Текст книги "Наследника заказывали?"

Кира Фарди
Наследника заказывали?

Глава 1

– Варь, привет! Мать говорила, что сегодня к тебе придет свататься жених.

На меня смотрит с любопытством болтливая соседка Ася. В ее глазах так и щелкают вопросы и вопросики.

«И принесла ее нелегкая!» – в сердцах думаю я. Встреча с главной сплетницей подъезда всегда заканчивается бедой.

Так и случилось! День, который должен был стать для меня самым счастливым, к вечеру развалился к чертям собачьим.

* * *

– Не плачь! Я тебе говорю, не смей плакать из-за этого ублюдка! – приказывает мне мама.

– Он не ублюд-о-о-о-к, – вою я в подушку, размазывая по лицу тщательно наложенный макияж.

– Эх, ты! Доверчивая дуреха! На что теперь жалуешься?

Голос мамы звенит от возмущения, и ему тоненько вторят стеклянные бокалы для шампанского.

Огромная, нежно-палевая мастифа, дремлющая на коврике возле дивана, поднимает голову и удивленно смотрит кротким взглядом сначала на меня, потом на маму. Убедившись, что ей ничто не угрожает, собака вновь кладет нос между лап и закрывает глаза.

– Сережа придет…

– Ага! Придет! Как же! Его хитрую рожу за версту видно было, а ты от любви ослепла! Правда, Абби? – спрашивает мама мастифу и треплет ее по холке. – Наша глупышка Варя попалась на удочку очередного проходимца.

Но Абби мои проблемы до лампочки. Она только глубже зарывает нос в лапы.

– Он не проход-и-и-и-мец…

– Как ты могла хорошую работу в банке бросить?

– Так н-а-а-а-до. Сережа сказал, что мы, как только поженимся, будем жить в Испан-и-и-и…

– На твои деньги?

– У Сережи временные трудности. Я хотела помочь.

– Идиотка! И как я родила такую глупую и доверчивую дочь?

– Я не гл-у-у-у-пая. У меня красный дипл-о-о-о-м…

– Не хочу больше слушать это нытье! – мама встряхивает кудряшками. Все современные женщины выпрямляют волосы специальным утюжком, а моя противоречивая мама, наоборот, завивает. – Все, хватит!

– Но он… как ты не понимаешь, он меня л-ю-ю-ю-бит. Подарки делает.

Я бросаю на стол ключи от машины, которые сжимаю во вспотевшей ладони. На брелоке написано «Мерседес-Бенц». Название расплывается: слезы градом катятся по лицу.

– Тогда сам он где?

– Н-не знаю…

Я действительно не знаю.

Мы встречались уже три месяца и собирались пожениться. Сегодня Сергей должен был прийти к нам на ужин, познакомиться с мамой и сделать мне официальное предложение, но неожиданно пропал. Мы договорились на шесть часов вечера, но сейчас уже восемь, а жениха все нет.

Час назад позвонили в дверь. Мы воспряли духом. Я побежала прихорашиваться, а мама выглянула в коридор и обнаружила на коврике брелок ключей от машины. Я сразу догадалась, что это привет от жениха, и буквально расцвела: решила, идиотка, что это такой предсвадебный сюрприз. Выскочила на лестничную клетку – никого.

Странно, где же он?

Телефон в моей руке раскалился от многократных вызовов любимого, но жених по-прежнему не брал трубку.

– Ладно, не реви. Жалко, что ужин остыл, – Мама косится на праздничный стол, накрытый для дорогого гостя. – Пойдем, машину посмотрим. С блудливого козла, хоть шерсти клок.

– Он не блудл-и-и-и-вый…

Я вытираю мокрые глаза, сморкаюсь и встаю с дивана. Не понимаю, что случилось, но соглашаюсь с мамой: слезами проблему не решить. Надо действовать.

Мы спускаемся на первый этаж и выходим из дома. У подъезда стоит роскошный черный кабриолет с открытым верхом. Кремовые сиденья из натуральной кожи золотятся в лучах заходящего солнца.

Я растерянно хлопаю глазами. Сергей говорил, что у него трудности с деньгами, а тут это… чудо.

