Текст книги "Старик Хоттабыч"

Омар Юсуф показывает свои коготки

– Одно мне непонятно, – задумчиво произнёс через несколько мгновений Омар Юсуф, поёживаясь от холода, – я ведь явственно слышал, как Сулеймановы джинны сказали: «Давайте сбросим его (то есть меня) в волны Западно-Эфиопского моря». Но это, – он показал на видневшийся в иллюминаторе быстро удалявшийся остров, – это ведь совсем не похоже на Африку. Не правда ли, о братик мой Гассан?

– Понял! Честное пионерское, понял! – прервал беседу обоих братьев Волька, торжествующе заплясав по каюте.

– Я понял, как это вы очутились в Арктике.

– О дерзкий и хвастливый отрок, сколь неприятна мне твоя непонятная гордыня! – произнёс с отвращением Омар Юсуф. – Как ты можешь понять то, что остаётся тайной даже для меня – мудрейшего и могущественнейшего из джиннов?

– Хотите – смейтесь, хотите – нет, но только всё дело здесь в Гольфстриме.

– В чём, ты говоришь, дело? – иронически переспросил Омар Юсуф.

– В Гольфстриме, в тёплом течении, которое и принесло вас от берегов Африки сюда, в Арктику.

– Какая чепуха! – хмыкнул презрительно Омар Юсуф, обращаясь за поддержкой к своему брату. Но тот дипломатично промолчал.

– И совсем не ерунда… – начал Волька, но Омар Юсуф поправил его:

– Я сказал не «ерунда», а «чепуха».

– И совсем это не ерунда и не чепуха! – раздражённо продолжал Волька. – Я как раз за Гольфстрим получил «отлично» по географии.

– Я что-то не помню такого вопроса на испытаниях, – озабоченно сказал Хоттабыч.

Так как Женя и Серёжа поддержали Волькину научную гипотезу, к ней присоединился и Хоттабыч. Омар Юсуф, оставшись в единственном числе, сделал вид, что согласился насчёт Гольфстрима, но затаил против Вольки и его приятелей злобу.

– Я устал от спора с тобою, о учёный отрок, – произнёс он, деланно зевая. – Я устал и хочу спать. Достань же поскорее опахало и обмахивай меня от мух, покуда я буду предаваться сну.

– Во-первых, тут нет мух, а во-вторых, какое право вы имеете мне отдавать приказания? – не на шутку возмутился Волька.

– Сейчас будут мухи, – надменно процедил сквозь зубы Омар Юсуф.

И действительно, в ту же минуту в каюте загудело великое множество мух.

– Здесь можно прекрасно обойтись без опахала, – примирительно заявил Волька, делая вид, что не понимает издевательского характера требований Омара Юсуфа.

С этими словами он раскрыл сначала дверь, а потом иллюминатор, и сильный сквозняк моментально вынес жужжащие рои мух из каюты в открытое море.

– Всё равно ты будешь обмахивать меня опахалом, – капризно проговорил Омар Юсуф, не обращая внимания на все попытки Хоттабыча успокоить его.

– Нет, не буду! – запальчиво ответил Волька.

– Омарчик… – попытался вмешаться в разгоравшийся скандал Хоттабыч, но Омар Юсуф, позеленевший от злобы, только свирепо отмахивался от него.

– Я лучше погибну, но ни за что не буду выполнять ваши прихоти! – мрачно выкрикнул Волька.

– Значит, ты очень скоро погибнешь. Не позже заката солнца, – с удовлетворением констатировал, отвратительно улыбаясь, Омар Юсуф.

– В таком случае, трепещи, о презренный джинн! – вскричал Волька самым страшным голосом, каким только мог. – Ты меня вывел из себя, и я вынужден остановить солнце. Оно не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Трепещи и пеняй на себя!

Это был очень рискованный шаг со стороны Вольки. Если Хоттабыч успел уже рассказать своему брату, что в Арктике солнце в это время года светит круглые сутки, то всё пропало. Но Омар Юсуф в ответ на Волькины слова только глумливо возразил:

– Бахвал из бахвалов, хвастун из хвастунов! Я сам люблю иногда похвастать, но даже в минуты самой большой запальчивости я не обещался остановить ход великого светила. Этого не мог сделать даже Сулейман ибн Дауд – мир с ними обоими!

Волька понял, что он спасён.

– Не беспокойтесь, Омар Юсуф. Раз я сказал, что остановлю солнце, то можете быть уверены: оно сегодня не закатится.

– А если оно всё же закатится? – давясь от смеха, спросил Омар Юсуф.

