Текст книги "Легенды маленькой Сайлис. Сказки и легенды в стихах"

Безответная любовь
Или как появился гелиотроп

 
О, безответная любовь! Примеров много,
Хранит сокровищница памяти людской.
Но не избегли горькой участи и боги,
Рассказ о Клитии, как раз, пример такой.
 
 
Дочь Океана и могучей Титаниды,
В любви рожденная, в лагуне голубой,
Росла под пологом причудливым Ириды,
Играла с чайками над пенною волной.
 
 
Была легка и весела, как бриз игривый,
С лесными нимфами водила хоровод.
И унимался Океан, всегда сварливый,
Когда он слышал, как дитя его поет.
В любви и щедрости, роскошно и свободно,
Взрослела Клития. Все чаще синий взор,
Когда-то яркий и, по-детски, беззаботный,
Впивался в небо, за макушки дальних гор.
 
 
Там на Востоке, в золоченой колеснице,
В наряде праздничном, пылающем огнем,
В рассветный час являлся миру светлолицый,
Прекрасный Гелиос, господствующий днем.
Он ехал гордо по сияющему своду,
Всегда со спутницей, красавицей Зарёй,
Багрянцем сыпавшей на землю и на воду,
Для пробуждения планеты голубой.
 
 
Восход встречала каждый день дочь Океана,
Не отрывая от любимого очей,
И провожала его взглядом неустанно,
Пока он в небе, оставался, виден ей.
 
 
Но был далек, недосягаемо прекрасен,
Великий Гелиос, бог Солнца и тепла,
К любви горячей оставался беспристрастен
И равнодушен. О, амурова стрела!
 
 
Ты поразила сердце бедное случайно,
Нелепым выстрелом и детскою рукой.
Следила Клития с надеждой и отчаяньем,
За угасанием лучей в волне морской.
 
 
Забыв о пище, удовольствиях и песнях,
Стояла с поднятой к светилу головой,
Ревел могучий Океан, в порыве мести,
Пытаясь Солнце захлестнуть морской волной.
 
 
– Ты бессердечен! – восклицала Титанида, —
Не замечаешь сверху дочери моей!
Куда же смотрит справедливая Фемида?!
Иль ослепил ее сиянием лучей?
 
 
Могучий Гелиос, спокойно улыбаясь,
Ей отвечал: « Вины не вижу я своей!
Я каждый день своим теплом согреть стараюсь,
Всех абсолютно, посылая жар лучей.
 
 
Светить для всех, а не для каждого отдельно,
Так установлено законом бытия.
И власть, дарованная мне, не беспредельна.
Есть то, чего не в силах сделать даже я!»
 
 
И сокрушались Титанида с Океаном:
– Ничем помочь не можем дочери своей,
Ни уговорами, ни силой, ни обманом.
И становились с каждым утром все мрачней.
 
 
Грустили нимфы, позабыв о хороводах,
Просили Клитию вернуться к ним в леса,
Но неподвижно все ждала она восхода,
И умолкали дев печальных голоса.
 
 
Однажды утром, лишь Заря взошла несмело,
Подвинув платьем исчезавшую Луну,
Цветок прекрасный и невиданный узрела,
Со стеблем вытянутым в тонкую струну.
 
 
Лазурной шапочки нарядное соцветье,
Напоминавшее богини яркий взгляд,
Смотрело в сторону Зари, чтоб точно встретить
Светило так же, как и много дней подряд.
 
 
Никто не видел, как случилось превращенье,
Но ходят слухи, что могучий Океан,
В ту ночь у дочери своей просил прощенья,
Но звуки голоса рассеивал туман.
 
 
Кричали чайки, словно чувствуя угрозу,
Вдали от берега дремал зеленый лес,
Лесные нимфы в полусне роняли слезы,
Под шорох листьев и волны прибрежной плеск.
 
 
                                 * * *
Едва закончив говорить, малышка Сайлис
Скорее сделала из чашечки глоток
Нектара сладкого, и с крыльев осыпались
Песчинки золота на вымокший листок.
 
