Текст книги "Злолушка. Или сестрицы – тоже люди"

Кира Шеина
Злолушка. Или сестрицы – тоже люди

© Кира Шеина, текст, 2024

© FIANIT, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

Кира

Бесит! Бесит! Бесит!

Я так глубоко дышала, что ноздри раздувались, словно у застывшего перед красной тряпкой быка. Экран телефона плыл рябью перед глазами, сжатые пальцы свело судорогой. Казалось, каждая клеточка тела пропитана злостью. Не хотелось перечитывать короткие строчки сообщения, но взгляд снова и снова пробегал по ним от начала до конца.

Держать в себе гнев было слишком сложно. С момента оповещения о сообщении прошло всего пара мгновений, рука с зажатым в ней простым карандашом сжалась в кулак. Древко треснуло, и мелкие щепки рассыпались по исписанному неприличными надписями столу. Какие-то отлетели на пол, прямо к новым лакированным сапожкам сидящей рядом девушки с рыжей косой. Она вздрогнула и покосилась на меня голубыми глазами, спрятанными за тонкими линзами очков в модной круглой оправе.

– Кира, что случилось? – осторожно поинтересовалась она, отодвигая скетчбук, в котором делала наброски черной гелевой ручкой.

Я хотела ответить подруге, но вместо слов из груди вырвалось только раздраженное шипение. Лиля настороженно оглянулась:

– Подруга, у тебя дезориентация или приступ дефицита внимания?

Я на секунду забыла о злости, пытаясь осознать ее вопрос.

Девушка оценила мое недоумение и, покачав головой, обвела рукой аудиторию. Все присутствующие дружно смотрели на меня. Благо, в коридоре все еще шумела перемена, и народу в лекционном зале было немного.

– Простите, – буркнула куда-то в пространство.

Студенты, поняв, что продолжения не последует, вернулись к своим делам, а Лиля выжидающе сложила на груди руки. Мой праведный гнев нуждался в поддержке, поэтому я протянула подруге телефон. Через несколько секунд она подняла голову и удивленно моргнула.

– Ну и что? – недоверчиво произнесла она, возвращая телефон.

– Что? – севшим голосом переспросила я. – Синицкая, ты прочитала?

– Да.

– И?

– Что «и», Кира? Там нет ничего криминального.

Появилась мысль, что, пока я отдавала телефон подруге, могло открыться другое сообщение, и я подняла к глазам экран. Нет, все верно. Приводящие в бешенство строчки: «Сестренка, жду тебя сегодня дома пораньше, выберем маме подарок» по-прежнему были там.

– Вот! – Я снова вернула телефон подруге, не замечая, как повысила голос. – Читай!

– Я прочитала, – девушка поправила очки. – Кира, успокойся.

В ушах застучала кровь, а щеки покраснели так сильно, что впору было выбегать на улицу и бросаться в сугробы, возвышающиеся под окнами аудитории.

– Лилька! – Я из последних сил сдерживалась от рыка. – Ты что, не понимаешь? Она написала мне прийти сегодня вовремя, чтобы подумать над подарком для мамы!

Странно было предполагать, что моя подруга, окончившая школу с золотой медалью и успешно доучившаяся до третьего курса университета без единой четверки, вдруг разучилась читать. Но озвучить текст сообщения показалось необходимым.

Лиля отодвинулась на край лавочки и уже оттуда продолжила, прикрывшись учебниками:

– Но ведь у твоей мамы скоро день рождения.

Я осеклась. А потом от избытка чувств вскочила, случайно задев раскрытый рюкзак подруги. Он полетел вниз по аудиторной лестнице, оставляя дорожку из рассыпавшихся вещей.

– Вот именно – у моей! – Голос понизить не получилось, но кончики ушей от неловкости покраснели. – У моей мамы, а не у нашей! И ты видела, как она меня назвала? Видела? Сестренкой!

– Кира, не кричи. – Синицкая встала и уныло поплелась в проход.

