Текст книги "Мой герой"

Ее бабушка занималась этим маленьким бизнесом до восьмидесяти семи лет. Она никогда не казалась задавленной им или уставшей. Сара поняла, что у нее сейчас переломный момент в жизни. Это заставляло размышлять о том, какое занятие или идея могли бы заполнить пустоту в душе.

Недовольная собой, Сара переступила через связку ревеня и подошла к шкафчику, в котором хранила телефонную книгу. Ладно. Он не собирается помогать ей. Наверное, это к лучшему. Ее жизнь была бы слишком связана с его, если бы он согласился использовать свою славу на пользу городу.

Она и сама может это сделать.

– Радиостанция Ви-джи-ай-ви, с кем вас соединить?

– Тэлли Хаскас, пожалуйста.

После разговора с Тэлли Сара почему-то почувствовала себя немного виноватой. Но защищать офицера Оливера Салливана от его же собственной вредности не входило в ее планы.

«Так что, – вещал голос Сары делано радостным тоном, – если у вас есть немного свободного времени, чтобы помочь сделать наш Праздник лета самым лучшим, позвоните мне. И помните, Кеттлбэнд нуждается в вас!»

Салливан резко выключил радио. Он был абсолютно прав в своих выводах по поводу Сары Макдугалл: она сложная, и с ней будет много проблем. В этот раз она не обратилась к его боссу. О нет, она обратилась ко всему городу через местную радиостанцию на программе Тэлли Хаскас. И долго она не медлила. Он ведь только вчера был у нее дома.

Несмотря на свой безобидный вид, Сара не задумываясь толкнула его под поезд, провозгласив всему городу, что у нее появилась такая прекрасная идея – разрекламировать летний фестиваль, привлекая к этому его, а он, мол, отказался.

Ну что ж, единственное, чего она не учла, так это то, что ему наплевать, будет ли он городским злодеем или нет. Ему на самом деле в этой роли будет более комфортно, нежели в той, которую она для него выбрала. Чего он не мог понять, так это того, почему так долго думал о ней, когда покинул ее дом. Если он не ошибался, то у Сары Макдугалл глаза были на мокром месте, когда она проходила мимо него. Но ей стоило учитывать последствия, когда она пыталась найти местного героя: не пробиваемый слезами мужчина – не самый удачный выбор. По долгу службы он насмотрелся на слезы достаточно. Если не ожесточить свое сердце, то утонешь в горе других людей.

Ему пришлось обидеть Сару. Не было другого выхода. Это был единственный способ заставить такого человека, как она, отступить. Тем не менее, услышав ее голос по радио, он попытался накрутить себя до раздражения. Он с неохотой должен был признать, что ее голос вызвал в нем еще и реакцию другого характера. Смутную тоску. Ту же тоску он почувствовал на веранде ее дома и когда запах из ее кухни защекотал нос. Что это было? Желание отдохнуть, успокоиться?

Он был копом в крошечном городке. Куда еще спокойнее? Кроме того, по его опыту, отношения с женщинами – далеко не спокойное занятие. Они были какими угодно, только не спокойными.

Салливан был женат недолго. Брак не выдержал суровых испытаний его первого года в убойном отделе. Последней каплей стало то обстоятельство, что кто-то неудачно позволил себя убить, в то время как Салливан должен был присутствовать на свадьбе сестры его жены.

Он вернулся в квартиру, освобожденную от всех ее вещей и от доброй доли его. Что он почувствовал в этот момент? Облегчение. Чувство, что теперь он сможет выкладываться на все сто процентов ради службы, которая была чем-то бóльшим, чем просто работой. Скорее – одержимостью. Идея выловить плохого парня владела им. Он работал не ради графика или зарплаты. Это была жизненная миссия.

Салливан вздрогнул, внезапно осознав, что все эти мысли об отношениях были вызваны этой маленькой смутьянкой. Он обрадовался, когда у него зазвонил телефон, так как это отвлекло его от подобных размышлений. К тому же о его дисциплине ходили легенды, как и о его одиноком образе жизни. Он взглянул на определитель номера.

