Текст книги "Дела сердечные"

– А тебе никогда не хотелось замуж? – заинтересованно спросил Алексей. – Ведь девчонки об этом мечтают со школьной скамьи!

– Это верно, мечтают, – согласилась Анжела со снисходительной усмешкой. – И выскакивают, чуть ли не сразу после выпускного вечера. Насмотрелась я на эти скороспелые браки по пылкой любви. Для брака надо созреть – я как-то это очень рано поняла и не спешила. Лучше ты мне скажи, как же тебе жилось в твоей семье, если ваши души и вправду чужие?

– Да я давно живу по инерции, – признался Алексей. – Все так, ну, и я… А что там у них происходит, не задумывался. Ты же знаешь, я весь в работе.

– Да, ты у нас трудоголик, Лешенька! – согласилась Анжела.

– А сейчас ты хотела бы замуж? – опять поинтересовался Алексей.

– Ну, если бы кто-нибудь позвал вот в такой домик у моря, окруженный садом, да разогнал навсегда дождевые тучи, то я, возможно, согласилась, – опять шутливо сказала Анжела. – Сидела бы на солнышке и ела спелую черешню! Я так ее люблю!

– Нам надо упорядочить свою жизнь, – очень серьезно заявил Алексей. – Сколько можно сыну говорить, что папа на работе! Да и мы имеем право жить, как велит сердце. Ты не волнуйся, я все устрою! Вернемся в Москву, я займусь разводом. Ну, о чем ты думаешь, Анжела?

– Я? Да вот размышляю, не сходить ли завтра к косметологу? Говорят, есть здесь замечательный специалист, – откликнулась она.

– Удивительная женщина! – воскликнул Алексей. – Я волнуюсь, я душу изливаю, фактически предложение делаю, а ты о косметологе думаешь! Он кто, мужчина?

– Нет, нет, женщина, – усмехнулась Анжела.

– Ну а что ты ответишь на мое предложение? – спросил Алексей.

– А ну как твоя Нина Ивановна не пожелает тебя отпускать? – лукаво улыбнулась Анжела. – Такими мужьями не разбрасываются.

– Едва ли возникнут большие проблемы. Ведь мы с Ниной уже давно чужие люди. Думаю, она это тоже чувствует. Я предложу ей хорошие условия, все оговорю. Ну, как?

– Скорее всего у Нины Ивановны совсем другое мнение, но это мы обсуждать не станем. А как будешь свободен, заходи. Попросишь моей руки у маменьки. А там и поглядим, – отшутилась Анжела. – А к косметологу я тем более схожу. Надо почистить перышки перед твоим сватовством.

– Я не совсем понимаю твою иронию, – обескураженно заявил Алексей. – Мы давно близки! И дело не только в том, что меня влечет к тебе, как к женщине. Мы одинаково видим мир. Дождливые дни на море еще больше убедили меня в этом. В такой обстановке я бы заскучал с кем угодно! Капризничал бы, рвался домой, на работу. А с тобой совсем другое дело. Отношения особые.

– Чем же? – игриво спросила Анжела. – Разве мы делаем что-то иначе, не так, как миллионы других мужчин и женщин?

– Соприкасаться душами – вот истинное счастье, – опять серьезно сказал Алексей. – Анжелика, я прошу тебя, будь моей женой. Из твоих уст я готов слушать даже всякие глупости. Вот хотя бы про косметолога. Что тебе там делать? Ты и так хороша. Если хочешь, иди, конечно, побалуй себя, понежься. И черешни я тебе куплю полную корзину! Ешь на здоровье! Только ответь на мой вопрос.

Анжела зажмурила глаза и испытала прилив чистого удовольствия. Предзакатное солнце грело веки, слова дорогого мужчины ласкали душу. Но она привыкла к сдержанности.

– Хорошо, как в сказке, – медленно проговорила Анжела, открывая глаза. – На исходе дня, на берегу моря, молодой король предложил руку и сердце прекрасной деве.

– Так в чем же дело? – удивился Алексей, основательно задетый за живое. – Мы любим друг друга, а все остальное не важно!

