Текст книги "Система отрасли конституционного права. Историко-теоретический очерк"

Исследования дореволюционных авторов нужны, прежде всего, потому, что эти авторы «с нуля» создавали учение о системе отрасли государственного права, испытывая влияние западной юриспруденции, но оставаясь на традиционной русской юридической почве. Именно в дореволюционном государственном праве было разработано ключевое, имеющее для нас методологическое значение, понятие государственно-правового института, преданное забвению наукой советского государственного права на долгие десятилетия и во многих своих проявлениях не обретенное российской наукой конституционного права по сегодняшний день.

Самое главное обстоятельство сводится к тому, что в отсутствие строгого категориального аппарата, присущего теперь учению о системе отрасли конституционного права, материалы дореволюционной государственно-правовой мысли демонстрируют чрезвычайно необходимую для нас логику построения соответствующей научной теории, а равно и логику ее развития. Они позволяют иначе посмотреть на привычное освещение истории вопроса о системе отрасли, выявить ключевые закономерности ее бытия и дать, таким образом, современной науке конституционного права требуемые методологические основания для исследования отдельных внутриотраслевых правовых общностей.

Итак, постараемся убедить читателя в обоснованности приведенных выше доводов и переходим к существу заявленной проблемы, последовательно рассматривая ее в историко-теоретическом ключе.

Глава 2
Проблемы системы отрасли и государственно-правовых институтов в науке дореволюционного государственного права

Дореволюционная наука русского государственного права дает богатый материал для размышлений, формулирования выводов и гипотез по проблеме системы отрасли. Во многом это предопределено ее преимущественной ориентацией на изучение собственно государственно-правовой догмы, техники и методики распределения норм государственного права по отделам, без отвлечения на теоретическую разработку системы отрасли, формулирования ее понятия и назначения. Логическим следствием такого практицизма явилось отсутствие, вплоть до работ 1860–1870 гг., четкого различия между отраслью и наукой государственного права. Не могло проводиться и различие между системой науки и системой отрасли. Образно говоря, наука и отрасль были едины: речь шла о науке, предметом изучения которой была отрасль государственного права. В этом смысле вопрос о системе отрасли может быть нами выяснен исходя из анализа подходов дореволюционных государствоведов к распределению знания о государственно-правовых институтах по отделам своих научных работ. Явно демонстрирует это обстоятельство профессор Н.М. Коркунов, решая, по сути, вопрос о системе отрасли государственного права в параграфе под названием «Система изложения», посвященном системе учебной дисциплины3030
  См.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892.


[Закрыть]. Профессор Н.А. Богданова по этому поводу справедливо указывает, что речь в параграфе идет не только о системе курса русского государственного права, но и о системе науки3131
  Богданова Н.А. Система науки конституционного права. М., 2001. С. 99.


[Закрыть].

Отрасль и наука государственного права, как и всякая другая юридическая отрасль и наука, обязаны своим появлением деятельности так называемых «законоискусников». Профессор Н.Я. Куприц к ним относит З.А. Горюшкина, С. Хапылева, А.П. Куницына, И.В. Васильева и некоторых других авторов3232
  См.: Куприц Н.Я. Указ. соч.


[Закрыть]. Задачу классического «законоискусства» традиционно составляло отыскание смысла юридических норм, логики их взаимосвязи, методики толкования и надлежащего применения. Конечной же целью являлось приведение этих норм в определенную систему. Поскольку отрасль государственного права к тому времени еще не сформировалась, а законодательство представлялось калейдоскопом совершенно различных по юридической природе и предмету регулирования нормативных правовых актов, всякий «законоискуснический» труд отличался оригинальностью изложения и распределения материала. Порой система изложения доходила до полного курьеза как с точки зрения структуры, так и с точки зрения содержания. Профессор Н.М. Коркунов, явно иронизируя по поводу «Руководства» З.А. Горюшкина3333
  См.: Горюшкин З.А. Указ. соч.


[Закрыть], цитирует слова П. Хавского: «Г. Горюшкин издал огромный труд сей по своей системе. Сие сочинение имеет главные разделения на четыре переплета, переплеты на главы, и далее на составы, степени, виды, отделы, разделы, статьи, знаки, буквы…»3434
  Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 108–109.


