Текст книги "Французский вояж. Любовный роман"

Следующим местом, которое посетила их группа, был остров Сите или, как его представил им Рене: «остров, дух которого напитан настоящей историей и литературой». По мосту Нотр – Дам, который заполнили толпы разноязычных туристов, уличных художников от начала и до конца, они направились к знаменитому собору, его готические ажурные башни были видны уже издали. Храм предстал перед ними во всём своём великолепии, подавляя своим внушительным видом их сознание. Его величественная и своеобразная красота покорила Лору: сверху за людьми, казалось, наблюдали замершие в камне химеры, и хищные горгульи готовы были расправить свои мощные крылья, чтобы взмыть в небо… Самые смелые или просто любопытные, в том числе и она, поднялись на самый верх к колоколам откуда, наверно, когда – то на Париж смотрел Квазимодо Виктора Гюго. А ещё им сказали, что, если прикоснуться к горгулье и загадать желание, то оно сбудется – в желающих недостатка не было. Девушка, воспитанная на догмах атеизма, просто влюбилась в мрачное произведение средневековья, в этот шедевр, смешавший в себе религию и мистицизм. О том, что «религия – опиум для народа», ей как – то не вспомнилось в этот миг. Каждый день туристы возвращались полные занимательных впечатлений, а в отеле их ждали сытный, вкусный ужин и затем – тёплая, мягкая кровать. Лора заснула безо всяких проблем, сильно измотавшись за день, и безо всяких сновидений. Следующий день, как и предыдущий, был очень насыщенным: по программе Рене у них на очереди были посещение музея Пикассо, который находился в отеле «Сале». Они прошли внутрь по монументальной лестнице, украшенной скульптурным декором стиля Людовика XIV. Гид провёл их в галерею великого мастера:

– Мадам и мсье! Сегодня я хотел бы познакомить вас с уникальной коллекцией картин самого удивительного художника нашего века. Здесь вам будут представлены все периоды его творчества. Современники называли его «монстром живописи», хотя об этом я бы сейчас с ними поспорил – Пабло Пикассо был гением – и в какой бы манере он не писал свои шедевры, всё выходило из – под его кисти прекрасно и восхитительно. Итак, пройдёмте, друзья, и насладимся его талантливыми полотнами…

Медленно проходили они зал за залом, слушая увлекательную не речь, но поэму Рене о гениальном человеке.

Дальше, им предложили посещение современного культурного центра Жоржа Помпиду, который снаружи больше походил на обычный завод. Возведённый из стекла и стали, он являл собой сложную архитектурную конструкцию, опутанную, словно паучьей сетью, разноцветными трубами, выведенными наружу коммуникациями. Но внутри здания их ожидал неожиданный сюрприз: глазам посетителей были представлены прекрасные концертные и выставочные залы, богатейшая публичная библиотека, а также национальный музей. Сами французы прозвали этот монументальный комплекс – центр «Бобур», получивший его по названию одноимённой площади, на которой он и находился. Но сильных эмоций эта экскурсия не вызвала у наших туристов, пожалуй, из-за слишком большого потока информации для одного дня. И его урбанистическая архитектура мало впечатлила их, так как на родине им хватало подобных конструкций за глаза. Но на вечер им было предложено посещение «Опера Гарнье» или, как ещё она называлась «Гранд – Опера», что получило большее предпочтение у гостей столицы. У женщин, в том числе и у Лоры, появился подходящий повод обновить свои праздничные платья, взятые как раз на такой случай.

Перед входом в Оперу, жаждущих услышать бессмертные творения гениев музыки, встречали вознесённые на аттиках прекрасные статуи Поэзии и Гармонии, а сверху над самим куполом – скульптуры Апполона и крылатого Пегаса. Это был ещё один из самых прекрасных дворцов Парижа, построенный в 1848 году талантливым архитектором Шарлем Гранье. По его большой парадной лестнице нестройным рядом они робко поднялись в зрительный зал, оглушённые великолепием вычурного стиля «рококо» в красно – золотой драпировке, из ниш на посетителей смотрели бюсты великих композиторов, произведения которых звучали в этих стенах. В этот вечер давали знаменитую «Тоску». Чувства, вызванные музыкой и самой постановкой, были очевидны: женщины, как более эмоциональные создания, не обошлись без слёз. Такое разнообразие экскурсий, и вызванные ими впечатления, вызывали всё – таки лёгкую усталость. Но, однажды втянувшись в эту круговерть, русские туристы были готовы уже ко всему.