Между первыми рядами уже носился одногруппник Васька Теряев. Он поднимал рассыпанные вещи Лили, с маниакальным бешенством отбирал их у других, тоже благородно пришедших на помощь, и краем глаза следил за спускающейся одногруппницей. Когда Лиля оказалась у первого ряда, он метнулся к ней и сгрудил все прижатые к груди вещи на ее протянутые руки.

– Спасибо, – кисло улыбнулась та, стараясь не смотреть парню в глаза.

Развернулась и почти бегом поднялась обратно.

– Не за что, – с благоговением пробасил вслед Теряев, а я со стоном опустилась на скамейку, чувствуя, что от обиды готова заплакать.

– Кира, – на плечо опустилась теплая ладонь, – когда ты уже примешь ситуацию и перестанешь злиться на весь мир? Ты говорила, что желаешь маме счастья.

– Желаю, – всхлипнула я, – но это же… Она же… – Подходящего слова не находилось. На языке крутилось несколько нецензурных, но, зная тонкую натуру подруги, я решила их не озвучивать.

– А, по-моему, Денисова, ты просто ревнуешь.

На лавочку упала брендовая сумочка нежно-бежевого цвета. Ее хозяйка, стройная блондинка в стильном брючном костюме и в сапогах на смертельно-опасной, на наш с Лилькой взгляд, шпильке, грациозно уселась рядом и послала нам воздушный поцелуй.

– Привет, Ника. – Улыбнулась Лиля, а я только фыркнула.

– Ничего подобного! Просто мне кажется, я одна тут вижу истинную сущность этой…

Девушки переглянулись и дружно покачали головами.

– Кира, – начала Синицкая, – ты же даже не пробовала поговорить с Ритой по-человечески. Может, не такой уж она и плохой человек, как ты себе нафантазировала.

– Я два года с ней только и делаю, что разговариваю! – отозвалась я, краем глаза замечая, как аудитория начинает наполняться людьми. Видимо, началась пара. – Эта даже не волк в овечьей шкуре! Это целый гремлин!

Вероника прыснула, а Лиля покачала головой:

– Зря ты так. Неужели ты думаешь, что твоей маме лучше, когда вы ссоритесь? Если все это из-за Макс… – девушка осеклась и покраснела, а Вероника запустила в нее плюшевым пеналом.

А я замолчала, понимая, что спор бесполезен. Тем более пара действительно началась.

В кабинет вошла Нина Александровна, прозванная студентами простой, но очень емкой и правдивой кличкой – Грымза. Она обвела аудиторию грозным взглядом и принялась отмечать присутствующих.

– Прости, – донесся до меня виноватый шепот Лили. – Кира, я не хотела.

– Забей, – отмахнулась я.

Сосредоточиться не получалось. Мысли заполнили воспоминания двухлетней давности, когда мама привела в дом красавца мужчину и представила своим будущим мужем. Мой отец много лет назад бросил нас в непростой ситуации. Мама пережила многое, пытаясь поставить на ноги не очень-то талантливую дочь, которая, к тому же, оказалась не самым простым подростком. Готский прикид и проколотый нос были меньшим злом среди всего, что я творила в юношестве. Поэтому я искренне обрадовалась, что мама после долгих страданий наконец влюбилась.

С первого разговора дядя Андрей мне понравился. Добрый мужчина с прекрасным чувством юмора и искренней симпатией в сторону мамы. Мы с ним даже подружились, и я от чистого сердца благословила скорую свадьбу. А в ЗАГСе я впервые встретила ЕЕ.

Невысокая хрупкая блондинка с кукольным лицом и большими голубыми глазами вплыла в зал регистрации и приковала к себе взгляды. Короткое небесно-голубое платье с пышной юбкой и убранные в простую, но изящную прическу светлые кудрявые волосы делали ее похожей на сказочную принцессу. Ее очарованию поддалась бы и я, если бы Андрей не подвел скромно улыбающуюся незнакомку и торжественно не произнес:

– Кирочка, знакомься, это Рита – моя дочь, а теперь и твоя сестра.

Мы пожимали друг другу руки, а меня не покидало глупое детское ощущение, что я обнимаюсь с гремучей змеей, которая почему-то притворилась милым ужиком. Она много смеялась, называла меня новой сестренкой и была до неприличия милой. А я никак не могла избавиться от мерзкого ощущения.

