Текст книги "Ночь морлоков"

– Ну, что вы там видите?

– М-м-м… довольно хорошо обставленную комнату, больше напоминающую гостиную в чьем-то доме, чем палату в клинике. Книги, дрова горят на колоснике, все такое. И старик в кресле с подголовником читает книгу. – Я передал подзорную трубу Тейф, и та в свой черед навела трубу на указанное окно.

– Что-то из этого имеет значение? – спросил я.

– Человек, которого вы там видите, – невозмутимо сказал он, – не кто иной, как реинкарнация короля Артура, защитника Британии.

– Но… но там же какой-то старик! – воскликнул я. – Весь седой.

– Артур рождался и старел во многих своих жизнях, – сказал Амброз. – Кроме тех его реинкарнаций, которые погибали в расцвете юности, когда он выполнял свой долг перед Англией и всем христианским миром.

– Но сегодня – он глубокий старик, – повторил я. – Какая у нас есть надежда победить морлоков с таким вождем?

– Вы говорите, как сопливый юнец, – отрезал Амброз. – Старость – наилучший возраст для великого воина, в это время к его таланту полководца добавляется самая неподдельная мудрость. Нет, не преклонные годы в этой его жизни ослабили его и не позволяют ему теперь возглавить войну с морлоками. Тут действуют совсем другие факторы.

– И какие же?

– Мой дорогой Хоккер, все мы сейчас на пути к раскрытию этой тайны. Вы и Тейф – мои союзники в поисках истины, известной мне только отдельными фрагментами. Я знаю, что в настоящее время Артур катастрофически слаб, и знаю, кто за это ответственен. Но как им это удалось и что должны сделать с этим мы – вот вопросы, на которые мы должны найти ответ все вместе.

– Тогда я с вами, – сказал я. – Неужели его держат в плену? И кто же его тюремщики?

– В комнату вошел кто-то еще, – произнесла Тейф, не отнимая подзорной трубы от глаза. Она в течение еще нескольких секунд внимательно вглядывалась в освещенную комнату за стеклом окна, потом пробормотала: – Это невероятно. Похоже, что…

– Дай я посмотрю. – Я взял трубу из ее послушной руки и навел на комнату. – Боже мой! – воскликнул я. – Это… это же вы! – Я повернулся к Амброзу. – Человек, разговаривающий с Артуром, – ваша точная копия! Что тут происходит?

Без всяких объяснений Амброз отнял у меня подзорную трубу и навел ее на две фигуры, видимые в окне: седоволосого, но сохранившего благородный вид старика и пугающе точную копию самого Амброза.

– Да, – пробормотал он, убрав трубу от глаза и полностью ее сложив. – Это он. Мой старый заклятый враг, а точнее – враг всего человечества. Он снова вернулся к активной жизни вследствие этой дьявольской игры со временем, затеянной морлоками.

– Но кто он? Или что?

– Сейчас он действует под именем доктора Мерденна из Парижа, основателя и главы собственной частной клиники здесь, в Лондоне. Но я знавал его в другие времена и в других местах, далеких от этого. Возможно, высшей точки всех своих предыдущих карьер он достиг, когда звался Ибрагимом, главным советником Сулеймана Великого в те времена, когда Оттоманская империя находилась в зените и представляла собой постоянную угрозу христианской Европе. Я тогда сражался с ним на пару с Артуром, и мы едва избежали поражения и уничтожения христианского мира.

– Значит, этот Мерденн бессмертен, как и вы?

Амброз почти полностью прикрыл глаза, но продолжал вглядываться в далекое окно.

– Бессмертен – да, – сказал он. – Но не как я. Мерденн – именно так мы будем называть его, потому как его настоящее имя нельзя произносить – это карикатура на меня и на мою силу, весь смысл его существования диктуется ему жаждой властвования над людьми. Но не в качестве правителя. Он предпочитает спать во чреве земли, пока не подворачивается возможность тайно отдаться во власть своим жестоким и деспотическим амбициям. Так он оказался советником Сулеймана, а теперь предлагает свои услуги морлокам, питая гнусную надежду стать тайной силой, властвующей за их формальным управлением временем. Он наш самый жестокий и безжалостный враг, более опасный, чем морлоки, – искусный и имеющий силу, сравнимую с моей.

