Текст книги "Разговор с акулой"

Разговор с акулой
Крис Соло

Редактор Кристина Геннадьевна Соловарова

Дизайнер обложки Крис Соло

Корректор Кристина Геннадьевна Соловарова

© Крис Соло, 2024

© Крис Соло, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-8852-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Эта история немного отличается от других. В основном, я пишу фантастические рассказы. «Разговор с акулой» – не фантастика, но и не является реальностью. Вообще, эта история родилась странным образом. Я просто «увидела» в голове картину нападения акулы. Как будто я смотрю фильм в кинотеатре. Всё это происходило как в замедленной съёмке. Не совсем обычные ощущения.

Так о чём эта история? «О нападении акулы и борьбе человека с ней», – скажете Вы. Нет. Эта история о борьбе с самим собой, с глубокой депрессией. Акула символизирует здесь внутренний мир героини. Далеко не симпатичный персонаж. Не правда ли? Акула – это тьма, поглотившая её. Это бездна, откуда не выбраться. Наверное, у каждого был такой период, когда не знаешь, что делать и куда двигаться дальше. Когда ищешь выход из ситуации и не находишь. Вас засасывает всё больше в пучину боли, несправедливости, непонимания. Вы боролись? Смогли ли Вы выбраться из этой бездны? «Разговор с акулой» – это именно такая история. Удалось ли героине справиться с болью, с внутренней темнотой, с депрессией? Нет. Это лишь временная победа над собой. И предстоит ещё не мало таких битв.

Каждый день мы боремся не за свою жизнь, а за то, чтобы оставаться самим собой, чтобы оставаться Человеком. Мы не должны терять себя. Если мы потеряем себя – мы потеряем всё.

Читайте с удовольствием!

РАЗГОВОР С АКУЛОЙ

Бывают дни, когда не хочется жить. После трагедии всё перевернулось. Жизнь не стала прежней. Я много думала об этом. О моей жизни и что я успела значимого сделать. Я задавала себе много вопросов, но так и не нашла ответов. Я не понимала и до сих пор не понимаю в чём смысл всего этого, всей этой жизни. Мы, как роботы, выполняем определённые функции: работаем, едим, спим, и гадим. Похоже на конвейер по производству мяса. Ничего, что бы действительно было значимым и важным.

Учебный год закончился и все мои коллеги – учителя – ушли в отпуск, некоторые ученики разъехались. Я же на лето устроилась работать в детский сад. Но сегодня у меня выходной и за весь год я впервые выбралась на море. Красное море – самое чистое и самое солёное из всех «живых» морей. Хотя в Мёртвом море тоже есть жизнь. Один из минусов Египта – это закрытые платные пляжи. Теперь бесплатных пляжей со свободным доступом нет. Я не любитель загорать на солнце, да ещё и на платном пляже. Но сегодня я именно на таком пляже и сижу на шезлонге, и греюсь в лучах солнца. Пляжный сезон открыт и здесь много туристов. Я люблю залезть в воду и плюхаться в ней до самого вечера, лишь изредка выходить на берег, чтобы погреться и привести в норму теплообмен моего организма.

Наверное я единственная, кто, вместо помады, пудры или крема, и прочей мелочи, носит с собой в сумочке хирургическую иглу, нитки, пару хирургических инструментов, антисептик, перевязочный материал. Даже клей БФ у меня был. Пригодится. Привыкшая к экстремальным условиям, я знаю, что такие вещи всегда должны быть. Это может спасти вашу или чью-то жизнь.

Понежившись ещё немного на солнце, я встала и медленно пошла к морю. Зайдя в воду по щиколотку, остановилась. Вода была как парное молоко, даже слегка горячей. Пальцы ног зарылись в мелкий разноцветный песок. Я некоторое время прислушивалась к морю и тем ощущениям, которое оно вызывало во мне. Затем вошла по колено и постояла. Мелкие рыбёшки проплыли мимо. Вода играла в лучах солнца разноцветной радугой. Я прошла ещё дальше и остановилась. Дав телу привыкнуть к температуре воды, я плюхнулась и медленно поплыла. Дно всё ещё видно. Одиночные рыбы проплывали у самого дна или над его поверхностью. Изящная рыба – игла сделала несколько круговых виражов, затем скрылась из виду. Обычно я не заплываю очень глубоко. Стараюсь быть на той глубине, чтобы мои ноги могли чувствовать дно.

