Текст книги "Викинги и Русь. Завоеватели или союзники?"

После смерти Рюрика в 879 году правление в Новгороде перешло к его родичу Олегу, которому Рюрик оставил на попечение своего малолетнего сына Игоря.

Согласно ПВЛ, в 882 году Олег захватил Киев и в течение последующих трех лет подчинил своей власти полян, древлян, северян и радимичей, а с уличами и тиверцами воевал.

В войске, которое Олег собрал для своего похода, были варяги, словене, чудь, весь и кривичи.

Первоначально Олег овладел Смоленском и Любечем. П. П. Толочко на основании этого летописного сообщения замечает: «…из чего можно сделать вывод, что ранее эти центры управлялись из Киева»[17]17
  Толочко П. П. Дворцовые интриги на Руси. СПб., 2003. С. 12.


[Закрыть].

Далее Олег вместе со своей ратью незаметно подошел к Киеву.

«И пришел к горам Киевским, и узнал Олег, что Аскольд и Дир там княжат, и спрятал своих воинов в ладьях…»

Возникает интересный вопрос: летописец говорит, что Олег только тогда узнал о том, что в Киеве правят Аскольд и Дир, когда пришел «к горам Киевским». Странно, что новгородский князь, направляясь в Киев, так и не удосужился узнать имена его правителей.

С малолетним Игорем в сопровождении небольшого отряда воинов Олег отправился к Киеву. Здесь он велел своим слугам пойти к Аскольду и Диру и сказать им, что пришел гость (т. е. купец), который идет в Константинополь из Новгорода и просит киевских правителей пожаловать к нему.

С какой стати Аскольду и Диру понадобилось выходить навстречу простому купцу? Ни в одном другом письменном источнике не отмечен такой обычай.

В Никоновской летописи была предпринята попытка устранить это противоречие. Люди, посланные Олегом, говорят Аскольду и Диру о богатствах, которые привез с собой новгородский гость («много красивого и дорого бисера и всякого узорочья»), да вот незадача – сам гость болен и не может явиться во дворец.

Следующая фраза, которую Олег велел передать Аскольду и Диру, обрисовывает контуры затеваемой интриги.

«И еще хочу уста к устам (т. е. с глазу на глаз) говорить с вами».

После того как Аскольд и Дир приняли предложение Олега и прибыли в его лагерь, они были схвачены и предстали перед мнимым купцом. Олег выступил перед своими пленниками с короткой обвинительной речью:

«Вы не князья и не княжеского рода».

По сути, Олег выдвинул против Аскольда и Дира тяжкое обвинение: не имея на то законных прав, они захватили власть в Киеве и перестали признавать правившую в Новгороде княжескую династию. В обоснование правоты своих притязаний на владение Киевом новгородский правитель вынес к ним малолетнего Игоря.

«А это – сын Рюрика».

Участь Аскольда и Дира была предрешена. Вряд ли они успели что-то сказать в свою защиту, перед тем как были убиты по приказу Олега.

Итак, смысл летописного рассказа предельно ясен. Летописец стремился показать преемственность правившей в Киеве династии, ее происхождение от легендарного Рюрика, а заодно намекнуть всем «нерюриковичам», какая их ждет участь в случае, если они посмеют покуситься на киевский престол.

Завершает свое повествование о походе Олега на Киев летописец многозначительной фразой: «И сел Олег княжить в Киеве». Заметим, не Игорь, который, по словам летописца, был прямым потомком Рюрика, его сыном, а Олег, его родич. Причем степень этого родства летописцем даже не названа.

Сообщая о захвате Киева Олегом, летописец не говорит о той дани, которая была наложена варягами на полян. Исторический такт – вещь довольно тонкая. Как восприняли бы киевляне, современники летописца, известие о том, что их предки были силой покорены Олегом, который к тому же принудил их платить дань? Вероятно, их историческое самосознание было бы уязвлено.

Посему, чтобы не тревожить чувства киевлян, летописец повествует о расправе Олега над Аскольдом и Диром, но умалчивает о тех мерах, которые должны были последовать после взятия им Киева.

