Текст книги "World of Warcraft. Артас. Восхождение Короля-лича"

– Благодарю вас, – из последних сил выговорил он.

– Артас, оставляю гостя на твоем попечении.

Ободряюще стиснув плечо Вариана, Теренас вышел и прикрыл за собою дверь.

Мальчишки молча взирали друг на друга. Вскоре молчание сделалось неловким, но Артасу, как назло, не приходило в голову ничего подходящего.

– Мне очень жаль вашего отца, – в конце концов выпалил он.

Вариан вздрогнул, отвернулся и отошел к огромным окнам, открывавшим вид на озеро Лордамер. Из туч, собиравшихся в небе все утро, наконец-то повалил снег. Пушистые хлопья лениво кружили в воздухе и тихо падали вниз, укрывая землю мягкой белой пеленой. Плохо дело: ясным днем отсюда было бы видно все до самой крепости Фенриса.

– Благодарю вас.

– Не сомневаюсь, он погиб, доблестно сражаясь, и врагам дорого обошлась его смерть.

– Он был вероломно убит.

Слова Вариана прозвучали резко, грубовато, равнодушно. От изумления Артас высоко вскинул брови. Обращенный к нему, профиль Вариана был озарен холодным светом зимнего дня. Лицо гостя казалось неестественно хладнокровным; одни только карие глаза – в кровавых прожилках, полные боли – выглядели живыми.

– Одна особа, считавшаяся верным другом короля, сумела добиться разговора наедине и убила его. Ударом в самое сердце.

Артас смотрел на штормградского принца во все глаза. Смерть отца в славном бою – тоже немалое горе, но такое…

Повинуясь внезапному порыву, он положил руку на плечо осиротевшего штормградского принца.

– Вчера я видел, как родился на свет жеребенок, – сказал он. Глупость, конечно… однако это было первым, что пришло в голову, и говорил Артас от всей души. – Вот снег пройдет, я отведу тебя посмотреть. Он – просто чудо.

Вариан повернулся к Артасу и смерил его долгим взглядом. Обида на его лице сменилась недоверием, благодарностью, тоской, и, наконец, пониманием. Опустив голову, он спрятал лицо в ладонях, и плечи его затряслись от рыданий. Да, Вариан изо всех сил старался заглушить их, однако щемящий, горестный плач по отцу, по павшему королевству и по привычной жизни, для скорби о коих до этой самой минуты у него, вполне возможно, просто не было времени, неудержимо рвался наружу. Еще крепче стиснув его плечо, Артас почувствовал, что оно затвердело, как камень.

– Терпеть не могу зимы, – всхлипнул Вариан.

Эти простые слова, будто бы сказанные невпопад, были полны такой муки, что Артасу сделалось стыдно. Не в силах смотреть на столь неприкрытую боль, но и не зная, чем тут можно помочь, он отвернулся к окну.

За окном все так же шел снег.

Глава вторая

Артас был разочарован.

Когда Лордерона достигли вести об орках, он решил, что теперь-то – возможно, вместе с новым другом Варианом – начнет, наконец, всерьез учиться воинскому искусству, однако все обернулось совершенно иначе. Война с Ордой послужила причиной тому, что все, хоть как-то умеющие владеть мечом, вплоть до мастера-кузнеца, отправились биться с врагом. Сжалившись над младшим другом, Вариан некоторое время помогал ему в этом чем мог, но в конце концов сокрушенно вздохнул и сочувственно взглянул на Артаса.

– Артас, ты только не обижайся, но…

– Но я ужасен?

Вариан поморщился. Разговор этот начался в оружейном зале, после очередного учебного поединка на деревянных мечах, в шлемах и кожаных нагрудниках. Подойдя к стойке, Вариан убрал на место учебный меч, снял шлем и продолжал:

– Я просто удивляюсь: ты ведь силен и быстр.

Артас насупился. Неплохо зная Вариана, он понимал: старший из принцев просто пытается смягчить удар. Мрачно поникнув головой, он последовал за ним, тоже поставил меч в стойку и принялся расстегивать нагрудник.