 
То две сестры, что приготовили листочки,
Чтобы записывать за феей этот миф,
Рыдали дружно, не создав пока ни строчки,
Чернила с перьями подальше отложив.
 

Кельтская сказка о тюльпанах, пришедшая из Девоншира

Однажды, в компании полной Луны, Она разглядела в тычинках тюльпана Такое, что стоило царской казны! Там эльфик– малыш спал накрытый туманом.

 
Весна, апрель. Цветут тюльпаны.
И кое-где, уже сирень,
Чарует ароматом пряным,
Вселяя радость на весь день.
 
 
Пока хозяйки дома с садом,
В заботах, хлопотах, делах,
Малышка фея где-то рядом,
Порхает или спит в цветах.
 
 
И там же, с феей, гном садовый,
Ее давнишний добрый друг,
По баночкам нектар медовый,
Пакует, не жалея рук.
 
 
Чтоб было чем под чашку чая,
Полакомиться вечерком,
Радушно гостью привечая,
Пахучим свеженьким медком.
 
 
Приходит ночь и вновь в гостиной
Трещит поленьями камин,
На столике – рулет с малиной,
И с морсом ягодным графин.
 
 
Хозяйки дома, за беседой
Неторопливой, фею ждут.
Но где же наша непоседа?
Ее все нет. Часы идут.
 
 
Спустя примерно четверть часа,
Она влетела в спящий дом.
– Я сразу приступлю к рассказу,
Рулет и сладости – потом.
 
 
Так фея важно заявила,
Чем удивила двух сестер.
Одна сестра ее спросила:
– О чем же будет разговор?
 
 
– Во-первых, я подъем проспала,
За что прошу меня простить.
Как я в тюльпане ночевала,
Об этом будем говорить!
 
 
– Уснула я в цветке тюльпана,
И увидала чудный сон:
Как на цветущую поляну,
Слетаются со всех сторон,
 
 
Под музыку старинной песни,
Лесные феи и кружат
Вокруг старушки неизвестной,
И с ней о чем-то говорят.
 
 
Тот сон легенду о тюльпанах,
Которой много-много лет,
Напомнил мне. Но в моих планах,
Отведать все-таки рулет!
 
 
И сестры дружно рассмеялись:
– Рассказ получится не тот,
Пока не подкрепится Сайлис,
Ну, а легенда подождет.
 
 
Легко расправившись с рулетом,
Малышка смаковала морс:
– Ну, слушайте! Легенду эту,
Мне сон сегодняшний принес.
 
 
                           * * *
 
 
С далекого края, с Британской земли,
Сказания леса, легенды народа,
До нашего времени как-то дошли,
Чаруя мечтой, воспевая природу.
 
 
От древних народов, с больших островов,
Досталась нам сказка о чудных тюльпанах,
Ее записали мы точно со слов
Известной нам феи, буквально недавно.
 
 
В местечке глухом, под названьем Девон,
Жила одиноко добрейшая кельтка.
Любила свой сад, укрывающий склон,
Дарила заботу цветам и нередко,
 
 
В вечернее время, с большим фонарем,
Бродила она по любимому саду,
Такому прекрасному ночью и днем,
Дарившему сердцу покой и усладу.
 
 
Однажды, в компании полной Луны,
Она разглядела в тычинках тюльпана
Такое, что стоило царской казны!
Там эльфик– малыш спал накрытый туманом.
 
 
К другому цветку подошла, заглянув, —
Все та же картинка со спящим малюткой,
И в каждой корзинке цветка, прикорнув,
Мать-фея дремала тревожно и чутко.
 
 
Так значит то правда, народ говорил,
Мол, феи скрываются ночью в тюльпанах,
Чтоб выспаться там и набрать новых сил,
А утром порхать по садам и полянам.
 
