Текст книги "Шахтинск: аномальная зона. Путешествие из СССР"

Шахтинские аномалии

– Вот такую невероятную историю рассказал дядя Леша моему папе полгода тому назад, – сказала Ира своим притихшим товарищам, закончив свой рассказ.

– А ты сама-то, Ира, эту карту видела? – скептическим тоном спросил Женя.

– Нет, только со стороны. Я ведь к столу близко не подходила, а то папа меня из кухни тут же выставил бы.

– Знаешь, Ириша, есть у меня один приятель. Учится в Ленинграде на художника. Так он такое нарисовать может, не отличишь подделку от оригинала! – в голосе Жени прозвучало явное разочарование.

– Жека, Ирочка, пожалуйста, не ссорьтесь! – взмолилась Маша. – История, конечно же, очень странная… Но зачем дяде Леше понадобилось обманывать ириного папу?

– Ребята, смотрите, что я нашел! – неожиданно раздался взволнованный голос Андрея Соколова.

Все тут же повернулись в сторону Андрея. Он держал в руках две бутылки пива марки «Жигулевское». Несмотря на то, что сумерки сгустились, можно было увидеть, что одна из бутылок была початой.

– Я встал, чтобы немного размять свои ноги, – заметно волнуясь, заговорил Андрей. – Подошел к сосне. Гляжу, что-то поблескивает на земле. Оказалось, что под деревом кто-то сделал небольшое углубление и вставил в него две бутылки. Наверное, для того, чтобы случайно не разлились, ведь одна из них початая.

– Всё правильно! – с жаром воскликнула Ира. – Помните, в самом начале своего рассказа дядя Леша сказал, что он захватил с собой в дорогу пару бутылок «Жигулевского»? Одну из них он откупорил, но не допил. А, когда возвратился обратно в наше время, то к этим бутылкам уже не притронулся.

– Но это ещё ничего не доказывает! – возразил Женя Клименко. – Мало ли, кто мог здесь распивать пиво? Место – хорошее, в стороне от дороги, ещё и дерево под боком! Почему бы тут не посидеть?

– Однако одна из двух бутылок, найденных Андреем, является початой, – заметила Ира. – А какой человек, будучи в здравом уме и трезвой памяти, оставит недопитым пиво?

– И я не думаю, что это – случайное совпадение, – задумчиво произнес Андрей. – К тому же, ты сам, Жека, слышал, что Потапов с тех пор бросил пить. Это может означать только одно: человек испытал сильный стресс. Причина для него должна быть весьма серьезной. Нельзя с ходу отрицать то, что наука пока не может доказать.

– Да ты просто начитался фантастики, Сокол! В природе нет и не может быть машины времени. Это всё выдумки писателей!

– Вообще-то, Потапов говорил о портале. Откуда он, по-твоему, такое слово знает? Эх, если б мы могли посмотреть ту карту!

– Кстати, Иринка, а чем сейчас твой сосед занимается? – вдруг спросила Маша.

– А его уже давно нет в городе, – ответила Ира. – Сразу же после Нового года дядя Леша взял отпуск и в Москву отправился. Потом тёте Кате позвонили на работу из московской психбольницы, и она вместе с сыном тут же уехала в столицу. По возвращении рассказала, что её муж загремел в больницу после того, как в течение нескольких дней ходил вокруг Кремля, пытаясь попасть на прием к Брежневу. Сначала он говорил, по личному вопросу. Затем сказал, что ему известна очень важная секретная информация, которую он не может доверить никому другому, поскольку она, дескать, касается безопасности нашей страны. А в итоге оказался в психбольнице.

– Ну, что я говорил? – обрадованно сказал Женя. – У твоего соседа, Иришка, на редкость буйная фантазия! В Москве-то работают серьезные специалисты. Сразу точный диагноз поставили! Ведь, если б не было достаточных оснований, кто бы его просто так держал в больнице?

– Да погоди, Жека! Я ещё не закончила. Вечно ты с выводами торопишься. Дядя Леша в больнице находился только два месяца. А потом его сотрудники госбезопасности оттуда забрали, – понизив голос, сказала Ира Тарасова.

– А ты об этом откуда знаешь? – растерялся Женя Клименко.

