Начнут таранить? Прижмут к обочине? Достанут автоматы и расстреляют в упор, как в каком-нибудь гангстерском фильме?

Когда светлые нагнали нас настолько, что я смогла бы разглядеть время на часах водителя, Сокол резко вывернул воображаемый руль, заложил вираж и вылетел на встречную, чудом ни с кем не столкнувшись. Машину повело, но темный сумел выровняться, а оставшийся в своем ряду «пежо» несся в противоположную сторону: наверное, светлые не могли улучить момент для разворота. Колдун использовал полученное преимущество на полную. Машина пролетела еще пару кварталов по прямой, не перестраиваясь во внешний ряд, свернула в узкий проезд и понеслась по кривой улочке, подскакивая на разбитом асфальте. Миновав анфиладу смежных дворов, Сокол притормозил у кирпичной трансформаторной будки. Водитель-манекен, повторяя движения кукловода, откинулся на спинку, а потом испуганно заморгал и завертел головой.

– А… – только и смог сказать он.

– Спасибо, братуха, – тяжело выдохнул колдун. – Хорошо покатались.

Он открыл дверцу, швырнул на колени таксисту обещанные доллары и, пошатываясь, вышел наружу. Выскочивший следом Серый подал ему руку, но темный сделал вид, что не заметил. Присел на лавочку рядом с детской площадкой.

Дождавшись, пока я покину салон, таксист резко тронул с места. Помнил он то, что произошло в эти десять – пятнадцать минут или нет, но у человека был шок, и, понимая, кто тому виной, он стремился убраться от нас подальше.

– Не много ты ему дал? – спросил у темного Сережка, видимо просто чтобы не молчать.

– Нормально. – Сокол потянул из кармана пачку сигарет, закурил. – Ему еще штраф за превышение скорости придет и за двойную сплошную… Тормозни пока какую-нибудь тачку, через службу вызывать не надо…

Он неопределенно махнул рукой, но Серый понял, огляделся и пошел к ведущей на улицу арке.

Колдун проводил его взглядом. Затянулся, закашлялся, как и вчера, сплюнул на землю кровью. Но сигарету не бросил.

– Ты… Вы как? – приблизилась к нему я.

Мужчина поднял на меня глаза и вдруг улыбнулся счастливо и беспечно:

– Здорово. Три года за руль не садился, представляешь?

– Ты и сейчас не садился.

– Так еще интереснее.

Видимо, высшие силы решили, что приключений с нас на сегодня хватит, и к дому, где, по словам Сережки, жил его товарищ по работе, мы добрались без новых осложнений. О том, что они все-таки могут возникнуть, Серый вспомнил, когда уже подошли к подъезду панельной девятиэтажки.

– Вот черт! – ругнулся он негромко. – И куда мы приперлись? Понедельник, десять утра – вдруг он сейчас на работе?

Сокол равнодушно пожал плечами. После погони его словно подменили: колдун стал угрюмым и молчаливым. Не то чтобы он до этого был особо жизнерадостным, но чтоб за полчаса ни единого слова, ни подначки, ни издевки – это уж слишком. Снова выдохся. Были бы сейчас у меня, уже требовал бы чая и грозился пристрелить любого, кто его разбудит.

Попасть в подъезд оказалось непросто: на закрытой металлической двери красовалась панель домофона. Темного это задержало ровно на секунду. Затем он приложил к считывателю ладонь вместо электронного ключа, устройство радостно запищало, и дверь открылась. Значит, не до конца еще выдохся…

– Ты же все равно номера квартиры не знаешь, – проворчал он в ответ на удивленный Сережкин взгляд. – Этаж помнишь?

– Пятый… или шестой. Там дверь такая старая, дерматином обита.

Нужная квартира отыскалась на пятом этаже. К моей огромной радости, вслед за звонком за дверью раздались шаги.

– Серега? – удивился выглянувший на площадку мужчина лет сорока, невысокий, сбитый, до черноты загоревший блондин с уже наметившимися залысинами. Судя по наряду – трусы и тапочки, – на работу по понедельникам Михаил не ходил.

– Здорово, Мишаня, – протянул ему руку Серый. – Был тут поблизости с друзьями, дай, думаю, заскочу. Заодно вещицу свою у тебя заберу.

– К-какую вещицу? – Под решительным напором парня хозяин испуганно попятился обратно в квартиру.

– Ножичек. Помнишь?

Фирсов замотал головой.

– Нет? – переспросил Сережка.

