Текст книги "Космодром"

Конрад Фиалковский
Космодром

Они укладывали две бетонные полосы, которые должны были соединиться там, где в будущем поднимутся белые купола космопорта, а сейчас был только щебень и воронка, вырытая много веков назад каким-то метеоритом.

Они строили эти полосы, проклиная марсианскую пустыню, и автоэкскаваторы, выворачивающие скалы и красный песок, и считали оставшиеся дни.

– Знаешь, Джесс, как только вернусь на Землю, тут же заброшу комбинезон в самый дальний угол чердака, а шлем водружу на шест у матери в огороде. Пусть пугает птиц. Потом мы с Мэй сядем в вертолет и полетим в большой настоящий лес с грибами и земляникой. И там обязательно должна быть река… или нет, лучше озеро, да, озеро с горячими от солнца валунами у берега, на которые нельзя сесть – таким жаром пышет от них…

– И вы оба так обгорите на солнце, что с вас семь шкур сойдет… – улыбнулся Джесс, и на экране видеогрона стали видны мельчайшие морщинки, появившиеся около его глаз.

– С меня-то наверняка сойдет! Ну, а Мэй в эту пору года и так уж черная, словно бушменка. Это, знаешь, все из-за яхт. Мэй всегда говорит, что человек нигде так не загорает, как на яхтах…

– И под ультразвуковым облучателем…

– Причем тут облучатель? – Дон не понял и смотрел на Джесса огромными карими глазами, в которых просвечивало что-то ребяческое.

– Ну, ультразвуковой облучатель тоже здорово обжигает…

– Да я же о настоящем загаре… на солнце.

– С этим придется еще немного подождать.

– Всего четыре дня. Отсюда уже виден холм, до которого я дотяну свою полосу. Это произойдет в субботу. Потом растянусь в гамаке у видеотрона и стану смотреть матч Австралии с Мадагаскаром, который будут передавать с Земли. Матч закончится по нашему времени перед рассветом, а когда взойдет солнце, за нами прилетят.

– Только бы не опоздали. Там, на Централи, вечно опаздывают…

– Надеюсь, не подведут. Они же понимают, что значит наконец улететь отсюда.

– Может, и не подведут… – повторил Джесс, но не был так уж уверен в этом. Ведь Ар… Ар не улетел с Марса вовремя. Джесс хотел спросить, знает ли Дон Ара, но в этот момент автомат подал сигнал о каких-то неполадках в работе, и Джесс вылез из кабины посмотреть, что сЛучилось. Он спустился но лесенке и сразу же увяз по колено в песке. Песок был красным, как и все на Марсе, и только иногда в нем попадались крохотные кристаллики кварца. «Совсем, как на Земле», – подумал Джесс и побрел вдоль гусеницы к передней части машины, а когда обошел ее, ветер ударил его в грудь, и Джесс увидел, что над песчаной поверхностью пляшут маленькие шустрые смерчи. «Не иначе, будет буря. Она всегда так начинается», – подумал он и взглянул вверх. Небо было черным, и звезды, и солнце светили, как обычно.

Внизу, перед экскаватором, лежал валун, слишком большой, чтобы металлическая лапа машины могла его сдвинуть. Джесс вызвал автомат, и пока тот бурил шпуры для динамитных патронов, смотрел туда, где у самого горизонта работал экскаватор Дона. Еще четыре дня. Джесс повернулся, выругался под нос и полез в кабину, чтобы отогнать машину на время взрыва.

Встретились они вечером на базе. Это было временное помещение, без климатизации, и ночью, когда температура снаружи падала до минус шестидесяти градусов, внутри купола становилось холодно и дыхание превращалось в иней. Не помогало и центральное отопление. Тогда Джесс и Дон залезали в большие мешки с электрообогревом. Однако вечерами бывало немного теплей, и они ходили в одних комбинезонах.

– Я сегодня отхватил порядочный кусок, – сказал Дон, как только вышел из шлюза. – Мой холм все ближе.

– А мне попалась какая-то чертова скала. Пришлось два раза взрывать,

– Джесс сказал это равнодушно, без злости.

– Пожалуй, завтра много не сделать. Будет песчаная буря.

– Да. Смерчи крутят, я сегодня видел…

– А все-таки хотелось бы дотянуть до холма.

– Дотянешь, если эта треклятая пустыня не проявит своего норова и не начнет плеваться песком, – Джесс кончил готовить ужин и развалился в кресле, вытянув длинные худые ноги.

– Так или иначе, через три дня летим.

– Летим, – повторил Джесс, наблюдая, как Дон выковыривает из консервной банки большие куски свинины.

После ужина Дон включил видеотрон. Показывали китайский театр с драконами и зонтиками. Цвета были немного искажены, и Джесс раздумывал, что бы произошло, если б у людей действительно были такие же светлозеленые лица, как на экране. Ничего не надумав, сказал об этом Дону.

– Ничего б не произошло, потому что люди бы привыкли, – ответил Дон, продолжая глядеть на экран.

– Ты думаешь, что можно привыкнуть к зеленым лицам и говорить: «Ах, как ты чудесно позеленела» или «Ты так невинно зеленеешь»?

– Наверняка.

– Хм… я бы, пожалуй, не привык…

– А к пустыне ты привык?

Джесс зло взглянул на Дона. Они никогда не говорили о пустыне. Она и так всегда была рядом. Всегда. Иногда он думал, что пустыня даже ночью не дает забыть о себе, проникая сквозь входные шлюзы. Он не любил пустыню, и Дон знал об этом.

– Может, все-таки выключишь видеотрон и послушаешь Централь, – сказал он Дону и отвернулся от экрана.

– Выключу, но сначала послушаю прогноз погоды для Европы. Не хочется попасть под дождь, когда прилетишь…

– Мать придет и принесет тебе на космодром плащ.

– Придет с Мэй и принесет плащ, – согласился Дон.

– А я промокну… – проворчал Джесс.

– Не любишь дождя?

– Люблю, когда сижу дома и смотрю в окно.

– Значит, тебе надо оставаться на Марсе. Здесь никогда не бывает дождей.

«Что это с ним сегодня? – подумал Джесс. – Ведь не он, а я напоролся на скалу, и вообще он ушел дальше».

– Да, но зато здесь песок, красный песок, а это еще хуже, – заметил он. – Видишь, песок лезет всюду: за воротник и в ботинки. Даже на зубах скрипит. Куда уж хуже! А дожди рано или поздно прекращаются.

– Но в Европе в ближайшую неделю не будет дождя, – сказал Дон и выключил видеотрон.

Потом они настроились на Централь. Она подавала странный, прерывистый сигнал, словно кто-то кидал камушки натуго натянутый барабан. Ее передающие автоматы были немного разрегулированы, и сигнал блуждал по нескольким делениям шкалы, каждый раз чуть-чуть сдвигаясь. Сегодня он был точно на метке. Джесс сказал в микрофон: «На приеме», и теперь оба ждали, пока там соберутся ответить.

Джесс смотрел на мерцающий в темноте указатель настройки и раздумывал, получил ли его отец сообщение о том, что он возвращается. В полдень лаборант постучится к нему в кабинет: «Вам телеграмма с Марса». Отец, конечно, сидит за письменным столом в сером, немного тесном пиджаке, массивный, квадратный, слишком большой для своего кабинета. «Тебе надо было стать лесорубом, а не физиком», – всегда смеялась мать. Джесс попытался на минуту представить себе отца лесорубом, но это ему не удалось. Впрочем, в качестве физика отец был на своем месте. Джесс тоже должен был стать физиком, но не стал… а жаль.

– Жаль, что я не стал физиком, – сказал он.

– А ты хотел?

– Не я хотел, а отец.

– А ты?

– Я хотел стать космонавтом.

– Поздравляю, – сказал Дон. – А я хотел быть пилотом. Но ничего из этого не вышло. Когда я подрос, самолетами уже управляли автоматы, к тому же они были получше, чем эти передатчики на нашей проклятой Централи…

– Наверно, у нас нет хорошего программиста…

– Нет. Тот, что был, сбежал на Землю.

– И его отпустили? – удивился Джесс.

– Не совсем так. Его забрал психиатр и увез в ракете скорой помощи. А сейчас там парнишка прямо из земного института.

– И не справляется… – сказал Джесс и тут же подумал: «Зря ругаю парня. Разве можно сразу по окончании земного института обслуживать такие автоматы?»

– Они начинают, – предупредил Дон, старательно подстраивая приемник.

– Надень наушники.

– Не хочется, – сказал Джесс. Ему действительно не хотелось.

«Как только Дон кончит говорить с Централью, возьму книжку и вытянусь в гамаке», – подумал он. Потом взглянул на Дона, и ему показалось, что тот слушает слишком внимательно. «Что они там передают? Не анекдоты, наверно».

Дон махнул рукой и зло сказал:

– Выключай!

Теперь заинтересовался Джесс. Он надел наушники и сквозь шум атмосферных помех услышал голос диспетчера Централи.

– …нет, ничего из этого не выйдет. И не старайся. Я тебе говорю, никого

...

конец ознакомительного фрагмента