Амброз умолк, с непостижимыми чувствами глядя на освещенное окно и две маленькие фигуры за ним.

Нас обдувал холодный ветер, и меня пробрала дрожь. Амброз пронзительно посмотрел на меня.

– Да, – сказал он. – Вы правы. Здесь, в темноте, не место говорить о таких вещах. Давайте найдем что-нибудь теплое, где стоит гул голосов, в котором мы сможем быть незаметными. Темные тайны и планы довольно скоро приведут к темным действиям.

Он привел нас в небольшой паб неподалеку, где тучный хозяин в покрытом пятнами фартуке кивнул Амброзу, как хорошо знакомому клиенту. Вскоре мы, сидя за столиком в дальнем конце зала, добирались до дна кувшина с темным пивом и выдыхали в воздух голубоватый дымок трех отличных сигар Амброза.

– Дела обстоят так, – начал Амброз. Красный кончик его сигары плясал в облаке дыма. – Король Артур рождается заново в каждом поколении, когда возникает угроза самого существования столь почитаемых идеалов христианства и человечности, которые воплощены в Англии, как ни в одной другой стране мира. Это реакция на склонность человечества к злодеяниям, а кроме того, угроза христианскому миру существует постоянно. Зло существует само по себе, но лучшие и умнейшие должны быть защищены так, словно они готовое в любой момент погаснуть пламя свечи. Вот для чего нужен перерождающийся в цикле жизней и смертей Артур.

– Но, – его сигара замерла, указав на нас, – все гораздо сложнее. В запасе у парок[10]10
  Парки – в древнеримской мифологии богини судьбы.


[Закрыть] есть немало шуток и испытаний для нас. Артур рождается снова и снова, но, рождаясь в очередной раз, он не помнит о том, что он Артур. Он дорастает до зрелости – трус, глупец или даже герой, – не зная, что он величайший защитник Англии, призванный на свет божий в ее трудное время.

– Тогда какой смысл в том, что он Артур? – сказал я. – Если он живет, как любой другой человек, плохой или хороший, что нам пользы от его запертого истинного «я»?

– Вы правы, Хоккер. Очень точное наблюдение. – Амброз сделал длительную, задумчивую затяжку. – Воистину запертого… но к его узилищу есть ключ.

Я кинул взгляд на Тейф, но выражение ее лица оставалось неизменным за завесой выдохнутого дыма.

– И ключ этот – Экскалибур, – тихим голосом произнес Амброз. – Меч Артура, хотя этот клинок гораздо старше даже самого короля. Мощь этого меча уменьшилась после того, как Фергус, предок Артура, раскалывал этим оружием горы. Но Экскалибур все еще обладает гигантской силой. Более того, после каждой смерти Артура Экскалибур возвращается в землю, и никто не знает, где он, но в какой-то момент меч находит способ попасть в руки того, кто может прочесть надпись на его клинке и понять, что он вовсе не тот, кем себя считал, что имя, которое он носил, не его истинное имя, что на самом деле он Артур Пендрагон, защитник Англии. Меч и ключ – Экскалибур сочетает в себе и то и другое.

– Все это, несомненно, очень хорошо, – сказал я. – Но где в настоящий момент находится это волшебное оружие? Надеюсь, вам это известно.

– Все не так просто, Хоккер. – Худощавое лицо Амброза потемнело от его сокровенных мыслей. – В этой жизни Артур родился под именем Генри Морсмира – сейчас его называют бригадный генерал Морсмир, – который после долгой и не особо выдающейся карьеры нашел Экскалибур в дымном чаду после одного из крымских сражений. Я наблюдал за ним из-за обгоревших останков дерева, видел, как он нагнулся при виде кажущейся случайной находки. Когда он выпрямился с мечом в руке, я понял, что он прочел подпись и теперь знает, кто он на самом деле. Он перестал быть генералом Морсмиром и стал Артуром. Глаза его стали темны, как колодцы воспоминаний о многих прошлых жизнях, и вмещали себя прожитые им века.