 
«Послало мне небо малюток – друзей»,
– Счастливая женщина тихо шептала,
Старинную песню, сказанье про фей,
Домой возвращаясь, она напевала.
 
 
Баюкая деток под нежный мотив,
Заснули в тюльпанах спокойные феи,
Весь сад ароматом чудесным залив,
Для сердца добрейшего чар не жалея.
 
 
Для тетушки милой не жалко красы.
И радовал сад всех живущих в округе.
Но тикали стрелки, бежали часы.
Летели года, как стрижи, друг за другом.
 
 
И смерть заглянула в раскрытую дверь,
С собой увела, по цветущей опушке,
Подругу их давнюю. Феи теперь
Печально молчат, вспоминая старушку.
 
 
Но сказка на том не закончилась, нет.
Молва донесла: от цветущего сада,
Давно уж исчез даже маленький след,
Пропали цветы, развалилась ограда.
 
 
Пришел в старый дом ненавистник садов,
Наследник старушки, любитель монеты.
Разрушил он дом, без сомнений и слов,
И вырубил сад, наплевав на советы.
 
 
Теперь вместо сада дорога легла,
По ней день и ночь шли повозки с товаром,
Но память о чудных тюльпанах жила,
Цвела и могилка на кладбище старом.
 
 
Недолго и там продержался цветник,
Под солнцем палящим, ветрами сухими,
Последний цветочек главою поник,
Остались лишь камни и надпись над ними…
 
 
Такая – то дама, затерты года :
Жила, умерла – в прочем все, как обычно,
Но местный народ видит здесь иногда
Картину воздушную и непривычную.
 
 
Со слов очевидцев, немало таких,
У старой могилки случается диво.
Когда день весенний спокоен и тих,
И травы вокруг зеленеют красиво.
 
 
Всплывает из марева вид цветника,
Качаются плавно головки тюльпанов,
Да запах чудесный порыв ветерка
Доносит до тех, кто стоит на поляне.
 
 
Нет больше старушки, любившей цветы,
И феи живут только в сказках и песнях,
Остались тюльпаны, как символ мечты,
О дружбе волшебной, о дружбе чудесной.
 
 
Давно это было – приданье гласит,
А может все выдумки – кто его знает,
Тюльпан, к сожалению, просто молчит,
И только согласно бутоном кивает.
 
 
* * *
 
 
– Однако, – продолжала Сайлис,
– Другая сказка есть о том,
Как счастье много лет скрывалось,
В тюльпане желто-золотом.
 

Легенда о желтом тюльпане

– Смотри, видишь тот золотистый цветок? – Я слышала, счастье в нем скрыто, сынок, – Идем, полюбуемся чудом поближе. Мальчонка бегом – « мама, я его вижу!»

 
О желтом тюльпане легенда живет,
Ее воспевает восточный народ,
Но в наших краях она мало известна,
Хотя поучительна и интересна.
 
 
В бутоне прекрасном, поверье гласит,
От глаза людского до времени скрыт
Волшебный секрет, запечатано счастье
Под крепкой защитой магической власти.
 
 
Пытались открыть этот чудный цветок
Цари и вельможи, весь славный Восток,
Охотились, в поисках счастья, веками,
Всегда возвращаясь с пустыми руками.
 
 
Ни сан, ни богатство, ни магия слов,
Помочь не могли снять волшебный покров,
Закрытым бутоном цветок оставался,
А поиск охотников не прекращался.
 
 
Тюльпан златоглавый, как яркий маяк,
Манил постоянно искателей благ.
Как солнечный лучик, мелькая вдали,
Собой украшал степи жаркой земли.
 
 
И вот, в час цветенья, вдали от дорог,
Устало бредут и ведут диалог
Ребенок и мать, видно долго в пути,
Мальчонке на вид – лет не больше пяти.
 
 
– «Смотри, мой хороший, – цветов островок,
Найдем мы там точно водицы глоток.
– Вон дальше верблюдов прошедших следы.
Недолго идти нам с тобой до воды».
 