Я перевернулась на спину и просто отдалась стихии. Морская вода меня убаюкивала. Столько разных мыслей проносилось в голове. Зачем всё это? Почему так? Опустив в воду ноги, я посмотрела вдаль. Белые яхты виднелись на горизонте. Я обернулась и посмотрела в сторону пляжа: большинство людей загорали, некоторые плавали. Я плавала туда-сюда, переворачивалась и лежала на спине. И снова отдавалась во власть моих мыслей, которые давным-давно поселились в моей скучной и бессмысленной жизни. Затем снова посмотрела вдаль. И тут я заметила, как чёрный плавник скрылся под водой. Я погрузилась под воду и медленно открыла глаза. Меня сковал страх. Акула плыла прямо на меня, но вдруг резко свернула вправо. Воздуха не хватало и я поднялась на поверхность. Жадно хватая ртом воздух и кашляя, медленно поплыла. В глазах сильное жжение и слезотечение, из-за чего я плохо видела.

Люди заметили акулу и спешили на берег. Кто-то кричал: «Акула! Акула!». Плеск воды сбивал с толку огромную зубастую рыбину. Но акула быстро сориентировалась и направилась к маленькой женщине. Она изучала, пытаясь понять, что это.

Я остановилась и развернулась. Посмотрела на водную гладь, но ничего не увидела. Однако чувство надвигающейся опасности не покидало. Может пусть просто она меня съест? Я так устала от всего. Так я быстрее вернусь к моему сыночку. Я очень скучаю по нему. Лицо моего сына перед моими глазами. Если я умру, то кто похоронит его прах? Кроме меня некому. Я снова опустилась под воду. Резко сделав рывок вверх, а затем вниз и, согнув ноги в тазобедренном суставе, я опустилась на дно. Клубы песка и гравия поднялись вверх. Акула медленно проплыла надо мной. Проделать такой трюк в морской воде невероятно трудно. Вода постоянно пытается тебя выбросить на поверхность. Даже не знаю, как у меня получилось это. Пока хищница делает круг, у меня есть немного времени плыть к берегу.

Акула сделала круг. Я сделала глубокий вздох и снова опустилась под воду. В голове крутилась картинка, как дайвер трогает за нос акулу и переворачивает её на спину, и акула приходит в транс. Решила рискнуть. Я вижу её. Плавники не опущены, не горбится, плывёт медленно и спокойно – значит, она пока не в агрессивном настроении. Это хорошо. Она изучает меня и просто любопытствует. И вот акула подплыла. Я постаралась своё тело развернуть параллельно телу акулы, протянула правую руку и ухватилась за её нос. Я почесала нос хищницы большим пальцем руки. Кожа такая шершавая. Ухватила другой рукой под правым грудным плавником и с усилием перевернула её на спину. Я продолжала гладить акулу, еле сдерживаясь, чтоб не вздохнуть. Я чувствовала, как в нос проникает морская вода, мои лёгкие готовы были разорваться. Отпустив акулу, я всплыла на поверхность. Кашель рвал мои лёгкие, глаза слезились и чувствовалось жжение. Как же я выживу, если ничего не вижу?

Акулу заинтересовало это существо. Она развернулась и плыла с настойчивой мыслью попробовать на вкус. «Раз. Два. Три. Четыре. Пять.» – считала я мысленно. Обернувшись, увидела уходящий под воду плавник. Я глубоко вздохнула и погрузилась в воду. Двухметровая хищница всё ещё плыла медленно. Разинув пасть полную острых зубов в несколько рядов, она попыталась ткнуться в меня мордой. Но я протянула правую руку и с силой толкнула её нос. Рыбина свернула влево, задев меня грудным плавником и больно хлестнув хвостом. Плакоидная кожа оставила на мне кровавые царапины. Я вынырнула на поверхность и закашляла. «Раз. Два.» – плыла, стараясь не делать резких движений и глубоко дышать. Моему мозгу требовался кислород. Глаза плохо видели из-за жжения и слёз. Люди на берегу кричали и визжали. Интересно, умру я сегодня или нет? Мне вдруг вспомнились слова из Библии: «В те дни люди будут искать смерти, но не найдут её; пожелают умереть, но смерть убежит от них». Забавно. Меня смерть не любит. Когда хотелось умереть, но не умерла. А кто не заслуживает смерти – умирает. Несправедливо. Интересно, сколько уже прошло времени? «Три. Четыре.» – тёмная тень приближалась. Я чувствовала колебание воды, которую рассекало тело акулы.

