Текст книги "Балтийский флот в революции. 1917–1918 гг."

Прапорщикам запаса, призванным во время войны, еще в феврале 1904 г. было определено жалованье в 800 руб. в год (на Балтике или Черном море, для не получающих морское довольствие) или в 394 руб. (для получающих морское довольствие)[105]105
  Приказ по морскому ведомству № 26 от 10 февраля 1904 г.


[Закрыть]. Эти суммы подлежали увеличению в 1,5 раза в соответствии с общей нормой, введенной в начале Первой мировой войны (см. Приложение 7).

В случае если офицер оказывался за штатом или под следствием, ему производилось жалованье из особого оклада (см. Приложение 8), выплата столовых и других видов довольствия прекращалась.

Столовые деньги, по идее, предназначались для организации питания офицера, но фактически они представляли собой оклад по должности. Было установлено, что никто не может получать столовые по двум должностям одновременно – в этом случае выплачивались столовые большего размера. Существовала норма, согласно которой столовые капитана 1 ранга или полковника не могли быть меньше 546 руб. в год, столовые капитана 2 ранга, подполковников и капитанов (корпусов морского ведомства) не могли быть меньше 366 руб. в год, а прочих обер-офицеров – 183 руб. в год. Эта минимальная норма действовала только в отношении тех офицеров морского ведомства, которым полагалось морское довольствие, то есть которые исполняли обязанности на судах флота[106]106
  Приказ по морскому ведомству № 26 от 10 февраля 1904 г. Ст. 30–33.


[Закрыть]. Столовые выплачивались в диапазоне от минимальной нормы, о которой говорилось выше, до 3900 руб. в год (старший флагман, обычно в чине вице-адмирала). С началом Первой мировой войны была введена 50 %-ная надбавка к столовым деньгам, которая выплачивалась во всех действующих флотах. Командующие флотами получали столовые по особому высочайшему повелению, при этом конкретные выплаты могли сильно различаться и зависели от степени благорасположения императора (см. Приложение 9).

Офицеры во время плавания получали морское довольствие, которое имело две разновидности – для внутреннего и заграничного плавания. Морское довольствие выплачивалось с момента поднятия на корабле вымпела. Это означало, что с данного момента корабль находился «в кампании» и офицер должен был нести службу на нем, а не на берегу. Морское довольствие по заграничному положению выплачивалось с момента выхода из последнего русского порта до момента возвращения в первый русский порт или от момента отделения от отряда судов, находящихся во внутреннем плавании. В любом случае морское довольствие выплачивалось все время нахождения корабля вне территориальных вод России. Все плавания судов Сибирской флотилии считались заграничными (в смысле морского довольствия) – это было компенсацией за службу на далекой, неустроенной окраине. В редких случаях морское довольствие выдавалось и на берегу, например, сменным командам плавучих маяков, когда они отдыхали. Это было компенсацией особо тяжелых условий службы[107]107
  Приказ по морскому ведомству № 26 от 10 февраля 1904 г. Ст. 34–52.


[Закрыть]. Морское довольствие (по внутреннему положению) могло колебаться от 60 руб. в месяц (вахтенный офицер, обычно в чине мичмана) до 798 руб. в месяц (старший флагман, обычно в чине вице-адмирала). Предполагалось, что за счет морского довольствия офицеры будут вносить взнос в кают-компанию за питание в ней. Такой взнос накануне Первой мировой войны был не менее 30 руб. в месяц. Командиры кораблей и флагманы должны были питаться самостоятельно. Считалось, что их столовых должно хватить и для приема приглашенных к столу офицеров. Следует отметить, что организация закупки продуктов и напитков для кают-компанейского, командирского или флагманского стола была делом самих офицеров, а стандарты питания были очень высокими, соответствовавшими лучшим ресторанам.

С началом Первой мировой войны морское довольствие для офицеров, занимавших невысокие должности, было существенно повышено. Если до войны вахтенному офицеру полагалось в месяц 60 руб. морского довольствия, то теперь ему стали выплачивать по 102 руб. Вахтенные начальники вместо 87 руб. стали получать по 113 руб., а специалисты (штурманы, артиллеристы) 2-го разряда – вместо 99 руб. по 118 руб. 80 коп. Морское довольствие для занимавших более высокие должности осталось без изменений.