[Закрыть]

Вместе с тем профессор Н.М. Коркунов и в трудах «законоискусников» отыскивает «лики» государственно-правовой материи. Так, обращаясь к неизданному «Краткому руководству к российским правам» академика Штрубе де-Пьемонта, профессор отмечает, что «к государственному праву относятся ближайшим образом две первые части, до известной степени соответствующие обычному разделению государственного права на государственное устройство и управление»3535
  Там же. С. 106.


[Закрыть]. Между тем работе «не хватает общего связующего начала, могущего объяснить соотношение той и другой части»3636
  Там же. С. 107.


[Закрыть].

Критика Н.М. Коркунова разумна, но едва ли справедлива применительно к данному этапу развития юридической мысли. Отмечалось, что деятельность русских государствоведов до издания Свода законов Российской империи3737
  Свод законов Российской империи. URL: www.http://civil.consultant.ru/code/


[Закрыть] существенно «затрудняла необходимость собрания и сведения в одно целое законодательных фрагментов»3838
  Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права в его догматическом развитии. Сравнительно с государственным правом Западной Европы. Ч. 1: Основные государственные законы. Киев; СПб., 1886. С. 18.


[Закрыть]. Это верно. Вместе с этим маловероятно, что государствоведы того периода ощущали необходимость серьезной теоретической разработки государственно-правовых институтов, формализации предмета и системы отрасли. Исключительная ориентация на потребности практики государственных учреждений сконцентрировала научный потенциал столичных профессоров именно на толковании (описании) и надлежащем применении действовавших в Российской империи законов. Некоторые, продиктованные практическими потребностями, законодательные обобщения «законоискусников» имели, повидимому, главным своим положительным выходом удовлетворение необходимости подготовки Свода законов. Данный вывод является гипотетическим. Подготовка Свода, осуществляемая М.М. Сперанским, велась по двум направлениям: 1) составление выписок из законов и 2) историческое и догматическое изложение законодательства3939
  См.: Блосфельдт Г.Э. «Законная сила» Свода законов в свете архивных данных / Под ред. и с предисл. В.А. Томсинова. М., 2006. С. 8–9.


[Закрыть]. Таким образом, некоторые законоположения, включаемые в Свод, непосредственно не проистекали из действующих до кодификации законов, а явились плодом теоретических обобщений создателей Свода. Прямых свидетельств того, что М.М. Сперанский в связи с необходимостью толкования или теоретической разработки обращался к трудам «законоискусников», нам к моменту подготовки данного исследования обнаружить не удалось.

Весомый вклад в дело систематизации государственных законов и обособление догмы государственного права внес профессор И.В. Васильев, систематически изложивший начала русского государственного права – существо верховной власти и права состояния – сначала в речи 1824 г.4040
  См.: Васильев И.В. О духе законов, ныне существующих в Российском государстве. М., 1824.


[Закрыть], затем, двумя годами позже, в своем первом учебнике4141
  См.: Васильев И.В. Новейшее руководство к познанию российских законов.


[Закрыть], который, по меткому замечанию А.В. РомановичаСлаватинского, был назван первым учебником русского государственного права4242
  См.: Романович-Славатинский А.В. Указ. соч. С. 17.


[Закрыть]. По сути профессор Московского университета очертил этими двумя разделами границы главнейшего отдела в системе государственного права, позже названного юридическими позитивистами правом государственного устройства.

Действительную заслугу «законоискусников» составила, разумеется, не система изложения материала, а методология, которой они пользовались при изучении и комментировании законоположений. Сугубо практические цели могли быть достигнуты лишь посредством применения догматических и логических приемов при толковании и применении норм законов, что создало благоприятную почву для последующей собственно научной разработки государственно-правовой проблематики в формально-юридическом духе. В этом смысле традиция юридического позитивизма (если ее можно было тогда так называть), привнесенная на российскую почву в 1830-е гг. профессорами Г. Эверсом и К.О. Дюгамелем из германской юриспруденции, нашла для себя благодатные национальные условия. Основываясь на принципиальном методологическом сходстве, можно предположить, что предтечей позитивистского направления в русском государственном праве явилось именно «законоискусство», кстати, также западное по происхождению.

Исторически первый вариант систематизации государственноправовых норм, несомненно, принадлежал авторству дореволюционных позитивистов. Основанием такой системы выступало деление материального предмета отрасли на два отдела: государственное устройство и государственное управление. К первому из них относились нормы, регулирующие материальные государственные установления (взаимоотношения государства и подданных), ко второму – нормы, устанавливающие механизм реализации государственных установлений. В науке конституционного права такой подход был назван по имени своего автора «системой Дюгамеля»4343
  См., например: Куприц Н.Я. Указ. соч. С. 58–61.