– Значит, – сказал я, – он все помнит?

Амброз кивнул:

– Это происходит в одно мгновение – он становится новым человеком. Надпись на клинке Экскалибура начертана древним руническим письмом. Чтение рун взывает к жизни настоящую ипостась Артура, возвращает ее в его мозг. Я видел, как это случилось на поле боя в Крыму, видел и во многих других случаях, но тогда я не представился ему, хотя он наверняка узнал бы меня, своего верного советчика и друга. Но в тот момент ситуация еще не требовала его вмешательства. А вскоре эта кровавая, нелепая война в Крыму завершилась, и Артур – из соображения удобства он все еще оставался генералом Морсмиром – вернулся в Англию, ушел в отставку и занял номер в «Савойе» в ожидании задачи, которая потребует его вмешательства, ради которого он и был снова призван к жизни. А Экскалибур он хранил в двойном дне своего старого военного сундука.

– Понимаю. – Мое воображение занял образ генерала Морсмира/Артура, сидящего в одиночестве своего номера в отеле и терпеливо ждущего появления опасности для Англии, ради чего он и был в очередной раз вызван к жизни. Вероятно, он доставал Экскалибур из потайного отделения своего сундука и легонько проходил точильным камнем по всей его сверкающей длине. Потом он, вероятно, сидел у окна, смотрел на наш суматошный, современный и процветающий мир и думал… о чем же он думал? По какой-то причине я не мог вообразить, что этот гордый король-воин наслаждался увиденным. Я оборвал свои меланхолические размышления и вернулся к рассказу Амброза.

– Итак, – продолжал он, снова жестикулируя сигаретой, – узнав наконец о тяжелой ситуации, складывавшейся в связи с появлением морлоков – а запоздал я с этим, потому что мой старинный враг научился их скрываться от моих глаз, пока они не начали претворять свои планы вторжения в жизнь, – я и поспешил во временное пристанище Артура, чтобы вместе выработать стратегию выманивания морлоков из их плацдарма в современной лондонской канализационной системе. Но когда я прибыл в «Савой», то обнаружил там не Артура, а… – Он прервался, чтобы на скорую руку сделать глоток пива.

– Кого же вы там нашли? – вставил я.

– Никого. – Серые хлопья пепла опустились на стол. – Там не было ни души. Артур исчез. Никто из персонала отеля не видел генерала Морсмира – они знали его под этим именем – уже несколько дней. Я уговорил их впустить меня в его номер и обнаружил, что пропал не только Артур, но и Экскалибур из потайного отделения в сундуке.

– Его похитили! – воскликнул я. – Ваш давний противник, который величает себя Мерденном.

– Верно, Хоккер, об этом я узнал из моих собственных источников. У меня есть большая сеть информаторов, приобретенных дружбой, страхом или деньгами, и им удается следить за большинством событий, происходящих в Лондоне. Один из таких информаторов быстро обнаружил место обитания Артура – клинику Мерденна. И это стало для меня первым откровением – я и не подозревал, что мой старый враг участвует в этом деле.

– Но я не понимаю, – сказал я. – Если, как вы говорите, воинская доблесть Артура не слабеет с возрастом, а к тому же он уже владел своим волшебным Экскалибуром, то как похитители смогли взять его силой и переместить в клинику Мерденна? Он ведь наверняка мог оказать сопротивление, чтобы служащие «Савойя» услышали звуки борьбы. И какая дьявольская сила способна удерживать его беспомощным пленником?

– Для меня это все загадка, Хоккер, и она куда как глубже моего нынешнего знания. – Глаза Амброза потемнели от раздумья. – Многие ответы будут зависеть от того, удастся ли вам отбить Артура у Мерденна.

Я посмотрел на Тейф и увидел, что даже ее глаза раскрылись пошире от удивления.

– А как насчет того, чтобы освободить Артура из клиники?

