Текст книги "Смерть в хрустальном дворце"

Клаус улыбнулся:

– И это на самом деле так. Давайте надеяться, что люди, принимающие важные решения, об этом не забудут.

Клаус предложил мне взять его под руку. Я знала, что моя матушка не одобрила бы это еще больше, чем мое присутствие на спиритическом сеансе, но ради короля и своей страны я согласилась. Кроме того, он казался очень милым джентльменом, с хорошими манерами, а ко мне отнесся по-отечески. Наши руки едва успели соединиться, как мелькнула вспышка фотоаппарата. Клаус выругался на немецком. Я даже не пыталась перевести то, что он сказал. Мужчина, который все время маячил за спиной Клауса и, как я поняла, был каким-то его помощником, выразился схожим образом и подтолкнул Клауса вперед. Мы вошли в шатер. Я оказалась на стуле между Клаусом и женщиной, от которой пахло рыбой. Запах был таким сильным, что мне захотелось достать носовой платок. Я вопросительно взглянула на нее. Судя по модной одежде, эта матрона занимала высокое положение в обществе. Помощник Клауса уселся с другой стороны от дамы, его лицо дипломатично ничего не выражало. Кроме мадам Арканы, присутствовала еще молодая пара, они сидели очень близко друг к другу – так близко, что молодой человек, вероятно, держал девушку за руку под столом. Судя по виду, оба сильно нервничали. И наконец, присутствовал еще один мужчина совсем непримечательной внешности. Я предположила, что это один из людей Фицроя.

Мадам Аркана занялась лампами, приглушила свет и, извиняясь, протиснулась на свое место, обойдя вокруг стола, что было не так просто с ее габаритами.

– Я предпочитаю все делать сама, – поясняла она. – Чтобы аура других людей не загрязняла место. А теперь, если вы все готовы, положите руки на стол так, чтобы ваши мизинцы касались мизинцев тех, кто сидит рядом с вами. Пальцы должны очень легко касаться друг друга. И ваши собственные большие пальцы должны соприкасаться. Вот так. – Она продемонстрировала. – Это круг для вызывания духов, который я вскоре активирую. Если кто-то из присутствующих нарушит связь и разорвет круг, духи улетят, а я, возможно, окажусь в опасном положении. Поэтому я должна убедиться, что все присутствующие хотят принять участие в спиритическом сеансе. – Она склонила голову набок. Лицо ее было в тени, но мне показалось, что она улыбается. – Я не прошу вас верить в духов. Ваша вера или неверие никак не влияют на мой дар, но я прошу вас выполнять мои указания. Если не хотите или не можете, я прошу вас немедленно покинуть мой шатер. Пусть останутся только те, кто клянется честью строго следовать правилам проведения спиритического сеанса.

Я подумала, что она немного переигрывает. Во время наших предыдущих встреч она вела себя более неформально. Я предполагала, что сейчас она устраивает шоу специально для Клауса. Меня очень заинтересовало, что же она может сделать ради каскада Фицроя.

– А теперь прошу тишины, – сказала мадам Аркана и произнесла обычный для медиума вопрос: – Есть здесь кто-нибудь, кто хотел бы поговорить с кем-то из присутствующих?

В шатре царила тишина. Мадам Аркана немного подождала, напряжение росло. Затем она повторила вопрос:

– Есть здесь кто-нибудь, кто хотел бы поговорить с кем-то из присутствующих? – После этого она издала тихий стон. Когда она заговорила в следующий раз, ее голос оказался на тон ниже. – Что, черт побери, вы двое задумали? Доминик, немедленно отвези девушку домой. Как тебе не стыдно?

– Дядя Гарри? – воскликнул парень из молодой пары. – Но мы же не делаем ничего плохого. Ты это знаешь. Но я не понравился матери Эдит.

– Значит, ты должен вести себя так, чтобы ей понравиться. Как тебя мама учила? Она же воспитала тебя хорошим мальчиком. Она в ужасе. Так совместную жизнь не начинают.

– Но у нас будут огромные неприятности, если мы вернемся, – пролепетала девушка. В ее голосе дрожали слезы.

– Если не вернетесь, будет еще хуже, моя милая. Поверь тому, кто знает.

Я услышала, как Риченда изумленно выдохнула.