Кроме того, был изменен способ определения типа морского довольствия. Теперь внутренним плаванием считалось плавание в морях, прилегающих к берегам России (кроме Тихого океана), а заграничным – в других морях. Основная масса русских моряков во время войны получала морское довольствие, как во внутреннем плавании. Экипажам кораблей, находившихся вдали от родных берегов, продолжали выплачивать морское довольствие по заграничному положению (см. Приложение 10).

Все военные и гражданские чины, находившиеся на военных кораблях в качестве пассажиров, получали пассажирские деньги, предназначенные для компенсации их питания в кают-компании или за столом командира корабля или флагмана (в зависимости от служебного положения пассажира). Члены семей офицеров и чиновников также имели право на пассажирские деньги. В заграничном плавании пассажирские деньги выплачивались в двукратном размере. Мичман получал во внутреннем плавании 30 руб. и 60 руб. в заграничном, а адмирал – 150 руб. во внутреннем и 300 руб. в заграничном.

Характерна была такая норма: «Пассажиры из русских или иностранных подданных, не имеющие чина, но, по своему образованию или общественному положению, принадлежащие к офицерскому обществу, получают пассажирские деньги, – как обер-офицеры, и пользуются столом от кают-компании, которая и получает за них пассажирские деньги»[108]108
  Приказ по морскому ведомству № 26 от 10 февраля 1904 г. Ст. 58.


[Закрыть]. В то же время пассажиры, которые не «принадлежали к офицерскому обществу», довольствовались как матросы (см. Приложение 11).

Офицеры могли получить значительную сумму в награду за успешное окончание военных академий, морской учебной стрелковой команды, офицерской стрелковой школы и в виде компенсации потери собственности при кораблекрушении.

За долговременное командование кораблями, за управление корабельными машинами, за постройку военных судов и за службу в отдаленных местностях полагались особые доплаты, которые назначались после 5 лет службы или командования и затем каждое пятилетие увеличивались. Такие выплаты сохранялись за офицером и после выхода на пенсию.

При перемещении офицеров и чиновников в дореволюционной России действовало своеобразное правило – деньги на проезд им выдавались не в размере действительной цены билетов на поезд или на пароход, а в соответствии с архаической системой, которая уходила корнями во времена почтовых трактов и кибиток. Это называлось «прогонные деньги», или, в просторечии, «прогоны». При этом прогонные деньги рассчитывались применительно к количеству лошадей, которые офицер теоретически должен был использовать. Учитывалось даже, что с 15 марта по 15 мая и с 15 сентября по 1 декабря, из-за распутицы, лошадей нужно больше[109]109
  Приказ по морскому ведомству № 26 от 10 февраля 1904 г. Ст. 80.


[Закрыть], поэтому следует выплатить больше прогонных денег (это правило действовало в отношении обер-офицеров, поскольку старшие чины получали и так достаточно лошадей). Само собой понятно, что при следовании по железной дороге фактор распутицы никак не влиял на расходы пассажира. Зато эта система позволяла получить большие «прогонные деньги», чем некоторые чиновники беззастенчиво пользовались. Количество лошадей зависело от чина. Мичманам полагались 2 лошади (в распутицу – 3), а полным генералам и адмиралам – 15. При этом на каждую лошадь на каждую версту пути выплачивалось (в зависимости от губернии) обычно 3–4 коп., в некоторых случаях эта сумма колебалась от 1,5 до 7,5 коп. Только в случае организованной перевозки группы военнослужащих их расходы оплачивались в размере действительной цены билетов.

За время нахождения в пути выплачивалось походное суточное довольствие: адмиралам и генералам – по 2 руб. 50 коп., штаб-офицерам – по 1 руб. 50 коп., а обер-офицерам – по 75 коп. в день. Эти выплаты расчитывались в соответствии с так называемым «поверстным сроком». Считалось, что за сутки следует преодолевать на почтовых лошадях – по 50 или 75 верст, столько же на пароходах, а по железным дорогам – 200 или 300 верст в сутки. Если путь был меньше 1200 верст, то действовала меньшая норма, а если больше 1200 верст – большая[110]110
  Приказ по морскому ведомству № 26 от 10 февраля 1904 г. Ст. 72.


[Закрыть]. Например, путь из Петрограда в Москву по железной дороге (604 версты[111]111
  Почтовый дорожник Российской империи. СПб., 1875. С. 1–2.


