Текст книги "Путь к свободе. Экономика и развитие общества. Джозеф Стиглиц. Кратко"

«Путь к свободе. Экономика и развитие общества»
Джозеф Стиглиц

© Культур Мультур, 2025

Предисловие

Свобода – сложное и многогранное понятие. Отождествление свободных рынков с экономической свободой, а ее с политической свободой, представляется искажением сути свободы. Формальные гражданские свободы мало значат для человека, ограниченного в базовых потребностях.

Экономическая несвобода, выражающаяся в ограниченных возможностях, может существенно повлиять на жизненный путь и лишить человека реального выбора. Финансовый кризис 2008 года ограничил свободу граждан и парадоксальным образом лишил государства свободы действий.

Исторический контекст понятия свободы в Америке раскрывает противоречия в его трактовке с момента основания страны. Декларируемая свобода не была всеобщей и не распространялась в полной мере на все группы населения. Взаимосвязь экономической и политической свободы сложна, и важен баланс между ними.

Необходимо новое, актуальное определение свободы, отражающее современные реалии. Неолиберальная модель, основанная на дерегулировании, критикуется за усиление социального неравенства и концентрацию власти. Доминирующая идеология влияет на восприятие свободы и легитимирует существующий порядок. Язык и термины, используемые в политическом дискурсе, способны манипулировать общественным мнением. Цель книги – инициировать широкий общественный диалог о том, какая система способна обеспечить максимальную свободу для всех.

Глава 1
Введение. Свобода в опасности

Свобода под угрозой. Наблюдается глобальная тенденция к снижению числа людей, живущих в демократических обществах. В качестве примера приводится доклад Freedom House, фиксирующий многолетний спад свобод. Большинство мирового населения живет при авторитарных или частично свободных режимах. Даже ЕС сталкивается с вызовами демократии, как показал пример Венгрии.

Ведется борьба за сохранение свободы. Хотя демократические общества могут быть эффективны, они сталкиваются с проблемами, особенно в экономике, частично из-за неверной трактовки свободы. Возможны альтернативные пути, обеспечивающие большую свободу. Книга рассматривает вопросы свободы с экономической точки зрения.

В современном мире свобода одного может ограничивать свободу другого. Государственное регулирование может быть освобождающим. Границы свободы размыты. Частная собственность и право отчуждения – примеры ограничений свободы. Дискуссия ведется о балансе между свободой от государства и свободой от вреда, причиняемого другими. Важна свобода реализовать потенциал, что может потребовать налогообложения. Цель книги – определить систему, максимизирующую свободы граждан. Предлагается вариант, близкий к социал-демократии.

Американская история свободы противоречива. Свобода от британского правления сосуществовала с рабством и геноцидом коренного населения. Американская революция была борьбой за власть, а не за всеобщую свободу. Британия отменила рабство раньше США. Рейган поддерживал антидемократические режимы. Необходимо переосмыслить понятие свободы.

«Правые» в книге – сторонники ограниченной роли государства. Книга аргументирует необходимость более активного государства. Размышления о свободе затрагивают ключевые аспекты общества, например, законность контрактов. Книга состоит из трех частей: 1) свобода и принуждение с точки зрения традиционной экономики; 2) учет поведенческой экономики и социального принуждения; 3) построение благополучного общества.

Суть экономической свободы – в возможности действовать и выбирать. Важен набор доступных опций, а не язык описания ограничений. Способ побуждения к действию (поощрение или наказание) не меняет сути. Распространенный взгляд на свободу тратить доход по своему усмотрению придает первостепенное значение рынку, что подвергается критике. Нет морального оправдания рыночным доходам как неприкосновенным.

Люди, живущие за чертой бедности, обладают крайне ограниченной свободой. Благополучное общество должно бороться с лишениями малообеспеченных. Жители бедных стран подчеркивают важность экономических прав. Это можно рассматривать как негативную свободу (чего лишены люди) или позитивную (что дают хорошие социальные системы). Правые считают налоги ограничением свободы богатых, но не учитывают общественную пользу от расходов и влияние на свободу бедных. Прогрессивное налогообложение расширяет возможности бедных. Необходим баланс.

Свобода одного – ограничение свободы другого. Регулирование необходимо в свободном обществе. Даже Десять заповедей можно рассматривать как набор законов. Баланс прав необходим. Например, обязательная вакцинация оправдана в случае опасных заболеваний. В некоторых случаях баланс сложно найти.

Свободные рынки часто связаны с эксплуатацией. Стандартный экономический анализ игнорирует рыночную власть и эксплуатацию. Эксплуатация обогащает эксплуататора за счет эксплуатируемого. Ограничения эксплуатации расширяют возможности большинства. Общество должно найти баланс. Раскрытие информации (о составе продуктов, рисках и т. д.) снижает возможности для эксплуатации и повышает эффективность рынка. Принуждение может расширить свободу всех (пример – светофоры).