– Важно, Леша, ой как важно! В сказках приключения завершаются свадьбой, а в жизни все только начинается после свадьбы, Лешенька, – ответила Анжела. – И еще неизвестно, как сложится. Меня уже в детстве интересовало продолжение – ну, поженились, а что потом?

– Твоя рассудительность меня настораживает! Хорошо, я не стану тебя торопить, но сам всем займусь по приезду, – запальчиво ответил Алексей. – И я уверен, что у нас все сложится прекрасно!

* * *

На следующее утро Анжела и Оксана взяли такси и поехали в санаторий министерства обороны. Там их очень любезно встретил высокий, крепкий человек, с хорошей выправкой, с приятным лицом и небольшой проседью в темных волосах, словно присоленных самой жизнью. Звали его Николай Семенович.

– Это мой старый, хороший товарищ, – отрекомендовала Оксана. – Он прекрасный специалист и человек, главврач санатория.

«Прямо-таки настоящий полковник», – подумала Анжела. Она сразу подметила, что хороший товарищ смотрел на Оксану Андреевну с большой теплотой и самым настоящим мужским интересом.

– Вот, уговариваю Оксану Андреевну бросить суетную Москву и приехать к нам работать, – доверительно поделился Николай Семенович. – У нас все условия. Климат, фрукты, зарплата.

В его словах проступала симпатия. Наблюдательной Анжеле не составило труда догадаться, что Николай Семенович готов предложить Оксане нечто большее, чем он перечислил, – себя самого.

– Да видали мы ваш климат, Коля! – рассмеялась Оксана. – Нос на улицу из отеля высунуть боялись! Такое вокруг творилось!

– Ну, так это изредка случается, – возразил Николай Семенович. – А вообще-то у нас замечательно. Курорт, всероссийская здравница! Сам президент в Сочи отдыхать приезжает.

– Коля, не начинай старый разговор, – мягко остановила его Оксана. – Пойдем кардиограмму девушке сделаем.

Вся процедура заняла немного времени. Потом Оксана без церемоний отправила Анжелу подышать на веранде, а сама села за расшифровку кардиограммы.

Анжела с интересом разглядывала территорию санатория – несколько тяжеловатые, но ухоженные постройки советских времен. Ночью она хорошо спала, и чувствовала себя отменно. Ей даже было неловко, что пришлось обременять Оксану.

Через полчаса Оксана присоединилась к ней.

– Что скажете, доктор? – спросила Анжела, улыбаясь.

– Не буду делать поспешных выводов, но думаю, что тебе надо ко мне в больницу для более глубокого обследования.

– А что такое? – обеспокоилась Анжела.

– Знаешь, дружочек, есть кое-какие сбои, – ласково сказала Жильцова. – Понимаешь, наша сердечно-сосудистая система устроена настолько тонко, что не только малейшее неприятное ощущение, но и тревожная мысль или чувство вызывают отклик в тонусе сосудов, частоте работы сердца. Давай встретимся в Москве, обследуем тебя и подлечим.

– Хорошо, – быстро согласилась Анжела. – Только Леше ничего не говори, ладно? Я сказала ему, что мы к косметологу пошли.

– Что же ты так скрытничаешь? – удивилась прямодушная Жильцова. – Он производит очень благоприятное впечатление! Умный, внимательный, заботливый, деликатный. Таких мужей еще поискать!

– Всем хорош Лешенька Воробьев, это верно, да вот только муж он чужой! – сухо пояснила Анжела.

– Ну что же, всякое в жизни бывает! – согласилась Оксана. – Я-то думала, что вы женаты. Прости, вечно я со своей прямотой.

– Да ничего, это ты меня прости. Вынуждаю тебя лгать, – сказала Анжела. – Понимаешь, одно дело молодая и здоровая, а молодая и больная – это совсем другое. Еще бабушка мне говорила: муж любит жену здоровую, а брат любит сестру богатую. Жен-то бросают, а уж я, как понимаешь, любовница. Так вот, я эту бабулину поговорку дополнила бы так – а любовницу хотят беззаботную!

– Да, любовницы с проблемами никому не нужны! А красивая вы пара, скажу я тебе! – с сожалением воскликнула Оксана. – И как-то ладно все у вас – шутки, игры, улыбки! Теперь твои причины для треволнений мне ясны. Вечно разрываться, делить себя между любовником и сыном – та еще задачка!