 
За мамой послушно малыш семенит,
Доверчивым взглядом на поле глядит,
– «Обещанный отдых добавит нам сил» —
Серьезно, как взрослый, он проговорил.
 
 
Неведома женщины этой судьба,
Но в облике всем серых красок нужда,
Наверное, вынужден дальний поход,
И женщина смотрит упрямо вперед.
 
 
Вдруг резко замедлила женщина шаг,
Увидев вдали златоглавый «маяк».
На руки схватила скорей малыша
Ему указала рукой, чуть дыша :
 
 
– Смотри, видишь тот золотистый цветок?
– Я слышала, счастье в нем скрыто, сынок,
Идем, полюбуемся чудом поближе.
Мальчонка бегом – « мама, я его вижу!»
 
 
Забыв обо всем, излучая восторг,
Помчался ребенок вперед со всех ног.
К цветку подбежал и коснулся рукой :
– «Какой он красивый! И нежный какой!»
 
 
И плещется радость в сиянии глаз,
Такое увидел малыш в первый раз!
Душа бескорыстная чары сняла,
С цветком поделившись частичкой тепла.
 
 
Раскрылся бутон, сняв волшебный замок,
И выпустил счастье в назначенный срок.
Та весть по Востоку в момент разнеслась,
И наша легенда тогда родилась…
 
 
Красивая сказка, прозрачный намек,
Для старых и малых достойный урок,
Что счастье достанется только тому,
Кто сердце откроет навстречу ему.
 

Камелии

Вот мелькнули платьев белых рукава, в танце девушек, похожем на скольженье белокрылых грациозных лебедей. Длинных локонов алмазное сиянье…

 
– В вашем саду я не вижу прекрасных камелий!
Как-то в беседе заметила феечка Сайлис.
– Если б вы слышали, как они сказочно пели!
– Пели цветы? – две сестры от души
рассмеялись.
 
 
Сайлис поджала губу, вроде как рассердилась,
Пальчиком им пригрозила, нахмурила брови,
Но от подруг хохотушек сама заразилась,
– Ладно смеяться, легенду рассказывать что ли?
 
 
И успокоившись, женщины сели по креслам,
Фея, минутку-другую еще выжидала,
– Съесть бы конфетку, – мечтательно, будто – бы песню,
Спела малышка и с вазы конфету достала.
 
 
                                * * *
 
 
Словно выточены мастера рукой,
Перламутровые, с нотками пастели,
В вазе с чистою, прозрачною водой,
Украшали праздник белые камелии.
 
 
Равнодушные к вниманию гостей
И веселью, под оркестр и коктейли,
Мир горячих человеческих страстей
Был им чужд.
– А ведь когда-то они пели…
 
 
Джентльмен, парадный фрак, седой висок,
Взгляд лукавый, два наполненных бокала:
– Как Вы смотрите на маленький глоток
Шоколадного коктейля – для начала?
 
 
– Вы сказали, «они пели», о цветах? —
Я спросила, указав рукой на вазу.
Он, почувствовав иронию в словах,
Чуть помедлив, произнес такую фразу :
 
 
– Вы, быть может, удивитесь – это так!
И могу Вам рассказать, как это было…
Джентльмен поправил бабочку и фрак,
Пригласив меня на танец. Я решила,
 
 
Что ответ навеян выпитым вином,
И пьянящей, карнавальной, атмосферой.
В чем причина, впрочем, было все равно:
Я легко кружилась в танце с кавалером.
 
 
– Вы – шутник! – слова слетели с языка,
Он в ответ едва заметно улыбнулся.
В этот миг исчезли своды потолка,
Зал и гости. Мир вокруг перевернулся…
 
 
                            * * *
 
 
О, посланницы Сатурна, в вашу честь
Были созданы прекрасные преданья,
Как познали вы божественную месть
За холодность вашу к страсти и желанью.
 
 
В те века, что в Лету канули давно,
Боги вовсе не лишенные пороков,
Продолжали быть богами все равно,
Расправляясь с непокорными жестоко.
 
