Текст книги "Последняя битва. Штурм Берлина глазами очевидцев"

Глава 2

С высоты в 800 футов колонны людей и транспорта казались бесконечными. Дуэйн Фрэнсис зачарованно смотрел из своего невооруженного самолета-разведчика «Пайпер Каб» по прозвищу «Промахнись» на разворачивавшийся внизу спектакль. Земля кишела войсками, танками и машинами. С самого конца марта, когда последние части форсировали Рейн, Фрэнсис следил за выходом войск на оперативный простор. Теперь великая река осталась далеко позади. Справа, и слева, и впереди, насколько мог видеть Фрэнсис, все было окрашено в цвет хаки.

Фрэнсис толкнул ручку управления вперед, и «Промахнись» устремился вниз вдоль границ 2-й британской и 9-й американской армий. Фрэнсис помахал крыльями, увидел ответные приветствия солдат и направился прямо на восток выполнять свою задачу в качестве «глаз» ведущих танковых колонн 5-й бронетанковой дивизии. Победа близка, в этом он был уверен. Ничто не сможет остановить наступление. Двадцатичетырехлетнему пилоту казалось, как он впоследствии вспоминал, что «сама земная твердь расшаталась и на всех парах стремится к Эльбе», последнему водному барьеру на пути к Берлину.

Фрэнсис видел лишь крошечную часть грандиозного наступления союзников. Уже несколько дней в пронизывающий холод и непрерывный дождь, в грязи, в слякоти и по льду, от Голландии почти до швейцарской границы вал людей, снаряжения и техники шириной в 350 миль выкатывался на равнины Германии. Последнее крупномасштабное наступление было в самом разгаре. Чтобы разрушить немецкую военную мощь, семь колоссальных армий: восемьдесят пять укомплектованных дивизий, пять из них – воздушно– десантные и двадцать три – бронетанковые, – большая часть войск западных союзников численностью 4 600 000 человек хлынула в рейх для нанесения последнего удара.

В городах и деревнях перепуганные немцы, все еще ошеломленные прокатившимися над ними сражениями, с изумлением таращились из подъездов и разбитых окон на бесчисленные войска союзников. Повсюду висели самодельные флаги, символы капитуляции: белые простыни, полотенца, клочки одежды.

Операция была гигантской, от ее скорости захватывало дух. По всем дорогам грохотали колонны танков, самоходных орудий, тяжелой артиллерии, бронемашин, транспортеров с легкими ручными пулеметами Брена, грузовиков с боеприпасами, санитарных машин, цистерн с горючим и огромных дизельных тягачей с длинными трейлерами, груженными снаряжением, секциями мостов, понтонами, бронированными бульдозерами и даже десантными судами. Дивизионные штабы передвигались на джипах, штабных автомобилях, жилых автоприцепах для командования и массивных автофургонах радиосвязи, ощетинившихся лесами дрожащих антенн. И все дороги были забиты войсками: люди ехали в грузовиках и бронемашинах, шагали по обочинам рядом с моторизованными колоннами или упорно месили грязь окрестных полей.

Это был яростный, яркий парад с боевыми знаменами, полковыми эмблемами и знаками различия, парад творцов истории Второй мировой войны. В дивизиях, бригадах и полках были гвардейцы, которые обеспечивали эвакуацию из Дюнкерка; бородатые командос в выцветших зеленых беретах, ветераны бригады лорда Ловата, которые совершали набеги на берега оккупированной Европы в самые тяжелые годы войны; закаленные канадцы знаменитой 2-й дивизии, высадившейся в Дьеппе – в кровавой репетиции вторжения в Нормандию. В бронетанковых колоннах с развевающимися знаменами были «Крысы пустыни» из 7-й бронетанковой дивизии, которые помогли загнать фельдмаршала Эрвина Роммеля в ливийские пески. Перекрывая топот людей и грохот техники, неслась мелодия «Дьяволы в юбках»: волынки 51-й шотландской Хайлендской дивизии, как всегда, играли прелюдию к сражению.

В колоннах американцев наступали дивизии с дерзкими именами и захватывающим прошлым: «Боевая 69-я»; 5-я бронетанковая «Победная дивизия»; «Лесорубы» 84-й пехотной; 4-я пехотная «Дивизия плюща»; 2-я бронетанковая дивизия «Ад на колесах», чья нетрадиционная тактика танкового боя сеяла панику в рядах немцев на всем пути от высохших рек Северной Африки до берегов Рейна; 1-я дивизия «Большая красная», имевшая на своем счету больше десантных операций, чем любое другое американское соединение: 1-я, вместе с одной из старейших американских дивизий, упрямой, пронизанной традициями 29-й «Синие и серые», когда все казалось потерянным, цеплялась за узкую полосу нормандского берега под кодовым названием «Омаха» (один из секторов высадки десанта в день «Д». – Пер.).