– Да сын-то его, – пояснила Анжела.

– Вот как! – покачала головой Оксана.

– Не удалось мне, Оксана, суженого до загса довести, вот и родила я ребенка от чужого мужа, – запальчиво воскликнула Анжела. – Может, все не те женихи попадались? Ну, не сложилась у меня правильная судьба! Не посыпать же голову пеплом! А ты сама-то замужем?

– Нет, разведена. Живу с отцом-пенсионером и с сыном-школьником, – призналась Оксана и заразительно рассмеялась. – Бывала я, Анжелка, в том загсе – аж два раза: расписывалась и разводилась! Мужа у меня теперь нет, а брата родного и раньше не было! А отцу и сыну я нужна всякая!

– Значит, у тебя тоже все непросто, – резюмировала Анжела.

– Да нормально у меня! – отмахнулась Оксана. – Со мной ужиться нелегко, да и к работе я слишком привязана. Сын мой уже большой, самостоятельный. А у мужа в моем силовом поле зажим случался. Ступор. А сейчас без меня ничего, расцвел. Ну ладно, не будем препарировать ваши отношения. Ничего я Алексею не скажу, но тебе, вероятно, потребуется лечение. Я оставлю тебе свои координаты и буду ждать. Не глупи. Появляйся.

* * *

Алексей встретил Анжелу с мальчишеским нетерпением.

– Как долго тебя не было!

– Часа два, не больше, – сказала Анжела и скользнула губами по его щеке. – А что? Погода хорошая. Ты мог вдоволь нырять, плавать и загорать.

– Я поплавал, а лежать одному на пляже мне скучно. Имей в виду, там на меня посягали!

– Еще бы! – улыбнулась Анжела. – Такой роскошный рост, умные, живые глазки, респектабельный, аккуратный животик…

– Ну да, я не Аполлон и даже не Шварценнегер, это верно, – с легкостью согласился он. – Но женщины посылали мне томные взоры!

– Таких мужчин, как ты, милый, женщины в своем воображении не раздевают, а одевают. Мысленно облачают в элегантный костюм, затягивают на шее дорогой галстук, дополняют образ увесистым портфелем из кожи хорошей выделки и престижным автомобилем с водителем. Тебе все это так идет! Уж я-то знаю! – иронично сказала Анжела.

– Вот как? Именно так они делают, женщины? Надо чаще ходить на пляж! – пошутил Алексей, притягивая подругу к себе. – А ты? Что ты делаешь со мной в своем воображении?

– А я – это я! – чуть заносчиво ответила Анжела. – Разве ты забыл?

Алексей не стал отвечать. Он привлек ее ближе и поцеловал глубоким, долгим поцелуем. В такие минуты Анжела покорялась ему не без удовольствия, но, не теряя самообладания, лавируя где-то на грани сдержанности и страсти.

– Кстати, у нас мало времени, – сказал он, освобождая подругу из объятий.

– А что такое? – удивилась Анжела.

– Мы идем на концерт! Я купил билеты! В «Фестивальном» будет петь Александр Градский! А перед этим надо пообедать где-нибудь на воздухе. Так что наряжайся!

– Тогда я в душ, – сказала Анжела.

– И я с тобой, – лукаво заявил Алексей.

Он сам раздел ее и продолжил целовать под струями воды. Анжела не противилась, а лишь податливо изгибалась и льнула к нему, возбуждая еще больше. Вода смягчала и нивелировала пылкость, помогая ненадолго избавиться от извечной сдержанности чувств. Анжела любила Алексея, и предавалась любви, как могла, как умела.

* * *

Вечерело. С моря дул легкий бриз. Освеженные и нарядные, они сидели в третьем ряду кресел. Алексей придерживал в руке длинные пальцы подруги и с увлечением внимал голосистому исполнителю. Градский держался просто, без пафоса. Знакомая черная рубаха, свободные брюки, вольная грива волос с проседью. Человек приехал и привез свой голос. И больше ничего и никого лишнего. Аккомпанемент звучал в записи. Одного голоса было вполне достаточно, чтоб ощутить упоение.

Градский исполнил несколько популярных песен, а потом обратился к своим слушателям:

– Я наслышан, что погода вас не баловала. Штормило? Шли дожди?

