Текст книги "Принцесса с револьвером"

– Значит, решили воспользоваться заклятием? – спросил он.

– Верно. Думаю, условие достижения мною шестнадцатилетия было выбрано не случайно, – сказала Мария-Антония задумчиво. – Умри я в детстве, отец мог бы поступиться любовью к моей матери и взять другую жену. Но к моим шестнадцати ему уже перевалило за шестьдесят, и шансов на рождение наследника почти не оставалось… К тому же горе вполне могло убить его.

– Неплохо, – одобрил Генри. – Ну и что дальше? Веретено, как полагается?

– Нет, просто смерть, – спокойно ответила девушка. – Но я ведь сказала, у отца были прекрасные маги, они сумели понять, что надо мною нависла опасность, и смогли разгадать, в чем суть заклятия.

– Но не снять, как я понимаю? – уточнил он.

– Такие вещи невозможно снять, – покачала она головой. – Разве только тот, кто это заклятие составил, может его уничтожить. У остальных не выйдет. Так сказали маги.

Генри промолчал: в законах магии он ровным счетом ничего не смыслил, но, наверно, тем древним мудрецам было виднее?

– Снять заклятие они не сумели, но придумали, как можно его обойти, – добавила принцесса. – Такие вещи составляются тщательнейшим образом, и малейшее отступление от оговоренных условий отменяет действие заклятия, так мне объясняли.

– И… – Генри нахмурился, соображая. – Тебя выдали замуж? До того, как тебе исполнилось шестнадцать?

– Верно, – улыбнулась девушка. Глаза ее перестали блестеть слишком уж сильно, видимо, она взяла себя в руки. – Отец нашел мне достойного мужа, когда мне сравнялось десять лет.

– Сколько?! – Генри уронил шляпу. – Ну, черт побери, у вас и нравы были! Нет, у дикарей девчонок лет в двенадцать-тринадцать легко замуж отдают, но то они, а ты…

– А я принцесса, – серьезно сказала Мария-Антония. – Бывало, еще не родившихся детей связывали брачным обещанием. Но не пугайся так, – добавила она, заметив, видимо, смятение Генри. – Мы с Филиппом стали мужем и женою перед богом и людьми, но я оставалась в отцовском доме, пока не вошла в возраст. Только тогда мужу было позволено забрать меня.

– И… сколько тебе было тогда? – осторожно спросил Генри. Вот тебе и… цветочек!

– Пятнадцать с небольшим, – ответила девушка, и глаза ее снова заблестели.

– Ну так… – Генри снова почесал в затылке. Как бы ее отвлечь? Она себя в руках держать может, но вот сейчас как припомнит муженька, и что тогда? – Он хоть молодой был, твой Филипп?

– Совсем молодой, – отозвалась Мария-Антония. – Старше меня немногим более, чем вдвое.

Монтроз только вздохнул. У древних были какие-то очень уж странные понятия о молодости и всем прочем! Хотя… сейчас что, не бывает, чтобы богатый старикашка, схоронивший трех жен, взял за себя молоденькую красавицу? Положим, тридцать с небольшим – это не старикашка, но все равно – такая разница…

– Он был славным воином, – произнесла девушка задумчиво. – Много лет провел в походах, потому и женился так поздно. За мной давали богатое приданое, род мой был славен, и он не стал колебаться и согласился ждать.

– А про заклятие он знал? – не удержался Генри.

– Знал, – кивнула она. – О таком не умалчивают. Да и он удивился бы, отчего меня прочат ему в жены, хотя его-то род похвастаться особыми богатствами не мог… Он был знаменит другим, – добавила девушка серьезно. – Я не успела как следует узнать его за три года замужества и жалею об этом…

– Ну а как же ты дома оказалась? – спросил мужчина, уже жалея, что затеял этот разговор. Воображение упорно рисовало перед внутренним взором здоровенного хмурого мужика в латах, с изуродованной физиономией, крюком вместо левой руки и здоровенной оглоблей, по недоразумению обозванной мечом, в другой. Примерно так, по мнению Генри, выглядели закаленные в боях древние рыцари.

