Текст книги "Пастух"

Но прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы ты хорошенько усвоил самое важное: какой бы вариант ты ни выбрал, что бы ни предпочел делать или не делать, двое из вас не выйдут из этого дома живыми. Но ты наверняка не захочешь, чтобы я сам выполнил за тебя всю работу. Уж можешь поверить моему чутью. Я знаю, ты думаешь, что они когда-нибудь обнаружат беспорядок на заправке и приедут сюда за тобой. Уверяю тебя: я принял такую возможность во внимание, так что у нас предостаточно времени закончить нашу маленькую игру. А теперь начнем.

Акерман разрезал веревки, связывающие руки Джима. Тот знал, что должен делать. У него появился шанс, и он им воспользовался – схватил свой пистолет и повернулся, чтобы направить ствол на маньяка. Но убийца был готов к этому. Он выбил пистолет из руки Джима, а затем обрушил приклад ружья ему на переносицу. После чего нацелил обрез на Эшли.

* * *

Джим успел только выкрикнуть «НЕТ!», прежде чем дом сотряс звук выстрела. Он не хотел смотреть в ту сторону и зажмурил глаза, хотя прекрасно понимал всю невозможность таким образом избавиться от чудовища, явившегося из ночных кошмаров в реальный мир. Он снова открыл глаза, и сердце у него забилось быстрее, когда он увидел, что пуля пробила пол, а дочь по-прежнему жива.

– Теперь ты готов играть по правилам?

Слезы потекли из глаз Джима.

– Я сделаю все, что захочешь. Я сыграю в твою игру… Только не трогай их.

– Отлично. Я дам тебе еще один шанс. Но если ты снова выкинешь какой-нибудь фокус, я могу устать от этой игры и начать другую. И она понравится тебе еще меньше, чем эта. Давай продолжим. – Акерман снова бросил пистолет ему на колени.

На сей раз Джим не сразу взял его. Мысли вихрем проносились у него в голове. Должен быть какой-то выход из этого положения. Я же опытный полицейский. И должен найти способ спасти свою семью. Но что я могу сделать? Маньяк направил обрез мне в затылок, и если я опять не подчинюсь, мы все погибнем. Где-то в глубине его сознания единственно возможный путь начал обретать очертания, но он отогнал от себя эту мысль. Это было бы слишком ужасно. Он не мог позволить себе даже думать об этом. И все же думал.

Когда Джим посмотрел в глаза своей жене, он понял, что она думает о том же самом. Если лишь одному из них троих суждено выжить, пусть это будет Эшли. В глазах Эмили отражалось то, о чем она думала. Я люблю тебя. Я все понимаю. И пусть будет так. Его жена, любовь всей его жизни, женщина, с которой он хотел встретить старость, кивнула и закрыла глаза.

Джим взял пистолет и поднял дрожащую руку. Положил палец на спусковой крючок, но не смог заставить себя нажать на него и опустил оружие. Как я могу застрелить любимую женщину? И он снова стал отчаянно искать альтернативу. Единственным способом спасти дочь было убить ее мать. Идея начала приобретать очертания, хотя на это ушло немало времени.

Он снова поднял пистолет. Он знал, что ничего не может решать без согласия жены, но она ясно выразила ему свои чувства. Ее храбрость и решительность позволили ему сделать то, что было неизбежно. Он прицелился и нажал на спуск.

* * *

Джим рыдал, закрыв лицо руками. Молча молился и просил у Бога прощения. Ему хотелось как можно скорее положить конец этой боли, но вера подсказывала, что самоубийство не позволит ему встретиться с женой в ином мире. Для него была невыносима мысль о вечности без нее. Пистолет выпал из его руки и с металлическим стуком ударился о паркет.

Акерман наклонился и разрезал веревку, стягивавшую ноги Джима.

