Текст книги "Атлас искусственного интеллекта: руководство для будущего"

Современные формы искусственного интеллекта не являются ни искусственными, ни интеллектуальными. Мы можем и должны говорить о тяжелом физическом труде шахтеров, труде на конвейере, кибернетическом труде в когнитивных потогонных цехах программистов-аутсорсеров, о низкооплачиваемом краудсорсинговом труде работников Mechanical Turk и неоплачиваемом нематериальном труде повседневных пользователей. Это те места, где мы видим, как планетарные вычисления зависят от эксплуатации людей по всей цепочке его добычи.

Концепция поточной линии и автоматизации рабочих мест: Бэббидж, Форд и Тейлор

Чарльз Бэббидж хорошо известен как изобретатель первого механического компьютера. В 1820-х годах он разработал идею дифференциального двигателя – механической вычислительной машины, предназначенной для составления математических и астрономических таблиц. К 1830-м годам он разработал концептуальный проект аналитического двигателя, программируемого механического компьютера общего назначения с системой перфокарт для подачи инструкций[148]148
  Menabrea and Lovelace, «Sketch of the Analytical Engine.»


[Закрыть].

Бэббидж также проявлял большой интерес к либеральной социальной теории и много писал о природе труда – сочетание его интересов в области вычислений и автоматизации работы. Вслед за Адамом Смитом он отметил разделение труда как средство рационализации фабричной работы и повышения эффективности. Однако он пошел дальше, утверждая, что промышленную корпорацию можно рассматривать как аналог вычислительной системы. Как и компьютер, она включает в себя множество специализированных подразделений, выполняющих определенные задачи. Все они координируются для производства определенного объема работы, но при этом трудоемкость конечного продукта остается практически незаметной для процесса в целом.

В своих более спекулятивных работах Бэббидж представлял себе идеальные потоки работы, проходящие через систему, которую можно представить в виде таблиц данных и отслеживать с помощью шагомеров и повторяющихся механизмов[149]149
  Babbage, On the Economy of Machinery and Manufactures, 39–43.


[Закрыть]. По его мнению, благодаря сочетанию вычислений, наблюдения и трудовой дисциплины можно будет обеспечить все более высокую степень эффективности и контроля качества[150]150
  Babbage evidently acquired an interest in quality-control processes while trying (vainly) to establish a reliable supply chain for the components of his calculating engines.


[Закрыть]. Это было странное пророческое видение. Только в последние годы, с внедрением искусственного интеллекта в рабочем пространстве, необычные цели Бэббиджа – вычисления и автоматизация труда – стали возможны в масштабах страны.

Экономическая мысль Бэббиджа развивалась по аналогии с экономикой Смита, но отличалась от нее в одном важном аспекте. Для Смита экономическая ценность объекта понималась в зависимости от стоимости труда, необходимого для его производства. В представлении Бэббиджа, однако, стоимость фабрики проистекала из инвестиций в разработку производственного процесса, а не из рабочей силы сотрудников. Настоящей инновацией являлся логистический процесс, а рабочие просто выполняли поставленные перед ними задачи и управляли машинами в соответствии с инструкциями.

По мнению Бэббиджа, роль рабочей силы в цепочке создания стоимости в основном негативная: сотрудники могли не выполнить задачи в срок, предписанный высокоточными станками, на которых они работали, будь то из-за плохой дисциплины, травм, прогулов или сопротивления. Как отмечает историк Саймон Шаффер, «Бэббидж рассматривал фабрики как совершенные двигатели, а вычислительные машины – как идеальные компьютеры. Рабочая сила могла стать источником проблем, но точно не источником ценности»[151]151
  Schaffer, «Babbage’s Calculating Engines and the Factory System,» 280.


[Закрыть]. Фабрика задумывалась как рациональная вычислительная машина с единственным недостатком: хрупкой и ненадежной человеческой рабочей силой.