Одну из частей, прославленную 83-ю пехотную дивизию, которая двигалась так же быстро, как бронетанковая оперативная группа, корреспонденты недавно прозвали «Бродячий цирк». Ее изобретательный командир генерал-майор Роберт К. Мейкон отдал приказ пополнить транспорт дивизии всем, что двигалось, «не задавая вопросов». И теперь «Бродячий цирк» передвигался на причудливом ассортименте наспех перекрашенных трофейных немецких машин: на джипах вермахта, штабных автомобилях, грузовиках для боеприпасов, танках «тигр» и «Марк U», мотоциклах, автобусах и самых дорогих их сердцам двух пожарных машинах. Одна из пожарных машин, вся облепленная пехотинцами, возглавляла колонну дивизии. Над ее задним бампером развевалось огромное знамя с надписью: «СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА: БЕРЛИН».

В наступление шли три огромные группы армий. Между голландским Неймегеном и Дюссельдорфом на Рейне 21-я группа армий под командованием фельдмаршала сэра Бернарда Лоу Монтгомери 23 марта форсировала Рейн и теперь стремительно продвигалась по равнинам Вестфалии севернее великой Рурской долины, главного индустриального района Германии. Также под командованием Монтгомери на его северном фланге двигалась канадская 1-я армия генерал-лейтенанта Анри (Генри) Д. Крерара. В центре перемещалась британская 2-я армия генерал-лейтенанта сэра Майлза Демпси – самая «союзническая» из всех союзнических армий; кроме английских, шотландских и ирландских частей, в ней сражались подразделения поляков, голландцев, бельгийцев, чехов и даже американская дивизия – 17-я воздушно-десантная. На южном фланге шло третье соединение Монтгомери: мощная американская 9-я армия генерал-лейтенанта Уильяма Симпсона. Рейн уже остался в 50 милях позади войск Монтгомери.

Следующей в линии союзников, растянувшись на 125 миль вдоль Рейна от Дюссельдорфа до района Майнца, удерживала фронт 12-я группа армий под командованием спокойного, скромного генерала Омара Нелсона Брэдли. Как и у Монтгомери, у Брэдли было три армии. Однако одна из них, американская 15-я под командованием генерал-лейтенанта Леонарда Джероу, была «призрачной» армией, так как готовилась к оккупационным обязанностям и на данный момент играла относительно неактивную роль, удерживая западный берег Рейна прямо перед Руром от района Дюссельдорфа до Бонна. Основной силой Брэдли были мощные американские 1-я и 3-я армии общей численностью около 500 000 человек. 1-я армия генерала Кортни Ходжеса, «рабочая лошадка» Европейского театра военных действий, возглавлявшая вторжение в Нормандию, наступала с юга от Рура на восток с головокружительной скоростью. С самого захвата моста в Ремагене 7 марта Ходжес упорно расширял плацдарм на восточном берегу Рейна, куда втискивались дивизия за дивизией. Затем, 25 марта, солдаты 1-й армии бросились в сокрушительное наступление с этого плацдарма. Сейчас, три дня спустя, они были более чем в 40 милях от начальной точки. Рядом с 1-й армией с боями продвигалась прославленная американская 3-я армия генерала Джорджа С. Паттона. Несговорчивый и вспыльчивый Паттон, похвалявшийся, что его 3-я армия прошла дальше и быстрее всех, освободила больше квадратных миль континента и пленила больше немцев, чем любая другая, снова рвался вперед. Он навлек на себя гнев Монтгомери, тайно с разбегу форсировав Рейн за двадцать четыре часа до разрекламированной атаки 23 марта 21-й группы армий. Теперь танковые колонны Паттона двигались на восток со скоростью 30 миль в день.