Его босс. Много времени не понадобилось. Салливан подумал было не поднимать трубку, но решил, что откладывать неизбежное нет смысла. Он держал телефон на приличном расстоянии от уха, чтобы не оглохнуть от негодования шефа.

– Да, сэр, понял. Я мою все машины. – Он снова убрал телефон от уха. – Да, я понял. Да, сэр. – Он снова начал слушать. – Я уверен, что вы позвоните мне снова, как только придумаете еще что-нибудь. Я буду ждать с нетерпением. Нет, сэр, это не было сарказмом. Вытрезвитель тоже. Понял.

Салливан повесил трубку, а то шеф придумал бы еще много разных способов сделать его жизнь несносной.

Он вышел из машины. Сквозь раскрытую переднюю дверь дома Деллы Салливан услышал, как его племянники, четырехлетний Джет и полуторагодовалый Ральф, шумят. Он поднялся по ступенькам и дернул дверь. Не заперто.

Он вошел, переступив через корзину, полную белья, и трехколесный велосипед. Раньше его сестра была просто помешана на чистоте, ее одержимость порядком, как и его одержимость контролем, была вызвана смертью их родителей.

Он подумал, что беспорядок, наверное, к лучшему, и был рад за нее, что она продолжает жить дальше, несмотря ни на что.

Салливан обнаружил свою сестру на кухне. Мальчики пронеслись мимо него, сначала похрюкивающий от смеха Джет на полной скорости. Он изводил Ральфа, держа его медвежонка на вытянутой руке, до которой тот не мог дотянуться. Ральф решительно семенил за ним, не понимая, что его настойчивость только подпитывала ликование брата.

Делла оторвалась от противня с печеньем и, увидев Салливана в дверном проеме кухни, вздрогнула.

– Ты напугал меня.

– Ты сказала приходить к пяти. На ужин.

– Я потеряла счет времени.

– Тебе повезло, что это я. Тебе следует закрывать дверь, – сказал он ей.

Она посмотрела на него с явным неодобрением. Но ее взгляд не оставил ему сомнений, что она слушала радиопередачу Тэлли Хаскас.

– Сара Макдугалл пытается помочь городу, – осуждающе сказала Делла.

Джет пронесся мимо, гогоча, высоко подняв игрушку. Салливан выхватил ее из его рук и отдал Ральфу. К счастью, уровень шума мгновенно снизился. Салливан заметил аккуратно упакованный пакет печенья с шоколадной крошкой на столешнице. После ужина в кругу семьи его сестра, как правило, отправляла его домой с пакетиком сладостей.

– Это мне? – спросил он, также надеясь, что она поймет его нежелание разговаривать о Саре Макдугалл.

Но его сестра никогда не понимала намеков.

– Нет, не тебе, – резко ответила она.

– Ну ладно, Делла. Меня шеф и так уже наказал, – заворчал он.

– Как? – скептически спросила она, вероятно сомневаясь, что шеф может придумать наказание достаточно справедливое.

– Скажем так, в моем будущем будет много блевоты.

– Хм.

Ей приходилось встречаться с блевотой почти каждый день. Это ее не впечатлило. Она убрала запакованные печеньки.

– Я отдам их на благотворительную продажу выпечки в поддержку Праздника лета.

– Ну, перестань, Делла.

– Нет, это ты престань. Кеттлбэнд теперь твой новый дом. Сара права. Нужно что-то сделать. Нужно, чтобы людям было небезразлично, что происходит вокруг. Все такие эгоистичные, а на внешний мир наплевать. Кеннеди говорил: думай не о том, что страна может сделать для тебя, а о том, что ты можешь сделать для страны!

– Речь идет о Празднике лета, а не будущем нашей нации, – напомнил он ей, но при этом почувствовал укол. Это было чувство вины.

– Речь идет об отношении! Перемены начинаются с малого!

Его сестра так напыщенно разглагольствовала сейчас, потому что у нее были дети, и она чувствовала себя ответственной за воспитание добропорядочных членов общества. Он взглянул на племянников. Джет сладкими речами пытался завоевать обратно доверие брата, чтобы завладеть игрушкой. Салливан понял, что его сестра взяла на себя грандиозную задачу. Если она тоже решила обработать Салливана, ее ждет неудача.