Голос мадам Арканы снова изменился.

– Здравствуй, моя дорогая, – произнесла она голосом, больше похожим на хорошо поставленный мужской. – Как там наш малыш?

Женщина, от которой пахло рыбой, воскликнула:

– Это ты, Эдвард?

– Да, любовь моя, это я.

– Морис очень хорошо учится в подготовительной школе. Конечно, он плакал, когда тебя не оказалось среди выживших, но он еще маленький, чтобы… – Она зарыдала. – Эдвард, скажи мне: ты не очень страдал? Ты не оказался в ловушке на нижней палубе?

– Нет, любовь моя. Я помогал женщинам сесть в спасательные шлюпки. Передавал им детей. Требовалось, чтобы на борту оставались мужчины и помогали поддерживать порядок. Я вызвался добровольцем. Мне очень жаль, что я покинул тебя, но я видел, как одну молодую женщину, которая была так похожа на тебя, локтями отталкивает толстяк в смокинге, чтобы занять ее место в спасательной шлюпке.

– Нет! – выдохнула женщина.

– В ту ночь на борту «Титаника» можно было наблюдать и геройские поступки, и трусость. Ты ведь могла отправиться в плавание со мной. И это могла быть ты. Я должен был вызваться добровольцем и остаться. Ты должна меня понять, любовь моя.

– О, Эдвард!

– Я чувствую, что мое время истекает. Я скоро уйду, моя любовь. Я буду любить тебя вечно.

– Это все несколько предсказуемо, – тихо сказал Клаус, обращаясь ко мне.

– По крайней мере, она дает успокоение и добрый совет, – прошептала я в ответ.

Внезапно голос мадам Арканы стал на несколько тонов выше.

– Чарли! Чарли, дорогуша, ты здесь?

– Я здесь, Шарлотта, – ответил внешне совершенно заурядный мужчина, его голос звучал ворчливо. – Осеннее солнце приносит успокоение моей душе, но сердце у меня болит.

– О-о-о, Чарли, дорогуша, – захихикала мадам Аркана. – Ты все такой же шалунишка. Дядя говорит, что у тебя проблемы с твоим стерженьком. Он уже не такой твердый. Ешь побольше устриц. Но только не французских. Дядя говорит, что, если будешь есть устриц, проблем с этим делом не будет.

Я услышала, как Клаус рядом со мной пытается подавить смешок. Риченда напряглась от возмущения.

– Тихо, тихо, Шарлотта. Тут же за столом сидят приличные леди и джентльмены. Не забывай о хороших манерах. Я пришел сюда только, чтобы удостовериться, что с тобой все в порядке и ты не смотришь оттуда на то, на что смотреть не должна, – произнес мужчина.

– Да я вообще плотно закрываю глаза, – продолжала мадам Аркана девичьим голосом. – Я не понимаю половину того, что говорит дядя. Я же была хорошей девочкой. Ты же знаешь это, Чарли, дорогуша. Я никогда не переходила границ. Я не была непослушной. Но я надеюсь, что ты найдешь хорошую девушку, которая тебе подойдет, которая будет о тебе заботиться. Правильную девушку!

– Достаточно, Шарлотта! – простонал мужчина. – Ты и так отняла много времени у этих добропорядочных людей.

– Он определенно верит во все это, – прошептал мне Клаус.

– Может, вообще регулярно посещает такие сеансы? – точно так же шепотом высказала предположение я.

– Хм, да, и с каждым разом она узнает о нем все больше. Вы очень умны и сообразительны, моя дорогая, – в задумчивости произнес Клаус.

Мадам Аркана снова заговорила своим обычным голосом:

– У меня есть еще одно сообщение, но я его не понимаю. Пожалуйста, проявляйте терпение. Мне нужно связаться со своим духом-проводником. А это весьма озорная особа.

– Это становится все более интересным, – тихо сказал Клаус. Судя по голосу, ему было весело.

– Этель, дорогая моя, ты здесь? Ты можешь мне помочь, дорогая? – спросила мадам Аркана. – Здесь находится пожилая леди, которая хочет поговорить с кем-то из присутствующих, но я ее не понимаю.

– Может, она зубы забыла вставить? – прошептал Клаус.