Сердечко вспархивает, как весенняя птичка: так приятно ошибиться в своих бредовых предположениях! Я гордо смотрю на маму, та тоже счастлива, проводит ладонью по капоту и зажмуривается от удовольствия.

Вокруг толпятся соседские мальчишки. Бабульки разглядывают этот шедевр заграничного автопрома и качают головами.

– Слышь, Татьяна, это чья же такая будет? – спрашивает наша соседка.

– Жених Варе подарил, – отвечает мама. В ее голосе слышатся горделивые нотки.

– Ой, ли?

– Да, это моя машина.

Я показываю брелок и демонстративно нажимаю на кнопку. Легкий щелчок, и двери открываются. Встряхиваю волосами, окидываю томным взглядом зевак и сажусь за руль. Настоящая леди, сама элегантность и женственность, за рулем крутой тачки.

– Мама, давай покатаемся, мозги проветрим.

– А то!

Мама опускается на пассажирское сиденье и с вызовом смотрит на соседок, словно говорит: «Любуйтесь, завидуйте!»

Я завожу мотор и трогаюсь с места…

– Варь, а Варь, так и поедешь с открытым багажником? – доносится удивленный возглас.

Оглядываюсь. И правда: крышка торчит вверх. Вот незадача! И чего она отвалилась?

Выхожу из машины, огибаю ее. Передо мной к багажнику прошмыгивают мальчишки. Заглядывают, отшатываются, словно привидение увидели, а потом с выпученными глазами и с визгом несутся врассыпную.

Что такое? Наклоняюсь сама и… застываю от ужаса: на коврике, свернувшись в клубок, лежит человек с окровавленной головой.

Первая мысль, что это Сергей, сразу пропадает. На жениха лежащий неподвижно мужчина совершенно не похож.

– Там труп! – несется по двору оглушительный крик.

– Где труп? Покажите!

– О боже! Мамочки мои!

– Вызовите полицию!

– И скорую!

Я слышу возгласы, но стою неподвижно, согнулась буквой «зю», не могу осмыслить происходящее. Бабульки срываются со скамейки и окружают меня. Мама тоже выбирается из машины.

– Пипец! Варьк-а-а-а! Ты в какую задницу влезла?

– Н-не знаю, – заикаюсь от ужаса я. – Что делать-то, а?

– Посмотри, может, он еще жив.

Я тяну трясущиеся пальцы к запястью парня, отодвигаю рукав рубашки, пытаюсь нащупать пульс, но ничего не чувствую. Меня колотит от страха и адреналина, бушующего в крови.

– Жив?

– Н-не знаю…

– Вот дуреха, заладила. Теплый хоть?

– К-кажется.

– Так проверь еще раз!

Я касаюсь руки мертвеца, и… он хватает меня. Взвизгиваю, ударяюсь затылком о крышку и отскакиваю в сторону. Мозг, кажется, взорвется от боли.

– Ты кто? – вполне членораздельно спрашивает парень и садится.

– В-варвара, – заикаюсь я. Бабульки на всякий случай делают несколько шагов назад. – А, т-ты кто?

– Полицейский, – парень трогает лоб с большой раной, охает, потом разглядывает окровавленные пальцы. – Едрить-колотить!

Моя голова гудит, как церковный колокол: ни мыслей, ни предположений, – пусто!

– Как я здесь оказался?

– Н-не знаю…

Парень хмурится, словно что-то вспоминает, и вдруг хлопает себя по колену:

– Вот дрюк волосатый!

– Кто? – единый возглас вырывается из глоток свидетелей моего позора.

– А чья это машина? – вопросом на вопрос отвечает раненый.

– М-моя.

– Отлично! – полицейский выбирается из багажника, шатаясь, выуживает из кармана наручники и протягивает их мне. – Пройдемте, дамочка, в отделение.

– К-куда?

Я ошарашенно вздрагиваю. Кажется, судьба сегодня решила меня добить.

– В отделение.

Он ловко пережимает мое запястье и защелкивает браслет.

– Нет, погодите, – спохватывается мама и цепляется за рукав парня, – куда вы уводите мою дочь? За что?