[Закрыть]. Впервые он нашел свое выражение в уже упомянутом нами учебнике по государственному праву 1833 г.4444
  Дюгамель К.О. Указ. соч.


[Закрыть] Интересно то, что, несмотря на очевидную к тому времени новизну методологических подходов автора учебника к определению и предмета, и системы русского государственного права, в рецензии на книгу значилось: «Ученые не найдут в ней ничего для себя нового»4545
  Цит. по: Куприц Н.Я. Указ. соч. С. 61.


[Закрыть]. Как бы то ни было, германская государственноправовая традиция была воспринята русскими государствоведами, и система Дюгамеля воспроизводилась в учебниках по государственному праву и лекционных курсах еще многие десятилетия. В большей или меньшей степени она стала ведущей парадигмальной посылкой для всех последующих представителей юридического позитивизма в отечественном государственном праве: профессоров А.Д. Градовского, Н.М. Коркунова, Н.О. Куплеваского, Н.К. Нелидова, М.И. Свешникова, В.И. Сергеевича, В.В. Сокольского, И.Е. Энгельмана. Не оставила эта система равнодушными и некоторых сторонников методологии социологического позитивизма. Так, профессор Б.Н. Чичерин строил свой лекционный курс по государственному праву 1861 г., по существу, в соответствии с системой Дюгамеля4646
  См.: Там же. С. 96.


[Закрыть].

Вместе с тем система Дюгамеля длительное время оставалась лишь формальным «путеводителем» для авторов учебных курсов в деле распределения материала по двум основным разделам – государственному устройству и государственному управлению. Теоретическое осмысление она получила только спустя сорок лет в трехтомном труде профессора А.Д. Градовского4747
  Градовский А.Д. Начала русского государственного права. Т. 1, 2, 3. СПб., 1875–1881.


[Закрыть]. И вот в чем здесь дело. Издание в 1832 г. Свода законов Российской империи открыло новый этап в развитии догмы, что не могло не сказаться на становлении государственного права как отрасли права и области научного знания. По сути, в данный период впервые получает решение вопрос о предмете и системе отрасли4848
  Таким решением, по-видимому, следует признать позицию профессора К.О. Дюгамеля, изложенную в учебнике, изданном вслед за Сводом (см.: Дюгамель К.О. Указ. соч.).


[Закрыть]. Если до Свода, в отсутствие систематизированного законодательства, ученые были относительно свободны в поисках содержания и системы государственного права (если его можно было тогда так называть), то с изданием Свода наметилась новая закономерность – наука в вопросе системы отрасли и ее предмета стала чрезвычайно зависима от распределения томов Свода. В отсутствие стройной доктрины государственного права наука, покоившаяся в течение столетия на методологии «законоискусства», не смогла сразу предложить ничего лучшего, чем простое комментирование Свода, компиляция его статей, «не возводя их к общим началам и научным построениям»4949
  Романович-Славатинский А.В. Указ. соч. С. 18.


[Закрыть]. Так, профессор К.О. Дюгамель, формально восприняв германскую модель системы государственного права, подразделявшую его на право государственного устройства и право государственного управления, по существу, не рассматривал данные отделения теоретически – как подотрасли или институты (выражаясь современным языком), а лишь описывал их нормативное содержание сообразно системе и формулировкам Свода5050
  См.: Дюгамель К.О. Указ. соч. С. I–III; см. об этом также: Андреевский И.А. Русское государственное право. Т. 1: О правительстве. СПб.; М., 1866. С. 124.


[Закрыть]. То есть исследовательская методология «законоискусников» осталась нетленной, пусть и в иных формальных рамках. Собственно и вопрос о предмете отрасли решался исключительно в пределах установления относимости того или иного тома Свода к государственному праву. Теоретического содержания категория предмета, разумеется, не имела.

Следует, вместе с тем, обратить внимание на формально скупое, но теоретически емкое указание профессора К.О. Дюгамеля на то, что «управление государственное в строгом смысле… не составляет государственного права (выделено мной. – К. К.); но важно потому, что объясняет механизм, посредством которого государственные установления осуществляются в государственном быту»5151
  Дюгамель К.О. Указ. соч. С. II–III.