После истерики на следующий день подруги предположили, что на фоне стресса у меня развилась паранойя. Я тоже начинала так думать, поэтому решила приглядеться к девушке, прежде чем делать поспешные выводы. Но кто бы знал, насколько я окажусь права…

Рита Березина заполонила собой весь мир. Родственники, выслушав историю бедняжки-сиротки, росшей без матери, намертво влюбились в нее, и продолжали повторять, как внимательно я должна быть к новой сестре. Дядя Андрей сдувал с нее пылинки и пел дифирамбы о ее таланто-красоте всем вокруг, включая меня и мою маму. Дошло до того, что они оба начали приводить ее в пример, тактично подчеркивая мои невеселые «успехи» в учебе и нелюбовь к платьям. Ее доброта стала легендой во дворе нового дома, куда мы переехали сразу после регистрации отношений родителей.

Рита была «цветочком». Подкармливала бродячих кошек и собак, помогала в приютах, занималась волонтерством и училась на самую благородную профессию – врача. А еще она улыбалась. Улыбалась, улыбалась и улыбалась. И эта ее чертова улыбка раздражала так сильно, что я нередко с трудом сдерживала совершенно не свойственное мне желание кинуться в драку.

У меня никогда не было покладистого характера, и, как бы я не пыталась сдерживаться, скоро в дом пришли скандалы. Да, ссоры чаще всего начинала я, но Рита доводила до кровавого слюноотделения, когда на мои колкие фразы печально улыбалась и тяжело вздыхала вместо того, чтобы резко ответить. Конечно же, я стала ссориться с мамой и с Андреем, но это оказалось никчемной ерундой по сравнению с тем, что произошло прошлым летом…

– Денисова, очнись.

Острый локоть Вероники врезался мне в бок, и я встрепенулась. Подруга странно крутила глазами и пыталась что-то показать подвижной мимикой.

– У тебя нервный тик?

Игнатьева перестала изображать ужимки и ударила ладонью по лбу. А моя догадливость проявила себя только в тот момент, когда прямо над плечом раздался голос Нины Александровны:

– Даже если у вашей подруги нервный тик, то он хотя бы лечится. В отличии от вашей лени и невнимательности. Денисова, скажите, вам понятна тема, которую я только что объяснила?

Я сглотнула и обвела взглядом аудиторию. Лиля попыталась подсунуть мне тетрадь с конспектом, но тяжелая сморщенная рука с ярко-розовым лаком и двумя рубиновыми перстнями на среднем пальце с грохотом прибила записи к столу.

– Денисова, зачет не за горами, вы же понимаете? – приподняв черные татуированные брови, спросила преподавательница.

Я нервно кивнула.

– И то, что мы с вами, возможно, там не увидимся, вы тоже понимаете?

Нина Александровна усмехнулась. А я вздохнула и постаралась поглубже закопать желание нагрубить. Все равно бесполезно. Если начну спорить – только сильнее раззадорю в Грымзе жажду молодой крови.

– Смотрите, Денисова, еще немного и превратитесь в Князева, – она презрительно кивнула на парту через проход от нас.

Денис Князев, высокий парень в темной куртке, что-то рисовал на полях истрепанной тетради.

На окружающий мир он не обращал внимания. Грымза поджала губы и добавила:

– Только Князеву после отчисления хотя бы армия светит, а вы по накатанной пойдете, с такими-то способностями.

– Нина Александровна! – возмутилась Лилька, но я схватила ее за локоть.

Не хватало еще, чтобы подруге влетело.

– Я поняла, Нина Александровна, – я натянуто улыбнулась. – Прошу прощения, больше такого не повториться.

Грымза фыркнула и поплелась по ступенькам вниз, продолжая бурчать лекцию.

– Стерва, – зашипела Ника.