[Закрыть]) оценивался по «поверстному сроку» в трое суток, тогда как фактически он занимал менее 12 часов.

Таким образом, мичман, путешествующий поездом из Санкт-Петербурга в Москву, получал суточные за 3 дня и прогонные деньги на 2 (3) лошади в размере 36 руб. 24 коп. (54 руб. 36 коп. в распутицу), а также 2 руб. 25 коп. походного суточного довольствия (за трое суток). Между тем билет 2-го класса стоил 9 руб. 60 коп. Если же в Москву отправлялся генерал, он получал на 15 лошадей 271 руб. 80 коп. Билет же 1-го класса стоил 16 руб.[112]112
  Цена билетов см.: Иллюстрированный путеводитель по Москве. М., 1914.


[Закрыть]. Даже если прибавить сюда плату за багаж и за проезд прислуги, то все равно прогонные деньги значительно превышали реальные расходы.

Кроме прогонных при командировках выдавались и другие выплаты. Например, при отправлении во внутреннее плавание сумма подъемных составляла 62 руб. 50 коп., а в заграничное – 125 руб. При отправлении в заграничную командировку полагалась особая выплата на обзаведение гражданской одеждой, поскольку в России офицеры не имели права носить штатское платье ни при каких обстоятельствах. Это пособие могло составлять от 250 руб. (для мичмана, отправляющегося в командировку продолжительностью до 4 месяцев) и до 1200 руб. (для адмирала, командированного на срок свыше 2 лет)[113]113
  Приказ по морскому ведомству № 26 от 10 февраля 1904 г. Ст. 82. Примечание.


[Закрыть].

При путешествии «по своей надобности» офицеры армии и флота имели право ехать в вагонах 2-го класса (соответствует позднейшему классу купейного вагона) по билетам 3-го класса (плацкарт), а генералы – в вагонах 1-го класса (СВ или мягкий) по билетам 2-го.

Офицерам полагались выплаты за несение караульной службы – обер-офицерам по 30 коп., штаб-офицерам – по 60 коп. в сутки[114]114
  Там же. Ст. 91.


[Закрыть]. В случае же «призыва для восстановления порядка» (то есть для подавления волнений) генералам и адмиралам полагалось по 3 руб., штаб-офицерам – по 2 руб., а обер-офицерам – по 1 руб. в сутки[115]115
  Приказ по морскому ведомству № 26 от 10 февраля 1904 г. Ст. 95.


[Закрыть].

При нахождении за границей все денежные выплаты офицерам выплачивались в иностранной валюте с учетом особого курса рубля, благодаря чему они увеличивались в 1,5 раза[116]116
  Там же. Ст. 142.


[Закрыть]. В Финляндии же действовали сложные и запутанные правила, когда часть офицеров и чиновников получала жалованье в финских марках по особому курсу рубля, что было выгодно для них, а другая часть – рублями.

Регулярный отпуск офицерам в дореволюционное время не полагался. Офицер мог получить отпуск продолжительностью до двух месяцев не чаще, чем один раз в два года. За время такого отпуска за офицером сохранялись все виды содержания. В некоторых случаях четырех– и шестимесячные отпуска с частичным сохранением содержания полагались в качестве награды – прежде всего за успешное окончание академий или офицерских школ.

В случае заболевания на срок до четырех месяцев сохранялось полное содержание, а позднее – лишь жалованье. Право на сохранение содержания до одного года имели лишь особо тяжело заболевшие или тяжело раненные в боях.

При производстве в первый офицерский чин полагалось пособие в 300 руб. на обмундирование и в 100 руб. на первоначальное обзаведение. При призыве на службу по мобилизации офицерам полагалось пособие в 300 руб. на обмундирование, а прапорщикам запаса – 200 руб., поскольку прапорщики были не обязаны заводить ряд предметов обмундирования – дорого стоивший парадный мундир с золотым шитьем и шляпу-треуголку.

Офицерам полагалось бесплатное жилье или квартирные деньги. Обер-офицеру полагалась одна комната. Было принято, что площадь этой комнаты, вместе с внутренним коридором, составит 7,5 квадратных саженей (34 квадратных метра)[117]117
  Подробнее см.: Малинко В. И., Голосов В. П. Справочная книжка для офицеров. М., 1902. Ч. 1.


