Текст книги "Тень"

Кэтрин Ласки
Тень

Посвящается Мэри Элис Кьер и Анне Коттл – фенго моей стражи.

К.Л.

Печатается с разрешения издательства Scholastic Inc. и литературного агентства Andrew Nurnberg.

Оригинальное издание опубликовано на английском языке под названием

WOLVES OF THE BEYOND. SHADOW WOLF.

Copyright © 2010 by Kathryn Lasky.

All rights reserved. Published by arrangement with Scholastic Inc., 557 Broadway, New York, NY 10012, USA

© О.И. Перфильев, перевод на русский язык, 2012

© ООО «Издательство АСТ»

Слепящая тьма

Запах прошлогодней травы, пожухлого клевера и горьких корней смешивался с едва заметным привкусом пепла, и в воображении Фаолана быстро, подобно горному ручейку, пробегали яркие сцены. «Это моя стая, стая Восточной Осыпи. Это мой клан, клан МакДунканов». Каждый запах словно уверял его: теперь он наконец-то среди своих.

Волки стаи пахли по-разному – в зависимости от времени года, от того, что они ели и где побывали, – но в основе своей запах этот оставался неизменным. Во сне он окутывал Фаолана плотным одеялом, придавая чувство уверенности и безопасности, сообщая, что отныне серебристый волк связан с другими членами клана неразрушимыми узами.

Однако сейчас Фаолан лежал вдалеке от общего логова, и соседи не согревали его во сне своим теплым влажным дыханием. Он спал один. Фаолан был глодателем, а это означало, что он должен отдыхать на самом краю территории и самостоятельно находить себе место для ночлега. Стая занимала два просторных логова на Кривом Хребте – волки расселились по ним прошлым летом. Именно оттуда и доносился запах, хоть и непостоянно, с перерывами.

Из-за этих перерывов во сне Фаолана возникали странные расщелины, где таилась беспросветная тьма, темнее самой темной безлунной ночи. Внезапно одну из таких расщелин озарили всполохи пламени. «Проснись! Проснись!» – кричал Фаолан сам себе во сне, но это оказался не сон, а воспоминание. Словно наяву он почуял, что за ним бегут с десяток волков из разных кланов, намереваясь загнать его прямо в пламя, – и всё из-за его кривой лапы. Он ощутил жар огня, разбежался и изо всех сил прыгнул прямо к солнцу.

На самом деле Фаолан просто ударил лапой по стене вырытой им норы. С потолка с тихим шумом посыпалась земля, и он проснулся окончательно. Поднявшись, серебристый волк выпрямился, насколько позволял низкий свод, и попытался оглядеться. Стояла самая темная ночь, когда луна исчезала с небосвода, уступая место ужасной бесформенной мгле. В такие ночи волки редко выли, и Фаолану казалось, что вокруг него пустота, сквозь которую в мир пробираются страхи и неприятные воспоминания.

Он принюхался. Никаких следов огня или дыма – только слабый знакомый запах стаи, доносящийся сквозь тьму. «Нос говорит мне, что я дома. Это моя земля, земля моего клана, и всё же…» Внутри него таилась глубокая боль, добраться до которой было не под силу ни одному запаху.

Глава первая
Луна Карибу

Луна вновь начала расти. В первые дни осени она красовалась на ночном небе узким серпом, похожим на рог карибу. Стада в это время откочевывали на юг – сначала самки с телятами, затем самцы. Волки обычно поджидали их на привычных, знакомых тропах, выслеживая старых самок или самых слабых детенышей. Закон запрещал кланам убивать здоровых телят. Настоящая охота начиналась, только когда двигались на зимовку взрослые карибу.

Этим утром, едва солнце показалось из-за горизонта, воздух прорезал переливистый вой – клич волчицы Грир, скрилина Речной стаи из клана МакДунканов. В нем она сообщала, что возле реки обнаружены следы крупного лося. Тут же были отправлены дозорные на разведку, а остальные волки быстро сформировали охотничье построение – бирргис.

Лоси печально славились своей непредсказуемостью и, несмотря на крупные размеры, удивительной ловкостью. Для того чтобы их загнать, требовался особенно большой бирргис. Охотиться на лосей опасно, особенно в это время года, когда они спариваются. В луну Карибу даже медведица гризли, кормилица и приемная мать Фаолана, опасалась охотиться на лосей.

