Текст книги "Прежде чем полетят к звездам"

Конрад Фиалковский
Прежде чем полетят к звездам

Институт стоял на склоне, окруженный большими старыми соснами. Высокие и прямые, они выросли еще тогда, когда тут был лес. Белая дорога, по которой я пришел с аэродрома, упиралась в ворота, обыкновенные железные ворота. Я поискал глазами калитку, но ее не было. Только у самых ворот в стене виднелся маленький серый экран, а под ним белый клавиш видеофона. Я нажал его. Мне ответил автомат:

– Институт подпредельных сетей. С кем соединить?

– С профессором Кедроком… Я его ассистент…

Надо было сказать это тверже, гораздо тверже. Ведь я действительно уже его ассистент.

– Как тебя зовут?

– Варт, Кер Варт.

– Войди. Профессор встретится с тобой позже.

Я отвел глаза от экрана. Ворот не было. Так. Значит, и это только силовое поле, стилизованное под старинные ворота… Я прошел несколько десятков шагов по направлению к зданию, когда ветер на мгновенье стих, сосны перестали шуметь и мне показалось, что я слышу приглушенные призывы и гул человеческих голосов. Я взглянул туда, где на отшибе стоял небольшой круглый павильон. Но вот снова подул ветер, ударил по кронам сосен и опять их шум заглушил остальные звуки. И все же я был уверен: там что-то происходило. С минуту я колебался, потом по узкой тропинке, вытоптанной в траве, пошел к павильону. Да, теперь я слышал ясно.

– Двадцать шесть градусов четырнадцать минут, двадцать восемь градусов пять минут…– гудел, перекрывая голоса, бас, отсчитывающий градусы и минуты.

– Кор… вен… ва… ло… он… нут, – второй голос на минуту замолчал, а потом начал снова. Там говорил кто-то еще, но слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова.

Были слышны какие-то посвистывания, шорохи и протяжный, повторяющийся, вибрирующий звук, где-то, уже за границами восприятия, переходящий в ультразвук.

– Стой! – неожиданно совсем рядом произнес кто-то.

Я повернулся. Это был андроидный автомат. Он стоял за стволом сосны, поэтому я его и не заметил. Я хотел молча пройти мимо.

– Стой! – повторил он. – Профессор Кедрок приказал никому туда не входить.

– Но я… я его ассистент.

Андроид не ответил. Видно, никаких дополнительных инструкций он не получил. Конечно, я мог пойти дальше. В крайнем случае автомат еще несколько раз повторил бы то, что уже сказал, но если это было указание Кедрока…

Я еще раз посмотрел на павильон и пошел напрямик к институту по траве, между стволами сосен.

– …сорок две минуты, тридцать пять градусов…– голоса за мной стихали, и я уже различал только бас.

Вскоре умолк и он.

Высокая трава была желтой и сухой, как всегда в конце лета. Я смотрел на здание института, в черных стенах которого отражались сосны и небо. Неожиданно я споткнулся; что-то вырвалось у меня из-под ног.

– Если n – простое число, то всякое число, не делящееся на n, будучи возведено в степень n – 1, даст после деления на n в остатке единицу.

Это говорил лежащий в траве небольшой автомат, имеющий форму эллипсоида вращения. На одну из его опорных конечностей я только что наступил.

– Встань! – приказал я, наклонившись над ним.

Он странно забубнил, но не шевельнулся. «Видимо, нарушены связи», – подумал я. Только теперь я заметил разрез в его панцире. Он начинался квадратным отверстием, дальше панцирь был рассечен на несколько десятков сантиметров в длину, так что обнажились блестящие кристаллы внутренних систем. Это было нечто непонятное. Разрез сделали эффекторные конечности какого-то автомата. Я подумал, что, может быть, мне удастся хоть что-нибудь узнать от малыша, если нарушение связей не зашло слишком далеко.

– Как тебя зовут? – я наклонился, чтобы получше разглядеть повреждение.

Тогда он резко выбросил вперед одну из конечностей и, если бы не моя мгновенная реакция, наверняка разбил бы мне унителевизотронный приемник, приколотый к костюму на груди. Я отскочил. То, что сделал этот автомат, было совершенно невероятно. Он хотел меня ударить. Он напал на человека, Я вдруг представил себе прямоугольное отверстие, разрез в панцире и внутри разорванные ткани, нервы, жилы…

– Андроид! – крикнул я и повторил еще раз – Андроид! – хотя уже слышал его топот со стороны павильона. Он тут же прибежал. Почувствовав его присутствие, эллипсоидальный автомат оживился и стал перебирать в воздухе своими эффекторными конечностями. Андроид действовал молниеносно. Между электродами, укрепленными в его хватателе, сверкнуло голубоватое пламя разряда. Он на мгновение коснулся этим пламенем каждой конечности эллипсоидального автомата, и они одна за другой замерли, почерневшие и оплавленные.