– Тётя Катя по секрету моей маме рассказала. Она, как только потеплело, в Москву опять поехала мужа проведать. Приезжает со всякой домашней снедью, а дяди Леши в больнице нету! Тетя Катя к главврачу бросилась. А тот глаза уж больно подозрительно в сторону отводит и говорит, что её мужа якобы отправили на дополнительное лечение в какой-то закрытый санаторий. Сколько ему придется там находиться – неизвестно, но пациентов в этом учреждении навещать, дескать, не положено.

– Однако тётя Катя словам главврача не поверила. Разговорилась в больнице с одной санитаркой. Та поначалу, правда, тоже отнекивалась, мол, ничего не знаю. Но, когда тетя Катя слезу пустила, всё-таки разжалобилась. И рассказала, как к ним в больницу пришли однажды двое мужчин. В темных очках, в штатском, но что-то в них было такое, из-за чего санитарка сразу заподозрила, что эти двое – отнюдь непростые люди. Сначала они долго с главврачом разговаривали в его кабинете. Причём врач строго-настрого наказал секретарше никого к нему не впускать. Потом в кабинет вызвали Потапова и тоже о чём-то долго говорили. Причём главврач на это время вышел из своего собственного кабинета. А затем дядю Лешу посадили в машину и куда-то увезли. В его руках санитарка заметила какую-то бумагу, свернутую в рулон. Я думаю, что это была та самая карта. А тёте Кате пришлось вернуться домой, так и не увидевшись с мужем. Прошло с тех пор уже больше месяца, но про дядю Лешу ничего не слышно.

– А санитарка ничего не напутала? – недоверчиво спросил Женя.

– У тех, кто работает в психбольнице – глаз на редкость наметанный! – с уверенностью в голосе возразила Ира.

– Это – правда! – поддержала подругу Маша. – Специализация всегда откладывает свой отпечаток.

– Если Потаповым заинтересовались в госбезопасности, выходит, карта – настоящая? – в голосе Андрея Соколова прозвучали растерянные нотки.

– Значит, уже в следующем столетии мы больше не увидим на карте мира Америку! – обрадовалась Ира Тарасова и, чуть понизив голос, добавила: А то я слышала, что после смерти Брежнева начнется война между СССР и Америкой. А Брежнев-то – старенький! Хорошо бы, США поскорее распались! Не хочу, чтоб опять была война!

– Так ведь, со слов дяди Леши, и Советский Союз в конце этого века тоже распадется, – искренне опечалилась Маша.

– Но ведь это – временно! – с горячностью возразила Ира. – Зато потом всё изменится. С исчезновением США, как государства, на земле наступят мир и счастье! Мы станем жить в таком обществе, в котором все люди будут чувствовать себя свободными и равными, где их не будут делить по цвету кожи, по наличию или отсутствию денег. К сотрудничеству с нами начнут стремиться самые разные страны. Мы будем ездить по миру. Лично мне бы хотелось увидеть Индию. Там такая красивая природа и люди очень добрые! И чего ты, Жека, улыбаешься? Я, между прочим, столько индийских фильмов посмотрела! Опять же, столицу перенесут в Новосибирск. А он-то к Шахтинску будет поближе, чем Москва! Значит, мы сможем почаще в столице бывать. Вот здорово!

– Какая тебе, Ириша, разница, где будет находиться столица государства, если ты к тому времени всё равно состаришься? – рассмеялся Женя Клименко. – Но чур не обижаться! Я же говорю правду.

– А-а, так, значит, и ты, Жека, поверил, что дядя Леша побывал в XXI веке? Я-то уж было решила, что ты у нас – Фома неверующий, которому бесполезно что-то говорить, – тут же нашлась Ира.

– Это я просто пошутил, – продолжал настаивать на своём Женя. – В мире, нравится это кому-то, или нет, всё происходит, согласно законам физики.

– Знаешь, Женя, физика физикой, однако, в жизни порой случаются необъяснимые вещи, – задумчиво произнесла Маша. – Я вот сейчас вдруг вспомнила одну очень любопытную историю, которую несколько лет назад нам с Иришкой рассказала бабушка, над которой, будучи членами тимуровского отряда, мы взяли шефство. Помогали по хозяйству, ходили в магазин, в аптеку. Помнишь, Иринка, Татьяну Николаевну Фишер?