– Я занята, – произнесла мадам Аркана голосом испорченного восьмилетнего ребенка. – Я хочу играть в куклы.

– Дорогая, у тебя все время в мире, чтобы играть в куклы. А мне нужна твоя помощь. Это отнимет всего одну минутку! Пожилая леди очень взволнованна, – сообщила мадам Аркана.

– Говоришь, все время в мире. Я уже не в вашем мире, – произнес голос маленькой девочки. – Я…

– Не капризничай, Этель, или я больше не стану обращаться к тебе за помощью. А я знаю, как ты любишь компанию, – произнесла мадам Аркана своим обычным голосом.

– Ладно. Она не любит, когда ее называют старой, хотя выглядит так, будто умерла в сто десять лет. У нее очень морщинистое лицо, напоминает слоновью кожу. Говорит, что ее зовут Александрия. Александрия фон что-то. Биттер?

– Этого не может быть! Моя бабушка была баронессой Александрией фон Риттер, – сказал мне Клаус.

– Это какое-то иностранное имя, – продолжала Этель. – От нее пахнет средством от моли и лавандой.

– Lieber Gott. Es ist meine Oma. Ich bin hier, Grosmutter [16]16
  Боже мой! Это моя бабуля. Я здесь, бабушка (нем.). – Прим. переводчика.


[Закрыть].

– Она говорит, что ее правнуки в опасности.

– Питер и Генрих?

– Она кивает. Она говорит, что видит, как они идут по дороге. Впереди черная туча. Она спускается к земле. Они идут к ней. Идут медленно. Они не хотят идти этой дорогой. Они знают, что в этой туче заключено что-то плохое. Они не хотят идти туда, но они вроде бы должны. Я не понимаю, почему бы им не пойти другой дорогой.

– Wo ist? [17]17
  Где она? (нем.) – Прим. переводчика.


[Закрыть]

– Она говорит, что туча большая, очень большая. Приближается самая жуткая гроза, которую она когда-либо видела. Эта буря пугает ее. Она пугает многих. Это плохо, плохо. Она говорит, что Питер и Генрих не должны идти к этой туче. Если они туда пойдут, то умрут. Но если буря разразится, то выбора у них не будет. Мне страшно, мадам Аркана. И старушка страшная. Я больше не буду с ней разговаривать. Она теперь говорит все быстрее и быстрее. Я не успеваю за ней.

– Но я должен знать больше! – воскликнул Клаус, переходя на английский. – Девочка, я должен знать, что угрожает моим сыновьям.

– Я не стану смотреть. Не буду! – сказала Этель. – Это очень страшно. Ужасно.

Мадам Аркана рухнула лицом на стол.

– Что нам делать? – закричала Риченда.

– Я думаю, что нам нужно сидеть и не дергаться, как она велела, – спокойно ответила я.

– Вы правы, мисс, – согласился мужчина с заурядной внешностью. – Я видел все это раньше. Она придет в себя через пару минут.

Я чувствовала, что сидящий рядом со мной Клаус сильно обеспокоен.

Мадам Аркана подняла голову.

– Простите, – сказала она. – Иногда Этель бывает совершенно неуправляемой. С ней трудно работать, и я уже устала.

– Но со мной пока никто не разговаривал, – сказала Риченда.

– Иногда у духов нет для нас никаких сообщений, несмотря на то, как нам хочется получить их, – пояснила мадам Аркана, голос которой звучал устало.

– Но у меня серьезная проблема, – заявила Риченда. – Мне нужен совет.

Мадам Аркана склонила голову.

– Я попробую еще раз. Но предупреждаю: я не могу заставить духов говорить. Все зависит от их желания. – Она несколько раз глубоко вдохнула. – Есть здесь кто-нибудь, кто хочет поговорить с кем-то из присутствующих?

Затем внезапно я услышала голос своего отца из уст мадам Арканы. Он звучал так, словно отец находился в одном помещении с нами.

– Он хороший человек, – говорил отец.

Я почувствовала, как у меня по щеке покатилась слезинка. В горле пересохло, я не могла произнести ни слова. Я понимала, что отец дает свое благословение на мой брак с Бертрамом. У меня стало спокойно на душе. Мой отец был мудрым и сострадательным человеком. Даже при жизни он обладал умением заглянуть в сердца людей. Если он считает Бертрама хорошим человеком, то можно не сомневаться: я сделала правильный выбор.

