Текст книги "Аллегро пастель"

3

На Ханауском шоссе Жером открыл окна «Теслы», и его стал овевать самый теплый воздух этого года. Он сделал радио погромче. На станции You FM играл хит Рианны «Kiss It Better» 2016 года, показавшийся Жерому на удивление незатертым. Ему захотелось подпеть и снять себя на видео. Его лицо, освещенное ярким весенним солнцем, темпераментный вокал Рианны в качестве саундтрека, проплывающие за окном бензоколонки, автомагазины, фастфуды, – наверное, Жером не сдержал бы смеха, снимая такое. Но ни один из многочисленных светофоров не встретил его красным, поэтому ему так и не представилось возможности спокойно вытащить телефон из кармана штанов. Было жаль несостоявшегося видео, оно наверняка повеселило бы Таню, но Жером не расстроился. Транспортный поток, почти летний воздух.

С чувством открытости миру он проехал мимо проката электромобилей «Йенни Кёлер». Он воспользовался springtime week deal, удивительно удобным тарифом, а после обеда с отцом он обязательно пропылесосит машину, чтобы при возврате снова произвести положительное впечатление. Он не собирался покупать себе машину, и его отец, который долго работал инженером, а ближе к семидесяти вернулся к тем идеалам, что были у него в двадцать, одобрял такую позицию. Отец Жерома считал автоиндустрию одной из самых проблемных индустрий, а Жером во время их последнего разговора отметил, что считает проблемными все индустрии, о которых ему удалось составить впечатление: модную, художественную, музыкальную… Отец Жерома, полное имя которого было Юрген Каспер Даймлер, ответил на это, что разделяет фаталистический взгляд Жерома на современную экономическую систему, но всё же считает, что нужно видеть разницу, мол, в поп-музыке наверняка расходуется меньше ресурсов, чем в автомобилестроении, а в завершение темы он сказал: «В любом случае похвально, что ты не покупаешь машину. Этим ты не вредишь планете».

На этот раз двое последних представителей рода Даймлеров встретились в ресторане гребного клуба «Боруссия». Юрген Каспер, носивший одежду исключительно темных тонов, совершил двадцатипятиминутную прогулку от своей квартиры в центре до заведения и встретил Жерома, выбравшегося из арендованной машины, ослепительной улыбкой. Жером надел новый белый овершот из джинсовой ткани, который, как он надеялся, понравится отцу. Юрген Каспер часто хвалил Жерома за оригинальные кроссовки или куртки необычного фасона, хотя сам не носил ничего подобного. Они обнялись, трижды похлопали друг друга по спине и сами же посмеялись над этим трехкратным похлопыванием.

«Боруссия» располагалась прямо на берегу Майна, здесь имелась терраса, было уже достаточно тепло, чтобы сидеть снаружи. Юрген Каспер, с недавних пор стригший совсем коротко свои всё еще очень густые волосы, уже восемь лет был вегетарианцем, он заказал пасту с рикоттой, Жером взял филе ягненка. Жером был уверен, что у него первая группа крови, потому что люди с первой группой вроде бы очень любят мясо, но он никогда не проверял свою группу крови. Когда отец спросил про Таню, он рассказал, что Пасха прошла замечательно, довольно спокойно, музеи и кино, без особых загулов. О загулах родившихся после 1980 года у отца могли быть только смутные представления, но, кажется, это его не очень-то и интересовало. Как житель Франкфурта, он рано узнал о техно, в конце восьмидесятых ему было около сорока, но сейчас среди знакомых Юргена Каспера не было никого, кто ходил бы в те времена в «Омен» или в «Дориана Грея»[11]11
  «Омен» (Omen) и «Дориан Грей» (Dorian Gray) – легендарные франкфуртские техно-клубы 1980–1990-х годов.