– Если закатится, то я буду всегда выполнять самые идиотские ваши приказания.

– Не-ет! – торжествующе протянул Омар Юсуф. – Нет! Если солнце, вопреки твоему самоуверенному обещанию, всё же закатится – а это, конечно, будет так, – то я тебя попросту съем. Съем вместе с костями и волосами.

– Хоть вместе с тапочками, – мужественно отвечал Волька. – Зато, если солнце сегодня не уйдёт за горизонт, будете ли вы тогда во всём меня слушаться?

– Если солнце не закатится? Пожалуйста, с превеликим удовольствием, о самый завистливый и самый ничтожный из магов. Только этому не суждено осуществиться. Судя по положению солнца, оно должно закатиться часов через восемь-девять. Мне даже чуть-чуть жаль тебя, о бесстыжий молокосос, ибо тебе осталось жить меньше полусуток.

– Пожалуйста, оставьте вашу жалость при себе. Вы лучше себя пожалейте.

Омар Юсуф пренебрежительно хихикнул.

– Нет, нет! – хитро подмигнул он, заметив, что Волька собирается покинуть каюту. – Тебе не удастся покинуть помещение до самого заката.

– Пожалуйста, – спокойно согласился Волька, – я могу остаться в каюте, сколько вам угодно. Это даже будет лучше. А то разыскивай вас по всему пароходу, если солнце не закатится. Сколько мне, по-вашему, придётся ждать?

– Не больше девяти часов, о юный бахвал, – ответил, отвесив издевательский поклон, Омар Юсуф.

– Хорошо, – сказал Волька, – я подожду.

– И мы подождём, – решили также Серёжа, Женя и Хоттабыч.

Восемь часов прошли почти незаметно, так как Серёжа не смог отказать себе в удовольствии и предложил самоуверенному Омару Юсуфу научить его играть в подкидного дурачка.

– Только я тебя всё равно обыграю, – обещал ему Омар Юсуф и согласился.

За эти восемь часов Серёжа оставил сварливого старика в дураках несметное число раз. Омар Юсуф страшно злился, пробовал мошенничать, но его каждый раз хором изобличали, и он начинал новую партию с тем же печальным для него исходом.

– Ну, вот и прошло уже назначенное время, Омар Хоттабович, – сказал наконец Волька и победоносно глянул на увлёкшегося игрой Омара Юсуфа.

– Не может быть! – откликнулся Омар Юсуф и побледнел.

Он взволнованно вскочил с койки, на которой играл в карты с Серёжей, подбежал к иллюминатору, высунул из него голову наружу и застонал от бессильной злобы: солнце, как и восемь часов назад, высоко стояло над горизонтом.

Он повернулся затем к торжествующему Вольке и скучным голосом произнёс:

– Я, наверно, ошибся немного в своих расчётах. Подождём ещё часочка два.

– Хоть три! – великодушно отвечал Волька, еле сдерживая улыбку. – Только это тебе всё равно не поможет. Как я сказал, так и будет: солнце не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.

Через четыре с половиной часа Омар Юсуф в двадцатый раз выглянул в иллюминатор и, к ужасу своему, убедившись, что солнце и не думает уходить за горизонт, страшно побледнел, задрожал мелкой трусливой дрожью и тяжело бухнулся на колени.

– Пощади меня, о могучий отрок! – воскликнул он жалостливым голосом. – Не гневайся на меня, недостойного твоего слугу, ибо, крича на тебя, я не знал, что ты сильнее меня!

– А если я слабее, тогда можно на меня кричать? – спросил Волька.

– Конечно, можно, – убеждённо ответил Омар Юсуф, и всем стало противно.

– Ну и братец же у тебя! – шепнул Женя на ухо Хоттабычу. – Ты меня, пожалуйста, извини, но он пренеприятный, завистливый и злобный старикашка.

– Да, – печально отозвался, потупив глаза, Хоттабыч – братец у меня не сахар.

Как Волька сказал, так и было. Ни в тот день, ни на другой, ни на третий солнце не скрывалось за горизонтом. Придравшись к какому-то мелкому факту непослушания Омара Юсуфа, Волька продлил круглосуточное пребывание дневного светила на небе вплоть до особого распоряжения.

Омар Юсуф вёл себя тише воды, ниже травы, ни разу, ни на минуту не покинул каюту и покорно влез в медный сосуд, когда «Ладога» под звуки оркестра и крики «ура» пришвартовалась наконец к той самой пристани Архангельского порта, от которой она отчалила сорок два дня тому назад.