Рядом с Паттоном и на правом фланге войск, находившихся под командованием генерала Брэдли, шла третья огромная сила союзников – 6-я группа армий генерала Джейкоба Диверса. Две армии Диверса – 7-я американская генерал-лейтенанта Александера Пэтча и 1-я французская генерала Жана Делатра де Тассиньи – удерживали южное крыло фронта длиной примерно 150 миль. Армии Пэтча и Паттона двигались почти в один эшелон, не отставая друг от друга. Армия де Тассиньи сражалась на самой пересеченной местности всего фронта, продираясь через Вогезы и Черный Лес. Его армия, первая французская армия, сформированная после освобождения Франции, шесть месяцев назад даже не существовала. Теперь ее 100 000 солдат надеялись, что еще успеют рассчитаться с бошами до того, как закончится война.

Рассчитаться хотел каждый, однако по всему Западному фронту германская армия уже не была сплоченной, организованной силой. Потрепанные во время наступления в Арденнах, когда-то всесильные армии рейха были окончательно разбиты в длящемся месяц сражении между Мозелем и Рейном. Решение Гитлера сражаться к западу от Рейна вместо того, чтобы отвести разбитые войска на заготовленные позиции на восточном берегу, оказалось катастрофическим; его можно назвать одним из величайших промахов той войны. Почти 300 000 человек были взяты в плен и 60 000 убиты или ранены. Всего немецкие потери составили в эквиваленте более двадцати полных дивизий.

Хотя, по современным оценкам, у немцев осталось более шестидесяти дивизий, это были всего лишь «бумажные» дивизии; каждая из них насчитывала по пять тысяч человек вместо штатного состава от девяти до двенадцати тысяч. Фактически, на западе осталось, как полагали, едва ли двадцать шесть полных немецких дивизий, и даже они были плохо снаряжены; у них не хватало боеприпасов, катастрофически недоставало горючего и транспорта, артиллерии и танков. Кроме них были потрепанные остатки дивизий, отдельные группы СС, зенитные войска, тысячи летчиков люфтваффе без самолетов (немецкая авиация практически прекратила свое существование), полувоенные организации, отряды местной обороны – фольксштурма, состоявшие из необученных стариков, мальчишек и подростков-курсантов. Дезорганизованная, лишенная связи и зачастую профессиональных командиров, германская армия не могла ни остановить, ни замедлить методичный натиск армий Эйзенхауэра.

Наступление от берегов Рейна продолжалось едва ли неделю, а стремительно продвигающиеся армии Монтгомери и Брэдли уже приближались к последней немецкой твердыне – сильно укрепленному Руру. Одновременно с их наступлением в восточном направлении три американские армии неожиданно и резко повернули к Руру с севера и юга. На севере 9-я армия Симпсона, продвигавшаяся прямо на восток, теперь начинала марш на юго-восток. С юга 1-я армия Ходжеса и 3-я армия Паттона, наступавшие параллельно (Паттон с внешней стороны), теперь также разворачивались и направлялись на северо-восток, чтобы соединиться с Симпсоном. Ловушка была расставлена так быстро, что немцы – в основном группа армий «Б» фельдмаршала Вальтера Моделя численностью не менее двадцати одной дивизии, – казалось, даже не замечали, что вокруг них смыкаются клешни. Теперь им угрожало окружение: «котел» примерно 70 миль длиной и 55 миль шириной, куда, по данным союзнической разведки, попало больше людей и снаряжения, чем русские захватили под Сталинградом.

По общему плану поражения Германии, форсирование Рейна и захват Рура всегда считались основными и труднодостижимыми целями. Огромный промышленный Рурский бассейн с его угольными шахтами, нефтеперегонными, сталелитейными и оружейными заводами раскинулся почти на четыре тысячи квадратных миль. Полагали, что его захват может занять месяцы, но это было до разгрома немцев на Рейне. Сейчас захват в клещи – военная хитрость тихого миссурийца Омара Брэдли – осуществлялся с захватывающей дух скоростью. Американцы продвигались так быстро, что командиры дивизий теперь говорили, что полное окружение – вопрос нескольких дней. Как только Рур окажется в кольце, у Германии останется слишком мало войск, чтобы сдержать мощное наступление союзников. Враг уже был сокрушен настолько, что не имел непрерывной линии обороны.

Германские войска были так дезорганизованы, что генерал-майор Айзик Д. Уайт, командующий 2-й бронетанковой дивизией США, приказал своим солдатам обходить любой крупный очаг сопротивления и двигаться дальше. 2-я дивизия, острие 9-й армии, окружавшая немцев по северному краю Рура, стремительно преодолела более 50 миль за три дня. Немцы, попавшие в небольшие изолированные «котлы», сражались ожесточенно, но больше неприятностей, чем вражеское сопротивление, доставляли 2-й дивизии взорванные мосты, наспех возведенные заграждения на дорогах, минные поля и пересеченная местность, что встречалось практически повсюду.