[Закрыть]. У Жерома сложилось впечатление, что отец никогда не смотрел свысока на следующие поколения, для него была характерна скорее разумная меланхолия. Жером ценил в людях способность к меланхолии. К ностальгии он был намного критичнее. Жером считал, что меланхолия относится к левому политическому флангу, а ностальгия – к правому. В проявлениях меланхолии он видел признание собственной слабости и потребности в защите, в то время как ностальгия представляла собой самовлюбленное воспевание некоего прошлого, которого никогда не было. Впрочем, Жером пока ни с кем не делился этой мыслью: она не казалась ему достаточно надежной. Юргена Каспера уже несколько месяцев занимала тема онлайн-свиданий. Он разбирался в ней явно лучше, чем сын, несмотря на тридцать шесть лет разницы; у Жерома совсем не было опыта в этой области, не считая трехнедельной пробной регистрации на сайте Okcupid в 2015 году. Ему всегда хватало флирта в обычной жизни, а знакомства в интернете казались чем-то то ли для детей, то ли для пенсионеров. У Жерома даже появилось ощущение, что он – часть очень узкого поколения, состоящего почти что из него одного: у этого поколения профили на «Фейсбуке», приложения для знакомств и спекуляция криптовалютой вызывали так же мало эмоций, как ХДС[12]12
  ХДС (Христианско-демократический союз, Christlich Demokratische Union, CDU) – либерально-консервативная политическая партия, на момент действия романа правящая партия в Германии. Многолетний канцлер Германии Ангела Меркель – представительница ХДС.


[Закрыть]. Когда Жером проходил тестирование политических предпочтений, то совсем не совпадал с ХДС, но он не испытывал ненависти к этой партии. Вполне вероятно, что его отец, который пользовался «Фейсбуком» и слишком рано продал свои биткойны, тоже никогда не голосовал за ХДС, хотя Жером не мог утверждать этого наверняка. Уверен он был в том, что отец никогда не был ему неприятен. Таня недавно рассказывала про стыд, который она испытывала, когда папа возил ее и трех лучших ее подруг на машине по Килю на четырнадцатый и пятнадцатый дни ее рождения, Жерому же, в отличие от нее, вспоминались только хорошие моменты в машине отца. Когда Юрген Каспер за рулем своего Volvo V70 на колоритном гессенском диалекте рассказывал байки о суровых мужиках, друзья Жерома на заднем сиденье ржали без остановки. Сейчас этот смех звучал у Жерома в памяти как истерический гогот. Потом друзья вылезали из машины с красными лицами, и эти моменты в «вольво» обычно оставались самыми веселыми на дне рождения. Иногда Жером думал, что отец не воспринимает себя слишком всерьез и благодаря этому обладает особым юмором – позитивным и располагающим к себе. Наверное, такой юмор может появиться только у того, кто после рождения ребенка отказался от части себя.

Портал, через который Юрген Каспер сейчас устраивал свои свидания в центре Франкфурта, назывался Sunset-069[13]13
  069 – телефонный код Франкфурта-на-Майне.


[Закрыть], и Жером восхитился таким гениальным названием. На этом сайте мужчины могли писать только тем женщинам, которые сами написали им первыми. Эта функция была призвана облегчить жизнь тем мужчинам, которые робели даже в сети, и защитить привлекательных женщин от вала сообщений. Жером считал эту систему, которую Sunset-069 позаимствовал у международной дейтинговой платформы Bumble, вполне разумной. «Я познакомился с Беатой, она живет в Боккенхайме, а работает в гимназии имени Шиллера в Заксенхаузене. Без детей, без заморочек».

Вегетарианская паста уже стояла на столе, когда отец Жерома поделился этой информацией.

«Насколько моложе?»

«Вроде бы на двенадцать лет».

«Ну, это нормально, – сказал Жером, – обычная разница».

Отец рассмеялся. «Она собирается еще два года работать на полную ставку, а потом перейти на неполный рабочий день. Она довольно спортивная».

«Йога?»

«Пилатес! И велосипед».