Мадам Аркана еще раз рухнула на стол. Рассыпались ее волосы. Когда она подняла голову, то выглядела очень растрепанной.

– Все, сил больше нет, – объявила она невероятно усталым голосом. – Больше не могу. Можете разорвать круг. Я на сегодня закончила.

Хотя мне очень хотелось остаться и помочь мадам Аркане, я понимала, что не могу этого сделать. Нельзя было показывать, что мы знакомы, иначе пропадет вся ее работа, а она ведь так старалась убедить Клауса, что война опасна и ужасна. По крайней мере, я именно так интерпретировала грозовую тучу, хотя еще предстояло выяснить, так же ее интерпретировал Клаус или нет. Ничем не примечательный мужчина включил лампы, так что я теперь могла получше рассмотреть медиума. Она продолжала сидеть на стуле, вяло закалывая рассыпавшиеся волосы. Она так побледнела, что румяна на лице резко выделялись, и оно напоминало кукольное. Я надеялась, что мадам Аркана приехала сюда не одна. Я поднялась вместе с другими, и мы вышли из шатра. Перед ним мы мгновенно разделились на группы. Молодая пара быстро исчезла, продолжая держаться за руки, но очень оживленно разговаривая. Мужчина непримечательной внешности исчез незаметно, я даже не поняла, когда и как. Женщина, от которой пахло рыбой, кивнула Риченде и мне и чуть улыбнулась. Она отправилась в главный зал, выглядела ошеломленной и потрясенной. К Клаусу подошел помощник, поклонился и щелкнул каблуками.

– Мы сейчас должны отправляться в обеденный зал, сэр, где собираются все члены делегации, – напомнил он.

– Ах, Фридрих, ну не чудо ли это? Когда я пришел сюда, я относился к этому скептически. Моя юная подруга это подтвердит. – Клаус кивнул в мою сторону. – Но я ухожу, веря, что это возможно.

– Боюсь, что не могу согласиться с вами, сэр. Я не верю, – заявил помощник, сурово глядя на меня. Я подумала, что более естественным для него было бы говорить по-немецки. Интересно, а почему он позволяет мне понять, о чем идет речь? Затем он повернулся и обратился непосредственно ко мне: – А вы что думаете, фройлен?

Я улыбнулась:

– Должна признаться, что еще не определилась. Я видела выступления (наверное, следует употреблять это слово?) мадам Арканы дважды в прошлом. Меня часто поражало, что ее духи дают самые разумные советы, но что касается подлинности, могу только сказать, что я не слышала, чтобы кто-то ее оспаривал. Никто не сомневался, что это их родственники.

– Я предполагаю, что, как и другие люди ее профессии, она не называет ничьих имен, если только их ей раньше не сообщали? – заметил помощник на почти идеальном английском. Слово «профессия» прозвучало с заметной долей цинизма.

– Но она назвала имя моей бабушки и моих сыновей, – возразил Клаус. – Я точно их не называл.

Я перевела взгляд с одного мужчины на другого.

– Я думаю, сэр, что ваш помощник (вы ведь помощник?) напомнит вам, что вы известный человек. Другими словами, дама-медиум могла спросить служащих дворца о составе делегации. Вы случайно пришли на этот спиритический сеанс или это было спланировано заранее?

– Посещение стояло в графике запланированных мероприятий. Нам двоим выпало сюда идти, – сказал Клаус. – Mein Gott! [18]18
  Боже мой! (нем.) – Прим. переводчика.


[Закрыть] На самом деле мы даже жребий тащили. Я мог бы пропустить это чудесное выступление, если бы не подарок судьбы. Фортуна выбрала меня. Или ты, Фридрих, хочешь сказать, что один из наших соотечественников работает вместе с мадам Арканой? Они в сговоре? А смысл? Ей платят, независимо от ее комментариев.

– У нее репутация, и она должна ее поддерживать, – сказала я, пока Фридрих не успел заметить, что она могла собрать сведения обо всей делегации. У меня появлялось все больше уверенности, что он – немецкий эквивалент Фицроя. Я также посчитала, что должна сделать все возможное, чтобы укрепить каскад Фицроя на этой позиции. Поэтому я решила взять на себя роль адвоката дьявола [19]19
  Адвокат дьявола – человек, который защищает позицию, которой сам необязательно придерживается. – Прим. переводчика.