Андроид действовал сам, без моего приказа. Значит, его предварительно проинструктировали. Ему дали задание уничтожать другие автоматы. Я невольно отодвинулся от него. А что если теперь он ударит меня? Нет, это невозможно. Я же знаю, что это невозможно. Я – кибернетик, ассистент Кедрока. Бояться автомата? Смешно! Я сделал шаг к андроиду, потом еще один. Наконец, чтобы сохранить уважение к самому себе, протянул руку и… дотронулся до его панциря.

Оторвавшись от эллипсоида, андроид повернулся ко мне. Он был на голову выше меня.

– Я не могу тебя слушать. У меня приказ. Хочешь его изменить?

– Нет… А чей приказ?

– Профессора Кедрока.

– Уничтожать автоматы?

– Выводить из строя эффекторные агрегаты подпрецельных сетей. – Это был голос профессора Кедрока, точно зафиксированный в памяти андроида.

– Приказа не меняю, – сказал я.

Андроид мгновенно повернулся к эллипсоидальному автомату и поднял его.

– Если n – первое число…– снова забормотал тот, и я слышал, как его голос все больше и больше замирает по мере того, как андроид удалялся в сторону павильона.

«Выводить из строя эффекторные агрегаты», – мысленно повторил я слова Кедрока. Автомат именно это и сделал: уничтожил рабочие конечности, «руки» и приспособления автомата. Подпредельная сеть – это название наиболее сложных сетей, близких к пределу сложности. Но все это вместе взятое ничего не объясняет. Автомат хотел меня ударить. Это… это случилось, пожалуй, впервые в истории человечества. Во всяком случае я никогда ни о чем подобном не слыхивал. Ведь это же невозможно… невозможно.

Институт был пуст, силовые поля разорваны, и в коридорах хозяйничал ветер. В другом коридоре я увидел, что белый паркет пересечен черной, с рыжеватыми краями, полосой. Это был след горелки. Дальше паркет был оплавлен и застыл пузырями, словно пламя лишь слегка коснулось его поверхности. Я стоял над этой полосой, когда вдруг услышал за своей спиной шаги. Андроид. Он остановился и сказал:

– Кер Варт?

– Да, я.

– Профессор ждет тебя.

Я пошел за ним. Сначала мы шли по коридорам, потом спустились в подземные этажи института. Наконец андроид остановился перед каким-то силовым полем, а когда по его сигналу поле раскрылось, я увидел огромный зал, освещенный голубоватым светом фосфоресцирующих стен. Он был забит тоннами кибернетического лома. Поврежденные полуоплавленные остовы различных автоматов, рассыпанные по полу кристаллики внутренних систем, с хрустом лопающиеся под ногами, какой-то андроид с вырванной лобной плитой, застывший в странной позе. У стены я увидел преобразователи энергии – сердца автоматов; их аккуратно построил рядами вспомогательный автомат, который без устали бегал от стены к работающим в глубине зала людям и обратно. Одетые в серые противорадиационные скафандры, люди копались в обломках. Я хотел подойти к ним. Но тут один из них остановил меня.

– Стой у двери! – крикнул он. – Тут остаточная радиоактивность. Подожди, сейчас я позову профессора, – и скрылся где-то в глубине зала.

Вскоре пришел профессор. Как и все, он был в сером скафандре и больше напоминал космогатора-разведчика из передач видеотронии, чем профессора кибернетики, которому, если даже у него и нет седых волос, полагается быть не моложе шестидесяти лет. Кедрок же был молод, черные волосы коротко подстрижены.

– Привет! Ты явился к нам в самый интересный момент… очень интересный, – добавил он тише. – Потом поговорим подробнее, а сейчас я занят. Мор! – крикнул он кому-то из стоявших в зале. – Мор, займись коллегой. Через несколько часов мы, приступим к заключительной фазе эксперимента. Надеюсь, ты примешь в этом участие, – он кивнул мне и вернулся к автоматам, ни слова не сказав о том, что все это значит.

Мор был большим рыжим парнем с веселыми голубыми глазами.

– Ты Варт? Очень рад, – он хлопнул меня по плечу. – Чувствуй себя как дома, кибернетический отшельник.

– Почему отшельник?

– Ну, потому что у нас тут келья. Келья кибернетического знания. Посторонним вход воспрещен, – пояснил он.

– А что тут случилось? – я показал на оплавленные останки автоматов.

– Это издержки творческой деятельности Кедрока.

– Не понимаю.

– Ну… просто отходы… Их немного сортируют, жаль выбрасывать такую массу деталей.

– Какая-нибудь катастрофа?

– Нет, просто наши не очень удачные, дети уничтожили силовое поле и расползлись по всему институту.

– Ну, ладно. А откуда эти оплавленные части?

– Только так нам удалось справиться с нашими «питомцами».

– А ограничители?

Мор бессмысленно уставился в пространство, потом сказал:

– У них нет ограничителей, во всяком случае некоторых.

Минуту я не мог вымолвить ни слова от изумления. Потом подумал, что Мор смеется надо мной. Внимательно посмотрел на него, но он глядел куда-то в глубину зала и не обращал на меня внимания.

– Это же преступление! – возмутился я, Он пожал плечами.

– Зачем ты говоришь об этом мне? Иди скажи Кедроку.

– Пойду, конечно, пойду…– Я оставил Мора и побежал в глубь зала.

– Вернись, тут излучение, – крикнул какой-то человек.

– Где профессор? – спросил я его.

– Выйди отсюда, – повторил он.

– Но мне надо видеть профессора.

– Он сейчас занят. Увидишь в конце эксперимента.

– У меня очень…

– Уходи сейчас же. Ты же не ребенок. Тут несколько десятков рентген.

Я вышел. Мор ждал меня.

– Ну и что?

– Ничего. Излучение, и профессор занят.

– Всегда одно и то же. С нами он вообще не говорит об этом.

– А вы пытались?

– Конечно. Он сказал: я знаю, что делаю, и все в порядке.

– В порядке? Один из автоматов напал на меня!

– Да? – Мор не был особенно удивлен. – Нам приказано не особенно удаляться от андроидов. Они запрограммированы соответствующим образом и ликвидируют автоматы с неуравновешенной псевдопсихикой.

– И ты считаешь, что все в порядке?

Мор минуту помолчал.

– Видишь ли, Варт, – сказал он наконец, – я работаю в коллективе Кедрока уже пятый… нет, шестой год. Он по-настощему талантливый кибернетик. Знаешь, из тех, которые так вжились в кибернетику, что воспринимают мир, даже повседневный, мысля ее категориями. Я уверен, что если бы Кедрок жил раньше Винера, то именно он создал бы эту науку.

– Ну, ладно, но при чем тут ваши эксперименты?

– Ни при чем, просто я ему верю.

– А другие?

– Наверное, тоже.

– А я нет. И доложу об этом Ученому совету. Это преступление! Ты сам знаешь… Преступление не только по отношению к нам, но и ко всем. Автоматы без ограничителей! Нельзя же предвидеть их поступки! Невозможно!

– Вообще-то ты прав.

– Тогда пошли со мной.

Он не ответил.

– Как хочешь! – я пожал плечами и пошел к выходу по тем же пустым коридорам, в которых гулял ветер, потому что силовые поля были разорваны. Где-то за поворотом коридора я услышал топот. Это бежал многоногий автомат. Он чуть не наскочил на меня. Я прижался к стене, но он, не замечая никого, пронесся мимо и побежал туда, откуда я пришел. Я слышал характерное пощелкивание его амортизаторов, потом что-то глухо забубнило и до меня донесся скрежет металла. Я обернулся. Это андроид налетел на автомат и теперь резал его короткими голубыми вспышками пламени. Панцирь автомата уже раскалился до вишневого цвета, а от обгоревшего пола поднимались клубы черного дыма. Теперь я уже знал, что означают следы подпалин на паркете. Видимо, то, что я наблюдал, не было редкостью в этом институте. Я ускорил шаг. Кто-то выбежал следом за мной. Я повернулся и остановился. Он тоже. Это был андроид.

– Возвращайся! – сказал я.

– У меня приказ…

– Изменяю приказ, – крикнул я. – Немедленно возвращайся!

– Приказ изменен, – повторил он бесцветным голосом автомата. – Возвращаюсь. – Он повернулся и медленно пошел к выходному силовому полю института.

Я подошел к воротам. Сосны шумели, и мне опять показалось, что когда стихает ветер, я слышу из павильона голоса.

Итак, там, в павильоне, были… подопытные автоматы с неконтролируемой псевдопсихикой, автоматы без ограничителей, которые действовали в такт импульсам, идущим от их кристаллических мозгов. И один из них напал на меня… Я осмотрелся, но не заметил даже андриода, охраняющего павильон. А тот, второй андриод, который хотел меня сопровождать? Он должен был защищать меня от автоматов…

Если «гениальный» эксперимент удастся, то вскоре каждого человека будет сопровождать андроид, чтобы охранять его, защищать от автоматов. Смешно и нелепо…

Я дошел до силового поля ворот.

– Мне нужно выйти.

– Кер Варт? – спросил автомат

– Да. А в чем дело?

– Профессор Кедрок…

– Что там еще?

– Профессор Кедрок просил, чтобы ты подождал до конца эксперимента.

– А если я не захочу?

– Ты – человек. Можешь выйти.

Я минуту раздумывал.

– А откуда профессор знал, что я выйду? – спросил я.

– Он твердо не знал. Я получил условный приказ «Если Кер Варт будет выходить, скажи, чтобы он дождал ся конца опыта. Я прошу его об этом», – услышал я голос Кедрока, воспроизведенный автоматом. Значит, он хотел, чтобы я остался в институте. Ожидал, что я захочу уйти. Неужели он заинтересован в том, чтобы задержать меня здесь? Задержать до конца эксперимента… Но тогда он мог просто выключить у автомата ограничитель и отдать ему приказ не выпускать меня. А он только просит, чтобы я остался.

Вдруг мне пришла в голову мысль. А что, если он приказал автомату воспроизвести свои слова, надеясь, что я откажусь от своего намерения? Если же я не откажусь, ворота все равно не откроются. Тогда все ясно.

«Если ворота откроются, я останусь», – решил я и приказал:

– Открой!

Силовое поле ворот исчезло, и я увидел дорогу, по которой пришел с аэродрома. Можно было уходить.

– Закрой! – сказал я и пошел к институту.

Небольшой зал был полон. Я и не думал, что у Кедрока столько сотрудников. Его самого еще не было.

– О, Варт, ты все-таки остался! – Мор подошел ко мне, едва завидев меня.

– Хм. Мне интересно, что скажет обо всем этом профессор, – объяснил я.

– Мне тоже. Кажется, мы получили любопытные результаты. Правда, Птар? – обратился он к небольшому, растрепанному человечку, стоящему рядом с нами.

«Так это Птар, крупнейший авторитет в области цереброквантификаторов», – подумал я.

– Результаты действительно сенсационные. Впрочем, сейчас сами увидите. Во всяком случае этот день войдет в историю.

– Не волнуйся, Варт,-улыбнулся Мор,-Птар всегда преувеличивает.

– На этот раз я согласен с ним, – сказал я. – Это первая, но надеюсь, и последняя попытка создать автоматы без ограничителей.

Птар взглянул так, словно только сейчас меня увидел.

– Не думаю, – покачал он головой, – мне кажется, совсем наоборот. Это только начало.

– Но такие автоматы опасны, и вообще, как можно…

Птар улыбнулся.

– Ты, наверное, недавно стал кибернетиком, правда?

– Да, но достаточно давно, чтобы знать…

– У тебя взгляды, вынесенные еще из института. Взгляды твоих профессоров по меньшей мере полувековой давности.

– Неважно.

– Подожди, – прервал он. – Я уже знаю результаты эксперимента. Послушай, что скажет Кедрок.

Я даже не заметил, как вошел Кедрок. Теперь он ожидал, пока зал успокоится.

– Прежде всего я должен перед вами извиниться, – начал он, – извиниться за то, что в начале работы не ознакомил вас с целью эксперимента, и поблагодарить за то, что вы все же продолжали работать со мной. Впрочем, то, что вы не знали всего, тоже было частью эксперимента, так как, – он улыбнулся, – все мы тут, в институте, были как бы экипажем космолета.

– Каким экипажем? – спросил кто-то сзади. Да и мне тоже показалось, что Кедрок оговорился.

– Вы правильно поняли. Именно экипажем космолета, – повторил Кедрок.

Теперь заговорили все, и Кедрок даже не пытался восстановить тишину. Он дождался, пока люди не замолчали, а потом сказал:

– Я объясню вам все, но должен начать издалека. Вы знаете, что уже много лет ведутся всесторонние исследования, связанные с планируемыми межзвездными полетами. Поскольку мы – Институт кибернетики, перед нами поставили задачу создать универсальный автомат, который бы в неизвестный и не поддающихся предсказанию условиях, существующих на планетах далеких звезд, мог выполнять задания, поставленные перед ним космонавтами. Проблема была не простой. Возникли различные проекты. Были попытки сконструировать автоматы с разнообразными исполнительными агрегатами в зависимости от условий и характера работ. Но потом от этого отказались.

– Потому что пришлось бы создать тысячи самых различных агрегатов, – сказал Птар.

– Даже десятки или сотни тысяч. Разнообразие условий на разных планетах огромно. На определенном этапе работ мы даже считали, что эта проблема вообще неразрешима…– Профессор минуту помолчал. – Однако оказалось, что она неразрешима только на основе классической теории автоматов, теории, которая позволяет создавать автоматы, используя лишь связи типа «выполни приказ человека». Эти связи – а их довольно много – определяют дальнейшую конструкцию автомата. Но можно начать иначе…

Кедрок замолчал. В зале царила напряженная тишина.

– Да, можно начать иначе, с того, с чего начиналась эволюция живых организмов. Она формировала организмы по мере того, как изменялись условия. И мы, – он повысил голос, – мы поступили так же! Космолет забирает лишь агрегаты, создающие автоматы. Сами же автоматы будут конструироваться только там, на далеких планетах. В зависимости от условий, с которыми столкнутся космонавты.

Теперь заговорили все одновременно. Мор минуту молчал, потом сказал:

– Не знаю. Может быть, я плохо соображаю, но почему мы – это экипаж космолета?

Видимо, профессор услышал его.

– Сейчас объясню, – профессор попробовал перекричать собравшихся. Потом поднял руку.

– Подождите, это еще не все. Возникают две проблемы. Первая: этих несколько отличающихся друг от друга автоматов должно быть очень много, потому что выполнять задания смогут только те, которые действительно приспособятся к новым условиям… Другие можно будет уничтожить.

– Полная аналогия с эволюцией, – сказал Птар.

– Да, но пока что, – продолжал профессор, – мы можем позволить себе создать тысячу автоматов, если хотя бы один из этой тысячи, пройдя испытание, окажется пригодным к выполнению поставленных перед ним задач… Гораздо серьезнее вторая проблема. У этих автоматов не может быть никаких установленных заранее ограничений Правда, тем, которые пройдут испытания и будут из готовляться серийно, можно потом вмонтировать ограни чители, а другие автоматы уничтожить. Однако всегда существует определенная вероятность, что прежде чем автоматы будут уничтожены, они разбегутся по космолету. Какой-нибудь космонавт может недосмотреть или просто откажут приспособления, блокирующие помещение с автоматами. И что тогда? Что угрожает экипажу космолета при встрече с автоматами без ограничителей? Мы должны были ответить на этот вопрос. Тогда мы выпустили на свободу изготовленные нами автоматы, и положение в институте стало походить на то, которое могло бы сложиться в космолете. Ну, что же, мы убедились, что ничего опасного не случилось. Автоматы, даже без ограничителей, не нападают на людей. Зачем бы им нападать?

– А на меня автомат напал! – я сказал это громко, так громко, как только мог.

Все повернулись в мою сторону.

– На меня напал небольшой эллипсоидальный автомат и хотел переломить мне ключицу, – я показал место, куда он чуть было не ударил.

Профессор внимательно посмотрел в мою сторону, потом подошел ко мне.

– Это наверняка был эллипсоид?

Я кивнул.

– А это, – он указал на мой унителевизотронный приемник, приколотый над ключицей, – это тогда было на тебе?

– Да.

– Понятно. Он не нападал на тебя. Просто он хотел взять у тебя этот приемник. В состав некоторых частей приемника входят химические соединения, которые ищет этот автомат. К сожалению, у него нет ограничителей, и он не знает, что у людей не отбирают никаких, даже самых необходимых химических соединений.

Я не стал ждать, пока Кедрок кончит, и направился к выходу. Сначала я услышал бас:

– …Ла… ор… кас… ви… мат…– нараспев скандировал чей-то голос.

На андроида я не обратил внимания. В павильоне было темно; там что-то двигалось.

Я остановился, отстегнул от скафандра унителевизотрон и выбросил его, а потом вошел внутрь павильона. Мне нужно было во всем убедиться самому… Ведь я человек, а они – всего лишь автоматы… без ограничителей…