Текст книги "Цена страсти шейха"

Глава 3

Женщина, сидевшая на скамейке, явно переборщила с макияжем. Обри улыбнулась ей и села рядом. Сложно было удержаться от слез при виде покрытого красными розами гроба, в котором лежал добрый и любящий человек. Конечно, не одна Обри считала его таким. Попрощаться с Джобом собралась удивительно экстравагантная публика, люди в кипах и хиджабах, военные и врачи, элита Нью-Йорка, полицейские и преступники. Внезапно всеобщее внимание сосредоточилось на вошедшей женщине – длинноногой, в коротком черном платье с глубоким декольте. Светлые волосы собраны назад, на плечах меховое боа, явно потрепанное жизнью.

Знакомое лицо… Бренди, точно. Фамилию вспомнить не получалось, но перед ней стояла одна из легенд Лас-Вегаса. Лично они знакомы не были – сверстница мамы, Бренди когда-то выступала в шоу, а сейчас владела танцевальной школой.

Воцарившаяся при ее появлении тишина и явное неодобрение Бренди не смущали. Она направлялась к скамейке позади Обри. Девушка оглянулась – позади показалось еще одно знакомое лицо. А соседка, она тоже из бывших? Видимо, Обри тоже посадили сюда по определенным причинам. Похоже, происходящее в Лас-Вегасе уже не тайна. Девушка усмехнулась и прикрыла рот рукой – за ней открыто наблюдал тот невероятно красивый незнакомец из очереди. Ей никогда не встречались настолько привлекательные мужчины. В безупречном костюме, с зачесанными назад гладкими волосами. Обри внимательно изучала его лицо, исследуя каждую деталь.

Этим утром, когда Ванда сделала ей комплимент, Обри вдруг сменила тему и решила поговорить о матери. Но теперь до конца жизни примером будут его выразительные черты – кожа карамельного оттенка, орлиный нос, выступающие скулы и неожиданно чувственные полные губы, которые не улыбались. Взгляд тоже далек от дружелюбного, но не смотреть в его глаза Обри не могла. Первым отвернулся он, когда кто-то с ним заговорил. Обри продолжала наблюдать за мужчиной, пока семья рассаживалась на свои места. Этан и Эб пришли в сопровождении своих великолепных жен. О них Обри была осведомлена благодаря таблоидам, но очаровательный незнакомец на их страницах не появлялся. И тем не менее он очевидно связан с семьей. Он не подал руки братьям, не поцеловал их жен, в его приветствии не было теплоты. Но, вопреки всему этому, они явно испытали облегчение при виде него.

Даже пассия Джоба Шанталь по его указанию заняла нужное место. В ней все было идеально – сияющие бриллианты, аккуратное черное пальто, светлые волосы безупречного оттенка. Настолько безупречного, что опытным взглядом Обри угадала парик. Да, о Шанталь Обри знала больше, чем об остальном клане Деверо. Именно из-за нее у Джоба с матерью закончились отношения.

Через короткое время началась невероятно красивая церемония. Эб и Этан произнесли проникновенные прощальные слова. В глазах Обри стояли слезы, но здесь плакать было нельзя, это привлекло бы лишнее внимание. Она проглотила комок в горле и посмотрела на незнакомца – тот как раз встал, чтобы взять слово. Обри взглянула на программку:

«МЫСЛИ И СТИХИ

Халид».

Все, даже фамилии не указано.

Он казался невероятно высоким. Даже черный костюм выделял его среди прочих – настолько безукоризненно он смотрелся на его широких плечах. Халид поправил микрофон под свой рост, и Обри увидела запонки – непривычный атрибут для места, в котором она выросла. Этот человек был настолько безупречным, что даже плачущий ребенок замолчал в момент его речи. В руках он не держал никаких бумаг.

– В первый раз я вошел в дом Джоба в День благодарения. Этан сказал, что его отец не хочет, чтобы я встречал этот день в одиночестве. А мы все знаем, какой силой обладало приглашение Джоба. Он был таким щедрым и так много думал о других, принес счастье многим. Свидетельством тому улыбки, которые я сегодня видел здесь. Но Джоб не простил бы мне, не скажи я, что он был резким, раздражительным и безжалостным…

Слушая речь, люди начали усмехаться, но на его лице не было ни намека на смех. Собранный, отчужденный. С такими точными и нужными именно сейчас словами, что на них словно можно было опереться.