В летописном рассказе о захвате Киева Олегом есть еще один момент, который вызывает вопросы. Как говорит летописец, тела убитых Аскольда и Дира по распоряжению Олега были отнесены на Олмин двор.

Как было сказано выше, вероятно, этот двор был назван по имени мадьярского воеводы Алмуца (Олома). Г. В. Вернадским было высказано следующее предположение: «Возможно, Аскольд и Дир правили Киевом от имени Олома. Когда позднее Олег захватил Киев, он сказал Аскольду и Диру: «Вы не князья, и не княжеского рода», – и его слова следует понимать в том смысле, что Аскольд и Дир не считались независимыми правителями, а, скорее, чьими-то заместителями. Но если так, то чьими же? После того как они были убиты по приказу Олега, их тела принесли ко двору Олома на Угорской горе. Почему? Очевидно, потому, что они правили от имени Олома из его дворца, который служил резиденцией правителя»[18]18
  Вернадский Г. В. История России/Древняя Русь. Тверь, 1996. С. 345.


[Закрыть].

Вернадский допускал реальность существования Аскольда и Дира, исходя из своей гипотезы о нетождестве старой и новой Руси, о том, что было несколько волн норманнской колонизации Восточной Европы, но тогда все равно непонятно, почему мадьяры не пришли на помощь Аскольду и Диру и не помогли им отбить натиск Олега? Где они находились, когда по соседству с ними новгородская рать захватывала один город за другим? Версия Вернадского не дает ответа на эти вопросы и, признаться, еще более затемняет дело.

Казалось бы, поход Олега на Киев можно было считать завершенным. Он устранил своих соперников и захватил важнейший политический и торговый центр в Поднепровье. Но из дальнейшего текста летописи выясняется, что захват Киева был далеко не единственной целью Олега. Его планы были более обширными. После захвата Киева Олег обратил свое внимание на другие восточнославянские племена, обитавшие по соседству с полянами: древлян, северян и радимичей.

В течение 883–885 годов все эти племена подчинились Олегу и стали платить ему дань. Размер и состав этой дани был различными. Так, древляне платили по черной кунице от двора, а радимичи – всего лишь по щелягу (мелкой монете?). Относительно северян в летописи сказано, что Олег возложил на них легкую дань. С тиверцами и уличами Олегу пришлось повоевать.

2

В конце IX века в Восточной Европе вспыхнула война, положившая конец существованию в приднепровских степях страны Леведии и приведшая к образованию государства венгров, которое возникло в Паннонии. Все началось с противостояния хазар и печенегов. Около 889 года хазары объединились с гузами и напали на кочевавшую по соседству с их владениями орду печенегов. Кочевники были разгромлены и в спешном порядке отступили к берегам Черного моря. Здесь им пришлось вступить в еще одну схватку. На сей раз с мадьярами и, возможно, с некоторыми признававшими их власть восточнославянскими племенами. Возможно, в этой войне принимали участие и русы.

Печенеги оказались на краю катастрофы. Со всех сторон они были окружены врагами и прижаты к морю. Казалось, стоит хазарам и их союзникам приложить еще одно усилие, и печенежская орда перестанет существовать. Но тут за печенегов вступились дунайские болгары, которые пристально наблюдали за этой неравной схваткой и, естественно, не могли испытывать особой радости по поводу военных успехов своих давних противников – хазар. К тому же в непосредственной близости от своих границ. Болгары пришли на помощь печенегам и тем самым спасли последних от верной гибели. Печенеги получили долгожданную передышку. Справиться с болгарами и печенегами хазары в одиночку не могли.

Хазары обратились за помощью к грекам, которые с первых дней существования Болгарского царства многократно, но безуспешно пытались уничтожить его. Около 893 года греки заключили с хазарами военный союз, направленный против болгар и печенегов.

Хазарское войско переправилось морем в Византию и соединилось с греческой армией. Союзникам не удалось достичь нужной степени согласованности в своих действиях: неповоротливое греко-хазарское войско было разбито болгарами, которые захватили много пленников и богатую добычу. С пленными хазарами болгары поступили с особой жестокостью. Перед разменом пленных им всем отрезали носы и в таком виде выдали их единоплеменникам. Подобная мера преследовала цель навсегда отбить у хазар охоту воевать с болгарами.