Право собственности – это тоже ограничение, но в целом оно «освобождает». Оно защищено восьмой заповедью. Коллективная защита прав собственности экономит ресурсы. Однако права собственности должны быть определены, что демонстрируют споры об интеллектуальной собственности.

Контракты – это добровольные ограничения. Они делают обе стороны лучше. Государство обеспечивает исполнение контрактов. Однако не все контракты должны быть исполнимы. Государство определяет, какие контракты допустимы. Аналогично, общественный договор определяет отношения граждан между собой и с государством. Это не реальный документ, а концепция, помогающая осмыслить легитимность коллективных действий.

Милль, Фридман и Хайек не учитывали поведенческую экономику, признающую, что люди менее рациональны и эгоистичны. В традиционной экономике предпочтения считаются неизменными, но в реальности они формируются. Это важно для оценки экономических систем.

Если формирование предпочтений способствует альтруизму – это хорошо. Но формирование может быть и антисоциальным (антиваксеры). Граница между альтруизмом и принуждением размыта. Власть над формированием убеждений важна, и она сосредоточена в СМИ. В рыночной экономике формирование убеждений часто служит прибыли. Рыночная власть СМИ опасна. Она может убедить людей в эффективности рынков и порочности государства, укрепляя власть элит.

Образование не только дает знания, но и формирует личность. Оно может быть инструментом принуждения, но либеральное образование освобождает. Поэтому противники свободы ограничивают образование.

Нетерпимость к инакомыслию – проблема современности. Терпимость – ключевая ценность Просвещения. Свобода мысли и действий важна.

Какая экономическая и глобальная система приведет к благополучному обществу? Понимание неудач неолиберализма – ключ к решению. Нужен баланс между рынком, государством и гражданским обществом.

Неолиберализм провалился и на международном уровне, усилив неравенство между странами.

Альтернатива – прогрессивный капитализм (обновленная социал-демократия). Он предполагает коллективные действия и баланс между рынком и государством. Государство регулирует рынок, обеспечивая конкуренцию и предотвращая эксплуатацию. Важны сдержки и противовесы и борьба с концентрацией власти.

Правые считают, что свободный рынок необходим для политической свободы. Это не так. Авторитаризм – часто результат бездействия государства. Неравенство порождает популизм. Государства всеобщего благосостояния эффективнее. Неолиберализм разрушает демократию и доверие, ведет к концентрации власти и вредит планете. Он – путь к фашизму. Прогрессивный капитализм – путь к свободе.

Глава 2
Как экономисты думают о свободе

Экономисты давно обсуждают свободу и ее связь с экономической системой. Хайек и Фридман, сторонники свободного рынка, своими формулировками («свободные рынки», «свободные предприятия») препятствовали объективному обсуждению. Они считали неограниченный капитализм эффективным и способствующим свободе. Однако это требует пересмотра.

Адам Смит, выступая против чрезмерного государственного вмешательства, верил в рынки и их эффективность. Однако он был не так оптимистичен в отношении нерегулируемых рынков, как его последователи, и предупреждал об антиконкурентном поведении предпринимателей. При наличии рыночной власти рынки неэффективны. Смит подчеркивал, что фирмы могут эксплуатировать и потребителей, и работников.

Еще до промышленной революции философы размышляли об обществе без достаточного государственного регулирования. Хоббс описывал жизнь в таком мире как «одинокую, бедную, гадкую, скотскую и короткую».

Во время промышленной революции рост был обусловлен накоплением капитала, инновациями и эксплуатацией.

Великая депрессия показала несостоятельность рыночного фундаментализма. Кейнс предложил активную роль государства в макроэкономике. После Второй мировой войны сложилась смешанная экономика, где государство обеспечивало конкуренцию, предотвращало эксплуатацию и стабилизировало экономику. Эта модель была успешной и пользовалась партийной поддержкой. Аналогичная модель в Восточной Азии привела к беспрецедентному росту.

Нефтяной кризис 1970-х подорвал послевоенную экономическую систему. Правые и некоторые демократы воспользовались моментом, чтобы продвинуть новую экономическую систему, основанную на либерализации, дерегулировании и приватизации. Это должно было освободить предпринимательство, стимулировать инновации и повысить благосостояние. В развивающихся странах эти идеи легли в основу Вашингтонского консенсуса.

Интеллектуальную базу для этих изменений подготовили Фридман и Хайек. Они выступали за ограниченную роль государства, считая свободные рынки и частную собственность необходимыми для свободы. Однако их приверженность политической свободе можно поставить под сомнение, учитывая поддержку Фридманом режима Пиночета. Консерваторы часто предпочитают порядок свободе, что отражено в концепции «рыночной дисциплины».

