Текст книги "Особое условие"

Она взглянула на него, и глаза ее были затуманены скорбью.

– Спасибо тебе. Наверное, мне надо бросать эту привычку падать, да?

– Неплохая идея, – согласился Вейд, хотя тело его мгновенно загорелось от ее близости.

Он взял ее за плечи. Было бы так просто разжечь эту старую искру и прикоснуться к ее губам. Влажные и соблазнительные, они уже приоткрылись, будто призывая его. Черные зрачки расширились настолько, что затмили собой цвет ее глаз.

Ее округлые упругие груди упирались ему в грудь, и тело его возродилось к жизни. Вейд молча отругал себя за то, что вновь оказался дураком. Его влечение к Пайпер должно было быть давным-давно подавлено. Он ощутил, как она напряглась и замерла в ответ на его явную физическую реакцию.

Руки его крепко сжались, а дыхание застыло в груди, когда он попытался подавить в себе своих демонов. Пайпер всегда была для него воплощением соблазна.

Вейду нестерпимо захотелось сорвать с нее эту поношенную одежду, обнажить восхитительное тело, погладить шелковистую нежную кожу, но вместо этого он осторожно отодвинул ее от себя. Вейд не мог допустить, чтобы страсть, хотя бы и на короткое время, затмила его разум.

Пайпер отступила еще дальше назад, все еще прижимая к груди халат отца.

– Значит, до завтра? – спросила она, и ее непринужденный голос прозвучал натянуто в напряженной атмосфере, образовавшейся между ними.

– До завтра? – не понял он.

– Когда утром придет нотариус? – уточнила Пайпер.

– Не очень рано. Поэтому нет необходимости торопиться.

– Хорошо. Тогда увидимся за завтраком.

Она проскользнула мимо него и направилась через холл в свою комнату. Он смотрел ей вслед: грациозная походка, плавное покачивание бедер…

Говорят, что месть – это блюдо, которое лучше всего подавать холодным, но Вейд предпочитал горячее. Горячее, дымящееся, сексуальное и полностью удовлетворяющее его во всех отношениях.

Он восстановит свою поруганную честь и, когда настанет время, насладится каждым моментом.

Оказавшись в своей комнате, Пайпер опустилась на кровать и прикоснулась пальцами к губам. Она была уверена, что Вейд поцелует ее. Огонь в его глазах был таким ярким… В ней вновь вспыхнули чувства и желания, которые она не испытывала очень давно.

Что заставило его остановиться?

Кожа ее до сих пор горела. Нервы были натянуты, как тетива на луке. Встав с кровати, Пайпер стала расхаживать по комнате, неожиданно почувствовав в себе энергию, которая настойчиво требовала разрядки.

Кого она обманывала? Она прекрасно знала, какая разрядка была ей нужна. И с кем. Но этого не произойдет. Она не сомневалась в том, что им будет хорошо сейчас, – как и тогда, – но не могла позволить себе вновь встать на этот путь. Он неминуемо закончится нарушенными обещаниями и разбитыми сердцами.

А Пайпер хотела исправить прежние ошибки и доказать себе, что она стала другим человеком. Не эгоистическим созданием, добивающимся исполнения любой своей прихоти, а человеком, который приносит пользу людям и миру.

Как больно, что она уже не могла доказать это своему отцу!

Пайпер покачала головой. Да, ее прошлое поведение можно назвать постыдным. Но она изменилась и собиралась меняться дальше. И в первую очередь надо восстановиться в университете и окончить его.

Но сначала ей надо решить вопросы с наследством отца.

Ее разбудили лучи солнца, проникшие сквозь окно. К своему удивлению, Пайпер обнаружила – ее щеки и подушка мокры от слез. Ей снился отец, по-прежнему живой…

Перевернувшись на другой бок, она потянулась, затем встала и, накинув на себя отцовский халат, направилась в ванную комнату.

Открыв кран, Пайпер стала смотреть, как вода наполняет старинную – глубокую, на ножках в виде львиных лап – ванну. Неожиданно ее охватило ощущение небывалого удовольствия. Несмотря ни на что, это такое счастье – вновь находиться дома!

Скинув халат, она погрузилась в почти уже наполненную ванну. Ей казалось, что она уже не сможет наслаждаться теплом – после той жары, которую ей пришлось перенести в Африке. Но сейчас, после смерти отца мир казался ей таким холодным… И Пайпер наслаждалась теплой и мягкой водой.