В 894 году византийская флотилия перевезла мадьяр на правый берег Дуная, где мадьярские всадники разбили войско болгарского царя Симеона. Последний заперся в крепости под названием Мундрага, а вся страна оказалась во власти мадьяр. Тысячи болгарских и славянских рабов длинными вереницами потянулись на византийские и хазарские невольничьи рынки.

Император Лев IV, по инициативе которого был предпринят этот набег, вскоре помирился с царем Симеоном, а мадьярам пришлось рассчитывать только на свои собственные силы в смертельной схватке с болгарами.

Симеон подговорил печенегов принять участие в совместном рейде против мадьяр.

В 997 году болгары и печенеги, воспользовавшись удобным случаем, напали на страну Леведию. Так как все мадьярские воины были в походе и некому было защищать оставшееся там население, захватчики выместили всю свою злобу на мирных жителях, обагрив их кровью приднепровские степи. Как говорит Константин Багрянородный: «Турки, возвратясь и найдя свою страну столь пустынной и разоренной, поселились в земле, в которой проживают и ныне (т. е. в Венгрии)».

Кровавый рейд болгар и печенегов сыграл решающую роль в судьбе мадьярского народа. Мадьяры ушли в Паннонию, которая с 899 года стала называться Венгрией. Вскоре они позабыли свой кочевой быт и создали государство, существующее и поныне.

В начале X века международное положение Византии вновь осложнилось. В 902 году греки уступили арабам свои владения в Сицилии. Через два года арабы совершили успешный набег на богатейший город империи Фессалоники. Вслед за этим угроза арабского вторжения нависла над Константинополем.

В июне 904 года арабский флот под командованием Льва Триполитанского подошел к столице империи. Греческой эскадре, которую возглавлял адмирал Имерий, удалось отбить атаку арабов.

В хронике Псевдо-Симеона (последняя треть X в.) содержится эпизод, также датированный 904 годом и, вероятно, имеющий отношение к неудачной попытке арабов захватить Константинополь[19]19
  Theophanis Continuatus, Ioannes Cameniata, Simeon Magister, Georgius Monachus. Bonnae, 1838.


[Закрыть].

В тот год некие росы-дромиты (дромитами они назывались потому, что могли быстро двигаться) напали на Византию, но были разгромлены в морском сражении византийским флотоводцем Иоанном Радиным. Нападавшими предводительствовал волшебник по имени Рос, наделенный сверхъестественными способностями. Он-то и спас часть росов от верной гибели благодаря «божественному озарению», снизошедшему на него. Другим росам повезло меньше.

Они заживо сгорели от «греческого огня» у мыса Трикефал[20]20
  Бибиков М. В. Византийская историческая проза. М., 1996. С. 30–31, 42 и др.


[Закрыть].

Как не вспомнить в этой связи нашего князя Олега, прозванного «вещим» за свою хитрость и коварство. Может быть, упомянутый в хронике волшебник Рос послужил прообразом для летописного Олега?

В самой «Повести временных лет» о разгроме росов-дромитов у мыса Трикефал не сказано ни слова. Зато летописец с упоением повествует о походе князя Олега на Константинополь, состоявшемся в 907 году. Вот только об этом походе греческим историкам, которые на протяжении столетий фиксировали все, что происходило с их державой, ничего не известно.

По летописи, Олег возглавил многочисленное войско, состоявшее из представителей различных племен, находившихся под его властью. Русы наступали на Константинополь с суши и с моря. Через Болгарию на Византию двигалась конница русов и их союзников. Водным путем, к Константинополю, направлялся огромный флот русов, насчитывавший две тысячи ладей.

После того как столица Византийской империи была блокирована, русы приступили к ее штурму. Как оказалось, вход в гавань Золотой Рог был прегражден цепями, поэтому русы не смогли вплотную подойти к Константинополю. Тогда Олег приказал своим воинам вытащить ладьи на сушу и поставить их на колеса. При попутном ветре с развернутыми парусами ладьи двинулись в направлении городских стен. Греки, пораженные изобретательностью Олега, запросили у него мира. Князь согласился помириться с греками на выгодных для русов условиях.

