Текст книги "Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка"

Человек ВПК

Все русские революции начинались на одном и том же заводе – Путиловском, ныне Кировском. Основал этот крупнейший в Петербурге завод Николай Иванович Путилов, любимец великих князей, министров, адмиралов. Промышленник, спасший Петербург от британского десанта, создатель финской металлургии. Инженер, наладивший производство артиллерии для русских броненосцев и рельсов для российских железных дорог. Основатель петербургского порта. Признанный во всем мире изобретатель. Гениальный менеджер, решавший задачи, кажущиеся неразрешимыми принципиально. Только смерть спасла его от долговой тюрьмы.

Весна 1854 г. Дворец «Коттедж» в Петергофе. Император Николай часами не отходит от подзорной трубы. Перед фортами Кронштадта, в нескольких верстах от столицы крейсирует британский флот. Коварный Альбион поставил императора великой страны в унизительное положение. Государь, любивший сравнивать себя с Петром Великим, впервые в жизни чувствовал полную беспомощность.

Черноморский флот пришлось затопить у входа в Севастопольскую бухту, Балтийский неприятель загнал в Маркизову лужу. Петербургу угрожала опасность быть взятым с моря. Требовалось срочно организовать оборону от превосходящих сил противника.

У императора четверо сыновей: Александр, наследник, – человек недурной, но бесцветный, артиллерист Михаил, армеец Николай и моряк Константин.

Флотские офицеры отличались от армейских. В Морской корпус, единственное в стране учебное учреждение, готовившее офицеров флота, принимали с разбором: сыновей генералов, столбовых дворян и флотских офицеров.

Лихие офицеры с парусников – у них невесты во всех портах от Рио до Нагасаки, они виртуозно сквернословят на десятках языках, они повидали мир, избавлены от бессмысленного сухопутного фрунта и могут выдержать любой шторм. Недаром героями Крымской войны являлись именно они – Нахимов, Корнилов, Истомин.

Из всех великих князей Константин Николаевич был самым способным, образованным и волевым. Он вырос в дальних морских походах. Как и большинство флотских офицеров, был резок, порой жесток. Изысканно вежливый с дамами, он мог обложить нерадивого подчиненного большим петровским загибом. Амбициозный великий князь препятствий не боялся, к цели шел напролом. Многие полагали, именно Константину, а не Александру следовало бы наследовать престол отца. Одни поклонялись великому князю, другие (их при дворе было больше) – ненавидели.

Константин вызвал к себе в Мраморный дворец Николая Путилова, 34-летнего чиновника морского ведомства. Тот закончил Морской корпус и был известен великому князю как отличный знаток кораблестроения. «Можешь ли ты, Путилов, сделать невозможное, построить до конца навигации флотилию винтовых канонерок для обороны Кронштадта? Денег в казне нет – вот тебе мои личные 200 тысяч».

Путилов происходил из славного, но обедневшего новгородского дворянского рода. Он осиротел в детстве, и десяти лет был принят в морскую роту Александровского кадетского корпуса (сегодня Нахимовское училище), а оттуда как лучший ученик попал в Морской корпус – ныне знаменитое Военно-морское училище имени Фрунзе.

Директором корпуса был русский Магеллан, организатор первой русской кругосветной экспедиции Иван Крузенштерн, математику преподавал академик Михаил Остроградский, странный одноглазый господин, один из немногих в тогдашней России ученых с мировым именем. Преподаватель он был преотвратный, потому что выделял только тех, кто почитал и понимал его предмет. Николай Путилов стал его любимцем и соавтором. По окончании корпуса его оставили преподавать математику. Но молодому преподавателю смертельно скучно объяснять гардемаринам теорему Пифагора.

Путилов уходит в отставку, строит корабли на Черном море, возвращается в Петербург чиновником судостроительного департамента. Однако время не способствовало людям энергичным, инициатива не поощрялась, морским министром служил балагур, светский лев, любимец государя князь Меншиков, никогда не управлявший и шлюпкой.