– У-у! Да-а! – громко загудел зал.

– Я попадал в такую ситуацию. Случилось это лет пять назад, и был я с одной прекрасной дамой… И как-то потом сама собой сложилась песня. Я назвал ее «Ливни на море». Вышло так, что эти дни оставили след и в душе, и в творчестве… Порой мне кажется, что вся наша жизнь – сплошной длинный блюз.

Певец сел на стул и запел. Его голос струился, удивляя оттенками, лаская и волнуя одновременно. Слова и мелодия совпали с настроением Анжелы. Душа резонировала, к горлу подступил комок. Непрошенные слезы наполнили глаза. Погода на курорте утихла, смягчилась, а вот ее сердце встрепенулось.

Всегда держалась достойно, принимала жизнь такой, как она складывалась! Как же так вышло, что все отчаянно запуталось и она сама не знает, как быть дальше?! Слезы обострили ощущения. Стало ясно, что нити, связующие ее, Алексея и сына, натянулись до предела. За все приходится расплачиваться. Развязка неизбежна. Но какая? Эх, Анжелика – маркиза ангелов!

Исполнив песню, Градский тряхнул головой, откидывая непослушные волосы, и тихо сказал:

– Я, в общем-то, хотел рассказать о любви. Не знаю, удалось ли…

Несколько секунд зрители хранили молчание, словно каждый думал о своем. А потом зал взорвался аплодисментами. Рассказ о любви вызвал бурю эмоций.

Возвращались по набережной. Антрацитово блестело Черное море, темнели пики кипарисов. В свете фонарей мелькали пары. На лице Анжелы проступил легкий румянец, и необыкновенно светились глаза. Она задумчиво молчала. Алексей дышал полной грудью и любовался подругой, не подозревая, что творилось в ее душе.

В вечерних сумерках отель «Жемчужина» заманчиво горел огнями. Обманный праздник, грустно подумалось Анжеле. Чаю, решила она. Нужно выпить чаю на балконе, а потом лечь пораньше спать. Это был ее рецепт обретения душевного покоя.

В вестибюле они столкнулись с Жильцовой. Она о чем-то разговаривала с администратором.

– Хорошо, что я вас встретила! Добрый вечер! Вижу, он удался! – сказала она, увидев знакомую пару.

Женщины обменялись оценивающими взглядами.

«Такая естественность, как у Оксаны, поистине притягательна», – мелькнуло в голове у Анжелы.

«У Анжелы талант преподнести себя обществу, – подметила Окасана. – Замысловатая прическа, блеск украшений, изысканное платье, облако духов. Я никогда этого не умела. Мне это не дано».

– Да, мы были в «Фестивальном», слушали Градского, – первым заговорил Алексей. – Концерт замечательный!

– Он виртуозно владеет голосом! – согласилась Оксана.

– Дамы, вечер-то какой! А не сообразить ли нам на троих чайку или даже вина? – предложил Алексей. – Пойдем в наш номер, Оксана!

– Нет, не получится, – решительно отказалась Жильцова. – Я завтра очень рано улетаю. Мне еще нужно собраться, да и выспаться не мешало бы. Вот спустилась предупредить администратора о своем отъезде, а тут вы! Красивые, нарядные, довольные.

– А разве есть рейс на Москву в такое время? – удивилась Анжела. – И вообще, говорят, в аэропорту ужас, что творится! Столько рейсов было отложено, так что теперь наверняка полная чехарда!

– А я полечу на спецрейсе. Самолет МЧС. Завтра за мной спасатели заедут чуть свет – и прощай, город Сочи!

– Удивительная женщина! – сказала Анжела. – Для тебя нет ничего невозможного. Какие у тебя водятся знакомства!

– Моя профессия сводит с самыми разными людьми, – уклончиво ответила Жильцова. – Я им чиню сердца.

– Ну, будем дружить в Москве? – сказал Алексей, протягивая Оксане руку.

– Говорят, всех курортных знакомых надо внимательно рассмотреть под московским небом! – сказала Жильцова, энергично пожимая протянутую руку. – На курорте все одинаково беззаботны и вольны. А в столице иные взаимосвязи.