– Ну, конечно! Хорошая была женщина!

– Я так понимаю, что её уже нет на свете? – уточнил Женя Клименко, и невинным тоном добавил: Получается, мы с Соколом должны вам поверить, девочки, на слово?

– Мне иногда, Жека, так хочется тебя по голове стукнуть! – простонала Ира Тарасова.

А Маша рассмеялась:

– Нет, надеюсь, с Татьяной Николаевной всё в порядке. Просто некоторое время назад она уехала в Белоруссию к родственникам. А то здесь у неё никого не было.

– Верю, верю! – поднял руки вверх Женя. – Продолжай свой рассказ, Маша, дальше.

– Татьяна Николаевна Фишер – это бывшая учительница, – пояснила Маша. – Поэтому словам педагога с большим стажем работы и просто взрослого человека мы не можем не доверять. Как-то раз, во время очередных выборов, Татьяну Николаевну Фишер назначили председателем избирательной комиссии. Будучи человеком крайне щепетильным и очень ответственным, в день выборов она уже в начале шестого утра направилась в школу, где находился избирательный участок, несмотря на то, что на улице было очень темно, так как эти выборы зимой проходили. Татьяна Николаевна шла быстро и вдруг, как вкопанная, посреди дороги остановилась. Всё вокруг неожиданно озарилось ослепительно-ярким светом. Учительница подняла глаза к небу, и буквально остолбенела! Наверху при свете солнца шло ожесточенное военное сражение. Сражались люди в железных шлемах и в средневековых доспехах. Татьяна Николаевна совершенно явственно, отчетливо слышала характерный лязг оружия, тревожное ржание коней, крики солдат и стоны раненых. Видела черневший вдалеке лес, а с другой стороны – очертания гор, у подножия которых раскинулась небольшая деревенька, состоявшая из нескольких десятков домов, покрытых островерхими соломенными крышами. Оттуда раздавался заливистый лай собак. Это удивительное видение она наблюдала в течение нескольких минут, а потом свет стал меркнуть, картина потеряла резкость и, наконец, вовсе исчезла, как будто на небе какие-то ворота захлопнулись. А земля вновь во мрак раннего зимнего утра погрузилась.

– Видишь ли, Машенька, некоторые люди порой действительно способны наблюдать удивительные вещи, не поддающиеся какому-либо логическому объяснению, в силу своего чересчур развитого воображения, или же психологических особенностей характера, – попытался Андрей Соколов успокоить Машу. – Учительница, о которой ты рассказала, с её же собственных слов, вышла из дому ещё затемно, а встала и того раньше. Мало ли что человеку в таком состоянии могло показаться?

– Но Татьяна Николаевна отнюдь не производила впечатление человека эмоционального, а тем паче неуравновешенного! – возразила Маша. – Она и в школе, кстати, преподавала математику. А какой ясный разум сохранила, ты даже, Андрюшенька, не представляешь! Могла в уме решить самую сложную математическую задачу, выписывала кучу газет, слушала радио, читала книги, активно интересовалась политической ситуацией в мире. Мы с Ирой с большим удовольствием с ней общались. А она с нами иногда математикой занималась. Пару раз мы даже в кино и в парк вместе ходили. А ещё по просьбе Татьяны Николаевны я ей из библиотеки книги приносила.

– Правда-правда, Андрюша! – подхватила Ира. – Татьяна Николаевна на других бабушек не была похожа. Мы с Машей в халате её никогда не видели. И платочки она тоже, кстати, не носила. Дома ходила в сарафане, или в юбке, а седину хной закрашивала. Глядя на неё, я нередко думала, что тоже хочу в старости, как она выглядеть.

– Мальчикам такие вещи не рассказывают! – Маша легонько ущипнула Иру за локоть.

Ира от неожиданности ойкнула, а потом засмеялась. Маша Морозова продолжила:

– Что же касается того случая, то, по мнению Татьяны Николаевны, всё дело в том, что земля в окрестностях Шахтинска вся раскопана-перекопана. А ведь земля – это не только почва, как нам всем порой представляется. Земля прежде всего является хранительницей огромной информации с момента зарождения нашей планеты. Ну, а небо для земли – это своего рода зеркало, в котором иногда отражаются события давно минувшего времени. Активные раскопки в нашей местности с целью освоения богатых залежей угля привели к закономерному финалу: Шахтинск стал для земли её отражателем.