– В Штормграде начинают учиться с самого детства. К твоим годам у меня уже были собственные доспехи, выкованные специально для меня.

– Не трави душу, – буркнул Артас.

– Прости.

Вариан широко улыбнулся, и Артас неохотно улыбнулся в ответ. Да, их первая встреча была исполнена неловкости и скорби, но после Артас обнаружил, что Вариан крепок духом и склонен смотреть на жизнь с оптимизмом.

– Я просто не понимаю, отчего твой отец не поступил так же.

Артас прекрасно знал, отчего.

– Беречь меня пытается.

Повесив на место кожаный нагрудник, Вариан повернулся к Артасу и заговорил серьезнее.

– Мой тоже пытался. Но не вышло. Суровой правде жизни это пришлось не по вкусу. Видишь ли, в чем дело: меня учили биться, а не обучать бойцов. Вот я и опасаюсь: вдруг еще раню тебя?

Артас покраснел. О том, что он, Артас, тоже может ранить Вариана, тот даже не заикнулся.

Видя, что все эти разговоры лишь глубже увлекают Артаса в трясину обид, Вариан хлопнул его по плечу.

– Знаешь, что? Когда война кончится и мы снова сможем нанять настоящего учителя, я пойду с тобой поговорить с королем Теренасом. Не сомневаюсь, тогда ты живо оставишь меня позади!

Мало-помалу война подошла к концу, завершившись триумфом Альянса. Вождь Орды, некогда всесильный Оргрим Молот Рока, был доставлен в столицу в цепях. Вид могучего орка, на глазах у всех следующего под стражей через Лордерон, произвел на Артаса с Варианом немалое впечатление. Туралион, юный лейтенант паладинов, одержавший победу над Молотом Рока после того, как от руки орка пал в битве благородный Андуин Лотар, проявил милосердие – пощадил врага, и Теренас, человек в душе добросердечный, продолжал в том же духе, запретив причинять чудовищу вред. Презрительный свист, гневные крики – пожалуйста: увидев орка, так долго сеявшего повсюду ужас и разорение, а ныне лишенного власти, под градом насмешек, люди весьма воспрянут духом. Но пока Оргрим Молот Рока в руках Теренаса, ему не причинят никакого вреда.

То был единственный раз, когда Артас увидел лицо Вариана исказившимся от ненависти, однако решил, что тут уж друга упрекнуть не в чем. Если бы орки убили Теренаса с Утером, ему бы, пожалуй, тоже захотелось плюнуть в эти жуткие зеленые морды!

– Он должен быть убит, – прорычал Вариан, глядя со стены, как Молота Рока ведут к дворцу. В глазах штормградского принца полыхала злоба. – И хорошо бы это доверили мне!

– Его отправят в Подгород, – сказал стоявший рядом Артас.

Подгородом, будто то была просто еще одна часть столицы, в народе называли древние королевские гробницы, подземелья, канализационные стоки – словом, целый лабиринт подземных ходов глубоко под дворцом. Темный, промозглый, грязный, Подгород был предназначен лишь для покойников да заключенных, однако беднейшие из бедных лордеронцев каким-то образом отыскивали туда лазейки. Если ты лишен крова, там в любом случае лучше, чем замерзать, положившись на милость стихий, а если кому-то понадобится нечто… скажем так, не вполне законное, то и ему путь туда же – это прекрасно знал даже Артас. Время от времени стражники спускались вниз, прочесывали подземелья в отчаянных (и в итоге бесплодных) попытках очистить их, но после этого жизнь в Подгороде продолжала течь своим чередом.

– Выбраться из Подгорода еще никому не удавалось, – заверил Артас друга. – Так что его ждет смерть в темнице.

– Этого ему мало, – ответил Вариан. – Туралион должен был убить его при первой же возможности.