[Закрыть]. Как правило, такую комнату делили дощатой перегородкой или ширмой на «спальню» и «кабинет». Офицерам в более солидных чинах полагались многокомнатные квартиры. Например, штаб-офицеру полагались три комнаты для себя (119 квадратных метров), а также комната для прислуги и кухни; полковому командиру – пять комнат для семьи (192 квадратных метра), комната для прислуги и отдельная кухня; а полному генералу – девять «барских» комнат (366 квадратных метров) и еще две для слуг и приготовления пищи[118]118
  Там же. С. 152–153.


[Закрыть]. Фактически квартирные выплаты отставали от роста арендной платы за жилье, особенно в крупных городах, но нормы жилой площади были велики, и даже если офицер не мог снять квартиру, полагавшуюся ему по нормативам, то все равно ему была обеспечена возможность обзавестись приличным жильем. Служебных квартир было немного, но так как в большинстве своем они располагались в зданиях правительственных учреждений, построенных еще в первой половине XIX в., то они были роскошными. Служебная квартира морского министра занимала весь второй этаж бокового фасада здания Главного адмиралтейства. Квартирные деньги различались в зависимости от того, холостым или женатым был офицер. Также они различались в зависимости от местности. Например, в самом «дорогом» месте базирования флота в империи – крепости Свеаборг – холостому мичману полагалось 157 руб. 12 коп. в год, а на Дальнем Востоке – 96 руб. в год. Полные адмиралы получали в Санкт-Петербурге 1715 руб. 40 коп. квартирных в год. В других местах России постоянное проживание полных адмиралов не предусматривалось (см. Приложение 12).

Казенная пенсия была невелика по сравнению с доходами находившихся на службе. В 1914 г. средний размер вновь начисленной казенной пенсии офицерам морского ведомства за общую службу составлял 693 руб. в год, гражданским чиновникам – 535 руб. в год, семьям офицеров и чиновников, потерявших кормильца, – 392 руб. в год. Правда, существовали дополнительные пенсии за постройку судов, за учебную службу, за службу на Дальнем Востоке, за службу в должности приемщика (позднее эта должность стала называться «военный представитель», «военпред») и для награжденных орденом Св. Георгия. Пенсию за плавание получали офицеры, проплававшие на судах флота не менее 120 месяцев за время службы – в этом случае она равнялась половине основного жалованья по последнему чину для служащих в Балтийском и Черном морях. Если же офицер провел в плавании свыше 180 месяцев – то размер пенсии увеличивался до 2/3 жалованья[119]119
  Памятная книжка Морского ведомства на 1914–1915 гг. Пг., 1914. С.433–435.


[Закрыть]. Средний размер такой пенсии, начисленной в 1914 г., составлял 660 руб. Кораблестроители имели право на пенсию за постройку судов определенного водоизмещения. Средний размер этой пенсии, начисленной в 1914 г., составлял 1350 руб. в год. В то же время средняя дополнительная пенсия по ордену Св. Георгия составляла всего-навсего 43 руб. в год[120]120
  Всеподданнейший отчет по Морскому министерству за 1914 г. С. 22.


[Закрыть].

Чтобы обеспечить своим служащим достойную пенсию, в военном и морском ведомствах были учреждены «эмеритальные кассы», представлявшие собой систему накопительной пенсии. Дополнительным плюсом такой пенсии было то, что офицер, попавший под суд и уволенный «без мундира и пенсии» либо прослуживший недостаточный срок для получения казенной пенсии, сохранял право на эмеритальную пенсию. Размер эмеритальной пенсии зависел от последнего чина пенсионера, от числа лет, в течение которых он платил взносы в эмеритальную кассу, и от общего числа лет на государственной службе. Пенсия полных адмиралов могла доходить до 2206 руб. в год, а капитанов 1 ранга – до 880 руб. в год (при условии, что пенсионер платил взносы 35 лет и такой же срок прослужил на государственной службе)[121]121
  Памятная книжка Морского ведомства… С. 464–471.


[Закрыть]. Средний размер эмеритальной пенсии, вновь начисленной в 1914 г. офицерам, составлял 1064 руб., гражданским чиновникам – 657 руб., а семьям офицеров и чиновников – 398 руб.[122]122
  Всеподданнейший отчет по Морскому министерству за 1914 г. С. 22.