Обычные фразы в ее исполнении прозвучали особенно. Крепко. С удвоенным смыслом.

– До встречи, – добавила она, затем быстро чмокнула Анжелу в висок и стремительно удалилась пружинистым шагом.

– У меня в голове застряли последние слова Оксаны, – сказал Алексей за вечерним чаем. – Что она имела в виду, как думаешь?

– Мало ли что может иметь в виду такая неординарная женщина. – Анжела привычно уклонилась от развернутого ответа.

– Да, кто постигнет женщину до конца, тот сравнится с богом! – произнес Алексей, обаятельно улыбаясь.

«На самом-то деле все гораздо проще, чем тебе кажется, Лешенька!» – с грустью подумала Анжела. Она без труда уловила и перемену в настроении Оксаны, и подтекст в ее словах.

* * *

Не родись красивой, а родись счастливой – издавна говорят в народе. Но всем непременно хочется совместить и то и другое! Мало кому удается, а иначе бы и поговорки такой не было.

Анжела Комарова всегда избегала досужих разговоров о женском счастье, хотя вокруг вечно судачили про свою и чужую личную жизнь. Анжела ревностно уберегала свой мирок от постороннего вторжения, но даже себе не могла дать однозначного ответа, все ли в нем благополучно.

Вот в детстве, когда был жив папа, она ощущала себя очень счастливой. Дочь и отец дружили и обожали друг друга. Оптимист и весельчак, папа никогда не наказывал ее, а умело переключал внимание дочери с детских шалостей на что-нибудь интересное. Папа много читал, и приучил к чтению дочь. Он часто шутил, устраивал розыгрыши, и Анжела росла остроумной девочкой. Отец всегда мог ответить на любой вопрос любимой почемучки. Он знал массу любопытных вещей! Он говорил с дочерью на одном языке, а она радостно впускала его в свой детский мир. Мама со счастливой улыбкой смотрела на них обоих.

Папа. Бывает нечто, что отвратить невозможно. Анжела поняла это очень рано. У ее отца обнаружили рассеянный склероз. Страшная болезнь быстро превратила сильного, умного человека в беспомощное существо. Врачи не могли его спасти. Анжеле исполнилось семнадцать лет, когда отца не стало. Мать Анжелы, Лидия Матвеевна, безмерно горевала, но была готова к такому исходу и не тешила себя надеждами на чудо. После смерти мужа женщина стала жить ради дочери.

Мать и дочь не шиковали, но время от времени посещали театры и художественные выставки. Изредка принимали гостей – родственников и старых друзей семьи. Лидия Матвеевна во всех своих проявлениях оставалась очень интеллигентной. Она никогда не лезла беспардонно в душу дочери, хлопотала по хозяйству, а порой так и вообще все в доме брала на себя. Они ладили замечательно. По вечерам Лидия Матвеевна встречала Анжелу с работы, усаживалась с ней за кухонный стол. Наступало время вечерних бесед. За каждым словом матери пряталась любовь к дочери. Это чувство гнало по стареющим жилам кровь, заставляя биться ее большое сердце в ритме времени.

Родители мечтали, чтобы дочь была красивой и удачливой в любви. Отчасти их мечты сбылись. Анжела обладала приметной, выразительной внешностью, но любовные отношения у нее выстраивались непростые. В студенческой юности за девушкой вдруг приударил молодой преподаватель. Он был женат, и Лидия Матвеевна деликатно вмешалась, постаралась остудить пыл дочери.

Позднее, спустя пару лет, Анжела познакомилась на вернисаже с интересным человеком, художником. Закрутился яркий, но, увы, короткий роман. Однажды в мастерскую художника явилась его жена, расставив тем самым все недостающие точки. Оказалось, пылкий поклонник просто не счел нужным обрисовывать свое семейное положение. Ту некрасивую, скандальную сцену в мастерской Анжела запомнила на всю жизнь и дала себе слово впредь быть осмотрительнее.

О том, что Алексей Воробьев женат, она, конечно же, знала, но поначалу просто не могла сообразить, как ей реагировать на его внимание. А потом она просто полюбила. Алексея было трудно не полюбить. Она некоторое время скрывала их роман от матери, но Лидия Матвеевна очень быстро обо всем догадалась. Правда, она решила больше не вмешиваться в любовные дела своей взрослой дочери.