– Я ведь сказала, что Филипп погиб, – ответила Мария-Антония ровно. – Я не так уж часто видела его: на наши земли пришла война, и он возглавил войско…

– Та самая война? – насторожился Генри. – За веру и все такое?

Девушка молча кивнула. Он хотел было поддеть, мол, что же муженек, если был таким уж прекрасным воином, не расколошматил врага, но сдержался. Еще не хватало восстановить принцессу против себя!

– У Филиппа было не так уж много людей, – сказала она, помолчав. – А наемный отряд продался противнику. Я не узнала мужа, когда его тело привезли домой…

Генри снова заставил себя промолчать.

– Следующим герцогом Астийским стал младший брат Филиппа, – тихо закончила девушка. – Он смирился и принял то, чего требовали церковники. Мне же ничего не оставалось, кроме как вернуться к родителям…

Монтроз быстро скумекал: если герцогом стал братишка ее мужа, значит, наследников у того не было. Ну да немудрено, если муж годами в походах, откуда взяться детишкам? Хоть на том спасибо!

Ну, более-менее ясно. Новый герцог воспользовался удобным случаем, чтобы избавиться от невестки. Ему, наверно, совсем не хотелось конфликтовать с церковниками и окончить жизнь так же, как старший брат, а тут эта… Мария-Антония со своим более чем странным воспитанием. Она бы не смирилась, понял Генри. Взялась бы мстить за мужа, уж неизвестно, как, ну… отец бы помог, в конце концов! Интересно, чем ее так напугали, что она вернулась домой и сидела там тише мыши? Вряд ли расскажет…

– Год я провела в трауре, – закончила свой рассказ девушка, и Генри снова осенило.

– Это, – осторожно коснулся он пальцем короткой косы, – не после болезни остригли, верно? Я сразу подумал: какая такая болезнь, если у вас магов было пруд пруди! Ты обрезала волосы в знак траура?

– Верно. Откуда ты знаешь такие вещи?

– Да тут, в прериях, тоже так делают, – пожал Генри плечами и криво усмехнулся. Ему вот нечего было обрезать, показывая горе после кончины жены. Тогда его ближайшие родственники-делакоты остригли волосы, а ему разве что скальп оставалось с себя снять… Белый, что с него возьмешь! – Ладно, не томи, дальше-то что? Или дай сам догадаюсь… Пока ты была мужней женой, герцогиней, заклятие тебя не трогало, так? А тут все вернулось на исходные позиции, принцесса, не замужем… Так?

– Да, – проронила она. – Наши маги успели понять это вовремя. И… исправили кое-что.

– Да уж… – пробормотал Монтроз. Лишние луны в небе постепенно гасли, занималась заря. – А почему весь замок вместе с тобой отправился почивать? Ну, в сказке-то понятно, а на самом деле?

– Война, – ответила Мария-Антония. – Война у самых наших рубежей…

…Она совсем не собиралась выкладывать этому чужому человеку историю своей жизни, но отчего-то не удержалась. Может, дело было в том, какие вопросы он задавал поначалу: человек, действительно знавший о древних временах лишь понаслышке да по старым сказкам! А может, в том, что он умел слушать и быстро соображал. Неважно. Всей правды она ему все равно не сказала, а о замужестве пришлось бы упомянуть рано или поздно… Конечно, принцессе полагается быть юной невинной девицей, а не вдовой женщиной, не так уж мало успевшей повидать на своем коротком веку, но что она могла поделать? Реальность всегда отличается от сказки, и редко в лучшую сторону!

Она прикрыла глаза, прежде чем ответить на очередной вопрос Генри, припомнила замок мужа. Он был еще старше, чем тот, в котором она родилась, более массивным и лучше укрепленным. Его легко было удерживать даже малыми силами – а больших у них никогда и не бывало.