– Да, любопытная теория! – сказал Андрей с расстановкой. – Ты же знаешь, Машенька, что я всерьез увлекаюсь фантастикой. И, если попытаться развить теорию вашей с Ирой знакомой учительницы, то почему бы не предположить, что здесь могут происходить ещё более грандиозные и даже значимые явления? Местность у нас, в принципе, безлюдная, растительность тоже достаточно скудная. Чем не идеальная площадка для приземления неопознанных летательных объектов? Вокруг на многие-многие километры – ни души! Наши братья по разуму могут сколько угодно изучать землю, не опасаясь, что кто-нибудь невзначай помешает их исследованиям.

По голосу Андрея было непонятно, говорит он серьезно или шутит. А Женя Клименко рассмеялся:

– А, может, нам стоит поискать эти самые неопознанные летательные объекты? Ну, пока ещё не стемнело. Вдруг братьев по разуму встретим? И тогда о нас напишут в газетах!

– А я, Жека, говорю всерьез! – прервал друга Андрей Соколов. – Извини, но ты слишком приземленно смотришь на жизнь. Хочешь всё объяснить с точки зрения физики. Но физика, да и любая другая наука, при всём к ним уважении, на все вопросы не может дать ответа. Окружающий нас мир гораздо сложнее и многограннее.

– А я думаю, Сокол, ты просто неисправимый романтик и фантазер! – не согласился с Андреем Женя. – На земле никогда не было пришельцев, как нет и не может быть машины времени. Я не могу взять и поверить в то, что нельзя увидеть, или потрогать! Согласись, дружище, это несерьезно!

Спор двух друзей прервала Ира Тарасова.

– А знаете, ребята, между прочим, со мной тоже произошел однажды один любопытный случай. Правда, я тогда даже в школу ещё не ходила. Мне было лет шесть, но всё помню так, как будто это вчера со мной случилось. Как вы знаете, я живу на окраине города, по улице Станционная. И вот однажды, играя на улице, я оказалась в огороде, а он находится позади нашего дома. За домом – степь. Вдруг слышу чей-то голос. Поднимаю голову, и вижу вдалеке невероятно огромного человека в темных одеждах и с темным лицом. Он был похож на гору с покатыми склонами. Человек этот мне говорит: «Девочка, подойди ко мне». Что интересно, губами он при этом почти не шевелил, но голос его мне был очень хорошо слышен. Сначала я на него смотрела, как завороженная, а потом со всех ног к себе домой бросилась. Так испугалась, что даже маме не стала ничего рассказывать, и на улицу перестала выходить, пока все мои страхи не улеглись.

– Какая же ты, Иришка, трусиха! – укоризненно покачал головой Женя Клименко. – Тебе это всё почудилось после чтения поэмы Сергея Есенина «Черный человек».

– Фома неверующий! – фыркнула Ира. – Причем тут Сергей Есенин, когда мне было в то время всего лишь шесть лет?!

– Возможно, ты его поэму где-нибудь слышала, – неуверенно ответил Женя. – Или тебе это всё просто показалось. Когда позади дома лишь голимая степь, фантазия может очень сильно разыграться!

Но Ира ответом его не удостоила. Она оживилась, вдруг вспомнив ещё один случай.

– В другой раз, а это случилось пару лет назад, я вошла на минуточку в кухню и вдруг слышу: мама меня зовет. Смотрю: в кухне нет никого! Хотя голос звучал очень явственно.

– Извини, Ира, но это уже напоминает какие-то слуховые галлюцинации, – не сдержался Женя Клименко.

– Но ведь, Жека, в первом случае Ира не только слышала голос, а ещё и видела человека, похожего на гору, – поддержала подругу Маша. – Ира так подробно мне его потом, уже в школе, описывала, что у меня мурашки по коже, помню, побежали. Кстати, и со мной, ребята, однажды довольно странная история приключилась. Однако я, чтобы не мучиться страхами, постаралась поскорее её из головы выбросить. А случилось вот что.