– Джоб многим помог найти свой источник света.

На Обри нахлынули воспоминания. Каникулы. Мама, смеющаяся и счастливая. Скрипка, которую он купил Обри, все еще была самой большой ее драгоценностью.

Девушка была настолько уверена, что удержится от слез, что даже не захватила с собой носовых платков. Но прочитанные Халидом стихи на арабском ее добили окончательно. Ей не хотелось привлекать внимания, она приехала отдать последнюю дань уважения Джобу. Но все эти цветы, люди, воспоминания о днях, когда было иначе… До Шанталь. До пожара, уничтожившего красоту матери. До того, как она перестала мечтать.

Халид переводил стихи на английский и смотрел на Обри, снова опустившую голову. Ее выдавали движения, которыми она утирала слезы. Так хотелось подойти к ней и спросить, все ли в порядке. Конечно, это абсурд, он никогда так не сделает, но видеть ее в одиночестве было невыносимо. К счастью, одна из женщин вытащила из своего бездонного декольте носовой платок и, протянув Обри, положила ей руку на плечо. Как когда-то Джоб положил руку на плечо ему.

Голос Халида оставался ровным, пока принц читал и переводил стихи. В конце концов, ему уже тридцать. В шестнадцать лет он прочел прощальное слово на похоронах матери перед лицом мировых лидеров. Его учили выдержке чуть ли не с колыбели. Халид сошел с кафедры, кивнул охране и сел на свое место.

Чтобы было удобнее за всем следить, поминки организовали в отеле, где остановился Халид. Но прежде чем вернуться к своим обязанностям, он поднялся в номер перевести дух. Слишком многое заканчивалось со смертью Джоба. Нью-Йорк закрывал для него свои двери.

Изначально Халид смог приехать сюда благодаря матери, отец всегда этому противился. Но с каждым разом принц проводил здесь все меньше времени. Сейчас все силы отнимало строительство отеля в Аль-Захане, которым они занимались с братьями Деверо. А скорая женитьба и появление новых монарших обязанностей и вовсе сократят количество путешествий.

Сентиментальность была ему чужда, но весенний Нью-Йорк вызывал воспоминания о матери.

– О, Халид, – когда-то сказала она ему. – Нет ничего лучше, чем идти по солнечному Центральному парку, держась за руки и целуя друг друга…

– Вы держались за руки и целовались? – Халид озадачился. – С другим человеком, не моим отцом?

– Халид… – Она рассмеялась. – С твоим отцом мы никогда не держались за руки, не говоря о поцелуях. Мой дорогой сын, я боролась за твое право гулять на солнце и радоваться жизни. Когда-нибудь ты станешь королем, а пока обещай, что повеселишься.

Халид пытался. Кроме него, был второй наследник и должны были появиться еще двое.

Мать сказала, что он может быть свободным, пока дела не призовут его домой навсегда. Его холодное сердце как раз начало немного оттаивать под солнцем Нью-Йорка, когда она умерла, и сейчас ему отчаянно ее не хватало.

Телефон просигналил – в кои-то веки его искали не из дворца. Звонил Этан. Халид спустился вниз.

Приглашенные на поминки в основном принадлежали к сливкам Верхнего Ист-Сайда, но, к удивлению Обри, ее проводили к черной машине и привезли в отель. Бренди с другими девушками отправились в бар, а она стояла в убранной черным бархатом комнате. Может быть, присоединиться к ним? Официантки разносили подносы с напитками и деликатесами, но, несмотря на голод, Обри отказывалась от всего – желудок сводило, а руки дрожали так, что вряд ли бы справились с бокалом. Щеки горели от взглядов окружающих, ее стараний оказалось недостаточно, чтобы не выделяться среди элиты. Все на ней было немного слишком большим и слишком дешевым. Люди вели тихие разговоры, но Обри стояла одна, пока к ней не подошел мужчина.

– Откуда вы знали Джоба? – Он решил не церемониться.

– Простите, не напомните ваше имя?

Мужчина замешкался и быстро отошел обратно к жене, так что Обри снова осталась в одиночестве. Шанталь обходила комнату, благодаря за присутствие и принимая соболезнования, но к Обри подойти не спешила. Может быть, вообще не стоило сюда приезжать? Внезапно к ней подошла элегантная женщина с мягкой улыбкой.