Подполковник Уилер Мерриам, который вел в авангарде 2-й дивизии свой 82-й батальон разведки, сталкивался с огромной неразберихой и очень слабым сопротивлением. 28 марта, когда его танки рассредоточились по обе стороны главной железной дороги восток – запад, Мерриам приказал остановиться, чтобы доложить о своих новых позициях. Пока его радист пытался связаться со штабом, Мерриаму показалось, что он слышит паровозный гудок, и вдруг прямо через его позиции, пыхтя, потащился немецкий поезд: вагоны, забитые войсками, и платформы с бронемашинами и пушками. Немцы и американцы в изумлении вытаращились друг на друга. Глядя на солдат вермахта, высунувшихся из окон, Мерриам мог даже рассмотреть «отдельные волоски на их лицах, пропущенные при бритье». Его люди ошеломленно смотрели вслед ушедшему на запад поезду. С обеих сторон не раздалось ни единого выстрела.

Наконец Мерриам очнулся и схватился за радиотелефон. Почти в тот же момент, как в нескольких милях к западу командир дивизии генерал Уайт по радиотелефону своего джипа получил предупреждение взволнованного Мерриама, он сам увидел поезд. Военный полицейский резко остановил колонны 2-й дивизии, пересекавшие железнодорожные пути, а Уайт, как и Мерриам, зачарованно смотрел на катившийся мимо поезд. Через несколько секунд Уайт уже вызывал по полевому телефону артиллерийский огонь. Несколько минут спустя 92-й батальон полевой артиллерии дал залп и разрубил поезд точно пополам. Позже обнаружилось, что в немецком составе находилось множество противотанковых орудий, полевых орудий и 16-дюймовое орудие на железнодорожной платформе. Захваченные в плен солдаты с поезда сообщили, что даже не подозревали о наступлении союзников. Они думали, что американцы и британцы все еще стоят к западу от Рейна.

Эта неразбериха была и союзником и врагом. Подполковник Эллис У. Уильямсон с 30-й пехотной дивизией продвигался так быстро, что был даже обстрелян артиллерией другой союзнической дивизии. Они приняли людей Уильямсона за отступающих на восток немцев. Лейтенант Кларенс Нельсон из 5-й бронетанковой попал в похожий переплет. В его джип влетел снаряд, но лейтенант успел перепрыгнуть в колесно-гусеничный танк, приблизившийся под сильным артиллерийским огнем. Нельсон приказал экипажу танка уничтожить вражеский опорный пункт. Танк взобрался на холм и дал два залпа… по британской бронемашине. Британцы, хотя и остались невредимы, пришли в ярость. Оказалось, что они сидели в засаде, поджидая какую-нибудь цель. Капеллан Бен Л. Роуз из 113-й легкомеханизированной группы вспоминает, как командир танка серьезно докладывал командиру группы: «Мы продвинулись еще на сто ярдов, сэр… с боем. Сопротивление ожесточенное, как вражеское, так и дружеское».

Столь стремительным было окружение и столь быстро разваливалась немецкая линия обороны, что многих командиров больше тревожили потери личного состава в дорожных авариях, чем от вражеского огня. Капитан Чарльз Кинг из прославленной британской 7-й бронетанковой дивизии умолял своих людей «осторожнее рулить по этим дорогам». «Было бы печально, – предупреждал он, – именно сейчас умереть в автокатастрофе». Несколько часов спустя Кинг, один из первых «крыс пустыни», погиб: его джип подорвался на немецкой мине.

Большинство солдат понятия не имели, где они находятся и кто наступает на флангах их частей. Передовые отряды часто выходили за пределы районов, обозначенных на их картах. Находчивых парней из 82-го батальона разведки это ни в малейшей степени не тревожило. Они пользовались чревычайными картами: шелковыми, размером с носовой платок картами спасения ВВС США, которыми ранее обеспечивали всех боевых летчиков на тот случай, если их собьют над вражеской территорией. Разведчики 82-го батальона подтверждали свое местоположение, просто сверяясь с немецкими дорожными указательными столбами. В секторе 84-й дивизии подполковник Норман Д. Карнз обнаружил, что на весь его батальон имеются только две пригодные карты, и это его не беспокоило… пока работали все его радиотелефоны и он мог держать связь со штабом. Лейтенант Артур Т. Хадли, эксперт по психологическим методам ведения войны, прикомандированный ко 2-й бронетанковой дивизии, который требовал капитуляции немецких городов не орудием, а громкоговорителем своего танка, теперь пользовался картами древнего туристического путеводителя Бедекера. Капитан Фрэнсис Шоммер из 83-й дивизии всегда знал, куда привел свой батальон. Он просто хватал первого попавшегося на глаза немца, тыкал ему в ребра дулом винтовки и на беглом немецком спрашивал, где он находится. И пока еще ни разу он не получил неверного ответа.