Мария-Антония хорошо знала, за кого выходит замуж: от нее никогда этого не скрывали. Знала, что на границах герцогства неспокойно, что Филипп редко появляется дома, а раз так, на ее плечи лягут все заботы о замке и о людях – и спасибо отцу за суровую науку, она хотя бы знала, как справиться со всем этим, не приходилось идти за помощью к брату Филиппа, который сразу ее невзлюбил. Еще бы, она могла принести Филиппу наследника, а тогда прощай, герцогская корона! Жерар получил ее в итоге, только радовался недолго, хоть за это спасибо высшей справедливости. Мария-Антония подозревала, что к гибели Филиппа приложил руку его брат, с него сталось бы спеться с церковниками, выторговать себе побольше… Так или иначе, доказательств у нее не было, не было и возможности оставаться в Асти: Жерар мог и ее сдать церковникам, ее вера сошла бы за ересь, а ухватиться можно за что угодно. И пришлось уходить под покровом ночи, с небольшим отрядом верных людей, совсем не так, как пристало бы урожденной принцессе и герцогине Астийской! Если бы оставалось, что защищать, она вряд ли сбежала бы, но у нее больше ничего не было. Замок сделался чужим, когда в нем принялся хозяйничать Жерар, а опустел он еще раньше.

Мария-Антония вздохнула: нет, плакать она не станет. Все слезы уже пролиты тогда, давным-давно, их уже не осталось. Она сумела устоять тогда, потеряв мужа, потеряв… все, сумеет выстоять и теперь. Теперь что-то угрожает только ей одной, а это совсем не так страшно, как может показаться…

Филипп всегда казался ей огромным, он легко мог поднять ее одной рукой, как и делал с самого ее детства. Он выглядел старше своих лет: навеки въевшийся загар южных походов, шрамы и ранняя седина его не красили, и поначалу Мария-Антония побаивалась мужа. А потом перестала замечать все это, просто забыла однажды и больше не обращала внимания ни на что внешнее. Редко случается, чтобы подобный брак оказался счастливым, но им повезло. Жаль только, счастье было таким коротким… но было все же! Вот если бы только не застила все это, бывшее, одна картина: старая телега, скрипя немилосердно, вкатывается во двор, и люди не смотрят герцогине в глаза, и можно даже не спрашивать «где же вы были, когда?..». Они сами с себя спросят, а пока… На телеге, на соломе – то, что осталось от Филиппа. Странно, лицо не тронули, подумала она, когда солнце стало черным, и тут же решила – они нарочно, чтобы не возникло сомнений: это действительно герцог Филипп, а не кто-то другой. И солнце снова сделалось обычным, а жизнь приобрела хоть какой-то смысл, потому что она еще могла найти убийц и…

У нее ничего не вышло. Отомстить за мужа не получилось. Она едва успела сбежать сама, спрятаться под отцовским крылом, зная, что это ненадолго, как только церковники полностью приберут к рукам Асти, они обратят взор на ее маленькое королевство. И впору было поблагодарить человека, щедро заплатившего неизвестному магу за сложное заклятие (самого его давно не было на свете, война смела его королевство с лица земли, как многие другие до него)! Именно оно давало шанс, крохотный, но все же…

Церковники боялись магии, очень боялись, опасались и привлекать магов на свою сторону, страшились, должно быть, не справиться с ними. Их же собственные методы вряд ли помогли бы против настоящего, профессионального заклятия, усиленного к тому же десятком отличных придворных магов.

– Мы решили, что сумеем переждать, – сказала Мария-Антония, не открывая глаз. Она знала, что Генри терпеливо ждет ответа. – Может быть, год, может, действительно сотню лет. Они бы не сунулись к заколдованному замку, а и попытались бы… Ты ведь пробовал?

– Ох, пробовал. – Судя по звуку, Генри потер колено. – Порвал штаны и отступился. Эту заразу, что вокруг твоего замка растет, ничто не берет. Туда надо настоящего мага, а я что? Чем тоувы снабдили, тем и пользуюсь… а проку от этих фокусов шиш да маленько!

– У тех тоже были только… фокусы, – усмехнулась девушка. – То, что дали им запуганные полумаги. Если через столько лет заклятие еще не пало само собою, представь, какой силы оно было изначально!

– Не буду, страшно, – серьезно ответил мужчина. Рядом шумно задышал один из псов, Генри, кажется, потрепал его по холке, пробормотал: – Вроде успокоились… Миновало, значит… Ну так и что? Вы решили всем семейством, со всеми придворными и прочим просто… перескочить через сколько-то лет?