[Закрыть]. Из выделенного фрагмента явствует, что, вопреки бытующему представлению о двухэлементной «системе Дюгамеля»5252
  См., например: Куприц Н.Я. Указ. соч. С. 58 и далее.


[Закрыть], автор недвусмысленно дает понять, во-первых, мысль о несовпадении системы отрасли/ науки и системы учебного курса, во-вторых, о непринятии им германской модели системы применительно к системе отрасли/науки и, в-третьих, о целях введения раздела о государственном управлении в учебник государственного права.

Другие государствоведы периода 30–50-х годов XIX в. отказались даже от формального восприятия системы Дюгамеля, продолжая работать в жанре законоучителей начала позапрошлого века. Государственное право в таких трудах было представлено лишь отдельными разделами или главами. С токи зрения системы изложения материала они строились в соответствии с расположением томов Свода законов5353
  См., например: Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 1845.


[Закрыть]. Следует, между тем, заметить, что данные работы к собственно государственно-правовым исследованиям в понимании того времени относить нельзя. Целью их являлось не изложение курса государственного права как отрасли или относительно автономной области знания (как в книге К.О. Дюгамеля), а последовательное рассмотрение и комментирование всего Свода российских законов, создание некоего «путеводителя» для целей практического использования. Кстати говоря, работу 1845 г. М.М. Сперанский – один из авторов Свода – писал не по собственной инициативе (как всякий учебник), а по поручению императора Николая I5454
  См.: Куприц Н.Я. Указ. соч. С. 66.


[Закрыть].

Таким образом, до 1860–1870-х гг. система Дюгамеля воспринималась как некая более-менее удобная форма, в отделения которой можно вместить нормативное содержание отдельных томов Свода, относимых авторами к государственному праву. Система государственного права, с одной стороны, была подчинена воспринятой германской юридической традиции, с другой – в систематизации материала внутри двух упомянутых отделов была зависима от строения Свода. В конечном счете такие методологические «тиски» сыграли свою окончательную роль: наука сначала обратилась вспять – в сторону «законоискусства», но позже, с либерализацией и реформированием государственно-правового режима в стране в 1860–1870-е гг., с приростом теоретического знания, «вырвалась» к новым исследовательским рубежам.

Предпосылки такого прироста были заложены еще во времена Николая I. В связи с этим интересно отметить мнение профессора Н.М. Коркунова о том, что Свод законов сыграл и положительную роль для науки государственного права: «…изучение его в то время сделалось легче, доступнее… Свод законов представлял богатое собрание материала, всем доступное. Вместе с тем подготовлялось историческое изучение и понимание русского права…» Профессор ссылается здесь на тот факт, то еще в николаевское время, в период подготовки Свода, «было послано несколько молодых людей в Берлин, где они под руководством Савиньи приготовлялись к юридической профектуре… Новое возрождение юридической науки на западе не могло не отразиться и у нас. Все это делает понятным, что преобладающим направлением среди юристов того времени должно было явиться направление историческое» 5555
  Коркунов Н.М. Указ. соч. С. 111–112.


[Закрыть].

И действительно, исследование вопроса о системе отрасли государственного права напрямую предопределено необходимостью накопления теоретического знания о предмете отрасли, формальнодогматическим рассмотрением отдельных государственно-правовых институтов, развитием исторической, догматической и сравнительноправовой методологии в науке. Это положение явно демонстрирует последующее развитие дореволюционной государственно-правовой мысли. Всякий новый труд воплощал расширение исследовательской методологии: «Русское государственное право» профессора И.А. Андреевского написано с использованием теоретических, сравнительных и, преимущественно, исторических методов5656
  См.: Андреевский И.А. Русское государственное право. Т. 1: О правительстве. СПб.; М., 1866. – Историзм И.А. Андреевского, кстати, становится совершенно объяснимым в свете вышеприведенных обстоятельств, на которые ссылается Н.М. Коркунов.


[Закрыть]; расцвет формально-юридической методологии связан с именами профессоров А.Д. Градовского и Н.М. Коркунова5757
  См.: Градовский А.Д. Начала русского государственного права. Т. 1, 2, 3. СПб., 1875–1881; Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1, 2. СПб., 1890–1894.


[Закрыть]; профессором А.В. Романовичем-Славатинским был введен комплексный историко-догматический метод5858
  См.: Романович-Славатинский А.В. Пособие для изучения русского государственного права по методу историко-догматическому. Вып. 1. Киев, 1871.