Личному составу бронетанковых дивизий наступление от берегов Рейна представлялось особым способом ведения боевых действий. Похожие на змей колонны бронетехники, которые сейчас атаковали, обходили, окружали, прорезали немецкие города и армии, демонстрировали классический пример тактики бронетанковых войск в ее лучшем исполнении. Некоторые пытались обрисовать в письмах великую бронетанковую гонку на восток. Подполковник Клифтон Батчелдер, командир 1-го батальона 67-го бронетанкового полка, полагал, что в этом прорыве сосредоточены «вся решительность и дерзость знаменитых кавалерийских операций Гражданской войны». Лейтенант Джеральд П. Либман отмечал, что, пока 5-я бронетанковая дивизия прорезалась сквозь врага, тысячи немцев оставались сражаться позади в окружении. Он насмешливо написал: «Мы используем тылы врага ПОСЛЕ прорыва его передовых позиций».

Либману наступление напоминало бронетанковый бросок генерала Паттона из живых изгородей Нормандии, в котором он также принимал участие. «Никто не ест и не спит, – замечал он. – Мы только атакуем и продвигаемся, атакуем и продвигаемся. Повторяется Франция, но на этот раз на домах развеваются не французские триколоры, а флаги капитуляции». В Девонширском полку, наступающем вместе с британской 7-й бронетанковой дивизией, лейтенант Фрэнк Барнз сказал своему другу лейтенанту Роберту Дейви, что «замечательно все время идти вперед». Оба офицера ликовали, так как на коротком инструктаже перед атакой им сказали, что это последнее мощное наступление и что конечная цель – Берлин.

Фельдмаршал Монтгомери всегда считал Берлин конечной целью. Подверженный вспышкам гнева, не терпящий отсрочек, темпераментный и часто бестактный, но неизменно реалистичный и отважный, Монтгомери нацелился на Берлин еще во время своей великой победы в пустыне при Эль-Аламейне. Тот самый человек, который решительно сказал «Вперед», когда погодные условия грозили отсрочить вторжение в Нормандию, теперь снова требовал зеленый свет. В отсутствие четкого решения Верховного главнокомандующего Монтгомери объявил свое. В 6.10 вечера вторника 27 марта в закодированном послании в штаб Верховного главнокомандования он информировал генерала Эйзенхауэра: «Сегодня я отдал приказ командующим армиями о наступлении на восток, которое вот-вот должно начаться… я намереваюсь прорваться к Эльбе силами 9-й и 2-й армий. Правый фланг 9-й армии будет направлен на Магдебург, а левый фланг 2-й армии – на Гамбург… Канадская армия будет очищать от врага Северо-Восточную Голландию, Западную Голландию и прибрежный район к северу от левого фланга 2-й армии… Я приказал 9-й и 2-й армиям немедленно выдвинуть бронетанковые и мобильные соединения для форсирования Эльбы с максимальной скоростью и энергией. Ситуация выглядит благоприятной и в течение нескольких дней события будут развиваться быстро. В четверг 29 марта мой тактический штаб передвинется к северо-западу от Боннингхардта. Затем, я надеюсь… мой штаб будет двигаться к Везелю – Мюнстеру – Виденбрюку – Херфорду– Ганноверу и далее по автобану на Берлин».

* * *

Неторопливо вращаясь на веревочных поводках, Тетя Эффи и Дядя Отто скорбно озирали заваленный мусором берлинский двор. Карл Виберг стоял на заднем балконе своей квартиры на втором этаже в Вильмерсдорфе и ласково ободрял своих такс. Он разработал процедуру эвакуации при воздушных налетах, и собаки после недель тренировок вполне к ней привыкли. Как и соседи Виберга, хотя они считали, что швед излишне заботится о своих питомцах. Они привыкли к виду лоснящихся Тети Эффи и Дяди Отто, снующих вверх-вниз мимо окон. Никто не обращал внимания и на болтающиеся веревки, чего, собственно, и добивался Виберг. Если вдруг нагрянет гестапо, он сможет перемахнуть через задний балкон и сбежать по тем же самым веревкам.