Пока волки, собравшиеся на гаддерглуддер – совещание перед большой охотой, – ожидали возвращения дозорных, Фаолан старался сохранять спокойствие, хотя внутри него всё кипело, и он нетерпеливо скреб лапой землю. «Наконец-то мне выпал шанс!» – думал он. Отправиться на охоту вместе со стаей, повторять все движения бирргиса, запоминать все уловки, для каждой из которых существовало свое название!

У волков вообще было на удивление много слов – слов стаи, слов клана, – о чем Фаолан узнал довольно поздно, потому что долго жил одиночкой, сам по себе. Он родился со слегка искривленной лапой, отчего стал считаться малькадом, про́клятым щенком. Согласно строгим законам волков, обитающих в стране Далеко-Далеко, особые волчицы-обеи оставляют малькадов на верную гибель, относя их в такие места, где они становятся легкой добычей хищников; члены стаи изгоняют родителей малькада из клана и запрещают впредь спариваться между собой. Так сохраняется чистота крови. В очень редких случаях малькад выживает, и тогда ему дозволяется вернуться в клан, но только в роли глодателя, занимающего самое низкое положение в стае…

Фаолан выжил. Его спасла из реки и выкормила своим молоком медведица гризли Гром-Сердце, как он ее называл. Почти целый год они прожили вместе, но на исходе зимы она погибла во время землетрясения. Всю весну и большую часть лета Фаолан прожил одиночкой, но примерно одну луну назад, вконец отчаявшись, решил вернуться к волкам.

Правда, «вернуться» – не совсем верное слово, потому что он до сих пор не ощущал себя полноправным членом стаи. Ему напоминали об этом каждый день, каждую минуту. Даже молодые щенки беспрестанно смеялись над ним. «Скажи “карибу”, Фаолан!» – кричали они, а когда Фаолан отвечал по-своему, заливались звонким смехом. Они могли сколько угодно потешаться над ним, и никто их не останавливал, потому что он был глодателем.

К собравшимся на гаддерглуддер волкам вышел предводитель стаи Восточной Осыпи, Брик, вместе со своими подручными. Фаолан постарался как можно быстрее принять позу крайней покорности – этого требовали обычаи. Но едва брюхо его коснулось земли, как он ощутил болезненный тычок в бок. «Наверно, я лег недостаточно быстро», – подумал он.

Ткнул его лейтенант Флинт. Теперь он стоял над ним и ждал, пока Фаолан подставит голову для особо унизительного и болезненного ритуала – захвата морды.

– Не трать понапрасну силы, Флинт, – отрывисто пролаял Брик. – Пусть лежит. Твои силы потребуются бирргису.

«А я? А мои силы разве не потребуются?» – спрашивал про себя Фаолан. Ему оставалось утешаться лишь тем, что он наконец выйдет из тени и все увидят, как ловко он бежит в бирргисе.

Брик остановился и обернулся, чтобы проверить, следует ли Фаолан за ним, сгорбившись и прижав хвост, как и полагалось волку низкого ранга.

– И помни: кости будут большие. Посмотрим, как ты овладел мастерством глодания!

«Да-да, это я знаю, но охота-то как же?» – удивился Фаолан. Он уже и так достаточно переглодал костей, которые оставляли ему после своих трапез волки рангом повыше. Теперь они просто обязаны увидеть, как он умеет охотиться, как хорошо он бегает. Говорили, что самые лучшие бегуны в стае – самки. «Но они не настолько быстры, как я, – подумал Фаолан. – А на задние лапы они вставать умеют?» В свое время Гром-Сердце научила его держаться на двух ногах, но пока что у Фаолана не было возможности продемонстрировать это остальным. Правда, он не был уверен в том, что такое уникальное умение вообще понадобится в бирргисе. Но если понадобится – то-то все удивятся!

Всеобщее презрение по отношению к глодателям считалось само собой разумеющимся. Врожденные уродства делали их воплощением порчи, и, плохо обращаясь с глодателями, волки стаи как бы очищали себя и свою кровь от скверны. Избавиться от роли козла отпущения глодатели могли, только продемонстрировав какое-нибудь высочайшее мастерство. Чаще всего это было мастерство глодания костей, на которых они запечатлевали величайшие события в жизни стаи и клана.