Быть любовницей своего руководителя непросто. Очень трудно удерживать его уважение и мужской интерес к себе. По неосторожности можно потерять и любовника, и хорошую работу. Анжела научалась держать свои чувства в узде. Молодая женщина взвешивала каждый шаг, каждое высказывание. Ведь всякое откровение могло обернуться против нее.

Так Анжела сделалась молчаливой. Скрытность и осмотрительность стали основными чертами ее характера. Сами собой завяли отношения с подругами. Ведь друзья претендуют на личное пространство, а там у Анжелы уже обретались мама, сын Саша и Алексей. Для нее существовали только работа, дом и нечастые тайные свидания с любимым мужчиной.

А ей так хотелось иметь свою собственную семью и хотя бы одну задушевную подругу! Алексей обожал ее тело, но он не представлял, как она домовита, заботлива, бережлива. Ведь мама научила ее многому, но все женские таланты Анжелы оставались незамеченными. И только с рождением маленького Саши она ощутила себя настоящей женщиной, правда, без мужа. Что ж, у каждой женщины своя судьба. Анжела научилась обходиться в доме без мужчины, а по жизни – без подруг, но это давалось нелегко.

А фортуна будто бы забавлялась, расставляя новые ловушки, вовлекая молодую красивую женщину в непростые отношения. Успех у мужчин часто оборачивался для Анжелы проблемами. Почти год она пребывала в перекрестии интересов двух мужчин и скрывала это от каждого из них.

К ее удивлению, немецкий инженер Ульрих Шюц, который часто и подолгу бывал у них на предприятии с деловыми визитами, стал выказывать ей свое мужское влечение. Начиналось невинно – улыбки, комплименты, шутки. Возможностей было предостаточно. Директор предприятия, Алексей Воробьев, радушно принимал немецких партнеров – устраивал щедрые застолья и пикники в их честь. Эх, Леша, Леша, широкая душа! Ему и невдомек, что он сам создавал благоприятные условия для флирта.

Элегантный немец отменно владел русским языком, а его акцент лишь придавал словам особый шарм. С каждым разом в его поступках усиливался оттенок фривольности. Он действовал смело, ловко, с веселым нахальством зарубежного гостя. При каждом удобном случае Ульрих старался дотронуться до Анжелы, игриво приобнять, а ее обдавало мощной волной его сексуальности.

– Считается, что немцы – антиподы русских, но это не так, – как-то сказал он. – Вот вы, Анжела, очень вписались бы в нашу жизнь. Я вас чувствую.

– Ой, ли? – усмехнулась она.

– А вот послушайте, – продолжал немец, возбуждая ее эстетический интерес. – Я живу в старой части Берлина. Аккуратные домики в два-три этажа. Дымок каминов над крышами. Готические пики собора. Бой часов. Чарующие запахи и звуки с самого утра! Аромат кофейни, жареные сосиски, булочки с корицей. Звоночки велосипедов. Покой, красота во всем. Эта уютная, правильная страна вам бы обязательно понравилась. Не хотите поговорить со мной об этом подробнее? Давайте встретимся наедине…

– Европейская сказка, – иронично заметила Анжела.

– Но для вас она может стать реальностью, – наступал Ульрих. – Неужели вам никогда не хотелось изменить свою жизнь, начать другую, более разумную, упорядоченную. Вы мне очень нравитесь…

Анжеле льстило его мужское внимание, но она понимала, что в этой сказке ей не место. Она реально смотрела на вещи. Да, иногда безотчетно хотелось взлететь над суетой и перенестись куда-то… Однако от себя не убежать.

Два мужчины. Одного она очень любила, но он был женат. Другой был полностью свободен, но она не могла связать свою жизнь с ним. Ведь она воспитывала сына, которого родила от Алексея Воробьева, заботилась о маме, и эти взаимосвязи крепко удерживали ее от опрометчивых поступков. Анжела напряженно всматривалась в свое будущее, но ничего не могла там рассмотреть. А годы шли…

* * *

В кардиологическом отделении Чоховской больницы случилось ЧП: исчез пациент, которого готовили к плановой операции. Больной носил обычную фамилию Иванов, внешность имел самую стереотипную, но занимал ответственный пост в Министерстве атомной энергетики. Вначале этому никто особенного значения не придал – работы у персонала хватало. Мало ли, заигрался мужчина в шахматы на другом этаже, вышел за газетами или просто погулять, в конце концов. Уж очень погода стояла замечательная.