– Прекрасно исполнено. Давай теперь перейдем к другой игре. Ее мы назовем… «Легкий или трудный способ». Я позволю тебе самому выбрать, как ты умрешь. Вариант номер один – выстрел из ружья в затылок. Это будет быстро и безболезненно, и ты погибнешь наверняка. Вариант номер два заключается в том, что я позволю тебе бежать через заднюю дверь. Разумеется, свою дочку ты оставишь здесь, но об этом даже не беспокойся. На самом деле выбора у тебя нет. Если не побежишь, я снесу тебе пулей голову, и она так или иначе останется со мной. Но вообще-то мне нет дела до твоей дочери. Мне гораздо интереснее играть с тобой.

Я дам тебе какое-то время, чтобы спрятаться, а потом приду и найду тебя. И не воспользуюсь ружьем. Пущу в ход нож. Таким образом, ты не умрешь быстро. Напротив, ты познаешь самую страшную смерть, какую я только могу избрать для тебя, но, конечно, остается шанс, что я тебя не найду или что тебе удастся со мной справиться. Вот решение, которое тебе нужно принять. Сдашься сразу и положишь конец своим страданиям или же вцепишься в надежду на спасение и встретишь самую мучительную смерть? У тебя всего тридцать секунд, чтобы все обдумать…

Бросив последний долгий взгляд на свою маленькую дочку, Джим поднялся и направился к задней двери. Он не хотел бросать Эшли, но еще больше не хотел, чтобы она видела его смерть. Акерман был прав. У него не было выбора. Его сознание переполняла одна безмолвно кричавшая мысль: месть! О своей жизни он больше не беспокоился, как не волновал его и способ, которым его убьют, но маньяк дал ему шанс отомстить за смерть жены, и он попробует им воспользоваться. Он вышел из задней двери дома и быстро побежал в поджидавшие его объятия темного леса.

* * *

После ухода Джима на кухне когда-то тихого дома, где жил полицейский с семьей, Фрэнсис Акерман-младший снял телефонную трубку и набрал номер. Мужчина на другом конце линии ответил после пятого гудка.

– Здравствуйте. Это говорит отец Джозеф. Чем могу служить?

– Простите меня, святой отец, ибо я согрешил.

Какое-то время в трубке молчали.

– Вы меня слышите, падре?

Мужчина, к которому он обращался, тихо вздохнул.

– Да, я тебя слушаю, Фрэнсис.

– Я уже убил троих сегодня вечером и собираюсь прикончить еще одного… Полицейского.

– Зачем ты мне звонишь? Или это еще одна из твоих игр?

– Нет. Я просто… Мне просто нужно с кем-то поговорить. А вы единственный, кто у меня есть. – Он зажмурился, сдерживая слезы. – Я так устал, святой отец!

– Через Господа нашего ты можешь обрести покой, но тебе нужно самому захотеть этого.

– Я не верю в вашего бога. Мне не нужны ни ваши небеса, ни ваш ад. Я только очень хочу спать. Хочу тьмы. Забытья. Сделать так, будто я никогда не существовал.

– Так не получится. Настанет и для тебя Судный день, веришь ты в Бога или нет. Но еще не поздно, Фрэнсис. Обрети веру. Я могу тебе помочь. Я могу…

– Никто не может мне помочь. Я зашел слишком далеко, чтобы заслужить прощение.

– Все заслуживают прощения. – После некоторого колебания отец Джозеф добавил: – Ты не можешь винить только своего отца за то, каким ты стал.

Подумав об отце, Акерман бессознательно потер шрамы на кистях рук и предплечьях. В его голове все еще звучал голос, шепот в темноте. Мы сыграем с тобой в игру, Фрэнсис… Убей ее… Убей ее, и боль пройдет…

– В какой-то момент ты должен взять на себя ответственность за свои поступки, – сказал священник. – Он мог направить тебя на этот путь, но ты сам решил пойти по нему. Сейчас ты должен захотеть остановиться.

– Я не могу остановиться. Я такой, какой я есть. Я чудовище.

– Я тебе не верю. Тебя бы так не тянуло ко мне, если бы какая-то часть тебя не желала стать лучше.

– Не думайте, что понимаете меня, падре. Не имеет значения, чего я хочу. Мне бы хотелось стать нормальным человеком, но я не таков. И никогда уже таким не стану. Я сломлен, и никто не может вернуть мне силы. Кроме того, я лишь даю людям то, чего они хотят.

