Текст книги "Калем Струм. Безбородый гном"

Калем Струм. Безбородый гном
Клара Кёрст

© Клара Кёрст, 2016

ISBN 978-5-4483-2025-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Всякое бывает на свете, но чтобы гном родился безбородым – такого еще не случалось», – сетовали старики, поглядывая на беззаботного и веселого, но такого безбородого гнома по имени Калем Струм. Маленький гном забавлялся тем, что прыгал в красных сафьяновых сапожках по сугробам.

– Ох, горе, горькое, море разливанное, – причитали мамки-няньки, хватаясь друг за дружку, чтобы не упасть на раскатанной до льда дорожке.

Калем не обращал внимания на причитания. Ему еще было неведомо, что в бороде гнома кроется вся его волшебная сила.

Беззаботное детство в деревянной коляске на полозьях пролетело как стая гусей, слишком быстро и незаметно. Братья Калема всякий раз смущались, замечая, какой интерес вызывает их меньшой безбородый братик. Они пытались отвлечь Калема доморощенными забавами, но спрятать его навеки и ото всех, они не могли.

Гномы, даже самые маленькие гномики, быстро смекают, что к чему, в чем непорядок и что тому виной. Калем с рождения не жаловался на сообразительность. Он уже не мог не слышать или не понимать громких выкриков, которыми сопровождалось не только его появление на улице, но даже попытки высунуть кончик носа из-за калитки собственного снежного сада!

– У Калема лысина на подбородке, – пробегая мимо их дома и торопясь на высокую ледяную горку, кричали гномики.

– Безбородый гном, что безусый сом! – кричали гномики, проезжая мимо на санках, запряженных маленькими чудесными пони.

– Уродец-Калим, выйди, мы тебе конфетки дадим! – кричали гномики, закладывая виражи на катке.

Отец объяснял всхлипывающему Калему, что гномики вовсе не злые, а просто маленькие. Их пугает все неизвестное и необъяснимое.

Действительно, загадку безбородости Калема никто не мог объяснить, ни феи, которые подслушивают детские желания, ни даже эльфы в приемной Деда Мороза. Остроухие разводили руками, дескать, такого на их веку ни разу не случалось, помочь не можем. Отец решился вслух, несмело выразить надежду на то, что сына примут на службу в чертог Деда Мороза, чтобы парнишка не пропадал без дела. Эльфы в резкой форме отказали. Во-первых, театральная труппа Деда Мороза полностью укомплектована, во-вторых, на почте тоже трудится довольное число довольных эльфов, и, в-третьих, но не в последних, на конфетной фабрике и в цехе пирожных пруд пруди лакомок, желающих работать круглосуточно! Отец робко спросил: А что если Калема к оленям приставить? Эльф-распорядитель возмущенно покрутил головой: «Нет-нет, это слишком ответственный пост, разве можно доверить ездовых оленей Деда Мороза такому маленькому, такому неразумному, такому бестолковому гному?» " А потом, – доверительно зашептал эльф, – Скажите по правде, по чести, как по-вашему, уживутся эльф с гномом? Разве как кошка с собакой? Не было еще такого и никогда не будет!»

Калему, чтобы не прослыть бездельником приходилось работать в швейных мастерских, где трудились гномихи. Там он научился шить цветастые передники и лоскутные занавески. Гномихи смеялись над ним, когда он не мог запомнить с шестого раза все виды ручных швов – строчкой, вперед иголочкой, назад иголочкой, петельный, потайной и козликом. Гномы-сверстники отчаянно дразнили Струма, и чем больше становилось волшебства в бородах у подрастающих гномиков, тем обиднее безбородому гному становилось.