– Легла я как-то раз спать, но сразу заснуть не удалось. Лежала, ворочалась в постели и, чтобы не терять даром время, я мысленно повторяла стихотворение, которое нам по литературе учить задавали. Случайно выбросила вверх руку и вдруг похолодела от ужаса. Кто-то крепко обхватил моё запястье и потянул за руку. А ведь Света, моя старшая сестра, к тому времени уже училась в Ленинграде, и в комнате я находилась одна. Каким-то чудом мне удалось выдернуть руку обратно, и я с головой укрылась одеялом. И что это было, до сих пор не знаю. Но трудно после этого, ребята, не поверить, что наш Шахтинск не расположен в какой-то аномальной зоне. У меня такое ощущение, будто раскопав в окрестностях города землю, мы выпустили наружу какие-то темные силы. Понимаю, звучит мистически, но лично я не нахожу всем этим случаям другого объяснения.

– А с вами, Андрюша, Жека, никогда не случалось ничего необычного? – в карих глазах Иры Тарасовой запрыгали веселые чертики.

– Был один случай, – признался Андрей с некоторой неохотой. – Я никогда о нём никому не рассказывал, да и Жека тоже. Но раз уж зашел разговор на тему необычных явлений… Прошлой весной как-то вечером шли мы с Женей по улице Торговой. Сумерки ещё только начинали сгущаться, но на улице людей уже не было. Впрочем, это неудивительно. Ведь Торговая – одна из первых улиц в нашем городе, там нет пятиэтажных застроек, а лишь частный сектор, поэтому она и днём-то особым многолюдьем не отличается. Мы шли, обсуждали предстоящие городские соревнования по легкой атлетике, как вдруг дорогу нам перебежал человек очень странной наружности. Он был абсолютно белым, но не имел тела, как такового. Очертания фигуры – человеческие, но вместо тела – просто белая оболочка. Этот странный человек, если его вообще можно так назвать, появился из забора одного дома и, быстро перебежав дорогу, прошел сквозь забор дома, который находился напротив. Всего лишь в нескольких шагах от нас с Женей. Мы оба его видели, будучи в здравом уме и трезвой памяти. И, как ни ломали голову, никакого объяснения этому случаю не нашли.

– А ведь я, Андрей, об этой истории уже успел позабыть, – с озадаченным видом почесал Женя Клименко затылок.

– А-а, вот видишь, Жека! – рассмеялась Ира Тарасова. – Ты всё твердишь: «Не верю, не верю!», а сам тоже в подобной ситуации оказывался!

– Как странно, ребята, и, если честно, даже немного страшно, – прошептала Маша. – Наш город – прям-таки вместилище для всевозможных аномалий! Лично я думаю, всё дело в шахтах. Только за последние годы несколько крупных шахт у нас построили. Скоро уже ступить будет некуда. И это, не считая небольших угольных разрезов!

Случайно оказавшиеся теплым апрельским вечером на заброшенном угольном карьере, юные жители Шахтинска вдруг притихли. Мальчики молчали, пытаясь найти какое-либо логическое объяснение тому, что они сегодня услышали. Девочки с опаской поглядывали в сторону котловины, на дне которой загадочно поблескивала вода. Сумерки понемногу сгущались. В воздухе повисла настолько плотная тишина, что, казалось, её можно было потрогать руками. Не слышно было даже стрекота кузнечиков. Всё в природе как будто бы замерло в ожидании какого-нибудь необычного явления, или события. Эту тишину неожиданно прервал Женя Клименко.

– А я предлагаю, Ира, рассказ твоего соседа сейчас проверить! Ну, не верю я ни в какие аномалии! В природе всё происходит, согласно законам физики. По-другому просто быть не может. Я спущусь в котловину и, если никуда после этого не исчезну, значит, Потапов наврал! Как же я раньше не догадался это сделать?

Женя резко поднялся на ноги и стал спускаться в карьер. Ребята даже опомниться не успели, как их товарищ оказался на самой середине склона. И вдруг, как в замедленном кинокадре, Женя начал оседать на землю. Девочки от испуга вскрикнули, а Сокол, не медля ни секунды, бросился другу на помощь. Маша с Ирой побежали вслед за Андреем.