Жером знал, что отец не любит кататься на велосипеде. Он помнил их совместные поездки в начале девяностых из Майнталя в Брухкёбель или в Хаммерсбах, во время которых отец непрерывно сыпал проклятиями. «Ты теперь тоже будешь кататься на велосипеде?» – спросил Жером.

Отец покачал головой: «Ни за что. Я же пловец. А вот пилатес – почему бы и нет. Беата говорит, что у этих упражнений не только укрепляющий, но и психогигиенический эффект».

«Она так и сказала – психогигиенический?»

Отец помедлил. «Может быть, это уже я сам додумал… Она сказала, что у нее улучшается настроение, когда она тянется и концентрируется на дыхании».

Жером посмотрел на отца.

«И давно вы вместе?»

«Четыре с половиной недели».

«Каждый день общаетесь?»

«Как ни странно, да».

В завершение обеда они поделили пополам десерт дня, тирамису, и выпили по эспрессо. Потом Жером отвез отца к врачу: нужно было забрать результаты обязательного профилактического обследования. Юрген Каспер прошел его без особого энтузиазма, потому что считал раннюю диагностику рака уловкой фарминдустрии. Перед тем как выйти из машины, отец похвалил «Теслу» за бесшумность и пообещал, что скоро позвонит. Жером отъехал, когда отец скрылся за дверью клиники.

На данный момент Жером видел будущий сайт Тани как подвижный архив. Никаких библиофильских претензий на полноту, никаких списков публикаций, никакой стандартной биографии, никаких цитат из прессы. Отзывы прессы на сайтах, претендующих на красивый дизайн, Жером считал анахронизмом. Он записал: «Меняющиеся короткие тексты, пятисекундные видео, фотогалереи». Сайт Тани должен казаться в равной мере и вещью в себе, и привлекательной игрушкой. Для заполнения текстовых блоков, которые Таня будет регулярно обновлять, Жером взял фрагменты из «Паноптикума 2.0», которые ему до сих пор нравились. Анимированная заставка, добавленная им сегодня, – автограф Тани, выводимый по-детски большими буквами, который Жером снял на видео после ее выступления в Берлине, – создавала впечатление, что Таня Арнхайм, открывая свой сайт не очень-то элегантной подписью, относится к себе не слишком серьезно. Жером задался вопросом, смогла бы Таня действительно посмеяться над собой; он поднял глаза от ноутбука, посмотрел на заказник за окном и решил: да! Таня еще как посмеялась бы над собой, легче, чем над кем-то другим, потому что она была фанаткой себя, – Жером считал это совершенно правильным. Сколько женщин из числа его любовниц были главными врагами самим себе? Трое точно, а может быть, и пятеро, хотя о большинстве случайных партнерш он не знал, в каких отношениях те были с самими собой.

Мысль о том, что ни одна женщина никогда не понравится ему больше Тани Арнхайм, неизменно восхищала его. В четвертый раз в жизни он чувствовал тотальный crush, конечно, это был повтор уже знакомых эмоций, но в новых условиях. В двадцать лет Жером был влюблен в Юлиану, дюссельдорфскую однокурсницу, которая так и осталась недоступной, а когда через пять лет она вдруг стала очень доступной, Жером уже потерял к ней интерес. Жерома по-настоящему привлекали в основном такие девушки, которые упорно любили его, несмотря на то что сами были в отношениях, – только из глубинного страха перед изменениями, как предполагал Жером. Он начинал романы, которые рано или поздно заканчивались решением не в его пользу, а в пользу старых отношений. После третьего повтора этой схемы Жером придумал теорию, согласно которой над Европой висит энергетическое поле любовных связей, в котором каждому участнику выпадает определенная задача. Задача Жерома в этом энергетическом поле явно заключалась в том, чтобы спасать отношения в других парах, демонстрируя иллюзорность надежд на новую жизнь рядом с более либеральным партнером. Косвенным образом он даже поспособствовал бракам Надин и Лауры К., а также постоянным отношениям Лауры В. Оглядываясь назад, он понимал, что эти женщины, которые в конечном счете хотели жить так же, как жили их родители, всё равно не подошли бы ему.