На теорию Бэббиджа, безусловно, оказывал влияние финансовый либерализм, что вынуждало его рассматривать труд как проблему, которую необходимо решить с помощью автоматизации. При этом человеческие издержки мало учитывались. Никто не пытался выяснить, каким образом автоматизация сможет улучшить трудовую жизнь работников фабрик. Вместо этого идеализированная машина Бэббиджа в первую очередь нацеливалась на максимизацию финансовой прибыли для владельцев заводов и их инвесторов. Аналогичным образом, сегодняшние сторонники ИИ представляют концепцию производства, где приоритетом является эффективность, сокращение затрат и повышение прибыли, а не, скажем, помощь сотрудникам путем замены монотонной тяжелой работы. Как утверждает Астра Тейлор: «Эффективность, к которой стремятся ИТ-евангелисты, подчеркивает стандартизацию, упрощение и скорость, а не разнообразие, сложность и взаимозависимость»[152]152
  Taylor, People’s Platform, 42.


[Закрыть]. Данный факт не должен никого удивлять: это результат стандартной бизнес-модели коммерческих компаний, где наивысшей целью является акционерная стоимость. В настоящее время мы живем в системе, в которой компании настроены на извлечение как можно большей прибыли. Между тем, 94 процента всех новых американских рабочих мест, появившихся в период с 2005 по 2015 год, созданы для «альтернативной работы» – работы, не связанной с полным рабочим днем и зарплатой[153]153
  Katz and Krueger, «Rise and Nature of Alternative Work Arrangements.»


[Закрыть]. И пока они получают выгоду от растущей автоматизации, люди работают больше часов, на большем количестве мест, за меньшую зарплату и в небезопасных условиях.

Мясной рынок

Одной из первых отраслей промышленности, где была внедрена механизированная производственная линия, стала мясоперерабатывающая промышленность Чикаго в 1870-х годах. Поезда привозили скот к воротам скотобойни; животные направлялись на убой на соседние предприятия; туши перевозились на различные мясные и перерабатывающие станции с помощью механизированной системы подвесных тележек, образуя то, что стало известно как поточная линия. Готовую продукцию можно было отправлять на далекие рынки в специально сконструированных железнодорожных вагонах-холодильниках[154]154
  Rehmann, «Taylorism and Fordism in the Stockyards,» 26.


[Закрыть]. Историк труда Гарри Брэйверман отметил, что чикагские скотобойни настолько полно реализовали концепцию Бэббиджа об автоматизации и разделении труда, что человеческие приемы, необходимые на любом участке поточной линии, мог выполнять практически любой человек[155]155
  Braverman, Labor and Monopoly Capital, 56, 67; Specht, Red Meat Republic.


[Закрыть]. Низкоквалифицированным рабочим можно было платить минимальную сумму и заменять при первых признаках проблем. Они сами становились таким же товаром, как и упакованное мясо, которое производили.

Когда Аптон Синклер писал «Джунгли», ужасающий роман о бедности рабочего класса, действие происходило на мясокомбинатах Чикаго. Хотя он и стремился показать трудности рабочих-иммигрантов в поддержку социалистических политических взглядов, книга произвела совершенно иной эффект. Изображения зараженного и гниющего мяса вызвали общественный резонанс по поводу безопасности продуктов питания и привели к принятию в 1906 году Закона о мясной инспекции. Однако внимание к рабочим было упущено. Влиятельные институты, от мясоперерабатывающей промышленности до Конгресса, желали вмешаться, чтобы улучшить методы производства, но обращение к более фундаментальной эксплуататорской динамике труда, которая поддерживала всю систему, было запрещено. Устойчивость этой модели подчеркивает, как власть реагирует на критику: независимо от того, идет ли речь о коровьих тушах или распознавании лиц, реакция заключается в том, чтобы принять регулирование на периферии, но оставить нетронутой основную логику производства.

Разделочный этаж Armour Beef, 1952 год. Предоставлено Чикагским историческим обществом

В истории автоматизации важное место занимают две другие фигуры: Генри Форд, чья сборочная линия начала двадцатого века вдохновлена чикагскими комбинатами, и Фредерик Уинслоу Тейлор, основатель научного менеджмента. Тейлор построил свою карьеру в последние годы девятнадцатого века, разработав систематический подход к управлению рабочим местом и сосредоточившись на мельчайших движениях тела рабочих. В то время как понятие Смита и Бэббиджа о разделении труда было призвано обеспечить способ распределения работы между людьми и инструментами, Тейлор сузил фокус до микроскопических подразделений в действиях каждого работника.