Перед тем как вернуться на родину, Олег повесил свой щит на воротах Константинополя, что должно было символизировать превосходство русского оружия над греческим.

3

В начале X века русы оказались втянуты в борьбу, развернувшуюся между шиитами и суннитами на Южном Каспии и имевшую далеко идущие последствия как для судеб Багдадского халифата, так и для русско-хазарских отношений. «В 900 году, – как пишет Л. Н. Гумилев, – Исмаил Самани разгромил шиитское государство Алидов в Южном Прикаспии. Но местное население Гиляна, Дейлема и Мазандерана, никогда не подчинявшееся чужеземцам, укрылось в горных замках, и власть Саманидов в Табаристане была призрачной. До тех пор пока дейлемитов с юга прикрывали горы Эльбурса, а с севера – Каспийское море, они могли держаться, так как ни Саманиды, ни хазары не имели флота»[21]21
  Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая Степь. СПб., 2002. С. 164.


[Закрыть].

В этих условиях появление ладей русов на Каспии выглядело вполне закономерным.

В 909 году русы разгромили остров Абаскун, захватив там богатую добычу. На следующий год они напали на Мазандеран, но потерпели поражение и ушли.

Не прошло и трех лет, как набеги русов повторились вновь.

По сообщению ал-Масуди, после 300 года Хиджры (912–913 гг.) флот русов из 500 судов с сотней людей на каждом подошел к границам Хазарии. Русы снеслись с хазарским царем Вениамином, чтобы с его разрешения воспользоваться судоходными сообщениями, соединяющими его владения с Хазарским (Каспийским) морем. Взамен русы обещали царю Вениамину «половину добычи, захваченной у народов, живущих у этого моря». Получив разрешение, они вошли в пролив, достигли устья реки Дона и стали подниматься по этому рукаву, пока не добрались до «Хазарской реки» (Волги), по которой они спустились в город Итиль и, пройдя мимо него, достигли устья, где река впадает в Каспийское море, а оттуда поплыли в город Амоль (в Табаристане)[22]22
  Бартольд В. В. Сочинения. 1963. Т. II. Ч. 1. C. 829–830.


[Закрыть].

Дальнейшие действия русов как две капли воды напоминали их предыдущие набеги. Они рассредоточились на своих быстроходных ладьях по морю и совершили нападения на Гилян, Дейлем, Табаристан, Абаскун, стоящий на берегу Джурджана.

Подвергся нападению русов и город Ардабиль, расположенный в трех днях пути вглубь суши. Местные жители дали отпор захватчикам, и тогда русы укрылись на островах, расположенных поблизости от Баку. Мусульмане, преисполненные праведного гнева и решимости выбить русов оттуда, поплыли к островам на своих лодках и торговых судах, «но русы направились к ним, и тысячи мусульман были убиты и потоплены».

Масуди замечает, что русы «пробыли на этом море много месяцев».

Суда русов, тяжело нагруженные награбленным добром и невольниками, направились к устью Волги. Здесь предводители русов снеслись с хазарским царем и передали ему условленную долю добычи.

Весть о «подвигах» русов распространилась далеко за пределы державы Саманидов. Докатилась она и до мусульман, живших в Хазарии.

Ларисийцы (наемники-мусульмане в войске хазарского царя) потребовали у Вениамина, чтобы он разрешил им отомстить русам за смерть своих единоверцев. Как говорит Масуди: «Царь не мог им помешать, но послал предупредить русов, что мусульмане решили воевать с ними».

Была ли это неловкая попытка хазарского царя оправдать свое предательство в глазах русов или же Вениамин больше не нуждался в их услугах, а потому счел за благо избавиться от доставлявших ему столько хлопот русов?

Мусульмане собрали войско и спустились вниз по реке, ища встречи с русами. Когда они настигли суда русов, последние были слабы, чтобы отразить неприятельское войско. Лишь немногим из русов удалось вернуться домой[23]23
  Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента. М., 1963. С. 199–200.


[Закрыть].