Следуя за Бриком, Фаолан бросил взгляд в сторону и заметил беременную волчицу.

– Разве уже не поздно заводить волчат, Флинт?

– Однозначно поздно. К сожалению, у таких и волчата рождаются слишком рано, недоношенными. Потому и умирают быстро. И хорошо, что умирают, – всё равно же про́клятые.

Фаолан слегка замедлил шаг и обернулся. Глаза волчицы сияли неровным светом. На ее пути оказалась еще одна мать-волчица с двумя детенышами. Все трое резко свернули, словно уступая дорогу, но на самом деле стараясь обойти беременную самку как можно дальше. Один волчонок вздумал было пробежать наперерез, но мать сурово одернула его: «А ну назад!»

У Фаолана сжалось сердце. Он надеялся, что беременная волчица не обратила внимания на эти слова, но, судя по тому, как печально повисла ее голова, она прекрасно всё слышала. Удивительно, как она до сих пор еще не сбежала из стаи! «Назвали еще не рожденного волчонка про́клятым! Малькадом! Как и меня!» – роились в голове у Фаолана неприятные мысли. Неужели и с его настоящей матерью так обращались? Неужели она сбежала, чтобы спасти его и вырастить вдали от клана?

Глава вторая
Вызов

Приближаясь к ожогу, месту гаддерглуддера, где собрались два с лишним десятка представителей нескольких стай клана, Фаолан ощущал на себе настороженные взгляды других волков. Иногда до его ушей даже доходил их шепот:

– Какой крупный для глодателя! Слишком откормленный. Наверняка крадет мясо у старших, не дожидаясь своей очереди. Ни один член стаи такого бы себе не позволил… Да, очень крупный.

Перед ним лежал на брюхе бесхвостый волк с желтоватым мехом.

– Стой здесь и смотри на Хипа, – приказал ему предводитель Брик. – Учись у него, это настоящий глодатель!

У Фаолана еще не было возможности пообщаться с другими глодателями. А вдруг они и в самом деле его чему-нибудь научат? Например, искусству покорности. У него самого пока что не получалось настолько быстро падать ниц и настолько подобострастно ползать в пыли: всякий раз его ноги словно отказывались сгибаться, а шея застывала и не давала голове опуститься.

Судя по тому, как усердно этот бесхвостый волк елозил по земле и скулил, перед ним действительно был образцовый глодатель. Фаолану стало даже немного не по себе. Морда Хипа почти скрылась в пыли – удивительно, как он вообще еще дышал. Глаза он закатывал так усердно, что виднелись только изрядно пожелтевшие белки, – впрочем, волк не забывал время от времени украдкой оглядываться по сторонам, чтобы удостовериться, что за ним еще не перестали следить. Задняя часть его тела как-то странно дрожала, словно калека изо всех сил пытался вилять несуществующим хвостом. А без хвоста, который можно поджать между ног, у него никак не получалась настоящая, идеальная поза покорности.

По всей видимости, только это Хипа и беспокоило – то, что он выглядит недостаточно униженным. Фаолана затошнило, к горлу подступил комок. Тем не менее раз это настоящий глодатель, то, может быть, он расскажет что-нибудь полезное о бирргисе и об охоте?

– Так когда нам нужно будет завыть вместе со всеми? – спросил Фаолан, опускаясь рядом с Хипом.

– Что? – скрипуче прошептал желтый волк.

– Я спросил, когда нам…

– Я слышал, что ты спросил, глодатель. Просто меня поразил твой вопрос. Ты что, совсем ничего не знаешь?

– Я просто спросил. Я еще не до конца освоился…

– Так ты не освоишься, – пробурчал Хип. – Глодатели никогда не воют и не выступают на гаддерглуддерах. Они вообще никогда не воют и не берут слово ни на каких собраниях.

Фаолану очень захотелось спросить почему, но он решил, что разумнее будет этого не делать. Забудем про вой; сейчас важнее узнать про бирргис. Интересно, на что похожа настоящая охота?

– А про бирргис расскажешь? Я умею бегать… – нерешительно начал он.