Сплетение словесного узора в нужные фразы, которые делают доступным и понятным для нас окружающий мир, на разных языках даётся людям одинаково трудно. Каждодневное повторение одно и того же доводит труд гида до автоматизма, но Рене оказался натурой творческой и привносил в свою работу некую «изюминку», свой нестандартный подход, и его подопечным было легко воспринимать рассказы, дополненные собственными анекдотами из жизни выдающихся людей, которых у него, казалось, в большом избытке. Историк по образованию, он так увлечённо и интересно рассказывал обо всём, на что падал их взгляд, что его повествования слушали, не перебивая, боясь пропустить даже слово. Что и говорить, оратором он был от Бога.

Среди столь наполненных дней, женщины из Ларисиной группы находили всё же время, чтобы пробежаться по близлежащим магазинам и закупить сувенирчики и те мелочи, которые были так им необходимы и не очень. Иногда к ним присоединялась и Лора, выделяя время для того, чтобы тоже поискать то, что было у неё в списке. Мужчины располагались между тем неподалеку в кафе, которых находилось в округе в достаточном количестве, в ожидании своих дам, заказывая по кружке превосходного пива. Походы были весьма удачными для наших женщин и необычайно прибыльными для магазинов в эти дни.

С утра другого дня заморосил дождь, всё – таки зима даже в этой тёплой стране давала о себе знать. Поэтому пешие прогулки были отложены, а взамен Рене предложил группе посетить Версаль, уже подготовленный для приёма гостей. Их доставили к нему на электропоезде, и надо заметить, очень комфортабельном. Впервые советские туристы ехали в мягких расчехлённых креслах и абсолютно чистых вагонах. Единственным недостатком в этой экскурсии было то, что они не смогли прогуляться по прекрасным садам и паркам Версаля, которые живописно обрамляли его старинные замки. Ненастная погода так некстати нарушила их планы, и помешала им увидеть множество знаменитых скульптурных композиций, беседок, в большом количестве размещённых там. Но и то, что предстало глазам гостей, сторицей восполнило не увиденное ими. Величественный дворец изумлял и подавлял их своей роскошью и торжественным видом всего декора и убранства, к тому же вся его монументальная архитектура была призвана поднять престиж Франции в глазах других стран того времени, когда он возводился. Сейчас его знаменитые фонтаны уже не работали – на зимний период их выключали, но скульптурное оформление бассейнов в виде античных богов было прекрасно и без этого. Лориным соотечественникам хватило и их, чтобы поснимать, как им было желательно, ограничением их количества была сама плёнка. Дальше они прошли сквозь анфиладу многочисленных комнат, богато отделанных мрамором, бархатом, деревянной резьбой, и замерли в восхищении перед Зеркальной галереей. И действительно, эффект от её вида был потрясающий: из – за того, что против огромных окон располагались таких же размеров зеркала, и давшие название этому поистине уникальному архитектурному шедевру. Зала, имевшая и без того размеры не маленькие, представлялась теперь просто бесконечной. Эффект ещё более усиливался от света свечей в хрустальных канделябрах, возвысившихся на подсвечниках, в виде фигур античных времён, покрытых позолотой, и отражавшихся в волшебном зазеркалье. Сверху спускались тяжёлые искусно и причудливо оформленные люстры, в которых также были свечи, всё сверкало позолотой, что ещё больше придавало сказочное впечатление всему комплексу в целом. Лоре вдруг почудилось, что сейчас в конце зала вдруг появится король, и все вокруг склонятся перед ним в придворном поклоне. Это показалось настолько реальным, что она даже помотала головой, отгоняя видение. Девушка отошла к одному из окон и, прислонившись головой к его облицовке, выглянула на улицу. Дождь уже шёл сплошной стеной, но и сквозь его непроницаемую пелену ей открылся вид на прекрасный парк, а среди него огромные идеально правильной прямоугольной формы водоёмы, отразившие в себе хмурое январское небо, и от чего – то Лора вдруг запечалилась: ей стало чего – то жаль или может быть кого – то. Было отчётливо видно, как пузырилась на поверхности этих великолепных бассейнов падающая с неба вода. Сзади подошла к ней Олечка Петровна и обняла её за талию, участливо заглядывая в лицо:

– Лорочка, тебе плохо?