[Закрыть]. Таким образом, в сумме казенная, дополнительная и эмеритальная пенсии составляли более-менее приличное содержание – для офицеров 2–2,5 тыс. руб. в год. Положение семей, потерявших кормильца, было более тяжелым, их совокупная годовая пенсия не достигала 1 тыс. руб. Правда, служащие морского ведомства и их семьи имели право на пособия, как единовременные, так и периодические. На детей обоего пола в возрасте от 9 до 13 лет выплачивалось пособие по 100 руб. в год, от 13 до 18 лет – по 250 руб. в год. Сиротам офицеров, умерших на службе, выплачивалось пособие по 50 руб. в год от рождения до 7-летнего возраста, затем до 9 лет – по 100 руб., а далее – как прочим детям офицеров[123]123
  Памятная книжка Морского ведомства… С. 449.


[Закрыть].

В современной российской исторической литературе временами высказывается мнение о крайне скромном финансовом положении офицеров дореволюционной армии и флота. И. Н. Гребенкин пишет: после повышения, последовавшего в 1899 г., «они (оклады младших офицеров. – К. Н.) составляли 50–60 рублей ежемесячно, что соответствовало оплате труда квалифицированных фабрично-заводских рабочих»[124]124
  Гребенкин И. Н. Долг и выбор: Русский офицер в годы мировой войны и революции. 1914–1918 гг. М., 2015. С. 47.


[Закрыть]. На наш взгляд, такой подход неверен по существу, поскольку квалифицированный рабочий не имел бесплатного жилья, медицинского обслуживания, казенной прислуги, не мог рассчитывать на пенсию. Кроме того, подпоручики и поручики, получавшие вышеуказанные оклады, как правило, были холостыми, тогда как рабочему следовало кормить на свою зарплату семью. Важно учесть, что офицеры армии, как правило, служили в провинции, где жизнь была значительно дешевле, чем в столицах, а светских мероприятий было сравнительно мало. Тем более что зарплату в 50–60 руб. получали совсем немногие рабочие – средняя заработная плата занятых в русской промышленности составляла в 1913 г. 24 руб. 20 коп. в месяц[125]125
  Миронов Б. Н. Российская империя… Т. 3. С.767.


[Закрыть].

Что касается доходов офицеров флота, то они были сравнимы с гвардейскими – флотским офицерам приходилось жить в «дорогих» городах, таких, как Санкт-Петербург, Кронштадт, и еще более «дорогих» – Владивосток и Свеаборг. Мичман, служивший на Балтике, проводивший во внутреннем плавании около 5 месяцев (нормальная продолжительность кампании на Балтийском море), получал в год в мирное время: основное жалованье 504 руб. в год, столовые – 183 руб., морское довольствие за 5 месяцев – 300 руб. (из 60 руб. в месяц), подъемные при отправлении во внутреннее плавание – 62 руб. 50 коп., всего – 1049 руб. 50 коп. в год, или в среднем по 87 руб. 46 коп. в месяц. Сюда не включаются квартирные и мелкие доходы – выплаты за караулы, командировочные и проч. Заметим, что на Черноморском флоте, где плавание было продолжительнее, доходы офицеров были выше, так же как и при участии в заграничном плавании или службе в отдаленных местностях. Командир линейного корабля или крейсера на Балтике капитан 1 ранга получал в год около 6 тыс. руб., учитывая, что офицеры такого ранга, как правило, получали дополнительное вознаграждение за долговременное командование судами и за долговременное плавание.

Доход около 87 руб. в месяц надо признать минимальным для строевого флотского офицера. В дальнейшем, с ростом в чинах и должностях, денежные доходы росли. Доходы инженер-механиков были такими же, как у строевых офицеров. Что касается офицеров по адмиралтейству, занимавших береговые должности, то их доходы были скромнее. Например, подпоручик по адмиралтейству, младший офицер Дисциплинарного полуэкипажа в Кронштадте получал в год 820 руб. жалованья и 96 руб. столовых, в среднем по 76 руб. 30 коп. в месяц. Мы не учитываем деньги за караулы и другие мелкие выплаты. Это было меньше, чем у офицеров, служивших на кораблях, но больше, чем в сухопутной армии.

Поэтому даже в денежном выражении доходы самых низкооплачиваемых офицеров флота были в 3 раза выше доходов среднего промышленного рабочего в России (не считая квартиры и проч.). Высококвалифицированные рабочие – токари, слесари, фрезеровщики, электротехники – на крупных заводах в Санкт-Петербурге, а также помощники машиниста и машинисты на железных дорогах получали по 75–120 руб.[126]126
  Бородкин Л. И., Валетов Т. Я. Измерение и моделирование динамики неравенства в оплате труда промышленных рабочих в России в начале XX в. [http://new.hist.asu.ru/biblio/keh/bv.shtml]


[Закрыть], но таких рабочих были единицы, и с учетом необходимости платить за квартиру, за медицинское обслуживание и копить на старость, их ежемесячные расходы на потребительские нужды едва ли равнялись доходам мичмана.

Высшим чинам морского ведомства жалованье определялось каждый раз персонально, особым «высочайшим повелением». Существовал особый вид денежных наград, так называемая «аренда», оставшаяся от тех времен, когда адмиралу могли пожаловать поместье с крепостными. В начале XIX в. пожалованье поместий прекратилось и было заменено денежной суммой, представлявшей собой эквивалент дохода с подобного поместья, которое как бы сдавалось в аренду, – отсюда и название этой выплаты. В результате сумма, получаемая высшими должностными лицами морского ведомства, значительно превышала денежное содержание, которое получали «рядовые» адмиралы. Например, в 1904 г. некоторые адмиралы получали такие годовые оклады: А. А. Бирилев (главный командир флота и портов, начальник морской обороны Балтийского моря и военный губернатор Кронштадта) – 14 тыс. руб., Н. И. Скрыдлов (главный командир флота и портов Черного моря) – 15 тыс. руб., Н. М. Чихачев (управляющий Добровольным флотом) – 22 тыс. руб., Ф. К. Авелан (управляющий Морским министерством) – 28 тыс. руб. и Е. И. Алексеев (наместник на Дальнем Востоке) – 55 тыс. руб. Если эти адмиралы выходили в море (что случалось не особенно часто), они получали еще морское довольствие.

В общем, система выплат была направлена на стимулирование желания как можно больше служить на кораблях, причем чем выше было служебное положение и чин офицера, тем существеннее была разница между жалованьем на берегу и в плавании. Система оплаты также толкала офицеров в заграничные плавания, на службу в отдаленные местности. Стимулировалось длительное командование кораблями и обучение в академиях и офицерских школах.

Возможность получения внеслужебных доходов для офицеров морского ведомства времен Первой мировой войны была крайне ограничена. «Подавляющее большинство офицеров флота никаким недвижимым имуществом не располагало, а его наличие являлось скорее исключением, чем правилом. Этому заключению не противоречит относительно высокий процент владеющих имуществом среди [строевых] мичманов, так как указанное имущество принадлежало родителям молодых офицеров, а не им самим»[127]127
  Напалков А. В. Офицерский корпус Императорского флота Балтийского моря… С. 87.


[Закрыть]. В то же время значительная часть молодых офицеров, особенно строевых, могла получать финансовую помощь от своих родителей.

Что касается расходов офицеров, то оценить их довольно сложно. Вот что писал об этом Н. А. Монастырев, произведенный в офицеры в 1912 г.: «[30 руб.] каждый из нас вносил ежемесячно на питание [в кают-компании]. Вино, постоянно попиваемое вечерами в кают-компании, конечно в эти 30 рублей не входило, не считая «чарки» водки по воскресеньям. Кроме того, вне службы можно было заказать кофе с коньяком, фрукты и пирожные в каюту, но за дополнительную плату. То же касалось пива и прохладительных напитков. В общем, когда приходила пора получать жалованье, молодые мичмана после вычета за «стол» почти ничего на руки не получали и залезали в долги. Почти все должны были портным и сапожникам. Конечно, надо признать, что наши кредиторы не были жестоки и часто ждали сколько придется, отлично зная, что морской офицер в конце концов долг погасит. Но офицеры сами старались не превышать разумных границ кредита…»[128]128
  Монастырев Н. А. Гибель царского флота. СПб., 1995.


[Закрыть]. Офицерам полагалось шить обмундирование и питаться за свой счет, в том числе и на корабле. В 1912 г. в Кронштадте холостой офицер мог снять комнату за 25 руб., тратить на питание 55–60 руб. (в том числе один завтрак в столовой Минного офицерского класса стоил 50 коп.), на стирку белья 5–10 руб. в месяц[129]129
  Белли В. А. В императорском российском флоте: Воспоминания. СПб., 2005. С. 249.


[Закрыть]. Учитывая покупательную способность тогдашнего рубля, расходы на питание в 55–60 руб. в месяц позволяли офицеру питаться просто роскошно. В то же время офицеру следовало поддерживать блестящий внешний вид, а обмундирование стоило недешево. По некоторым данным, накануне Первой мировой войны парадный мундир с золотым шитьем стоил примерно 45–60 руб., фуражка – 7 руб., сапоги – 10–20 руб., погоны – 2–3 руб.[130]130
  Месснер Е., Вакар С., Вербицкий Ф. и др. «Российские офицеры» и Офицерский корпус Русской Армии. Опыт самопознания. / Сост.: Каменев А. И., Домнин И. В., Белов Ю. Т., Савинкин А. Е., ред. Савинкин А. Е. М., 2000. С. 127–153.


[Закрыть]. Разумеется, все офицерское обмундирование шилось по индивидуальному заказу, и многое зависело от того, у сколь модного портного офицер заказывал свой костюм. Морские офицеры, особенно на Балтике, должны были соответствовать по своему изяществу гвардейцам, что налагало на них значительную дань.

В начале Первой мировой войны жалованье и столовые были увеличены на 50 %. В случае если офицер покидал место постоянного квартирования, за его семьей сохраняли квартиру. Поскольку денщик должен был сопровождать главу семьи, семьи офицеров стали получать по 10 руб. в месяц на наем дополнительной прислуги.

Тогда же было введено положение о резерве офицеров морского ведомства. Офицеры, для которых временно не хватало должностей, зачислялись в резерв и получали жалованье и столовые по последней должности (то и другое без 50 %-ной надбавки) и суточные. Морское довольствие и квартирные деньги им не полагались[131]131
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1453. Л. 27.


[Закрыть]. Денежные доходы зачисленных в резерв сокращались на 25–30 %. Учитывая, что офицеры, состоявшие в резерве, не несли никаких обязанностей, их положение можно было признать вполне приемлемым.

В годы Первой мировой войны инфляция начала «съедать» доходы всех слоев населения. К весне 1917 г. покупательная способность рубля сократилась в 3,7 раза. Однако жалованье офицеров вплоть до Февральской революции не изменялось. Пересматривался только вопрос о выплатах на обмундирование вновь производимым в офицерские чины – если до войны оно составляло 200–300 руб., то к осени 1917 г. возросло до 850 руб.

Жалобы на сложное материальное положение военнослужащих русской армии и флота начала XX в. были вызваны, по нашему мнению, не тем, что русские офицеры получали маленькое жалованье, а тем, что их стандарты потребления были весьма высокими. Характерно, что большая часть правонарушений офицеров Балтийского флота во время Первой мировой войны «была связана с растратой или присвоением казенных денежных сумм»[132]132
  Напалков А. В. Офицерский корпус Императорского флота Балтийского моря… С. 233.


[Закрыть].

В России и в ряде других стран Европы, например в Германии, Швеции или Великобритании, где в начале XX в. сохранялись значительные пережитки феодальных порядков и были живы аристократические традиции, производительный труд для офицера был чем-то недопустимым, и необходимость прибегнуть к нему в отставке воспринималась как жизненная катастрофа. В то же время офицер в этих странах должен был, как выражаются современные западные историки, заниматься «демонстративным потреблением». В то же время во Франции, где к началу XX в. установилось образцовое буржуазное общество, с офицера было снято бремя «демонстративного потребления», и общественное мнение, наоборот, требовало от него демонстрации «республиканской скромности» своего быта.

Словом, в сравнении с основной массой населения России уровень жизни офицеров армии и флота был весьма высоким. Например, народные учителя начальных школ Санкт-Петербургского учебного округа получали в 1911 г. (в среднем!) от 301 до 433 руб. в год, разумеется, без казенного обмундирования, питания и квартиры[133]133
  Ленин В. И. Нищета народных учителей // ПСС. Т. 24. С. 195–197.