Акула почувствовала кровь. Но, всё ещё, не спешила заканчивать этот странный танец. Она слегка ускорила движение. Хрупкое маленькое существо полностью показалось под водой. Рыбина подплыла сбоку, её челюсти выдвинулись и собирались отхватить большой кусок плоти. Но женщина крутанулась, стиснула зубы, и всплыла наверх. Акула пошла на новый заход.

Получилось довольно неуклюже. Мне не хватает скорости для таких манёвров. Надо было больше тренироваться не только на суше, но и в воде. Тогда бы я была быстрее. Я не знала, какая рана у меня на боку. Но кровь окрасила вокруг меня воду. Кожа акулы и плавник процарапали моё тело ещё больше, когда я крутанулась. Хищница стала описывать более маленькие круги и совершать более резкие движения. Она только попробовала. Если ей понравится моя плоть, в следующий раз она меня атакует. Слабею. Я попыталась нащупать ногами дно. И, о чудо, кончиками пальцев почувствовала его. Но стойко стоять я ещё не могла. «Раз. Два. Три.» В моей голове проносились разные мысли: как избежать следующего прямого нападения, и расчёты следующего шахматного хода противника. До сих пор она играла и оценивала меня. Мои расчеты показывали, что глубина уменьшилась. Но это, всё ещё, достаточно для акулы. Она может маневрировать и на небольшой глубине. Этих животных нельзя недооценивать. Они очень умны и тоже вырабатывают тактику охоты. Однако нападение из глубины теперь отпадает. Значит нанесёт следующий удар сбоку или сзади. И при меньшей глубине скорость движения акулы тоже меньше. Всё равно не утешительно.

Я шла на носочках по дну. Разворот: я вижу её спину. Разинутая пасть вселяет ужас внутри меня. Но мне нужно быть хладнокровной. Сохранять самообладание в такой ситуации довольно трудная задача. Нужно следить за своим дыханием и стараться дышать ровно и глубоко. Из-за нехватки кислорода и потери крови это было ещё труднее. Раскачиваюсь на носочках: вверх-вниз, вверх-вниз. «Я пружинка, я пружинка», – повторяю в голове. Я подпрыгиваю до приближения ко мне акулы, насколько это возможно, вверх. Акульи челюсти сомкнулись. Я вижу всё, как в замедленном кадре. Однако посадка очень неудачная. Я падаю на спину акулы и чувствую боль от удара, как будто о камень. Кожа – наждачка режет мне тело, лицо и руки. Рыбина слегка заваливается на бок. Я скатываюсь с неё. Акула делает резкий рывок вперёд. Лопасть хвоста больно ударяет по мне. В круговерти воды и крови я начинаю захлёбываться. Но быстро нахожу ногами дно и встаю. Кашляя и плюясь, я бреду, ослепшая и обессиленная, к берегу. Нападений больше не будет. Разговор окончен.

Я практически вышла на берег, лишь стопы всё ещё находились в воде. Я наклонилась и оперлась окровавленными руками о колени. Пытаюсь отдышаться. Сквозь слезившиеся глаза я вижу силуэты с чем-то в руках. Телефоны. Снимают на видео, что бы потом выложить в интернете. Кровь каплями стекала в морскую воду. Кто-то подбежал и взял меня за руки. Но я отмахнулась: «Не надо. Я сама». Глубоко вздохнув, выпрямилась и побрела к шезлонгу, где лежали моя сумка и одежда. Еле переступая ногами, я шла. Люди захлопали в ладоши. «Это не мако», – сказала я. «Что?» – спросил кто-то. «Это не мако», – повторила я. Дети стояли рядом с родителями и смотрели на меня. Почему родители позволяют это видеть? Идиоты. «Уведите детей», – проговорила я как можно громче. – «Они не должны смотреть».