Мужчина закивал.

– Так да или нет?

Мне вдруг подумалось, что, пока я не видела, Сокол стукнулся с Серым лбами, как с тем таксистом, и теперь говорит с Михаилом через него: настолько интонации друга напоминали сдержанно-пугающие манеры темного.

– Нож, – повторил он. – Очень он мне, Миша, нужен. Так что либо сразу отдашь, либо я даже не знаю…

Колдун протянул руку за спину и вытащил из-под футболки заткнутый за пояс пистолет. И как он его прячет, что со стороны вообще не заметно? Фирсов в ужасе отшатнулся.

– Дело-то серьезное, Мишаня, – ласково до дрожи уверил Серый.

Сокол потянул из пачки сигарету и прикурил от черного дула. Михаил судорожно сглотнул.

– Мужики, вы это… чего?

– Да ничего, Миша, ничего, – Сережка хлопнул приятеля по плечу. – Ножик заберем и уйдем. Вспомнил, где он?

– Да… Нет… Нет его у меня! Потерял где-то, честно!

– Честно? – прищурился Серый. – А мне говорили, подобные вещи не теряются.

Он обернулся на темного, тот с одобрительной ухмылкой выпустил в потолок струйку дыма.

– Не теряются, Миша. Так что давай вспоминай, куда сунул. Мне самому искать не с руки, но если надо будет…

– Совсем ополоумели?! – не выдержала я. – Набросились с порога на человека!

– А почему во множественном числе? – с ленцой уточнил Сокол. – Я что? Стою, курю…

Он демонстративно отряхнул пепел на пол прихожей.

– Михаил, – вежливо продолжила я, обращаясь к перепуганному хозяину, – нам очень нужен нож, который Сергей вам когда-то подарил. Самодельный, рукоятка обмотана изолентой – помните такой? Отдайте нам его, пожалуйста, и мы вас больше не побеспокоим.

Моя речь произвела странный эффект: вместо того чтобы успокоиться, человек затрясся еще сильнее.

– Нож… он… Он не здесь, – выдавил он наконец.

– А где? – Я поймала себя на том, что начинаю говорить тем же вкрадчивым тоном – однозначно, это заразно!

– Я его… отвозил ерунду всякую, инструменты… и его…

– Куда отвозили?

– На дачу. Домик у меня от бабки остался, под Старобешево…

Сокол вопросительно вскинул бровь.

– Пару часов на машине, – пояснил Серый. – Машина у тебя на ходу, Мишаня?

Фирсов икнул. Потом кивнул. Затем замотал головой:

– Я сегодня не могу. Мне на работу… через час. Не могу…

– Надо, Миша, надо, – проникновенно заверил его Сережка. – Позвони, отпросись. А если вдруг не отпустят, мы тебе больничный организуем.

Подозреваю, он имел в виду Игорька и его связи среди местных эскулапов, но у Михаила наверняка появилась своя трактовка этих слов. Не задавая больше вопросов, он кинулся к лежащему на полке мобильнику.

– Без глупостей, да? – с улыбкой попросил Серый. – Мы ж свои люди, Мишаня. К тому же сам, помню, на дачу зазывал. Говорил, хорошо у тебя там. Вот и поглядим.

– А бензин оплатим, не волнуйтесь. И сверху добавим за беспокойство, – неожиданно произнес Сокол, без пугающих ноток, совершенно по-деловому.

Еще бы он при этом не стал тушить сигарету о ладонь!

Машина Михаила, новенькая серебристо-синяя «Шкода Октавия», была припаркована на стоянке рядом с домом. Пока шли к ней, Фирсов нервно озирался по сторонам, как мне показалось, ища удобный момент, чтобы сбежать.

– Так дело не пойдет, – заметил эти метания темный. – Ася, вы не могли бы мне помочь?

– Конечно. А что нужно делать?

– Вам – ничего. – Мужчина коснулся моей руки.

Пошедший от его пальцев холод пробрался под кожу, в глазах потемнело. Я пошатнулась, и колдун придержал меня под локоть.

– Что вы со мной сделали? – Голова кружилась, как недавно от выпитого вина.

– Всего лишь позаимствовал немного силы. У ведьмы нельзя взять ни капли без ее согласия – вы согласились.

Продолжая поддерживать меня, он обернулся к Сережке:

– Купи подруге шоколадку, вон ларек.

Сокол отпустил мою руку и шагнул к замершему, словно спортсмен на старте, человеку.