Калем убегал от всех и прятался в доме своего деда Большого Салюстия. Большим гнома прозвали за его необъятную толщину. Количество призового шоколада, поглощенного дедом за всю его жизнь, выражалось в объеме солидного живота. В каменном доме под красной черепицей стоял шкаф, где хранились вазы с благодарственными надписями от Деда Мороза. Некогда в них хранились шоколадные конфеты, которые гномы любят лопать на завтрак, обед и ужин. Салюстий в свое время выполнил очень-очень много новогодних заказов. Он лучше других умел угодить ребенку, учесть все-все до единого пожелания. Деда обожали крылатые феи, а, как известно, угодить капризным и легкомысленным, как бабочки, существам чрезвычайно трудно. «Маленькие заказчики» старика-гнома всегда оставались довольны. Да, дед Салюстий был легендарной личностью! И этот факт не мог не подливать в какао шоколад. Как у такого даровитого старика появился такой бесталанный внук?

Домашние: мама, папа и братья напрасно пытались утешить безбородого гномика. Единственное, чего Калем желал больше всего на свете, они не могли ему дать. Утешения пропадали напрасно. Гном захандрил и отказался показывать на улице даже нос. Первое время он ничком лежал на мягком диванчике, поглощая шоколадные батончики и разглядывая новогодние открытки с чудесными белыми барашками, розовощекими феями и светлокудрыми детишками. Когда он до дыр протёр рисованные картинки с поздравлениями, он взялся за книги, когда он прочел все до единой книги в доме, Калем взялся за географические карты, а когда он выучил наизусть все реки, озёра и горы, делать было уже нечего. Да и сам Калем уже вырос, вытянулся во весь свой гномий рост. Вытянулись ноги, руки, туловище и лицо, на лице растянулись губы, выструнился нос, а голый подбородок стал еще острее.

Калем стряхнул плед с колен и подошел к зеркалу. На него смотрел бледный, пухлый и печально-безбородый гном. В отчаянии Калем взял мочалку и попробовал приклеить ее к подбородку. Рыжая мочалка жалко повисла и принялась щекотать гному грудь. Калем пробормотал заклинание и чуть-чуть тронул «бороду», но она не засветилась и не зазвенела, как всегда делали бороды папы, братьев и деда.

Калем дернул мочалку, но клей оказался слишком крепким, вздорная борода так и осталась сидеть на лице. Гном вздрогнул. Хуже безбородого гнома, только гном с фальшивой бородой!

Он заметался по комнате и, собрав свои нехитрые пожитки: любимую открытку с феей, подглядывающей сны, любимую книжку «Как построить кораблик о пяти мачтах и засунуть его в бутылку», гид-путеводитель по северным странам и выбежал из дому.

Гном знал, что в каждом городе живут свои гномы, что ему нужно искать место, где гномов вовсе нет. Он бежал долго, долго ехал на крышах поездов, долго плыл в трюмах пароходов, долго катался в кузовах машин и на лошадиных повозках, пока не оказался на окраинном севере, в маленькой рыбацкой деревушке, всего-то на семь домов. Большую часть года там было холодно и снежно. А лесной чаще водилось дружелюбное зверьё.

Калем поставил себе дом под кустом дикой смородины на границе леса. К нему часто забегали звери и залетали птицы. Вороны приносили сыр, синички – масло, медведи – мед и малину.

Животные любят гномов, потому что знают, те не оставят их в беде. И хотя их гном не имел волшебной бороды, они никоим образом не давали ему понять, что они его не уважают и что он хоть чем отличается от своих бородатых сородичей. Калем Струм был им очень благодарен. Соорудив себе лыжи, он разъезжал по зимнему лесу и частенько высвобождал зверей из капканов. Бывало, в самый неподходящий момент для охотников, но такой подходящий момент для зверей, гном пугал людей и пуля из ружья тонула в «молоке».

Калем посторол дом. Он получился добротный и уютный. Необходимость пользоваться руками, а не волшебством, приучили к работе с различными материалами, которые он в нужном количестве и даже в нужном качестве находил на свалке. Он был удивлен, что люди так часто выбрасывают вещи, которые могли бы еще долгое время служить, если бы к ним отнеслись с должным вниманием, терпением и пониманием.