– За преступный сговор, нападение на представителя власти и за кражу автомобиля.

– Кражу? Какую кражу, – лепечу я.

Брелок огнем жжет ладонь. Я встряхиваю рукой и сбрасываю ключи на асфальт.

– Молодой человек, как высмеете! – мама грудью идет на полицейского. – Моя дочь ничего не крала. Ей машину час назад подарил жених.

– А жених у нас кто? Сергей Запорожский, как я полагаю?

Я не говорю, не в состоянии, только, как китайский болванчик, качаю головой. Моя жизнь разваливается на глазах у жителей нашего дома, и остановить это разрушение никто не в силах.

В отделении полиции я узнаю всю неприкрытую правду. Мой драгоценный Сереженька оказался брачным аферистом. Он выбирал наивную и доверчивую девушку, заводил с ней роман. Потом под предлогом женитьбы уговаривал ее взять крупный кредит.

Но и этого ему казалось мало. Он пользовался документами очарованной им дурочки, как хотел, и брал в долг у ростовщиков и в лавочках микро-займов. Когда собирал приличную сумму, благополучно исчезал с деньгами.

За Сергеем давно охотилась полиция и, когда его хотели схватить, он ударил полицейского, запихал его бездыханное тело в багажник. Прыгнул в автомобиль, потом заехал на ближайшую мойку и поручил сотруднику перегнать машину к моему дому и подбросить ключи к двери квартиры. Зачем? Одному Богу известно. Может, так он надеялся выиграть время и запутать следы.

К своему ужасу, я узнала, что на мне числится огромный долг в несколько десятков миллионов рублей, который покрыть мы с мамой не могли, даже продав квартиру, имущество, мастифу и свои органы в придачу.

Жизнь рухнула в ад.

Глава 2

– Что ты сказал? – сипло переспрашиваю я и смотрю на вошедшего в кабинет адвоката компании. В глаза словно песку насыпали. Усталость дает о себе знать: всю ночь работал над важными документами. – Повтори!

Александр Борисович Зелинский переступает ногами, пережидая мою вспышку гнева. Мне трудно себя контролировать, загораюсь с полуоборота, и сотрудники об этом знают, стараются лишний раз не раздражать, хотя за глаза называют Динамитом.

– Вскрыто завещание вашего умершего австралийского родственника. Все движимое и недвижимое имущество, конезаводы, страусиные, крокодиловые фермы и многое другое, в общей сложности на сумму два миллиарда семьсот тысяч долларов, Даниэль Майер, ваш дед по материнской линии, оставляет вам, – скороговоркой произносит адвокат и замирает в ожидании.

– И?

– Есть одно условие, – его голос становится тише, он не смеет поднять глаза. – Вы должны иметь наследника.

– Какого хрена? – резко разворачиваюсь, и со стола летят бумаги. Наблюдаю, как они веером рассыпаются по полу и от этого еще больше злюсь. – Я сам разберусь, когда мне детей заводить!

– Да, да, конечно. Я вас понял, – адвокат смещается к двери подальше от гнева начальника. – Так и передам.

– Что передашь? – рявкаю я.

– Вы сами решите вопрос с деторождением в удобное для вас время.

Зелинский делает еще несколько шагов к двери. Я угрюмо смотрю, как он берется за ручку, поворачивает ее и…

– Стоять! – не выдерживаю я.

Адвокат так и застывает на одной ноге, как аист, вытягивая тощую шею с большим кадыком.

– Куда пошел?

– Вы сами сказали…

– А ты и послушался?

– Ну, слово босса – закон.

– Ты скажи, зачем мне нужны эти кони, крокодилы и страусы?

– Ну, не знаю. Из их кожи шьют дорогие сумки и обувь. Хороший бизнес.

– А мне он на кой хрен? Я дома строю!

– Расширение холдинга, дополнение его новыми ветками…

– Ты сам понимаешь, что бормочешь?

Я встаю из-за стола, просто задыхаюсь от нехватки воздуха. Рву галстук, удавкой стягивающий шею, ловлю краем глаза свое отражение в зеркальной дверке шкафа: глаза бешеные, на скулах гуляют желваки, челюсти сжаты.