[Закрыть], пусть и с некоторыми недостатками. – Если гость останется недовольным, то, как я предполагаю, это повлияет на последующие заказы. Вы явно важный человек. Конечно, она не хотела вас оскорблять.

– Вы сказали то, что я сам собирался, – объявил Клаус, как я и надеялась. – Если бы она сообщила мне какую-нибудь ложь, то это могло бы означать крах ее карьеры. Но она даже сказала, что от моей Grossmutter пахло средством от моли и лавандой.

– А разве именно так не пахнет от большинства пожилых дам? – спросил помощник.

– Ну вот, ты меня оскорбляешь, – сказал Клаус. – Ребенок почувствовал не средство от моли, а запах духов, которые изготовляли специально для моей бабушки. – Он замолчал и закрыл глаза. – Я помню его, словно это было вчера. Он был резким и очень сладким. Эти духи для бабушки заказал ее первый муж. После его смерти она всегда ими душилась в память о нем. Вообще-то запах был мерзкий. Его легко можно спутать со средством от моли. Я думаю, что основу духов составляла жидкость, полученная в результате перегонки смолы. Ее первый муж был предпринимателем, но не очень успешным.

– Вы разбираетесь в науке химии, сэр? – спросила я.

Клаус махнул рукой:

– Это любительский интерес. Не больше. Но это убедительное доказательство таланта медиума. Она настоящий медиум.

Я заметила, как Риченда, стоявшая поблизости, пытается привлечь мое внимание.

– Боюсь, что мне пора идти, господа. Меня ждет подруга.

– Мне интересно узнать ваше мнение о сообщении для барона, фройлен. У вас есть какие-то мысли по этому поводу? – спросил помощник. Он хмурился, пока это говорил, и я видела, что смотрит он на меня подозрительно.

– Боюсь, что для меня оно не имело смысла. Если бы это был шторм в море, то я посчитала бы это предупреждением о возможной опасности. Но с какой стати буре угрожать двум здоровым мужчинам, идущим по какой-то дороге?

Внезапно Клаус сжал мою руку.

– Вы попали в точку. Оба мои сына собираются поступить на службу во флот. Это должно быть предупреждение.

– Не могу сказать, – ответила я, опасаясь, что случайно слишком близко подошла к сути послания. – Но мне пора присоединиться к подруге. Надеюсь, что вы оба с удовольствием проведете оставшееся время в Лондоне.

Я протянула руку для рукопожатия, но Клаус поцеловал ее. Я порадовалась, что мода требовала носить перчатки. Этот барон становился уж слишком фамильярным. Бертрам сказал бы, что он «проявляет излишнюю теплоту» ко мне. Я убрала руку, кивнула помощнику, отчего он, несомненно, невзлюбил меня еще больше, и пошла к Риченде.

– Уходим отсюда, – сказала я ей. – Похоже, что я заинтересовала барона!

Риченда посмотрела на меня полными слез глазами.

– Ты слышала, как мадам Аркана сказала, что Ричард изменился?

Я в непонимании уставилась на нее.

– Разве ты не поняла, что последнее сообщение предназначалось мне? Мои молитвы были услышаны. Мой брат-близнец исправился!

Глава шестая
Эми создает хаос, а Фицрой проявляет твердость

Я не нашла слов, чтобы ответить на поразительное заявление Риченды. Я достаточно хорошо ее знаю. Если она решила что-то, переубедить ее невозможно. У меня не было шансов доказать ей, что голос принадлежал моему отцу, и он говорил про совсем другого джентльмена. Она услышала то, что хотела услышать, и приняла это как факт. Я подтолкнула ее в том направлении, где надеялась найти Бертрама. Мне потребуется его помощь, чтобы со всем этим разобраться.

Но только мы направились в сторону секции, где выставлялись всякие механические приспособления, как увидели бегущего к нам Бертрама. Он раскраснелся и бормотал извинения, проталкиваясь сквозь толпу посетителей выставки, что было для него совсем нетипично. Наконец он оказался прямо перед нами. Дышал так тяжело, что ему было трудно говорить.