Слова Вариана оказались пророческими. Великий вождь орков лишь сделал вид, будто пристыжен, посрамлен обрушившимся на него презрением и ненавистью. Как выяснилось, дух Оргрима был вовсе не сломлен. Поверив в его уныние (так говорилось в подслушанной Артасом беседе), стерегшие орка стражники мало-помалу расслабились и утратили бдительность. Как Оргриму Молоту Рока удалось устроить побег, точно выяснить не удалось: беглец не оставил живых свидетелей, свернув шеи всем стражам, попавшимся навстречу. Однако путь его был отмечен следом из мертвых тел (стражей, нищих, преступников – Молот Рока не пощадил никого), ведущим от настежь распахнутой двери темницы через Подгород к единственному выходу – к зловонным канализационным стокам. Вскоре Оргрим вновь был изловлен и на сей раз посажен в лагерь для военнопленных. Когда он сбежал и оттуда, весь Альянс затаил дух в ожидании нового нападения, однако набеги не возобновлялись. Либо Оргрима наконец-то постигла смерть, либо он все же утратил боевой дух.

С тех пор миновало два года, и теперь все выглядело так, будто Темный Портал, сквозь который Орда впервые проникла в Азерот – тот самый, закрытый Альянсом по окончании Второй Войны – вот-вот откроется снова. А то и уже открыт – этого Артас толком не знал, так как ему, похоже, никто не собирался ни о чем рассказывать, пусть даже однажды ему предстоит стать королем самому.

День выдался прекрасным – солнечным, ясным, теплым. С одной стороны, Артасу очень хотелось вывести на прогулку своего нового коня по кличке Непобедимый – того самого жеребенка, родившегося на его глазах в ту горькую, двухлетней давности зиму. Может быть, позже он так и сделает. Но сейчас путь вел его в оружейную, где они с Варианом бились на деревянных мечах и Вариан заставил его краснеть. Конечно, никакого пренебрежения он и в мыслях не имел, однако обида все равно жалила, будто пчела.

Все эти два года.

Войдя в зал, Артас подошел к стойке с деревянными учебными мечами и взял один из них в руки. В одиннадцать у мальчика, по словам гувернантки, началась «усиленная прибавка роста» – именно так она выразилась при расставании, прослезившись, обняв его и объявив, что теперь он «настоящий юноша» и гувернантка ему больше не нужна. Тот маленький меч, с которым он практиковался в девять, был совсем детским, а сейчас Артас действительно стал настоящим юношей пяти футов и восьми дюймов ростом, и, если наследственность хоть что-нибудь да значит, со временем должен был вырасти еще выше. Взвесив меч в руке, он взмахнул им из стороны в сторону и вдруг заулыбался до ушей.

Крепко сжав рукоять, Артас двинулся к старым рыцарским латам у стены.

– Эй! – крикнул он, воображая, будто перед ним одно из тех отвратительных зеленых чудищ, что так долго не давали покоя отцу, выпрямился в полный рост и поднес острие меча к горлу лат. – Думаешь, ты пройдешь здесь, гнусный орк? Ты в землях Альянса, но на этот раз я тебя пощажу! Ступай прочь и больше не возвращайся!

Ах да, ведь орки не понимают, что такое повиновение или королевские почести. Они же – просто грубое неразумное зверье. Значит, и этот откажется преклонить колено и выразить покорность.

– Что? Так ты не уйдешь? Ладно! Я дал тебе шанс, но теперь будем биться!

С этими словами он сделал выпад – точно так же, как Вариан. Не в латы, нет, ведь латы эти были вещью очень древней и ценной, но в стену, совсем рядом. Укол, удар, защита, нырок под взмах вражьего меча, клинок за собой, поперек тела, разворот и…

И тут Артас ахнул. Меч, будто вдруг зажил собственной жизнью, выскользнул из руки, бешено вращаясь, пролетел через зал, загремел об пол, скользнул по мраморным плитам и с медленно затихающим шорохом остановился.

Проклятье!

Артас оглянулся на дверь… и встретился взглядом с Мурадином Бронзобородом.

Посла дворфов в Лордероне, брата короля Магни Бронзоборода, Мурадина очень любили при дворе за живость характера и серьезный, обстоятельный подход ко всему на свете – от доброго эля с пирожными до государственных дел. Вдобавок, он обладал репутацией превосходного воина, хитроумного и беспощадного в битве.