– Никто этого не хочет.

– Конечно же хотят. Знаете, сколько писем я получал, когда находился в закрытой больнице? Им нужен злодей. Они зачарованы мной. Я для них бог. Хотя, возможно, не для всех. Многим нужно видеть таких, как я, чтобы ощутить себя нормальными людьми, несмотря на темноту, царящую в их собственных душах. И если какому-то копу повезет и он убьет меня, это не будет иметь никакого значения. Я буду жить вечно. Меня станут изучать на семинарах по психологии. Мне начнут подражать. Обо мне напишут книги, снимут документальные фильмы. Чем дольше я буду оставаться на свободе, чем больше жертв будет на моем счету, чем более чудовищными будут мои преступления… тем большей будет моя слава.

– Знаешь, что может действительно сделать тебя живой легендой? Коренной поворот в твоей жизни. Подумай об этом. Люди станут по-настоящему восхищаться тобой как человеком, который делал то, что делал ты, но все же нашел путь к свету. Ты можешь быть злодеем и героем. В Писании сказано: «На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии»[2]2
  Евангелие от Луки, глава 15.


[Закрыть]. Есть путь к вечной жизни, Фрэнк. Я могу показать тебе его. Могу помочь. Нужно только, чтобы ты доверился мне.

– Спокойной ночи, падре.

– Подожди. Не надо…

Акерман положил трубку на место, вытер слезы и посмотрел на часы. Он допускал возможность того, что офицер улизнет от него, но пока это никому не удавалось. Он был слишком искусен в своих делах.

Он найдет своего нового приятеля и сдержит данное ему слово. Джим умрет медленной смертью. Он будет кричать, пока его легкие не наполнятся кровью и он не захлебнется жидкостью, которая прежде несла жизнь по его венам. Но в конечном счете смерть Джима будет ничем по сравнению с потерей им силы духа, а он знал, что уже сломал этого человека. Он заставил его по-новому осознать и оценить все воспринимавшееся им как данность, а затем забрал это у него.

Акерман положил обрез на кухонный стол и достал охотничий нож из ножен на боку. Потом стал медленно вращать его, любуясь лезвием. Он предвкушал страдание, которое вскоре собирался причинить. Он станет продлевать и впитывать каждый момент агонии Джима и своего экстаза. А потом, в самом конце, когда каждый незабываемый крик будет исторгнут и все приемы пыток испробованы, он отнимет у Джима жизнь.

* * *

Фрэнсис Акерман зашел в придорожный ресторан и занял место за стойкой.

Мгновение спустя рядом появилась официантка.

– Что желаете заказать, мистер?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Кофе и бифштекс.

Она сделала запись в своем блокнотике.

– Как вам приготовить стейк?

– С кровью.

– Печеный картофель, салат?

– Просто стейк и кофе, пожалуйста.

Затем он переключился на экран телевизора, закрепленного на стене. Что-то привлекло его внимание, и он попросил официантку сделать звук погромче.

– Прошлой ночью произошло жестокое убийство, потрясшее весь штат Колорадо. Жертвами стали трое мужчин, включая двух полицейских. Четвертая жертва сейчас находится в больнице с огнестрельным ранением в голову, но, как ожидается, ей удастся поправиться.

Он подался вперед. Удастся поправиться? Изображение стоявшего на возвышении представителя полиции штата сменило лицо ведущего программы новостей. В титрах внизу экрана значилось: «Майор Кристиан Стейнхофф, начальник патрульной службы Колорадо». Акерман постарался запомнить имя и фамилию. Сильно потевший полисмен сказал:

– Медики считают, что Эмили Морган поправится. К ней уже вернулось сознание. Другие подробности мы сообщим позже, но, по словам миссис Морган, напавший на них преступник, описание внешности которого совпадает с внешностью Фрэнсиса Акермана-младшего, вынудил ее мужа выбирать, сохранить ли жизнь ей или их дочери. Основываясь на данных, полученных на раннем этапе расследования, мы пришли к выводу, что только сообразительность патрульного Джима Моргана спасла его жену. – Коп на экране сделал глоток воды из стакана и продолжил: – Несколько недель назад офицер Морган и его напарник офицер Том Делейн приехали на вызов в связи с инцидентом, в котором молодая женщина получила огнестрельное ранение в голову. Изначальной причиной вызова была семейная ссора, но, приехав на место происшествия, они обнаружили тело женщины, лежавшей в луже собственной крови. Они подумали, что она мертва, однако при дальнейшем осмотре пострадавшая оказалась жива. Молодую женщину пытались убить из пистолета двадцать второго калибра, направив ствол под углом, но пуля срикошетила от ее черепа. От удара она потеряла сознание, но рана оказалась несмертельной.

Ранение в голову, полученное Эмили Морган, почти идентично ранению той женщины, хотя в предыдущем случае выстрел был произведен из оружия меньшего калибра. Как выяснилось, офицер Морган в тот день посетил тир для полицейских, и в его пистолете остались более дешевые пули, используемые для тренировок, с меньшим содержанием пороха. Хотя еще рано говорить о чем-либо с уверенностью, мы полагаем, что офицеру Моргану удалось воссоздать предыдущую ситуацию, чтобы спасти от смерти и жену, и дочь. Хотя миссис Морган лишилась фрагмента черепа и уха и в настоящее время медики занимаются опухолью, возникшей на поверхности ее мозга, нет сомнений в полном выздоровлении пострадавшей. Сейчас она находится под нашей защитой.

Акерман откинулся на спинке стула. Будь я проклят.

– Прими поздравления, Джим, – сказал он вслух. – Наверное, придется признать, что мы сыграли с тобой вничью.

Он заметил, как пожилой мужчина, сидевший рядом с ним за стойкой, застыл с ложкой картофельного пюре в руке, не донеся ее до рта. Он повернулся и увидел, что тот пристально разглядывает его. На стойке перед стариком лежала развернутая газета, в которой, несомненно, была напечатана фотография убийцы по имени Фрэнсис Акерман-младший. Пожилой мужчина дрожал, и мелкие шлепки пюре падали ему на брюки. Но он, казалось, даже не замечал этого.

Акерман вздохнул и покачал головой. Моя работа никогда не закончится, подумал он и спросил соседа за стойкой:

– Не хотите ли сыграть со мной в одну игру?

Глава 2

Маркус Уильямс резко склонил голову набок, хрустнув шейными позвонками и приводя себя в боевой настрой.

– Послушай, – сказал он. – Не моя вина, что она предпочла компанию кого-то, кто может действительно поговорить с ней, а не общаться серией ухмылок.

– Не надо со мной умничать, приятель, – отозвался ковбой, чьи ноздри раздувались, как у готового к нападению быка.

– Ты прав. Мне лучше стать тупым. Так мы сможем настроиться на одну волну.

Он заметил, как к ковбою, которого звали Глен, с дальнего конца проулка подходили двое мужчин, и услышал шаги, приближавшиеся к нему сзади. Он протянул руку и отодвинул Мэгги, загородив ее собой. Мерзавцы всегда ходят стаями. Проулок был длинным и узким, и в него не выходила ни одна дверь, через которую можно было бы сбежать, не было видно ни одного окна.

Он слышал, как один из мужчин, стоявших позади, ритмично шлепал по ладони чем-то вроде бейсбольной биты. Другой, стоявший справа от Глена, держал в руке монтировку. Еще двое и Глен, таким образом, их уже пятеро. Он знал, что по меньшей мере у пары из них имелись стволы, а у других могли быть ножи, кастеты или еще что похуже.

– Вы, парни из больших городов, считается себя чертовски умными. Я сыт по горло такими типами, как ты, которые приезжают сюда и думают, что мы здесь сборище тупиц, не умеем не только читать и писать, но даже шнурки на ботинках завязывать. Так вот, у меня для тебя новость. Мы здесь знаем кое-что другое, чему хотим тебя научить, и урок уже начинается.