Секундомер, как новейшая технология точного учета времени, должен был стать ключевым инструментом наблюдения за рабочим местом как для начальников цехов, так и для инженеров-технологов. Тейлор использовал секундомеры для проведения исследований рабочих, включающих подробную разбивку времени, затрачиваемого на выполнение отдельных физических движений, связанных с любой конкретной задачей. Его «Принципы научного управления» создали систему количественной оценки движений с целью выработки оптимально эффективного расположения инструментов и рабочих процессов. Целью был максимальный объем производства при минимальных затратах[156]156
  Taylor, Principles of Scientific Management.


[Закрыть]. Этот подход послужил примером описания Марксом господства времени: «Время – все, человек – ничто; он, самое большее, – это оболочка времени»[157]157
  Marx, Poverty of Philosophy, 22.


[Закрыть].

Foxconn, крупнейшая в мире компания по производству электроники, выпускающая смартфоны Apple iPhone и планшеты iPad, является ярким примером того, как рабочие низведены до уровня животных, выполняющих жестко контролируемые задачи. Foxconn стала печально известна своими милитаристскими подходами после серии самоубийств в 2010 году[158]158
  Qiu, Gregg, and Crawford, «Circuits of Labour»; Qiu, Goodbye iSlave.


[Закрыть]. Всего два года спустя председатель совета директоров компании, Терри Гоу, описал более миллиона своих сотрудников: «Поскольку люди – это тоже животные, управление миллионным стадом вызывает у меня головную боль»[159]159
  Markoff, «Skilled Work, without the Worker.»


[Закрыть].

Контроль времени – это еще один способ управления. В сфере обслуживания и быстрого питания время измеряется до секунды. Работники McDonald’s оцениваются по выполнению таких показателей, как пять секунд на обработку заказа с экрана, двадцать две секунды на сборку сэндвича и четырнадцать секунд на упаковку блюда[160]160
  Guendelsberger, On the Clock, 22.


[Закрыть]. Строгое следование часам лишает систему права на ошибку. Малейшая задержка (клиент слишком долго делает заказ, кофеварка не работает, сотрудник заболел) может привести к каскадному ряду задержек, предупреждающих звуков и уведомлений руководства.

Еще до того, как работники McDonald’s приступят к работе, их время уже будет управляться и отслеживаться. Алгоритмическая система планирования, включающая анализ исторических данных и модели прогнозирования спроса, определяет распределение рабочих смен, в результате чего график работы может меняться от недели к неделе и даже день ото дня. В 2014 году в коллективном иске против ресторанов McDonald’s в Калифорнии отмечалось, что франчайзи руководят программным обеспечением, которое дает алгоритмические прогнозы относительно соотношения количества сотрудников и продаж, и инструктирует менеджеров сокращать персонал, когда спрос падает[161]161
  Greenhouse, «McDonald’s Workers File Wage Suits.»


[Закрыть]. Работники сообщали, что им говорили не приходить на смену, а вместо этого слоняться поблизости, чтобы быть готовыми вернуться на работу, если в ресторане начнется оживление. Поскольку работникам платят только за отработанное время, в иске утверждалось, что это было равносильно значительной краже заработной платы со стороны компании и франчайзи[162]162
  Greenhouse.


[Закрыть].

Алгоритмическое распределение варьируется от очень коротких смен продолжительностью в час (или меньше) до очень длинных периодов во время наплыва – все, что наиболее выгодно. Алгоритм не учитывает человеческие издержки, связанные с ожиданием или невозможностью предсказать график и спланировать жизнь. Такая кража времени помогает повысить эффективность компании, но платить за нее приходится непосредственно сотрудникам.