Весну 2017 года Жером считал моментом своего духовного перерождения. После переезда в родительское бунгало он начал воспринимать успехи своей внешней личности всего лишь как бонус, тогда как настоящее счастье должно основываться на личности внутренней. Начав так относиться к себе, Жером смог часто чувствовать себя независимым. Друзьям он сейчас говорил об «удивительно хорошем этапе с Таней», как если бы этот этап был ограничен во времени, подобно всем прочим историям за последние пятнадцать лет. Жером старался не питать чересчур больших надежд, не планировать слишком далеко и больше прислушиваться к голосу своей внутренней личности, хотя она часто говорила ему всего два слова, а именно: Таня Арнхайм. Знакомство с Таней было подарком судьбы, но и время до встречи с ней Жерому тоже нравилось. Он был не прочь воспринимать себя как этакого харизматика, которым часто увлекаются девушки, хотя их любовь и непродолжительна. От двух отказов он страдал довольно долго, с тремя или четырьмя девушками он больше не стал бы спать, некоторых он, как ему сейчас казалось, обманывал, внушая им ложные надежды, как минимум Лену и Изабеллу сильно обидел, но это было в период, который теперь, оглядываясь назад, Жером в целом считал мрачным. После отказа Лауры К. – в пользу нервного и явно бездарного алкаша Кристиана – Жером испытал обиду, и на протяжении 2011 года он постарался компенсировать эту обиду максимальным количеством партнерш. Он побрил затылок и спокойно осознал свою привлекательность. Он стал чаще улыбаться и на вечеринках активно вел себя с женщинами, чего не делал ни до, ни после. В тот период он не старался близко познакомиться с кем-то, и даже ночи редко доставляли радость, потому что сексу обычно не хватало напряжения. Тем не менее его внешняя личность до сих пор немного гордилась этим периодом, потому что иметь множество партнерш в те времена, еще до массового распространения приложений для знакомств, было не таким уж простым делом. Кроме того, 2011 год ясно показал ему, как легко может самоутвердиться мужчина ростом один метр девяносто один сантиметр с достаточно хорошо подвешенным языком. Сегодня внутренняя личность Жерома радовалась всем случайным связям, которые не состоялись в 2011 году.

Но когда он задумывался о том, какой из несостоявшихся романов всё же лег камнем на душу, то первой вспоминал Марлен Зайдль. Марлен училась в параллельном классе начальной школы, и в последующие двадцать пять лет они время от времени попадались на пути друг друга, хотя и чрезвычайно редко. Марлен училась в разных городах по разным специальностям и в конце концов, насколько было известно Жерому, закончила экономический факультет. Ключевая их встреча произошла, пожалуй, в мае 2009-го в Гамбурге, в районе Шанценфиртель, вечером четверга в баре «Зал 2». Марлен и Жером в тот раз даже не поздоровались, но не было никаких сомнений, что они нравились друг другу. Наверное, это могли заметить и другие посетители «Зала 2», настолько это было очевидно, но это притяжение, которое чувствовалось и годом раньше, на концерте Crystal Castles во Франкфурте, смешивалось с какой-то неловкой интимностью из-за того, что они были знакомы с начальной школы. Как будто это было запретное влечение или, наоборот, что-то ужасно консервативное. Тогда, в «Зале 2», Жером и Марлен несколько раз пристально посмотрели друг другу в глаза через несколько столиков, но так и не поговорили. Разговор состоялся только в 2012 году, на выступлении Рикардо Вильялобоса в клубе «Роберт Джонсон»[14]14
  «Роберт Джонсон» («Robert Johnson») – культовый техно-клуб в Оффенбахе, существует с 1999 года.