– Нет. Не волнуйтесь, Ольга Петровна. Здесь так красиво, что даже грустно.

Маленькая женщина понимающе улыбнулась ей:

– Да, время быстротечно, детка. Кажется, что только вчера по этим залам ходили короли, а сегодня – мы с тобой. Ну, пошли к остальным, а то Алла Никифоровна опять тебе нотацию будет читать, да и Рене очень интересно рассказывает. Например…

И она стала пересказывать девушке самое интересное из того, что та пропустила в своём уединении. Пройдя Зеркальную галерею, они догнали свою группу перед входом в Большой Трианон, и до них донесся грассирующий, хорошо поставленный голос их гида:

– Таким образом, Людовик XIV или Король – Солнце из скромного охотничьего замка превратил Версаль в роскошный дворец, где проходили блистательные балы и придворные праздники, а мы сейчас наслаждаемся плодами его замыслов и творением великих архитекторов того времени. Перед вами ещё один дворец из всего великолепного ансамбля, который король построил для своей второй жены – госпожи Ментенон, а дальше будет Малый Трианон, который построили уже потомки великого короля – Людовик XVI и Мария – Антуанетта.

Таким образом, они посетили почти все объекты прекрасного дворцового комплекса, правда, переходы между ними были довольно проблематичны из – за нудного дождя. От него в основном пострадал их гид – Рене, одетый довольно легко даже для такой тёплой зимней погоды, как во Франции.

Сумерки настигли их уже на обратной дороге. Уставшие, но довольные проведённым временем в таком чудесном месте наши туристы ехали назад в отель, тихо переговариваясь и обмениваясь впечатлениями от проведённой экскурсии. К Лоре подсела Ольга Петровна, у них сложилось между собой молчаливое взаимопонимание:

– Лорочка, мне показалось или ты тоже заметила, что Рене стал в конце нашей экскурсии хрипеть.

Лора согласно кивнула ей головой:

– Я тоже слышала, что он говорит уже через силу.

– Бедный мальчик – он, действительно, простыл. Значит, мы остались без гида и переводчика на завтра. Надо что – то придумать.

И она откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза. Доставив группу к отелю, Рене выглядел уже совсем разбитым. К нему подошла Ольга Петровна и, сильно запрокинув к нему голову, сказала:

– Вот, что, Рене. На сегодня и завтра вы абсолютно свободны – подлечитесь и не беспокойтесь за нас. Оплата вам будет идти, как будто вы на работе, а со своими соотечественниками я договорюсь, чтобы они нигде не проговорились.

– Но, мадам Ольга, как же вы будете без меня?

– Я уже бывала в Париже так, что… что – нибудь придумаю. Конечно, я не претендую на то, что лучше вас развлеку их, но до послезавтра продержусь. А вы выздоравливайте.

Рене наклонился к этой удивительной маленькой женщины и, благодарно поцеловав ей руку, простужено прохрипел:

– Спасибо вам, мадам Ольга. Я вам очень признателен за помощь.