– Почему ты не хочешь дать пару интервью, если это может помочь городу? – давила на него Делла.

– Я не уверен, что четыре дня летнего веселья помогут городу, – терпеливо ответил он. – Я здесь не долго, но мне кажется: что уж действительно нужно Кеттлбэнду, так это рабочие места.

– По крайней мере, Праздник лета – это попытка, – упрямо сказала Делла. – Он привлечет людей и деньги.

– Временно.

– Это лучше, чем ничего. И один человек, ратующий за идею, может повести за собой людей.

Салливан принял во внимание ее слова и серьезное выражение лица. Может, он поторопился с отказом? Странно, даже нагоняй шефа не изменил его мнения. Но неодобрительный взгляд сестры заставил его смутиться. Он опять некстати вспомнил слезы, наворачивающиеся на прекрасные глаза Сары Макдугалл.

– Мне не нравится связываться с прессой, – наконец сказал он. – Они постоянно умудряются переиначить то, что ты говоришь. После дела Алгардов я не знаю, что может заставить меня согласиться на интервью.

Что-то поменялось в выражении лица Деллы после того, как он вспомнил это дело. Оно убило в нем детектива. Может быть, и человека тоже. В любое другое время он воспользовался бы ее симпатией к нему, чтобы завладеть печеньем. Но внезапно все то зло, что он повидал, вдруг встало между ними и отделило Салливана от ее мира, мира сладостей и детского смеха.

Ранее им приходилось противостоять злу вместе. Их родителей убили по ошибке, перепутав с кем-то. Делла сберегла то, что осталось от их семьи.

Именно она не давала ему свернуть с правильного пути, когда намного проще было бы пустить все на самотек.

Только после того, как он окончил школу, она предпочла сбежать от своей прошлой жизни, из большого города.

А что сделал он? Он погрузился в эту жизнь полностью.

– Как они смогут исказить твои слова о спасении собаки? – спросила она смягчившимся голосом.

– Я плохо получаюсь в интервью, – сказал он. – Меня воспринимают как холодного и бессердечного.

– Ничего подобного, – сказала она неуверенно.

– Обязательно выплывет наружу то, что я даже не люблю собак.

– А так тебя будут воспринимать как типа, который думает только о себе.

– Потрясающе.

– Стопроцентный, натуральный эгоист.

Она засмеялась, неохотно, но смягчаясь. Но не настолько, чтобы достать печенье из шкафа. Он поспорил сам с собой, что он прихватит себе это печенье до того, как уйдет отсюда.

Как бы удивило эту смутьянку Сару Макдугалл его умение быть очаровашкой, когда ему этого захочется. Он снова думал о ней. И ему это не нравилось.

– Тебе стоит обдумать это, – упорствовала его сестра.

Ему пришла мысль, что, если он будет иметь дело с прессой, его жизнь осложнится всего на несколько минут. Если же он не пойдет навстречу сестре и боссу, то его жизнь осложнится на более длительный срок.

– Я думаю, – сказала Делла, предоставив ему десять секунд на размышления, – что тебе стоит сказать «да».

– Ради блага города, – кисло ответил он.

– И ради своего блага тоже.

Что-то в его сестре всегда заставляло его быть лучше. Только она знала всю правду о нем. Для нее он сделает что угодно. Тем не менее она никогда не пользовалась этим. Она редко просила его о чем-либо. Салливан тяжело вздохнул. Он чувствовал, что его подталкивали туда, куда ему не хотелось идти. Совсем.

Глава 3

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Сара пыталась разлить новую партию джема из ревеня по банкам. Как у ее бабушки получалось это сделать, не пролив его повсюду? Он стекал по стенкам банок, портя этикетки. Она умудрилась оставить липкие капли везде, включая свои волосы! Сара чувствовала себя полностью выжатой.