Масуди называет число павших в этом сражении русов – 30 000. Спаслось только 5000. Но и из этого числа не все уцелели. Некоторые русы были убиты буртасами, некоторые попали в страну болгар-мусульман и тоже погибли. Конечно, потери русского войска многократно завышены арабским писателем, стремившимся приукрасить успехи мусульман в борьбе с неверными. Но факт остается фактом: потерпев поражение, русы вплоть до сороковых годов X века не рисковали нападать на города и селения мусульман.

В «Повести временных лет» о походах русов на Каспий не сказано ни слова.

В течение последующих лет мощь хазарской державы неумолимо клонилась к закату. Поход русов на Каспий (912–913 гг.), сопровождавшийся разгромом владений суннитов, способствовал усилению их недругов, дейлемитов, которые к тому же были противниками хазар, всеми силами поддерживавших режим Саманидов. В 914 году дейлемиты добились значительных успехов. Они установили свой контроль над Азербайджаном и дошли до Дербента. Каспийская торговля хазар оказалась под угрозой. Все созданное кропотливым трудом их предков могло в одночасье превратиться в пыль.

Не меньше хлопот хазарам доставляли кочевые племена, периодически тревожившие их владения. Вместо того чтобы заниматься созидательным трудом и увеличивать свое благосостояние, хазары вынуждены были тратить свои силы на оборону степных рубежей.

В 913 году хазары вместе с гузами разбили восточных печенегов, кочевавших между Волгой и Яиком. Но вскоре возникла другая угроза, которая при неблагоприятном стечении обстоятельств для хазар могла привести к распаду их державы. Угроза эта состояла в проникновении ислама на земли, занятые кочевниками – данниками хазарского царя. Принятие ислама для многих из них означало в первую очередь избавление из-под назойливой хазарской опеки.

В 922 году предводитель камских булгар хан Альмуш принял ислам и попросил помощи у багдадского халифа против своего повелителя, хазарского царя. Помощь должна была заключаться в возведении на землях камских булгар крепости, предназначенной для защиты от хазар.

Халиф отправил к булгарам своего посла Ибн-Фадлана, который должен был вручить Альмушу деньги на постройку крепости. Для этой цели было специально продано конфискованное имение казненного визиря. Однако деньги Ибн-Фадлан так и не получил. Покупатель по какой-то причине не смог догнать караван посольства.

По прибытии на место арабскому послу пришлось выслушать немало упреков со стороны булгарского хана, прежде чем ему удалось убедить последнего, что деньги будут доставлены по назначению.

Вопреки ожиданиям Альмуша принятие ислама не привело к избавлению его орды от хазарской зависимости. Сувазы (предки современных чувашей) – одно из трех племен, входивших в орду камских булгар – выступили против хана и, укрепившись в лесах Заволжья, отказались принять ислам. Это был уже раскол на религиозной почве – явление, достаточно новое для кочевников.

Сходная картина наблюдалась у гузов. В 921 году один из вождей этого племени принял было ислам, но затем под давлением своего окружения снова вернулся к религии своих предков.

Коль скоро багдадский халиф при проведении своей религиозной политики уже не считался с интересами хазарского царя, то это неминуемо вело к обострению отношений между двумя державами.

Ибн-Фадлан приводит характерный эпизод, относящийся к 922 году. Узнав о том, что мусульмане разрушили синагогу, бывшую в усадьбе ал-Бабунадж, хазарский царь приказал разрушить минарет, расположенный в Итиле, и казнил муэдзинов. При этом он заявил: «Если бы, право же, я не боялся, что в странах ислама не останется ни одной неразрушенной синагоги, я обязательно разрушил бы и мечеть»[24]24
  Ковалевский А. П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг. Харьков: Харьковский ГУ, 1956.


[Закрыть].

С Византийской империей у хазар отношения складывались не менее сложно и драматично. В первой половине X века к традиционному торгово-экономическому соперничеству двух держав стали примешиваться религиозные распри.

Ал-Масуди раскрывает нам причину возникшего конфликта: «Причина в том, что император, правящий ныне (в 943 г.) и носящий имя Арманус (Роман), обращал евреев своей страны в христианство силой и не любил их, и большое число евреев бежало из Рума в страну хазар».