Управление временем, приватизация времени

Предприниматель в сфере быстрого питания Рэй Крок, который помог превратить McDonald’s в глобальную франшизу, присоединился к примеру Смита, Бэббиджа, Тейлора и Форда, разработав стандартную линию сборки сэндвичей и заставил своих сотрудников бездумно ей следовать. Наблюдение, стандартизация и сокращение индивидуального труда являлись центральными пунктами в методе Крока. Как утверждают исследователи труда Клэр Мэйхью и Майкл Куинлан в отношении стандартизированного процесса McDonald’s, «фордистская система управления фиксировала работу и производственные задачи в мельчайших деталях. Она требовала постоянного документированного участия и предполагала детальный контроль над рабочим процессом каждого человека. Вся концептуальная работа была практически полностью исключена из процесса выполнения задач»[163]163
  Mayhew and Quinlan, «Fordism in the Fast Food Industry.»


[Закрыть].

Объектом пристального внимания на заводе Ford стала минимизация времени, проведенного на каждом участке, или (время цикла). Инженеры делили рабочие задачи на все более мелкие части, чтобы их можно было оптимизировать и автоматизировать, а руководители дисциплинировали рабочих, когда те отставали. Супервайзеров, и даже самого Генри Форда, часто видели с секундомером в руках, записывающими время цикла и отмечающими любые несоответствия в производительности участка[164]164
  Ajunwa, Crawford, and Schultz, «Limitless Worker Surveillance.»


[Закрыть].

Сейчас работодатели могут пассивно наблюдать за рабочей силой, не выходя на заводской цех. Вместо этого рабочие заступают на смену, приложив пропуск или сделав отпечаток пальца на считывающем устройстве, прикрепленном к электронным часам. Они работают перед хронометрами, которые показывают минуты или секунды, оставшиеся на выполнение текущего задания до уведомления менеджера. Они сидят за рабочими местами, оснащенными датчиками, которые постоянно сообщают о температуре их тела, физическом расстоянии от коллег, количестве времени, которое они тратят на просмотр веб-сайтов вместо выполнения поставленных задач, и так далее. WeWork, гигантская компания по организации рабочих пространств, которая прогорела в течение 2019 года. Компания незаметно оснастила оснастила свои рабочие места устройствами наблюдения в попытке создать новые формы монетизации данных. Ее приобретение в 2019 году стартапа Euclid, занимающегося пространственной аналитикой, вызвало обеспокоенность, поскольку предполагалось, что компания планирует отслеживать своих же клиентов во время их перемещений по зданию[165]165
  Mikel, «WeWork Just Made a Disturbing Acquisition.»


[Закрыть]. Domino’s Pizza добавила на свои кухни системы машинного зрения, которые проверяют готовую пиццу на соответствие с установленными стандартами[166]166
  Mahdawi, «Domino’s ‘Pizza Checker’ Is Just the Beginning.»


[Закрыть]. Аппараты наблюдения используются с целью получения входных данных для алгоритмических систем планирования, которые в дальнейшем модулируют рабочее время; или для сбора поведенческих сигналов, способных коррелировать с признаками высокой или низкой производительности; или просто продаются брокерам данных в качестве формы инсайта.

В своем эссе «Как Кремниевая долина устанавливает время» профессор социологии Джуди Вайкман утверждает, что цели инструментов учета времени и демографический состав Кремниевой долины не случайны[167]167
  Wajcman, «How Silicon Valley Sets Time.»


[Закрыть]. Элитная рабочая сила Кремниевой долины «более молодая, более работоспособная и более приверженная». Они создают инструменты производительности, которые основаны на своего рода безжалостной гонке за максимальной эффективностью[168]168
  Wajcman, 1277.


[Закрыть]. Это означает, что молодые люди, в основном мужчины-инженеры, часто не обремененные семейными или общественными обязанностями, создают инструменты, которые будут контролировать совершенно разные рабочие места, количественно оценивая производительность и потенциал сотрудников. В итоге трудоголизм и круглосуточная работа, зачастую восхваляемая технологическими стартапами, становятся неявным эталоном «идеала» сотрудника.