[Закрыть] в Оффенбахе. Жерому было немного неловко, что он оказался на той вечеринке: во франкфуртском регионе на Рикардо Вильялобоса в то время собиралась в основном деревенская публика, а с ней Жером не любил тусоваться, потому что из-за странного решения родителей купить бунгало в Майнтале он сам как бы превратился в провинциала. Выступление Вильялобоса пришлось на конец его э-фазы, то есть Жером был под кайфом, хотя этот кайф уже давно не казался ему волшебным. Однако это состояние помогло ему заговорить с Марлен Зайдль. «Эй, мы же знакомы, я Жером…» Марлен тоже была под кайфом, по крайней мере Жерому так показалось, она отреагировала ужасно позитивно, вскоре они оба уже вспоминали, как виделись в Гамбурге. Жером точно помнил, когда именно: три года и два месяца назад, и только Марлен хотела что-то ответить, как к очереди перед баром подошел ее спутник. Это явно был ее бойфренд. Марлен представила Жерома как приятеля из начальной школы, ее друг был немного напряжен, и короткий разговор быстро увял. Чуть позже Марлен с другом ушли из клуба. Жером до десяти утра раскачивался в толпе. Похожая встреча случилась в сентябре 2016-го: они увидели друг друга издалека на парковке супермаркета Rewe в Майнтале, Марлен была с мамой. Жером торопился, они не поздоровались. Его друг Бруно, который тоже был на концерте Рикардо Вильялобоса и всё знал о вспыхивающей раз в несколько лет страсти Жерома к женщине из начальной школы, несколько раз видел ее в районе франкфуртского вокзала. Вроде бы она жила там с другом в собственной квартире, а работала бизнес-консультантом. Но когда Жером вспоминал Марлен Зайдль, он представлял себе не тридцатипятилетнюю жительницу Франкфурта с денежной работой, а двадцатишестилетнюю студентку, сидящую в гамбургском баре с коктейлем и блуждающим взором. Как в марте 2009-го.

Проведя примерно три с половиной часа за ноутбуком, в течение которых он протестировал четыре разных слайдера для фотогалереи сайта, предварительно определился со структурой и раз сорок посмотрел видео с автографом Тани, Жером устал и решил выйти на свежий воздух. Он всё чаще испытывал потребность подвигаться. Иногда он даже подумывал взять, помимо основной работы веб-дизайнера, какую-нибудь подработку с физической нагрузкой. Он полагал, что сможет дольше получать удовольствие от основной работы, если будет время от времени работать, например, садовником или официантом в какой-нибудь сидрерии. Профессиональные садовники наверняка отреагировали бы скептически, если бы интеллектуал Жером Даймлер попытался устроиться в их фирму на частичную занятость. Но та чистая радость, которую Жером будет испытывать от непривычного дела, наверняка впечатлит его новых коллег. Жером проявит к другим садовникам эмпатию и заинтересованность, они будут вести интересные разговоры, и тот единственный день недели, когда Жером будет там подрабатывать, станет прекрасным днем для всех.

Впрочем, такой спорадический труд сложно организовать на реальных предприятиях, – с точки зрения Жерома, еще один аргумент против существующей экономической системы. Гораздо больше людей должны делать больше разных дел, полагал он, государство могло бы распределять годовые подряды на непривычную работу, чтобы каждый гражданин получил возможность познавать себя в регулярно меняющихся сферах деятельности, соприкасаясь в процессе работы со всеми слоями общества. Свежие импульсы до самого пожилого возраста, непрерывное обучение, равная оплата труда для всех, четыре выходных. Кто хочет разбогатеть, пусть пользуется длинными выходными, чтобы получать бонусы в карьере, остальные будут самореализовываться в частной сфере – в отношениях, искусстве, компьютерных играх, спорте. Жером долго слушал свой внутренний монолог и решил рассказать Тане о своей идее в следующем имейле.