– Да, – кивнула она. – Сто лет положили крайним сроком. Но, конечно, юноша благородной крови сумел бы добраться до замка и разбудить меня, – добавила она справедливости ради. – Эти заклятия всегда требуют каких-то условий. Пришлось…

– А если бы ты очнулась, а перед тобою принц в доспехах с крестом? – усмехнулся Генри. – И под стенами его войско? Или даже если бы вы через сто лет все проснулись, а вокруг одни только церковники?

– Маги оставались при нас, – пожала плечами Мария-Антония. – Сто лет или двести… Никто не вечен.

– Это уж точно… – пробурчал он. – Да, у вас были все шансы дождаться, если б не Катастрофа!

– Наверно. – Девушка открыла глаза. Было уже светло, над прерией виднелась будто бы легкая дымка. – Генри, что это?

– Где? – привстал он. – А… не обращай внимания. Это к жаре.

Он встал, с хрустом потянулся, оглянулся вдруг на Марию-Антонию.

– Слушай, – сказал он серьезно. – Доберемся до цивилизации, сниму тебе лучшую комнату в гостинице, с горячей водой и всем таким. Я ж понимаю, кто ты… Просто…

Девушка невольно улыбнулась.

– Не стоит беспокойства, Генри, – ответила она. – Мне не слишком нравится, как от меня пахнет, я хотела бы выкупаться, но ведь это невозможно, так о чем же говорить? Но я слышала твое слово.

– А слово я держу, – хмыкнул он и, нахлобучив шляпу и насвистывая, принялся сворачивать палатку. – Достань пока поесть, а?

Теперь приходилось питаться всухомятку: припасов у Генри было достаточно для двоих, если расходовать их экономно, а Марии-Антонии было не привыкать ограничивать себя в еде. Монтроз тоже привык к скудному пайку – стоило посмотреть на него, худого, будто прокаленного насквозь здешним солнцем, чтобы понять: этот мужчина вполне может умять целого жареного поросенка, если подвернется случай, но может и не есть неделю, если придется. Филипп тоже был таким, невольно вспомнила девушка, встряхнула головой, чтобы отогнать призрак давно усопшего – ни к чему ему являться поутру, – и занялась делом.

Она едва не выронила сухари, когда снова раздался голос Генри: ей еще ни разу не доводилось слыхать, чтобы он ругался так замысловато и, что греха таить, непристойно…

…Генри стоял, заломив шляпу на затылок, и беспомощно матерился, забыв о том, что его могут услышать. Гром и Звон нарезали круги на безопасном расстоянии от хозяина, чувствуя, что им может перепасть под горячую руку. Хотя им-то за что? Они честно предупреждали об опасности, только их никто не понял!

– Что-то случилось? – Принцесса подошла сбоку, заглянула ему в лицо.

– Ага, – ответил он. – Случилось. Сама посмотри…

Генри подбородком указал на то, что пряталось позади палатки… и частично внутри ее. Интересно, что случилось бы, не просиди девушка полночи рядом с ним, а останься на месте?

Из земли торчали корявые черные побеги, зловеще ощетинившиеся длинными шипами, словно тянулись к той, кого не сумели устеречь, кого уволок ловкий вор… чтоб ему найти смерть на этих шипах!

– Узнаешь? – спросил он зачем-то.

– Это… – Девушка присела на корточки, протянула руку – дотронуться до ветки, но Генри, спохватившись, бесцеремонно сграбастал ее за плечи и оттащил подальше.

– Не трожь, – велел он. – Еще уколешься и заснешь снова, что я с тобой делать буду?

– Откуда они взялись? – Принцесса вроде и не заметила его грубости. – До замка ведь…

– А я почем знаю, откуда они взялись?.. – Генри проглотил очередное ругательство, зло плюнул, целясь в шипы, но не попал. – Это Территории, тут может быть что угодно! Ну и вообще… Как там твое заклятие звучало?

– Я вряд ли вспомню точно, – покачала девушка головой, но лицо ее посерьезнело. Осознала, значит! – Но волшебный лес должен был охранять меня от любого, кроме моего суженого.