Личное время

Координация времени становится все более детальной в технологических формах управления рабочим пространством. Например, протокол автоматизации производства (MAP) компании General Motors стал ранней попыткой обеспечить стандартное решение общих проблем координации производственных роботов, включая синхронизацию часов[169]169
  Gora, Herzog, and Tripathi, «Clock Synchronization.»


[Закрыть]. Со временем появились другие, более общие протоколы синхронизации времени, которые можно было передавать по сетям ethernet и TCP/IP, включая протокол сетевого времени (NTP) и, позднее, протокол точного времени (PTP), каждый из которых породил множество конкурирующих реализаций в различных операционных системах. И NTP, и PTP функционируют путем создания иерархии часов в сети, при этом «ведущие» часы управляют «ведомыми» часами.

Метафора «хозяин-раб» или «ведущий-ведомый» пронизывает всю инженерную и вычислительную технику. Одно из самых ранних употреблений этой расистской метафоры относится к 1904 году, когда описывались астрономические часы в обсерватории Кейптауна[170]170
  Eglash, «Broken Metaphor,» 361.


[Закрыть]. Однако термин получил распространение только в 1960-х годах, особенно после того, как был использована в вычислительной технике, начиная с Дартмутской системы разделения времени. Математики Джон Кемени и Томас Курц разработали программу разделения времени для доступа к вычислительным ресурсам после предложения одного из первых основателей ИИ Джона Маккарти. Как они писали в журнале Science в 1968 году: «Во-первых, все вычисления пользователей происходят на ведомом компьютере, а исполнительная программа („мозг“ системы) находится на ведущем компьютере. Поэтому невозможно, чтобы ошибочная или беглая пользовательская программа на ведомом компьютере „повредила“ исполнительную программу и тем самым остановила всю систему»[171]171
  Kemeny and Kurtz, «Dartmouth Timesharing,» 223.


[Закрыть]. Проблематичный вывод о том, что управление эквивалентно интеллекту, будет продолжать формировать область ИИ в течение десятилетий. Как утверждает Рон Эглаш, эта формулировка сильно перекликается с рассуждениями о беглых рабах до Гражданской войны[172]172
  Eglash, «Broken Metaphor,» 364.


[Закрыть].

Терминология «хозяин-раб» была воспринята многими как оскорбительная и была удалена из Python, языка кодирования, распространенного в машинном обучении, и Github, платформы для разработки программного обеспечения. Однако она сохраняется в одной из самых обширных вычислительных инфраструктур в мире. Spanner от Google – названный так потому, что охватывает всю планету, – это массивная, глобально распределенная, синхронно реплицируемая база данных. Это инфраструктура, которая поддерживает Gmail, поиск Google, рекламу и все распределенные сервисы Google.

Функционируя по всему миру, Spanner синхронизирует время на миллионах серверов в сотнях центров обработки данных. В каждом центре есть «хозяин», который постоянно получает GPS-время. Но поскольку серверы опрашивали различные задающие генераторы, существовала небольшая задержка в сети. Как Как устранили эту неопределенность? Ответ заключался в создании нового сетевого протокола – запатентованной формы, – чтобы все серверы могли синхронизироваться независимо от того, в какой точке планеты они находятся. Google без иронии назвал этот новый протокол TrueTime.

TrueTime функционирует путем установления доверительных отношений между локальными часами центров обработки данных, чтобы они могли решать, с какими коллегами синхронизироваться. Благодаря достаточно большому количеству надежных часов, – включая GPS-приемники и атомные часы, которые обеспечивают чрезвычайно высокую степень точности, – и достаточно низким уровням сетевой задержки, TrueTime позволяет набору серверов гарантировать определенную последовательность событий в глобальной сети[173]173
  Brewer, «Spanner, TrueTime.»


[Закрыть].

Самое замечательное в этой системе – это то, как TrueTime справляется с неопределенностью при наличии дрейфа на отдельных серверах. «Если неопределенность велика, Spanner замедляется, чтобы ее переждать», – объясняют исследователи Google[174]174
  Corbett et al., «Spanner,» 14, cited in House, «Synchronizing Uncertainty,» 124.