Знакомство с Геннадием Ивановичем

– Батюшки! Где мы? – воскликнула Ира, продирая глаза, и с удивлением оглядываясь по сторонам.

Ира, Маша, Андрей и Женя сидели на деревянной скамейке в совершенно незнакомом им месте. Напротив них находилось большое красивое здание, центральная часть которого была оформлена в виде триумфальной арки. А в верхней части здания были установлены объемные буквы. Лаконичная надпись гласила: «Вокзал».

– Одно могу сказать точно: не в Шахтинске, – меланхолично заметил Женя, пытаясь изо всех сил подавить зевоту.

– Тогда, где же?!

Ира Тарасова в ужасе вскочила со скамейки. Её карие глаза расширились, а волосы на голове просто встали дыбом. От волнения она даже забегала взад-вперед перед скамейкой, на которой по-прежнему сидели, а точнее, находились в полулежащем положении, её товарищи. Маша и Андрей спали, склонившись друг к другу головами, а Женя смотрел на Иру одним глазом. Второй его глаз, очевидно, ещё спал.

– Судя по зданию вокзала и широкой привокзальной площади, в каком-то немаленьком городе, – лениво растягивая слова, ответил Женя Клименко.

– Ты что, с ума, Жека, сошел?! – отчаянно вскричала Ира и, чуть ли не плача, обратилась к ребятам: Маша, Андрей, ну что вы тут спите? Разве вы не понимаете, что мы в какую-то ужасную историю влипли?

Однако Маша и Андрей никак не отреагировали на слова Иры. Они продолжали спать. А Женя Клименко выглядел заторможенным и сонным. В его глазах читалось одно желание: если не поспать, то хотя бы чуток подремать. В полном отчаянии Ира Тарасова огляделась по сторонам. Стояло раннее утро. Народу в этот тихий час на незнакомой привокзальной площади было немного. Только хмурые дворники подметали территорию вокруг вокзала. Вдруг Ира почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

На соседней скамье, вытянувшись во весь рост, лежал человек весьма неопределенных лет и в одежде такого же, достаточно непонятного цвета. Он почти слился со скамейкой, поэтому девушка его не сразу заметила. Человек ворчливо сказал:

– Ты чего не даешь мне спать? Трещишь тут, как сорока! А я, между прочим, уже давно застолбил за собой территорию привокзальной площади. Все окрестные кореши об этом знают. Так что вали-ка ты отсюда, милашка, подобру-поздорову, ясно?

– Что?! Да как это вы выражаетесь, товарищ? Какая я вам «милашка»? И как вам только не стыдно с незнакомыми людьми так разговаривать?! – возмутилась Ира.

– А что я тебе сказал плохого? – искренне удивился нечаянный ирин собеседник. – Разве это не комплимент? Или бы тебе больше понравилось, если б я назвал тебя кикиморой? Мордашка-то у тебя симпатичная. Хотя одежку могла бы найти себе и поприличнее, а на ноги обуть кроссовки вместо этих древних кед.

– Что, нельзя обратиться просто «Девушка»?! – вскипела Ира.

– Девушка? – переспросил этот странный человек и засмеялся: Да я уже лет сто так ни к кому не обращался!

– Но как же вы с людьми тогда общаетесь? – растерялась Ира.

– А зачем мне это надо? Я – сам себе хозяин! Ну, ты, давай, девушка, иди! Мне ещё до работы чуток вздремнуть нужно.

– Простите, товарищ, я не отниму у вас много времени. Но вы не могли бы ответить на пару моих вопросов?

– Ну, вот, навязалась на мою голову! Может, угостишь меня для начала сигаретой?

– Я?.. Я не курю!

– Какие проблемы? Пошарь в карманах у своих приятелей! Надо же человека, то бишь меня, как-то расположить к разговору. Разве ты, девушка, не знаешь: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке»?

– Но они тоже не курят.

– Вы, что, деревенские? Ну, ничего, в городе скоро всему научитесь! Так чего тебе надо? Давай, спрашивай поскорее, пока я добрый.