– Да, верно. Если откровенно, то решать предстоит вам и Тейф. Поэтому я и привлек вас в качестве союзников. Для меня даже попытка проникнуть в клинику закончится катастрофой. Неизбежным результатом будет моя смерть и громадное увеличение силы Мерденна. Само это здание сооружено таким образом, чтобы выкачивать духовные силы из меня и передавать Мерденну. Нет, как я уже сказал, решение этой проблемы целиком ложится на ваши плечи: найти Артура вместе с Экскалибуром и освободить обоих.

– Но ведь если Мерденн может изобрести ловушку даже для вас, то справиться с куда как менее мощными фигурами в лице нас двоих ему несомненно, будет еще проще, – возразил я. – В чем состоит преимущество Тейф и меня в этой ситуации?

– Никакого преимущества у вас нет, – откровенно сказал Амброз. – Выбраться из клиники вы сможете только в виде пепла и сажи через один из дымоходов этого здания, и тогда планы вторжения морлоков начнут стремительно реализовываться. Ваши опасения вполне оправданы. Но только в том случае, если Мерденн узнает о вашем проникновении в клинику.

– А что может помешать ему узнать об этом? Здание наверняка в достаточной мере оборудовано тревожными устройствами, которые предупредят его о появлении нежелательных посетителей.

– Все так, Хоккер. Вы предвосхищаете все мои опасения. Но тревожные устройства, как бы они ни были эффективны, малоэффективны для того, кто… скажем так, слишком занят, чтобы их услышать.

– Значит, вы предполагаете отвлечь внимание Мерденна, пока мы с Тейф, проникнув в эту крепость, будем освобождать Артура? И как, скажите на милость, вы собираетесь это сделать?

В мой голос проникла саркастическая интонация сомнения, усиленная моей тревогой за исполнимость всех этих планов.

– Это уже моя забота, – сказал Амброз. – Об этом можете не беспокоиться.

– А что случится, если ваш план не удастся и Мерденн обнаружит вторжение, прежде чем мы покинем эту цитадель? Что?

– Тогда он со всей жестокостью убьет вас и Тейф, а Артура спрячет в каком-нибудь другом месте, где я не смогу его обнаружить, и все будет потеряно. Все очень просто.

– Ох. – Моя сигара догорела, и я безуспешно пытался затянуться мертвым окурком.

– Итак, Хоккер, – сказал Амброз после недолгой паузы, во время которой мы все хранили молчание. – Я не могу заставить вас пойти на это.

– Я тоже так думаю. И все же… ни один человек никогда не предполагает, что ему придется столкнуться с подобной ситуацией.

– Прояви немного мужества, – сказала Тейф. Это были ее первые слова, сказанные в пабе. – Дела очень скоро пойдут весьма плохо, если мы ничего не предпримем. Ты видел, каким оно будет, это будущее. Но, по крайней мере, мы имеем шанс предотвратить такое развитие событий.

Пристыженный женским укором, я кивнул:

– И когда приступим?

Я уронил окурок сигары на грязный пол и растер его каблуком.

– Отлично, – сказал Амброз. – Мы не можем терять ни минуты. Слушайте…

Мы с Тейф склонили головы поближе к нему. Я слушал наброски его планов, а трусливая часть моего сердца развернулась и убежала.

4. В клинике

– Ах, мой дорогой Мерденн. Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – Бледная рука уже вытаскивала стул из-под другой стороны стола.

– Разумеется, Амброз – вы ведь все еще называете себя Амброзом, верно? – конечно, не возражаю. Вот, попробуйте «Шато Латур».

Тот, кто звался Мерденном, взял один из чистых винных бокалов, налил в него ослепительно-красное вино и протянул Амброзу над ресторанной белоснежной скатертью камчатной ткани.

– Благодарю. – Амброз осмотрел бокал на свет, потом понюхал, сделал глубокий вдох, наконец пригубил, покатал на языке, наслаждаясь вкусом. – Довольно приятное вино, – отметил он после нескольких мгновений раздумья. – Но виноделам вообще-то следовало бы попросить благословения священника, прежде чем сажать виноград на старом кладбище. Боюсь, в этой земле лежат неосвященные кости, о чем свидетельствует горьковатое послевкусие.