[Закрыть]. Это воплощает фантазию о замедлении времени, о его перемещении по своему усмотрению и о приведении планеты к единому запатентованному временному коду. Если рассматривать человеческое восприятие времени как нечто изменчивое и субъективное, движущееся быстрее или медленнее в зависимости от того, где мы находимся и с кем, то это социальное восприятие времени. TrueTime – это способность создавать смещающуюся шкалу времени под контролем централизованных главных часов. Подобно тому, как Исаак Ньютон представил себе абсолютную форму времени, существующую независимо от любого воспринимающего, Google изобрел свою собственную форму универсального времени.

Собственные формы времени уже давно используются для обеспечения бесперебойной работы машин, например, ими пользовались железнодорожные магнаты в XIX веке. В Новой Англии в 1849 году все поезда должны были принимать бостонское время, указанное William Bond & Son.[175]175
  Galison, Einstein’s Clocks, Poincaré’s Maps, 104.


[Закрыть] Как документально подтвердил Питер Галисон, руководителям железных дорог не нравилось переходить на другое время в зависимости от того, в какой штат направлялись их поезда, а генеральный директор железнодорожной компании New York & New England назвал переход на другое время «неприятностью и большим неудобством, не приносящим никакой пользы»[176]176
  Galison, 112.


[Закрыть]. Но после того как в 1853 году в результате столкновения поездов лоб в лоб погибли четырнадцать человек, возникло огромное давление, чтобы скоординировать все часы с помощью новой технологии телеграфа.

Как и искусственный интеллект, телеграф приветствовался как объединяющая технология, способная расширить возможности человека. В 1889 году лорд Солсбери хвастался, что телеграф «собрал все человечество на одной большой плоскости»[177]177
  Colligan and Linley, «Media, Technology, and Literature,» 246.


[Закрыть]. Предприятия, правительства и военные использовали телеграф, чтобы свести время в единую сетку, уничтожив более локальные формы хронометража. И в телеграфе доминировала одна из первых великих промышленных монополий – Western Union. Помимо изменения временных и пространственных границ человеческого взаимодействия, теоретик коммуникаций Джеймс Кэри утверждает, что телеграф также позволил создать новую форму монопольного капитализма: «новый свод законов, экономической теории, политических механизмов, методов управления, организационных структур и научных обоснований, с помощью которых можно было оправдать и сделать эффективным развитие монополистической корпорации, находящейся в частной собственности и под контролем»[178]178
  Carey, «Technology and Ideology.»


[Закрыть]. Хотя такая интерпретация подразумевает некий технологический детерминизм, справедливо будет заметить, что телеграф в паре с трансатлантическим кабелем позволил имперским державам поддерживать более централизованный контроль над своими колониями.

Телеграф сделал время центральным элементом торговли. Вместо того чтобы использовать разницу в ценах между регионами, покупая по низким ценам и продавая по высоким в разных местах, торговцы действовали между часовыми поясами: в терминах Кэри, переход от пространства ко времени, от арбитража к фьючерсам[179]179
  Carey, 13.


[Закрыть]. Приватизированные часовые пояса центров обработки данных – лишь последний пример. Инфраструктурное упорядочение времени действует как своего рода «макрофизика власти», определяя новую логику информации на планетарном уровне[180]180
  This contrasts with what Foucault called the «microphysics of power» to describe how institutions and apparatuses create particular logics and forms of validity. Foucault, Discipline and Punish, 26.


[Закрыть]. Такая власть обязательно централизуется, создавая порядки смысла, которые чрезвычайно трудно заметить, не говоря уже о том, чтобы нарушить.

Неприятие централизованного времени является жизненно важной частью этой истории. В 1930-х годах, когда Форд захотел получить больший контроль над своей глобальной цепочкой поставок, он создал каучуковую плантацию и перерабатывающее предприятие в бразильском тропическом лесу, в городе, который он назвал Фордландия. Он нанял местных рабочих для переработки каучука и отправки в Детройт, но его попытки навязать местному населению свой жестко контролируемый производственный процесс не увенчались успехом. Взбунтовавшиеся рабочие разнесли в клочья заводские часы, разбив устройства, используемые для отслеживания прихода и ухода.