 
Сын прекрасной Афродиты, бог Амур,
В дни бушующего майского цветенья,
От рожденья баловник и балагур,
Загрустил, оставив шалости и пенье.
 
 
Был заброшен опостылевший колчан,
Покрывались слоем пыли лук и стрелы,
Струны лиры опечалено молчат,
Позабыв прикосновенья рук умелых.
 
 
Не пленяли больше прелести богинь,
И красавицы земные не прельщали,
Все наскучило и он сидел один,
Обрывая листья свеженьких азалий.
 
 
Афродита, увидав его в саду,
Подошла и удивленно вопросила :
– Что случилось, сын, в какую-то беду
Ты попал, а я случайно пропустила?
 
 
– Почему не весел ты, о, бог любви?
Расскажи мне, в чем скрывается причина?
И Амур раскрыл печали ей свои,
Мать внимала горьким сетованьям сына.
 
 
И в естественном желании помочь,
Возвратить Амуру радость и желанья,
Предложила улететь с Олимпа прочь,
Говоря, что нет границы мирозданию,
 
 
Что в пространстве еще множество планет,
Новизна наверняка развеет скуку.
– Ты найдешь, возможно, там, чего здесь нет :
Формы новые, палитру красок, звуки…
 
 
И уж точно встретишь там объект любви,
Удивительный, прекрасный и желанный,
– Если что пойдет не так, то позови!
Я приду и помогу – мой, Лучезарный!
 
 
И Амур, благодарил сердечно мать,
Встрепенулся и расправил мощно плечи.8
Подхватился и помчался собирать
Лук и стрелы, неизвестному навстречу.
 
 
Много времени летал он по мирам,
Вспоминая Афродиты наставленья,
Поручая непоседливым ветрам,
Доставлять в сады Олимпа сообщенья.
 
 
Как охотился на Змея с Гончим Псом,
Плыл по Млечному пути под Парусами,
И катался на Медведице верхом,
Любовался Вероники Волосами.
 
 
Но однажды, сквозь пространство, услыхал
Звуки песни, проникающие в душу,
Зачарованный, средь звезд, Амур стоял,
Затаив в груди дыханье, молча слушал.
 
 
– Где источник этих дивных голосов?
– Кто сумел заставить сердце биться бурно?
И узнал Амур от верных Гончих Псов :
Льется музыка с поверхности Сатурна.
 
 
Он не медлил, не раздумывал, летел,
Разгораясь любопытством и желаньем
Увидать скорее тех, кто чудно пел,
Околдовывая сердце и сознанье.
 
 
Цель близка и все слышнее голоса,
С опоясанной диковинной планеты,
Свет лучей от многих лун слепит глаза,
Отражаясь от земли, в снега одетой.
 
 
Царство льда и безупречной белизны,
Замороженное кружево прибоя,
Мир кристальной, непорочной новизны,
И бесстрастного прозрачного покоя.
 
 
Только музыка и нежные слова,
Согревали воздух жизнью и движеньем,
Вот мелькнули платьев белых рукава,
В танце девушек, похожем на скольженье
 
 
Белокрылых грациозных лебедей.
Длинных локонов алмазное сиянье,
Отражалось в замороженной воде.
Бог любви и сам застыл, как изваяние.
 
 
От невиданной доселе красоты.
Перехватывало дух в груди Амура,
Вот, казалось, и нашел предмет мечты,
От уныния – целебную микстуру.
 
 
В цель прекрасную запущена стрела,
Через миг получит баловень награду,
Но стрела достигнуть цели не смогла,
Натолкнувшись на прозрачную преграду.
 
 
И вторая, раскрошилась, как песок,
Третья просто под рукою испарилась.
Растерявшийся Амур понять не мог,
Что же с чарами волшебными случилось?
 
 
Столь излюбленный, проверенный прием
Дал осечку в первый раз, на удивленье!
Но душа, уже объятая огнем
Страсти свежей, не желала отступленья.
 