Прошли день, ночь, наступило утро, а Иванов в своей палате не появился. Все вещи на месте, а больного нет. Медработники обеспокоились не на шутку. На утренней оперативке собирались обсудить план действий. Нужно было принимать срочные меры, иначе… Напряженность повисла в воздухе, угнетая всех.

Тишайший Иванов исчез, а вот заведующая отделением Жильцова возникла совершенно неожиданно. Она вошла в кабинет именно в ту минуту, когда начали утреннее совещание. Кинув всем бодрое приветствие, Оксана Андреевна заняла свое место и взяла в руки бразды правления. Все знали, что она была на международном симпозиуме, что в Сочи проблемы с вылетом самолетов и движением поездов… В общем, впервые коллеги желали, чтоб Оксана Андреевна задержалась, но все обернулось иначе. В воздухе запахло грозой.

Оксану Андреевну уважали, ценили, но слегка побаивались. Она обладала особым магнетизмом и прозорливостью. С первых мгновений по понурым лицам своих подчиненных она поняла, что веские причины для беспокойства имеются. Сообщить ей о происшествии взял на себя смелость врач-кардиолог Зинов Олег Васильевич.

– Та-а-ак! – сказала Оксана Андреевна. – Выяснять, кто виноват, будем позже. Сейчас надо принимать срочные меры.

Жильцова включила компьютер и задвигала оптической мышкой. Всем стало ясно, что она ищет сведения о пациенте Иванове.

– Вот черт, что такое! – воскликнула она. – Набираю одни буквы, а выскакивают совсем другие. Абракадабра какая-то!

Несколько голов сунулись к экрану.

– Это вирус, Оксана Андреевна. «Червяк» называется, – осмелился прояснить ситуацию все тот же Зинов. – Может, кто зараженную дискету ненароком вставил.

– Так! Больные пропадают, а всякие червяки заводятся! – резюмировала Жильцова. Ее недовольство сгустилось над макушками подчиненных грозовым облаком. – Тут не в дискете дело. Знаю я, от чего такие червяки заводятся. Кто-то у нас во время ночного дежурства по интернету гуляет, а такие вот червяки обычно на порносайтах сидят, профанов поджидают! Врач должен обращаться к интернету только в случае профессиональной необходимости, а не картинки разглядывать и не чатиться в глупых чатах, где зависают одни бездельники. Придется сеть на ночь отключать. Как подростки, честное слово! И историю болезни Иванова мне на стол – быстро!

Папку подала старшая медсестра Рита. Жильцова сделала нужную выписку и протянула листочек молодому врачу Игорю Лобову.

– Значит, так! Сейчас проведем обход. Всем сосредоточиться. Операций у нас сегодня нет. Игорек и Рита едут по следам Иванова. Домой, на работу! Действовать деликатно, но продуктивно. Адреса, пароли, явки! Зинов! Вызываешь программистов! И чтоб установили надежную антивирусную программу. В шесть вечера все недоразумения должны быть изжиты из стен отделения! – подытожила Жильцова. – Удачного рабочего дня, уважаемые коллеги!

Наконец, все испытали облегчение. Оксана Андреевна умела обращаться с подчиненными. Держалась просто, подбирала верный тон, действительно уважала своих коллег, но не расслабляла. Рядом с ней верилось, что все получится.

* * *

И завертелся самый обычный день в кардиологическом отделении. Обход, осмотры, консультации, назначения. Только в пять часов вечера Жильцова направилась в кабинет главного врача Николаева Дмитрия Дмитриевича, в обиходе – очень коротко ДД. Он встретил ее словами:

– Оксана Андреевна! Какими судьбами? Говорят, из Сочи не выехать, не вылететь, а ты тут как тут. На чем добралась?

– На помеле верхом, – съязвила Жильцова. – Что, без меня спокойнее?