– То есть прекрасного принца, – криво ухмыльнулся Монтроз. – Который снимет заклятие. А я, видишь ли, самого подлого происхождения, ну никак не принц! И заклятие снять должен был не я! Да чтоб провалиться этому…

Он перешел на наречие сиаманчей и с минуту высказывал все, что думает о чертовом заклятии, своих нанимателях и прочем сопутствующем. Замолчал, оглянулся, понял, что принцесса с интересом наблюдает за ним, и сообразил…

– Прошу прощения, – сказал Генри неловко. Начисто забыл, что сам же дал ей «переводчика»! А тот и все местные диалекты понимает, вот ведь незадача! – Я… короче, я знаю, что при принцессах ругаться не принято, но…

– Получилось весьма цветисто, – благосклонно кивнула она. Ему показалось, будто девушка сдерживает усмешку. – Стражники в караулке, наверно, приняли бы тебя за своего.

– Благодарю за повышение в звании, – буркнул Генри и невольно ухмыльнулся, представив себя в роли стражника. – Ладно… Что тут гадать… попробую достучаться до Хоуэллов, вдруг подскажут, что с этим делать?

– А что ты им скажешь? – спросила вдруг принцесса.

– В смысле?

– Ты ведь даже не знаешь, отчего здесь появились эти растения, – сказала она. – Они просто вылезли из земли, и только. А ты сам сказал, что на Территориях возможно все! Так, может быть, сперва стоит выяснить, что нужно этой гадости?

– В общем-то, верно… – Генри снова сбил шляпу на затылок. Какая-то мысль крутилась поблизости, не давая себя поймать. – Ну, посмотрим еще ночку. Ты гляди-ка, Звон с Громом это почуяли, значит, и впредь сообщат, если что! Только, – добавил он и мысленно скривился: как еще девушка примет такое заявление, – тебе в палатке одной лучше не спать.

– Согласна, – спокойно сказала она. – Да и душно в ней.

– Вот и славно! – несказанно обрадовался Генри. – Давай уже перекусим и по коням! Посмотрим, как далеко эта дрянь за тобой сможет угнаться!

Шипы оказались неутомимы. Ночь за ночью они упрямо выбирались из земли, почти вплотную к спящей принцессе, тревожили собак и лошадей, но людей не трогали.

– Мне кажется, они пытаются меня защищать, – сказала девушка на третье утро, внимательно рассмотрев растения. Выглядели они угрожающе, но Генри обнаружил, что теперь эта мерзость вполне поддается лезвию топорика, и нарубил веток для костерка. Хоть какая польза! – Смотри, им нужно бы податься вот сюда, чтобы нанизать тебя или меня на шипы, но они выросли чуть в стороне, будто ограждая…

Генри призадумался, прикинул направление.

– Твой замок остался в той стороне, – сказал он, махнув рукой. – Если ты права, а то, что ты говоришь, здорово похоже на правду, то эти колючки прикрывают тебя от Территорий.

– Плохо ли это? – спросила Мария-Антония задумчиво.

– Я не знаю, – покачал Генри головой. Потер подбородок – хотелось побриться, но воду нужно было экономить. – Правда, не знаю. Говорю, спросить бы Хоуэлла, он… – Монтроз натолкнулся на взгляд принцессы, спокойный и очень холодный, и осекся. – Тони, ты что?..

– Скажи, а чужие люди… или маги могут узнать, откуда ты связывался с хозяином? – ответила она вопросом на вопрос, и в серо-голубых глазах вспыхнули будто бы ледяные искры.

– Ну… наверно, могут, только не особенно точно, Территории же!

– А услышать, о чем вы говорите?

– Если знать шифр… – Генри осекся. – Ты вообще о чем сейчас говоришь? А?

– Да ты ведь сам понимаешь, – спокойно произнесла Мария-Антония. – Ты сам как-то сказал, что глупый человек не выжил бы на Территориях и… среди конкурентов, так? Просто скажи, что у тебя на уме, и мы поймем, одинаково ли мы мыслим! Ты ведь думаешь об этом уже не первый день, разве я не вижу?..

Монтроз аж поперхнулся.