Зверь, загнанный в клетку.

– Простите, так сказано в завещании вашего деда.

– Старик под конец жизни спятил?

– Нет, он подписывал документы в полном здравии.

Маленький, неказистый адвокат скромно опускает глаза, боясь встретиться со мной взглядом. Издавна известно, что гонцу, принесшему плохую весть, рубят голову.

Наконец справляюсь с удушьем и злостью и вдыхаю полной грудью.

– Александр Борисович, можем ли мы закрыть глаза на пункт о наследнике?

– Увы, нет. Контролирует исполнение последней воли вашего деда известная австралийская адвокатская контора «Грамерс и сыновья». Они те еще буквоеды! Договориться о послаблении не получается.

Я меряю шагами кабинет, а в голове бунт мыслей. Сдалось мне это наследство? Своих денег полно. Но… как же мама? Австралия – ее родина, дом родной. Будут слезы и истерики. А отец? Только разборок с родителями мне не хватает для полного счастья.

Черт! Еще предстоит расширение бизнеса в Европу, лишние средства не помешают. Да и отдавать семейное дело в чужие руки нельзя.

– А если наследник не появится? Что тогда?

– Все наследство отойдет на благотворительные цели.

– Ладно, когда-нибудь будет вам наследник. Вы свободны.

– Установлены сроки, – тихо говорит адвокат, прикрывается папкой с документами и делает шаг к двери: вдруг боссу захочется поиграть в метание органайзеров, ручек и планшетов.

– Сколько?

– У вас есть год.

– Вот б…во!

Дед точно спятил! Внука ему подавай! Я топчу ногами важные бумаги: ярость сильнее разума, потом спохватываюсь, начинаю их собирать. Адвокат облегченно вздыхает и садится на корточки рядом. Какое-то время мы молчим.

– Владислав Павлович, у вас есть кто-нибудь на примете? – голос Зелинского звучит уже увереннее.

– В смысле? – я словно прорываюсь сквозь густой туман на свежий воздух. – Что ты имеешь в виду?

– Ну, кандидатка на роль вашей жены.

– Да таких полно, только свистни!

– Вот и свистните! Проблема сразу разрешится.

– Думаешь надо позвонить?

– А чего тянуть? Дело срочное.

Я открываю журнал звонков и просматриваю номера подруг. Можно позвать замуж Настю. Она красивая, с покладистым характером, будет хорошей спутницей жизни.

Но… Палец зависает над дисплеем. Настя – модель, и на днях она подписала контракт с Парижским Домом моды. Она ни за что не променяет престижный договор на ребенка.

Ладно проехали. Кто еще?

О, Белла, испанка с русскими корнями. Страстная штучка, готова развлекаться и заниматься сексом всю ночь. Беру ее. Уже набираю номер и опять торможу на половине дороги. Захочет ли она вынашивать ребенка. Вряд ли.

Каролина?

Глупа. Не хочу, чтобы у моего сына были примитивные задатки.

Елена?

Ревнивая истеричка. Такая не даст дышать полной грудью.

Черт? И кого взять?

Я бросаю айфон на стол.

– Нет! Ничего не выйдет. Эти девки замуж готовы хоть сейчас, но ни одна из них не захочет с пузом ходить и портить свою фигуру. Наследник же нужен срочно.

– А если найти какую-нибудь скромницу, заделать ей малыша, а потом забрать его?

– Я тебе кто? Племенной жеребец?

– Ну, если для дела надо…

– Предлагаешь суррогатное материнство? Нет, это не вариант. Яйцеклетку брать тоже надо от какой-то бабы, неизвестно, какая у нее генетика, – я вижу, как адвокат поднимает бровь, но тут же делает серьезное выражение лица. – Ладно, разберемся! – нажимаю кнопку интеркома: – Татьяна Николаевна, зайдите ко мне.

Руководитель секретариата тут же распахнула дверь, словно стояла за ней и подслушивала. Я ничего не имею против этой женщины с веселыми кудряшками, но ее вездесущность и осведомленность иногда шокирует. Отец настоятельно советовал опираться на нее во всех вопросах:

– Татьяна не только умна и сообразительна – она знает все подводные течения нашего бизнеса. На первых порах будет тебе хорошей помощницей.