– По правде говоря, – сказал Мерденн с натянутой улыбкой, – именно это мне и нравится в нем больше всего.

На лице Амброза появилось подобие улыбки.

– De gustibus non disputandum[11]11
  О вкусах не спорят (лат.).


[Закрыть]. Но это вино не традиционное ваше пристрастие. Насколько мне помнится, когда-то вы предпочитали пьянящий напиток совсем иного рода. В годы служения советником Сулеймана Великого.

В другом конце ресторана один официант ткнул локтем в бок другого и показал на двух беседующих.

– Ты глянь-ка на них, – прошептал он коллеге. – Два яйца из одного гнезда!

Другой кивнул в глубокомысленном согласии.

– Эти двое – так называемые однояйцевые близнецы, – изрек он с мрачной непререкаемостью.

Мерденн глотнул вина из своего бокала.

– Нужно соответствовать, – сказал он, – порокам того времени и места, где ты оказался. Боюсь, та Англия, которую вы так любите, еще недостаточно цивилизована, чтобы лицезреть открытое курение опия, не считая при этом сие занятие хоть в малой мере скандалезным. Хотя мне представляется, что скандал скорее уж лежит в отношении к этой привычке низших классов общества, а не в надуманной пагубе самого этого наркотика. Как же скучны эти маленькие умы с их бесконечной поглощенностью классами, местами и положением в обществе! Разве вам не хочется увидеть, как они наконец будут стерты с лица земли?

– Близнецы они или нет, – сказал первый официант, – меня при виде этих двух мороз подирает по коже! Как, по-твоему, о чем они могут говорить?

– Стереть их, – холодно произнес Амброз, – возможно, будет не так просто, как вам кажется.

– Ну-ну, Амброз. Не заблуждайтесь на сей счет. В прошлом наши конфликты были подобны… шахматной игре, так сказать. Да, именно игре в шахматы. Но в данном случае ваш король уже пожертвован мне. Шах и мат. Игра окончена. Осталось только убрать фигуры с доски.

– Может быть, может быть… Вы заговорили про шахматы. Насколько я понимаю, вы нашли новых игроков, достойных вашей страсти к этой игре! – Амброз отхлебнул вина и обвел взглядом переполненный ресторан. Гул множества разговоров, позвякивание столовых приборов по фарфору – все это заглушало их разговор.

– Черт побери, вы правы, – лихорадочно проговорил Мерденн. – Это нация игроков в вист и в другие непристойные карточные игры, единственная цель которых создать видимость вежливой беседы с противоположным полом!

– И это, я полагаю, ничуть не похоже на возможности, которые предоставляла вам игра в шахматы, когда вы были известны, как Ибрагим.

– Ничуть, – согласился Мерденн. – Даже сам Сулейман был заядлым игроком, хотя он не очень-то ценил свои пешки. Как же я тоскую по тем дням! Изучать положение фигур на доске сквозь опиумный туман – словно орел, который парит, поднявшись на мили над пустыней, изучает дела людские… ты хозяин всего…

Он погрузился в безмолвное воспоминание.

– Послушайте меня, Мерденн. Я предлагаю вам игру.

– Правда? – Его глаза загорелись. – Дьявольски мило с вашей стороны, Мерлин… то есть Амброз, прошу прощения. С учетом того, что вы потеряли почти все в наших разборках.

Амброз очистил середину стола от бутылки «Латура» и бокалов, потом достал из кармана маленький кубик из лакированного дерева, из глубин которого раздались щелчки, заработали пружины и петли, и кубик принял размеры небольшой доски. Из фетровых карманов внизу доски он извлек тридцать две фигурки, черные и белые.

– Занятная штука, – с восторгом сказал Мерденн. – Ваша собственная конструкция?

– Да. – Амброз покрутил две фигурки у себя в руках, потом протянул над столом к Мерденну сжатые в кулаки руки. Тот помедлил, затем притронулся пальцами к одному из кулаков.

– Одну партию, да? – осторожно осведомился он. – Здесь вы не выиграете то, что потеряли на доске покрупнее – на доске, что называется мир, я имею в виду.

Амброз кивнул.