«Чертова девка! – мелькнуло в голове. – Но… вроде что-то понимает. Это я в большой политике не особенно, а она ведь… принцесса. Герцогиня! До чего она там дотумкала, а? Я же…»

– Я не знаю, – сказал он мрачно, снял шляпу и принялся крутить ее на пальце, продев палец в дырочку от пули, как обычно в дурном настроении. – Последний разговор с Хоуэллом мне очень не понравился. Ну, ты помнишь, про «ящерок» он мне сказал. И сказал, мол, на связь выходить со всеми предосторожностями. А остальное, значит, на мое усмотрение. Поторопиться не попросил…

Генри умолк, припомнив, что Хоуэлл более всего ценил время. А раз не просил прибыть поскорее, любой ценой, то…

– Ты ему не нужен больше, – спокойно сказала девушка. – Вернее, не ты, твой груз. Эти образцы и… я.

– Да не может такого быть! – вспылил Монтроз, хотя чувствовал уже, что она права, права, он сам это знал, только не хотел осознавать. – Не такой он человек, чтобы…

– На кону, ты сам сказал, стоят грандиозные деньги, – отрезала принцесса, и снова он увидел этот колючий лед в ее глазах. – Сколько стоит наемник… прости, рейнджер вроде тебя? Ну, скажи? Ты ведь рассказал все, что они хотели. Ты сообщил, что эринит там есть, так что еще им нужно?

– А образцы?! – в голос заорал Генри, уже не сдерживаясь. – А ты?! Какого черта было посылать меня в такую даль, если…

Он задохнулся, когда Мария-Антония крепко взяла его за руку, снова подумал о том, что руки у нее совсем не хлипкие, да и лошадью она правит уверенно… Ей всего двадцать, вспомнил Генри, всего двадцать, а стоит ли мериться, кто из них двоих больше повидал на своем веку? Ему хотя бы воевать не довелось, а она все это видела своими глазами!

– Не горячись, – сказала она. – Что толку? Мы были нужны, пока в игру не вступили «ящерки», вот что я думаю. Ты ведь говорил, что «Черный дракон» – это очень сильная корпорация и что в открытую борьбу с ними твои наниматели не вступят, верно?

– Точно, говорил, – вздохнул Генри. Картина вырисовывалась какая-то очень уж безрадостная.

– Ты лучше знаешь этих Хоуэллов, – произнесла девушка, а он вдруг представил ее на стене замка. Наверно, когда муж был в походе, она всем заправляла, и ей повиновались, поди тут ослушайся! – Что они делают в таких случаях? Когда противник слишком силен, чтобы вступить с ним в единоборство, а на кону большой куш?

– Будут тянуть время и отвлекать, – не раздумывая, ответил он.

Принцесса промолчала, а он подумал и снова выругался, уже не думая извиняться.

Точно. Хоуэллы мгновенно переиграли все, стоило только появиться «ящеркам». Они не могут позволить себе упустить месторождение, очень уж лакомый кусочек, а значит… И ведь девчонка права: он доложил по всей форме, что нашел, где нашел, сказал, что девушка при нем, живая и здоровая!

Тут два варианта: или «ящерки» слушают эфир, а значит, уже в курсе всего – скорее всего, тоува Стефана уволокли именно они, стало быть, теперь получили подтверждение его гипотезам. Или же…

Думать об этом было противно, но… «Чего же ты хотел, Генри Монтроз? – скривился он. – Это крупные игроки, а ты для них – тьфу, не пешка даже, пыль дорожная! Они тебя используют, как могут. Стал бесполезен в одном качестве, они тебе другое предназначение придумали, мгновенно! А может, заранее спланировали, кто их разберет».

– Больше на связь выходить нельзя, – сказал он сквозь зубы.

– В мои времена маги иногда связывались друг с другом при помощи магических кристаллов, – вроде бы между прочим произнесла принцесса. – Но нечасто, поскольку можно было найти их по эманациям этих кристаллов, так я слыхала.

Генри снова выругался. Логично! Если уж можно перехватить сигнал, о чем даже он знает, то, наверно, и на магическую начинку этого чертова ящика можно настроиться? И плевать, что это Территории, которые якобы сбивают все сигналы, он уже ни во что не верит!