Из-за вчерашней радиопередачи Тэлли Хаскас ее телефон звонил чаще обычного. При каждом звонке у нее возникала одна и та же мысль, с тех пор как она переехала сюда. Она надеялась, что звонит Майкл. Она надеялась, что он хочет молить ее о прощении. Она надеялась, что он звонит, чтобы умолять ее вернуться!

– Я не могу дождаться, когда скажу ему «нет», – сказала Сара, стерев желе со своей руки, прежде чем поднять трубку.

Мольбы ее бывшего о прощении отлично помогут справиться с душевными ранами!

– Мисс Макдугалл?

Это точно был не ее бывший жених, Сара узнала бы этот голос. Она замерла и слизнула джем с запястья. У нее почему-то колотилось сердце.

Джем показался слишком резким.

– Оливер? – спросила она.

Она специально обратилась к нему по имени, надеясь вывести его из себя. Без сомнений, он звонил не по своей воле. Он был вынужден сделать это из-за дурной славы, которую получил после вчерашней передачи. Ей понравилось ощущение собственного превосходства.

Но ей также нравилось произносить его имя. Ей нравилось оно с того самого момента, как она впервые посмотрела видео.

– Новое фантастическое видео с Оливером Салливаном из Кеттлбэнда, штат Висконсин…

Его молчание удовлетворило ее. Как вдруг оно было нарушено криком младенца. На долю секунды она предположила, что Оливер Салливан женат. У него не было обручального кольца. Но многие мужчины не носят кольцо. Особенно если по долгу службы ношение кольца может представлять опасность. У нее екнуло в груди.

– У меня критическое положение, – сказал он немного погодя. – Я уже испробовал все. Я не могу успокоить ребенка.

– Какого ребенка?

– Мой племянник, Ральф. Моя сестра жалеет меня за то, что я веду холостяцкий образ жизни…

Почему-то ей показалось, что ее мир вновь озарился светом. Но ее мир – это джем и Праздник лета, строго напомнила она себе.

– …и приглашает меня на ужин, когда у меня выходной день. Вчера ее муж попал в аварию по дороге домой. Ей пришлось срочно уехать. Я не хочу звонить ей в больницу и говорить, что малыш плачет без умолку. У нее достаточно проблем и так.

Сара знала, что за этим суровым обликом прячется такой мужчина. Мужчина, который спасет собаку, оградит свою сестру от больших переживаний.

– Как ваш зять?

– Джонатан в порядке. Его травма не опасна для жизни. Это сложный перелом, требующий операции, и он достаточно серьезный, раз она не уезжает от него. Поэтому я здесь, – сказал он.

Сара подумала, что это тоже характерно для него, и легкая дрожь пробежала по телу. Невероятно преданный, если кто-то или что-то попадало под его опеку. Это казалось маловероятным. Как и этот звонок. Его голос показался ей сексуальным.

– Джет, слезь оттуда! Я с четырехлетним племянником, который висит на шторах и напрашивается на порку. И младенцем, который не прекращает плакать. Не знаю, кому позвонить.

Сара была удивлена, услышав нотку беспокойства в его голосе. Паника?

– А почему вы позвонили мне? – мягко спросила она.

Она представила себе, что он скажет ей: «Я не могу забыть твое лицо. С такой женщиной, как ты, мужчина мечтает завести детей. Ты знала, что в твоих глазах теплится нежная красота?»

– Ваша передняя дверь была открыта, когда я заходил к вам. Я увидел обложки журналов на стене. Я подумал, что вы эксперт по детям. Правда, Ральф не совсем сегодняшний ребенок. Ему полтора года. И еще я подумал, что у меня есть преимущество перед вами.

– Преимущество?

– Вы хотите, чтобы я дал несколько интервью. У вас есть удостоверение эксперта по детям. Мы можем договориться.

Это не была мольба в прямом смысле этого слова, зато это было потрясающее отступление. Но настолько далеко от того, что она себе представляла, что она рассмеялась.

– Я должна предупредить вас, что мои познания в детях чисто теоретические.

– Так вы не эксперт по детям?

– Я работала в этом журнале четыре года. Я была писателем. Я брала интервью у новоиспеченных мам и писала статьи.