 
И Амур, откинув стрелы, лиру взял,
Быстрым шагом направляясь к хороводу.
Приближаясь, тронул струны, заиграл,
Под таинственным Сатурна небосводом.
 
 
Он привлек к себе вниманье юных дев,
Он им ласково, игриво улыбался,
И походкой горделивой, словно лев,
К своей цели постепенно приближался.
 
 
С интересом наблюдая за певцом,
Синеокие красавицы молчали,
Окружив его танцующим кольцом,
Равнодушно незнакомца изучали.
 
 
Не осталась незамеченной краса
Златокудрого и статного Амура,
Но бесстрастные лазурные глаза,
Лишь поверхностно скользили по фигуре,
 
 
По лицу, изящным линиям бровей,
Воздавая дань мужскому совершенству,
Оставаясь все же снега холодней,
В своем мире непонятного блаженства.
 
 
Бог любви терял уверенность и пыл,
С ним подобного ни разу не бывало,
Чтобы радости любви не получил
Он от той, что сердце страстно возжелало.
 
 
И тонул Амур в холодной синеве
Глаз прекрасных, как прибрежные лагуны,
И отчаянно воззвал – Скажите мне,
Как затронуть ваших душ холодных струны?
 
 
– В нас спокойствие снегов вдохнул Господь,
Далеки мы от пороков и страданий,
Лед кристальный – наша суть и наша плоть,
Не тревожат нас ни чувства, ни желанья.
 
 
Мы поем хвалу Создателю за то,
Что в бесстрастии прекрасном пребываем,
И не в силах в нас огонь разжечь никто,
Да и мы хлопот любовных не желаем.
 
 
Был таким ответ прекрасных юных жриц,
С губ снежинками холодными слетевший,
Бог, не знавший ни запретов, ни границ,
С поражением смириться не успевший,
 
 
Гневно крикнул: « Вам меня не обмануть!
Я сумею растревожить ваши души,
И костер любви сжигающей раздуть…»
Но Амура уж давно никто не слушал.
 
 
Удалялся, в танце легком, хоровод,
Колыхалось серебро роскошных прядей,
И красавицы, и синий небосвод,
Отражались в провожающем их взгляде.
 
 
И летит на крыльях преданных ветров
Разъяренная вестями Афродита,
Закипел от приземления покров
Льдов незыблемых, крошились монолиты.
 
 
Воды талые опутали певиц,
Оборвав на полуслове звуки песни,
И прекрасные певицы пали ниц,
Оглушенные гремящим поднебесьем.
 
 
– Кто посмел в любви Амуру отказать?
– Бушевала в гневе праведном богиня.
– Можно ль это равнодушие связать
С нежной женщиной?! Пусть вечно и отныне
 
 
Будут белыми цветами на пирах,
Безучастными, как снег родной планеты,
Эти девы ледяные! Краткий взмах
Рук прекрасных и лучи быстрее света
 
 
Яркой молнией хлестнули по плечам,
И воздушным кружевам прозрачных платьев.
Так навечно хор девичий замолчал,
Неземную красоту свою утратив.
 
 
Только нежные прекрасные цветы
На снегу лежали белом и холодном,
Воплощение бесстрастной красоты
Под таинственным Сатурна небосводом.
 
 
                          * * *
 
 
Словно выточены мастера рукой,
Белоснежные, с оттенками пастели,
В вазе с чистою прозрачною водой,
Украшали праздник белые камелии.
 
 
Я задумчиво молчала и давно
Джентльмен в толпе цветастой затерялся.
Вьюга снежная резвилась за окном,
Под звучанье умолкающего вальса.
 

Как появились аметисты и сапфиры

 
Прошло немало лет с тех пор,
Как фея и хозяйки дома
Подписывали договор
В присутствии кота и гнома.
 
 
Их дружба крепла каждый день,
И были радостными встречи,
О новых чудесах не лень
Им было говорить под вечер.
 