Дойдя до шезлонга, я села. Кто-то протянул открытую бутылку с водой. Я пробубнила «спасибо» и стала промывать свои глаза, затем сделала несколько глотков. «Кто-нибудь вызвал „скорую“?» – Послышалось в толпе. «Не надо „скорую“. Я сама справлюсь», – постаралась я, как можно громче, сказать. – «Я в порядке». «Вместо того, чтобы оказать какую-то помощь, они снимали всё на видео. Ни лодки, ни спасателей, ни круга. Даже сейчас снимают», – усмехнулась я про себя. «Прекратите снимать меня», – послышался мой голос.

– Сейчас «скорая» приедет и вам помогут.

– Помогут? – Возмутилась я. – Также, как моему сыну, когда он умирал?! Ни один медик не подошёл к нему, когда мой сын лежал на столе! Они просто смотрели и смеялись.

Я приняла обезболивающее, вытащив таблетки из сумки, взяла своё полотенце, встала и пошла к пляжному душу. Чтобы смыть с себя солёную воду и кровь. Я шла с трудом. Удивляюсь, что у меня откуда-то брались силы противостоять волку морей, а сейчас совсем нет сил. Я готова рухнуть прямо здесь. Работники отеля и пляжа бегали вокруг меня. Судя по их лицам им не очень нравилось, что я хожу по пляжу окровавленная и «порчу» песок, окрашивая красным цветом.

– Да дайте мне помыться и я уйду!

Я осматривала свои раны, оттопыривая лоскутки рваной кожи. Главное, чтобы крупные сосуды не были повреждены. Было больно. Увидев рану на левом бедре, мелькнула мысль: «Когда она появилась? Я что-то не помню, чтобы акула укусила меня здесь». Я внимательнее осмотрела рану, стиснув зубы: небольшая верхняя часть кожи была как будто срезана, по краям красовалась бахрома из мелких лоскутков кожи, крупные сосуды, судя по всему, не задеты. На левом боку рана была поменьше. Будто скользнула зубами и просто отпрепарировала кожу. Я приподняла лоскут и струи пресной воды стали смывать кровь. Выключив воду, я прикладывала полотенце к изрезанному акульими зубами телу с осторожностью, периодически издавая рычащие звуки боли.

Вернувшись к шезлонгу, я достала из сумки антисептик и двух кубовый шприц. В толпе перешёптывались. Некоторые работники отеля стояли рядом. Я, всё ещё, слышу слово «скорая помощь».

– Кто-нибудь говорит по-арабски? – спросила я. – Скажите им, что мне не нужна «скорая». Сейчас я обработаю раны и уйду.

Стиснув полотенце зубами, я набрала в шприц АСД-фракцию. Где могла достать, промывала раны. Они были не глубокие. Медленно поливая из шприца антисептиком рану на бедре, я закричала. Очень жгло. Полотенце слегка заглушило мой крик. Затем оттопырив лоскут кожи на боку, я направила струю антисептика на рану. Немного посидев, я ждала, пока боль утихнет, затем аккуратно пришлёпнула этот лоскут кожи обратно. «Должно прихватиться». Правая икроножная мышца была порвана. Местами кожа вовсе отсутствовала. «Не критично, но шрам будет огромный», – пронеслось в голове. – «Сперва заклею, а дома, если что, зашью». Взглянув на плечо, спросила:

– Кто не боится крови? Можете помочь мне?

Несколько человек ринулись ко мне.

– Что нужно делать? – спросил женский голос. Я вручила ей шприц и сказала, указав на антисептик:

– Поливайте этим мои раны на спине. И здесь, пожалуйста. И вот тут. Да, здесь.

Женщина дрожащими руками поливала мои раны то тут, то там. Волной прошёл слух, что приехала «скорая». Один из работников попросил меня идти в машину скорой помощи. Довольно настойчиво.

– Я же сказала, что мне не нужна «скорая»! – Закричала я. Окатив холодным взглядом работника отеля и работников машины «Скорой помощи», продолжила обрабатывать раны. Столпившиеся египтяне очень настойчиво требовали покинуть территорию отеля и ехать в больницу.

– Не трогайте меня! Где вы были, когда мой сын умирал?! Почему никто не оказал ему помощь?! – Кричала я. В глазах появились слёзы беспомощности и обиды. – Вы бесполезные. Убирайтесь! Мне не нужна ваша помощь! Я сама всё сделаю. И уйду. Уходите!