– Я к вашим услугам, Владислав Павлович, – говорит секретарша.

Она смотрит на меня любопытными глазами. В руках держит блокнот и ручку, полностью показывая готовность к работе.

Ее деловитость вызывает в душе глухое раздражение. Есть же планшеты, ноутбуки, в современном мире живем. Зачем записывать указания по старинке, в блокнот?

«Интересно, она слышала или нет наш разговор?» – появляется непрошенная мысль.

– Что у нас там по плану?

– В одиннадцать часов встреча с представителями банка. В двенадцать – запланирован ланч с партнерами по бизнесу. В два часа…

– Достаточно. Я вас понял. Прикажите готовить машину.

День пролетает как обычно: встречи, договоры, согласования – работы у хозяина крупного холдинга много. Но в голове крутится только две мысли: что делать с наследством деда и слышала ли наш разговор с адвокатом ушлая секретарша?

Глава 3

Несколько дней я провела в полиции. Меня допрашивали снова и снова. Что знала, я, конечно, рассказала, но мои слова мало помогли делу. Выпустили меня как раз в тот день, когда нужно было отдавать первый взнос за кредит. Если с банковскими процентами мы с мамой еще могли справиться, то от ростовщиков отвертеться было практически невозможно. Вот-вот на пороге покажутся коллекторы, и придется держать ответ.

– Что будешь делать?

Мама нервно меряет шагами комнату, встряхивает кудряшками и заламывает пальцы – давняя привычка. Она так делает всегда, если сильно нервничает.

– Н-не знаю, – потухшим голосом отвечаю я.

Плакать я уже не могу. Нет ни сил, ни желания. В душе разливается такая пустота, что я все чаще выхожу на балкон и смотрю с высоты третьего этажа на родную землю. Она притягивает к себе магнитом и манит как естественный выход из положения. Нет человека, и нет претензий к нему.

Вот только падение с такого низкого этажа не принесет ничего, кроме боли. Сломаю пару конечностей, и все. И непутевая дочка в нагрузку к долгу ляжет на хрупкие плечи мамы, а она, видит бог! этого не заслуживает.

– Нет выхода, выхода нет, – бормочу я, меряя шагами комнату.

Мастифа печально поднимает веки и вздыхает: она со мной согласна.

Услышав бряканье ключей в замочной скважине, бреду в прихожую.

Мама врывается в квартиру в крайнем возбуждении. Ее глаза горят огнем. Рот кривится и кажется издалека маской клоуна: губная помада, наложенная неровно, делает его больше и безобразнее, чем он есть на самом деле.

– Что случилось? – пугаюсь я и осторожно оглядываюсь на дверь: вдруг следом ворвутся бандиты с ножами наперевес.

– Есть выход! – кричит мама и хватает меня за руки. – Варвара, есть выход!

Она хохочет и кружит меня по комнате. Бедная Абби трусцой удирает из-под наших ног и ложится за диваном. «Ох уж, эти ужасные люди!» – так и читается в ее печальных глазах.

Я с ней согласна. Возбужденная мама – тот еще экстрим для окружающих. Наконец она останавливается и пристально смотрит в глаза.

– Какой выход? – выдыхаю я.

– Трудный, но есть.

– Тогда зачем предлагаешь, если трудный? – интерес к маминой идее тухнет.

– Эх, боюсь, ты не справишься, – мама оглядывает меня.

– А что я?

– Из другого теста сделана. Кишка тонка. Силы духа в тебе нет. Ведомая слишком.

– Мама, не тяни кота за хвост!

Мастифа насторожено открывает глаза и смотрит на свой зад: «Хвост? Кто сказал хвост? Мой на месте».

Я не хочу ничего знать, но выбора нет, приходится слушать.

– Нужно провернуть большое дело.

– Ограбить банк? – я горько смеюсь. – Представляю картинку: мы на цыпочках крадемся к сейфу, а в зал врывается охрана.

«Кто такие?» – кричит.

А мы: «Ветеринары. Приехали к тигру». Правда, Абби?