 
Легенд и сказок целый том
Записан был по слову феи,
И каждый раз влетала в дом,
Малышка с новенькой затеей.
 
 
Сегодня сестры, взяв ларец,
Старинной мастерской работы,
Браслетов полный и колец,
Искали в нем усердно что-то.
 
 
Вот серьги – в них сапфир искрил,
А вот подвес из лазурита,
Аквамарин, опал, берилл,
И оберег из ставролита!
 
 
Сестрицы полностью в ларец
Свое вниманье погрузили,
Предмет им нужный, наконец,
Найдя, на столик положили.
 
 
– Ты помнишь этот ставролит,
Нам прапрабабка завещала?
Он здесь, в ларце, сто лет лежит,
– Сестрица старшая сказала.
 
 
– Как к ней попал сей самоцвет?
Прабабушка не рассказала.
И тут, как – будто бы в ответ,
В окошке фея замелькала.
 
 
– Какой изысканный рубин!
Сапфиры чистого свеченья!
– Прищурив синий глаз один,
Хвалила Сайлис их каменья!
 
 
– Ай, красота! Каков ларец!
– Не прекращала восторгаться,
– Ведь в блеске камушков – дворец
Лачугой может показаться!
 
 
И засмеялись все втроем,
То брошь, то серьги примеряя,
– Я расскажу вам обо всем,
О чем сама, конечно, знаю.
 
 
Куснув молочный шоколад,
От наслаждения застыла.
– То был « небесный камнепад…»,
Не прожевав, она бубнила.
 
 
Спустя секунду, на ларец
Удобно фея умостилась,
Собравшись с духом, наконец,
В повествование пустилась.
 
 
* * *
 
 
Богата Греция на мифы и сказанья,
В них смысл глубинный, аллегорий кружева.
Богов всесильных легендарные деянья,
Доносит бережно народная молва.
 
 
Об аметисте, цвета спелых ягод винных,
Что появился на земле давным-давно,
О нимфе сказочной и о сапфирах дивных,
Сейчас поведает сказание одно.
 
 
Стояла жаркая пора на древних землях,
Где наливался соком чудный виноград,
Но славный Бахус, бог услад и виноделья,
Грядущим празднествам был в этот раз не рад.
 
 
Поющий гимны плодородью мудрой Геры,
Всегда радушный и слегка навеселе,
Сейчас был в гневе, и шутить был не намерен,
Затейник праздников и танцев на столе.
 
 
Забыли люди благодарность и почтенье,
Снимали суетно созревшие плоды,
Без ритуалов и достойных приношений,
Вкушали блага, не предчувствуя беды.
 
 
План отмщенья зарождался, словно буря,
И гнулся кубок в кулаке, как пластилин.
– Я вам устрою! – думал он и брови хмурил,
– Я покажу вам, кто здесь бог и господин!
 
 
Слегка покачиваясь, гордо и надменно,
Он брел по полю, следом тигры, словно тень,
«Пусть первый встречный станет жертвой непременно,
Запомнит люд земной надолго этот день!»
 
 
Испита чаша и напитка, и терпенья.
Решенье принято и сказан приговор,
Бог виноделия, услад и песнопенья.
Был слишком зол и потому на казнь скор.
 
 
Казался замысел разумным и достойным,
Пары хмельные веселили гордый дух,
И Бахус тигров подгонял под солнцем знойным
Ольховой ветвью, словно опытный пастух.
 
 
Еще не ведая судьбы коварной планов,
Походкой легкой и с улыбкой на устах,
Лесная нимфа, Аметис – подруга фавнов,
Шла в храм Дианы, что запрятался в горах.
 
 
Венок из нежных васильков, колосьев спелых,
Хитон прозрачный, словно пенная волна,
Дары Диане, от охотников умелых,
Несла, с молитвами и гимнами, она.
 