Впрочем, Фаолан предпочел не упоминать о том, что бегает не хуже волчиц, потому что это прозвучало бы слишком хвастливо. Вместо этого он добавил:

– Я очень сильный. Я могу бегать быстро и долго.

Хип приподнял морду и окинул Фаолана презрительным взглядом.

– Это неважно.

– Что значит неважно?

В этот момент к ним подошел предводитель Кларен. Остановившись рядом с Хипом, он с явным удовольствием наблюдал, как покорный глодатель корчится в пыли. А тому словно только это и надо было: рядом с вышестоящим волком он заелозил по земле еще усерднее.

– О, как я рад, что могу оказать вам посильную помощь! Надеюсь, благородным волкам, капитану и капралам бирргиса окажутся полезными мои скромные услуги. Я постараюсь как можно лучше обнюхивать помет и мочу добычи, чтобы понять, стоит ли на нее охотиться. Это невероятная честь для такого ничтожного волка, как я!

«Помет? О чем это он?» – недоумевал Фаолан. Неужели их обязанности действительно заключаются в том, чтобы вынюхивать жертву по ее моче? Пусть они и глодатели, пусть им не дадут оторвать первый, второй или даже десятый кусок добычи, но рыться носом в навозе – это уж слишком! Проснувшаяся было надежда на то, что ему удастся продемонстрировать свою доблесть, окончательно угасла.

Хип покосился на Фаолана и прошептал:

– Это и есть наша обязанность, глодатель, – обнюхивать помет и мочу добычи. И всё. Никакого бега, никакого преследования, никаких бросков.

Хип повернулся к Кларену – тот удовлетворенно кивнул, словно ему понравилось, как опытный волк излагает задачу новичку.

– И я сочту должным, если после великолепной охоты вы некоторое время будете избегать меня из-за дурного запаха, – продолжал Хип, делая паузу, чтобы в очередной раз припасть к земле и попытаться вильнуть несуществующим хвостом. – Знайте, что я преисполнен смирения, и меня безмерно воодушевляет сама мысль о том, что дурной запах будет служить знаком моего участия в столь великом деянии.

Едва предводитель Кларен отошел от них за пределы слышимости, Фаолан повернулся к Хипу:

– Слушай…

– Что еще, глодатель? – буркнул Хип.

– А ты можешь называть меня по имени? Меня зовут Фаолан.

– Ты еще не заслужил себе имени, – напарник презрительно повел носом, словно сама мысль, что безродный малькад может иметь имя, возмущала его.

– Так меня назвала моя кормилица, моя вторая мать.

– Ах да, медведица.

– Да, медведица гризли по имени Гром-Сердце.

Хип шагнул к нему.

– Дай-ка я кое-что тебе объясню, глодатель. Для малькада не существует никаких кормилиц, никаких первых, вторых или третьих матерей. Кем бы ни была эта, с позволения сказать, кормилица, для всех остальных она просто самозванка. Если будешь настаивать на своем, то прослывешь невероятно глупым и наглым волком.

Фаолан зарычал и сам сделал шаг к Хипу, которого такая реакция слегка удивила. Желтый волк давно уже служил глодателем стаи и считал, что подчиненные должны слушаться его беспрекословно.

– Урскадамус! – пробормотал Фаолан древнее медвежье проклятье, которому научился у Гром-Сердца. Волчица, оказавшаяся рядом, хихикнула, но он отвернулся, не обратив на ее смешок никакого внимания.

Однако минуту спустя Фаолан все-таки решил посмотреть, кого так рассмешило необычное слово. Это оказалась молодая рыжевато-бурая волчица, примерно его возраста, но меньше ростом. Симпатичная, хорошо сложенная, откормленная. Уж определенно не глодательница…

Она с любопытством рассматривала его, и Фаолан отвел взгляд. Смотреть прямо в глаза другому волку – невероятная дерзость со стороны глодателя, даже если тот – его ровесник. Но уголком глаза Фаолан заметил, что волчица приближается. Теперь нужно опуститься как можно ниже, прижать уши к голове и постараться вывернуть шею так, чтобы смотреть наверх только одним глазом.

– Ну что, плохо получается, правда? Не умеешь притворяться, как Хип?

Такого вопроса он никак не ожидал.

– Не умею. Да и кто так сумеет? Мне кажется, он вообще не волк.