Она почувствовала себя так, будто устраивается на новую работу. И что самое странное, она почувствовала, что хотела бы получить ее! Она специально не сказала ему, сколько очерков она сделала на тему ремонта детских комнат, решив, что он посчитает это несерьезным. Она также не упомянула, что знает по крайней мере двенадцать способов излечить сыпь от подгузников, подумав, что это просто вынудит его повесить трубку.

– Какие-нибудь из этих статей были на тему плачущих младенцев? – спросил он. Она была права. В его голосе слышалось отчаяние и паника.

Сара подавила смешок. Младенец мог поставить на колени этого здоровенного мужчину!

– Дюжины, – ответила она. – Я написала множество статей на тему орущих младенцев.

– Он уже два часа плачет.

– Младенцы очень чутко реагируют на напряжение, – сказала она.

– Мое? – скептически спросил он.

– Возможно, какая-то интонация в голосе его мамы, когда она уходила, изменения в режиме, теперь ее отсутствие, а еще и папа домой не возвращается. Он понимает, что что-то не так.

– Вы точно эксперт! Вы можете выручить меня, Сара?

Вместо того чтобы злорадствовать, она сфокусировала свое внимание на другом. Не мисс Макдугалл. Сара. У нее было ощущение, будто ее сердце начало таять, и это должно было ее насторожить. Но он сказал, что даст интервью! Во благо города она должна была это сделать.

– Что вы хотите, чтобы я сделала?

– Приезжайте сюда.

Внезапно она почувствовала, что играет с огнем. Она была слишком рада разговору с ним, и это было не только из-за его согласия.

«Не ходи туда», – предупреждала она себя. Она могла бы дать советы по телефону. Она могла обезопасить себя.

Сара заметила свое отражение в зеркале над кухонной раковиной. Она сильно разрумянилась, будто девочка-подросток, которой впервые позвонил мальчик. Ей нужно было думать о новой себе – независимой, невосприимчивой к слабостям сердца.

Вдруг она услышал грохот и рев.

– Что это было?

– Только что свалились шторы в гостиной. И мой племянник вместе с ними.

– Я выезжаю.

– Правда?

– Правда.

Он назвал адрес.

– Возьмите с собой немного того джема, – посоветовал он. – Дичка, верно? Который, как говорила ваша бабушка, лечит нервы. Еще никому он так не был нужен.

– Вам или ребенку?

– Обоим, – сказал он печально.

Казалось, будто он помнит все, что она говорила ему. Сара понимала, что не стоит так этому радоваться.

– Поспешите, пожалуйста.

Если бы она не спешила, то могла бы произвести на Оливера Салливана лучшее впечатление. Она могла сделать прическу и накраситься. Можно было бы надеть что-нибудь кокетливое и соблазнительное. Но ребенок уже охрип и икал. Это создавало ощущение срочности. И еще она не хотела суетиться, пытаясь понравиться Салливану. Ситуация и так была сложной, без их влечения друг к другу.

Пятью минутами позже она закрывала дверь, стараясь не допустить мысли о том, как она рада на самом деле сбежать от этих липких банок. Через некоторое время Сара прибыла к очаровательному маленькому домику, почти такому же, как и ее.

Когда Салливан открыл дверь, она поняла, что попытка удержать влечение будет подобна попыткам задержать прилив.

Он был просто восхитительный. Несколько дней назад он весь был холодное спокойствие. Сегодня ей открыл дверь неотразимый мужчина, как и тот, которого она видела в ролике. Его темные волосы были растрепаны. Щетина оттеняла лицо. В его глазах читалась усталость. Его футболка взмокла от слез. А на руках он держал ребенка. Было что-то захватывающее в контрасте между таким сильным мужчиной и младенцем на его руках. Он держал ребенка, крепко прижав его к широкой груди. Несмотря на то что он был измотан, поза Салливана говорила сама за себя. Этот хрупкий младенец был в безопасности с ним.

Маленький мальчик протиснулся у ног Салливана и толкнул сетчатую дверь. Когда она открылась, он вскрикнул и побежал на свободу, но его дядя, освободив руку, схватил мальчика за воротник и вернул обратно в дом. Ребенок, подобно заводной игрушке, наткнувшейся на препятствие, поменял направление и побежал вниз по коридору.