[Закрыть]. Развитие методологии науки государственного права по двум направлениям – социологического и юридического позитивизма – обусловило формирование двух теоретических школ, по-разному решавших вопрос о предмете и в конечном счете – о системе отрасли. Вместе с тем государствоведы были едины в главном: в выборе общей парадигмальной основы теоретических исследований – полного отказа от копирования наукой системы Свода законов. Важно заметить, что ученые периода 1860–1890-х гг. отрицали не столько саму систему Дюгамеля, сколько ее структурно-содержательную зависимость от Свода. Наука начала рефлексировать по поводу своей собственной системы, впервые была осмыслена эволюция методологии от комментаторского и описательного «законоискусства» к теоретическому позитивизму. Важно заметить, что учеными конца XIX в. были поименованы те губительные изъяны, к которым приводила связанность науки государственного права «системой» Свода. Во-первых, такой подход к системе отрасли и науки стал «тормозом» для их успешного развития и привел «к полному упадку догматической разработки русского государственного права»5959
  Алексеев А.С. Русское государственное право: Конспект лекций. М., 1895. С. 155.


[Закрыть]. Во-вторых, он делал невозможными какие-либо теоретические обобщения, сводя материал к пересказу содержания Свода законов6060
  Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. М., 1908. С. 185.


[Закрыть]. В-третьих, копирование системы Свода препятствовало научному осмыслению государственного права как самостоятельной отрасли и области научного знания, поскольку в Своде содержались законы, относимые не только к государственному праву6161
  Там же.


[Закрыть]. В-четвертых, система Свода бесконечно устарела и не могла уже удовлетворять ни требованиям теории, ни потребностям практики6262
  Там же.


[Закрыть].

Что же касается самой системы Дюгамеля, то наука государственного права на данном этапе столкнулась с куда более серьезным недоразумением, нежели привязанность этой системы к Своду. Недоразумение это методологического порядка, проистекающее опять же из обстоятельства безоговорочной рецепции германской государственно-правовой традиции. Дело в том, что в германской юридической науке само разделение государственного устройства (Staatsverfassung) и государственного управления (Staatsverwaltung) применялось не к государственному праву в строгом смысле этого слова, а ко всему публичному праву. Ввиду этого раздел государственного управления включал в себя все направления управленческой деятельности государства, регулируемые как государственным, так и административным, и финансовым, и так называемым военным, и судебным правом. Вопросы же государственного права в узком смысле слова исчерпывались содержанием отдела государственного устройства. На это прямо указывает профессор Н.О. Куплеваский. Вот что он пишет по этому поводу: «Разделение публичного права или государственного права в обширном смысле на государственное устройство, или государственное право в тесном смысле слова, и государственное управление (выделено мной. – К. К.) – введено в науку немецкими учеными, которые занимались разработкой немецкого положительного права в начале XIX столетия». При этом автор ссылается на работу профессора Круга 1806 г. “Uber Statsverfassung und Staatsverwaltung” 6363
  См.: Куплеваский Н.О. Русское государственное право. Т. 1. Харьков, 1902. С. 5. – Цит. по: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 129.


[Закрыть]. Не удивительно, что ту же мысль можно встретить и у профессора Н.М. Коркунова: «Но там (в немецкой науке. – К. К.) если разделяют изложение на учение об устройстве и учение об управлении, то под управлением разумеют всю деятельность государства и потому в учении об управлении излагают все то, что у нас составляет содержание особых курсов полицейского права»6464
  Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 129.


[Закрыть].

Такой подход к определению круга отношений, подлежащих регулированию нормами отдела государственного устройства, входил в противоречие с уже оформившимся к тому времени в отечественной юридической науке размежеванием отраслей публично-правового цикла. Содержательные пересечения становятся очевидными, если указать хотя бы на то, что в университетах в качестве основного курса читалось полицейское право.6565
  Автором известных курсов полицейского права был профессор И.А. Андреевский (см.: Андреевский И.А. Полицейское право. Т. 1. 2-е изд. СПб., 1874). Характерно, что именно он первым после Дюгамеля издал книгу по русскому государственному праву, в которой отказался как от самого изложения материала по системе Дюгамеля, так и от рассмотрения в ней вопросов, относимых к полицейскому праву (см.: Андреевский И.А. Русское государственное право. Т. 1. СПб.; М., 1886).