И вот только что, на его глазах, будущий король Лордерона не просто играл в войну с орками, но не сумел удержать в руках меч! Все тело покрылось потом, щеки обдало жаром стыда.

– Э-э… – протянул Артас, пытаясь хоть немного прийти в себя. – Посол… Я просто…

Дворф кашлянул и отвел взгляд.

– Я, малец, отца твоего ищу, да никак не найду. Не покажешь ли, как тут пройти? В этом адском месте столько поворотов…

Артас безмолвно указал в сторону лестницы слева и проводил дворфа взглядом. Больше никто из них не сказал ничего.

Еще никогда в жизни Артасу не бывало так стыдно! В глазах защипало, мальчик изо всех сил заморгал, сдерживая слезы, и, даже не потрудившись убрать на место деревянный меч, выбежал вон из зала.

Спустя десять минут он, наконец-то свободный, выехал из конюшен и отправился на восток, к холмам вокруг Тирисфальских лесов. При нем было две лошади: смирный, серый в яблоках мерин по кличке Чистосердечный, на котором принц ехал верхом, а рядом, на длинном учебном поводу бежал жеребенок-двухлетка Непобедимый.

Особую связь с ним Артас почувствовал, едва взглянул жеребенку в глаза – сразу же после его рождения. Именно в этот момент юный принц понял: вот он, его будущий конь, его будущий друг, благородный скакун с благородным сердцем, столь же, как и доспехи, и оружие – и даже более – неотделимый от него самого. При надлежащей заботе породистые лошади могут прожить, по меньшей мере, лет двадцать, и все эти двадцать лет Непобедимый будет величаво выступать под седлом Артаса во время церемониальных парадов, а в прочие дни исправно носить его на верховые прогулки. Вот только для битв Непобедимый не годился. Боевых коней выращивают отдельно, а используют только в надлежащее время и в надлежащих целях. Когда настанет час отправиться на войну, Артас получит такого коня, ну а Непобедимый станет – вернее сказать, уже стал – неотъемлемой частью его обыденной жизни.

От рождения серые, с возрастом шкура, грива и хвост жеребенка побелели, словно снега, укрывавшие землю в тот памятный день. Цвет этот редко встречался даже среди лошадей завода Балниров, «белая» масть которых чаще всего на поверку оказывалась светло-серой. Придумывая ему имя, Артас поиграл с идеями наподобие «Снегопада» или «Звездного луча», но в конце концов решил последовать неписаной традиции лордеронских рыцарей и дал своему будущему коню имя, означавшее некое качество. Скакун Утера носил кличку «Неутомимый», конь Теренаса был «Отважным», а его будущий друг стал «Непобедимым».

Артасу отчаянно хотелось поскорее проехаться на нем, но главный конюший предупреждал: два года – это минимум на год меньше, чем следует.

– Двухлетки еще малыши, – сказал он. – Они только растут, кости их еще не окрепли. Наберитесь терпения, ваше высочество. Год ожидания – срок недолгий: ведь этот конь будет верой и правдой служить вам два десятка лет.

И все же время ожидания оказалось мучительно долгим. Долгим просто-таки нестерпимо.

Все сильней и сильней раздражаемый неторопливым легким галопом – видимо, самым быстрым, на какой был способен Чистосердечный, Артас оглянулся назад. В сравнении с престарелым мерином, жеребенок-двухлетка словно бы плыл по воздуху, и это не стоило ему ни малейших усилий. Уши его были устремлены вперед, ноздри раздувались, вбирая запахи леса, глаза ярко блестели, будто подбадривая: «Давай, Артас, давай, не робей! Для этого я и рожден!»

Уж один-то разок наверняка не повредит! Что страшного может случиться, если на Непобедимом совсем чуть-чуть прокатиться галопом, а после вернуться в конюшни, как ни в чем не бывало?