Он все продумал очень тщательно. Один-единственный промах, и его разоблачат как шпиона союзников, а теперь, когда берлинцы с каждым днем становились все подозрительнее и встревоженнее, он не хотел рисковать. Он так и не обнаружил местопребывание Гитлера. Его небрежные и на вид невинные вопросы явно не возбудили никаких подозрений, но и не привели ни к какой информации. Даже его высокопоставленные друзья в вермахте и люфтваффе ничего не знали. Виберг начинал верить, что фюрера и его приближенных в Берлине нет.

Когда он втаскивал собак на балкон, вдруг зазвонил дверной звонок. Виберг напрягся; он постоянно терзался страхом, что однажды подойдет к двери и обнаружит полицию. Сейчас он никаких посетителей не ожидал. Виберг аккуратно освободил собак и открыл дверь. На пороге стоял незнакомец. Рослый, крепкий, в рабочих брюках и кожаной куртке. На правом плече он держал большую картонную коробку.

– Карл Виберг? – спросил незнакомец.

Виберг кивнул.

Мужчина опустил коробку и поставил ее на пол в прихожей.

– Маленький подарок от ваших друзей в Швеции, – сказал он с улыбкой.

– Моих друзей в Швеции? – насторожился Виберг.

– О, вы отлично знаете, что это. – Незнакомец развернулся и быстро стал спускаться по лестнице.

Виберг тихо закрыл дверь и, окаменев, уставился на коробку. Единственными «подарками», которые он получал из Швеции, было шпионское снаряжение. Ловушка? Не ворвется ли в квартиру полиция в тот момент, когда он откроет коробку? Виберг быстро пересек гостиную и тщательно осмотрел улицу. Пусто. И гостя его нигде не видно. Виберг вернулся к двери, прислушался и не услышал ничего необычного. Наконец он втащил коробку на диван в гостиной и открыл. В столь небрежно врученной коробке находился радиопередатчик. Виберг вдруг осознал, что сильно вспотел.

Несколько недель назад начальник Виберга, датчанин по имени Хеннигс Йессен-Шмидт, сообщил ему, что отныне он будет «кладовщиком» берлинской шпионской сети. С тех пор через курьеров Виберг получал различные посылки, но его всегда предупреждали заранее, и сама доставка всегда осуществлялась с чрезвычайной осторожностью. Его телефон звонил дважды и отключался; это был сигнал, означавший, что следует ждать посылку. Курьеры всегда приходили в темноте и обычно во время авианалетов. Никогда прежде к Вибергу не приближались средь бела дня. Он был в ярости. «Кто-то действовал очень наивно и непрофессионально, подвергая опасности всю операцию», – скажет он впоследствии.

Положение Виберга становилось все более опасным; он не мог допустить визит полиции, ведь его квартира была теперь настоящим хранилищем шпионского снаряжения. В его комнатах было спрятано много валюты, шифровальные таблицы и множество лекарств и ядов: от быстродействующих «нокаутирующих» таблеток, способных лишить сознания на различные периоды времени, до смертельных смесей с цианидом. В его угольном подвале и в арендованном неподалеку гараже хранился маленький арсенал: винтовки, револьверы и боеприпасы. У Виберга был даже чемодан с очень чувствительной взрывчаткой, которая сильно тревожила его из-за авианалетов. Однако он и Йессен– Шмидт нашли отличное укромное место. Взрывчатка теперь лежала в большом депозитном ящике в хранилище Дойче Юнион банка.

Чудесным образом квартира Виберга пока уцелела, но он боялся думать о последствиях, если она будет разбомблена. Его немедленно разоблачат. Йессен-Шмидт сказал Вибергу, что в нужный момент все запасы будут переданы различным группам оперативников и саботажников, которые скоро прибудут в Берлин. Действия этих избранных агентов должны начаться по сигналу, посланному по радио или через курьера сети из Лондона. Виберг ожидал, что распределение снаряжения начнется скоро. Как предупредил Йессен-Шмидт, сообщение передадут в следующие несколько недель, поскольку работа групп должна совпасть с захватом города. Согласно информации, которую получили Йессен-Шмидт и Виберг, британцы и американцы должны достичь Берлина около середины апреля.