– Боже праведный, Бертрам! – воскликнула Риченда. – Ты пыхтишь как паровоз. Какой экспонат привел тебя в такое возбуждение? Немцы нашли чудесный способ осушать болотистые земли?

Она усмехнулась, при этом ее совершенно не беспокоило состояние младшего брата. Я же, с другой стороны, зная о том, что у Бертрама больное сердце, попыталась отвести его к ближайшему стулу. Я ценила его гораздо больше, чем его зацикленная на себе сестра. Он отказывался куда-то идти, вместо этого немного наклонился вперед, чтобы восстановить дыхание. Я склонилась рядом с ним, пытаясь понять, что же он говорит.

– Эми? – переспросила я, послушав его пыхтение. Он энергично закивал.

– О нет! – воскликнула Риченда. – Что с ней? Она ушиблась?

Бертрам покачал головой.

– Ради всего святого, встань нормально, Бертрам, и расскажи, что происходит, – потребовала Риченда.

Бертрам сделал все, что мог, чтобы угодить сестре.

– Дерево, – только и смог выдохнуть он.

– Он сказал «дерево»? – уточнила у меня Риченда. – Наверное, он сошел с ума. Мне жаль тебя, Эфимия.

Бертрам уверенно покачал головой, затем поморщился и позеленел.

– Нет, здесь в павильоне есть деревья, – сообщила я. – Я читала об этом перед тем, как мы сюда поехали.

– Невероятно! – воскликнула Риченда, все еще не улавливая суть.

– Риченда, Эми умеет забираться на деревья? – спросила я.

Выражение лица Риченды сообщило мне, что до нее наконец дошло. Оно сказало все, что мне требовалось.

– Где? – спросила я у Бертрама. Он показал пальцем.

– Присмотри за ним, – велела я Риченде, приподняла юбки, почти до лодыжек, и побежала в указанном направлении.

– Но я ее мать, – услышала я крик Риченды у себя за спиной.

Однако диета, по большей части состоящая из тортиков и пирожных, приводит к вполне определенным последствиям, и она очень быстро отстала. Я очень надеялась, что у Бертрама хватит ума постоять и прийти в себя, а не мчаться за нами. Очевидно, Эми не стала его слушаться или просто не может сама слезть с дерева. Я думала, что она послушается меня. Я знала, что ей скажу, и эти слова звучали у меня в голове, будто произносимые голосом моей матери.

Я завернула за угол, на одну из самых широких площадок в павильоне, и увидела дерево, возвышавшееся над головами небольшой толпы. Среди зеленой листвы выделялись ярко-рыжие локоны Эми. Она сидела верхом на ветке. То и дело она опускала руку в карман, что-то из него доставала, клала себе в рот, вынимала изо рта и бросала вниз. Я не могла рассмотреть, что это, из-за расстояния между нами.

– Простите. Пропустите меня, пожалуйста, – повторила я добрую дюжину раз, а то и больше, пробираясь к дереву. Там я нашла Рори.

– Я не могу заставить эту девчонку меня слушаться, Эфимия, – сказал он. В это мгновение на его голову сверху полетел еще один маленький снаряд. Он поймал его и показал мне. – Обсосанные леденцы. Этот невоспитанный ребенок ведет себя отвратительно!

– Как ты думаешь, она сама может спуститься? – спросила я. – Или мне нужно поискать кого-то из сотрудников и попросить лестницу?

– Если судить по тому, как она туда забралась, то, думаю, если захочет, спустится без проблем, – ответил Рори. – Взлетела как белка, за которой гонится кошка. – Рори снова посмотрел на нее. – Эми Мюллер, прекращай это и немедленно спускайся! Сию же минуту!

За нашими спинами уже собралась внушительная толпа, чтобы посмотреть на это представление. При этом я слышала комментарии: «Конечно, она немка» и «Ни одна английская девочка никогда не станет так себя вести». Были и другие возгласы: «Бесенок!», «Пацанка!» и «Настоящая обезьяна!». Но меня больше всего беспокоили высказывания насчет национальности. Фицрой старается сделать все, что только возможно, для улучшения взаимоотношений между Германией и Британской империей, а тут Эми выкидывает номер, который может все испортить и свести на нет его усилия.