Пустив Чистосердечного шагом, Артас остановил его и привязал поводья к ветке, склонившейся к самой траве. Стоило ему подойти к Непобедимому, тот негромко заржал и потянулся навстречу. Артас угостил его ломтиком яблока и широко улыбнулся, почувствовав бархатистую мягкость лошадиных губ на ладони. Для прогулок Непобедимого неизменно седлали: приучение коня ходить под седлом – немаловажная часть долгой, неспешной процедуры объездки. Конечно, пустое седло на спине – совсем не то, что живой человек, однако Артас провел с конем столько времени… Произнеся короткую молитву, он быстро, чтоб Непобедимый не успел шагнуть в сторону, вскочил на коня верхом.

Непобедимый поднялся на дыбы и бешено заржал. Репьем вцепившись в жесткую гриву, Артас изо всех сил стиснул шенкелями его бока. Конь под ним заплясал, взбрыкнул копытами, рванулся вперед, но Артас словно прилип к седлу. Когда Непобедимый попробовал сбросить седока, промчавшись под низко нависшей веткой, он вскрикнул от испуга, но рук не разжал.

И тут Непобедимый пустился в галоп.

Точнее сказать, полетел – по крайней мере, именно так показалось восторженному юному принцу, со счастливой улыбкой припавшему к шее коня. Сердце его билось так, точно вот-вот вырвется из груди: на таком быстром скакуне ему не приходилось ездить еще никогда в жизни. Править он даже не пробовал – тут бы хоть удержаться. Ах, что за скачка! Славная, дикая, прекрасная – не скачка, просто мечта! Скоро они…

Не успев понять, что происходит, Артас взмыл в воздух, перевернулся через голову и распластался по траве. От сильного удара о землю надолго перехватило дух. Мало-помалу придя в себя, он медленно поднялся на ноги. Все тело нестерпимо ломило, однако кости оказались целы.

Одна беда: Непобедимый быстро уносился прочь и вскоре превратился в крохотное белое пятнышко, едва различимое вдалеке. Яростно выругавшись, Артас пнул подвернувшуюся под ноги кочку и крепко сжал кулаки. Да-а, вот это влип…

У въезда в конюшни его ждал сэр Утер Светоносный. Скривившись, Артас соскользнул с Чистосердечного и отдал поводья стремянному.

– Непобедимый недавно вернулся домой сам. Со скверной царапиной на ноге, но, думаю, ты будешь рад слышать: главный конюший сказал, что с ним все будет в порядке.

В пути Артас думал, не попробовать ли соврать – сказать Утеру, что кони испугались, понесли, и Непобедимый удрал. Но травяные пятна на одежде наглядно свидетельствовали о падении, а Утер нипочем не поверил бы, будто принц не сумел удержаться на смирном старом Чистосердечном, напуган тот или нет.

– Ты же знаешь: ездить на нем пока рано, – неумолимо продолжал Утер.

– Знаю, – со вздохом ответил Артас.

– Артас, неужели ты не понимаешь? Если коня в этом возрасте перегружать, он…

– Хорошо. Я все понял. Я мог его покалечить. Это… я же только разок!

– И больше этого не повторится, не так ли?

– Да, сэр, – угрюмо подтвердил Артас.

– Ты пропустил уроки. Опять.

Артас молчал, не поднимая взгляда на Утера. Он был зол и пристыжен. Все тело болело так, что хотелось только одного – улечься в горячую ванну да выпить отвара из остротерна, чтобы унять боль. Да еще правое колено здорово опухло…

– Что ж, по крайней мере, ты вполне успеваешь к послеобеденной молитве, – сказал Утер, смерив Артаса взглядом. – Только прежде нужно вымыться.

Действительно, Артас не на шутку вспотел и понимал, что несет от него, как от лошади. «Ну и что? – подумал он. – Запах как запах. Хороший. Честный».

– Поторопись, – велел Утер. – Собираемся в часовне.

Сказать по правде, Артас даже не знал, о чем сегодня предстоит молиться, и снова почувствовал смутные угрызения совести. Свет был весьма важен и для отца, и для Утера, и оба очень хотели, чтоб Артас уверовал в него так же крепко, как и они сами. Однако… Конечно, с собственными глазами не поспоришь: да, Свет действительно существует – Артас не раз видел, как жрецы и паладины нового ордена творят его именем настоящие чудеса исцеления и защиты, вот только самого принца никогда не тянуло часами, как Утер, сидеть в медитации, или благоговейно поминать Свет через слово, как отец. Для Артаса Свет просто… существовал, и все тут.