Маркусу приходилось соображать быстро. Оставались считаные секунды то того, как эти типы на него набросятся. Он прекрасно понимал, что, даже если в их изначальные планы входило всего лишь избить его, схватка могла с легкостью перерасти в убийство. А еще он понимал, что, покончив с ним, они не позволят Мэгги так просто уйти. Ментальность разъяренной толпы может быть грозной силой.

По его венам разлился адреналин – тот самый, который порой помогает женщине приподнять машину, чтобы освободить попавшего под нее ребенка. Он ухватился за угол стоявшего рядом мусорного контейнера и надавил на него всем телом. Контейнер оказался почти пустым, а колеса не заедали. Это позволило Маркусу развернуть его и поставить на пути тех двоих, что приближались с дальнего конца проулка, заблокировав им дорогу.

Он осторожно подтолкнул Мэгги к одной стене, а сам встал с противоположной стороны. Он хотел отвлечь внимание нападавших на себя и оградить девушку от готовящейся схватки.

Маркус повернулся лицом к двум мужчинам, подошедшим с другой стороны. Ему показалось, что сам Глен трусоват и позволит дружкам выполнить за него всю грязную работу. Вскоре он понял, что был прав.

Первый из мужчин растянулся на асфальте, когда Маркус ботинком ударил его в грудь, сбив с ног. Он грохнулся на землю потрясенный, но не потерявший сознание. Второй мужчина перешел в нападение и нанес сильный удар стальной монтировкой Маркусу в бок. Маркус пошатнулся и едва не опустился на колени. Волна боли прокатилась по позвоночнику, но он волевым усилием заглушил ее, развернулся ко второму нападающему и вложил всю свою силу в невероятно мощный удар, нацеленный точно в центр его пухлой физиономии. Грузный противник тоже упал на спину и уже не смог бы прийти в себя без помощи нашатыря.

Первый попытался подняться на ноги, но его надежда возобновить участие в драке развеялась, когда он получил тяжелый удар ботинком в висок.

Глен держался позади, переминаясь с ноги на ногу. Маркус подумал, уж не ждет ли этот мастер поговорить, что он сам ляжет на землю и с тихим достоинством будет принимать от него удары. К этому моменту двое, приблизившиеся с другой стороны проулка, обошли стоявшее у них на пути препятствие. Маркус поднял монтировку, валявшуюся рядом с потерявшим сознание мужчиной. Понимая, что по дальности действия это оружие уступает бейсбольной бите, он все же решил им воспользоваться.

Удар достиг цели, но не стал сокрушительным. Тем не менее мгновенное замешательство сыграло свою роль, позволив Маркусу вступить в схватку с размахивавшим битой противником, прежде чем тот сумел нанести ответный удар. Левой рукой он схватился за утолщенный конец биты, а правую со свистом направил в лицо сопернику. Тот пошатнулся, выпустил биту из рук, но все же сумел ударить Маркуса в бок.

Маркус на мгновение замер, позволив оппоненту нанести второй удар в висок, подался назад, но затем ответил на него ударом только что добытой патентованной биты, изготовленной в Луисвилле. И этот мощный свинг надолго вывел противника из игры.

Маркус отметил по себя, что, поскольку Глен больше напоминал зрителя, чем бойца, перед ним оставался всего лишь один соперник. Последний из четырех подонков настороженно разглядывал его, выискивая незащищенное место. Маркус, в свою очередь, сильнее сжал в руках биту.

– Тебе лучше бить наверняка, – предупредил он.

Тот, к кому он обращался, поколебался какую-то долю секунды, после чего побежал к выходу из проулка со скоростью, казавшейся невозможной для человека его комплекции. Правильно говорят, подумал Маркус, что не узнаешь, как быстро бегаешь, пока не придется уходить от погони. Однако преследовать противника не входило в его намерения. Вместо этого он решил, что настало время разобраться с тем, кто заварил всю эту кашу. С накачанной пивом гориллой. Он повернулся и пошел туда, где по-прежнему топтался Глен. Отбросил биту, зная, что она ему больше не понадобится.