Ответная реакция хазарского царя последовала незамедлительно. «Когда это стало известно моему господину, – говорит в своем письме неизвестный хазарский еврей X века, – он избавился от многих христиан»[25]25
  Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X в./Науч. ред., послесл. и коммент. В. Я. Петрухина. М.: Иерусалим, 1997. С. 75.


[Закрыть].

Таким образом, международное положение Хазарского каганата в первой половине X века было непрочным. Хазария постоянно балансировала на грани войны с Византией.

В 939 году византийский император решился на открытый разрыв с хазарами. Как сказано в уже цитировавшемся еврейском источнике, византийский император Роман послал большие дары Х-л-г-у (т. е. Олегу) царю Русии», побуждая его напасть на хазарские владения.

Дары, присланные византийским императором Олегу, заставили его поспешить с началом военных действий против хазар. Русы захватили С-м-к-р-ц (Самкерц, Тмутаракань) «воровским способом, потому, что его начальника, вождя войска, тогда там не было». Однако «досточтимый Песах», хазарский полководец, узнав о коварстве русов, выбил их оттуда и, в свою очередь, сам вторгся в византийские владения в Крыму. Песах завоевал здесь три города и большое количество деревень. А потом он обратил свое оружие против русов, которым в итоге пришлось возвратить хазарам добычу, ранее захваченную в Самкерце. Олег запросил мира, возложив вину за начало войны с хазарами на своего союзника Романа. «Воистину, Роман подбил меня на это», – сказал он.

В качестве вассала хазарского царя он воевал на море против Кунстантины (Константинополя) четыре месяца. В войне с греками русский князь потерпел поражение, «так как македоняне победили его благодаря (греческому) огню».

А дальше анонимный автор документа сообщает нечто неожиданное: устыдившись вернуться в свою собственную страну, Олег бежал морем в Персию, и там он и все его войско пало. А Русия с тех пор была подчинена власти хазар.

В вышеприведенном документе слишком много темных мест. Необходимо обратиться к другим источникам, чтобы с их помощью реконструировать те далекие события.

В 941 году русы напали на византийские владения, неся с собой смерть и разрушения. Ход этой военной кампании подробно описан в двух византийских хрониках X века Продолжателя Феофана и псевдо-Симеона.

В первой из этих хроник говорится, что 11 июня 941 года «росы, коих именуют также дромитами, происходят же они из племени франков» приплыли на 10 000 судов к Константинополю. Возле Фароса состоялось морское сражение между византийцами и русами. Греки спалили огнем часть кораблей русов, остальных обратили в бегство.

Спасшиеся от разгрома остатки кораблей русов поплыли к побережью Вифинии. За ними была послана погоня. Вместе с всадниками и отборными воинами патрикий Варда Фока направился в Вифинию по суше, чтобы перехватить русов и не дать им закрепиться на побережье. Но многочисленный отряд русов все же успел высадиться в Вифинии до прихода византийского войска. Сразу же начались грабежи и убийства мирного населения.

Продолжатель Феофана живописует кровавую расправу, которую русы учинили над греками, оказавшимися в их руках: «…из пленных одних распинали на кресте, других вколачивали в землю, третьих ставили мишенями и расстреливали из луков. Пленным же из священнического сословия они связали за спиной руки и вгоняли им в голову железные гвозди».

Примерно аналогичное описание расправы над пленными греками содержится и в «Повести временных лет». Верный знак того, что древнерусскому летописцу была хорошо знакома Хроника Продолжателя Феофана.

Подоспевший на выручку местным жителям византийский военачальник Варда Фока нанес поражение русам и выбил их с захваченной земли. Часть русского десанта укрылась на кораблях.

Довершил разгром русов доместик схол Иоанн Куркуас, стоявший во главе всей восточной (малоазийской) армии.