[Закрыть]

Однако ввиду методологического дефицита данная проблема до 1860-х гг. оставалась вне поля зрения ученых. Думается, именно по этой причине расширительного понимания система Дюгамеля в германском исполнении так хорошо «ужилась», наложилась на систему Свода, заключавшую в себе исчерпывающий публичноправовой нормативный состав. По этой же причине законоучитель М.М. Сперанского 1845 г.6666
  Сперанский М.М. Руководство к познанию законов. СПб., 1845.


[Закрыть] и ряд подобных книг других упоминавшихся нами авторов-«законоискусников», изданных до Свода, относились профессорами Н.М. Коркуновым6767
  См.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 104– 115.


[Закрыть], А.В. РомановичемСлаватинским6868
  См.: Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права в его догматическом развитии. Ч. 1. С. 13–22.


[Закрыть] и другими к литературе по государственному праву. Именно поэтому в качестве исторически первого варианта системы русского государственного права Н.М. Коркунов называет не систему Дюгамеля, а систему Свода законов6969
  См.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 127.


[Закрыть]. И все это только потому, что до И.А. Андреевского под государственным правом, подобно немецкой науке, разумелось все публичное право. Вот главный камень преткновения.

В свою очередь ход развития русской науки по пути обособления различных областей публичного права обязывал ученых-государствоведов к уточнению рамок предмета государственного права и, соответственно, его системы. Развитие науки полицейского (административного) права их прямо к этому подталкивало. В решении этого вопроса, как представляется, следует различать два направления, до известной степени обособленных сообразно различию методологии исследования.

Как говорилось ранее, позитивистское направление в русском государственном праве распадалось на две ветви – юридическую и социологическую, – по-разному решавшие вопрос о предмете отрасли. И те и другие в видении системы отрасли в большей или меньшей степени опирались на систему Дюгамеля. Вместе с тем подходы к структуризации нормативного массива внутри отделов имели методологические различия. Серьезность вопроса обязывает нас подробно на нем остановиться.

Профессор Н.Я. Куприц указывает, что социологический позитивизм как направление в русском государственном праве складывается к 80-м годам XIX в., хотя истоки его можно усмотреть в работах Чичерина, Сергеевича, Нелидова7070
  См.: Куприц Н.Я. Указ. соч. С. 145.


[Закрыть]. Полагаем, что формирование школы социологического позитивизма можно отнести к более раннему периоду времени. Основоположником ее, видимо, следует признать профессора И.А. Андреевского. Об этом свидетельствуют подходы ученого к определению понятия государства и предмета государственного права, что подтверждается методологией исследования государственно-правовых явлений7171
  См. Андреевский И.А. Русское государственное право. Т. 1. С. 1–2.


[Закрыть]. Относительно методологии нужно особо заметить: историзм в исследованиях был характерен и для юридического, и для социологического направлений. Вопрос в том – в какой степени. Для школы социологического позитивизма на этапе ее становления историческая методология была единственно продуктивной и явно преобладающей над теоретическими и догматическими методами; позднее историзм дополняется собственно социологическими методами. Для юридического направления ситуация обратная: исторические методы всецело подчинены догматической разработке государственного права и выполняют служебную роль. В этом заключается единственно видимая научная разница между этими двумя направлениями в русском государственном праве.

Суть подхода социологических позитивистов7272
  К ним следует отнести профессоров И.А. Андреевского, Б.Н. Чичерина, А.Л. Блока, А.С. Алексеева, В.В. Ивановского, М.М. Ковалевского и некоторых других.


[Закрыть] к вопросу о системе государственного права сводилась к качественно иному пониманию предмета отрасли7373
  Невозможно не указать на категорически неверное, более того, дезинформирующее изложение подходов к определению предмета в дореволюционной науке государственного права двумя современными авторами – М.П. Авдеенковой и Ю.А. Дмитриевым (см.: Конституционное право в Российской Федерации: Курс лекций: В 9 т. Т. 1: Основы теории конституционного права. М., 2005. С. 16–17).


[Закрыть]. Будучи солидарными с юридическими позитивистами в вопросе о том, что предметом государственного права является само государство7474
  См., например: Алексеев А.С. Русское государственное право: Конспект лекций. 4-е изд. М., 1897. С. 5; Андреевский И.А. Русское государственное право. Т. 1. С. 1–2; Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права в его догматическом развитии. Ч. 1. С. 1–4.


[Закрыть], представители социологического позитивизма мыслили его не как юридическую абстракцию (объект или отношение), а как вполне реальную социальную организацию, наделенную качествами субъекта права, складывающуюся из трех основных элементов: населения, территории и власти7575
  См., например: Алексеев А.С. Указ. соч. С. 5–7.