Глен пялился на него несколько затянувшихся секунд. Приходилось только гадать, собирается ли столь мужественный с виду ковбой с духом, чтобы напасть, или сейчас наделает в штаны и убежит. С дрожью в голосе Глен сказал:

– Видать, придется мне самому преподать тебе урок. – С этими словами он полез в карман и достал нож с выкидным лезвием.

Это будет забавно.

Глен сделал выпад вперед. Он действовал достаточно быстро, но все же разрезал лезвием только воздух, поскольку Маркус сумел уклониться. Он повторил удар по дуге, пытаясь задеть живот Маркуса, но тот успел отпрыгнуть назад и выгнуть спину, чтобы избежать ранения. Глен попытался нанести еще два быстрых удара, но оба оказались неудачными. При третьей попытке Маркус схватил Глена за кисть руки и изо всех сил потянул. Увлекаемый собственным весом, Глен быстро подался вперед. Вытянув руку, Маркус взял его за шиворот и заставил излишне полного ковбоя рухнуть на асфальт. Глен выронил нож, который со стуком покатился по мостовой проулка. Голова Глена тоже стукнулась о твердое покрытие, и он захрипел, когда от удара воздух вышел из его легких.

Маркус посмотрел на врага сверху вниз. Ему всегда очень нравились наполненные действием кинофильмы и короткие яркие фразы их героев. И хотя это было не кино, а значит, ничего подобного ремаркам из «Грязного Гарри» или «Терминатора» не могло войти в историю, он преисполнился гордости и произнес:

– Урок окончен.

* * *

– Ты в порядке? – спросила Мэгги, доставая из сумочки сотовый телефон и прикладывая его к уху. – У тебя кровь идет.

Маркус поднял руку и вытер полоску крови, вытекшей из разбитой губы, потом растер кровь между пальцами.

– Я…

Но Мэгги сделала ему знак молчать, и он понял, что она дозвонилась куда хотела. Он всегда замечал, как много можно узнать о человеке по его реакции на стрессовые или опасные ситуации. Пока она разговаривала по телефону, он следил за ее жестикуляцией, ее голосом и интонацией, за дыханием и выражением глаз. Фразы, которые она произносила, вполне могла произнести деревенская девушка, но он умел видеть глубже, чем позволяли слова, угадывал личность, скрывавшуюся за ними. Ее голос оставался совершенно спокойным. Ее тон был настойчивым, но при этом вполне деловым. Дышала она размеренно, а язык тела говорил об уверенности в себе. Ее взгляд пробежал по телам распластанных на земле громил. Он уловил в ее голосе легкую дрожь, но этого и следовало ожидать. Она напоминала ему сейчас полицейского, вызывавшего по телефону подкрепление.

– Глен и несколько его собутыльников только что напали на меня и моего друга… С нами все в порядке… Мой друг разделался с ними… Да, папа, он настоящий мужчина… Нет, ты с ним не знаком. Сейчас не время для этого. Просто приходи сюда. Мы в проулке рядом с баром… Хорошо, но только поторопись. – Она закрыла телефон и убрала его в сумочку.

Маркус увидел, что Глен попытался встать, но снова упал и замер на месте.

– Ты не думаешь, что нам следует вызвать полицию?

Мэгги улыбнулась.

– Мой отец полицейский. Вообще-то он даже местный шериф.

– О, вот это прекрасно!

– Для тебя ведь это не проблема? Многие парни бежали от меня сломя голову, когда узнавали, что мой папочка – шериф. Наверное, это их пугало.

– Меня не испугает. Я с большим уважением отношусь к тем, кто носит полицейский жетон. Я и сам коп в третьем поколении. Или вернее… Вернее сказать, что я им был.

– Но теперь уже нет?

– Нет, теперь уже нет.

Впервые за долгое время он подумал, что мог бы снова стать полицейским. Вероятно, я мог бы получить работу в качестве одного из заместителей шерифа, патрулировать местные дороги, время от времени выписывая штрафы. Это было бы невероятно далеко от того мира, который он оставил позади. Да и обращаться к бывшему работодателю с просьбой дать ему рекомендации тоже было не очень удобно.