Она по – матерински ласково улыбнулась ему в ответ. Затем она подошла к портье и спросила о билетах на всю их группу в знаменитое варьете «Мулен – Руж», заказанных прежде. Это кабаре прославилось в своё время тем, что там выступали знаменитая Эдит Пиаф, особенно любимая Лорой, а также Ив Монтан, Шевалье, Синатра, Элтон Джон и многие другие известные всему миру певцы. Таким образом, они вечером и попали на Монмартр – самый живописный и известный квартал в Париже. Перекусив на скорую руку, туристы почти галопом бежали на представление, так как время поджимало, хотя Олечка Петровна и уверяла их, что опоздание здесь считается нормой, но все неслись вперёд, как ненормальные, даже тучная чета Бродиных. Поэтому Олечке Петровне и Лоре волей неволей пришлось тоже прибавить шаг, чтобы совсем не отстать от своей компании. У самого подножия Монмартрского холма находилась Белая площадь, где их приветливо встретило своим радужным светом варьете. Это было первое в жизни шоу, которое они видели, и оно ошеломило их. По сравнению с предыдущими, поражавшими их сознание размерами местами, кабаре имела сравнительно небольшой зал, но от этого вовсе не проигрывало, так как аншлаги здесь были постоянны. Назад они уже шли, не торопясь, рассматривая по пути то, что пропустили прежде и обсуждали увиденный мюзикл, включивший в себя выступление множество артистов, быструю смену массы декораций и костюмов: вся эта яркость, шумиха придавали незабываемый шарм самому представлению. Затем они зашли в кафе, где поужинали и двинулись дальше, заходя по пути в сувенирные лавочки, магазинчики. Они шли среди обычных жителей столицы Франции, почти ничем не выделяясь из них, ничем – кроме их речи, что совершенно была непохожей на родной язык парижан. Но последнее, впрочем, никому не мешало, ибо местные жители привыкли к туристам на своих улицах и, конечно, гордились тем, что их город пользуется таким вниманием и известностью у людей со всего мира. Бархатная темнота ночи рассеивалась с помощью многочисленных уличных фонарей в городе, да и к тому же каждое кафе, каждый магазин был достаточно освещён рекламной иллюминацией, что должно было двигать их торговлю вперёд и только вперёд, поэтому Лора со всей группой быстро добрались до своего отеля. Сегодня она для себя купила папку под эскизы, и та быстро наполнилась её зарисовками. Совсем уже было поздно, когда к ней в номер зашла Ольга Петровна, которая принесла с собой термос с чаем и коробку шоколадных конфет, до которых она была большая охотница. И они с удовольствием почаёвничали вместе и разобрали Лорины рисунки, которые привели в восторг её соседку:

– У тебя, моя дорогая, талант!

– Может быть, – улыбнулась ей девушка, – Только с работой учителя трудно его совмещать.

– Да, да, деточка. Но свой дар нельзя забывать. Смотри – какоё чудо ты сотворила… Когда мы ходили по музеям и выставкам, ты же видела, какую радость чужие картины приносят людям. Почему же ты думаешь, что сама не сможешь делать то же самое, что и другие художники?

– Я об этом никогда не думала, наверно, вы правы… Завтра я хотела бы одна побыть в номере, кое – что закончить.

– Хорошо, хорошо. Но потом покажешь, что получится?

– Конечно, – и они, пожелав друг другу приятных снов, разошлись. У Лоры, стоящей около окна и смотрящей в надвигающуюся темноту, появилось желание послать удивительному и притягательному городу свои добрые пожелания. Мечтательная девушка грезила о чём – то несбыточном и невозможном.

Глава 3

Из – за внезапного недомогания гида, когда Ларисина группа во главе с Ольгой Петровной решила посетить базилику Сакре – Кер на Монмартре. Вначале девушка прошлась вместе со всеми до базилики. Как всегда при посещении таких мест её охватило невольное внутреннее волнение. Не желая портить впечатление пустыми разговорами, она незаметно для всех вышла на улицу и оказалась предоставлена своим желаниям. Лора вернулась в отель и остаток утра провела за тем, что подправляла и придавала своим эскизам законченный вид. А после обеда решила, что может прогуляться по городу одна, к этому времени она считала, что уже неплохо ориентируется в находившихся по близости улицах, а далеко заходить она и не собиралась. На этот раз, взяв вместо карандаша и альбома, с собой фотоаппарат, Лора, не торопясь, шла вдоль Елисейских полей мимо множества магазинов, салонов и ресторанов в сторону площади Согласия, ориентируясь на обелиск из розового гранита, подаренный Франции египетским пашой, чей позолоченный шпиль был уже виден ей издалека. Девушка, со свойственным ей усердием, фотографировала всё, что считала интересным и не заметила, как свернула в совершенно незнакомый район, похожий больше на трущобы, но её очаровали эти кривые лабиринты улочек с тесно прилегающими друг к другу домами. Сзади Лору кто – то окликнул, но та, не понимая, что обращаются именно к ней, шла дальше, пока её не остановили, грубо и больно схватив за руку. Она, наконец, обернулась, удивлённо вскинув брови. На неё смотрел, недобро ухмыляясь и нажёвывая жвачку, весьма колоритный тип: он был не намного выше её ростом, имел нечистое, всё в угрях, лицо, светлые волосы его скатались в грязные пряди, водянистые глаза бесцеремонно осматривали девушку. В то же время, продолжая ей что – то говорить, он потащил куда – то вглубь проходного двора, она, естественно, ничего не поняла из сказанного этим человеком – ведь французский язык ей был незнаком, а разговорник остался, как назло, в номере:

– Вы что – то хотели? Я не понимаю вас, – пыталась сопротивляться ему девушка, понимая, что его действия не сулили ей ничего хорошего. Тут пришло время удивиться парню, так его поразил её мелодичный голос и необычный для слуха язык, что он даже остановился. Но почти сразу же очнулся, снова резко дёрнув её за собой. Вдруг он удивлённо перевёл свой взгляд куда – то ей за спину и прекратил свои попытки затащить девушку в темноту уличного «колодца», но ещё крепко держа её за руку. Лора вслед за ним опасливо оглянулась назад. К ним приближался молодой мужчина с ленивой грацией дикого зверя, от которого исходила какая – то пугающая сила, хотя внешне он не представлял явной угрозы: скорее среднего роста, чем высокого, сухощавого телосложения с тёмными коротко – стрижеными волосами. Однако, в его пронзительных ярко – синих глазах, жёстко смотревших на этого неприятного, но, в сущности, весьма жалкого субъекта, сквозило мягко сказать – недоброжелательство. А в словах, с которыми он обратился к нему, явственно ощущалась такая властность и уверенность в себе, что незамедлительно сказалась на возникшей ситуации: Лора тут же почувствовала, как освободилась от оков цепких пальцев её рука. Неприятный тип, пристававший к ней, чудесным образом моментально исчез после нескольких фраз, презрительно брошенных в его сторону. Вслед за этим пришла очередь и самой Лоры, мужчина пристально окинул её с ног до головы. Но теперь его взгляд неуловимо изменился, в нём явно читался интерес и сочувствие. И он, чуть качнувшись к ней в поклоне, спросил:

– Bonjour! La mademoiselle, vous connassez que c’est la region la dangereuse de Paris? (Здравствуйте! Мадемуазель, вы знаете, что это – самый опасный район Парижа?) – услышала она его звучный, низкий голос с каким – то особенным завораживающим тембром. Но опять оказавшись в тупике из – за языкового барьера, девушка лишь устало помотала головой, мимикой своего лица давая ему знать, что не понимает сказанное им. Она с трудом улавливала звучание знакомых слов в быстрой речи парижанина.

– Vous le tousiste? (Вы – турист?) – догадавшись, спросил он, и Лора, поняв из сказанного лишь единственное слово, похожее на «турист», согласно кивнула в ответ:

– Oui (Да), – одно из немногих слов, которое она знала и произносила без бумажки.

– Vous etes Russe? (Вы – русская?), – было более – менее ей понятно.

– Oui (Да).

Он ткнул пальцем в себя и произнёс:

– M’appellent Francois. (Меня зовут Франсуа), – затем направил его на неё, задав вопрос, – Comment vous appellant? (Как вас зовут?)

– Франсуа, – повторила она за ним и в свою очередь представилась, – меня зовут Лариса – Лора.