Лиля осуждающе покачала головой, а я невольно перевела задумчивый взгляд на Князева, что, казалось, заснул с зажатой в пальцах ручкой. Парень перешел к нам на втором курсе, но до сих пор не влился в коллектив, предпочитая одиночество. В группе кто-то его опасался, кто-то пытался подшучивать, кто-то пускал неприятные слухи. Но Денис в любом случае оставался равнодушным, и, в конце концов, от него отстали.

– Опять залипла, – снова пихнула меня в бок Вероника. – Подруга, прекращай глазеть по сторонам и смотри в тетрадь. Она же сейчас вернется.

Я послушно вернулась к конспекту, а Лиля спустя пару минут тихо поинтересовалась:

– Что ты будешь делать с сообщением Риты?

Я раздраженно цыкнула и прошипела себе под нос:

– Пошлю на все четыре стороны.

К вечеру оживившийся город замело декабрьским снежком. Легкий и почти незаметный мороз пощипывал лицо, под ногами приятно хрустело, а машины на дорогах обижено фыркали, замешивая под колесами снежную грязь. До Нового года оставалось чуть меньше месяца. Почти на каждом повороте красовались наряженные елки, а мерцающий на деревьях и невысоких зданиях свет гирлянд приятно мозолил глаза.

По тротуарам в центре всюду носились промоутеры в костюмах новогодних персонажей. Один из них как раз направлялся к нам. Симпатичный парень, переодетый в Санта-Клауса, приятно заулыбался и запустил руку в огромный мешок на своем плече.

– Девушки, – он растянул губы в очаровательной улыбке и прокашлялся, пытаясь сделать голос ниже, – хотите подарочки еще до Нового года?

Он обращался к нам троим, но не отрывал взгляда от Игнатьевой. Ника, которая выглядела сногсшибательно в дорогом белоснежном полушубке, закатила глаза.

– Хотим, – дружелюбно улыбнулась Лиля.

Промоутера холодный прием Вероники ничуть не смутил. Он весело подмигнул Синицкой и достал из мешка три пирожка, завернутых в бумажные пакетики. Сверху на каждом была приклеена листовка, сообщающая, что неподалеку открывается новое кафе, и, в честь открытия, там действуют грандиозные скидки. Парень раздал нам по пакетику и снова уставился на Игнатьеву, которая держала угощение двумя пальцами и подозрительно принюхивалась.

– Вам точно понравится! – расхваливал молодой человек, не переставая улыбаться. – Вот увидите, наши пирожки заставят вас позабыть обо всем на свете!

Лиля поблагодарили парня, а Ника вдруг застыла, бездумно уставившись перед собой. Кончик ее носа задергался, в глазах появились слезы. В голове мелькнула догадка и я, едва сдерживая смех, приблизила завернутый пирожок к носу, безошибочно определяя приятный запах пряности. Игнатьева, которая учуяла его раньше меня, из последних сил пыталась сдерживаться. Она крепче сжала челюсти и нервно трясущейся рукой сунула пакет обратно в руки опешившему работяге.

– Вам нехорошо? – удивился тот, замечая, как лицо Ники покрывается неровными красными пятнами.

Девушка бросила на промоутера тяжелый взгляд. Было видно, что будь у нее возможность, она бы в красках расписала парню, как именно ей нехорошо и куда ему следует идти, чтобы ей стало лучше. Но Ника решила оставить разборки, жестом указала хихикающим нам на другую сторону дороги и бегом устремилась к пешеходному переходу.

Я сквозь смех наблюдала, как подруга на высоченной шпильке преодолевает расстояние до безопасного места со скоростью опытного спринтера, а парень следил за ней, рассеяно почесывая голову.

– Что случилось? – озадаченно поинтересовался он, когда Ника оказалась на другой стороне и согнулась, не сдерживая-таки чихание.

– Как ваше кафе называется? – спросила я.

– Утро с корицей, – рассеяно отозвался тот, а мы с Лилькой захохотали, ловя на себе разозленный взгляд Игнатьевой.

– Это провал, парень, – я похлопала озадаченного промоутера по плечу и вернула ему свой пирожок.

– Почему?

– У Ники сильная аллергия на корицу, – вместо меня ответила Лиля, с улыбкой протягивая ему и свой пакетик.