Часы на церкви пробили три раза, что означало шестнадцать часов сорок пять минут, три четверти пятого, и не было никаких сомнений в том, что вокруг пахло весной. Жером отправился в сторону кафе-мороженого в нижнем конце главной улицы, вымощенной брусчаткой. Там продавались и пирожные их собственного изготовления, например чизкейк «Нью-Йорк», но Жером заказал только черный чай и сел к окну, он был единственным посетителем. Ровно в семнадцать часов позвонил отец. Жером спросил: «Ты получил результаты?» И ответ отца ровным голосом: «Да». – «И?..» – «Врач сказал, что для семидесяти лет все показатели удивительно хороши. Оценил мой биологический возраст в пятьдесят пять. Я здоров».

4

ОТПРАВИТЕЛЬ: Таня Арнхайм

ТЕМА: – 09.04.2018, 22:43

Жером, котик, думаю, твое государство сделало бы нас всех лучше. Но я должна признаться, что не хочу заниматься никакой другой работой, кроме той, которой занимаюсь. Моя социализация воспитала во мне слишком много индивидуализма. К тому же опыт показывает, что я могу быть полезной другим только тогда, когда занимаюсь любимым делом. Я бы ни за что не хотела работать в сфере обслуживания. Или в театре. Или в супермаркете. На самом деле я вообще не хочу работать. Сегодня я сильнее обычного ощущаю внутреннюю пустоту, это беспокойство и усталость одновременно. Мне кажется, что всё должно произойти прямо сейчас, и в то же время я не хочу, чтобы что-то происходило. Нервы оголены. Я знала, что так будет. День второй после половинки North Face и трех маленьких добавок.

#

Всё в порядке. С нетерпением жду момента, когда я снова смогу испытывать радость. Наверное, завтра утром проснусь и смогу. А вечером буду играть в бадминтон в TiB. После бадминтона уж точно смогу смеяться и веселиться.

#

Сейчас в Берлине есть одна тенденция, которая мне не нравится. Молодежь снова стремится к прочным отношениям. Был короткий период, когда смартфоны открыли шлюз к постоянно возобновляющимся бабочкам в животе, но он, кажется, закончился. В результате многие стали еще прагматичнее. Люди боятся. От мегаполисов больше нечего ждать. Особенно сейчас.

#

Мне кажется, в последнее время мы пишем друг другу слишком мало имейлов! Письма тебе дают мне даже больше, чем давал дневник (надеюсь, ты понимаешь, что это мегакомплимент).

#

В воскресенье я подумала, что мой новый текст должен быть о счастье. Например, я могла бы написать, как мы с тобой проводим несколько недель в Гонконге. А потом мы действительно поехали бы в Гонконг, чтобы сравнить мой текст с реальностью. Мне в голову пришел заголовок: «Гонконг: текст о счастье».

#

Пробовала позвонить Саре, но не дозвонилась. Наверняка ей гораздо хуже, чем мне. Или мое ужасное сегодняшнее состояние для нее норма. В прошлом году она как-то сказала, что время для нее мучительно тянется, что она всегда старается быть с людьми, потому что в компании ей проще взять себя в руки и не плакать. Мне, конечно, не так плохо. Наверное, я и не смогла бы кайфануть так высоко, чтобы упасть так глубоко. Таким счастливым людям, как мы, полезно для общего развития познакомиться с ужасами, которые бывают от химических наркотиков, ты согласен? Они могут дать нам хотя бы примерное представление о том, что чувствуют люди с клиническим дефицитом серотонина. Испытать этот ужас означает проявить эмпатию и солидарность (обрати внимание: я использую это слово не применительно к кайфу). Сейчас напишу Саре. Она мне ответит, напишет, что всё в порядке. А завтра я буду бодра и счастлива.

#

Как твои дела? Когда ты познакомишься с крашем твоего отца?

Целую!

ОТПРАВИТЕЛЬ: Жером Даймлер

ТЕМА: RE: – 10.04.2018, 21:10

Есть новости от Сары? Думаю, не стоит слишком сильно переживать. У нее наверняка есть достаточно стратегий на крайний случай, если положение совсем обострится.

Кстати, а нет ли у вас в семье предрасположенности к клинической депрессии? Я знаю, ты не любишь такие вопросы, я тоже, но я был бы неискренен сам с собой, если бы не спросил. Я, например, чувствую себя довольно защищенным в том, что касается генетического материала. По словам родителей, у моей бабушки по отцовской линии были депрессивные тенденции, родители говорят: «периоды», причем почти всегда в августе. Тут я могу ее понять. Меня тоже угнетает конец лета. Может быть, мне даже понадобится твоя поддержка. Можно поехать в конце лета в отпуск.

Бабушка жила в довольно темной двухкомнатной квартире в Эшерсхайме (ФнМ). Кажется, я только однажды гостил у нее в тот момент, когда у нее проявились проблемы с психикой. Я был в том возрасте, когда дети самым дурацким образом подражают родителям, мне было примерно двенадцать. Я рассказал бабушке, что в следующие выходные по телевизору не будет «Дисней-клуба», и обычно она делала вид, что ей интересно всё, что я рассказываю, но тогда она была в депрессии и отреагировала совсем по-другому: «Зачем ты мне это рассказываешь? Какое мне дело?» Для меня это был настоящий шок. Когда она почувствовала себя лучше, то снова стала милой. Эти ее «периоды» не были долгими. Самое позднее в октябре она приходила в себя и приглашала меня на угощение. Кажется, сейчас в Берлине у всех более устойчивые депрессии, чем были у тех, кто пережил Мировую войну.

Папа мне пока не предлагал встретиться с Беттиной. Наверное, мне стоит самому настоять и предложить, чтобы и ты тоже пришла. Двойное свидание. LAUGHING OUT LOUD! А тебе не кажется подозрительным, что у меня такие прекрасные отношения с родителями? С папой у меня практически броманс Мама тоже в последнее время рассказывает по телефону удивительно много личного. Я сам не знаю, в какой момент всё так наладилось. В 25 было уже примерно так. Потом, ближе к 30, я дистанцировался от них и изображал перед самим собой пати-бунт с коксом и экстази. Но с тех пор как родители не работают, у нас в отношениях тишь да гладь. Никаких больше перерезаний пуповины = разговоры на равных = мы все пожилые люди! ROLLING ON THE FLOOR LAUGHING.

Тебе через две недели исполняется 30. А ты готова к стабилизации отношений с родителями?

Черт – я так хотел бы тебя сейчас. Ж.

ОТПРАВИТЕЛЬ: Таня Арнхайм

ТЕМА: Пятница, 13-е 11.04.2018, 11:21

Сара утверждает, что на этой неделе у нее всё удивительно хорошо. Она пишет: «Hail to the[15]15
  «Да здравствует…» (англ.)


[Закрыть] взаимодействие!»

#

Семейная предрасположенность… Let’s not talk about it! Не хочется даже наводить справки.

#

Последние два года я больше думала о предстоящем тридцатилетии, чем сейчас. Кажется, я додумала эту мысль до конца. А результат такой же, как и перед любым днем рождения. Нужно как-то эстетизировать новый возраст. А когда исполняется тридцать, то придется, вероятно, эстетизировать целое десятилетие. Это довольно интересная задача. Представь себе, у тебя впереди твои тридцатые годы и ты уверен в том, что не хочешь детей. What a playground!

#

Какого числа ты приедешь? Miss you!

ОТПРАВИТЕЛЬ: Жером Даймлер

ТЕМА: 27 апреля! 11.04.2018, 11:38

ОТПРАВИТЕЛЬ: Таня Арнхайм

ТЕМА: RE: 27 апреля! 11.04.2018, 11:40

Отлично.

ОТПРАВИТЕЛЬ: Жером Даймлер

ТЕМА: RE: 27 апреля! 11.04.2018, 11:46

Подругу моего отца зовут Беата. Не Беттина. Я вчера перепутал.

KissKISS!