Маленький, подвижный как ртуть холерик, пузырящийся энергией и тщеславием, Путилов пропадал в канцелярской рутине. Поручение Константина Николаевича стало его звездным часом. Паровые двигатели в Россию ввозили из-за границы, война закрыла возможности импорта. Полагаться следовало на собственные силы.

Военное судостроение с петровского времени мало изменилось – на казенных верфях корабли строили крепостные под присмотром чиновников. Огромный бюрократический аппарат и работавшие из-под палки мастеровые воспринимали каждый новый заказ как постылую рутину.

Частные машиностроительные предприятия были маленькими и маломощными. Но они могли под заказ изготовить любую продукцию, брали на себя риск и ответственность. Путилов распределил работу между двадцатью частными петербургскими заводами. Ему удалось тайно проникнуть даже в мастерскую, которая ремонтировала придворные экипажи – спрашивать разрешения у Министерства императорского двора было просто некогда, ответ мог прийти к моменту окончания войны. Петербургские ткачи сидели в это время без работы – хлопок шел в Петербург из-за границы, порты блокировал неприятель. За три месяца Путилов превратил их в токарей и слесарей, а затем и в механиков на канонерках. Николай Иванович ни перед кем не отчитывался, платил живыми деньгами.

Паровая канонерка – моторный баркас с несколькими орудиями небольшого калибра. Она маневренна и пригодна для действий в мелководье Финского залива. Через четыре месяца в строй вошли первые 32 канонерки, в следующие восемь – еще 35 и 14 судов побольше – корветов. Французский адмирал Пэно писал по окончании войны: «Паровые канонерки, столь быстро построенные русскими, совершенно изменили наше положение». Неприятельский флот к Петербургу прорваться не смог.

По окончании всей эпопеи строительства заводчики подарили Путилову серебряный венок, на 81 листке – названия построенных им кораблей. Николаю Ивановичу удалось сэкономить деньги Константина – 20 тыс. рублей он вернул великому князю. Путилов стал известен флоту и столице.

Между тем ситуация в стране решительно изменилась. Николай I умер, на престол вступил Александр II. История России отмечена проигранными войнами и сражениями. Россия, словами Петра Великого, – государство военное. Поражение означает необходимость изменений.

Самым решительным сторонником реформ в императорской семье был великий князь Константин Николаевич. Именно его окружение, так называемая «партия Мраморного дворца», инициировала и проводила либеральные преобразования. Главным из них было освобождение крестьян от крепостной зависимости.

Преобразования, как хорошо известно, почти всегда поначалу не улучшают ситуацию, а ухудшают ее. Константин нажил множество новых врагов. Его называли временщиком, подозревали даже в желании свергнуть брата и царствовать самому. Но царь был на его стороне. Приверженцы «партии Мраморного дворца» в начале царствования Александра II возглавили важнейшие министерства: Головнин – народного просвещения, Рейтерн – финансов, Милютин – военное, Краббе – Адмиралтейство. Путилов был членом этой команды и оказался в центре преобразований.

9 марта 1862 г. на Темплтонском рейде у Атлантического побережья Америки произошла первая в истории битва двух броненосцев: «Мерримака», принадлежавшего южанам, и «Монитора» северян. Целый день эти неповоротливые бронированные бегемоты поливали друг друга огнем без всякого успеха. В конце концов, более подвижный «Монитор» просто забодал соперника. Началась гонка между артиллерией и броней, защитой и нападением. Новые типы кораблей и орудий сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой.

Из Крымской войны Россия по существу вышла без флота. Надо было создавать его заново. Но в этом был неожиданный выигрыш. В середине XIX века оказалось, что все военные флоты можно без особого ущерба затопить. Появление разрывных снарядов сделало деревянные корпуса беззащитными перед артиллерией. Тысячелетняя история деревянного флота уходила в прошлое. Россия как морская держава должна была либо исчезнуть, либо поспеть за странами более экономически развитыми.

Николай Иванович, между тем, окончательно оставил государственную службу и стал заводчиком. Поступок рискованный и породивший много толков. При покровительстве великого князя Путилов мог рассчитывать на блестящую государственную карьеру, богатеть без особого риска. Большинство дворян считало предпринимательство делом малопочтенным. Дворянин служит, торгует купец.