– Заходите, – сквозь крики младенца и визг своего второго племянника предложил он.

Сара понимала, что входит в опасную зону, незнакомую ей доселе. Вид Оливера Салливана, стоящего здесь с ребенком на руках, только подтверждал это. Он по-прежнему выглядел как воин, сильный, внушительный. Но она подозревала о его усталости. Его внезапное погружение в баталию, к которой он был, очевидно, плохо подготовлен, почти довело его до капитуляции.

«Беги», – сказала она себе.

Но бегство выглядело бы глупо, а она не хотела выглядеть глупо перед ним. Возможно, ей стоит смотреть на это как на испытание ее смелости. Глубоко вздохнув, Сара вошла в раскрытую дверь. Будто сам дьявол старался, создавая идеальную западню, чтобы соблазнить ее от той жизни, которую она сама выбрала для себя. Младенец был частью этой западни. Очаровательный, несмотря на свои крики. Его лицо покрылось красными пятнами от плача.

– Привет, крошка, – мягко сказала она.

Ребенок резко прекратил кричать и посмотрел на нее с подозрением и надеждой.

– Мама, – прошептал он.

– Я знаю, маленький. Ты скучаешь по мамочке, правда?

Он засунул большой палец в рот, почавкал, раздумывая, кивнул, выдавил еще немного слез, потом протянул обе пухлые ручонки к ней.

Салливан шепотом сказал слово, которое не стоит говорить при детях, и протянул ребенка ей. Сара скинула сумку с плеча на пол, потом приняла на руки ребенка. Его вес удивил ее. Ощущение прижавшегося к ее груди теплого детского тела вызвало в ней сентиментальные чувства.

– Его зовут Ральф, – тихо сказал Салливан.

Его голос был непреднамеренно чувственным, голос мужчины, боявшегося, что ребенок снова начнет кричать.

– Привет, Ральф, я Сара.

– Хочу к маме.

Сара переступила через перевернутый трехколесный велосипед и вошла в разгромленную гостиную. Карниз был сорван с одного края. Книги скинуты с полок и разбросаны повсюду. Мешок с подгузниками опрокинулся, его содержимое рассыпалось по полу. Она убрала кучу игрушек с дивана и погрузилась туда, прислонив мальчика к плечу.

– Конечно, ты хочешь к мамочке, – успокаивающе сказала она. – Она скоро будет дома. Он все еще пьет из бутылочки? – спросила она Салливана.

– Бутылочки чего? – спросил он, замешкавшись.

– Ржаного виски, – поддразнивала она его, покачивая головой. – Иди проверь, есть ли в холодильнике детская бутылочка.

– Есть, – спустя мгновение отозвался он с облегчением. – Я кормил его этой детской кашей. Я не знал, что он до сих пор ест из бутылочки.

– Ладно, разогрей ее в микроволновке несколько секунд и принеси сюда.

Он примчался обратно с бутылочкой.

– Ты убедился, что она не слишком горячая?

Салливан посмотрел на нее так, будто ее просьба была лишена смысла. Он бросил взгляд на бутылку, состроил гримасу, потом поднял ее, намереваясь попробовать.

– Нет! – воскликнула она, как раз вовремя. – Проверять надо на запястье!

– Ох.

С облегчением он вытряс пару капель молока на свое запястье. Он немного застенчиво передал ей бутылочку:

– Вот видишь? Эксперт. Я знал, что ты поможешь.

Качая головой, она взяла у него бутылку, усадила Ральфа на сгибе своей руки и поднесла бутылку к его губам. Обиженно посмотрев на своего дядю и глубоко вздохнув, он устроился поудобней, обвил губами соску и начал пить. Буквально через несколько секунд ребенок заснул. Салливан смотрел на нее так, будто она только что разделила море на две части мановением рук.

– Я не могу в это поверить.

– Он измучился и готов был заснуть, несмотря ни на что.

– Я тебе должен.

– Это верно.

Его благодарность была очень недолговечной.

Он скрестил руки на груди и начал раскачиваться на пятках.