– Да, одну партию. – Он открыл кулак, к которому притронулся Мерденн: в нем оказался белый ферзь. – Ваш ход.

Они быстро расставили фигурки по местам, и Мерденн выдвинул вперед ферзевую пешку. Амброз повторил его ход, но, прежде чем Мерденн успел продолжить начатую им игру, рядом с их столиком раздался громкий звук падающей посуды.

– Извините меня, господа, – пробормотал краснолицый официант, собирая на поднос упавшие с него предметы. – Сам не знаю, обо что споткнулся. – Он смерил подозрительным взглядом ноги Амброза, но тот уже спрятал их под стол.

Мерденн с недовольным видом протянул руку к одному из своих коней.

– Не самая благоприятная атмосфера для сосредоточенной игры, – пробормотал он. – Сулейман приказал бы обезглавить такого шумного недотепу.

– Ну, с шумом-то справиться легко. – Амброз закрыл глаза, сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Когда он выдохнул и открыл глаза, в ресторане остались только они вдвоем. Над пустыми стульями висела тишина.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны, – сказал Мерденн. – Теперь мы сможем играть как полагается. Допивайте «Латур», если хотите.

Бледная рука Амброза наклонила бутыль над его бокалом, но из нее лишь просыпалась струйка сухого порошка. Его оппонент ничего не заметил.

– Ну и куда они ушли? – спросил официант, первый обративший на них внимание. – Эти двое на одно лицо – я про них говорю. Чтоб меня разорвало, если они попросту не растворились в воздухе.

– И что? – сказал второй. – Это же не твой столик, да?

* * *

Я вытащил часы из кармана и проверил время.

– Амброз ушел уже полчаса назад, – прошептал я Тейф.

Она кивнула и встала рядом со мной в темном проулке, расположенном вдоль клиники Мерденна. Из-под пальто она вытащила моток веревки, которую вручил нам Амброз. Я последовал за ней к высокой металлической ограде, окружавшей территорию клиники в отчаянной надежде, что план Амброза отвлечь внимание Мерденна был исполнен, как задумывалось. Когда час назад я из нашего пункта наблюдения в проулке, где мы прятались, сидя на корточках, увидел, как точная копия Амброза отправляется в свой любимый ресторан, это зрелище сильно вышибло меня из равновесия. Пока мы с Тейф ждали инструкций Амброза, темные очертания клиники под безлунным небом, казалось, увеличились еще больше.

Тейф забросила веревку с петлей на конце на пику ограды, потом ловко забралась по веревке наверх и перебралась на другую сторону. Я поднялся следом за ней, правда, не так ловко – мои руки скользили по узловатой веревке, и приземлился я на ухоженный газон отнюдь не столь грациозно.

– Тихо! – прошептала Тейф. Несколько тревожных секунд мы держались у ограды, пока не убедились, что никто в клинике нас не услышал. – Идем. – Тейф сдернула веревку с пики и снова спрятала ее под пальто, а потом, пригнувшись, метнулась к зданию.

До стены дома она добралась без происшествий, но, когда я пробежал половину расстояния, что-то здоровенное и рычащее бросилось на меня со стороны ограды и сбило с ног. Красные глаза самого большого мастифа, какого я видел в жизни, уставились на меня, а пасть, из которой капала слюна, находилась в каких-то дюймах от моего горла. Собачья слюна дорожками стекала с моего лица, а я, придавленный к земле, мог действовать только предплечьями и коленями, которые едва не допускали жаждущую крови огромную собаку до роковой для меня цели. Но я знал, что сил у меня хватит только на несколько секунд, после чего безжалостные зубы вонзятся в меня.

Но неожиданно собака перестала давить на меня и упала на землю сбоку. Я откатился подальше от дергающихся лап, потом поднялся и увидел Тейф, душащую собаку все той же узловатой веревкой. Я быстро перевел дыхание, бросился к отчаянно бьющимся телам женщины и животного и обхватил руками морщинистую пасть мастифа, чтобы собака в ходе своего сопротивления не могла издать ни звука.