– Ясно, – процедил он. – Передатчик надо раздолбать в мелкую крошку и бросить тут. Пусть ищут… А мы выберемся, слышишь? Пусть крюк дадим в две сотни миль, а выйдем, перезимуем с сиаманчами и выйдем, обещаю! И тогда я с Хоуэллов втрое против обещанного стребую, мерзавцев этаких! Да я… – Генри резко выдохнул, собрался с мыслями. – Зуб даю, как только жареным запахло, они тут же переменили все планы. Они уверены в том, что месторождение есть, остальные – нет, значит, «ящерки» будут ловить нас с тобой и остальных… с доказательствами. – Он с силой потер лоб. – А если у них теперь есть сведения о том, что я уже побывал на месте и тащу Хоуэллам образцы… и тебя…

– Ты – главная приманка, – спокойно сказала девушка. – И Хоуэллы об этом знают. Иначе сказали бы тебе не выходить больше на связь, верно?

– Ага, – скривился Генри, вытащил передатчик из вьюка и с удовольствием грохнул его оземь, раздавил каблуком хрупкие внутренности. – Сволочи двуличные… Время тянут!

– Зачем? – живо поинтересовалась девушка.

– Да я же говорил: пока время тянут, зашлют на место большой отряд, окопаются – уже и «ящерки» их черта с два выкурят! Кто первый, тот и прав… если удержит, конечно, а Хоуэллы ничего не пожалеют, чтоб удержаться! – процедил Монтроз. – Им даже менять ничего сильно не пришлось! Только в первом случае они б тебя показывали и магов мучили, чтоб подтвердили, кто ты такова… Ну теперь зато мы с тобой вместе подсадные утки: за нами гоняться будут, а Хоуэллы тихой сапой заграбастают твои земли. Не удивлюсь, если туда уже отряд вышел!

– Что же делать? – спокойно осведомилась принцесса.

– А не знаю, – обрадовал Генри. – Вообще-то, я уж сказал – надо уходить в глубь Территорий. Опасно, но не опаснее «ящерок». Встретим местных – прикроют, ничего. Им разборки белых вообще-то побоку, а я вроде как родственник… приемный, – поправился он. – А там дадим большого кругаля, может, к тому времени и искать нас перестанут. Но свой гонорар я с Хоуэллов все равно стребую! – возвысил он голос, вне себя от злости. Как же, использовали, будто пацана зеленого! Получат они свои камушки, пусть подавятся!

– И меня, – напомнила Мария-Антония. В холодных глазах по-прежнему плавали льдинки, только уже какие-то другие.

– А тебя… – Монтроз зло оскалился. – Если ты сама захочешь, а они очень хорошо попросят! – Он глубоко вздохнул. – Ладно! Что языками чесать… Поехали. Меняем курс, твое высочество. Нам теперь еще севернее…

…Да, Генри все понял. Просто принимать не хотел, это она увидела сразу. Мария-Антония хорошо знала такой тип людей. И нанимателей его, пусть не видев ни разу и располагая лишь крохами знания о них, она поняла быстро. Да не так уж сложна была интрига, честно признаться! Ложный след, приманка, вот и все. Они теперь нужны только для отвлечения внимания, и шумиха будет поднята изрядная. Может, Хоуэллы дадут просочиться сведениям о том, что Генри везет какие-то важные документы. Или некий артефакт из старинного замка. Или точную карту месторождения. Это вовсе не важно, принцип ясен. Она сама… ну кому она нужна, в самом деле? Генри точно обрисовал девушке ее роль – она лишь должна отвлечь внимание, с ней никто не будет считаться. Теперь она никто. Вернее, ее считают никем, ну и пускай: меньше станут ждать проблем. Конечно, сейчас у нее нет верной дружины, нет вообще никого, разве только Генри, но… на него вряд ли можно полностью положиться. Нестрашно. По меньшей мере, когда спасаешь собственную жизнь, нет времени думать о прошлом!

– Тони, – окликнул Генри. Девушка невольно вздохнула: так звали ее родители, так называл муж… И зачем она позволила этому человеку именовать ее именно так? Да что уж теперь! – Ты чего нос повесила?

– Так. Думаю, – усмехнулась она и поправила шляпу почти таким же жестом, как Монтроз.

– Много надумала?

– Немного. Ничего нового. – Она взглянула на мужчину. – Я совсем не знаю Хоуэллов и еще меньше слышала о «ящерках». Что уж тут гадать?