– Все хорошо, Михаил? – Он положил ладонь ему на плечо. – Не нужно нервничать.

Трата сил не была напрасной: Мишаня выровнялся, расправил плечи и огляделся уже без панических огоньков в глазах.

– Так поехали? – спросил он у нас. – Чего ждем?

Ждали только отбежавшего к ларьку Сережку. Когда он вернулся и вручил мне плитку черного шоколада, загрузились в «шкоду», как обычно, мы сзади, колдун рядом с водителем – и машина выехала со стоянки. Что думал при этом Фирсов? Может быть, ничего. А может, считал теперь, что об этой встрече давно условились, как и о том, что он отвезет нас на свою дачу под Старобешево.

Была я там. Не на даче, конечно, а в самом поселке: ездили как-то с классом в музей Паши Анге́линой. Время было странное, первые годы независимости. Спешно правились учебники, и героев социализма отодвинули в сторону, а то и вовсе задвинули куда подальше. Историю Советского Союза, еще не пересмотренную и не переосмысленную, пролетели на выдохе. В голове осталась лишь пара дат, несколько имен, Великая Отечественная война и полное непонимание вопроса, кто был неправ, а кто – не виноват. А еще музей Анге́линой, куда возила нас историчка. Где-то дома должна быть моя фотография рядом со старым трактором, ставшим теперь памятником, – я с косичками и агрегат, словно сошедший с иллюстраций к какому-нибудь роману в стиле паропанк.

– Серый, а ты в музее Паши Анге́линой был? – спросила я негромко.

Мы учились в разных школах, может, их туда и не возили.

– А кто это?

– Ну… – растерялась я. – Была такая женщина. Давно. Знаменитая трактористка. Герой труда…

– И как она связана с нашим делом?

– Никак. Просто вспомнилось. Думала, ты слышал.

Дались мне эти трактора, когда у Сережки своих проблем хватает!

– Молодежь сейчас не знает этих имен. – Сокол опустил стекло и закурил. – Вы редкое исключение, Анастасия.

– Можно подумать, пока Настька не сказала, ты сам знал, кто такая эта Анге́лина, – скептически скривился Серый. – Старичок.

– Я настолько древен и настолько хорошо учился в школе, Сергей, что помню даже, кто такая Мамлакат Нахангова. И Анге́лину тоже знал.

– Не удивлюсь, если лично.

Ответить на эту колкость темный не успел – вмешался Фирсов.

– В музей вы сегодня не попадете, – проговорил он, крутя руль и сосредоточенно глядя на дорогу. – У меня ж не в самом Старобешево дом, а не доезжая немного. Но если очень надо…

– Не надо, – успокоил его Сережка. – К тебе заедем и назад.

– Хорошо, – кивнул Михаил все в той же задумчивости. – Ты бы хоть с девушкой познакомил.

– А, да, – спохватился парень. – Это Настя моя.

– Настя? – отстраненно переспросил водитель. – Не Алена? Ты вроде говорил Алена.

Я сделала вид, что не расслышала ни этих слов, ни того, как хмыкнул, раскуривая очередную сигарету, темный, и не заметила быстрого, виноватого взгляда Сережки. Отвернулась к окну и вгрызлась зубами в подтаявший шоколад. А потом и вовсе уснула, восполняя проведенную за компьютером ночь и отданные колдуну силы… И знать не хочу, что это за Алена!

Проснулась я от того, что Серый тряс меня за плечо. Машина медленно ехала через какое-то село. Зеленые палисадники, любопытные взгляды, гуляющие по улицам гуси. Запах сена и навоза.

Дом, к которому подвез нас Михаил, стоял на самой околице. Дальше – только поля, расчерченные полосами посадок, а почти впритык к Мишкиному огороду, судя по разросшемуся камышу, – маленькая запруда. Хозяин вышел из машины, отворил ворота и загнал «шкоду» на небольшой дворик. Ворота были новые, металлические, забор заменяла не так давно натянутая на вколоченные по периметру участка столбики сетка рабица, а вот все остальное здесь выглядело старым и утлым. Приземистый кирпичный домик как будто врос в землю, и трава у стен доставала до спрятавшихся за деревянными ставнями окошек. Черепичная крыша пошла волнами, в одном месте провалилась, а в другом опасно выехала вперед и даже странно, что до сих пор не осыпалась. У крыльца скучала осиротевшая кривобокая будка с огрызком цепи. На такой же цепи, продетой в толстые металлические кольца, болтался на входной двери здоровенный амбарный замок. А на замок смотрел теперь Сокол, видимо, как и я, прикидывая в уме, возможно ли открыть насквозь проржавевший запор ключом или нужно искать лом.