[Закрыть]. Взаимные отношения этих элементов и составляют, по их мнению, содержание предмета государственного права. При этом презюмировалось: «…отношения государственных элементов вытекают из общественной (социальной) природы человека, как требование его нравственного закона, как необходимые и единственные условия его человеческого развития и утверждения»7676
  Андреевский И.А. Указ. соч. С. 2.


[Закрыть]. Государство, таким образом, мыслилось как явление историческое, объективное, национальное. Характерно что, многие авторы данного направления ссылаются на мысль Гегеля о том, что государство – явление объективно существующее, а не идеальное7777
  См., например: Там же.


[Закрыть].

Взгляды социологических позитивистов на систему отрасли и науки покоились на определении понятия государства: вокруг его элементов производилась группировка нормативного материала отдела государственного устройства. Это общее место для всех представителей социолого-позитивистского направления. Отдел государственного управления уточнялся обыкновенно посредством предметного «урезания»: из него исключались вопросы полицейского и ряда других публичных отраслей права. Структурно же отдел государственного управления либо выделялся отдельно наряду с государственным устройством, либо нормативное его содержание включалось в учение о власти (в подраздел государственного устройства). Методологически для школы социологического позитивизма было характерным широкое использование исторического и социологических методов. Этим был обусловлен избыток исторического материала в литературе данных авторов, многочисленные социальнополитические отступления, делаемые зачастую в ущерб формальнодогматической разработке курсов. Учитывая хотя бы эти скудные методологические посылы, можно заметить, что система Дюгамеля для изложения предмета в таком понимании становилась несколько неудобной. Разберемся теперь в деталях.

Первой работой по государственному праву, вышедшей после длительного «молчания» науки 1840–1850-х гг., был труд профессора И.А. Андреевского7878
  Там же.


[Закрыть]. Вопреки бытующему мнению о том, что данный ученый отвергал систему Дюгамеля7979
  См., например: Куприц Н.Я. Указ. соч. С. 99.


[Закрыть], нужно сказать следующее: Андреевский не использовал эту систему только для изложения своего курса, но никак не отрицал ее в качестве системы отрасли и науки. Вот его слова: «Существо такого различия начал государственного права, делаемого немецкими публицистами, яснее представляется для изучающего государственное право (выделено мной. – К. К.) при отдельном и точном рассмотрении вопроса о правительстве и вопроса о народе…»8080
  Андреевский И.А. Указ. соч. С. III–IV.


[Закрыть] Таким образом, профессор прибегнул к деструктуризации знания исключительно в педагогических целях, но не более. Последние сомнения развевает включение автором в книгу «О правительстве» третьего раздела – «Об управлении», – по содержанию и структуре схожего с отделением II в книге К.О. Дюгамеля, с исключением из него вопросов полицейского, военного и судебного права8181
  См.: Там же. – Чрезвычайно интересное историческое (но, что важно, не теоретическое!) объяснение тому, что «автор… не нашел удобным следовать в своем изложении обычному делению государственного права… а предположил отдельно изложить учение о правительстве и учение о народе…», дает профессор Н.М. Коркунов (см.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 116).


[Закрыть].

На наш взгляд, именно в содержании третьего раздела учебника профессора И.А. Андреевского и состоит его ценный вклад в развитие системы Дюгамеля и всего знания о системе отрасли. По сути, автор впервые после Дюгамеля, пусть достаточно робко, без догматической и институциональной разработки, но все же очертил границы предмета государственного права за счет адекватного сужения круга вопросов, относимых к разделу государственного управления. Во-первых, ученый высказался за исключение судебной деятельности из предмета, «требующего, по его выражению, отдельного, специального рассмотрения в курсе судебного права»8282
  Андреевский И.А. Указ. соч. С. 127.


[Закрыть]. Во-вторых, являясь лектором по курсу полицейского права в Петербургском университете, автор с необходимой определенностью разграничил предметы государственного и полицейского права8383
  В учебнике по полицейскому праву ученый разграничивает предметы государственного и полицейского права (см.: Андреевский И.А. Полицейское право. Т. 1. С. 14–15). Вот что он пишет: «…все вопросы, подвергающиеся рассмотрению в науке государственного права, имеют своим прямым последствием то или другое разрешение полицейской деятельности страны» (там же. С. 15.).