 
Прервалась песня, и взметнулся голос криком,
Из трав высоких, неожиданно и вдруг,
Метнулись звери, с леденящим душу рыком,
И в этот миг все звуки замерли вокруг.
 
 
Бежала девушка по полю, словно ветер,
Но сил все меньше и дыханье за спиной,
Все ближе, жарче, настигает – не успеть ей,
Уйти от смерти! Нимфа слезною мольбой
 
 
Взывает к небу: «Помоги, услышь, Диана!
Спаси, защитница, за нимфу заступись!
К тебе взывает дочь лесов, подруга фавнов,
И беззащитная пред злобой Аметис».
 
 
За облаками, в чудном храме поднебесном,
Шумело празднество, веселия разгар.
В честь бога Бахуса сегодня повсеместно,
Лилась амброзия по чашам и нектар.
 
 
Мольба под купол ворвалась безумным эхо,
Диана бросила на землю гневный взор,
Застыли боги, растворились звуки смеха,
Умолкли речи, прекратился разговор…
 
 
Лук задрожал в руках Дианы возмущенной,
Стрела мелькнула и пропала вдалеке,
Настигла девушку и в камень превращенная,
Застыла нимфа со слезою на щеке.
 
 
И вместе с ней в прыжке решительном, последнем,
Застыли тигры желто-рыжей полосой.
Закат – свидетель, бог рыдал в тот вечер летний,
Над нимфой бедной и загубленной красой.
 
 
Он лил вино на камень, оживить желая,
Но цвет прозрачный становился в цвет вина,
День уходил за горизонт, во мраке таял.
Блеснула в камне фиолетовом Луна.
 
 
И в горе Бахус, обнимает изваянье,
Нет больше нимфы, беззаботной Аметис,
Осталась память и прекрасное сказанье,
Как появился драгоценный аметист.
 
 
Печаль о нимфе заморозила напитки,
Что были в чашах в ту минуту у богов,
Они застыли в многоцветье ярких слитков
И раскололись миллионами глазков.
 
 
В молчаньи скорбном боги землю осыпали,
Цветным дождем летел на землю щедрый дар
Осколков мудрости, божественной печали,
В камнях искристых замороженный нектар.
 
 
Вобрав в себя красу небес и краски мира,
Кристаллы падали на землю в тишине,
Так миф поведал о рождении сапфиров,
И нимфе сказочной, застывшей при Луне.
 
 
* * *
 
 
Уже закончив свой рассказ,
Малышка Сайлис наблюдала,
Как сестры удивленных глаз
От камушков не отрывали.
 
 
– Коль это щедрый дар небес, —
Одна сестра заговорила, —
– То много скрыто в нем чудес,
Я думаю, волшебной силы.
 
 
– Конечно! Вот, возьмем сапфир,
На камень фея поглядела,
– В нем счастья и покоя мир,
Источник творческого дела.
 
 
– От страха, клеветы – заслон,
Хранитель чистоты душевной,
Огромной силой наделен,
И мудростью небес волшебной.
 
 
– Другое дело – аметист!
На перстень Сайлис указала:
– Он может и не так искрист,
Но в нем своих чудес не мало.
 
 
– Благоразумия исток,
Успешный друг благого дела,
От злого умысла замок.
– Ну, я, подруги, полетела.
 
 
– А как же этот вот браслет? —
Одна сестра ее спросила,
– Со ставролитом амулет,
В чем магия его и сила?
 
 
– Ну, задержусь еще чуток, —
Ответила согласно фея.
– Хоть и скучает гном дружок,
Но наше дело – то важнее.
 
 
– Я знаю этот самоцвет!
О появленьи ставролитов,
Не каждый полный даст ответ,
Но Сайлис вам не лыком шита!
 
 
– К тому же есть у нас архив,
Хранилище бесценных знаний!
И фея, крылья опустив,
Удобно села на диване.
 
 
– А все происходило так…
– Дай, мне кусочек шоколадки,
Без сладенького, мне никак,
Не рассказать все по порядку…