– Lora – un be au nom (Лора – красивое имя). A quell hotel etes-vous descendus? (В каком отеле вы остановились?), – спросил он, подводя девушку к своей машине, оказавшейся неподалёку, и указывая рукой, куда ей садиться. Из всего сказанного Франсуа, она поняла только – «отель». Лора порылась у себя в сумочке и нашла визитку с названием своей гостиницы, находящейся на Вандомской площади. Франсуа прочитал её и в знак того, что знает это место, кивнул головой, ободряюще улыбнувшись ей. Улыбка неуловимо изменила его лицо, которое из бесстрастной маски, надетой на него своим хозяином – стало мягче, добрее, а на щеках появились очаровательные ямочки, от которых сердце Лоры ухнуло куда – то вниз, вызвав невольный румянец у неё самой. «Как хорошо, что уже темнеет, и не видно, что я, как школьница, краснею непонятно перед кем», – пронеслось у неё в голове. Доставив её к гостинице, Франсуа прошёл вместе с ней к портье, о чём – то расспросив его, он по – хозяйски дал какие – то распоряжения, которые тот выслушал очень внимательно. Лора лишь недоумённо наблюдала за их переговорами, пытаясь понять, о чём у них шла речь. Улучив момент, когда Франсуа отошёл позвонить по телефону в противоположный конец фойе, она задала вопрос служащему, который, как она успела заметить, неплохо владел русским языком:

– Здравствуйте! Как вас зовут?

– Шарль, мадемуазель.

– Шарль, скажите, пожалуйста, этот господин – хозяин гостиницы?

Портье отрицательно покачал головой и доверительно сообщил:

– Он из полиции. Это очень серьёзный человек, в нашем районе его многие знают – Франсуа Морель. Я не завидую вашему гиду – ему придётся объясняться с Франсуа, и не уверен, что ему это удастся.

Но тут уже подошёл к ним сам объект их занимательной беседы, и портье благоразумно смолк.

– Merci (Спасибо), – поблагодарила Лора Франсуа, тот небрежно кивнул в знак того, что принимает её благодарность. И вновь обратился к портье:

– Tradus (Переведи), – Je ueux vous inviter au souper, Lora (Я хочу пригласить вас на ужин, Лора).

– Он приглашает вас на ужин, – послушно перевёл ей тот и от себя добавил с тем же бесстрастным лицом, – Советую пойти, на этого человека можно положиться.

– Спасибо, передайте, что я согласна. Только как же мы будем с ним общаться? – скорее Шарлю, чем Франсуа ответила девушка растерянно.

– Возьмите с собой разговорник, и всё как – нибудь устроится, – подсказал ей дельную мысль Шарль.

– Спасибо. Переведите ещё, пожалуйста, что мне нужно сейчас подняться в номер, но через 10 минут я буду готова.

Франсуа согласно кивнул ей, выслушав портье, прошёл к диванам, находящимся недалеко от них, и с большим комфортом расположился в ожидании. Лора, будто на крыльях, взлетела на свой этаж. Быстро, в каком – то лихорадочном состоянии, она переоделась и на минуту присела на край кровати, переводя дыхание: «Что я делаю? Зачем иду на ужин с незнакомым мне человеком?» Но её уже неодолимо тянуло к нему, будто сама судьба влекла её в омут чего – то неизвестного и неизведанного. Не глядя в зеркало, небрежно пригладила волосы щёткой, бросила в сумку разговорник и вышла из номера, захлопнув за собой дверь. «Будь, что будет!» – решила она, спускаясь вниз. Он ждал, лениво листая страницы толстых глянцевых журналов, лежащих на столике, не заостряя особого внимания, впрочем, ни на чём. Увидев девушку, мужчина встал и подошёл к ней. Взяв под руку, он повёл её к выходу, а затем через улицу в местный ресторанчик, свою машину он оставил на попеченье парковщика авто при отеле, предполагая забрать её позже.

Когда кто – то из их группы, заметив на ужине отсутствие Лоры, спросил о ней у портье, тот невозмутимо ответил:

– У мадемуазель Лоры сегодня эксклюзивный ужин.