Закрыв глаза, она задумалась. Где она будет жить, чем зарабатывать на жизнь? У нее были деньги, оставленные ей в наследство матерью. Владела она и трастовым фондом, получив право пользоваться им, когда ей исполнилось восемнадцать лет. По подсчетам Пайпер, у нее еще должно оставаться достаточно денег, чтобы встать на ноги. И конечно, на то, чтобы закончить учебу в университете, который она бросила перед тем, как сбежать…

Пайпер поморщилась. Слово «сбежать» звучало как-то инфантильно. Но ведь она действительно была испорченным и избалованным ребенком. Сердце ее сжалось от боли. Если бы отец ее был жив! Может быть, он в конце концов понял бы, кто она, на что способна, и стал бы гордиться ею?

Вытащив пробку из ванны, Пайпер поднялась, вытерлась и направилась в свою спальню. Открыв шкаф, она слегка нахмурилась, не обнаружив там своей одежды, которую привезла с собой. Возможно, миссис Декстер забрала ее, чтобы постирать? Интересно, что подумала экономка о ее гардеробе, состоявшем из залатанных джинсов и выцветших футболок, годившихся разве что на тряпки для уборки.

Повернувшись, Пайпер взглянула на себя в зеркало. За последние годы она сильно похудела. Тяжелая работа и скудное питание сделали свое дело. Пайпер направилась к своему старому шкафу, чтобы найти какую-нибудь одежду.

Ощущение дежавю охватило Пайпер, когда она открыла дверцы шкафа. Там висела ее старая одежда, которую она когда-то оставила здесь. Судя по биркам из химчистки, вещи недавно были приведены в порядок. Но почему, если никто не знал, когда она вернется домой?

Пайпер выбрала наименее легкомысленный наряд – серые брюки и жакет того же цвета. Восемь лет назад этот жакет плотно облегал ее фигуру, поэтому его можно было носить без рубашки, но сейчас – точно нельзя. Порывшись в шкафу, Пайпер нашла белую блузку и надела ее.

Оглядев себя в зеркале, она решила, что выглядит вполне прилично, – за исключением волос. Взяв шелковый полосатый черно-белый шарф, она затянула свои африканские косички, завязав их в конский хвост, и одобрительно кивнула. Теперь она может встретиться с нотариусом.

Вейда не было ни на кухне, ни в столовой.

– Вы ищете мистера Коллинза? – с улыбкой спросила ее миссис Декстер, поставив перед Пайпер чашку ароматного чая, когда та уселась на свое старое место за кухонным столом.

– Да, у нас сегодня назначена встреча с нотариусом.

– Он рано уехал на работу. Какие-то проблемы. Сказал, что пришлет за вами машину, если не сможет вернуться к назначенному времени, чтобы вас отвезли к мистеру Чедвику.

– О, спасибо. Дикси, скажите, пожалуйста, куда исчезла одежда, которую я привезла с собой?

– Ах, одежда! – Миссис Декстер наморщила нос на розовощеком лице. – Я отдала ее Декстеру, чтобы он ее сжег. Ваш отец не одобрил бы такую одежду, как эта.

Пайпер едва сдержала себя, чуть не ляпнув: мол, ее отец не имел права диктовать ей, как одеваться!

– Кроме того, – продолжала пожилая женщина, – в вашем гардеробе есть множество превосходных вещей. И я так рада видеть вас в этом костюме! Вы выглядите прекрасно, за исключением прически…

Пайпер криво улыбнулась:

– Вам не нравится?

– Гм… Мистер Митчелл терпеть не мог таких вещей.

Улыбка Пайпер померкла. Да, отец вряд ли бы понял необходимость такой прически в тех условиях, в которых ей приходилось жить. Теперь, вернувшись домой, она придумает себе что-нибудь другое.

Встреча с нотариусом оказалась для нее тяжелым испытанием.

Пайпер сидела за большим полированным столом напротив пожилого мужчины, лицо которого было не только серьезным, но даже скорбным.

Я не понимаю, о чем вы говорите! У меня нет денег! – потрясенно воскликнула она. – Когда я уезжала, в моем трастовом фонде было достаточно накоплений. Фонд стал успешно функционировать после смерти моей матери, и сумма значительно выросла. И теперь, как вы говорите, я не могу воспользоваться им?

– Нет, мисс Митчелл, не можете. Ведь вы сами не очень разумно использовали деньги и никуда не вкладывали их, не так ли?

Кажется, ей суждено получать удары с самого первого момента, как только она приехала домой: сначала – от Вейда, потом – от Дикси, которая выразила ей свое неодобрение, и теперь – от нотариуса.

– Но где же они?

– Они?..

– Деньги, – пояснила Пайпер, еле сдерживая гнев.