Явно не желая продолжать этот разговор, Мэгги вздохнула и откинула с лица белокурую прядь. Бронзовый загар делал ее волосы светлее, чем они были на самом деле. Она не пользовалась косметикой и не нуждалась в ней. Надпись «Ашертон Тэп» на ее розовой футболке означала название бара, где она работала официанткой и где они познакомились в тот вечер. Он предложил проводить ее домой.

– Извини меня за все это, – сказала она. – Я знала, что Глен запал на меня, но и подумать не могла, как далеко он способен зайти.

Маркус улыбнулся. Ему трудно было поверить, что он встретил такую девушку в первый же день своего нахождения в городе. Хотя из собственного опыта он знал: то, что вначале кажется невероятным, очень часто оказывается правдой.

– Не беспокойся об этом. Я могу позаботиться о себе.

– Я успела заметить.

Он пожал плечами.

– Это все фильмы с Чаком Норрисом.

Мэгги хихикнула.

– Не пойми меня неправильно. Ты действительно выглядишь мужчиной, способным постоять за себя, но только обычно это еще ничего не значит.

– Я изучал приемы боевых единоборств и занимался боксом, когда служил в полиции. Вдобавок к этому я вообще был довольно драчливым, пока не повзрослел. Но если начистоту, то, что здесь произошло, только на треть результат моих способностей, а на две трети – везение.

Да, ему повезло. Но ему почему-то всегда везло в подобных ситуациях. Он неизменно выходил победителем в схватках с противником. И когда только чистая удача сменилась подлинным мастерством? И когда мастерство превратилось в настоящий талант? В какой-то момент он осознал, что владеет даром причинять людям боль, и это его пугало. Ему хотелось, чтобы все продолжало зависеть от везения, но в глубине души он понимал, что так все же лучше. Знал свои истинные способности.

Он заметил мерцающие огни за углом. Вскоре прямо перед ними остановился патрульный автомобиль. Пожилой мужчина с посеребренными сединой волосами и с бородкой-эспаньолкой вышел из машины. Мэгги вкратце обрисовала ситуацию тому, кто, как понял Маркус, и был ее отцом.

В конце проулка уже собралась толпа из посетителей бара. Звуки мелодии из списка сорока лучших композиций местной кавер-группы лились из дверей «Ашертон Тэп» по мере того, как все больше клиентов выходили на улицу, чтобы посмотреть на происходящее. Многие из них выглядели разочарованными, поскольку пропустили разгар драки.

Люди с неизменным интересом наблюдают за тем, как один человек причиняет боль другому. Почему нам так нравится смотреть, как люди вышибают друг другу мозги? Он не мог их осуждать. Ему нравилось наблюдать за драками не меньше, чем другим, но он все же задумывался, что было такого в человеческой природе, что заставляло людей наслаждаться зрелищем насилия и чужих страданий. Выслушав дочь, шериф подошел к Глену и рывком поставил его на ноги, а один из его заместителей занялся приятелями ковбоя.

– Тебе есть что сказать в свое оправдание?

Все еще не совсем пришедший в себя Глен ответил:

– Мы ничего такого не сделали, шериф. Мы только типа хотели поздороваться с этим парнем, приехавшим в наш город, как он начал задирать нос. Не успели оглянуться, а он уже принялся раздавать удары и пинки направо и налево. Как с цепи сорвался.

Шериф кивнул.

– Вот как, значит. Что ж, я всегда считал, что тебе следует возглавить комитет по организации приема почетных гостей города. К тому же очень мило с твоей стороны было принести бейсбольную биту и монтировку в качестве приветственных подарков. – Шериф подтолкнул Глена в сторону своего помощника. – Уведи его отсюда.

Затем он отозвал Мэгги в сторону. Минуту спустя они вернулись, и шериф сказал Маркусу:

– Извини за Глена, сынок. У этого парня ума, как у курицы. И хотя это идет вразрез с моими правилами, Мэгги убедила меня разрешить тебе проводить ее до дома. Но это не значит, что ты уже соскочил с крючка. Я хочу, чтобы ты завтра пришел ко мне в отделение и написал официальное заявление. Утром меня не будет на месте, а потому приходи после обеда. К этому времени у нас как раз появится возможность присесть и хорошенько побеседовать.