Против нас двоих собака была обречена, и вскоре ее тело напряглось, а потом обмякло навсегда. Красный пузырь взорвался в моих пальцах под собачьими глазами в белых кругах – бедная зверюга сдохла. Мы поднялись на ноги и оттащили тело собаки в полную темноту у самой стены клиники.

Мы потеряли драгоценные секунды на борьбу с собакой-охранником. Не дожидаясь, когда силы вернутся к нам в полной мере, Тейф стала искать способ проникнуть в дом. Мы оба сразу же поняли, что попасть внутрь непосредственно через то окно на верхнем этаже, в котором видели Артура, невозможно. Стена была ровная – зацепиться не за что, и у самого окна ни одного выступа, на который можно было бы набросить веревку. Тейф показала на одно из окон на темном цокольном этаже – наш маршрут по дому мы решили начать оттуда.

Я вытащил из-за пояса ломик, который дал нам Амброз, и протянул его Тейф. Я не знаю, превосходил ли этот ломик по своим возможностям те, которыми пользуются обычные грабители, но Тейф ловко и быстро с его помощью разобралась с оконным запором. Затем она осторожно открыла окно, раздвинула занавески по обе стороны и, ухватившись за подоконник внутри, подтащила туда свое тело и вскоре исчезла в темной комнате.

Я дождался, когда она подаст мне знак следовать за нею. Когда я оказался внутри, до моих ушей донесся звук чиркающей спички. Пляшущий желтый язычок пламени осветил лицо и руки Тейф. Когда язычок выровнялся и мои глаза привыкли к свету, я смог разглядеть и обстановку в комнате – она была пуста, если не считать нескольких сваленных в кучу стульев и коробок в одном из углов. Тейф подошла к закрытой двери на другой стороне, я двигался вплотную за ней. Прежде чем нажать на ручку двери, она погасила спичку.

Приоткрыв дверь всего на дюйм, мы оглядели следующее помещение. Эта комната соседствовала с главной приемной клиники и была освещена простыми газовыми светильниками вдоль стен. В глубине приемной располагалась лестница, дугой уходившая на второй этаж, куда мы и направились в поисках пленника. Хотя никаких признаков того, что в доме находится кто-то из людей Мерденна, мы не увидели, а сам он, наша самая большая опасность, как мы надеялись, находился в обществе нашего сообщника Амброза, всеми нашими действиями двигала осторожность, поскольку пособники такого зла – человеческие сподвижники мастифа – могли представлять собой немалую опасность как для нас, так и для наших планов. Тейф медленно открыла дверь настолько, чтобы мы могли войти в приемную.

Пересекая бесшумно помещение приемной, мы вскоре поняли, что Мерденн не дал себе особого труда, чтобы оформлением внутренних помещений подтвердить свою ложь о том, что здесь находится медицинская клиника, которой он и руководит. Пол здесь был из грубых необработанных досок, а штукатурка на стенах была наложена кое-как. Очевидно, что ландшафт вокруг клиники был выдержан в стиле, подобающем ландшафту клиники, но только в той мере, какую счел необходимой Мерденн, чтобы одурачить лондонскую публику касательно природы тех операций, что осуществляются внутри.

Мы остановились у основания лестницы. Тейф вывернула шею, пытаясь увидеть, что скрывается наверху в неосвещенном пространстве. Ступени вели наверх из той стороны здания, где этажом выше находилась комната Артура, и я прикидывал, какой круг нам придется описать, чтобы добраться до нужной комнаты, когда мы окажемся наверху.

Мгновение неуверенности было прервано звуком шагов, приближающихся к лестнице наверху. Тейф выставила вперед руку и оттолкнула меня в тень массивной центральной лестничной стойки, а сама встала передо мной.

Из нашего укрытия мы увидели женские туфли и юбку на вершине лестницы. На женщине была одежда сиделки вплоть до маленькой накрахмаленной шапочки на плотно собранных сзади черных волосах. Представление о покое, навеваемое ее одеянием, странным образом контрастировало с ее плотно сжатыми губами, отталкивающим лицом и надменностью прищуренных глаз. Она несла в руках поднос с серебряной тарелкой с холодными остатками едва тронутой еды. Ужин Артура? Кем бы он ни был – генералом или королем-воином, – я вполне мог представить себе, что человек может потерять аппетит, если его обслуживает такая Гекуба. Мы с Тейф затаили дыхание, когда она спускалась по лестнице.