– Ваш отец, как доверительный собственник, использовал деньги очень разумно. Вы знаете об этом. Много лет он успешно вкладывал капитал в различные предприятия, но разразился экономический кризис, и вы потеряли огромные суммы.

Пайпер покачала головой. Она не могла поверить в это. Отец ее всегда был таким осторожным и расчетливым.

– Значит, у меня ничего нет? А имущество моего отца?

– Ваш отец потратил все свои деньги на лечение. И у него почти ничего не осталось.

Все, что говорил ей вчера Вейд, оказалось правдой!

– Должен сказать, мистер Коллинз поступил очень великодушно, – продолжал мистер Чедвик, совершенно не подозревая о том, какие чувства испытывает Пайпер. – Когда мистер Коллинз понял, в какую тяжелую ситуацию попал ваш отец, он оказал ему неоценимую поддержку. Ваш отец верил в то, что вам хватит денег до конца жизни благодаря вашему трастовому фонду. И никто не мог предвидеть, что случится такая беда – глобальный финансовый кризис.

Пайпер обессиленно откинулась на спинку стула. Никогда в жизни она не чувствовала себя так ужасно.

– Есть еще одна вещь, – осторожно произнес нотариус, и от этих слов холодок пробежал по ее спине. Было нечто в его тоне, говорившее ей: сейчас она услышит самое худшее.

– Слушаю вас.

– Мистер Коллинз позаботился о делах вашего отца и вложил свои личные деньги в траст-фонд, когда догадался о критической ситуации.

– И сколько денег он вложил?

Нотариус назвал сумму, от которой у Пайпер закружилась голова.

Значит, деньги, которые она тратила на финансовую поддержку школ и больниц, на еду и одежду для бедных, на поддержку сельского хозяйства в тех странах, где она побывала за последние четыре года, принадлежали Вейду?

– Но на каких же условиях он вложил свои деньги? – спросила она.

– Конечно, мистер Коллинз имеет право в любое время забрать свой капитал вместе с процентами. Но он никогда не требовал ни выплаты основной суммы, ни выплаты процентов. – Пайпер была смущена: разве может человек вложить такие огромные деньги, и совершенно бескорыстно? – До сих пор не требовал, – добавил нотариус, секунду поколебавшись, и губы его скорбно сжались.

– До сих пор? А сейчас? – выдохнула она. – Он хочет, чтобы я выплатила ему долг?

– Да, мисс Митчелл. Боюсь, что так. Мистер Коллинз требует выплатить весь долг полностью.

Глава 3

Полностью? Пайпер всю трясло. Неудивительно, что Вейд так и не поехал с ней на эту встречу. Предатель!

– Спасибо вам, – с трудом выговорила она сквозь стиснутые зубы. – Могу я уточнить, когда конкретно Вейд Коллинз сообщил вам об этом решении?

– Сегодня утром.

Сегодня утром? Невероятно! Пока она спала, а затем нежилась в ванне, Вейд решил потребовать с нее долг, который, как он прекрасно знал, она не в состоянии была выплатить.

Улыбнувшись, Пайпер встала и протянула руку человеку, который много лет был советником ее отца по юридическим вопросам.

– Я могу что-то сделать для вас, мисс Митчелл?

– Вы ведь не можете сотворить чудо.

Она сохраняла спокойствие, пока не вышла из офиса, где ее ждала машина, присланная Вейдом утром. Ей так хотелось повернуться и уйти подальше от всего, что так жестоко обрушилось на нее. Но куда она могла пойти?

Обратная поездка к дому прошла, как в тумане. Пайпер не видела даже, какой дорогой они ехали.

Даже оказавшись без дома, Пайпер чувствовала себя более-менее уверенно, потому что у нее хотя бы оставались деньги. Но как выяснилось, и денег у нее больше не было. А все потому, что она глупо верила: материальное обеспечение гарантировано ей до конца жизни.

Пайпер медленно поднялась по ступенькам и открыла входную дверь. Высокая тень материализовалась из гостиной, слева от нее.

– Вейд? Не ожидала увидеть тебя здесь.

– Мне удалось закончить дела пораньше.

Она взглянула в лицо человеку, который планомерно ссужал ее деньгами, но лишь для того, чтобы потребовать их обратно, и в самый тяжелый для нее момент.

– У тебя все в порядке? – спросила она, стараясь говорить спокойным голосом, хотя ей хотелось наброситься на него с кулаками.

– Полагаю, нотариус сообщил тебе не очень приятные новости?

– Ты не ошибся.

– Нам надо поговорить.

– Не надо морочить мне голову, – сказала она с презрением, которое не могла скрыть.