– Немедленно спускайся! – повторил Рори.

Если я чему-то и научилась у своей матушки, так это не повторять приказы и угрозы по два раза. Если вам приходится это делать, значит, вы проиграли.

– Тебе придется залезть на дерево и снять ее, – сказала я Рори. Он вздохнул и снял пиджак.

– И надо же мне было надеть хороший костюм, – вздохнул Рори, протягивая мне аккуратно сложенный пиджак, потом заорал, подняв голову вверх: – Или ты сама спустишься, или я сейчас за тобой полезу!

И тут Эми нанесла свой главный удар.

– Ты мне не папа, – заорала она во всю силу своего голоса. – Оставь меня в покое! Я хочу видеть папу.

В эту минуту сквозь толпу стал протискиваться мужчина официального вида с устрашающими бакенбардами, громко требуя дать ему пройти. Я решила, что он один из сотрудников выставки, в обязанности которых входит следить за тем, чтобы посетители не подходили слишком близко к экспонатам, и вежливо указывать дамам, где они могут припудрить носик, если зададут соответствующий вопрос. Однако сложившаяся ситуация стала просто воплощением его мечты. Громко и не в особо изысканной манере он требовал от собравшихся отступить назад и освободить ему место.

– Нечего здесь смотреть, дамы и господа. Я сотрудник Хрустального дворца и держу ситуацию под контролем. Нет повода для паники.

До этой минуты люди просто перешептывались, им было любопытно, но никакой паники, насколько я видела, не наблюдалось. Но как только толпу попросили не впадать в панику, люди начали беспокоиться и при этом проявлять упрямство, раздумывая, не происходит ли тут что-то такое, из-за чего как раз можно впасть в панику. Кроме всего прочего, примерно тридцать собравшихся человек явно не собирались не то что уходить, а даже сдвинуться с места. Более того, к ним стали присоединяться другие посетители выставки, все больше и больше. Люди тихо переговаривались, произносимые шепотом комментарии звучали зловеще и буквально висели в воздухе. Я подняла голову вверх и встретилась взглядом с Эми. Эта маленькая озорница улыбнулась. Затем к ней обратилось прибывшее официальное лицо:

– Этот мужчина пристает к вам, юная леди?

Сотрудник выставки говорил так громко, что его слышали даже в последних рядах толпы. Все собравшиеся как один навострили уши. Эми выдавила пару слезинок и вдруг стала шепелявить.

– Он хочет, чтобы я спустилась, а я не хочу, офицер.

То, что Эми назвала его офицером, точно ей не навредило. Он стал говорить с ней по-отечески добродушно, хотя голос звучал излишне громко и резал ухо.

– Не беспокойся, моя дорогая. Пока я здесь, тебя никто не обидит. Можешь спускаться.

– Но я боюсь, – продолжала шепелявить Эми. Я вспомнила все виды наказания, которые в свое время использовала моя матушка, и решила, что среди них не найдется ни одного достаточного сурового для Эми.

Чиновник с бакенбардами повернулся к Рори, бледная кожа которого приобрела совсем нетипичный для него оттенок. Я не могу сказать, что он покраснел, потому что Рори никогда не позволит себе демонстрировать эмоции на публике, но цвет его кожи определенно стал ярче.

– Насколько я понимаю, вы являетесь родственником юной леди, сэр?

– Не совсем, – низкий голос Рори с шотландским акцентом прозвучал даже слишком громко.

Я уверена, что за этим ответом последовало бы четкое и понятное объяснение, которое разрядило бы обстановку, если бы в эту минуту не появился еще один сотрудник дворца, практически брат-близнец первого. Он тоже бесцеремонно расталкивал людей, пробираясь сквозь толпу.

– У тебя проблемы, Элф?

– Тут, похоже, вот этот тип загнал девчонку на одно из наших деревьев, – ответил первый, потом добавил, обращаясь к Рори: – Для вас, сэр, ситуация складывается не лучшим образом.

Рори расправил плечи и выпрямился во весь рост.