Час спустя, вымытый и переодетый в простой, но элегантный костюм, Артас поспешил к небольшой фамильной часовне в королевском крыле дворца.

Миниатюрная версия традиционных часовен, какие можно увидеть в любом человеческом городе – разве что чуточку роскошнее в том, что касалось деталей убранства, зал королевской часовни был невелик, но просто прекрасен. Искусно выкованная из золота и украшенная самоцветами, общая чаша покоилась на столе превосходной старинной работы, и даже скамьи были отделаны удобной мягкой обивкой, тогда как простой народ обходился простыми, дощатыми.

Тихо войдя внутрь, Артас понял, что явился последним, и слегка вздрогнул: ведь у отца в гостях важные персоны! Сегодня на молитве, кроме постоянных прихожан – родных, Утера и Мурадина – присутствовал король Троллебой (хотя он явно был рад этому еще меньше, чем Артас) и… И кое-кто еще – высокая, стройная девчонка с длинными светлыми волосами, стоявшая спиной к дверям. Заглядевшись на незнакомку, Артас наткнулся на одну из скамей.

С тем же успехом он мог бы уронить на пол тарелку. Королева Лианна, в свои пятьдесят с небольшим ничуть не утратившая красоты, обернулась на звук и ласково улыбнулась сыну. Платье сидело на ней безукоризненно, волосы были убраны под золотой капюшон, из-под коего не выбивалось ни одной непокорной прядки. Четырнадцатилетняя Калия – нескладная, длинноногая, совсем как Непобедимый сразу же после рождения – смерила брата многозначительным взглядом. Очевидно, о проступках Артаса всем уже известно, не то она просто рассердилась бы на его опоздание. Теренас кивнул сыну и вновь повернулся к епископу, отправлявшему службу. Уловив в его взгляде безмолвное осуждение, Артас внутренне съежился. Что до Троллебоя, тот не удостоил принца никакого внимания, и Мурадин тоже не обернулся.

Артас плюхнулся на одну из скамей у задней стены. Епископ начал службу и воздел кверху руки, окруженные неярким белым сиянием. Вот бы девчонка слегка повернулась, чтоб Артас сумел взглянуть на ее лицо! Кто это может быть? Очевидно, дочь благородного дворянина или еще какой-нибудь высокопоставленной персоны, иначе ее не пригласили бы на королевскую семейную службу. Артас задумался, гадая, кто же она такая: это было куда интереснее молитв.

– …И его королевское высочество Артаса Менетила, – нараспев провозгласил епископ.

Артас вздрогнул и поднял взгляд, гадая, не пропустил ли чего-нибудь важного.

– Да благословит его Свет в каждом помысле, в каждом слове и деле, дабы здравствовал принц в лучах его и рос верным его паладином!

Едва благословение отзвучало, все тело исполнилось тепла и покоя. Боль и скованность разом исчезли, сменившись приливом сил и умиротворением.

Епископ повернулся к королеве с принцессой:

– И да осияет Свет ее королевское величество Лианну Менетил, дабы…

Артас довольно улыбнулся и прислонился к стене. Оставалось только чуточку подождать: благословляя каждого в отдельности, епископ непременно назовет и имя девчонки.

– А также смиренно просим о ниспослании благословения Света Небесного леди Джайне Праудмур. Да ниспошлет ей Свет целительную силу свою и да укрепит ее разум, дабы…

Ага! Вот тайна и перестала быть тайной! Выходит, это – Джайна Праудмур, годом младше него, дочь адмирала Дэлина Праудмура, героя морских баталий, правителя Кул-Тираса. Интересно, зачем она здесь, и…

– …И чтобы учеба ее в Даларане шла благополучно. Пусть же станет она на путь Света и, сделавшись магом, верой и правдою служит своим подданным!