– Вполне возможно, что такого мастерства не достичь никому, но притворяться иногда бывает нужно. Это не так уж сложно. Уж попроще, чем…

– Чем что?

– Тише! Он тут.

Хип подполз на животе к ним поближе.

– Ах, какая честь! Такая благородная волчица, и говорит с такими недостойными созданиями, как мы! Подумать только, досточтимая представительница Каррег Гаэра нашего верховного вождя МакДункана снизошла до беседы с презренными подобиями настоящих волков!

«Каррег Гаэр! Значит, она не из Речной стаи», – подумал Фаолан. Каррег Гаэром называлась стая предводителя клана. Но что эта самка здесь делает?

Похоже, молодую волчицу настолько смутил бурный поток славословий Хипа, что она предпочла отвернуться и присоединиться к другим волкам на гаддерглуддере. Вскоре скрилин возвысила свой голос почти до визга и провыла последний призыв к совместной охоте:

– Добудем кости!

И обе стаи ринулись на север.

Бирргис всегда состоит из двух флангов: либо восточного и западного, либо северного и южного. Если в стае только один глодатель, то он должен прикрывать всю ширину бирргиса. Фаолана назначили на восточный фланг, издревле считающийся младшим. Хип присоединился к западному флангу, и оба они трусили позади тридцати двух волков бирргиса.

Когда все охотники стали очень медленно подниматься по крутому склону, бирргис растянулся почти на полторы мили. Фаолан понимал, что должен занимать свое место и не спешить. Увидев первую кучку испражнений, он усердно обнюхал ее и уже собирался доложить об этом младшему лейтенанту, крупному волку по имени Донегал, как его остановил Хип:

– Я доложу.

– Почему ты? Ее же обнюхал я. Пусть я и младший глодатель и ниже тебя по положению, но если сейчас о запахе с восточного фланга расскажешь ты, то в следующий раз, когда ты придешь с докладом о запахе с западного фланга, это покажется… покажется не таким уж смиренным и покорным.

Хип с удивлением закатил желтые глаза. В них с трудом можно было разглядеть зеленую искорку, которая таилась в глазах всех волков из страны Далеко-Далеко.

– Ты это сам придумал? – презрительно фыркнул он.

– Лейтенант может и не поверить тебе, ведь у тебя сухой нос, не испачканный в лосином навозе.

Желтый волк, уже направившийся было к лейтенанту, остановился и окинул Фаолана негодующим взглядом.

На вершину большого холма Фаолан с Хипом поднялись последними. Отсюда им открылся прекрасный вид на равнину, до которой уже добрались первые волки бирргиса. Там они ускорялись и переходили с походного марша на бег. Казалось, будто по всему построению проходит волна – настолько слаженно и четко действовали три с лишним десятка членов стаи. Они не думали, не обменивались сигналами – они просто стали единым целым, превратились в стремительную цепь, протянувшуюся между землей и небом с низко нависшими облаками.

Фаолан заметил, что сбоку, среди загоняющих, контролирующих построение с флангов, бежит и та самая рыжевато-бурая волчица, что заговорила с ним утром. Пока лось, на которого охотилась стая, был далеко, она держалась рядом с бирргисом; но стоило волкам, возглавлявшим построение, заметить, что лось начинает уставать, загоняющие устремились вперед.

Как же Фаолан завидовал молодой волчице из Каррег Гаэра! С каждым скачком ее стройное тело вытягивалось, мышцы напрягались, из приоткрытой пасти стекали струйки слюны. Казалось, она просто летит, не прикладывая никаких усилий. Как же Фаолану хотелось тоже стать частью единого целого, частью бирргиса! Он тоже умеет так бегать! Несколько месяцев серебристый волк в одиночку преследовал целое стадо карибу, но даже тогда он не чувствовал себя таким покинутым, как сейчас.

Хип ускорил бег – вероятно, заметил очередную кучку навоза или лужицу мочи. Что ж, пускай на этот раз «честь» доложить о находке достанется ему. Сейчас Фаолана гораздо более интересовал преследующий добычу бирргис. Весь восточный фланг сжался в ударный отряд, стремительно мчавшийся вперед. Фаолан не совсем понимал, зачем волки это делают, но ему отчаянно хотелось быть частью стаи… Пожалуй, никто не заметит, если он незаметно присоединится к остальным, – все заняты своим делом.