Я резко наклоняюсь и хватаю мастифу за шею. Она испуганно вырывается и на всякий случай отбегает подальше. В ее глазах так и читается возмущение беспределом, творимым в ее адрес.

– К какому тигру? Ты, доча, чего?

Мама смотрит на меня так, словно видит умалишенную. Так и кажется, что сейчас покрутит пальцем у виска.

– Ма-ма, это реклама. Идет по телевизору. Я всего лишь пошутила, хотела разрядить обстановку.

– А-а-а…, – мама с сомнением качает головой, потом продолжает: – Нет, банк грабить мы не пойдем. Ну, его… Тут другое. А если… Короче, Варя, ты знаешь моего босса?

Вот уже десять лет мама работает заведующей секретариата в огромном строительном холдинге олигарха Захарова. Сам хозяин отошел недавно от дел, и на его место пришел сын Владислав, надежда и опора нации, как о нем недавно сказали в новостях.

– Этого заносчивого сноба, для которого все люди – пыль под ногами?

– Ну, не такое уж он и дерьмо. Работать с ним можно, если выполнять неукоснительно все требования.

– Хорошо. И что с ним не так?

– С ним все нормально, но сегодня я услышала сногсшибательную новость: ему срочно нужен наследник.

– Кто? – теперь у меня появляется желание покрутить пальцем у виска.

– Наследник! – мама с гордостью смотрит на меня.

– И какое отношение к этому имею я?

– Ты его родишь.

– Кто? Я?

– Да. Ты! Здорово, правда?

– Погоди, погоди! Я даже не знакома с твоим боссом.

– Не проблема, познакомишься.

– Мама, ты меня сведешь с ума! Сядь, наконец, и расскажи все по порядку.

– Короче…, – мама еще немного крутится по комнате, собираясь с мыслями, и наконец садится рядом со мной на диван. Абби настороженно поднимает голову. – У шефа есть дядюшка, австралийский магнат.

– Ничего себе семейка! Папаша – олигарх, дядька – магнат! Наворовали в свое время, вот теперь и кичатся богатством. Раскулачивать пора!

– Не ворчи. Воруют, потому что есть связи и возможности. У нас с отцом не было, вот и живем так. Но речь не об этом. Магнат умер.

– Ага! Значит, твой босс стал еще богаче на парочку миллионов?

– Там парочка миллиардов, но достанутся они не Владиславу, а его ребенку. Таково условие завещания.

– Не, почему так несправедлив мир? – теперь я начинаю метаться по комнате. – Тут не знаешь, как свести концы с концами, а богачам все деньжат прибывает.

– Ты погоди, не кричи. Здесь можно поймать удачу за хвост.

Бедная мастифа, услышав знакомое слово, бочком-бочком смещается ближе к кухне чтобы убрать свой хвост из нашего поля зрения. А выражение морды такое печальное, словно в доме кто-то умер.

И она права: мамуля сейчас устраивает похороны моей жизни.

– И как?

Теперь уже слушаю с интересом. Завтра нужно внести сто тысяч рублей – процентов по займу – одному ростовщику, а на очереди еще трое. Но денег нет, и в ближайшее время не предвидится. Мы с мамой отнесем в ломбард все ценные вещи, но вырученного не хватит даже на половину взноса.

– Владик не женат и у него нет детей. Кажется, и подруги сердца постоянной нет, так, на несколько ночей, потом меняет. Если в течение года не появится наследник, все огромное состояние уйдет на благотворительные цели.

– Опаньки! Ничего себе! Вот кому-то повезет! Только не нам. И что ты предлагаешь?

– Я же сказала, родить Владику ребенка.

Если бы меня ударили пыльным мешком из-за угла, я, наверное, так бы не удивилась. Стою и хлопаю глазами, не в силах что-то сказать. Я думала, что мама шутит, скажем, такой горький юмор, от безысходности, а она, оказывается, всерьез. И эта целомудренная и честная женщина готова подложить под сыночка олигарха свою драгоценную и единственную дочь?

– Ма-ма! За что ты меня так ненавидишь?