После холодной войны возник консенсус относительно рыночной экономики и либеральной демократии. Фрэнсис Фукуяма назвал это «концом истории». Политические дебаты велись вокруг «третьего пути» между крайностями. Система, сформировавшаяся в последней четверти XX века, получила название неолиберализм. Она была похожа на либерализм XIX века. Новым было то, что неолиберализм якобы устранял правила, фактически же вводя новые, благоприятные для богатых. Финансовый кризис 2008 года показал несостоятельность неолиберализма. Неоклассическая экономика стала теоретической основой неолиберализма.

Возврат к либерализму после Великой депрессии был неожиданным. Но память короткая. Консерваторы снова начали восхвалять свободные рынки. Вера в рынок стала новой религией. Финансовый кризис 2008 года не поколебал эту веру. Неолиберализм распространялся через СМИ и образование. На любую критику у него были готовые отговорки.

Неолиберализм с его идеей свободных рынков был широко принят во второй половине XX века. Несмотря на разногласия в нюансах, и левые, и правые центристы его поддерживали.

40 лет неолиберального эксперимента не оправдали надежд. Рост замедлился, неравенство выросло, а социальная мобильность упала. США, где неолиберализм был наиболее радикальным, пострадали особенно сильно: кризис 2008 года, рецессия, рекордное неравенство. «Американская мечта» утратила реальность.

Статистика не отражает всех проблем. Нерегулируемые рынки ведут к негативным последствиям: опиоидный кризис, табак, мошенничество, нездоровая пища, загрязнение среды. Это создает психологическое давление и ведет к системным сбоям, таким как низкая продолжительность жизни.

Неолиберализм нанес ущерб и другим странам: деиндустриализация в Африке, «потерянное десятилетие» в Латинской Америке, финансовые кризисы, рост неравенства. В бывшем СССР он способствовал деиндустриализации и возвышению Путина.

Теория эффективности рынков оказалась неверной. Консерваторы игнорировали оговорки Смита о рыночных ограничениях. Попытки доказать эффективность рынков выявили «провалы рынка»: ограниченную конкуренцию, отсутствие рынков и несовершенство информации. Фридман и Хайек отвергали эти выводы, основываясь на вере в рынок и естественный отбор, хотя эволюция не гарантирует эффективности.

Математическое моделирование показало ошибочность взглядов Фридмана и Хайека. Их идеологизированный подход, защищавший свободный рынок и неравенство, игнорировал реальные проблемы, такие как рыночная власть и несовершенство информации. Они служили интересам капитала, виня во всем государство, хотя именно слабое государство ведет к авторитаризму.

Хайек и Фридман искали моральное оправдание капитализму и неравенству, утверждая, что доходы соответствуют вкладу в общество. Но даже они признавали необходимость помощи нуждающимся, предлагая паушальные налоги для перераспределения. Это позволило бы разделить эффективность и распределение. Однако они неразделимы, а неравенство вредит экономике.

Фридман и Хайек считали свободу главным преимуществом рынка, опасаясь государственного вмешательства. Однако их понимание рыночной легитимности было ошибочным. Неэффективность рынков ее подрывает. Они игнорировали рыночную власть и эксплуатацию. Их теория свободы, основанная на идее эффективных и неэксплуататорских рынков, несостоятельна.

Кризис 2008 года – пик и начало конца неолиберализма. Он показал его несостоятельность. Неолиберализм игнорировал внешние эффекты (изменение климата, пандемии), для решения которых нужно государство.

Провал системы ведет к изменениям. Правые радикалы считают, что нужен еще более свободный рынок. Их вера в неограниченный капитализм привлекательна, но ошибочна, особенно в условиях глобальных вызовов. Авторитаристы манипулируют риторикой свободного рынка.

Альтернатива – капитализм с активной ролью государства в обеспечении стабильности, эффективности и справедливости. Это – фундамент прогрессивного капитализма.

Часть I
Свобода и базовые принципы

Глава 3
Свобода одного человека – это несвобода другого

В США массовые расстрелы – лишь небольшая часть смертей от огнестрельного оружия. Высокая смертность в США связана с большим количеством оружия и его доступностью. Это следствие неверного толкования Второй поправки Верховным судом. Право на ношение оружия ставится выше права на жизнь. Это пример внешнего эффекта – действия одних людей негативно влияют на других. Рынки не решают проблему внешних эффектов. Общество должно определить, какие свободы важнее.

Внешние эффекты вездесущи. Рост населения и ВВП усиливают давление на планету. Изменение климата – экзистенциальная угроза. Есть и другие экологические проблемы. Споры о реальности изменения климата бессмысленны. Нужно ограничить загрязнение сегодня, чтобы расширить возможности будущих поколений.