Другие формы мятежа заключались во внесении трения в рабочий процесс. Французский анархист Эмиль Пуже использовал термин «саботаж» для обозначения «медленного хода» на заводе, когда рабочие намеренно снижают темп[181]181
  Spargo, Syndicalism, Industrial Unionism, and Socialism.


[Закрыть]. Целью стало снижение эффективности, уменьшение ценности времени как валюты. Хотя всегда будут существовать способы противостоять навязанной темпоральности работы, с помощью алгоритмических форм и видеомониторинга, это становится намного сложнее, поскольку связь между работой и временем наблюдается со все более близкого расстояния.

От тонких модуляций времени на заводах до крупный модуляций времени в масштабах планетарных вычислительных сетей, определение времени является устоявшейся стратегией централизации власти. Системы искусственного интеллекта позволили более широко использовать труд по всему миру, чтобы воспользоваться преимуществами неравномерной экономической топологии. Одновременно технологический сектор создает для себя гладкую глобальную поверхность времени для укрепления и ускорения своих бизнес-целей. Контроль над временем – будь то часы в церквях, поездах или центрах обработки данных – всегда считался функцией контроля над политическим порядком. Но эта борьба за контроль никогда не проходила гладко; это далеко идущий конфликт. Работники находили способы вмешаться и сопротивляться, даже когда технологические разработки навязывались им или представлялись как желательные улучшения, и особенно если эти улучшения были направлены только на усиление слежки и контроля со стороны компании.

Установление норм

Amazon делает все возможное, чтобы контролировать среду, предстающую перед глазами посетителей центра. Нам рассказывают о минимальной зарплате в пятнадцать долларов в час и льготах для сотрудников, показывают ярко освещенные комнаты отдыха, на стенах которых красуются оруэлловские корпоративные лозунги: «Бережливость», «Заслужи доверие других» и «Склонность к реагированию». Официальный гид Amazon бодро объясняет происходящее на заранее определенных остановках с помощью отрепетированных фраз. На любые вопросы об условиях труда старательно отвечают, чтобы нарисовать наиболее позитивную картину. Однако существуют признаки недовольства и дисфункции, с которыми гораздо труднее справиться.

В отделе комплектации, где сотрудники должны принимать серые контейнеры, наполненные покупками для отправки, на досках видны следы недавних совещаний. На одной из них красовались многочисленные жалобы на высокое расположение контейнеров, из-за чего возникают постоянные травмы. На вопрос об этом руководство Amazon быстро ответило, что проблема решается путем уменьшения высоты конвейерной ленты на ключевых участках. Эту фразу расценили как успех: жалоба услышана, меры будут приняты. Гид воспользовался возможностью и тут же заявил: «Вот почему профсоюзы здесь не нужны. У сотрудников есть возможность взаимодействовать с менеджерами». Судя по его словам, профсоюз только мешает общению[182]182
  Personal conversation with the author at an Amazon fulfillment center tour, Robbinsville, N.J., October 8, 2019.


[Закрыть].

Табельные часы Фордландии, разрушенные во время беспорядков в декабре 1930 года. Из коллекции Генри Форда

Уже на выходе я прошла мимо прямой трансляции сообщений от работников на большом плоском экране с надписью «Голос сотрудников». Среди сообщений появлялись жалобы на произвольные изменения в расписании, невозможность взять отпуск в преддверии праздников, пропуски семейных торжеств и дней рождения. При этом ответы руководства напоминали многочисленные вариации на тему «Мы ценим ваши отзывы».

«Довольно. Amazon, мы хотим, чтобы вы относились к нам как к людям, а не как к роботам»[183]183
  Muse, «Organizing Tech.»


[Закрыть]. Это слова Абди Мусе, исполнительного директора Центра Awood в Миннеаполисе, общественной организации, выступающей за условия труда восточноафриканского населения Миннесоты. Мусе высказывается в защиту работников склада Amazon, добивающихся улучшения условий труда. Многие рабочие из его общины в Миннесоте наняты компанией Amazon, которая активно привлекала их на работу и добавляла в сделку такие подсластители, как бесплатную развозку.