[Закрыть]. Для учителей 1 тыс. руб. в год, которые получали мичмана флота, была недостижимым богатством.

К февралю 1917 г. морской офицерский корпус был неоднороден, включая в себя офицеров, окончивших МКК до войны и прошедших через сито сословного отбора (36 % от числа всех офицеров); окончивших МИУ до 1914 г., где им был привит соответствующий корпоративный дух (14 % офицеров морского ведомства); кадровых офицеров по адмиралтейству (9 %); офицеров военного времени из числа студентов и гимназистов, прошедших ускоренное обучение в различных формах, бывших кондукторов и сверхсрочнослужащих, гражданских штурманов и пароходных механиков (38 %). Оставшиеся 3 % приходились на офицеров строительной части, судебного ведомства и сухопутного гарнизона Ревеля, связанных с морским ведомством чисто формально[134]134
  Рассчитано по: РГА ВМФ. Ф. р-187. Оп. 1. Д. 509. Л. 4–5; Ф. р-5. Оп. 1. Д. 82. Л. 22–29 об.


[Закрыть]. Таким образом, около 60 % офицеров морского ведомства к концу 1917 г. были кадровыми (включая в этот процент строевых, инженер-механиков и офицеров по адмиралтейству). В принципе, к кадровым офицерам можно было бы отнести окончивших МКК и ОГК в военное время, так как они учились там по 2 1/2 года, ненамного меньше, чем до начала Первой мировой войны. Впрочем, включение этой категории повысит процент кадровых офицеров незначительно.

Процент кадровых офицеров на флоте к началу 1917 г. намного выше, чем в сухопутной армии, где, по некоторым подсчетам, к концу 1917 г. оставалось 4–5 % кадровых офицеров[135]135
  Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. С. 27.


[Закрыть]. Вот как об этом пишет Г. К. Граф: «Среда морских офицеров была очень однородной. Большинство из них были кадровые офицеры, вышедшие из Морского корпуса. Война не повлияла на такую однородность, так как за все время потерь было очень мало. Таким образом, все главные должности, как, например, начальников бригад, дивизий, отрядов, командиров судов, старших офицеров и специалистов, были заняты кадровыми офицерами. Только младший состав на кораблях был частью из мичманов «военного времени», да должности в тылу флота замещались офицерами из запаса, моряками торгового флота и произведенными кондукторами. Таким образом, в общей массе офицерство было монархично и совершенно не сочувствовало перевороту. Только среди офицеров «военного времени», в число которых вошло довольно много студентов, были его сторонники»[136]136
  Граф Г. К. На «Новике» в войну и революцию. С. 348–349.


[Закрыть]. Вместе с тем нельзя утверждать, как это делают некоторые современные исследователи, что «во флоте не практиковалось во время войны производство (в офицеры. – К. Н.) из унтер-офицеров и матросов».[137]137
  Березовский Н. Ю. Военспецы на службе в красном флоте // Военно-исторический журнал. 1996. № 2. С. 57.


[Закрыть] Как было показано выше, среди офицеров по адмиралтейству было немало произведенных из нижних чинов, хотя, конечно, они составляли меньшинство офицерского корпуса (в отличие от сухопутной армии).

Факт значительной неоднородности офицерского корпуса старой армии отмечался уже во время Гражданской войны. В своем выступлении на VIII Съезде РКП (б) член Реввоенсовета Республики А. И. Окулов отмечал: «Военные специалисты есть известный слой служивой интеллигенции. Раздел всей судьбы ее – в зависимости от колебаний общего политического положения. Если мы обратимся к старой так называемой офицерской касте старого периода, мы увидим, что эта каста никогда не была единой. Она разделялась на гвардейцев, которые презирали армейцев, на казаков, которые презирали какие-нибудь драгунские части, на самых несчастных армейцев, которые завидовали кавалеристам, и так далее. Словом, тот миф, которым помахивают перед нами, что офицерство от рождения является белогвардейской глыбой, – это миф, который не опирается ни на один серьезный аргумент, не оправдывается нашей собственной практикой»[138]138
  VIII Съезд РКП (б). Стенограмма заседания военной секции съезда 20 и 21 марта 1919 года и закрытого заседания съезда 21 марта 1919 года. Заседание съезда. 21 марта, вечернее // Известия ЦК КПСС. 1989. № 11. С. 157.


[Закрыть].