– Думаю, вы найдете своих подруг в баре.

Это стало последней каплей, и Обри направилась к дверям, но по несчастному совпадению ровно в этот момент братья отошли от своей компании. Девушка оказалась лицом к лицу с одним из сыновей Джоба, Эбом.

– Мисс Джонсон. – Он сдержанно улыбнулся и пожал ей руку, но взгляд был очень недружелюбным.

– Мне очень жаль. – Обри удивилась, что он знает ее имя. По всей видимости, ее пустили на поминки не случайно. Возможно, они знали о связи Джоба и ее матери. – Очень достойная церемония.

Молчание.

– Я как раз уходила.

– Может, и к лучшему.

Вернулся Халид и встал рядом с ней, словно охранник. Они что, ждут от нее скандала? Теперь ей уже хотелось согласиться на напиток – просто чтобы швырнуть его в лицо Эбу и сказать, что его отец никогда не смотрел на них с матерью с таким пренебрежением. Обри стало тошно.

Халид чувствовал ее напряжение – и оно было абсолютно оправданным. До сих пор она вела себя крайне вежливо и достойно и явно собиралась уходить. Слишком поздно – к ним подошла Шанталь.

Шанталь. Халид мысленно вздохнул. Она так и не заполучила статус жены и втайне переживала из-за этого. Ее прическа оставалась безупречной, бриллиантами, казалось, было усыпано все тело, но румянец выдавал алкогольное опьянение.

– Мы все-таки встретились. – Она обратилась к Обри: – Я Шанталь, девушка Джоба.

Халид стиснул зубы. Да, Джоб с ней встречался, но до своей смерти держал на дистанции.

– Обри. Мне очень жаль.

Девушка протянула руку, но ответного жеста не последовало.

– На таких мероприятиях, – Шанталь перешла на хищный шепот, – правильно сначала представиться и сказать, в каких отношениях вы состояли с покойным.

– О, простите. Я не знала, впервые присутствую на похоронах.

Халид и обычно-то редко улыбался, что говорить о сегодняшнем дне. Но поведение Обри его порадовало.

Последняя неделя стала очень непростой для Шанталь. Ее не звали на собрания клана Деверо, и хотя разрешили сидеть с семьей на службе, но предупредили, что она не является ее частью. А с теми, кто к клану не принадлежал, они вели себя более чем надменно. И теперь Шанталь нуждалась в объекте, на котором можно было бы все это выместить.

– Откуда вы прилетели?

– Из Лас-Вегаса.

– Ого.

Шанталь явно пыталась угадать возраст Обри.

– Часто бываете на Манхэттене?

– Сегодня впервые.

– Но как вы познакомились с Джобом?

О, Обри было что рассказать. О долгом романе Джоба и ее матери, о том, как он обожал ее и обращался словно с королевой. Об их играх в покер на раздевание – конечно, в отсутствие Обри. Джоб был настоящим джентльменом, все подробности девушка узнала уже после, когда мать начала предаваться воспоминаниям. Зато при ней он пил дешевый виски и закусывал пикантными куриными крылышками, которые готовила ему Стелла. Здесь хоть кто-нибудь знает, что это была его любимая еда? А еще он помогал Обри с домашними заданиями. Он возил их с мамой в Диснейленд, они летали на вертолете над Большим каньоном. Это они-то, семья из трейлера! У Обри никогда не было ни каникул, ни отца, но Джоб подарил ей это ощущение. Именно подарил – мама никогда не брала у него ни цента. Даже после пожара, когда она не могла оплачивать счета за лечение, она не стала обращаться к нему. Ей хотелось, чтобы Джоб запомнил ту красоту и любовь, что когда-то была между ними.

Но ничего этого девушка не сказала, у нее не осталось сил. Да и слезы уже было невозможно сдерживать – сказывалась ночь без сна и голод. Особенно когда Шанталь прямо спросила:

– Так кто вы?

Обри чувствовала, что все на нее смотрят. Что ответить? Единственное, чего ей хотелось, – развернуться и убежать.

Халид чувствовал переживания девушки, проходящей через настоящие пытки. И хотя его заданием было защищать Деверо от Обри, интуиция подсказала, что правильным будет поступить наоборот – защитить Обри от клана. Он любил эту семью, но знал: к чужакам они безжалостны.

– Обри здесь со мной.

Она ничем не выдала свою растерянность и продолжала смотреть на Шанталь.