Теперь все становилось ясно. Она направляется в Даларан, великолепную столицу магов невдалеке от Лордерона. И, согласно строжайшим правилам этикета, насквозь пронизывающим всю жизнь королей и дворян, перед тем, как отправиться дальше, проведет во дворце не меньше нескольких дней.

«А это, пожалуй, здорово», – подумал Артас.

По завершении службы принц, втихомолку придвинувшись к двери, покинул часовню первым. Следом за порог, явно радуясь окончанию службы, вышли Мурадин с Троллебоем. За ними двигались Теренас, Утер, Лианна и Калия с Джайной.

Обе они – и сестра, и дочь Праудмура – были худощавы и светловолосы, но этим их сходство и ограничивалось. Неяркая, хрупкая, тонкая в кости, бледнокожая Калия словно сошла с одного из старинных портретов. Другое дело – Джайна: ясный взгляд, живая улыбка, и движется так, точно давно привыкла к конным и пешим прогулкам. И вообще явно не сидит целыми днями взаперти: щеки загорели, на переносице – брызги веснушек…

«Пожалуй, эта девчонка не станет хныкать, получив в лоб снежком, и не откажется искупаться в жаркий солнечный день, – решил Артас. – С такой, в отличие от сестры, вполне можно поиграть».

– Артас, на пару слов, – раздался грубоватый низкий бас за плечом.

Обернувшись, Артас встретился взглядом с послом из Стальгорна.

– Конечно, сэр, – ответил он, немедля упав духом.

В эту минуту ему больше всего хотелось бы поговорить с новой подругой (в том, что они прекрасно подружатся, он даже не сомневался), а Мурадин, скорее всего, вознамерился еще раз напомнить ему об утреннем конфузе в оружейном зале…

Что ж, по крайней мере, дворфу хватило такта отойти на пару шагов в сторонку. Повернувшись к принцу, он сунул за пояс короткие, толстые большие пальцы и задумчиво сдвинул густые, резко очерченные брови.

– Малец, – заговорил он, – скажу тебе прямо. Бьешься ты – это жуть, что такое.

Щеки Артаса снова обдало жаром.

– Я знаю, – ответил он, – но отец…

– У твоего отца в голове куча дел. И ты даже не думай хоть словом его упрекнуть.

Ну, а что же еще он должен был ответить?

– Хорошо, но не могу же я выучиться драться сам по себе. Ты сам видел, что из этого вышло.

– Что ж, если хочешь, я тебя поучу.

Поначалу Артас не поверил собственным ушам, но тут же чуть не запрыгал от восторга. Кроме множества прочих вещей, дворфы славились на весь Азерот боевой выучкой.

– Ты? Правда?

В глубине души принц подумал, не научит ли его Мурадин заодно, не пьянея, пить эль (еще одно искусство, которым дворфы славились на весь мир), однако об этом он почел за лучшее промолчать.

– Ну да, я же так и сказал, верно? Я говорил с твоим отцом – он всей душой за. И так уже вон сколько времени потеряно впустую. Только знай: никаких отговорок я не потерплю. И спрашивать с тебя стану по всей строгости. И если однажды скажу себе: «Зря стараешься, Мурадин», – тут всей учебе и конец. Согласен, малец?

Услышав, как дворф настолько меньше него ростом называет его мальцом, Артас едва сумел сдержать неуместное хихиканье.

– Да, сэр! – с жаром сказал он.

Мурадин кивнул и протянул принцу огромную мозолистую ладонь. Пожав дворфу руку, Артас с широкой улыбкой поднял взгляд на отца, поглощенного разговором с Утером. Оба разом повернулись к нему, задумчиво сощурились, и Артас мысленно вздохнул. Он знал, что означает этот взгляд. Вот тебе и поиграл с Джайной: скорее всего, у него не останется времени даже на то, чтобы еще хоть раз встретиться с ней до отъезда.

Повернувшись в сторону девочек, он едва успел увидеть, как Калия, приобняв Джайну за плечи, увлекает ее за собой. Однако прежде, чем скрыться за дверью, дочь адмирала Праудмура оглянулась, встряхнула золотистыми локонами, взглянула прямо в глаза Артаса и улыбнулась.