Мрачная сиделка дошла до нижней ступеньки. В этот момент Тейф выскочила из-за лестничной стойки и обхватила женщину за горло сзади. Поднос с едой рухнул на пол, осколки посуды разлетелись по половым доскам. Руки женщины взметнулись вверх, ногти впились в предплечье Тейф, но я ухватил запястья сиделки и прижал ее руки к бедрам.

Тейф чуть ослабила давление на горло женщины.

– Как… как вы сюда попали? – прохрипела женщина. Ее холодные глаза, теперь широко раскрытые, метались между моим лицом и той частью лица Тейф, которую она могла увидеть, повернув голову над плечом. – Что вам надо?

– Это вас не должно волновать, – мрачным голосом сказала Тейф. – Кто еще есть в здании? Вы работаете на Мерденна?

– Если вы воры, то вы совершили ошибку. Здесь нет ничего ценного – посмотрите вокруг.

Женщине в некоторой мере удалось успокоиться, и ее губы искривились в ухмылке.

Тейф подняла колено, уперлась им в поясницу женщины и согнула ее в виде лука.

– Я спросила, сколько еще таких же, как вы, есть в доме.

– Нет… Никого больше нет, – ответила женщина сквозь сжатые от боли зубы. Тейф позволила ей выпрямиться, и кровь вернулась к побледневшему лицу женщины.

– Так-то лучше, – сказала Тейф. – Теперь вы проведете нас наверх в комнату, где содержится генерал Морсмир.

Женщина посмотрела на нас, лицо ее было искажено гримасой ненависти.

– Вы совершили чудовищную ошибку, вломившись сюда. – В ее и без того резком голосе послышалась злорадная интонация. – Можете считать себя покойниками.

От ее слов мурашки поползли по моей коже – что там с планом Амброза? – но Тейф слова сиделки ничуть не взволновали.

– Не тяните время, – сказала она ровным голосом. – О вашем нанимателе Мерденне мы уже побеспокоились. Если бы он мог предотвратить наше появление, то уже сделал бы это. Но где он? Знаете?

Губы женщины сжались в одну бескровную линию. Глаза ее сосредоточенно замерли. Как и у большинства пособников зла, ее верность была преходящей и основывалась на личной выгоде. Она не знала, что такое настоящая верность. Один бог знает, какие мысли пришли ей в голову касательно наших планов, но, глядя на нее, становилось ясно, что фигура Мерденна все меньше влияет на ее решения.

– Хорошо, – сказала она. – Я провожу вас к Морсмиру.

Мы связали ей руки сзади веревкой и пустили вперед. Когда мы добрались до конца лестницы, нам тут же стало ясно, что ее присутствие в здании было для нас большой удачей. Коридор наверху сворачивал направо, но женщина подошла к голой стене слева и надавила ногой на умно спрятанную защелку у основания двери. Секция темных панелей отъехала в сторону, и мы последовали за ней в открывшийся перед нами коридор.

– Сюда, – сказала она, кивнув на дверь.

Тейф, не сказав ни слова, ловкой подножкой уронила женщину на пол, а потом связала остатком веревки. Кусок материи, оторванный от халата сиделки, послужил ей кляпом.

– Постойте… – воскликнула женщина, когда Тейф принялась обматывать материей ее рот, и только яростно вращающиеся глаза могли закончить то, что она не успела сказать.

Я распахнул дверь и обвел глазами комнату за ней. Мерденну, по крайней мере, хватило обходительности содержать пленника согласно его благородному статусу. На отшлифованных стенах висели тяжелые портьеры, а вокруг резного камина теснились персидские миниатюры. Две большие коробки для сигар в сафьяне стояли на краю вычурного восточного ковра. Несколько сотен томов в таком же сафьяне с золотым тиснением на корешках заполняли библиотечные полки.