– О, – поджала та губы, пытаясь не показать смущения. – Приношу свои извинения, я не знала.

– Логично, я не афиширую свою личную жизнь.

– Как давно вы вместе? – Шанталь хотела взять реванш, но с Халидом это было бесполезно. Он прервал ее и развернулся к Обри:

– Пойдем.

Девушка с облегчением шла рядом с Халидом, чувствуя себя под защитой. Как хорошо, что он не взял ее за руку или за талию – хотя для достоверности мог бы это сделать. Они вышли в коридор.

– Спасибо.

– Не за что.

– Я не знала, что сказать…

– Вы не обязаны объяснять мне, что вас связывало с Джобом.

Связывало? Что он имеет в виду под этим словом?

– Тогда просто спасибо. – И снова на ее протянутую руку не последовало никакого ответа. Правда, на этот раз по другой причине.

– Это не слишком официально? Шанталь продолжает наблюдать.

– О, да. – Обри кивнула, но внезапно выдержка ей изменила, и она ляпнула глупость: – Возможно, я должна вас поцеловать?

– Это не обязательно. – Он снова спас ее от неловкости. – Шанталь знает, что даже если вы действительно моя девушка, можно не ждать публичного проявления симпатий.

– О… – Она облегченно улыбнулась и попыталась пошутить: – Значит, никаких поцелуев на публике. Принято.

Стоило бы сказать, что вообще никаких поцелуев, но это было бы слишком откровенно. Спроси она его, что Халид имеет в виду, и он бы ответил. С радостью. Они стояли в переполненном холле, но казалось, что их всего двое. Воздух между ними словно искрился – слишком тесная связь для незнакомцев, встретившихся на похоронах.

Перед службой Халиду показалось, что Обри переборщила с румянами, но сейчас стало понятно: она просто слишком волнуется. Из-за него. Сам он не краснел, но тепло чувствовалось во всем теле. Эта девушка совершенно не в его утонченном вкусе и при этом так сильно на него действует. Почему?

Обри хотелось узнать название его аромата, дотронуться до ткани костюма. А сейчас она даже была готова ощутить его прикосновение, пережить короткий физический контакт с этим потрясающим мужчиной. От наплыва незнакомых раньше желаний Обри захотелось уйти. День был слишком насыщен впечатлениями. Да еще и усиливалась тошнота от антибиотиков. Голова кружилась не слишком сильно, но Обри явно нужно было присесть. Она заставила себя отвести взгляд и снова поблагодарить.

– Был рад помочь.

Редкое явление. Девушка отошла и села в бархатное кресло в лобби, чтобы набраться сил перед дорогой домой. Ну, не совсем домой – ночь она проведет в аэропорту. Интересно, как долго ей удастся здесь посидеть? Ответ последовал тотчас – кто-то остановился рядом, и по темным брюкам она узнала Халида.

– Вы в порядке?

– Скоро буду. Нужно немного посидеть.

– Вы остановились в местной гостинице?

– Нет, я поеду в аэропорт.

– Во сколько вылет?

– В девять. – Она не стала уточнять, что речь идет о девяти утра следующего дня, но все равно в его глазах мелькнуло беспокойство. – Просто небольшая слабость.

– Может быть, потому, что вы ничего не ели?

– Ела, здесь столько еды.

– Нет. – Халид сам удивился, что он это заметил. – Вы отказывались от предложений официантов.

– Да, просто слишком переживала.

– Вам что-нибудь принести? – Он уже был готов отдать распоряжения, но она остановила его:

– Нет, я лишь немного устала – не выздоровела от ушной инфекции плюс ночной перелет.

Халид вел роскошный образ жизни, но он понимал, что он подходит далеко не всем.

– Ну, было приятно познакомиться. – Девушка с явным трудом встала.

Халид понимал, что не готов отпустить ее вот так, когда она голодна, обессилена и опечалена.

– Подождите.

Она обернулась до того, как он смог придумать, зачем ее окликнул.

– Обри, не хотите прилечь?

Не лучшая формулировка, она явно неправильно его поняла. Да он и сам не до конца понял смысл своих слов.

– Простите. Я хотел сказать, что мой номер будет свободен в течение нескольких часов, – все еще недостаточно понятно. – Я должен находиться с семьей Джоба, поужинать вместе со всеми и проследить за тем, чтобы все было в порядке…

– За такими, как я.