Краем глаза я увидела российского консула и его заместителя. Они подошли и сказали, что очень рады, что я жива и хотели бы оказать помощь мне.

– Когда случилась трагедия с моим сыном, вам сразу позвонили. Но вы не приехали в больницу. Если бы вы тогда приехали, моему сыну оказали бы хоть какую-то медицинскую помощь, а полиция позволила бы мне быть рядом с ним до конца. Но вы не приехали. Вы сказали, что не можете оказать мне никакой помощи, но можете дать контакты ритуальных служб и адвокатов. Ваш адвокат – мошенник. Он выкачивал деньги, но не сделал то, что обещал. Теперь он не отвечает на мои звонки и сообщения. А когда погиб парень от акулы, вы приехали к его родителям и предложили любую помощь. Мне жалко того парня и его родителей. Но скажите, чем их горе отличается от моего? Видом смерти? Статусом? Несправедливо.

Они стояли и молчали. Предложили помочь мне сесть в машину скорой помощи. Я отказалась.

Египтяне и туристы стояли вокруг меня и наблюдали, как я осторожно обсушиваю полотенцем раны, слегка прикасаясь к ним. Меня трясло и от холода и от потери крови. Вероятно, это также был «отходняк» от шока. Люди сказали, что я пробыла в воде минут сорок. Мне показалось это вечностью. Откуда-то возникли египетские журналисты. Они фотографировали меня, даже не спросив моего согласия.

– Никакого интервью, – сказала я. – Не фотографируйте меня. Убирайтесь!

Затем обратилась к женщине:

– Там есть клей БФ. Откройте его, пожалуйста.

Женщина подала мне маленький тюбик клея. Трясущимися пальцами я с осторожностью наносила его на стыки кожных лоскутов. Нестерпимая жгучая боль пронеслась по всему телу и вырвалась наружу криком. Заклеив более серьёзные раны, я попросила помочь мне перевязаться. На икру, живот и руки наложили бинтовую повязку, на бедро – фиксирующую повязку. Я посмотрела на одежду. «Сейчас мне это не надеть. Как же я поеду?» – Мысли путались в голове. Возникала туманность и меня всё больше трясло. – «Мне срочно надо под одеяло. И крепкий сладкий чай». Ясное дело, те, у кого есть машина, не повезёт меня: кровь всё ещё будет сочиться. На басике тоже: кто ж меня впустит в купальнике, да ещё в крови и перебинтованную. Я попросила вызвать «Убер».

Новость о выжившей в схватке с акулой облетела весь интернет со скоростью света в тот же день. То там, то тут пестрили видео на Ютуб канале, в Тик Токе, в египетских и российских новостях. Власти Хургады направили силы на поимку любительницы экзотической кухни. «Больное общество», – подумала я, осматривая свои раны.

– Та-ак. Посмотрим, что ещё можно сделать, – проговорила я сама себе. Лоскуты кожи на животе вроде хорошо и ровно лежат и это создаёт уверенность, что рост новых клеток начнётся без проблем. Значит, здесь ничего трогать не буду. А вот с бедром как-то пострашнее: часть кожи отсутствует и мышцы обнажены и порваны, но не глубоко. Мышцы можно стянуть нитью, а вот кожу стянуть – нужно приложить силы. Если это удастся, то ногу придётся не сгибать. Иначе швы разойдутся. «Придётся шить», – вздохнула я. Вколов в бедро по краю раны лидокаин и, немного подождав, я обрезала бахрому из кожи и принялась шить. Кожа здесь толстая и более упругая. Я стянула нить, тем самым соединив края разорванной мышцы и приступила к стягиванию кожи. А вот здесь я стала чувствовать боль, хоть и слабую. Стежок за стежком и готово. Полотенце во рту было кстати. После обработки шва антисептиком и нанесения антибиотиковой мази, я наложила сперва фиксирующую повязку, а поверх неё бинтовую. Икроножная мышца плакала и рыдала. Правда не очень. Мне пришлось её тоже зашить. В некоторых местах. Я стояла перед зеркалом в душевой и пыталась осмотреть себя сзади. Это плохо получалось: зеркало висело высоко, стула нет, а на ногах больно стоять. Стопы ног, как и руки были исцарапаны. Я их перебинтовала. «Я похожа на мумию», – пронеслось в голове.