– Извини, – дружно пожали мы плечами и, оставив озадаченного беднягу, последовали за подругой.

Ника уже не чихала (благо, запах был едва заметный, а к самому пирожку девушка даже не притронулась) и теперь ждала нас.

– Чего вы так долго? – пробурчала она и тут же добавила. – Помешались они все на этой корице. Орудие пытки. Адская смесь.

Синицкая бросила на меня веселый взгляд, а я снова захохотала.

– Смейся-смейся, – цыкнула Ника, разворачиваясь на каблуках и почти бегом направляясь к неприметной кафешке за углом. – Вот подкину тебе как-нибудь черного перца в суп, будешь знать, как над подругой издеваться.

Я тут же перестала смеяться. С Игнатьевой станется выполнить угрозу, а я на черный перец реагирую примерно так же, как она на корицу. Хорошо хоть не пригрозила орехами накормить. С ними у меня отдельные взаимоотношения.

Кафе, к которому мы направлялись, отличалось от других как минимум тем, что коричных запахов в его зале никогда не витало. Уж не знаю, что послужило тому причиной: похожая на Никину аллергия у хозяина или просто его нелюбовь к этой специи, но это было едва ли не единственное место в городе, куда Вероника могла прийти без риска. Мы нашли его еще на первом курсе и с тех пор стали частыми гостями в заведении под теплым названием «Домик Уюта». Он располагался на первом этаже жилого дома, занимал небольшую площадь и всегда встречал гостей запахами теплого молока и ванильных сливок.

Колокольчик на двери весело звякнул, а мы, попав в тепло с мороза, тут же раскраснелись.

– Ну вот, – торжествующе проговорила Ника. – И никакой тебе корицы! Красота-а-а!

– Девушки, – рядом появился знакомый официант Матвей. – Ваш любимый столик свободен.

Парень галантно указал на места у дальнего окна, откуда открывался обзор на тротуар, и улыбнулся. Это и правда был излюбленный нами столик уже три года, но сесть за него удавалось все реже, учитывая резкий скачок популярности «Домика». Настроение поднималось, и я даже почти перестала думать о сводной сестре и ее сообщении. Вечер обещал стать прекрасным.

– У нас сегодня в меню новое пирожное, – когда мы расселись, торжественно объявил Матвей и добавил: – Сам пробовал, пальчики оближете!

– А как называется? – полюбопытствовала Лиля.

– «Шоколадное Дежавю».

– Без орехов? – с надеждой поинтересовалась я.

Официант кивнул, и Ника грациозно махнула рукой, подводя итог нашему разговору:

– Тащи. И кофе, как обычно.

Матвей послушно кивнул и удалился, а мы блаженно растянулись на мягких деревянных стульях с высокой спинкой.

За окном снова запорхал снег. Мимо окна проходили люди, кутаясь в теплые шарфы и шапки. Кто-то шел медленнее, гуляя и наслаждаясь прекрасной погодой, а кто-то в спешке бежал, стремясь закончить дела. Обстановка в «Домике» была уютной, и я окончательно забыла про неприятности сегодняшнего утра. Тем более, уже в университете решила, что, раз Рита попросила меня прийти домой пораньше, значит я должна сделать все, чтобы не выполнить ее просьбу. Андрей с мамой уехали на три дня к его родителям, и от этого становилось легче. Может, вообще пойду ночевать к Лиле с Никой. Они обе не с нашего города, поэтому уже три года снимают квартиру в паре кварталов отсюда.

– Девчонки-и-и, красота, – довольно протянула Ника. Девушка подперла подбородок ладонями и, заправив за ухо светлую кудрявую прядь волос, обвела нас хитрым взглядом. – Нам бы сейчас еще мальчиков в компанию и будет сплошной новогодний романтИк.

Я закатила глаза. Ну пошло-поехало.

– Игнатьева, когда ты, наконец, перестанешь думать о парнях? – поинтересовалась у мечтательно прикрывшей глаза подруги.

– Когда женюсь и заведу парочку детей, – протянула та в ответ.