– Послушайте, уважаемый…

В эту минуту прибывшее на помощь Элфу подкрепление как раз пробралось сквозь толпу, этот весьма упитанный тип оказался у дерева и, к удивлению всех собравшихся, сделал захват и подкат как в регби, пока Рори еще глазом моргнуть не успел. Он был гораздо ниже Рори и полноват, на его стороне был элемент неожиданности. Рори рухнул, как срубленное дерево. Я находилась в паре метров, но слышала, как с громким выдохом из груди Рори выбило воздух. Сотрудник дворца повалился на него и исчез из моего поля зрения. Я стала проталкиваться вперед и увидела, как двое мужчин сцепились на полу. В это мгновение Рори приподнял ноги и лягнул сотрудника дворца так, что он отлетел на приличное расстояние. Все мысли о быстром решении вопроса вылетели у меня из головы. Я увидела, как крупный мужчина в синей форме спешит как раз в том направлении, где на пути оказывалась я. Я инстинктивно попыталась уклониться и смогла избежать «лобового» столкновения, но он все равно задел меня. Траектория моего полета оказалась удачной – в сторону толпы, поэтому несколько добрых людей смогли меня поймать, пока я не рухнула на пол всем телом. Шляпка упала мне на глаза, и я больше ничего не видела. Дружелюбная семейная пара (или мне так показалось) помогла мне встать и проводила к стулу у стены. Я поправила шляпку, насколько это возможно, и вдруг очень близко увидела лицо Фицроя. Я слегка вскрикнула от удивления. За его спиной я слышала звуки разворачивавшейся шумной драки, которые, к сожалению, очень хорошо были мне знакомы.

– Этот ребенок – дьявольское отродье, – сказал Фицрой так тихо, что его слышала только я. После этого он повернулся к моим спасителям, стоявшим поблизости, поблагодарил их и дал понять, что теперь он берет на себя всю ответственность за меня.

– Что вы им сказали? – спросила я, пытаясь встать. Фицрой схватил мою руку так крепко, будто зажал в тиски, и повел меня прочь от места действия.

– Что вы моя жена и очень нервная. Вам нужно глотнуть свежего воздуха или вы лишитесь чувств, – ответил он и добавил очень тихо: – Не возражайте. Я уже сказал, что у вас склонность к истерикам. Вы же не хотите, чтобы я дал вам пощечину, правда?

– Но я должна вернуться и помочь, – сказала я, пытаясь вырваться, но это было бесполезно. Внешне Фицрой совсем не выглядел мускулистым, но его хватка была железной!

– Эта девчонка и так привлекла много внимания к вашей группе. По крайней мере, мы с вами и, надеюсь, ваш обожаемый жених сможем затеряться и не находиться в центре внимания – если получится так, как я хочу. Не спорьте, Эфимия, и не сопротивляйтесь. Я вполне способен вынести вас отсюда.

– Но в таком случае вы не добьетесь своей цели. Люди точно обратят внимание, – процедила я сквозь зубы.

– Возможно, – сказал Фицрой. – Но ваши будущие родственники дают прекрасное представление. – Он улыбнулся мне. – Кроме того, вы знаете, как я отношусь к проигрышам.

К этому времени мы были уже достаточно далеко от дерева, и я понимала, что или я застану полномасштабную драку, или они разберутся прежде, чем мне удастся туда вернуться (если для начала я смогу высвободиться). Я капитулировала и позволила захватчику вывести меня на свежий воздух. Хотя признаю, что одним из мотивов был корыстный. Фицроя просто трясло от ярости, и я не хотела, чтобы он выплеснул этот гнев на меня.

Когда мы оказались на свежем воздухе, он быстро пошел вниз по склону, удаляясь от здания, и все так же тащил меня за собой. К тому времени как мы остановились у скамьи в парке, я с трудом дышала. А Фицрой даже не вспотел.

– Вы разленились за время жизни с Мюллерами, Эфимия. Скажите: у вашей горничной не возникает проблем с зашнуровыванием на вас корсета?

Я уселась на скамью и достала носовой платок из рукава. Перед отъездом из гостиницы я побрызгала на него лавандовой водой. Я вытерла им лоб.

– Не нужно срывать на мне свою злость, – желчно сказала я. – Не я придумала поездку сюда, и уж определенно не мне пришла в голову мысль взять с собой Эми. По крайней мере, не имея никаких средств для ее сдерживания.