– Три интервью. И никакого церемониймейстера.

– Я думаю, мне надо было обговаривать детали, пока он кричал, – с сожалением сказала она.

Но она победила. Он сделает это! Он поможет ей спасти Кеттлбэнд, организовав самый лучший Праздник лета за всю его историю.

– Я должен предупредить тебя, у меня не очень хорошо получаются интервью. У меня талант говорить именно то, чего не стоит, – грустно сказал он.

– К счастью для тебя, я брала интервью у кучи людей. Я знаю, какие вопросы они могут задать тебе. Почему бы мне не составить список, мы могли бы попрактиковаться?

Джет вернулся, спрятался за ногами дяди и выглядывал на нее оттуда.

– Я Сара, – сказала она.

– Я голодный.

– Привет, голодный.

– Салливан сжег ужин.

– Он не зовет тебя дядя Оливер? – спросила Сара удивленно.

– Я же сказал, что никто не зовет меня Оливером.

– Кто такой Оливер? – спросил Джет, хмуря брови, а потом повторил более резко: – Я голодный!

– Какая твоя самая любимая еда? – спросила она его.

– Бургер с сыром. Он сжег его.

– А второе любимое блюдо?

В ее голове возникла картина их совместного приготовления ужина. Она показалась ей слишком уютной. Сара представила, как она и Салливан моют вместе посуду, а потом почувствовала раздражение от самой себя. Что стало с ее жизнью, если уже мытье посуды с мужчиной кажется романтичным?

Правда, подумала она, скользнув по нему взглядом, с ним почти все кажется романтичным. Что было серьезной проблемой.

– Моя вторая любимая еда – гамбургеры от Омбре! – крикнул Джет.

Сара испытала сожаление. Любимая закусочная Кеттлбэнда Омбре была всего в нескольких кварталах отсюда. В эти планы на ужин она не вписывалась.

– Это звучит как идеальный выход, – радостно сказала Сара. – Ты можешь положить ребенка в коляску, и он проспит всю дорогу туда. – Она стояла немного неуклюже с ребенком на руках. – Судя по всему, твоя чрезвычайная ситуация прекратилась, Оливер.

– Кто этот Оливер? – снова спросил Джет.

Она протянула спящего младенца. Салливан с неохотой взял его.

– Не уходи, – взмолился он. – Он ведь когда-нибудь проснется.

– Ну, я не могу оставаться здесь всю ночь.

Румянец разошелся по ее щекам подобно огню, как будто она сделала ему предложение. Или он ей. У него хватило наглости удивиться.

– Нет, пошли с нами до Омбре. Я угощу тебя гамбургером. Это самая малость, которую я могу сделать, – прельщал он ее.

Сидеть напротив него в ресторане на порядок хуже, чем мыть с ним посуду. Фантазии на тему счастливой семьи переполнили ее. Конечно же все счастливые семьи – это фантазия. В которую она верила, несмотря на свое воспитание. Или, возможно, в силу своего воспитания. Воспитания, которое сделало ее настолько нуждающейся в любви, что она влюбилась не в того человека. Она чувствовала эту нужду до сих пор и знала, что именно этого демона ей нужно побороть.

– Меньшее, что ты можешь для меня сделать, – это четыре интервью, – сказала она.

– Три, – повторил он.

– Четыре, если я пойду с вами в Омбре.

Что она делает? Ей нельзя играть в счастливую семью с этим мужчиной. Что заставило ее сказать это, когда она знала, что ей нужно уйти из этого дома? Новая жизнь мерещилась ей, подобно миражу в пылающей жаром пустыне.

Удивление на его лице усилилось, что сделало его более привлекательным, хоть он и не улыбался.

Бог ты мой, она надеялась, что он не начнет улыбаться. А то она совсем потеряется.

– Должен признаться, что впервые со мной так торгуются, перед тем как пойти на встречу.

Она уставилась на него.

– На встречу? – взвизгнула она, потом с силой заставила себя успокоиться.

Он был именно такого рода мужчиной. Он не торгуется с женщинами о свиданиях. Они сами бросаются к его ногам ради такой возможности. Раньше она тоже была слаба, но теперь все иначе.