Несколько мгновений спустя ведущие, по всей видимости, подали какой-то незаметный сигнал, отчего бирргис еще плотнее сомкнул свои ряды. Среди волков стаи затесался и Фаолан. Он стал одним из них! Он чувствовал, как внутри него что-то меняется, как меняется плавящийся в кузнице металл. Лапы его двигались в едином ритме с лапами окружающих, мышцы сокращались в едином порыве с мышцами окружающих, сердце стучало в унисон с сердцами окружающих. Он – неотъемлемая частица бирргиса! Фаолана охватило радостное волнение.

Но что это? Почему волки меняют направление? Это лось резко повернул на север. Он направлялся к изрезанной оврагами каменистой долине, где ему будет легче скрыться от погони. Вот и настало время продемонстрировать свои способности! Фаолан встанет на задние лапы и остановит огромное животное за пару секунд. Он оторвался от бирргиса, ускорил бег и бросился наперерез лосю.

Его маневр не скрылся от глаз Хипа, который сначала заметил только поднявшееся перед бирргисом облако пыли. «Во имя Люпуса, что там происходит?» – подумал он и чуть-чуть замедлился, чтобы получше рассмотреть западный фланг.

Увиденное поразило Хипа. Глодатель просто не верил своим глазам. Похоже, Фаолан, гордо поднявший серебристый хвост, совершенно не понимает, что волки совершают обходной маневр, а своими действиями он только сбивает с толку и животное, и бирргис. Это было грубейшее нарушение законов стаи, нарушение первой, самой высшей степени.

Желтого волка охватила нервная дрожь. Не успеет наступить луна Поющей Травы, как нарушитель будет изгнан не только из стаи, но и из клана, после чего ему останется только отправляться в Сумеречный мир! Ему, Хипу, даже не нужно ничего сообщать вождю, не нужно ничего доказывать и объяснять, что чужак не пригоден для жизни в стае. Глодатель Фаолан обгладывает свои собственные кости!

А Фаолан тем временем забыл обо всем на свете. Его поглощало лишь одно-единственное желание. Он весь вытянулся и почти летел над землей. Он создан для этого – создан, чтобы бегать наперегонки с ветром, ерошащим его мех, и догонять солнце, падающее за горизонт!

Увидев впереди рыжевато-бурую волчицу, Фаолан удивился, что так быстро преодолел разделявшее их расстояние – он даже не устал нисколько, по-прежнему был полон сил. Теперь, приблизившись к ведущим волкам бирргиса, он заметил те казавшиеся невидимыми сигналы, которыми обменивались между собой капралы и капитаны: подергивание ушей, взмахи хвоста. Да, Фаолан видел их, но не понимал их значения. Впрочем, все это было для него совершенно неважно. Он не слышал, как волки обеих стай позади него приглушенно взрыкивают, и не чувствовал, как нарушается их слаженный ритм. Сейчас для него существовал один лишь лось – огромнейший сохатый, которого нужно во что бы то ни стало остановить.

Обогнав его, Фаолан увеличивал расстояние между собой и добычей, пока не решил, что пора. Тогда он остановился, развернулся и встал на задние лапы, как это обычно делала медведица. Фаолан чувствовал, как в нем пробуждается дух Гром-Сердца. Его когти будто выросли до размеров медвежьих и заострились. «Я волк, и я медведь, медведь гризли!» Фаолан испустил пронзительный охотничий клич.

Лось мгновенно остановился словно вкопанный, с разбега упершись копытами в землю. Кровь застила ему глаза – похоже, он окончательно потерял всякое представление о происходящем. Развернувшись, сохатый яростно замычал и бросился прямо на бирргис! Словно скала, обрушившаяся в море, он врезался прямо в слаженный строй из тридцати волков. Кто-то завизжал от досады, кто-то заскулил от боли.

«Великий Урсус, что же я наделал?»

Но это было понятно и без объяснений. Фаолан нарушил порядок. Глодатель осмелился покинуть свое место и перебежал дорогу загоняющим. Обогнал самих передовых волков! Бирргис окончательно разрушился, лось вырвался из окружения и скрылся.