Меня, всё ещё, трясло. Я укуталась в одеяло и просто сидела на диване, вытянув ноги. Мне нужен был антибиотик. Без него мои раны могли загноиться. Включив телефон, послышались звуки уведомлений о сообщениях и звонках. Я взглянула: много пропущенных звонков от коллег, сообщений от знакомых и учеников. Телефон затрезвонил.

– Да?

– Александра Геннадьевна, – послышался голос директора школы. – Вы как? Вам что-нибудь нужно? Может, какая помощь? Отвезти вас в больницу?

– Не надо в больницу, – ответила я твёрдым голосом. – А вот может какие лекарства мне не помешали бы.

– Что нужно?

– Бинты, фиксирующие повязки, мази… – я задумалась и продолжила: – Может у кого левомеколь завалялся или любая ранозаживляющая мазь, можно спрей с антибиотиком.

– И антибиотик, если есть, в инъекциях. – Добавила я. – Ну, или, хотя бы в таблетках.

– Отправьте локацию. Мы соберём что-нибудь и завтра приедем.

– Хорошо. – сказала я и отправила по ватсаппу локацию, где живу.

Мне не хочется читать сообщения. Просто хочу лежать. Я закрыла глаза и провалилась в темноту. Во сне я видела ту акулу.

Утро беспощадно ворвалось солнечным светом. Я застонала от боли. Всё тело болело. Сегодня я чувствовала себя ещё хуже, чем вчера. Адреналин иссяк, шок прошёл. «Добро пожаловать в ад», – прошептала я и попыталась, для начала, сесть. Не получилось. Проведя несколько мыслительных вычислений и расчётов, я составила план моего восхождения с дивана. Не делая резких движений, очень медленно, я начала поднимать правую сторону моего тела вверх к спинке дивана, а ноги, наоборот, опускать вниз. «Уф», – выдохнула я и села. Ноги были всё ещё вытянуты. Я боялась согнуть их, так как швы на бедре и икре могут разойтись. В некоторых местах слегка окровавленный бинт болтался. Надо сделать перевязку.

Передвигаться было сложно. Замотанная, передвигаюсь как на култыжках – смешное зрелище. Обмотанные кисти рук не позволяли нормально ими пользоваться. Но я приноровилась и всё-таки приготовила себе поесть.

Я периодически мерила термометром температуру: могла возникнуть инфекция. Но пока всё хорошо. Проверив телефон и ответив на несколько сообщений и звонков, я вздохнула и отложила его. После обеда раздался стук в дверь. «Войдите», – сказала я. Несколько коллег по школе и три ученицы из восьмого класса, дочери учителей, во главе с директором, посетили меня. Они принесли лекарства, фрукты и шоколад. Самое ценное, что сейчас необходимо для моего выздоровления.

– Прошу прощения за мой вид, – я сидела в нижнем белье, укутанная бинтами и одеялом. – Мне пока трудно одеваться и раздеваться. Как вас пропустил дормен?

Директор объяснила:

– Сказала, что я директор школы и пришли мы к вам.

Яснее ясного. Коллеги задавали вопросы, говорили какая я стойкая и храбрая женщина. Но мне эти слова нисколько не льстили. Потому что они не понимали, что я вовсе не такая. Пожелав мне скорейшего выздоровления, они оставили меня. Но день только начался и чуть позже ко мне пожаловали другие гости.

Снаружи послышался шум и голоса. Мне показались они знакомыми. Я посмотрела в окно и поняла, что фишка с одеялом тут не прокатит. Кое-как натянув длинную тунику. я медленно вышла наружу. Почти все ученики седьмого класса и трое из девятого класса толпились у шезлонга с цветами и пакетами. Увидев меня, они захлопали в ладоши.

– Так, хватит, – сказала я, улыбаясь. Я облокотилась о стену.

– Давайте мы вам поможем сесть, – предложили Марк и Амир. Они подхватили меня за руки и подвели к шезлонгу. Я медленно села и слегка наклонилась в правую сторону, снизив нагрузку с левого бедра и раны в боку.

– Вы чё припёрлись?

– Мы ж переживаем за вас, – проговорил Амир. – Цветы и подарки принесли.

– Мы вас любим, – подхватила Настя.

– Спасибо большое. Люба, занеси, пожалуйста, всё это и на диван положи.