– Вот дуреха! А у тебя есть еще варианты? Ты нас втянула в эту заварушку. Была бы моложе, сама бы справилась, но для шефа я старая, вышедшая в тираж, тетка.

– Нет, нет, и еще раз нет! – кричу я и убегаю в свою комнату, хлопнув дверью.

Примерно час мама меня не трогает. Когда первый приступ истерики проходит, я начинаю размышлять здраво.

Не обязательно же становиться проституткой. Хотя… вон даже у Достоевского, Сонечка Мармеладова пожертвовала своим телом ради блага семьи. Чистая душа, незамутненное сознание…

А мне и жертвовать не надо, можно предложить себя для суррогатного материнства. Всего девять месяцев надо потерпеть, и у нас будут деньги, а у олигарха – наследник. Конечно, это ужасно, беспринципно и мерзко, но выхода нет, разве что сигануть с третьего этажа вниз.

Стоп! Третий этаж отменяется. Уже выяснена бесперспективность такого поступка.

Наконец собираюсь с мыслями и выползаю из комнаты. Мама раскладывает на столе украшения, которые скопились за много лет брака с отцом. Папа на каждый день рождения дарил мне и маме драгоценности. Но вот уже два года его нет с нами, погиб по нелепой случайности.

Я подхожу к пианино – источник моих детских страданий – и смотрю на фотографию. Со снимка мне лучезарно улыбается счастливый папа. На нем альпинистское снаряжение, в одной руке – шлем, а другая держит древко флага. А вокруг – заснеженные шапки гор.

– Папочка, почему ты не с нами? – шепчу я, глотая слезы. – Твоя глупая дочь попала в ловушку. Помоги нам с мамой, пожалуйста. Очень тебя прошу!

– Варя, ты что там застыла? – окликает мама. – Можешь прикинуть, сколько мы выручим за эти безделушки?

– Представления не имею, – отвечаю я.

Телефонный звонок бьет по ушам.

Мы вздрагиваем и испуганно таращимся на дисплей мобильника.

– Гав! – говорит Абби и пронзает нас взглядом, в котором плещется вселенская грусть.

– Кто там? – шепотом спрашивает мама.

Я пожимаю плечами: номер незнакомый, можно и не отвечать. Звонок замолкает, мы выдыхаем, и тут щелкает смс.

«Завтра срок выплаты процентов по кредиту. Ждем вас к 16–00. Адрес: улица Васильевский проезд, дом 15, офис 26. Советуем не опаздывать. Каждый час задержки – один дополнительный процент пени».

Мы не успеваем осмыслить написанное, как слышим стук в дверь. Я на цыпочках приближаюсь к глазку: у дверей топчутся два здоровенных парня и о чем-то переговариваются, потом один поворачивается и смотрит в упор прямо на меня. От страха я закрываю глазок пальцем, хотя прекрасно понимаю, что снаружи меня не видно.

– Что? – глаза у мамы блестящие и круглые, как пуговицы.

– Бандиты, – шепотом отвечаю я.

– Рано еще. Мы же не просрочили.

– Система запугивания.

– А-а-а, не открывай, нас нет дома.

– Думаешь, они не видели, как ты вошла в подъезд?

– Не знаю.

В полной тишине мы слышим звук поднимающегося лифта. Двери раздвигаются, и мужские голоса становятся глуше и пропадают вообще. Я осторожно убираю палец, смотрю в глазок: на лестничной клетке пусто.

– Ушли?

– Да.

– Что делать будем?

– Я согласна, – обреченно выдавливаю из себя.

– На что согласна? – мама смотрит на меня поверх очков.

– На суррогатное материнство, если нет другого способа заработать денег.

Мама всплескивает руками и тащит за собой в комнату. Кажется, она уже пришла в себя и готова снова развивать безумный план.

– И как ты могла об этом подумать? Ну, сколько ты заработаешь? Миллион? Два? Да все эти деньги уйдут на погашение процентов, а основной долг будет только расти.

Я теряюсь. Никак не могу сообразить, что хочет от меня мама.

– А что тогда делать?

– Соблазнить олигарха, выйти за него замуж и родить ему наследника.

Я плюхаюсь на диван и глупо хлопаю ресницами.