Обустроившись и уже примирившись со своей одинокой жизнью, Калем вовсю мастерил в свое удовольствие игрушки. Все-таки, как-никак, он был гномом!

Как-то раз, когда зимнее солнце залило красным заревом горизонт, гном закончил расписывать глиняную статуэтку-свистульку и решил прогуляться по лесу. Он встал на лыжи, вдохнул полной грудью морозный воздух и покатил по своим владениям. Проехав пару шагов, он услышал, что кто-то рыдает навзрыд.

Этот жалобный плач надрывал жалостливое гномье сердце. Покрутившись на месте он обнаружил на дереве, на самой высокой ветке, фею, утирающую слезы.

– Ты чего ревешь? – грубо спросил он, потому как с феями ему еще не приходилось разговаривать. Дед, Большой Салюстий частенько говаривал, что с крылатыми шалуньями надобно быть построже и всегда держать ухо востро, по-эльфийски.

Фея всплеснула руками и залилась слезами еще горше.

– Ах, как же мне, такой красивой и умной, не плакать! Я возвращалась из города, что в 20-ти верстах отсюда, загляделась на солнце, оно сегодня такое яркое и такое блестящее, и сломала о ветку крыло.

Фея подняла крылья, одно – округлое и прозрачное, упруго поднялось, а второе уныло поникло за спиной. Две надорванные половинки бессильно болтались из стороны в сторону.

– Чего без толку реветь, со временем отрастет, – грубо сказал Калем, он все еще не мог взять в толк, чего ревет эта весьма раскормленная феечка.

Фея замотала головой и, спустившись на нижнюю ветку, перевернулась к верху ногами и оказалась лицом к лицу с гномом.

– Я плачу вовсе не из-за крыла, глупый гном. Я пролетала над этой деревушкой и увидела, что никто не готовится к празднику, ах, никто не готовит подарков, никто не ставит елку, никто не вешает сверкающие гирлянды, никто ни убирает разноцветными лентами дома. Но самое ужасное, дорогой гном, дети во сне не желают подарков, они не мечтают о лошадках, о самолетах, они смотрят сны с удочками, корытами, ведрами и всякими другими пользительными штучками! Ах, милый гном, как же ты тут живешь?

Гном стянул шарф и выставил на свет безбородый подбородок:

– Во мне нет волшебства, поэтому-то я и живу здесь.

– Ах, теперь мне все ясно. Мой несмышленный гном, волшебство праздника вовсе не в гномьей бороде, и как ты этого не понимаешь? Пойдем к тебе домой, я все тебе расскажу.

Подвижная фея спрыгнула с ветки на сугроб, безжалостно оторвала и выбросила бесполезное крыло. Шагая по снегу, фея вовсе в него не проваливалась.

Болтливая Кёка, а именно так звали фею, не давала гному вставить и полслова. Она трещала без умолку и заливалась беспричинным смехом, эхом отдававшемся в суровом лесу.

– Ох, у тебя симпатичный домик, но слишком одинокий, глухой, дикой, знаешь, на меня нахлынуло такое чувство тоски, что я разом услышала плач ребенка и вой волка, – сказала фея. Запрокинув голову, Кёка прикрыла мечтательные голубые глаза и выставила вперед руку. – С этим срочно нужно что-то делать.

Гном от досады крякнул.

– Чего делать? С кем делать? – проворчал он, порядком устав от несносной болтушки.

– Глупенький гном, ты все еще не понял! Само проведение привело меня в этот час в это захолустье!

– Ну, уж, провидению будто делать больше нечего, как ломать фее крылья и доставлять хлопоты гномам!

Кёка одарила его сострадательным взглядом и, дождавшись, пока гном догадается галантно открыть дверку, живо впорхнула в дом.

Гном долго стряхивал с валенок н

...

конец ознакомительного фрагмента