Общество противоречиво оценивает риски. США потратили триллионы на войны после 11 сентября, но не готовы инвестировать в борьбу с изменением климата, которое уносит миллионы жизней ежегодно. Пандемия COVID-19 выявила проблему внешних эффектов в здравоохранении. Споры о масках и вакцинации – тому пример.

Урбанизация усиливает внешние эффекты: пробки, шум, загрязнение. Поэтому города нуждаются в планировании и регулировании. Внешние эффекты могут быть и положительными (например, в сфере знаний).

Внешние эффекты проявляются на разных уровнях: от курения в самолете до шумных соседей. Кризис 2008 года – пример макроэкономических внешних эффектов. Действия банков повлияли на весь мир. Глобализация усиливает взаимосвязанность и внешние эффекты. Экономическая «зараза» может распространяться от страны к стране. Конфликты, такие как война в Украине, имеют глобальные последствия.

Неполная и асимметричная информация, а также несовершенство рынков риска приводят к внешним эффектам. Например, курильщики влияют на стоимость страховки для некурящих. Дезинформация загрязняет информационную среду. Нечестность подрывает доверие в обществе.

Когда действия одних влияют на других, нужны правила. Экономика часто исходит из эгоизма людей, хотя это опровергается исследованиями. Смит признавал, что люди не абсолютно эгоистичны. «Забота о других» может быть продиктована и личным интересом (защита от COVID-19, изменение климата). Но есть и истинное сочувствие к другим. Экономика сужает наше видение, игнорируя сочувствие.

Иногда люди не учитывают интересы других, поэтому обществу нужны законы, правила и регулирование. Это принуждение, но оно необходимо для цивилизованного общества.

Абсолютистская позиция «любое посягательство на мою свободу неприемлемо» ведет к хаосу. В сложном обществе не все свободы могут быть абсолютными. Необходимо оценивать компромиссы.

Иногда баланс очевиден (маски vs. жизнь). Но часто возникают разногласия, иногда основанные на разных представлениях о реальности (эффективность масок). Даже при отсутствии однозначных данных разумный подход – выбрать вариант с меньшим потенциальным вредом.

Даже в случае убийства есть нюансы (самооборона). Принцип «загрязнитель платит» – разумен, но и он не учитывает всех сложностей. В большинстве случаев общество уже определило, какие свободы важнее. Цель книги – не дать ответы, а предложить рамки для осмысления компромиссов между свободами и определить, какая система обеспечит наилучшие результаты.

Главный философский недостаток консерватизма и либертарианства – непонимание того, что свобода одного человека может ограничивать свободу другого. Хайек и Фридман знали о внешних эффектах и даже писали о необходимости государственного вмешательства, но совершали четыре ошибки: а) считали внешние эффекты исключением; б) не признавали важнейших внешних эффектов; в) верили в добровольные решения; г) считали, что государство должно использовать только налоги.

В XXI веке внешние эффекты вездесущи. Фридман же считал их исключением. Если бы это было так, то свободный рынок был бы достаточен. Но внешние эффекты важны, и неолиберализм их только усилил, особенно в финансовом секторе.

Правые беспокоятся о бремени долга для будущих поколений. Но они не учитывают, что получено в обмен на долг (инфраструктура, образование, технологии). Государственные инвестиции повышают производительность экономики. Не инвестировать – значит оставить страну бедной. Доходность государственных инвестиций выше стоимости займов.

Реальный вред для будущих поколений – не финансовый долг, а ухудшение окружающей среды. Это настоящий межпоколенческий компромисс. Финансовый долг можно реструктурировать, а экологический – нет. Внешний долг малой открытой экономики снижает потребление будущих поколений, но если займы идут на производительные инвестиции, то будущие поколения все равно выигрывают. Чрезмерные частные займы, к которым могут приводить нерегулируемые рынки, также влияют на возможности будущих поколений. Финансовая либерализация усилила эту проблему, приводя к кризисам и росту цен на недвижимость.

Даже Фридман и Хайек не считали, что рынок сам справится с внешними эффектами. Однако Коуз полагал, что рынок может решить проблему, если государство закрепит права собственности. Это не так. Приватизация общинных земель в Британии (огораживания) – пример неэффективного и несправедливого решения проблемы перевыпаса. Приватизация – не решение для глобальных проблем, таких как изменение климата.

Пример с курильщиками и некурильщиками демонстрирует проблему «безбилетника». Если каждый некурильщик надеется, что другие заплатят курильщикам, то никто не заплатит, и проблема не будет решена. Приватизация и добровольные соглашения не решают проблему внешних эффектов.