Не скроем, у Вольки, покидавшего с медным сосудом под мышкой гостеприимную палубу «Ладоги», было очень большое желание швырнуть его в воду. И, тяжело вздохнув, Волька сошёл на пристань, подавив в себе минутное искушение.

В поезде наши друзья читали газеты, пели песни, без конца закусывали и, конечно, играли в подкидного дурака. Словом, проводили время так, как его обычно проводят во время длительных поездок по железной дороге.

Если никто на «Ладоге» ни разу не заинтересовался, по какому, собственно говоря, праву Хоттабыч и его друзья участвуют в экспедиции, то ясно, что Хоттабычу не стоило никакого труда проделать примерно такую же комбинацию и с родителями и знакомыми наших героев.

Во всяком случае, и родители и знакомые восприняли как должное факт отъезда ребят в Арктику, совершенно не задаваясь вопросом, какими таинственными путями они устроились на «Ладогу».

Родные торжественно встретили наших героев. Отлично пообедав, ребята часа два рассказывали своим близким, почти не привирая, о различных своих приключениях в Арктике, благоразумно не упоминая, впрочем, обо всех событиях, связанных с проделками Хоттабыча.

Все с завистью смотрели на Серёжу, который ежедневно и запросто встречался с настоящим, живым боцманом.

К чему приводят иногда успехи оптики

На берегу Вольку давно уже ждали Серёжа, Женя и Хоттабыч. Кругом было тихо. Необъятное ночное небо простиралось над головами наших друзей. Таинственно мерцали мириады звёзд. Полная луна лила с высоты свой неживой голубоватый свет.

Женя догадался взять с собою свой большой морской бинокль и с наслаждением смотрел сейчас через него на Луну.

– А ну, товарищи, прекращайте свои занятия астрономией! – сказал, приближаясь, Волька. – Следующим номером нашей обширной программы – торжественный выпуск на волю всем нам хорошо знакомого Омара Юсуфа! Музыка, туш!

– Эта злючка и без туша не заболеет, – сурово отозвался Серёжа. Чтобы подчеркнуть своё презрение к ненавистному джинну, он повернулся к кувшину спиной и изучал в бинокль Луну так долго, пока не услышал скрипучий голос Омара Юсуфа:

– Да позволено будет твоему покорнейшему слуге, о могучий Волька, осведомиться, чему служат чёрные трубки, в которые вперил свои благородные очи мой горячо любимый господин, а твой друг Серёжа?

– Кому Серёжа, а вам – Сергей Александрович! – задорно подал голос Серёжа, не оборачиваясь.

– Это бинокль. Это чтобы ближе видно было, – попытался объяснить Волька. – Серёжа смотрит на Луну в бинокль, чтобы лучше видеть. Чтобы она крупнее выглядела.

– О, сколь приятно, я полагаю, это времяпрепровождение! – подхалимски заметил Омар Юсуф.

Он вертелся вокруг Серёжи, норовя хоть краешком глаза заглянуть в бинокль, но Серёжа нарочно отворачивался от него, и самовлюблённый джинн был уязвлен этой непочтительностью до глубины души. Но Волька стоял рядом, и взбешённому джинну не оставалось ничего другого, как обратиться к Серёже с униженной просьбой дать ему возможность посмотреть на великое ночное светило через столь заинтересовавший его бинокль.

– И я прошу тебя оказать моему брату эту милость, – поддержал его просьбу Хоттабыч, хранивший до сих пор полное молчание.

И только тогда Серёжа нехотя протянул Омару Юсуфу бинокль.

– Презренный отрок заколдовал магические трубки! – вскричал через несколько мгновений Омар Юсуф, со злобой швырнув бинокль на землю. – Они уже сейчас не увеличивают, а наоборот, во много раз уменьшают лик Луны! О, когда-нибудь я доберусь до этого юнца!

– Вечно ты зря кидаешься на людей! – сказал Волька с отвращением. – При чём тут Серёжа, раз ты смотришь в бинокль не с той стороны?

Он поднял бинокль с травы и подал его злобствовавшему джинну.

– Надо смотреть через маленькие стёклышки. – Омар Юсуф недоверчиво последовал Волькиному совету и вскоре произнёс с сожалением:

– Увы, я был лучшего мнения об этом светиле. Оказывается, оно щербатое, с изъеденными краями, как поднос самого последнего подёнщика.

– Дай-ка мне, о брат мой, удостовериться в правильности твоих слов, – сказал тогда заинтересовавшийся Хоттабыч и, посмотрев в бинокль, с удивлением согласился: – На этот раз мой брат как будто бы прав.