Вейд жестом пригласил ее войти в гостиную. В дорогом деловом костюме стального цвета, в галстуке в полоску и белоснежной рубашке, с идеальной стрижкой, он имел внушительный и угрожающий вид и прекрасно знал об этом.

Пайпер решила взять быка за рога.

– Как выяснилось, я должна выплатить тебе некоторую сумму денег, – сказала она, твердо встретив его взгляд.

К ее удивлению, Вейд рассмеялся. Белые зубы сверкнули на смуглом лице, в глазах заиграли веселые огоньки.

– Мистер Чедвик назвал тебе сумму, которую ты должна выплатить мне, – наконец выговорил он, но в голосе его уже не слышался смех, который только что разносился по гостиной.

– Да, назвал. И с процентами, несомненно, – сказала она как можно более беспечно.

– Несомненно, – согласился он.

Вейд уселся в кресло и расслабился, но по-прежнему пристально смотрел в ее лицо.

– Мне нужно время, – сказала она.

– Зачем?

– Мне нужно время, чтобы устроиться на работу. У меня нет средств, чтобы выплатить тебе долг, – злобно бросила Пайпер.

– Ну да, конечно, – сказал Вейд, смахнув со своих брюк несуществующую пылинку, – но сейчас это не имеет смысла.

Холодок пробежал по спине Пайпер.

– Почему?

– Потому что ты не окончила университет, когда у тебя для этого были все возможности. Ты никогда не искала для себя приличную работу, когда жила здесь, в Новой Зеландии. А если судить о состоянии твоего банковского счета, то ты вообще не работала ни одного дня в своей жизни. И почему ты считаешь, что сможешь найти работу? Сейчас на рынке безработица, Пайпер. Даже в недавно открывшиеся супермаркеты не так просто устроиться. Образовалась очередь из двух тысяч соискателей. Считаешь, ты лучше их?

– Я никогда не говорила, что лучше кого-то.

– Нет, не говорила. По крайней мере, сейчас.

Пайпер почувствовала, что щеки ее зарделись. Она поняла, что он имел в виду. Когда он отказался оставить совместный бизнес с ее отцом и уехать с ней за океан, она повела себя с Вейдом отвратительно. Пайпер хотела доказательств того, что он любит ее и что она значит для него гораздо больше, чем ее отец и его собственное будущее. Но когда он отказался, она сказала ему слова, о которых теперь ей хотелось забыть. Но Вейд, видимо, их не забыл.

– Я очень сожалею о том, что произошло, Вейд. Действительно сожалею. Я была молодой, своенравной и… непомерно глупой.

– И ты с тех пор изменилась?

Вейд внимательно взглянул на Пайпер. Он не верил в то, что она изменилась. Она могла бы смирить свою гордость много лет назад. И приехать домой, прежде чем избавиться от их еще не рожденного ребенка. Но нет. Она погубила их сына или дочь так же бессердечно, как и отбросила то, что случилось между ними.

– Я изменилась, – настойчиво повторила она, и щеки ее еще больше покраснели. – И деньги я использовала на благие цели.

– Все деньги?

– Нет, не все. Я была идиоткой, когда уезжала отсюда. Но теперь я повзрослела и изменилась. И мне нужно время, чтобы найти работу.

– У тебя нет опыта, и ты никуда не устроишься. Но у меня есть для тебя предложение, с которым, уверен, ты прекрасно справишься.

– Какое предложение?

– В последние годы я очень много работал. А после смерти твоего отца моя нагрузка в «Митчелл экспорт» увеличилась вдвое. У меня нет ни времени, ни желания искать для себя жену. Я заработал много денег, но они не радуют меня, потому что мне некому их оставить. Ты знаешь о том, что мать моя умерла, когда мне было десять лет, а отец отказался от нас. И я хочу иметь детей, которым смогу дарить свою любовь. Хочу быть таким отцом, каким был Рекс. Когда твоя мать умерла, он неустанно опекал тебя, – возможно, чрезмерно.

– У нас была совсем другая семья, Вейд. Конечно, отец поддерживал меня и заботился, но не так, как мне хотелось бы. Мне приходилось бороться за его внимание.

– Рекс, конечно, был не самый легкий человек, но он никогда не переставал любить тебя, Пайпер. Никогда. Разве тебя не удивило то, что комната твоя не изменилась с тех пор, как ты покинула ее? Что в шкафу твоем полно новой одежды? Твоя старая одежда периодически отдавалась в химчистку на тот случай, если ты вдруг приедешь домой. Этим твой отец хотел показать тебе, как много ты значишь для него. Но ты так и не приехала… – Вейд, вздохнув, потер глаза. – Мы отвлеклись от темы разговора. Семья для меня – главная ценность в жизни. И я хочу иметь ребенка. Наследника, которому я мог бы оставить свое дело и все, что мне принадлежит.