– Скажите, а как называется этот город? Видите ли, какая история… Мы с друзьями здесь нечаянно оказались.

– Когда я засыпал, вас тут точно не было. А, вообще, в жизни всякое случается. Вот я со своими корешами однажды по пьяни на товарняке чуть было в Красноярск не уехал. Жаль, по дороге менты нас сняли, а то можно было на халяву попутешествовать.

– Да, конечно! Но на мой вопрос вы всё-таки не ответили.

– А ты, девушка, голову свою повыше подними. Видишь, что на том доме написано?

Ира вскинула глаза и обомлела. На высотном здании, что находилось напротив вокзала, висела большая вывеска, на которой было написано: «Гостиница Новосибирск».

– О, это невозможно! Ущипните меня, пожалуйста! – простонала Ира.

– Сей момент! – почему-то обрадовался мужчина и игривым тоном добавил: Давненько я, однако, девушек не щипал.

С этими словами он ущипнул бедную Иру за ногу. От неожиданности Ира взвизгнула.

– Ну, чего ты орешь? – обиделся мужчина. – Сама ж просила! Сейчас из-за тебя до меня ещё менты докопаются. Иди давай, откуда пришла!

– Я думала, вы меня ущипнете за руку, – жалобным тоном сказала Ира.

– Какая же ты глупая? – удивился мужчина. – За ногу-то щипать будет поинтереснее!

– Простите, а как вас зовут? Как-то неудобно, знаете ли, получается. Мы разговариваем, а к друг другу никак не обращаемся. Я – Ира!

– Да ну, серьезно?! – обрадовался вдруг ирин собеседник. – Так ты, выходит, тезка моей дочери? Её тоже зовут Иркой. И, кстати, примерно твоего возраста: учится в кулинарном училище на повара.

– Но вы-то сами так и не представились!

– Кореша меня кличут «Профессором». Я среди них – самый умный! А, вообще, раньше меня звали Геннадием Ивановичем. Ну, это, когда я ещё в проектном бюро работал.

– А сейчас вы чем занимаетесь, Геннадий Иванович? Ведь вы давеча сказали, что вам до работы подремать нужно.

– Бутылки собираю. Мусорные баки два раза в день проверяю: утром и вечером. Работы у меня, Ирка, хватает. Не жалуюсь!

– Так вы работаете дворником?

– Да, что ж ты такая непонятливая, а? Я что, похож на ненормального? Стал бы я за копейки вкалывать! Запомни, Ирка, раз и навсегда: Геннадий Иванович себя уважает!

– Но как ваша профессия тогда называется?

– Как-как?.. А никак!

– Геннадий Иванович, так не бывает! Вот мой папа, к примеру, шахтер, а мама в детском саду сторожем работает. А вы кто?

– А я, Ирка, просто бомж, – вдруг немного взгрустнул ирин нечаянный знакомый. – Есть у тебя ко мне ещё вопросы?

– Бомж? – удивилась Ира. – Никогда о такой профессии не слышала!

– Ну, какая же ты, Ирка, чудная! – рассмеялся её собеседник. – Вроде бы капитализм на дворе не первый год, а ты таких простых вещей не знаешь!

– Капитализм?! – переспросила, запинаясь, Ира.

– Ну, конечно! Слушай, а тебя в детстве грешным делом головой на пол не роняли? – усмехнулся Геннадий Иванович. – Ну, ладно-ладно, Ирка, не обижайся! Что ты, шуток не понимаешь? Приехала в город из деревни, малость растерялась. С кем не бывает? Я-то, чай, тоже родом не из столицы. Приехал в Новосибирск из Бердска после окончания школы. Повезло, сразу поступил в университет. А, когда его окончил, направили меня по распределению в проектное бюро. Как молодому специалисту, дали мне на предприятии через некоторое время двухкомнатную квартиру. Я уже был женат, и даже дочка у нас родилась. Казалось, живи и радуйся! Ан нет, не вышло!