По тону и словам Хоттабыча видно было, что авторитет Омара Юсуфа уже давно был в его глазах очень сильно поколеблен.

– Какая дикость! – поразился Серёжа. – Пора бы вам знать, что Луна во много миллионов раз меньше любой из звёзд.

– Не-ет, я больше не в состоянии выдержать постоянных издевательств этого мальчишки! – взревел Омар Юсуф и схватил оторопевшего Серёжу за шиворот. – Не-ет, сейчас-то уже я с тобой окончательно покончу!

– Остановись! – крикнул ему Волька. – Остановись, или я на тебя немедленно обрушу Луну, и от тебя даже мокрого места не останется! Мне это, брат, раз плюнуть. Ты ведь меня знаешь.

Иступлённый Омар Юсуф нехотя отпустил не на шутку перепугавшегося Серёжу.

– Ты и на этот раз совершенно напрасно взбеленился, – сказал Волька. – Серёжа прав на все сто. Присядь, и я тебе всё постараюсь разъяснить.

На астрономические темы Волька мог говорить часами. Это был его конёк.

Но Омар Юсуф явно не хотел его слушать. Он всё время презрительно хмыкал и, наконец, не выдержав, проворчал:

– Никогда не поверю твоим словам, пока не удостоверюсь в них на деле.

– То есть как это «на деле»? – удивился Волька. – Уж не хочешь ли ты полететь на Луну, чтобы убедиться, что это не маленький диск, а огромный шар?

– А почему бы и не слетать? – заносчиво спросил Омар Юсуф. – Вот возьму и сегодня же слетаю.

– Но ведь Луна страшно далеко!.

– Омара Юсуфа не пугают большие расстояния. Тем более что я сильно, прости меня, сомневаюсь в справедливости твоих слов. До скорого свиданья! – сказал Омар Юсуф. – Улетаю.

– Так послушай же, в таком случае! – строго произнёс Волька. – Если ты уж во что бы то ни стало решил слетать на Луну, то хоть в одном послушайся меня. Обещаешь ли ты беспрекословно подчиниться моим словам?

– Так и быть, обещаю, – надменно отвечал джинн, явно начинающий выходить из-под Волькиного влияния.

– Ты должен вылететь с Земли со скоростью не меньше чем одиннадцать километров в секунду. В противном случае ты, уверяю тебя, никогда не доберёшься до Луны.

– С радостью и удовольствием, – сухо ответил Омар Юсуф. – А скажи мне, о могучий Волька, сколь велик километр, ибо я не знаю такой меры длины.

– Ну, как тебе объяснить… – призадумался Волька. – Ну вот: километр – это примерно тысяча четыреста шагов.

– Твоих шагов? – спросил джинн. – Значит, моих шагов в километре не больше тысячи двухсот.

Омар Юсуф был явно преувеличенного мнения о своём росте. Он был одного роста с Волькой, но переубедить его так и не удалось.

– Смотри не разбейся о небесную твердь, – заботливо напутствовал брата Хоттабыч, сам не шибко поверивший Волькиным рассказам о строении Вселенной.

– Ладно, не учи учёного, – холодно ответил ему Омар Юсуф и со страшной быстротой взвился в воздух, мгновенно раскалившись добела. Он тотчас же исчез из виду, оставив за собой длинный огненный след.

– Теперь уж жди его не жди, всё равно не дождёшься! – сердито сказал Волька. – Он не послушался моего совета, основанного на научных данных, и никогда уже не вернётся на Землю. Раз Омар вылетел со скоростью меньше чем одиннадцать километров в секунду, он теперь будет всё время вращаться вокруг Земли, как неприкаянный. Он сейчас, если хочешь знать, превратился в спутник Земли.

– Я всё-таки немножко подожду, – пробормотал Хоттабыч, – всё-таки он мне брат.

Он прождал Омара Юсуфа добрых пять часов, но так и не дождался.

Когда-нибудь в объёмистый астрономический каталог будет внесён под каким-нибудь многозначным номером Омар Юсуф, сварливый и недалёкий джинн, превратившийся в спутник Земли исключительно вследствие своего несносного характера и невежественного пренебрежения к данным науки.

Кто-то серьёзно уверял, что как-то ночью он якобы видел на небе быстро промелькнувшее светило, по форме своей напоминавшее старика с развевающейся длинной бородой. Что касается автора этой повести, то он приведённому выше заявлению не верит. Слишком уж мелким и ничтожным существом был Омар Юсуф.

Роковая страсть Хоттабыча

Как-то раз, незадолго до окончания летних каникул, наши друзья тихо беседовали с Хоттабычем, который по случаю раннего утра ещё продолжал нежиться под кроватью.

– Возможны осадки, – авторитетно заявил Серёжа, взглянув из окна на улицу.

Вскоре действительно всё небо покрылось тучками и начался противный, не по сезону холодный дождик.

– Может быть, послушаем? – спросил Волька с деланно небрежным видом, кивнув на новенький радиоприёмник – подарок родителей за успешный переход в шестой класс, – и с видимым удовольствием включил радио.

Мощные звуки симфонического оркестра заполнили комнату.

Удивлённый Хоттабыч высунул свою голову из-под кровати и осведомился:

– Где находится это множество людей, столь сладостно играющих на различных музыкальных инструментах?

– Ах, да! – обрадовался Женя. – Ведь Хоттабыч не знает радио!

Как это ни странно, на «Ладоге» из-за спешки упустили из виду приобрести приёмник для кают-компании.

Часа два ребята наслаждались, наблюдая за Хоттабычем. Старик был совершенно потрясён достижениями радиотехники. Волька ловил для него Владивосток и Анкару, Тбилиси и Лондон, Киев и Париж. Из динамика послушно вылетали звуки песен, гремели марши, доносились речи на самых разнообразных языках. Потом ребятам надоело радио. На улице проглянуло солнышко, и они ушли на воздух, оставив очарованного Хоттабыча у приёмника.

В этот день приёмник не отдыхал ни минуты. Около двух часов ночи он, правда, замолк. Но оказалось, что старик просто забыл, как принимать Лондон. Он разбудил Вольку, расспросил его и снова приблизился к приёмнику…

Случилось непоправимое: старик до самозабвения увлёкся радио.

Эпилог

Если кто-нибудь из читателей этой глубоко правдивой повести, проходя в Москве по улице Разина, заглянет в приёмную Главсевморпути, то среди многих десятков граждан, мечтающих о работе в Арктике, он увидит старичка в твёрдой соломенной шляпе канотье и вышитых золотом и серебром туфлях. Это старик Хоттабыч, который, несмотря на все свои старания, никак не может устроиться радистом на какую-нибудь полярную станцию.

Особенно безнадёжным становится его положение, когда он начинает заполнять анкету. На вопрос о своём занятии до 1917 года он правдиво пишет: «Джинн-профессионал». На вопрос о возрасте – «3732 года и 5 месяцев». На вопрос о семье Хоттабыч простодушно отвечает: «Круглый сирота. Холост. Имею брата по имени Омар Юсуф, который до прошлого месяца проживал на дне Северного Ледовитого океана в медном сосуде. Сейчас работает в качестве спутника Земли». И так далее и тому подобное.

Прочитав анкету, все решают, что Хоттабыч сумасшедший, хотя читатели нашей повести прекрасно знают, что старик пишет сущую правду.

Конечно, ему ничего не стоило бы превратить себя в молодого человека, приписать себе любую приличную биографию или, на худой конец, проделать ту же комбинацию, что и перед поездкой на «Ладоге». Но в том-то и дело, что старик твёрдо решил устроиться на работу в Арктике честно, без малейшего обмана.

Впрочем, в последнее время он всё реже и реже наведывается в приёмную Главсевморпути. Он задумал подзаняться теорией радиотехники, чтобы научиться самостоятельно конструировать приёмники.

При его способностях это не такое уж трудное дело. Вся остановка за учителями. Хоттабыч хочет, чтобы его преподавателем был кто-нибудь из его юных друзей. А единственное, что они могли ему обещать, – это проходить с ним изо дня в день то, чему их обучают в шестом классе. Хоттабыч пораскинул мозгами и решил, что, в конце концов, это не так уж плохо.

Таким образом, и Волька, и Серёжа, и Женя учатся сейчас очень старательно, на круглые «отлично». У них уже решено с Хоттабычем, что он при их помощи и одновременно с ними закончит курс средней школы. А потом и ему и им прямая дорога в вуз. Но тут их пути разойдутся. Женя давно уже выбрал для себя медицинскую карьеру, Волька собирается поступать в геологический институт, а вот у Серёжи те же замыслы, что и у Хоттабыча. Он мечтает стать радиоконструктором и, уверяю вас, будет не последним человеком в этом трудном, но увлекательном деле.

Нам остаётся только проститься с четырьмя героями этой смешной и трогательной истории и пожелать им успехов в учёбе и дальнейшей жизни. Если вы когда-нибудь встретите кого-либо из них, передайте им, пожалуйста, привет от автора этой повести, который выдумывал их с любовью и нежностью.