К его удивлению, Пайпер вскочила и полетела к нему:

– В это наследство входит то, что должно быть моим! Например, художественная коллекция моей матери.

– Теперь это мое.

Вейд молчал, ожидая, когда до Пайпер наконец-то дойдет смысл его речи. И до нее дошло.

– Ты хочешь, чтобы я родила тебе ребенка?! – воскликнула она, отшатнувшись назад, будто ее ударили.

– Ты отвергаешь мое предложение?

– Да, черт возьми, отвергаю!

– Если ты родишь мне ребенка, я прощу тебе долг.

Вейд встал и подошел к ней ближе. Тоненькая жилка билась на ее шее, грудь высоко вздымалась и опускалась под тонкой тканью блузки. Он почувствовал, как его охватила жаркая волна.

– Ведь мы не испытываем друг к другу отвращения, – продолжал Вейд. – И тебе нетрудно будет сделать это.

– Ты говоришь о ребенке! О живом, дышащем существе! А не о какой-то пешке в шахматах!

– Я прекрасно знаю, о чем говорю, Пайпер. Ты готова принять мое предложение? А я, со своей стороны, не буду препятствовать тебе в общении с ребенком. Ты сможешь видеть его тогда, когда захочешь.

Она с ужасом уставилась на него. Вейд вообще представляет, о чем просит? Она не готова сейчас родить ребенка. Может быть, никогда не будет готова…

– То, что ты предлагаешь, абсурдно. Даже более чем абсурдно. Это невозможно!

– Невозможно? Я так не думаю. Может быть, у тебя есть деньги, чтобы выплатить мне долг?

Слова эти больно ударили ее. Конечно, у нее нет денег. Она не смогла бы оплатить даже номер в гостинице на одну ночь. Вейд забрал у нее все, что когда-то принадлежало ей!

– Ты знаешь, черт возьми, что я не могу этого сделать! Ты подонок! Ты забрал у меня все – мой дом, мою историю, не говоря уже о коллекции моей матери. Ты забрал у меня даже отца!

И в этот миг она поняла, какой удар для нее стал самым страшным. Ее отец. Значит, папа совсем не любил ее, раз передал все имущество Вейду?..

– А что касается Рекса, то я любил его, как своего отца. По крайней мере, я находился с ним рядом, когда он так нуждался в близком человеке, – тихо сказал Вейд.

– Я бы приехала домой, если бы знала! – Отвернувшись, Пайпер подошла к окну и добавила, обращаясь в пространство: – Это ты запретил ему сообщать мне о его болезни!

Она почувствовала, как Вейд подошел сзади и дотронулся до ее плеча. Это прикосновение было удивительно нежным. Бессердечный делец на минуту превратился в того заботливого и преданного мужчину, в которого она влюбилась много лет назад. С которым всегда ощущала себя такой защищенной…

– Возможно, ты не поверишь мне, но я настаивал, чтобы сообщить тебе о болезни отца, особенно когда стало ясно: дни его сочтены. Но Рекс был упрямым человеком, и в этом смысле вы очень похожи. – Его голос стал мягче, и эта ласковая нотка в его тоне была такой знакомой и родной, что Пайпер не смогла совладать с собой.

Рыдание вырвалось из ее груди. Она больше не могла сдерживать боль, которая разрывала ее сердце.

Развернув Пайпер к себе, Вейд обнял ее, и она прижалась лицом к его груди.

В конце концов она немного справилась с собой, рыдания ее постепенно превратились во всхлипывания. Она чувствовала, как напряглось его тело.

– Разве это так плохо, Пайпер? Когда-то нам было хорошо друг с другом…

– Пожалуйста! – взмолилась она, оторвав от его груди заплаканное лицо. – Дай мне время подумать.

На секунду ей показалось – он сейчас откажет. Потребует от нее немедленного ответа, а затем либо выставит за дверь, либо, перекинув через плечо, потащит наверх, в спальню.

При мысли об этом у Пайпер сладко заныло внизу живота. Черт возьми, даже тело предает ее! Оно до сих пор помнит, как им было хорошо вместе…

«Но ведь все это в прошлом, – напомнила себе Пайпер. – Этот мужчина – практически незнакомый для меня человек. И я не могу любить незнакомца».

Вероятно, эмоции отразились у нее на лице, потому что Вейд в конце концов коротко кивнул:

– Ты можешь подумать до обеда.