– Нам в дом не надо. Вон вагончик. – Михаил махнул рукой в глубь двора, где в кустах малины спрятался маленький трейлер. – Там ночую, когда приезжаю. А инструмент весь в сарае.

Пристроенный к дому сарай выглядел не лучше. Разве что замка на двери не было. Как, впрочем, и самой двери. Я с опаской заглянула в темный проем, потом посмотрела на трейлер, потом на окружавшую его малину… Выбор был очевиден.

– Вы ищите свой нож, а я погуляю пока, – предупредила я мужчин.

В отличие от дома, огород у Фирсова был ухоженный. Должно быть, ради него и держали дачу. Ровные грядки помидоров, болгарский перец, картошка, кабачки. Кроме малины обнаружились крыжовник и смородина.

Из малинника я видела, как Михаил вынес на двор большой фанерный ящик. Сокол заглянул внутрь и махнул рукой, отгоняя Фирсова и Сережку, а сам принялся разбирать железки.

Стало интересно, не каждый же день видишь артефакты, способные возвратить человека с того света, и, набрав про запас горсть спелых ягод, я осторожно приблизилась и встала рядом с Серым. Колдун аккуратно вытаскивал из кучи старья то старый паяльник, то моток проволоки, то еще какую-нибудь рухлядь и выкладывал все это на землю рядом с ящиком. К тому времени, как малина у меня в ладони закончилась, на этом импровизированном прилавке антиквара набралось не менее двадцати экземпляров первобытных орудий труда. Даже нож был, но, увы, не тот: здоровенный тесак с зазубренным, покрытым ржавчиной лезвием. Интересно, что или кого им рубили? А если это и не ржавчина вовсе…

– Может, просто высыпать все? – подал здравую мысль Серега. – Ножик небольшой, наверняка на дно завалился.

– Я тебе сейчас высыплю, – прорычал темный. – А лучше всыплю.

Он продолжал методично извлекать из ящика древности.

– Так вот же он! – радостно закричал Серый, когда созерцание груды старья мне окончательно наскучило и я уже собиралась вернуться к ягодкам. – Вот!

– Этот? – недоверчиво скривился Сокол, вертя в руке маленький нож.

Короткое лезвие, обмотанная изолентой рукоять – описание совпадало. И что ему не нравится? Я тоже не так себе артефакты представляла, так я и о темных магах была лучшего мнения… точнее, худшего… В смысле, мужик в футболке, джинсах и найковских кроссовках мало смахивает на какого-нибудь ведьмака…

– Ты уверен, что это тот самый нож? – с нажимом спросил колдун.

– Ну-у… – Сережка опасливо протянул руку. – Вроде да… Точно! Точно он. Видишь, царапина? Я его в эпоксидке вымазал, отдирал потом. И осталось немного, вот… А что не так?

– Все.

Он сжал нож так, что пальцы побелели. А лицо у него стало такое… потерянное, что ли? Не знаю, даже слов не подберешь. Но малины мне совсем расхотелось.

– Наташка-Наташка… – Сокол разжал кулак, и нож упал на землю. – М-да…

– Не понял. – Серый озадаченно глядел на брошенный артефакт.

– Зато я понял, но поздно. Это просто кусок железа. И порезался ты им случайно, и… Поехали отсюда.

Его негромкий голос перекрыл новый звук: кто-то методично колотил кулаком в калитку. Бамс-бамс-бамс… После очередного удара дверца не выдержала и распахнулась.

– Сосед, а сосед, – припадая на одну ногу, во двор вошла худая тетка в годах. – Коза моя к тебе в огород влезла.

– Какая коза? – Михаил оглядел натянутую под два метра металлическую сетку. – Летает она, что ли?

– Коза в огород влезла, – монотонно повторила тетка, приближаясь.

– Да какая еще коза?!

Фирсов решительно шагнул навстречу гостье, но Сокол вдруг схватил его за руку и рывком оттолкнул назад.

– Коза…

Руки у тетки висели плетьми, глаза, не мигая, смотрели вперед, а изо рта тонкой ниточкой стекала слюна.

– Сосед, – донесся глухой басок от калитки, – коза к тебе в огород влезла…

Судя по количеству собравшихся у ворот людей, все местные козы повадились лазить в фирсовский огород.