Крымская война показала – у России нет постоянных союзников, есть постоянные интересы. Оборону следовало вести по всем азимутам. Необходимо было создавать военные заводы, не зависящие от импорта. Путилов получил кредиты от Морского министерства и создал три металлургических завода в Финляндии, позволивших наладить производство английского котельного железа. Кредит, взятый у Адмиралтейства, он вовремя возвратил.

Следующее начинание Путилова – создание в России судовой артиллерии нового типа – стальных нарезных орудий. На производстве таких пушек выросла династия Круппов, монопольно поставлявшая артиллерию русским броненосцам. Между тем на Урале полковник Обухов сумел создать сталь не хуже крупповской. Упругость ее, как писали тогда, превосходила всякую вероятность. Клинок для шпаги можно было свернуть в кольцо, и он распрямлялся, не изменив формы. Шесть лет Обухов пытался внедрить свое изобретение, обивал пороги ведомств, награжден был даже орденом за свое изобретение, но толка так и не добился.

Так было, пока он не встретился с Путиловым. Тот выбил огромный двухмиллионный кредит из казны, привлек частных инвесторов, получил бесплатно участок земли под Петербургом и основал завод, получивший название Обуховского. Через год состоялась первая плавка обуховской стали. И хотя затея оказалась непростой, денег не хватило, расплатиться с казной не удалось, и завод за долги перешел под контроль морского ведомства, в конце концов, русская морская артиллерия перестала зависеть от Круппа.

Если бы не близость к «партии Мраморного дворца», Путилову не дали бы такого кредита, и он бы, скорее всего, разорился. Военные подряды просто так, за красивые глаза, не раздавались. Важным условием была близость к государю или его ближайшим клевретам.

Александр II страдал наследственной тугостью пищеварения. Посетив Кавказ, он от тамошних сведущих людей узнал, что курение кальяна слабит. Отныне после утренней прогулки он отправлялся в обширную ретираду и, воссев на судно, закуривал кальян. Между тем по другую сторону ширм, скрывавших государя, собирались лица, удостоенные чести разговором своим развлекать императора в ходе его занятия. Среди этих, как их называли в свете, «кальянщиков» были флигель-адъютанты, министры, сенаторы, генералы. Немало железнодорожных концессий, орденов, выгодных назначений получено было именно теми, кто имел доступ на эту экзотическую церемонию. Путилов кальянщиком не был.

Директору горного департамента Скальковскому предложили взятку за утверждение устава акционерного общества: «Десять тысяч, и об этом не узнает никто вне этого кабинета». «Давайте пятнадцать и можете болтать об этом на каждом углу», – отвечал сановник.

Путилов не давал взяток. С большинством реформаторов из окружения Константина его соединяли годы дружбы. К управляющему морского министерства Краббе, крупнейшему в Европе коллекционеру непристойных картинок и пикантных предметов, Путилов не приходил без специфического сувенира для его собрания. С адмиралами Поповым и Лисовским они делились воспоминаниями о временах, совместно проведенных в Морском корпусе. Путилов мчался в своих деловых начинаниях, как парусник, которому способствует попутный ветер[17]17
  К. А. Манн. Воспоминания // Исторический вестник. Т. 147. № 2. С. 308–338, № 3, С. 600–623.


[Закрыть]. Но направление ветров непостоянно.

Константин, назначенный наместником императора в Польше, отказался прибегнуть к массовым казням, чтобы предотвратить неизбежное восстание. Когда оно произошло, Константину пришлось бежать из Варшавы. Это было на руку его врагам. Они называли его «красным», обвиняли во всех смертных грехах, вплоть до желания дворцового переворота. Когда в царя стрелял нигилист Каракозов, при дворе говорили, что за ним стоит «партия Мраморного дворца». В отставку был отправлен либерал Головнин – правая рука великого князя, сам Константин Николаевич перемещен на почетную, но не слишком важную должность Председателя Государственного совета. Он потерял былую власть, но личная близость к императору еще заставляла с ним считаться.

В 1867 г. Николаевская железная дорога между Петербургом и Москвой оказалась на грани полной остановки. Рельсы, привезенные некогда из-за границы, свое отслужили, навигация закончилась; уральские заводы изготавливали продукцию дорогую и низкого качества. Между тем, Россию охватила лихорадка железнодорожного строительства, дело это считалось стратегически важным, пользовалось поддержкой государства.

Путилов явился к министру путей сообщения Мельникову: «Дайте мне мало-мальский железоделательный завод в долг, и я завалю Россию русскими рельсами. Причем из русских материалов и, конечно, русская рабочая сила. Дешево, быстро и надежно». Любимцу Константина отказать было невозможно. Завод получил право в счет будущих поставок монопольно использовать отслужившие свой срок железнодорожные рельсы. Путилову выдали огромный кредит и заброшенный заводик на берегу Финского залива. Пустить завод требовалось за месяц.

Рабочих по красочному описанию самого Путилова набирали так: «Кинули клич по губерниям – ехать свободному народу по железным дорогам и на почтовых. Через несколько дней приехало до тысячи пятисот человек; сделали расписание кому быть вальцовщиком, кому пудлинговщиком, кому идти к молоту, кому к прессу». Из Тулы привезли литейщиков. Новобранцев обучали на ходу опытные мастеровые с других путиловских заводов. Новичкам платили копейки, они ютились в лачугах, механизмов почти не было. Цеха строили так: на цементном фундаменте ставили каркас из старых рельсов, покрывали его толем и досками. Зимой на заводе стоял лютый холод, летом – непереносимая жара. Через восемнадцать дней завод начал катать по 5000 пудов рельсов в сутки. Через год он стал крупнейшим металлургическим предприятием России.

На испытание продукции приехал великий князь. Чугунная баба весом в 32 пуда обрушилась на путиловский рельс с многометровой высоты. Рельс выдержал. «Давай английский», – скомандовал Путилов. Тот лопнул с первого удара. Прямо в цехах накрыли столы для гостей и рабочих и долго пировали в честь победы над Англией. Константин был в восторге.

Путиловский завод стал делать все, что было нужно для бурно развивающегося железнодорожного транспорта – рельсы, вагоны, паровозы, мостовые фермы. Это было самое большое и современное машиностроительное предприятие России[18]18
  М. Мительман, Б. Глебов, А. Ульянский. История Путиловского завода. 1801–1917. 3-е изд. М., 1961.
  С. Костюченко, И. Хренов, Ю. Фёдоров. История Кировского завода 1917–1945. М., 1966.


[Закрыть].

Путилов управлял им как хороший помещик имением. Стариков называл по имени-отчеству, жал руку при встрече, лодыря мог публично изматерить, крестил детей, пропившемуся мастеровому давал деньги на новые штаны и рубашку. Постепенно вокруг завода выросла целая деревня, где селились рабочие. Пасся скот, кричали петухи. Николай Иванович на бричке проезжал мимо, сняв картуз, раскланивался налево и направо.

В голове у него засела новая, еще более амбициозная идея. Завод выходил на взморье. Морского порта как такого в Петербурге не было. Финский залив мелок. Грузы с океанских кораблей перегружали на барки в Кронштадте, а потом буксировали в Неву. Перегрузка и доставка удваивала стоимость фрахта. Путилов задумал создать на заводской земле настоящий морской порт, соединив его глубоководным каналом с Кронштадтом. К порту нужно было протянуть специальную железнодорожную ветку, построить причалы. Денег и согласований требовалась уйма.

Вначале все складывалось как нельзя успешно. Сам государь обещал финансировать порт. Путиловский завод приносил огромный доход, и часть средств можно было вкладывать в новое строительство. Уже через два года к порту провели железнодорожную колею, в 1876 г. начали строить морской канал[19]19
  Валентин Смирнов. На дамбе Морского канала // Санкт-Петербургские ведомости. 2010. № 175. 17 сент.


[Закрыть].

Но у проекта было множество влиятельных противников. Придворный банкир Штиглиц желал строить порт на своей земле – в Ораниенбауме. Миллионер-хлеботорговец Овсянников возглавлял могущественных оптовиков, наживших миллионы на перевалке грузов с барок на корабли и обратно – для них строительство порта было смерти подобно. Конкуренты интриговали, давали взятки, подкупали журналистов.

А «партия Мраморного дворца» двигалась тем временем к окончательному краху. Реформы Александрова царствования, с которыми ассоциировали Мраморный дворец, остановились на полпути. Большинство было ими недовольно – крестьяне нищали, помещики разорялись, студенты распространяли крамолу, бросали бомбы, грозили мужицким бунтом.

Разбилась и личная жизнь покровителя Путилова. Константин был счастливым мужем, отцом четырех сыновей и двух дочерей. Но старший сын Николай оказался вором: крал семейные реликвии, выломал изумруды с материнской иконы, продал их ювелирам. Деньги тратил на любовницу, американскую циркачку Фанни Лир. Дело раскрылось, Николая по настоянию отца выслали из Петербурга навсегда. Любимый сын Вячеслав умер пятнадцати лет. Жену Александру Иосифовну оговорили придворные, Константин заподозрил ее в супружеской неверности и фактически бросил. Он открыто сошелся с балериной Анной Кузнецовой, разъехался с семьей и большую часть года проводил на своей вилле в Ореанде. Двор и свет не одобряли его поступков. Особенно возмущен был наследник (будущий Александр III) – ревнитель приличий и нравственности.

Были у Константина Николаевича и другие враги в собственной семье. Его племянника, великого князя Алексея Александровича, в Петербурге называли «семь пудов августейшего мяса». Огромный представительный мужчина, он единственный из детей государя оставался холостяком. Предназначали его в моряки, воспитывал адмирал Посьет. Константин Николаевич с ужасом думал о том, что его племянник-бонвиван (он открыто жил с замужней дамой, первой петербургской красавицей герцогиней Богарне), кутила, ценитель хорошей кухни и пустейший малый возглавит когда-нибудь русский флот и всячески этому противился. И Алексей, и Посьет, ставший министром путей сообщения, примкнули к партии врагов Константина. Кстати, при Александре III Алексей Александрович стал-таки генерал-адмиралом, тратил миллионы, предназначавшиеся флоту, на актрису Балетту, проводил по полгода в Ницце и довел флот до Цусимы.

Итак, покровительство Константина было теперь не преимуществом, а обузой. Государство обещало Путилову 20 миллионов рублей: 18 на порт и два миллиона на железную дорогу. Но каждая выплата требовала отдельного согласования. Решения принимала специальная комиссия при министерстве финансов.

Враги Константина сумели настроить государя против Путилова, он-де авантюрист и расточитель казенных кредитов. Казна перестала финансировать строительство порта. В конце концов, из 20 обещанных миллионов Путилов получил всего два. Правительственный заказ на паровозы, обещанный Путиловскому заводу, ушел в Коломну. Просьбы о новых займах в министерствах встречали с иронической улыбкой.

Путилов все больше и больше залезал в долги. Пришлось продать свою долю в Обуховском заводе, и часть Путиловского. Кредит, взятый у московских миллионеров Чижова и Морозова, был потрачен – отдавать долг стало нечем. На Путиловском начались задержки жалованья, массовые сокращения рабочих. Кредиторы осаждали дом Николая Ивановича на Большой Конюшенной. О нем шла дурная слава. Он был близок к банкротству. Над заводом назначили государственную опеку.

Путилов умер от инфаркта 18 апреля 1880 г. Смерть спасла его от позора и долговой тюрьмы. Николая Ивановича отпели в Никольском морском соборе, как отпевали всех морских офицеров в столице. Согласно завещанию, его похоронили в часовне на берегу недостроенного Морского канала.

В 1881 г., когда народовольцы убили Александра II, Константин и его оставшиеся союзники были отправлены в отставку. А в 1885 г. состоялось торжественное открытие Путиловского морского канала. Петербург стал крупнейшим портом России.

Большой бизнес, особенно оборонка, в России невозможны без благосклонного внимания государства. Даже не государства – конкретного чиновника. Отставка какого-нибудь министра может привести к краху самого блестящего начинания, даже если она сулит огромный выигрыш для всей страны. Путилов стал жертвой этого обстоятельства. Так было, так будет.