– Ну, во-первых, выйдешь замуж, – Лиля поправила на носу очки и улыбнулась, – а во-вторых, до Нового года еще целый месяц.

– У романтики нет времени, – пафосно сдвинула брови Игнатьева, – а ты, Лилька, вылезла бы уже из своих книжек и вернулась на бренную землю. И Денисову с собой захвати.

– А что я? – тут же возмутилась я.

– А то, – фыркнула в ответ подруга, – обе сидите в своих панцирях и хоть бы по сторонам оглянулись. Вон, Лиль, смотри, парень у дальнего столика глаз с тебя не спускает. Как зашли, так и пялится.

Синицкая заметно покраснела, но все-таки бросила взгляд в сторону, куда указывала подруга. Я последовала ее примеру и тихо прыснула в кулак. В углу действительно сидел долговязый парень, который смотрела на рыжую задумчивым мечтательным взглядом. Заметив наше внимание, он нервно дернулся, чудом не вылив кофе на разложенные вокруг учебники. Мы сидели не так далеко от него, поэтому не составило труда заметить, как краска смущения залила оттопыренные уши и покрытые юношескими прыщами щеки. Он снова дернулся и принялся собирать книги, однако одну уронил на пол.

– Физика, девятый класс, – прошептала я, поднимая большой палец вверх. – Умный парнишка.

Вероника громко захохотала, а Лиля обиженно фыркнула:

– Ну вас…

– А что, Лиль, любви все возрасты покорны!

Девушка только махнула рукой.

– Ваш заказ. – Матвей осторожно сгрузил с подноса три чашки кофе и блюдца с пирожными. – Приятного аппетита.

Мы в унисон поблагодарили вежливого официанта и принялись за еду. «Дежавю» и правда было восхитительным. Шоколадное воздушное тесто таяло во рту, едва заметная вафельная крошка мягко хрустела, а топленый шоколадный сироп сверху чуть горчил и вынуждал жмуриться от удовольствия.

– Нет, я ферьефно, – Ника с грустью отправила в рот последний кусочек, прожевала и продолжила, – Лилька, на тебя вон Васька Теряев скоро охоту откроет. Чем не хороший вариант? Парень умный, образованный.

– Ник, прекрати, – Лиля резко оборвала подругу. – Не нравится мне Вася, понятно? И хватит, пожалуйста, переживать о моей личной жизни. Я прекрасно справлюсь сама.

Игнатьева поняла, что перегнула палку:

– Справишься, конечно, я в тебе не сомневаюсь. Ты у нас девушка видная…

– Ника!!!

– Все-все, молчу.

Я в их спор решила не влезать. Такой диалог не был новым и крупными ссорами никогда не заканчивался. Одержимая идеей найти нам парней, Вероника заводила подобные разговоры по несколько раз на дню. Сама девушка была давно влюблена в своего инструктора по вождению и, по ее же собственным словам, семимильными шагами шла в направлении его завоевания. Тот уже полгода завоевывался, но мы с Лилей до сих пор его так и не видели.

Правда, меня удивила реакция Синицкой на привычный вопрос Ники, однако я решила временно все списать на предстоящую зачетную неделю и синдром нервной отличницы, который вечно просыпался у подруги примерно в это время.

Мы давно закончили с умопомрачительными пирожными и почти допили кофе, когда колокольчик на двери звякнул и на пороге появился очередной гость. Я не обратила бы на это внимания, если бы не «ох» со стороны Лили и тихую ругань Игнатьевой, что сидели боком ко входу, а не спиной, как я.

– Что там… – Я заинтересованно оглянулась и тут же об этом пожалела.

Легкие сжались от недостатка кислорода, а правый глаз позорно задергался в нервном тике. Отчаянно надеясь, что только что вошедший человек не успел меня увидеть, я молниеносно отвернулась обратно к столику и втянула голову в плечи.

– Не подходи. Не подходи. Не подходи, – шептала себе под нос. – Меня здесь нет, даже не думай подходить.

Однако, судя по обреченному лицу Лили, моим молитвам сегодня не суждено было сбыться.

– Привет. – Раздался над ухом знакомый голос.