И куча вопросов посыпалась на меня.

– Как вам удалось спастись? – спросила Люба. Я посмотрела на неё и ответила:

– Ну, мы поговорили с акулой и решили мирно разойтись. – Ребята заулыбались, а я добавила. – Если бы она хотела меня съесть, она бы сделала это за несколько секунд.

– А как вы с ней поговорили? – Удивлённо спросила Настя.

– Она мне угрожала и пыталась выгнать меня с её охотничьих угодий. Я лишь пыталась показать, что полностью с ней согласна и собираюсь покинуть её территорию. Мы немного потолкались и разошлись.

– Ничего себе потолкались, – усмехнулся Марк. Андрей что-то прокомментировал. Потом Юсиф.

– А она большая была? – спросил кто-то.

– Ты чё, дурак? Александра Геннадьевна, чё, разглядывала? – Возразила Настя. – Не до того было.

– Два – два с половиной метра, – ответила я, наблюдая за оживлённой дискуссией учеников.

– А какая акула на вас напала? – с нескрываемым интересом спросил Амир.

– Тигровая.

– Офигеть. Я в шоке, – ахнула Настя.

– Я теперь купаться не буду, – испуганно сказала Люба.

– Вы – мой герой, Александра Геннадьевна. – проговорил Амир. Остальные подхватили.

– На видео так страшно было. Вас там прямо из воды выбросило.

– Ага. Вода бурлила.

– Это я прыгнула. А не акула меня подбросила, – пояснила я. Было забавно наблюдать, как расширяются глаза детей в ужасе. Столько эмоций.

– Я бы на месте померла – Люба закрыла свои щёки ладонями.

– А раны большие? – Спросил Андрей. Я взглянула на него и ответила:

– Бедро откусила. Большой такой кусмань, – я руками показала насколько он большой. Конечно, я приврала. Мне нравится стебаться над моими учениками. У девочек глаза округлились, и они заохали.

– Здесь вот бок откусила. Правда до кишков не добралась.

– Мама дорогая! – Воскликнула Настя.

– Ой, Александра Геннадьевна, не рассказывайте больше. – Взмолился Марк. – А то я ночью спать не буду.

Я засмеялась. Острая боль пронзила меня и гримаса страдания появилась на моём лице.

– Хватит, ребята. – Сказала Люба. – Пойдёмте. Александре Геннадьевне надо отдыхать.

Ученики пожелали выздоровления и попрощались. Вечером мне позвонил один из учеников. Рамазон, восемнадцатилетний, азиатской внешнности, мальчишка, застрявший в девятом классе, был особенным. На самом деле он не особенный. Обычный парень, высокомерный хулиган, непослушный, занимается боксом и страдает некоторым проявлением агрессии. Тем не менее я видела в нём что-то. Он никогда не звонил, лишь изредка мы переписывались. Так, переписка ни о чём. Но сегодня раздался звонок, который очень удивил меня.

– Алло?

– Здравствуйте, – послышался мужской голос на том конце.

– Здравствуй. Чего это, вдруг, ты решил позвонить? – поинтересовалась я.

– Вы как? – проигнорировал он мой вопрос. Обычное дело.

– Всё жутко болит, – люблю жаловаться. Я сидела на диване и пыталась разбинтовать себя. Но из-за сукровицы повязки присохли к коже. Это не так страшно, если есть швы. Но на некоторых моих ранах нет швов. И это грозит тем, что если неаккуратно снять присохшие повязки, нарушится соединительная ткань кожи и рану придётся обрезать, зачищать и зашивать. А мне этого, ой как не хочется.

– А ты, что же, беспокоишься обо мне? – съязвила я.

– Ну… – начал было Рамазон, но затем замолк. Словно раздумывая, что сказать.

– Сегодня, кто обо мне беспокоился, приехали ко мне. Были учителя, директор, ученики. Цвет подарили. Даже из твоего класса были некоторые. Я никого не покусала. Представляешь? – хихикнув про себя, проговорила я.

– Ну, я не знал, что они поедут.

«Сказочник», – подумала я, но вслух сказала:

– Если так беспокоишься, можешь приехать. А-ах (больно отдирать присохший бинт). С Дильшодом. Поможете мне.

– А как?