Вероятно, Франсуа был действительно известен в этом районе, так как в ресторане, начиная со швейцара на входе, все оказывали их паре повышенное внимание. Благодаря разговорнику, их беседа стала теперь более содержательной и оживлённее, чем при первом знакомстве. Спутник Лоры позволил себе сделать заказ и от её имени по своему вкусу. В ожидании, когда принесут заказанные блюда, они слушали тихую ненавязчивую музыку, которую исполнял небольшой оркестр, играющий тягучий, чувственный джазовый блюз и находившийся в романтической полутьме зала. Спутник Лоры, откинувшись удобно на спинку стула, медленно, чтобы девушка успевала переводить его слова, продолжил расспрашивать её:

– А, кроме того, что ты попадаешь в скверные истории, чем ещё занимаешься?

– Учу детей рисовать.

– Так ты – художник?

Она отрицательно покачала головой и ответила, медленно подбирая нужные слова:

– К сожалению, не получилось из меня художника. Я – учительница.

– Это тоже хорошо. А я в полиции служу.

– Я знаю. Мне портье сказал.

Франсуа улыбнулся ей в ответ:

– Тебя бы к нам в отдел работать, ты из кого угодно могла бы выудить нужную информацию. А ты знаешь, что сегодня ночью наступит православное рождество?

Лора отрицательно покачала головой:

– Нет, у нас дома его не празднуют… А ты откуда знаешь?

– Мои родные и я сам – православные. У бабушки в деревне есть православная церковь. Она сейчас сказала бы, что наше знакомство в ночь под рождество – это знак судьбы.

Лора лишь рассмеялась в ответ на его слова, вновь недоверчиво покачав головой. Франсуа, сидя напротив девушки, гипнотизировал её своими притягательными сапфировыми глазами, подавляя в себе неутолимое желание, прикоснуться к её нежной шелковистой коже, почувствовать вкус розовых лепестков губ. Он неохотно отводил от неё свой взгляд даже при необходимости, чтобы сделать заказ или ответить гарсону. Девушка же наоборот, встречаясь с ним взглядом, смущалась, предательски краснея, и старательно избегала смотреть на него, пытаясь разглядеть оркестрантов на сцене или уткнувшись в свой словарь, переводила очередную фразу Франсуа, чтобы ответить ему. Как заклинание, она твердила себе: «Я не влюблена… Не влюблена или… Неужели вот так она и приходит – любовь?» Мысли бессвязно путались в голове, а сердце, помимо её воли, трепетало, опять вызывая румянец на щеках. Что – то новое и неизведанное входило в её существо, наполняя тревожной радостью, заставляя ярче блестеть её глаза и ускоряя сердечный ритм. Лора еле прикасалась к принесённым блюдам, несмотря на то, что целый день толком и не ела, вызвав этим самым беспокойство у своего спутника: Франсуа решил, что ей не понравилась еда, и она поспешила заверить его в обратном. Тогда он пригласил её потанцевать, чтобы прошла её скованность. И правда, только Лора ощутила его объятия, её зажатость исчезла – она инстинктивно тянулась к этому мужчине, как к единственному в мире человеку, ставшему вдруг ей самым близким и надёжным. Они двигались в такт музыке, и Лора чувствовала его дыхание на своём лице, его руки, горячим кольцом охватившие её хрупкую фигуру. Франсуа с трудом сдерживал себя, чтобы обуздать свою страсть и не испугать эту девочку, почти ребёнка, своим темпераментом. Но поддавшись искушению их близости, он всё же приподнял её лицо к себе и припал к столь соблазнительным губам своим ртом, и Лора с удивлением почувствовала, как его язык проник ей в рот. А он, даже имея за спиной достаточный опыт с женщинами, всё же испытал шок от их первого поцелуя. Сладость её медовых губ сводила его с ума, и он уже с трудом контролировал себя. Даже оторвавшись от неё, он чувствовал непреодолимую потребность прикоснуться к губам этой изумительной девушки вновь и вновь. У него перед глазами трепетала от его дыхания выбившаяся прядка волос из её аккуратной причёски, и он прихватил её губами. Франсуа удивлялся той нежности, что проснулась в нём с появлением в его жизни Лоры, и понимал, что такое вряд ли повторится в его жизни ещё раз. Он был растерян от нахлынувших на него чувств, а Лора и вовсе не знала теперь, как себя с ним вести. У неё – то не было опыта подобного общения с мужчинами, только разве, что дружеское. Робкий неуверенный поцелуй однокурсника – ровесника не шёл ни в какое сравнение с тем, что происходило с ней сейчас. Франсуа стал для неё первым мужчиной, поцеловавшим её по – настоящему, отчего бешено стучало сердце и подкашивались ноги. У него тоже не было никогда столь стремительно развивающихся отношений, и чтобы прекратить это неловкое для них обоих положение, он прервал танец и отвёл Лору к их столику, где от волнения она почти залпом выпила фужер вина и только сейчас почувствовала, как была голодна. И, уже не обращая внимания на своего спутника, девушка принялась за еду. Благодаря возникшему перерыву, Франсуа смог взять себя на какое – то время в руки, с улыбкой наблюдая за тем, как она поглощала всё, что было около неё съестного с естественным изяществом королевы, и потягивал свой коньяк, опять ощущая туманящее мозг желание. Вдруг Лора подняла глаза и недоумённо посмотрела на него, а увидев его улыбку, снова опустила взгляд на свою тарелку – та была уже девственно – чиста. Девушка тоже улыбнулась и, пожав плечами, объяснила:

– Прости, увлеклась.

– Ещё будешь?

– Нет, я уже наелась. Спасибо, – глаза её уже смеялись ему навстречу.

– Тогда пойдём? Я покажу тебе свой город, – они объяснялись друг с другом мимикой, жестами и одним им понятными полу фразами – языком влюблённых всего мира.

Она согласно кивнула ему и, расплатившись за ужин, они вышли на улицу. Когда они оказались снаружи, Франсуа, едва сдерживая своё нетерпение, обнял Лору, ненасытно припав к её губам. Девушка чувствовала, как от такого жаркого поцелуя в её жилах закипела кровь. Она ещё неумело отвечала ему, изящными пальчиками едва дотрагиваясь до его волос, подобно лёгкому ветерку, и даря ему этими воздушными касаниями неизъяснимое блаженство. Что ждать им было от будущего, когда так хорошо было сейчас – в этот миг, в этом удивительном городе? С трудом оторвавшись друг от друга, они бродили по улицам Парижа без всякой цели, и даже слова были не нужны, когда их руки были тесно сплетены меж собой. С Сены холодный ветер нёс речную сырость, и было довольно – таки зябко, только молодые люди не чувствовали ничего, кроме обоюдного пламени, который согревал их в зимнюю парижскую ночь, под ногами у них потрескивал, словно битое стекло, тонкий ледок. Но Франсуа пришлось всё же поднять воротник, а Лора была рада, что в последний момент перед уходом из гостиницы, надела на голову вязаный беретик – подарок любящей мамы, заправив под него свои длинные светлые волосы, который теперь белел в ночной темноте, как маленький маячок. Они дошли до очередного моста, где под светом множества электрических фонарей гуляли похожие на них влюблённые парочки, и снова целовались до головокружения. Пройдя по нему, они снова очутились в полумгле, лишь сверху им светила полная луна, и это была первая ночь, когда тучи освободили небо от своих «овечьих шуб». Лоре вдруг вспомнились некстати слова подруги: «Ты ещё никогда не влюблялась…» И вот это произошло с ней, но, похоже, что влюбилась она не в того, в кого следовало. Но разве сердцу прикажешь? Глядя в завораживающие глаза Франсуа, она отчётливо поняла в этот момент, что судьба подписала ей свой приговор: любить ей его – иноземца – теперь всю жизнь, без надежды быть хоть когда – нибудь с ним рядом. Женщины понимают подобные вещи быстрее и более чутко, так уж их создал Господь Бог, которого в стране у Лоры, впрочем, не признавали. Она спрятала лицо у любимого на груди, пытаясь освободиться от внезапно подступившей горечи уже грозящей им разлуки. Франсуа нежно обнимал её, закрывая от усиливающегося ветра, едва прикасаясь губами к волосам, щекам, к глазам девушки, что – то шепча ей на ухо, чего она не понимала наверняка, но чувствовала своим сердцем. Лора подняла к нему лицо, светящееся от счастья: