Текст книги "Руки вверх! или Враг №1"

Глава №19
Генерал Шито-Крыто превращает «Тигров-выдров» в «Гром и молнию», отдаёт приказ о подготовке плана операции «Братцы-тунеядцы»

А генерал Шито-Крыто не спал тринадцать суток подряд и никому спать не давал. Его сотрудники валились с ног от усталости, дремали на ходу и уже ничего не соображали.

– Перерыв! – приказал генерал Шито-Крыто и сразу захрапел тут же, в кресле, не успев закрыть рот.

Сотрудники попадали кто куда – где застал их приказ. Офицер Лахит заснул, стоя в дверях.

С того самого дня, когда полковник Шито-Крыто проскочил в генералы, в главном штабе «Тигров-выдров» царила потрясающая кутерьма, напоминавшая временами лихорадку. Шестнадцать машинисток-лейтенанток, не переставая, печатали приказ за приказом, отделы переезжали из кабинета в кабинет, начальники становились подчинёнными, подчинённые превращались в начальников, одних сотрудников увольняли, других оформляли на их место – и никто толком не знал, что же затеял новый генерал.

Известно было только одно: организация «Тигры-выдры» скоро приступит к разработке самой невиданной за всю историю всего человечества операции «Братцы-тунеядцы». Своей масштабностью, подлостью и жестокостью эта операция потрясёт мир.

Проснувшись через трое суток, генерал Шито-Крыто по сигналу боевой тревоги собрал всех сотрудников и шпионов в огромном зале.

Окинув аудиторию таким пронзительным взглядом, что каждому показалось: новый начальник именно ему заглянул в глаза, а через них – прямо в душу, он погрозил всем пальцем.

Все мелко затряслись.

– Слушайте меня с предельным вниманием, – негромко приказал генерал Шито-Крыто, но стояла такая тишина, что каждому показалось: это именно ему кричит в ухо новый шеф. – «Тигры-выдры» закончили своё существование. Я создаю принципиально другую организацию под названием «Гроб и молния». Ей предстоит под моим руководством и при вашем участии подготовить и выполнить грандиознейшую операцию «Братцы-тунеядцы». Весь мир содрогнётся от страха и омерзения. По сравнению с этой операцией даже большая война – пустяк. Мы медленно, не торопясь, но неуклонно приведём человечество к полному вырождению. С нашей планеты мы отправимся на другие миры и там учиним такое же безобразие. Пусть расцветают все науки, пусть развивается техника, литература и искусство, пусть люди трудятся в поте лица своего, а мы используем все их достижения для достижения их же погибели! Довольно играть в бирюльки! Довольно заниматься ерундистикой! Вперёд, к настоящим подлостям! Мы первыми в мире воспользуемся для достижения наших мерзких целей детской ленью! Будущее принадлежит тому, кто раньше сумеет сделать человечеству какую-нибудь величайшую пакость! Ленивые дети помогут нам в этом! Банзай!

В огромных окнах мелко дрожали стёкла.

Это оттого, что дрожали стены.

А стены дрожали потому, что дрожал цементный пол.

А цементный пол дрожал оттого, что тряслись все сотрудники и шпионы.

– Перестаньте трястись! – крикнул генерал Шито-Крыто. – Я знаю, что среди вас есть несколько трусов и один добрый. Ни тем, ни ему у меня не место! Мне нужны самые негодяйные негодяи, самые мерзавочные мерзавцы, самые подлые подлецы! Остальные вон, пока не поздно! Вас ждут большие награды, немалые деньги, высокие чины, но за малейшую оплошность подвешу к потолку за левую ногу, из пушки расстреляю! Разойдись немедленно!

Надо ли говорить о том, что шпионы не просто моментально разошлись или убежали. Они улетучились. Вот до чего боялись они своего грозного начальника.

Глава №20
Стрекоза и Муравей готовятся быть внучкой Ниночкой и дедушкой Николаем Степановичем по фамилии Уткины

Вернувшись после речи генерала Шито-Крыто в свою комнату, внучка Ниночка спросила:

– Чем займёмся, милый дедушка?

– Подожди ты! – огрызнулся рядовой Батон. – У меня всё ещё поджилки трясутся.

– Потому что ты старый, трусливый и глупый, – сказала Стрекоза. – Вам предложили крупное дело, а вы затряслись. Хлюпики! Настоящие шпионы растут только у нас на площадке молодняка.

– Да, мерзавчики там что надо, – согласился Муравей. – Что же это за операция «Братцы-тунеядцы»? При чём здесь дети?

– Никто пока не знает и долго ещё не узнает. Каждый будет делать своё дело, а общий замысел только в голове шефа… Милый дедушка, расскажи мне, пожалуйста, сказочку!

– С удовольствием, внученька. Слушай. Жил-был у бабушки серенький козлик…

– Серенький козлик! Серенький козлик! – передразнила Стрекоза. – Заладил одно и то же! Ты должен был выучить десять сказок! В карцер захотел, апистофитель? (Довольно приличное ругательство.)

– Тебя бы в карцер, да с крысами! – проворчал рядовой Батон, а дедушка Николай Степанович сказал: – Не сердись на меня, внученька Ниночка. С памятью у меня плохо. Склерозик. Старенький ведь я.

– И нисколько ты, дедушка, у меня не старенький, – ласково сказала внучка Ниночка. – Только ты у меня ленивенький немножечко. Ну-ка, вспомни какую-нибудь интересную сказочку для своей любимой внученьки Ниночки.

Когда наступила ночь, дедушка Николай Степанович Уткин уснул, агент Муравей притворился, что спит, а бывший генерал Батон горестно размышлял: «Почему я такой несчастный? На старости лет меня разжаловали в рядовые. Родители меня из дому выгнали. Посылают меня на опаснейшее задание, смысла которого я не знаю. Командует мной, стыдно сказать, девчонка… Эх, зря я пошёл в шпионы! Надо было мне идти в продавцы или повара… А не сбежать ли мне сейчас из шпионов? А что? Убегу-ка я, пожалуй…»

– Руки вверх! – Стрекоза с пистолетом в руках вскочила на постели. – Почему не спишь? Что задумал? Смотри у меня! Засажу тебя в карцер с крысами! Отгрызут они тебе нос или ухо!

– А ты не забывай, что я всё-таки генерал! – обиделся и испугался рядовой Батон. – Пусть бывший, но генерал! И я не позволю какой-то младшей сержантке…

– Лежать! Закрыть глаза!.. Вот так. Спокойной ночи, милый дедушка.

– Приятных сновидений, внученька, – ответил дедушка Николай Степанович Уткин и уснул.

Уснул и агент Муравей. А рядовой Батон увидел замечательный сон: взял он младшую сержантку Стрекозу за оба уха, поднял в воздух и стал медленно, с удовольствием раскачивать… Агент Стрекоза вопит, как коза… А рядовой Батон ей ещё уши-то и выворачивает, выворачивает, выворачивает, выворачивает…

Всю бы ночь смотрел он этот восхитительный сон и не просыпался.

Глава №21
«Давайте вести переговоры в рамках подлости», – предлагает агент Бугемот полковнику Егорову

Следствие по делу диверсионной группы «Фрукты-овощи» продолжалось. Агенты ничего не скрывали, ничего не пытались утаить, потому что не было в этом никакого смысла: ЫХ-000 выдал всё, а знал он больше всех.

Каждому из агентов полковник Егоров предлагал вернуться в «Тигры-выдры» с его заданием. Шпионы отказались наотрез: страшно, ужасно, опасно, бессмысленно. Уж лучше здесь получить по заслугам, чем дома – зря. (В скобках замечу, что в услугах Бугемота, Канареечки и Мяу полковник Егоров не нуждался, у него была другая цель, о которой вы со временем узнаете.)

Однажды полковник Егоров неожиданно вызвал шпионов к себе в кабинет и сказал:

– Прелюбопытнейшие известия. Организация «Тигры-выдры» больше не существует. Появилась новая организация под названием «Гроб и молния». Генерал Батон разжалован в рядовые. Начальником «Гроба и молнии» назначен генерал Шито-Крыто.

Агенты, как говорится, обалдели.

Один ЫХ-000 оставался невозмутимым. Он сказал спокойно:

– Всего этого вполне можно было ожидать. Шито-Крыто фактически давно уже был руководителем «Тигров-выдров». Он лишь ждал удобного случая, чтобы разделаться с Батоном и отделаться от него.

– Этого никак нельзя было ожидать! – пропищал Канареечка. – Разжаловать должны были полковника Шито-Крыто. Ведь он непосредственно отвечал за нашу диверсионную операцию!

– Во всяком случае, – мрачно проговорил Бугемот, – нам от этого ни жарко ни холодно.

– Последние годы Батон был особенно глуп и ленив, – сказал ЫХ-000. – А глуп он был потому, что ленился думать.

– Тогда почему же ваше командование доверяло ему? – удивился полковник Егоров.

– А он любил и умел писать доносы, – ответил Мяу. – Он всегда на всех писал доносы.

– Доносов было так много, – добавил Канареечка, – что одновременно работало по семь, восемь, девять комиссий. А господин генерал Батон всё кляузничал и кляузничал не переставая. Комиссии не успевали проверять его анонимные доносы. Так и шли годы.

– Дурак был наш генерал, и точка, – мрачно сказал Бугемот. – Меня всё время Носорогом называл, хотя всем известно, что я Бугемот по всем документам.

– Что из себя представляет новый генерал?

– Замечательный человек! – восторженно пропищал Канареечка.

– У вас с ним будет много хлопот, – проговорил ЫХ-000. – Он человек большой идеи. Он мечтает предать всех людей. Подготовке к этому он посвятил всю свою жизнь. Учтите, что он заочно окончил семь институтов и два факультета двух университетов. И генералом его, видимо, назначили потому, что он предложил план новой операции, который понравился Самому Высокому Самому Верховному Главнокомандованию. Он давно мечтает о какой-то невиданной операции, но никого не посвящает в свои замыслы.

– Мы узнаем, – сказал полковник Егоров.

– Вряд ли вы сумеете сделать это своевременно. Генерал Шито-Крыто – это вам не генерал Батон. Наш новый шеф, по-моему, выдающаяся личность. В своём роде, может быть, даже и гениальная. Он прирождённый негодяй и новатор. На него работают много учёных. Он так ненавидит людей, что от него можно ожидать самой подлой подлости. – ЫХ-000 долго молчал. – Голова у него огромная. Работоспособность чудовищная.

– М-да… – с неопределённой интонацией произнёс полковник Егоров. – Почти всё ясно. Ну что ж, если генерал Шито-Крыто решил предать всех людей, то мы постараемся спасти их. Я ещё раз предлагаю вам сотрудничать с нами. Согласие хотя бы одного из вас значительно облегчит участь всех.

– Интересно получается, – мрачно пробормотал Бугемот. – Я буду рисковать своей шкурой, а предателю ЫХ-три нуля будет смягчена участь.

– Нам необходимо как можно быстрее узнать план новой операции «Гроба и молнии», – ответил полковник Егоров, внимательно наблюдая за ЫХ-000. – Мы начинаем догадываться, что новая операция грозит нам большой бедой. Неужели ни один из вас не хочет помочь людям?

– Что делать-то надо? – жалобно пропищал Канареечка.

– Мы этому не обучены, – признался Мяу.

– В шпионской школе мы этого не проходили, – добавил Канареечка.

– Зато мы способны на любую подлость, – мрачно проговорил Бугемот. – Вот и давайте вести переговоры в рамках подлости. Вопрос поставим так: сделать подлость генералу Шито-Крыто.

– А где гарантия, что вы и нас в рамках подлости не предадите? – усмехаясь, спросил полковник Егоров.

– Да, таких гарантий мы не даём, – пропищал Канареечка. – Наша подлость безгранична.

– Но ведь вы не только шпионы, – сказал полковник Егоров, – вы ещё и люди.

– Господин полковник! – вдруг взмолился Бугемот. – Мы же не дети! Мы взрослые люди! Чего вы от нас хотите? Ведь вы же прекрасно знаете, что каждый из нас с огромным удовольствием вас предаст. Мы просто не можем не предавать!

– Нас специально учили этому! – пропищал Канареечка.

– Профессора и доценты! – гордо добавил Мяу.

И лишь один ЫХ-000 не проронил ни одного слова. Вот на него-то и рассчитывал полковник Егоров.

КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ПЯТАЯ,
в которой действуют
КРУПНЕЙШИЕ СПЕЦИАЛИСТЫ ПО РАБОТЕ И БОРЬБЕ С ДЕТЬМИ

Глава №22
Сугубо научная.
В ней разъясняется, что означают первые четыре буквы в слове «ПЕРЕвоспитание».

Носилки, на которых гордо лежал возомнивший себя выдающимся человеком Толик Прутиков, несли два санитара.

– Здоров парень с виду, – сказал один из них, – а лёгок. Чем это вы его выкармливали?

– Болезнь это, – грустно ответил папа Юрий Анатольевич. – А ест он в обыкновенных количествах самую обыкновенную пищу.

– Я не больной, – важно возразил Толик, – я выдающийся.

– Выдающийся?! – удивился старший санитар Тимофей Игнатьевич. – Чем выдающийся? Толстота твоя пустая какая-то. Дутыш ты, что ли?

Толик покраснел от возмущения, проговорил с сожалением:

– Взрослые люди, а разговоры неумные, детские. Санитары чуть носилки не выронили, а Юрий Анатольевич попросил:

– Не сердите его. Молчите.

– Он что, сильно умный? – спросил санитар.

– Считает себя умным. Болезнь это такая. Психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз

быстро осмотрел Толика, снял очки, долго протирал их в задумчивости, потом водрузил их на переносицу и спросил:

– Значит, днём вот такой, а ночью худеет?.. Прелюбопытно! А вес нормальный?

– Нормальный, – ответил старший санитар Тимофей Игнатьевич. – Воздуху он, видать, наглотался. А обратно выпустить не может или не хочет.

– Попросите санитаров удалиться, – морщась, сказал Толик, – они действуют мне на нервы.

Моисей Григорьевич отпустил санитаров и предложил:

– Расскажи мне о себе. Что с тобой произошло?

– Вы не знаете? – обиженно удивился Толик. – Всем должно быть известно о моём подвиге, а, оказывается, почти никто и не знает! Ведь я же смело и отважно задержал иностранного агента!

– Правда, правда, – скорбно подтвердил Юрий Анатольевич.

– Этого я как раз и опасался! – в волнении воскликнул Моисей Григорьевич. – Продолжай, мальчик. Я очень внимательно тебя слушаю, боясь пропустить хотя бы одно слово.

– Вот это правильно! – И на глазах психоневропатолога Толик ещё немного потолстел. – Я задержал шпиона и, таким образом, следовательно, и уж, конечно, действительно, стал выдающимся человеком. Все должны мной гордиться, уважать меня, ценить, обожать, любить. А мне завидуют. Стыдно сказать, но меня до сих пор не провезли в открытой машине через весь город, не организовали митинга в честь меня на центральной площади. Меня даже по телевизору не показывали! Награды я никакой ещё не получил, представляете? Вот безобразие!

– Ну, это дело поправимое, – успокоил его Моисей Григорьевич. – А учиться дальше ты собираешься?

– А зачем?! – поразился Толик. – Пусть учатся те, кто ещё ничего не добился в жизни.

– Что же ты будешь делать, если не учиться?

– Видимо, буду отвечать на многочисленные письма.

– Какие письма? – вздрогнув, спросил Юрий Анатольевич.

– Восторженные, – невозмутимо объяснил Толик. – Ведь рано или поздно люди всё равно узнают о моём замечательном подвиге, и я буду получать многочисленные восторженные письма. Не отвечать неудобно. Подумают, что я зазнался.

– Да, тебе предстоит огромная работа, – озабоченно согласился Моисей Григорьевич. – Пока ты останешься здесь. Мы уже получили много заявок от желающих тебя повидать. Дома принимать так много людей неудобно: всю квартиру затопчут. – Он позвал санитаров и приказал: – Как можно быстрее приготовить для выдающегося человека отдельный выдающийся кабинет. Вымойте выдающегося человека в выдающейся ванне, оденьте в выдающееся бельё и положите в выдающуюся постель.

Санитары унесли довольного Толика.

– Чем он болен? – почти со стоном спросил Юрий Анатольевич. – И что вы с ним намерены делать? Какие заявки? Это же насквозь больной ребёнок, а вы потакаете ему…

– Главное, успокойтесь, – торжественно произнёс Моисей Григорьевич, – не волнуйтесь и тем более не паникуйте. Случилось как раз то, что я когда-то и предсказывал. Это очень редкое в детском возрасте заболевание. И очень опасное. Одна из форм мании величия – мания дутика (mania dutica).

В дверях появился рассерженный старший санитар Тимофей Игнатьевич и проворчал:

– Не погружается – да и всё.

– Что не погружается? Куда не погружается?

– Выдающийся человек в ванну не погружается. Плавает. Как пробка. Мы его погружаем путём нажатия на него руками, а он обратно всплывает. И одно твердит, что будто бы мы неумные. А он, видите ли, шибко уж умный.

– Под душ его лучше, – посоветовал Юрий Анатольевич, – и не спорьте с ним.

– Была нужда, – проворчал старший санитар Тимофей Игнатьевич и ушёл.

Моисей Григорьевич, в волнении прохаживаясь по кабинету, заговорил:

– Без таких людей, как ваш Толик, наука бы топталась на месте. Ведь далеко не каждому организму удаётся заболеть интересной, а иногда и уникальной болезнью! А ваш Толик вновь поставил перед нами сложнейшую задачу. Его организм настолько ослаблен избалованностью, что легко поддаётся всем заболеваниям, связанным с ленью.

Вернулся старший санитар Тимофей Игнатьевич и устало произнёс:

– Выдающийся человек зеркало просит. Тоже, наверное, выдающееся. Не лопнул бы он, а? Уж больно он пыжится. Я бы из него воздуха хоть немного откачал. Предупреждаю, если выдающийся человек лопнет во время моего дежурства, я за это ответственности не несу.

– Возьмите на складе самое большое зеркало и поставьте туда, куда укажет выдающийся человек, – приказал Моисей Григорьевич и, когда старший санитар ушёл, продолжал: – Наука, дорогой Юрий Анатольевич, совсем недавно занялась проблемой детской лени как заболеванием. Поэтому здесь много неясного и спорного.

– Вон даже санитар и тот меры предлагает, а вы…

– Я ещё раз призываю вас к полнейшему спокойствию. Мы сделаем всё, что в наших силах. Я почти уверен в успехе.

Оставшись один, Моисей Григорьевич устало опустился в кресло и очень глубоко задумался.

Он уже несколько лет работал над научным трудом «Взрослый человек как результат развития ребёнка». В основу его Моисей Григорьевич положил мысль о том, что все основные духовные качества, и в особенности плохие, развиты в ребёнке уже в первые годы его жизни.

Учёный надеялся добиться того, чтобы, наблюдая младенца ещё в грудном возрасте, определить, каким он может вырасти человеком. А определив это, легко будет принять все меры, чтобы он рос хорошим примерно уже с трёх-четырёх лет.

Тогда и не будет больше плохих детей, а впоследствии – и плохих людей вообще. Ведь известно совсем немного случаев, когда из плохих детей вырастали хорошие люди. Так же мало известно случаев, когда из хороших детей вырастали плохие люди.

Научные противники Моисея Григорьевича заявляли:

– Ваша теория неверна. Плохого ребёнка можно ПЕРЕвоспитать в школе, пионерском или спортивном лагере, в институте, армии и так далее. В конечном итоге вся воспитательная работа и сводится к ПЕРЕвоспитанию. А вы его-то как раз и отвергаете.

– Моя теория абсолютно верна, – отвечал своим научным противникам Моисей Григорьевич. – Представьте себе, что мы определим, что вот из данного младенца грудного возраста может вырасти такой обжора, что со временем ему будет грозить смерть от ожирения. Мы назначаем соответствующий курс лечения и воспитания, и из данного младенца грудного возраста вырастает нормальный человек, который может умереть от чего угодно, только не от ожирения.

А что такое ваше ПЕРЕвоспитание? Сначала мы ребёнка балуем, он превращается, допустим, в тунеядца, и это мы называем, простите, воспитанием! И лишь затем принимаемся изо всех сил за ПЕРЕвоспитание.

Вот простой арифметический подсчёт. Программа воспитания семилетнего ребёнка содержит 641 пункт. Программа ПЕРЕвоспитания включает в себя уже 1061 пункт.

1061 – 641 = 420.

ПЕРЕвоспитание на 420 пунктов больше, чем воспитание!

П = 105 пунктам!

Е = 105 пунктам!

Р = 105 пунктам!

Е = 105 пунктам!

Уничтожить в понятии «ПЕРЕвоспитание» всего четыре буквы, а с ними то, что они означают, – и человечество сначала будет избавлено от плохих детей, а впоследствии и от плохих людей вообще!

Путь к этому светлому будущему ясен и научно обоснован: надо победить лень, врага №1, главного противника любого ребёнка.

Но как доказать, как убедить каждого ребёнка в том, что быть ленивым – это значит медленно, но, как говорится, верно умирать!

Достаточно вспыхнуть эпидемии лени в любом уголке земного шара, как она может охватить всё человечество.

А у нас пока нет медикаментов, способных остановить заражение организма, особенно детского, тунеядством.

Вдруг найдутся в мире изверги, которым взбредёт в голову бредовая, страшная, ужасная идея изобрести препарат, введение которого в кровь ребёнка сделает его (ребёнка) неизлечимо ленивым?!

Ночи напролёт часто не спал психоневропатолог Моисей Григорьевич Азбарагуз. Перед его мысленным взором вставали кошмарные картины распространения лени по нашей планете. Вот он видит какой-то большой посёлок, где все дети выросли тунеядцами… а вот целый город наполнен бездельниками… магазины закрыты… не ходят автобусы, троллейбусы и трамваи… таксисты спят… пустуют театры, кинотеатры, стадионы… не работают бани… остановились заводы и фабрики…

Холодный пот выступал на огромном лбу учёного.

Моисей Григорьевич бросался к столу и торопливо писал страницу за страницей, убеждал, доказывал, приводил примеры и цифры, описывал невероятнейшие случаи заболевания ленью, давал советы детям и родителям…

Моисей Григорьевич спешил закончить свой научный труд как можно быстрее. Ведь он знал, что количество случаев заболевания ленью среди детей не уменьшается, а неуклонно растёт и растёт. Надо предупредить людей о грозящей им опасности!