– Да ладно, я как раз сегодня собирался связаться с тобой, – обаятельно улыбаясь, сообщил Николаев.

– Вы только подумали, Дмитрий Дмитриевич, а я уже здесь! – рассмеялась Жильцова. – Ребята из МЧС подбросили до Москвы. Да и погода в Сочи наладилась. Давайте-ка перейдем к делу. Вот список деталей, которые срочно требуются для установки ЭХО. И еще вопрос – когда запустим наш новый операционный комплекс? Где наладчики?

– Все решим, но мало-помалу, – согласился Николаев, беря список. – Одно наладим, другое запустим. Не кипятись, Оксана.

– Как мне не возмущаться? На чем прикажете работать?

– Я тебя понимаю, но и ты осмысляй ситуацию! Я ведь рассуждаю не только как врач, но и как управленец. Нет средств. Не выделены. А наши олигархи предпочитают замки за границей покупать да в Куршавель ездить. Благотворительность нынче не в моде. Нет продолжателей дела купцов Чоховых, Морозовых и прочих благородных российских фамилий! Да уж, какие там благотворители! Хоть бы из фондов не разворовывали то, что в бюджете заложено! Ладно, чего об этом. Сама все знаешь. – Лицо ДД исказилось в гримасе раздражения. Эта тема была самой болезненной для него.

– С вашими связями многое достижимо, – упрямо заявила Жильцова. – А если где-то, в каких-то кабинетах надо пробить вопрос, подключайте меня.

– Наденешь короткую юбку, как Юлия Тимошенко для визита к Черномырдину, или к кому она там ходила долги Украины за газ списывать? – усмехнулся Николаев.

– Я и без короткой юбки обойдусь, – уверенно изрекла Жильцова.

– Без юбки у вашего брата иногда получается эффективнее! – хохотнул Николаев, но поправился, увидев, как сверкнула глазами Жильцова. – Ну, пошутили, хватит. Обмозгуем, обещаю. Сделаем прикидки. Распишем план мероприятий, составим список нужных людей. Запустим твой комплекс!

– Обещаете?!

– Сказал же! Ох, Оксана, не сверли глазами! Воительница! Вот когда ты разойдешься, так с тебя весь московский лоск слетает! Проступает что-то нутряное, грозовое, свирепое! Я прямо-таки тебя бояться начинаю! – полушутя-полусерьезно сказал Николаев.

– Ну, уж! Устала я что-то, домой бы пойти пораньше, но еще есть дела. Ладно, откланиваюсь, – сказала Жильцова и вышла.

* * *

Пациент Иванов был доставлен в кардиологическое отделение именно в восемнадцать ноль-ноль. Выполняя задание, следопыты от кардиологии сделали все возможное. Оказалось, он давно разведен и проживает в своей квартире один. Пришлось опрашивать соседей. В любом доме найдутся словоохотливые дамочки, оперирующие достоверными фактами про всех жильцов. Главное – суметь их разговорить. Выяснив некоторые подробности личной жизни Радия Савельевича, Игорь и Рита сумели обнаружить его по другому адресу. Иванов сопротивления не оказывал. Он мирно сдался, но всю дорогу хранил молчание. Путь в больницу немного пугал его, но в этом Радий Савельевич не признался бы ни за что. Он вообще всегда страшился всяких лечебных учреждений и людей в белых халатах. Ему казалось, что врачи что-то скрывают от него, да и вообще судьбу не обмануть никакими ухищрениями. Что уж на роду написано, так тому и быть.

Сконфуженный Иванов предстал перед Жильцовой, с тоской ожидая ее гнева.

– Добрый вечер, Радий Савельевич! – приветствовала его заведующая отделением обычным ровным тоном. – Давайте-ка я вас осмотрю, сердечко послушаю, давление померяю.

Радий Савельевич молча отдался в руки лечащего врача, чувствуя, как его сердце ухнуло куда-то вниз. Когда нехитрые процедуры были завершены, Оксана Андреевна участливо спросила:

– Что же вы, сердешный мой, так нас пугаете? Ведь мы вас к операции готовим.

– Личные обстоятельства, – скупо ответил побледневший Иванов, и тут же устыдился своего поведения. На словах выходило совсем глупо и недостойно солидного, немолодого человека.