Ей показалось или при этих словах Халид улыбнулся? Нет, наверняка просто игра воображения.

– Я уже объяснил им, кто вы. – Он не мог до конца поверить, что действительно предложил ей свой номер, чего не делал даже с любовницами. Но она вынуждала его принимать нестандартные решения. – Вы можете провести в моем номере несколько часов, прежде чем поехать в аэропорт.

Обри решила проявить осторожность, хотя согласиться очень хотелось.

– Не думаю…

– Решать вам. Сомневаюсь, что я вернусь до ночи, так что вы сможете поспать.

– Но зачем вам это?

– Моя задача сегодня позаботиться о друзьях Джоба. Думаю, вы одна из них.

– Но почему вы мне доверяете?

– «Доверяете»?

– Я могу навести в комнате беспорядок или украсть что-то из ваших вещей.

– Зачем бы вам это делать?

Халид явно просчитывал все на несколько шагов вперед, не реагировал на провокации. Он был таким закрытым! Почему ей в голову пришло именно это слово? Казалось, его ничто не может вывести из равновесия. Да и ее он не пытался сбить с толку. Да, рядом с ним она испытывала шквал эмоций, но что удивительно – среди них не было страха. И хотя провести время в чужой спальне казалось не слишком мудрым решением, это все равно было лучше, чем лежать на полу аэропорта. Ну и к тому же Обри бы не выжила, не разбирайся она в людях. Рядом с Халидом ей было спокойно, да клан Деверо – включая Джоба – явно ему доверял. Была и еще одна причина – любопытство. Зачем он вмешался и спас ее от Шанталь, зачем предложил накормить? А теперь еще и это.

Обри не доверяла мужчинам. Она была совсем маленькой, когда мама сказала ей подпереть дверь стулом, чтобы к ней в комнату нельзя было войти. Прошло не слишком много времени, прежде чем ей пришлось вставать на этот же стул, чтобы приложить лед к маминым синякам. Но Халид? Ему хотелось доверять.

– Спасибо. Вы точно уверены?

– Конечно. – Он протянул ей карточку от номера. – Если вы уйдете до моего возвращения…

– Халид!

– Да, Шанталь.

Он слегка закатил глаза, прежде чем обернуться. Обри чувствовала себя так, словно с ней кто-то поделился солнцем.

– Мы возвращаемся домой. Обри, надеюсь, вы присоединитесь к нам.

Забавно, как быстро Шанталь включила ее в список лучших друзей.

– Обри не сможет присоединиться, у нее болит голова.

Глава 4

Номер распахнул ей двери в настоящий рай с видом на Центральный парк. Нежно-синие бархатные кушетки приглашали присесть к огромному очагу, а чтобы полюбоваться на люстру, нужно было сильно задрать голову – настолько высокие здесь были потолки. Обилие декора, наполненный ликером графин – казалось, здесь кто-то живет, а не просто остановился на пару ночей. Тетя Кармель рассказывала о таких номерах – правда, причина другая.

Даже туалетная комната была великолепно украшена. Обри помыла руки просто ради удовольствия открыть позолоченные краны и воспользоваться пушистым белым полотенцем.

И Халид разрешил ей здесь остаться? Невозможно поверить в реальность происходящего.

Осмотревшись, Обри заглянула в спальню с огромных размеров кроватью. Видимо, на ней Халид и предлагал ей отдохнуть. Девушке и в голову не пришло, что за одной из многочисленных дверей может быть гостевая комната.

Спальня оказалась еще роскошнее, чем гостиная, в комнате даже была собственная терраса. Обри шагнула на нее и моментально окунулась из тишины в шум и бурлящую активность Пятой авеню. Мама рассказывала, что на этой улице жил Джоб. Жил. Теперь Обри точно знала, что приехать попрощаться с ним было правильным решением. Да, он ей не отец, но самый близкий человек. И, расставшись с мамой, с Обри он отношения не порвал.

«Воспользуйся шансом, – сказал он ей тогда. – У тебя талант. Не позволяй истории повториться…»

Пришлось позволить. Счета копились, а Обри могла заработать деньги только на трапеции. Она была хороша, но не великолепна, а ничего другого делать не умела. Может быть, музыкальная школа позволила бы ей сделать карьеру, но как бы она оставила маму? И эта мечта стала несбыточной.

Обри вернулась в спальню, прикрыв французскую дверь террасы, и с глубоким вздохом скинула каблуки. У кровати лежали золотые часы, и она взяла их, пытаясь понять, сколько они весят и стоят. Да уж, чтобы купить такие, наверняка ей придется зарабатывать чаевые несколько лет.

Обри тут же стало стыдно – это же чужая вещь. Она положила часы на место и увидела рядом с ними толстую стопку денег, скрепленную бриллиантовым зажимом. Сердце сжалось – что она делает здесь, в чужом мире, в чужой одежде? Снова дал знать о себе голод. Заказать что-то в номер? Халид бы и не заметил, но злоупотреблять его гостеприимством не хотелось. Обри решила обойтись парой фруктов из тех, что были в номере.

Интересно, он не будет против, если она примет душ? Ванная поразила ее своими размерами, мозаичными полами и стенами. Там даже была карточка с номером, позвонив по которому можно было попросить обслугу подготовить ванну. Обри улыбнулась – эта задача ей по силам. Пока вода набиралась, она съела еще одно яблоко и смыла макияж с помощью мягких ватных дисков и специальной жидкости. Она старалась не трогать вещей Халида, и только один раз не избежала искушения. Ее внимание привлекла маленькая серебряная бутылочка с арабской вязью на этикетке. Из-под стеклянного стоппера пробивался резкий аромат, но как бы ни хотелось Обри вытащить его и глубоко вдохнуть, она надела крышку обратно и поставила духи на место.

А затем приняла свою первую в жизни ванну – с пузырьками, маслами и другими банными атрибутами, против которых невозможно было устоять. Вылезать не хотелось, но в конце концов она это сделала и завернулась в толстый белый халат.

Как же она устала! Если поспать несколько часов, будет гораздо проще выдержать долгую ночь в аэропорту. Обри поставила будильник и зашторила окна так плотно, что кровать ей пришлось искать на ощупь. Чтобы не трогать вещи Халида, она легла поверх одеяла на другой стороне. Заснуть, несмотря на усталость, удалось не сразу, так ее переполняли впечатления. Неожиданная возможность попасть на службу и то, что о ней явно знали. А о Джобе и маме? Вряд ли. Или? Джоб был уверен, что его интрижка останется тайной навсегда. Это и стало причиной разрыва – Джоб стыдился отношений и предпочел, чтобы его видели в свете с высокомерной Шанталь. Нет, они не могли знать о нем и матери Обри.

Но могли знать о деньгах. А что, если они хотят выяснить, как она их потратила? Неужели она подставила Джоба? Подсознательно она понимала, что так и есть, и это съедало ее изнутри. Стоит ли ей бояться? На этом потоке мыслей Обри все-таки заснула.

Халид был уверен, что Обри уже ушла, но на всякий случай постучал и приоткрыл дверь в гостевую комнату – никого. Вот и хорошо. Теперь понятно, как Джоб попал под ее чары – даже спустя несколько часов после встречи она не покидала его мыслей. Когда Этан благодарил его за вмешательство, Халид едва удержался от ответа, что на самом деле защищал Обри. А ведь обычно свою потребность оберегать других он прятал глубоко внутри. Почему же с ней этого не получилось? Он сбросил пиджак и ботинки, избавился от галстука и носков. Ему хотелось избавиться от всех оков – долой ремень, запонки, даже рубашку. Он расстегнул пуговицы и стащил ее с себя. Так-то лучше.

Это его последняя ночь в Нью-Йорке в статусе одинокого мужчины. Стоило бы воспользоваться возможностью и покутить на всю катушку, но у него не было желания. Зато было другое. Воспоминания о румянце на щеках Обри, отчаянное желание прикоснуться к ней и ощущение, словно он это уже сделал. Как она целуется? Стонет ли во время оргазма? Обычно его такие детали не волновали.

Ладно, нужно принять душ, ответить на переполнившие телефон сообщения и лечь спать. С нежностями покончено.

Он распахнул дверь в спальню – и все его планы моментально рухнули. Несмотря на темноту, Халид почувствовал присутствие другого человека. Обри не уехала, и по ровному спокойному дыханию было понятно, что она еще спит. Чтобы не пугать ее, Халид включил ночник со своей стороны.

Девушка свернулась калачиком на одеяле вместо того, чтобы забраться под него. Как же мирно она выглядела. Жаль, о себе Халид не мог сказать того же самого. День был слишком тяжелым – тяжелее, чем он думал.