С тех пор русы уже не предпринимали никаких военных операций на суше. Дальнейшие события в изложении Продолжателя Феофана выглядят следующим образом. В преддверии зимы у русов кончалось продовольствие, они боялись наступающего византийского войска и блокады с моря, организованной византийскими кораблями. В сентябре под покровом темноты русы на кораблях попытались прорваться к фракийскому берегу, но были настигнуты греками. Завязалось морское сражение, в ходе которого русы снова были разбиты, и только немногим из них удалось спастись[26]26
  Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей/Пер. Я. Н. Любарского. М., 1992. С. 175–176.


[Закрыть].

Война продолжалась еще несколько лет. Правда, очередной мишенью для русов стали не греки, которые смогли дать им достойный отпор, а богатые области Прикаспия.

Наиболее подробное описание похода русов на мусульман содержится в сочинении арабского историка Ибн Мискавейха (ум. в 1030 г.) под названием «Книга испытаний народов и осуществления заданий». По словам Ибн Мискавейха, в 332 году хиджры (943–944 гг.) армия народа, названного русскими, вторглась в Азербайджан, где они атаковали и захватили богатый торговый город Бердаа[27]27
  Флоровский А. В. Известия о Древней Руси арабского писателя Мискавейхи X–XI вв. и его продолжателя//Seminarium Kondakovianum. Prague, 1927.


[Закрыть].

Обосновавшись в Бердаа, русы стали грабить его окрестности и вскоре собрали огромную добычу. Так продолжалось в течение нескольких месяцев, пока правитель Аррана (Азербайджана) Марзубан ибн-Мухаммед не окружил Бердаа своими войсками. Русы оказались в ловушке. Они заперлись в городе и отчаянно отбивались от наседавших на них врагов.

Неизвестно, сколько времени продолжалась бы эта осада. Ни одна из сторон не желала уступать другой. Но тут в лагере осажденных вспыхнула дизентерия, унесшая немало человеческих жизней. Обессиленные болезнями русы вышли навстречу мусульманам и дали им бой. В этом сражении, вероятно, погиб предводитель русов, который в письме неизвестного хазарского еврея назван Х-л-г-у (Олегом).

Что же происходило в Киеве после смерти Хельгу (или Олега)? Каким образом князь Игорь вступил на киевский престол: по праву ли законного наследника Хельгу или же по праву человека, на стороне которого была сила? Второй вариант представляется более вероятным. У нас совсем не много оснований рассматривать Игоря в качестве сына или племянника Хельгу. Это два самостоятельных правителя Руси, вероятно, связанных между собой союзническими обязательствами. Да и этническая принадлежность у них, скорее всего, тоже была различной. Хельгу был представителем местной династии[28]28
  По мнению А. Г. Кузьмина, ближайшей параллелью имени Олег будет иранское «Халег», восходящее к тюркскому «Улуг» (имя собственное и титул, означающий «старший», «великий»). На болгарской почве (начало X в.) зафиксирован и переход гласной «у» в «о» (Ольгу тархан – великий тархан). Иными словами, имя как бы отражает историю ирано-тюрко-славянских контактов» (См. Славяне и Русь: Проблемы и идеи: Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении/Сост. А. Г. Кузьмин. М., 2001. С. 473.)


[Закрыть], а Игорь – выходцем из варягов[29]29
  Как полагает А. Г. Кузьмин: «Само имя «Игорь» (Ингер западных и византийских источников) довольно очевидно объясняется уральским «инг» – муж, герой. А связываться оно могло либо с Ингрией (Ижорой русских летописей), либо с Ингарией – областью в Роталии. Андрей Курбский в «Истории о великом князе Московском» упоминает сохранявшийся еще в XVI в. «иговский язык», явно связанный с одной из этих территорий (см. там же).


[Закрыть]. На это указывает сопоставление имен в договорах с греками Олега (911 г.) и Игоря (944 г.). В последнем договоре чаще встречаются имена западных славян и угро-финнов. Тогда как в первом договоре имена послов в основном кельтские и иллиро-венетские.

Вероятно, Хельгу, погибший в «Персии», пришел к власти в Киеве в двадцатые годы X века. Именно об этом периоде древнерусской истории умалчивает летописец.

После того как жители Бердаа отказались капитулировать, русы предприняли штурм города. Ворвавшись в город, они велели всем его жителям в трехдневный срок покинуть свои жилища. Оставшиеся после этого срока в городе либо должны были заплатить за себя большой выкуп, либо были убиты.