– Да ты хорошо соображаешь в таких вещах, – сделал он неуклюжий комплимент. – Уж получше меня. Я вроде нюхом чуял – неладно что-то, а что именно… проворонил, в общем.

– Ты, должно быть, слишком поверил нанимателю, – сказала Мария-Антония. – Это бывает. Это хорошо, когда наниматель достоин такого доверия.

– Да знаешь… Эти достойнее других, – невесело усмехнулся Генри. – Но я и впрямь расслабился. Не ожидал подвоха, дурак. Но знаешь, что?

– Что?

– Я сказал, что я тебя выведу, и я это сделаю, – сказал он непримиримо и нахлобучил шляпу на нос. – Что дальше будет, второй вопрос, но я от своего контракта не отказываюсь. И, в общем… если что, я тебя не брошу. Не обучен… бросать.

– Я слышала твое слово, – спокойно ответила она.

Все же, пожалуй, на Генри можно положиться. Жаль, она пока не видела его в деле, сказать-то можно все, что угодно… Но интонация тоже говорит о многом, Мария-Антония умела разбираться в чужих речах, чужих мыслях и поступках, и все, что делал и говорил Генри Монтроз, не давало пока что повода заподозрить его в исключительной низости. Воровство разве что, но это можно простить. Тем более сокровищницей он не соблазнился, значит, меру знает, это тоже немало. Из него получился бы неплохой вассал, усмехнулась принцесса. Очень даже неплохой!

– Стой!! – Генри вцепился в повод ее кобылы. – Не двигайся!

Девушка, очнувшись от размышлений, взглянула вперед. Псы жались к ногам лошадей, те прядали ушами и тревожно раздували ноздри, но Мария-Антония ничего не видела.

– Сиди в седле, – приказал Генри и спрыгнул наземь. – Не вздумай спешиться!

Мария-Антония не стала задавать вопросов – ему виднее, он знает, что может происходить в этих краях.

«Как жарко, – подумала она, глядя, как Генри осторожно пробирается вперед, чуть ли не каждую пядь под ногами рассматривая и едва ли не обнюхивая. – Ведь еще за полдень не перевалило! Почему такое пекло? Он сказал, будет жара, но чтобы такая…»

Монтроз замер с поднятой ногой, потом осторожно шагнул назад, уже не сторожась, добежал до лошадей, схватил их под уздцы, потянул вправо.

– Что случилось? – спросила девушка, утирая пот со лба.

– Потом скажу, – сквозь зубы ответил он.

Тяжелая, липкая какая-то жара, от которой мгновенно взмокла спина, рубашка промокла насквозь, вдруг отступила. Солнце припекало по-прежнему, вполне терпимо, подул легкий ветерок, высушил влажную ткань…

– Удачно обошли, – сказал Генри, вновь садясь верхом, посмотрел назад.

Мария-Антония тоже взглянула назад. Там над самой травой воздух словно бы плыл и подрагивал – так бывает в самую нестерпимую летнюю жару, но… вокруг-то ничего подобного не наблюдается!

– Территории, – пояснил Монтроз, проследив за ее взглядом. – Я ведь сказал, настоящей опасности ты даже заметить не сумеешь. Это так… мелочь еще. Влетели бы в нее на полном ходу, отделались бы ожогами. Ну, как если кипяток на себя вывернуть или вроде того… Если бы лошади не встали с перепугу, конечно, вот тогда сварились бы на месте. Это еще не самая мерзкая пакость, ее хоть звери чуют, да и разглядеть можно, – сказал он, – вот видишь, как воздух колеблется?

– Вижу, – кивнула она.

– Но если не знаешь, чего ожидать, не заметишь, – закончил мысль Генри и подхлестнул коня. – А бывает похуже. Если не повезет – увидишь. Вернее, увидишь, если повезет, а если нет…

Он не закончил мысль, но девушка поняла: Генри не шутил, когда говорил об опасности Территорий. Знать бы, с чем еще придется столкнуться, ведь путь предстоит неблизкий! Но Монтроз рассказать не мог, неважно у него было с искусством образного рассказа, вот показать – дело другое. Лишь бы не пришлось на себе показывать!