– Я не хожу на встречи, – твердо ответила она.

Она заметила слишком много понимания в его глазах.

– Я не имел в виду свидание.

Его тон был почти нежным. Каким-то образом, впервые посмотрев то видео, она поняла, что у него есть и это качество. Но видеть это сейчас в его глазах и знать, что это жалость… Ее это взбесило. Конечно же он не звал ее на свидание. Ей становилось неловко от каждого своего предположения.

– Четыре интервью, если ты идешь в Омбре. Не на свидание. Как вообще может быть какое-либо свидание, когда за каждым твоим шагом следят эти лилипуты? – дразнящим тоном спросил он.

И думать не надо, что он подразумевает под свиданием. Точно не то, что следовало бы видеть его племянникам!

Ее глаза невольно задержались на его губах. Он целуется на первом свидании? Даже позволить себе думать об этом показалось ей слабостью. Он, безусловно, взрослый циничный человек. Возможно, он ожидает даже нечто большее, чем просто поцелуй, на первом свидании. Она должна прекратить это, немедленно. Эти предположения заставляли ее чувствовать жар внутри.

Он может отвести своих племянников в Омбре сам.

«Вдруг я понадоблюсь ему», – заговорил в ней какой-то голос.

Нет, это была неправда. Правда заключалась в том, что Сара хотела провести с ним больше времени. Она пыталась успокоить себя тем, что это лучше, чем возвращаться опять к джему. Но она понимала, что это не все. Что-то проскальзывало между ними, да к тому же этот младенец вызывал в ней материнские чувства. Что сильно ослабляло ее бдительность.

Салливан смотрел на нее так внимательно… Она думала, что растает.

– Ух, тебе надо поправить прическу, – сказал он немного погодя. – По-моему, там что-то есть.

Он протянул руку и дотронулся до ее волос. Его прикосновение было очень коротким. Но оно заставило ее заметить опасную искру между ними. Она настороженно следила за тем, как он посмотрел на каплю на своем пальце, а потом понюхал ее. Затем попробовал. И расплылся в улыбке. Его улыбка была сногсшибательной.

– Это джем, – сказал он. – Дичка?

– Нет, дичка делается из диких яблок. Это ревень. Моя бабушка называла его «Буйство весны».

Сказав это, она снова покраснела, будто сказала нечто непристойно провокационное.

– Так, если дичка лечит нервы, то что может «Буйство весны»? – спросил он, игриво приподняв изогнутую бровь.

Что может «Буйство весны»? Почему-то Сара не хотела говорить ему, что джем вызывает игривость. И то, что он лечит старые душевные раны и вселяет надежду.

– Это просто джем, – сказала она, – он ничего не может.

– Зато из него выйдет неплохой гель для волос, – серьезно возразил он.

Она нехотя рассмеялась, и он посмеялся вместе с ней. Если его улыбка была сногсшибательна для нее, то его смех был откровенно опасен. Он открыл ей нечто о Салливане. Это сильно заинтриговало ее, заставило размышлять над тем, почему он был таким замкнутым, неприветливым. Ей захотелось спасти его от самого себя. До нее дошло, что впервые после расставания с женихом ее заинтриговал мужчина. Казалось, будто надежда закралась в ее душу, хотела она этого или нет. А ей действительно хотелось. Только не из такого источника! Люди, мужчины в частности, были слишком непредсказуемы. Майкл уже научил ее этому.

Даже, задолго до Майкла, ее отец разбил их семью. Ей не стоит забывать уроки, которым ее научили мужчины.

Разве Майкл Талбот не казался порядочным, надежным? Даже слегка степенным. Именно мужчиной, с которым можно построить жизнь. Разве ее отец не казался таким же? Партнер в юридической компании, эталон успешности по всем стандартам.

Но стоящий перед ней мужчина совершенно не похож на Майкла. И нисколько – на ее отца. Оливер Салливан казался полным противоречий и секретов. Что-то в нем было сильно надломлено. Было бы заблуждением думать, что возможно вылечить это, не травмируя себя.