– Это невыполнимая задача! Он на меня даже не посмотрит!

– Зато всякие проходимцы смотрели и радовались твоей глупости. Подойди к зеркалу! – мама дергает меня, ставит на ноги и тащит в прихожую к огромному шкафу-купе. – Видишь себя.

– Ну…

– Баранки гну! Ты считаешь себя уродиной, достойной только ублюдков?

Я поднимаю зареванные глаза и разглядываю свое отражение.

Среднего роста, стройная, с тонкой талией и длинными ногами. Не 90-60-90, но тоже вполне ничего. Такая фигура называется «песочные часы». Лицо, опухшее от слез, но в нормальном состоянии оно вполне привлекательное. А главная моя достопримечательность – яркие синие глаза. Они всегда в первую очередь притягивают взгляды.

– Эти тусклые волосы перекрасим, – мама собирает в руку длинные пряди. – Сделаем грамотный майкап и – вперед.

– Н-нет. Но я не умею соблазнять.

– Ничего, научишься. Я же рядом, и гламурные журналы нам в помощь. Заодно и проверим, правду ли в них пишут. Нам нужно для начала соблазнить его и затащить в постель, а потом будем действовать по обстоятельствам. Погоди, а когда у тебя месячные?

– Скоро будут, – краснею я.

– Ты от своего Сереженьки случайно не залетела?

– Ма-ма!

– А что мама? Я двадцать три года уже мама. Говоришь, скоро придут. Давай посчитаем. Пять дней месячные, еще несколько – отдых, а потом – время овуляции. Вот тут и нельзя упустить свой шанс.

– Так быстро? Но соблазнить мужика за десять дней невыполнимо!

– Надо! У нас нет выбора. Помнишь об этом? Через месяц бандиты заставят нас отрабатывать долг на трассе.

– Зачем?

– Варька, ты у меня совсем дурочка?

– Проститутками сделают? – выдыхаю я и закашливаюсь от страха.

– А как ты планируешь долги отдавать?

– Можно продать квартиру. Выручим несколько миллионов.

– А жить, где будешь? Под мостом?

Я всхлипываю, потом решительно вытираю слезы. Не до жиру быть бы живу. Может, еще ничего не получится из этой затеи.

– Все. Поняла. В какой цвет будем красить волосы?

– Давай сделаем тебя шатенкой? – мама приложила к моим волосам красящий оттенок. – Броско, привлекает внимание, и яркие глаза подчеркнем.

Забота закипела по полной программе.

Мы поскребли по сусекам, продали все, что можно было продать, и выплатили первый взнос процентов. Квартира без лишней мебели звенела пустотой, и каждое слово откликалось эхом.

– Ничего, Варя, – пыхтит мама, когда мы двигаем к выходу тяжеленное пианино, – свежо, просторно, для здоровья хорошо и польза большая: на месяц кредиторы должны оставить нас в покое.

Абби забирается на диван и взирает оттуда на нас потерянным взглядом, словно хочет сказать: «А я? Как вы теперь меня кормить будете? Неужели супом?»

Мама, пробегая мимо, притормаживает и смотрит на собаку. Я вижу, как по лицу родительницы гуляет мысль. Абби тоже неуютно. Она сползает на пол и прячется за диван, только нос торчит.

– Мама, хватит пугать животину, – я обнимаю собаку и прижимаю ее голову к себе.

– Слушай, дочка, у меня идея!

– Ты, о чем?

– Первым делом создадим череду случайных встреч. – Я составляю расписание Владика, знаю, где он бывает.

– Мне под колеса его машины нужно будет броситься?

– Зачем? – мама озадаченно смотрит на меня потом вздыхает. – Святая простота. Не надо так прямолинейно! Жаль, у него нет собаки, а так бы отличная вышла встреча в парке. Общие интересы, прогулки, туда-сюда… глядишь, и сладили бы.

– Этот вариант отпадает. Предлагаешь записаться к твоему боссу на прием и предложить себя в качестве сосуда для его ребенка?

– Ты что! Забыла? Я же хочу, чтобы вышла за него замуж. Тоньше будем действовать. Хотя… есть идея!