– Попал спустя несколько лет под сокращение. Жена с утра до ночи стала пилить: мол, все чин-чинарем работают, лишь один ты – неудачник! Между прочим, предприятие наше вскоре всё равно закрылось. Но это так, к слову. Я в другое бюро было сунулся, на завод инженером пытался устроиться, везде – сокращения. А семью-то кормить надо! Плюнул я, Ирка, на всё и пошел на вокзал работать грузчиком. С непривычки поначалу было очень тяжело. Я стал с товарищами выпивать. Дальше – больше. Нам ведь, Ирка, не всегда платили. Кое-кто из фирмачей водкой от нас откупался. В скором времени печень у меня барахлить начала. Потом и вовсе на работе надорвался. Попал на несколько месяцев в больницу. А, когда из неё вышел, то оказался в прямом смысле на улице. Жена со мной развелась и даже выписала из квартиры. Никаких родственников у меня здесь не было. Возвращаться в Бердск не захотел. Вот так я и стал бомжем – лицом без определенного места жительства.

– А что ж вы куда-нибудь на работу, Геннадий Иванович, теперь не устроитесь?

– Зачем? Мне и так хорошо! Живу, как свободный художник! Хочу – собираю бутылки, а нет – на скамейке отдыхаю. Меня в этом районе все знают! Бабульки из окрестных домов подкармливают, одежку ненужную приносят. Кореша за интеллект сильно уважают, а уж выпить со мной за честь считают.

– Но ведь вам, Геннадий Иванович, до пенсии ещё далеко! Вы могли бы работать, пользу приносить государству. Для чего, скажите пожалуйста, вы получили высшее образование? Да и сами зажили бы по-человечески. Может, и с женой отношения бы наладились.

– Много ты, Ирка, в жизни понимаешь! Думаешь, мне моя работа в проектном бюро так уж сильно нравилась? Просто нужно было на жизнь как-то зарабатывать. А, вообще, я с детства мечтал выступать в цирке. Но мои родители мне и думать об этом запретили. До сих пор жалею, что не настоял на своём. Видишь, как всё в итоге-то обернулось?

– Но вы могли бы, наверное, руководить каким-нибудь кружком в Доме пионеров?

– Ха-ха, в Доме пионеров? Пионерия, Ирка, уже канула в Лету. И, вообще, я ни о чём не жалею! Даже если бы в 89-ом году я не попал под сокращение, то я всё равно бы из своего бюро рано или поздно ушел. Не по душе мне было это дело!

– В 1989-ом году?! Я не ослышалась, Геннадий Иванович?

– Ну да, в 89-ом. Пять лет тому назад. Горбачевские реформы уже тогда во всём начали сказываться. Из-за него я, вон, свою работу потерял, да и семьи тоже лишился. А он, черт лысый, взял, да и укатил заграницу! Ну, а мы тут теперь расхлебываем его перестройку!

– Геннадий Иванович, вы, пожалуйста, моим словам не удивляйтесь. У меня не очень хорошо обстоят дела с математикой. Какой нынче год, не подскажете?

– Да ты что в самом деле, с луны свалилась? Скажу тебе так, Ирка: твое счастье, что ты меня нынче повстречала. Другой бы на моём месте уже давно вызвал бригаду.

– И всё-таки, Геннадий Иванович, вы не ответили на мой вопрос?

– Да что ж ты настырная такая?! С утра на календаре как будто бы 94-ый значился.

– 1994-ый год?! Как же мы теперь вернемся домой? Ой-ой-ой!

– Сядете на поезд, да поедете, – не понял ириных переживаний её нечаянный знакомый: В Новосибирск-то тоже, небось, на поезде из своей деревни приехали?

Из глаз Иры градом покатились слезы. И вдруг за её спиной раздался незнакомый голос:

– Девушка, с вами всё в порядке?

Ира медленно обернулась и увидела милиционера. Невысокий, худой паренек с бледным конопатым лицом, на котором читались недосып и усталость, смотрел на неё строгим и требовательным взглядом. Ира инстинктивно выпрямилась и мельком оглядела себя. Но ничего подозрительного в своей внешности не обнаружила. Почему же он к ней подошел?

– Да, товарищ милиционер!

– Почему же вы тогда плакали?

– Соринка в глаз попала, товарищ милиционер.

– Вас никто не обидел?

Милиционер покосился в сторону Геннадия Ивановича.

– Товарищ старший лейтенант! Да как вы могли на меня такое подумать? Вы же меня знаете, я и мухи не обижу!