– Обри…

Никакой реакции.

– Обри.

Наконец она открыла глаза.

– Я думал, ваш самолет в девять.

Девушка пыталась прийти в себя. Звуки его голоса успокаивали, но она не сразу поняла, где находится, почему над ней нависает Халид с обнаженным торсом. Очень похоже на сон, но нет.

– Кажется, я проспала будильник.

– Вы пропустили свой рейс?

– Нет. – Она села, а Халид включил второй светильник. – Я приняла ванну. Надеюсь, вы не против.

– Конечно нет. Вы поели?

– Фрукты, спасибо. Как прошли поминки?

Ужасно. Особенно навязчивое поведение Шанталь. Но Халид не обсуждал свою личную жизнь и уж тем более личную жизнь других людей. Хотя сегодня ему бы этого хотелось – сесть, поговорить с Обри и поделиться, как прошел этот день. Вместо этого он ограничился парой слов:

– День прошел хорошо, насколько это было возможно.

Халид говорил практически без акцента на безупречном английском, но все равно казалось, что в его словах есть какая-то недосказанность. Может быть, общайся они на его родном языке, было бы понятнее? Обри и не догадывалась, что Хадид пытался вести себя с ней максимально открыто.

– Он оставил мне это. – Он протянул ей пресс-папье, которое Этан отдал ему вечером.

– Оно великолепно. Что это?

– Пресс-папье.

– Я имела в виду, из чего оно сделано?

– Не знаю. Обри, почему вы не легли в постель?

– Не хотела наводить беспорядок в вашем постельном белье.

– Логично. Но в гостевой комнате вы могли бы это сделать совершенно спокойно.

– Здесь есть гостевая комната? – Обри была в ужасе. – Я не знала, никогда не бывала в таких номерах. Я очень старалась ничего не трогать…

– Все хорошо.

Впервые с момента их встречи Халид улыбнулся, и это было так неожиданно и мило, что Обри отвела глаза. Он был божественно красив, и даже в приглушенном свете четко прорисовывались скульптурные очертания мускулов. Она осторожно поворачивала в руках пресс-папье, пока Халид рассказывал его историю.

– Эта вещь должна была стать свадебным подарком, но, выражаясь языком Джоба, чертово время его подвело.

– Вы женитесь? – Обри пыталась скрыть разочарование, это вообще не ее дело.

Он кивнул.

– Хотя невеста еще не выбрана.

– Ну, это хорошо.

– Почему же?

– Если она позвонит, вам не придется объяснять, что я делаю в вашей спальне.

Халид не улыбнулся маленькой шутке – он просто ее не понял. Никто не мог просить у него объяснений.

– Так когда ваш самолет?

– В девять утра.

– И где вы остановитесь?

– Нигде. Просто дождусь рейса в аэропорту.

Благотворительность была не в его привычках, да и предлагать ей оставаться в номере он не собирался. Но почему-то в случае с Обри так легко было проявлять доброту.

– Хотите поужинать, прежде чем уйти?

– Поужинать?

– И мне, и вам нужно поесть. К тому же так вы убьете еще несколько часов.

– О… – Обри не знала, что ответить, но он опередил ее:

– Простите. Для меня будет огромная честь, если вы присоединитесь ко мне за ужином, Обри.

Неожиданная ирония оказалась действеннее любых уговоров.

– С удовольствием. – Сердце Обри попыталось выпрыгнуть из груди, но она заставила себя успокоиться. Да и потом, он ведь пригласил ее не на свидание.

– Водитель отвезет вас в аэропорт. А теперь прошу меня извинить, до ужина я хотел бы сделать несколько звонков.

Она отложила пресс-папье и встала кровати, чтобы собрать свои вещи.

– Это очень мило с вашей стороны. Я чувствовала себя полностью опустошенной. Мне показалось, я выставила себя дурой, когда заплакала.

– Вовсе нет.

Как у него получается успокаивать ее одним словом? Редко кому это удавалось.

– Вы пока можете привести себя в порядок.

Когда за Обри закрылась дверь, он выдохнул. Нельзя забывать о том, что она может причинить вред клану Деверо. И он ведет ее ужинать? Конечно, Халид обещал присматривать за ней, но неужели именно это имелось в виду? Нет. Да и он думал совсем не об ужине.