Маркусу не слишком понравилась идея такой беседы. Скорее всего, ее главной темой станет Мэгги, и какая-то часть его тела может пострадать, если он не окажет дочери шерифа должного уважения.

– Я непременно зайду к вам, сэр.

Мэгги немного неловко обняла отца, и они с Маркусом пошли дальше. После непродолжительного молчания она спросила:

– Так почему ты больше не полицейский?

Темный переулок, крик, кровь, слезы – одной стремительной волной воспоминания вернулись и обрушились на его сознание, как торнадо, оставляющий дом стоять на месте, но делающий его необитаемым. Какое тебе до этого дело? Почему бы тебе тогда не спросить, как умерли мои родители, или, быть может, о том, как у меня на глазах машина переехала моего пса, когда я был еще ребенком?

Но ведь она не знает, как болезненны эти воспоминания. Она просто хочет узнать тебя получше, идиот. Вероятно, потому что ты ей понравился. Но сейчас она может подумать, что ты законченный психопат, поскольку тебе нужен час, чтобы ответить на простой вопрос.

– Что ж…

Как ей все объяснить?

– Мне кажется, разговор на эту тему лучше приберечь для нашего второго или третьего свидания.

– Откуда ты знаешь, что у нас с тобой вообще будет второе или третье свидание?

– Ты же хочешь выведать все мои секреты.

Она улыбнулась. Когда он заглянул ей в глаза, все дурные воспоминания ускользнули куда-то в глубину сознания и уже не примешивались к сиюминутным мыслям. Сейчас боль отступила. Внутренние демоны погрузились в сон.

– Спасибо, что провожаешь меня, – сказала она. – Ты в самом деле хороший парень.

Он скорчил гримасу.

– Тот еще комплимент.

Она окинула его непонимающим взглядом.

– Хорошим парням звонят, чтобы получить совет, как вести себя с плохим парнем в роли возлюбленного. Они отвозят тебя в аэропорт и помогают с переездом. Хорошие парни держатся дольше остальных. Впрочем… Не такой уж я и хороший.

– Не согласна с тобой. Я действительно считаю тебя хорошим, а еще думаю, что ты не общался с подходящими тебе девушками. И мне нравятся хорошие парни.

Их взгляды встретились, и он ощутил исходившее от нее тепло, от которого его сердце забилось быстрее, а в душе пробудились надежды. Несколько секунд они не сводили друг с друга глаз. Потом ее щеки начали покрываться краской, и она посмотрела в сторону.

От теплого аромата рулетов с корицей, только что вынутых из печи, в животе у него заурчало. Внутри помещения, из которого исходил запах, горел свет. Мэгги была так поглощена своим нынешним состоянием, что чуть не прошла мимо входа в свое жилище – небольшую квартирку над булочной «Магнолия». А он вспомнил место с таким же названием на Бликер-стрит в Нью-Йорке. Ему очень нравились продававшиеся там кексы с бархатистой красной глазурью.

Мэгги остановилась и достала из сумочки ключ. Потом застыла в нерешительности, и ему показалось, что она ждет от него следующего шага.

Прошло очень много времени с тех пор, как он говорил что-то подобное.

– Поужинаем завтра вечером?

Мэгги снова полезла в сумочку, вынула небольшой блокнот и ручку. Записала номер своего телефона и подала листок Маркусу.

– Позвони мне завтра.

Он взял листок, аккуратно сложил его и сунул себе в карман.

Еще несколько секунд они пристально смотрели друг на друга. Потом он склонился к ней, а она закрыла глаза и, как ему показалось, ожидала прикосновения его губ к своим.

Он тронул ее за плечо, но не поцеловал, а прошептал на ухо:

– Я не целуюсь на первом свидании.

Ее глаза открылись, она прищурилась.

– Странный ты человек.

Он улыбнулся.

– А вот это я приму как наилучший комплимент.