[Закрыть]. Раздел же государственного устройства был разложен автором на учение о верховной власти, учение о законодательстве и учение о народе (так и не вышедшее в качестве второго тома курса)8484
  См.: Андреевский И.А. Указ. соч.


[Закрыть]. Вместе с тем автор не рассматривает эти подразделы как юридические институты, не выявляет их взаимные связи, от чего такое разделение носит по большей части формальный характер. Аналогичной позиции по вопросу о системе отрасли и науки придерживается и профессор А.Л. Блок8585
  См.: Блок А.Л. Политическая литература в России и о России. Вступление в курс русского государственного права. Варшава, 1884. С. 101; Русское государственное право. Записки по лекциям проф. А.Л. Блока. Варшава, 1902.


[Закрыть], поэтому на его работах мы останавливаться не будем.

Близок к профессору И.А. Андреевскому по взглядам на предмет и систему государственного права В.В. Сокольский8686
  См.: Сокольский В.В. Краткий учебник русского государственного права. Одесса, 1890.


[Закрыть]. Автор, используя в качестве основного историко-генетический метод исследования8787
  Там же. С. 20–22. – При этом профессор обстоятельно критикует П. Лабанда за догматизм.


[Закрыть], различает государственное право в широком и узком смыслах8888
  Сокольский В.В. Указ. соч. С. 18–19.


[Закрыть]. В широком смысле государственное право, подобно германской традиции, включает в себя все публичное право, в том числе и государственное право в узком смысле, состоящее из государственного устройства и управления. Предметом изложения автор избирает исключительно государственное право в узком смысле слова, излагая свой курс в четырех частях, первые три из которых составляют содержание государственного устройства (сообразно трем элементам государства), последняя часть посвящена государственному управлению.

Такого же подхода к структуризации государственно-правового знания придерживается и профессор А.С. Алексеев, производящий деление всего курса на две части – государственное устройство и государственное управление. Первая часть охватывает собой вопросы статусов народа, публичной власти и территории государства. Во второй части рассматриваются вопросы «подчиненной администрации»8989
  Алексеев А.С. Русское государственное право. Конспект лекций. 4-е изд. С. 5–8.


[Закрыть].

Наряду с учеными, принявшими систему Дюгамеля и адаптировавшими ее к собственным представлениям о предмете отрасли и науки, в направлении социологического позитивизма можно назвать и авторов, формально от нее отказавшихся. Среди них – профессор Н.К. Нелидов. Он рассматривает государственное право в качестве одного из отделов социологии, называя весь цикл наук о государстве политикой9090
  Нелидов Н.К. Система курса общего государственного права. Казань, 1874. С. 17.


[Закрыть]. Государственное устройство и государственное управление различаются как дифференцированные предметы, на которые обращена деятельность «государственного начала» (государственной власти. – К. К.)9191
  Там же. С. 6.


[Закрыть]. Отсюда «деятельность государственного начала, обращенная на собственную организацию», составляет право государственного устройства – суть государственное право в его понимании9292
  Там же. С. 6–7.


[Закрыть]. Все становится на свои места, когда выясняется, что включает автор в структуру государственного устройства (государственного права): второй частью в ней значатся «второстепенные органы государственного начала» – пусть в очень усеченном виде, но все же отдел государственного управления9393
  Безусловно, такой подход можно назвать более узким, даже по сравнению с подходом профессора И.А. Андреевского, но в его свете становится ясным, до какой степени был силен порыв государствоведов отмежеваться от смежных областей публичного права.


[Закрыть]. Формально растворяет отдел государственного управления в государственном устройстве и профессор А.В. Романович-Славатинский9494
  См.: Романович-Славатинский А.В. Система русского государственного права в его догматическом развитии. Ч. 1. С. 2–4. – Необходимо оговориться в связи с отнесением нами данного автора к направлению социологического позитивизма, поскольку иные относят его к юридическому позитивизму (см., например: Куприц Н.Я. Указ. соч. С. 136). Мы сделали это из методологических соображений, высказанных ранее применительно к проблеме разграничения направлений юридической мысли в дореволюционной России.


[Закрыть]. Хотя в большей степени в этом вопросе ученый все-таки зависит от системы Свода (и это в 1886 г.!)9595
  На это обстоятельство критически обращает внимание профессор Н.М. Коркунов (см.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 1. СПб., 1892. С. 119–122).


[Закрыть].