«Боже», – закатила я глаза: – «Ну как дитя малое».

– Садишься в такси… ай-ай-яй… и едешь до Эль Ахеи. Локацию сейчас скину. – Я прислушалась: тишина в ответ. – Извини. Ё-моё, как больно-то! Мне надо тут кое-что сделать. Позвони, если потеряетесь.

Ага, как же, приедет он. Рамазон ни за какие коврижки не поедет. Ха-ха. Не раскачается. На моих уроках он ничего не делал, только баловался со своими друзьями одноклассниками и отвлекал других. Однажды, он стал задавать на уроке странные вопросы личного характера. «А ты что, не равнодушен ко мне?» – спросила тогда я в ответ. Он возмутился. Затем спросил, замужем ли я. «Нет, ты точно ко мне не равнодушен», – засмеялась я. Парень засмущался и замолчал. Краем глаза он поглядывал на меня, и, когда наши взгляды встречались, он смущённо опускал глаза и улыбался. Потом мы стали переписываться. Изредка, и всего парой слов. О вольной борьбе, о боксе. Иногда о школе. С тех пор он вёл себя тихо на уроках.

Иногда некоторые ученики приезжают ко мне, и мы пьём чай с блинами и разговариваем. Иногда мы ходим в пустыню, ищем разные образцы горных пород, устраиваем пикник и играем в различные игры. Я много раз приглашала его с братом присоединиться к нам. Но он всегда отказывался. Так что, он и сегодня не приедет.

Прошло минут сорок, а я, всё ещё, ковыряюсь с бинтами. Они никак не хотели поддаваться. Особенно на спине. Я не могла добраться туда и размочить присохший к ранам бинт. Раздался звонок в дверь. «Кто бы это мог быть»? – Подумала я и обмоталась полотенцем. Открыв дверь, я увидела его. Не верю своим глазам. Он неловко топтался на месте, держа руки в карманах штанов.

– Ну, надо же! Господин Эргашев лично пожаловал ко мне. Входи.

Парень вошёл и встал, как вкопанный.

– Чего стоишь? Садись на диван. – Я посмотрела в его глаза. Он снял обувь и сел на диван. – Чем я обязана столь важному визиту господина?

Парень тихо засмеялся.

– Ты даже один приехал? Дильшод сам не захотел или ты его просто не взял с собой?

С осторожностью я села на диван и вытянула ноги, стараясь не касаться визитёра. Тот немного пододвинулся и рявкнул:

– Пусть дома сидит.

Парень старался не смотреть в мою сторону. Он чувствовал себя неловко.

– Извини, что я в полотенце. – Пыталась я, хоть как-то, разрядить обстановку. – Я пытаюсь перебинтоваться. И сейчас я не могу надевать одежду. Это не так просто и чтоб бинты не сползали.

Он понимающе кивнул. Я посмотрела на чашку с теплой водой.

– Можешь помочь мне? – Рамазон посмотрел в мою сторону. – Я никак не могу размочить присохшие бинты на спине и обработать раны мазью.

Парень взглянул на меня испуганным взглядом и готов был уже убежать.

– Пожалуйста. Мне некого попросить. Если не обработать, загниют.

– Не-е. Я не могу. Вы что! А если я больно сделаю. Я не знаю, как это, вообще, делать.

– Ты аккуратнее. Я скажу, что делать. Главное не дёргай бинт.

Несколько минут молчания. Затем он произнёс:

– Мне нельзя к женщинам прикасаться.

«Начинается», – пронеслось в голове у меня. Он мусульманин. «Как же, нельзя», – хихикнула я мысленно.

– Да ты Машку всю облапал! И Софию, шестиклассницу! – Возразила я. Он ещё немного помолчал.

– Я же не обнажённая буду перед тобой, а в нижнем белье. Представь, что я в купальнике. – сказала я.

– Вот чашка с водой, вот бинт. Смачивай бинт в воде и затем прикладывай там, где есть кровь. Я буду осторожно разматывать бинт и, где будет присохши, делай то же самое.

– А-а, – он подошёл ко мне и взял бинт: – ладно.

Я медленно спустила полотенце до пояса. Рамазон завис на несколько секунд со смоченным бинтом. Затем приложил к присохшему месту. «Ох, сегодня я в чёрном прозрачном бюстгальтере. Неловко как-то».