Еще одно сообщение об этих событиях оставил Лиутпранд, епископ из Кремоны, который побывал в Константинополе дважды с дипломатической миссией (в 949 и 968 гг.). Это сообщение не лишено некоторой доли иронии по отношению к грекам, но в целом не менее достоверно, чем греческие источники. Лиутпранд называет имя «короля русов» – Игоря. Не приходится сомневаться, что перед нами суверенный правитель Руси, утвердившийся в Киеве после смерти Олега.

По словам Лиутпранда, Игорь собрал тысячу и даже более того кораблей и приплыл к византийской столице. Греки оказались в крайне затруднительном положении: незадолго перед вторжением русов греческий флот был отправлен против сарацин. В распоряжении императора имелось всего пятнадцать полуполоманных хеландий. Оснастив их огнеметными машинами, греки отправили их против русов. В морском сражении грекам благоприятствовала установившаяся погода: ветер стих и позволил применить «греческий огонь». Греки подплыли поближе к русским кораблям и стали метать огонь. Вскоре пламенем была охвачена большая часть русской эскадры. Спасаясь от огня, русы в панике бросались за борт и тонули. Пленников, которых привели в Константинополь, по велению императора обезглавили[30]30
  Liudprandi episcopi Cremonensis Relatio de legatione Constantinopolitana//Die Werke Luidprands von Cremona/J. Becker. 3 Aufl. Hannover; Leipzig, 1915 (MGH SS rer Germ. [T. 41]).


[Закрыть].

На этом войну русов с греками можно было бы считать законченной. Русы потерпели сокрушительное поражение, в первую очередь потому, что у них не было «греческого огня» – этой адской смеси, превращающей корабли противника в обугленные головешки.

Договор 944 года между Византией и Русью положил конец кровопролитной войне.

После заключения мира с греками Игорь распустил свое войско по домам. С ним осталась только его дружина – воины, проверенные в боях и преданные своему князю.

«В год 6453 (945-й), – пишет летописец, – сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда украшены оружием и одеждами, а мы наги. Пойди, князь, с нами за данью, которую можем получить и ты, и мы».

Игорь послушал своих дружинников и отправился с ними к древлянам за данью. Несмотря на то что Свенельд уже собрал все, причитавшееся с древлян, воины Игоря снова стали требовать с них дань.

Дань была собрана. Дружинники вместе с Игорем покинули Древлянскую землю и направились в Киев. По дороге Игорь, однако, передумал идти в свой стольный город и, отпустив по домам большую часть дружины, решил вновь вернуться к древлянам и взять с них еще.

Оставшись с небольшой свитой, он снова направился к Искоростеню – главному городу древлян. Слух о возвращении Игоря дошел до жителей этого города. Возмущенные выходкой киевского князя, они направились к своему правителю, древлянскому князю Малу. По словам летописца, Мал будто бы сказал пришедшим к нему: «Если волк появился среди овец, он уволочет все стадо – одну овцу за другой, если его не убить». Это и послужило сигналом к расправе.

Перед тем как пойти на крайнюю меру, древляне направили к Игорю своих послов, чтобы отговорить его от продолжения грабительского рейда. Игорь не послушал послов и тем самым подписал себе смертный приговор. Древляне вышли из города и убили киевского князя и бывших вместе с ним дружинников.

После убийства киевского князя древлянский князь Мал отправил к Ольге своих послов с предложением выйти за него замуж. Согласно летописцу, инициатива предстоящей женитьбы исходила не столько от самого древлянского князя, сколько от его подданных.

Ольга обнадежила древлян, что предложение Мала будет принято. После чего она предложила древлянским послам на следующий день вновь прибыть на княжеский двор, чтобы узнать ее окончательное решение. Послы в знак особой важности порученной им миссии должны сесть в ладью, которую пронесут по улицам города слуги Ольги. Так и случилось: древлянские послы сели в ладью, которую пронесли по всему городу, а потом внесли на княжеский двор. Ольга приказала сбросить ладью вместе с послами в глубокую яму, вырытую накануне.