Что Amazon не афишировала, так это «нормы» – показатель производительности труда центра выполнения заказов, который довольно быстро стал неустойчивым и, по словам Мусе, бесчеловечным. Работники страдали от высокого стресса, травм и болезней. Мусе объяснил, что если их показатель снизится в три раза, их уволят, независимо от того, как долго они проработали на складе. Рабочие рассказывали, что им приходилось пропускать перерывы на туалет, боясь, что они не справятся с работой.

Но в день нашей встречи Мусе был настроен оптимистично. Несмотря на то, что Amazon явно не поощряет профсоюзы, по всей территории США возникают неформальные группы работников, которые устраивают акции протеста. Он широко улыбнулся, сообщив, что организация начинает оказывать влияние. «Происходит нечто невероятное, – признал он. – Завтра выйдет группа работников Amazon. Эти смелые женщины – настоящие герои»[184]184
  Abdi Muse, personal conversation with the author, October 2, 2019.


[Закрыть]. И действительно, в тот вечер около шестидесяти сотрудников склада вышли из центра доставки в Игане, штат Миннесота, надев желтые жилеты. В основном это были женщины сомалийского происхождения, и они держали под дождем плакаты, требуя таких улучшений, как повышение заработной платы за ночные смены и ограничения по весу коробок[185]185
  Gurley, «60 Amazon Workers Walked Out.»


[Закрыть]. Всего несколькими днями ранее работники Amazon в Сакраменто, штат Калифорния, протестовали против увольнения сотрудницы, которая на один час превысила отпуск, данный ей в связи с утратой члена семьи. За две недели до этого более тысячи работников Amazon устроили первую в истории компании забастовку «белых воротничков» в связи с огромным выбросом углекислого газа.

В конце концов представители Amazon в Миннесоте сели за стол переговоров. Они были рады обсудить многие вопросы, но только не «нормы». Они сказали: «Забудьте об этом, – вспоминает Мусе. Мы готовы обсуждать все, но нормы – это бизнес-модель. Мы не можем ее изменить»[186]186
  Muse quoted in Organizing Tech.


[Закрыть]. Рабочие пригрозили уйти, но Amazon все равно не сдвинулась с места. Для обеих сторон «нормы» являлись основным вопросом, но найти решение оказалось труднее всего. В отличие от других трудовых споров, где руководители могли бы пойти на уступки, норма устанавливалась на основании решения руководителей и технических специалистов в Сиэтле – далеких от складских помещений – и программирования вычислительной инфраструктуры Amazon. Если местные склады рассинхронизировались, упорядочение времени Amazon оказывалось под угрозой. Рабочие и организаторы увидели в этом реальную проблему. Соответственно, теперь они переключают внимание на создание движения на различных заводах и в различных секторах рабочей силы Amazon с целью решения основных вопросов власти и централизации, представленных неумолимым ритмом самих «норм».

Как мы видим, у этих сражений за суверенитет времени существует своя история. ИИ и алгоритмический мониторинг – это просто новейшие технологии в долгом историческом развитии фабрик, часов и архитектур наблюдения. Теперь же гораздо больше секторов – от водителей Uber до складских работников Amazon и высокооплачиваемых инженеров Google – воспринимают себя в этой общей борьбе. Об этом хорошо сказала директор Альянса работников такси Нью-Йорка Бхайрави Десаи: «Рабочие всегда знают. Они проявляют солидарность друг с другом на светофорах, в ресторанах, в очередях в гостиницах, потому что понимают, что для процветания необходимо объединение»[187]187
  Desai quoted in Organizing Tech.


[Закрыть]. Технологически обусловленные формы эксплуатации работников являются широко распространенной проблемой во многих отраслях. Рабочие борются против логики производства и порядка времени, в рамках которого они должны работать. Структуры времени не бывают полностью бесчеловечными, но они поддерживаются на внешней границе того, что большинство людей способно выдержать.