Текст книги "Штурм и буря"

ГЛАВА 8

Как только мы заплыли в Неморе, я поняла, что что-то изменилось.

Поспешно упершись ногами в палубу, я вскинула руки и очертила вокруг «Колибри» широкую золотистую полосу света. Как бы меня ни бесил Штурмхонд, это не повод дать стае волькр сожрать нас, лишь бы отстоять свою точку зрения.

С мощью двух усилителей мне достаточно было сформировать зов, и свет тут же откликался. Я осторожно прощупала его границы, не чувствуя ни намека на ту необузданную силу, которая охватила меня при первом использовании оковы. Но что-то было не так. Каньон изменился. Я принялась убеждать себя, что у меня просто разыгралась фантазия, но казалось, что тьма обрела форму. Я почти ощущала, как она скользит по моей коже. Рана на плече начала чесаться и беспокойно пульсировать.

Мне уже дважды доводилось побывать в Неморе, и оба раза я чувствовала себя чужой, нарушителем покоя в опасном, неестественном мире, не желающем меня видеть. Но теперь у меня сложилось впечатление, что Каньон сам тянется ко мне и приветствует как старого друга. Бессмыслица какая-то. Каньон – это мертвая пустыня, а не живое существо.

«Он меня признал, – подумала я. – Подобное притягивает подобное».

Нет, глупость какая-то! Я отмахнулась от этих мыслей и откинула свет дальше, позволяя своей силе согреть и обнадежить меня. Свет – мое естество. А не тьма.

– Они приближаются, – предупредил Мал. – Прислушайтесь.

Сквозь рев ветра до нас донесся вой, эхом раскатившийся по Каньону, а затем ритмичное биение крыльев волькр. Быстро же они нас нашли! Должно быть, их манил запах человечины.

Их крылья месили воздух вокруг моего круга света, отталкивая рябящую тьму обратно к нам. После того, как попытки пересечь Каньон прекратились, им долго было нечем питаться. Голод сделал их безрассудными.

Я развела руки в стороны и расширила границы света, отгоняя волькр назад.

– Нет, – сказал Штурмхонд. – Пусть подлетят ближе.

– Что? Зачем?

Волькры – настоящие хищники. С такими играть не стоит.

– Они охотятся на нас, – ответил он, повышая тон, чтобы все могли слышать. – Настало время поохотиться на них!

Команда издала воинственный клич, а затем залаяла и завыла.

– Убери немного свет, – приказал мне Штурмхонд.

– Он совсем свихнулся, – прошептала я Малу. – Скажи ему, что он сдурел.

Тот замешкался.

– Ну…

– Что «ну»?! Если ты забыл, одна из этих тварей пыталась тебя сожрать!

Он пожал плечами и слабо улыбнулся.

– Может, поэтому я и хочу увидеть, на что способны эти пушки.

Я покачала головой. Мне совсем не нравился их план.

– Всего на минутку, – настаивал Штурмхонд. – Ну же, побалуй меня.

Побаловать его! Словно он просил о лишнем кусочке пирога.

Вся команда замерла в ожидании. Толя и Тамара склонились над выступающими стволами пушек. Они походили на насекомых с кожаными спинами.

– Ладно, – сдалась я. – Но потом не говорите, что я вас не предупреждала.

Мал вскинул ружье на плечо.

– Ну вот и мы, – буркнула я себе под нос. Затем сжала пальцы. Круг дрогнул и начал сокращаться.

Волькры радостно завопили.

– До конца! – скомандовал Штурмхонд.

Я раздраженно стиснула зубы, но послушалась. Каньон вновь окутал мрак.

Послышался шорох крыльев. Волькры кинулись в атаку.

– Алина, сейчас! – крикнул капитан. – Сделай широкий круг!

Дважды повторять не требовалось. Я отбросила свет пылающей волной. Он осветил окружающий нас ужас жестким, беспощадным сиянием полуденного солнца. Волькры были повсюду, они замерли в воздухе над кораблем: кишащая масса серых, крылатых, извивающихся тел, с молочно-белыми слепыми глазами и полными зубов челюстями. Их сходство с ничегоями было безошибочным, но, тем не менее, эти твари выглядели куда более нелепыми и неуклюжими.

– Огонь! – воскликнул Штурмхонд.

Близнецы начали обстрел. Такого звука я еще никогда не слышала – неустанный, барабанящий по черепу грохот, сотрясающий воздух и гулом отдававшийся в костях.

Настоящая бойня. Волькры падали с неба с развороченными грудными клетками, с оторванными крыльями. На палубу посыпались пустые патроны. Воздух наполнился острым и обжигающим запахом пороха.

Две сотни выстрелов в минуту. Вот, значит, на что способно современное оружие…

Монстры не понимали, что происходит. Они кружили вокруг корабля, движимые собственной кровожадностью, голодом и страхом, и кидались друг на друга в замешательстве и стремлении спастись. Их рев… Багра однажды сказала, что предки волькр были людьми. Я могла поклясться, что слышала это в их криках.

Выстрелы прекратились. В ушах громко звенело. Я подняла голову и увидела пятна черной крови и ошметки плоти на парусах. Лоб покрылся холодной испариной. Казалось, еще чуть-чуть – и меня вывернет.

Тишина длилась всего пару секунд, а затем Толя запрокинул голову и издал победный вой. Остальная команда поддержала его лаем и тявканьем. Мне захотелось гаркнуть на них всех, чтобы замолчали.

– Как думаете, нам удастся приманить еще одну стаю? – спросил один из шквальных.

– Возможно, – ответил Штурмхонд. – Но нам пора на восток. Уже почти рассвело, а я не хочу, чтобы нас кто-то заметил.

«Да, – подумала я, – давайте полетим на восток. Нужно убираться отсюда». У меня дрожали руки. Рана на плече горела и чесалась. Что со мной не так? Волькры – истинные чудовища! Они бы разорвали нас на части без всяких раздумий. Я прекрасно это понимала. Тем не менее, в моей голове все еще звучали их крики.

– Здесь их больше, – внезапно отозвался Мал. – Гораздо больше.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовался Штурмхонд.

– Просто знаю.

Капитан замешкался. Выражение его лица было невозможно прочитать за очками, шапкой и высоким воротником.

– Где? – наконец спросил он.

– Чуть дальше на север, – кивнул Мал. – В ту сторону. – Он указал во тьму, и мне захотелось шлепнуть его по руке. То, что он способен выследить волькр, не значило, что нам обязательно это делать!

Штурмхонд выкрикнул координаты. Мое сердце ухнуло вниз.

«Колибри» приспустила крылья и развернулась – Мал указал направление, и корсар скорректировал курс. Я пыталась сосредоточиться на свете, на утешительном тепле моей силы, и игнорировать дурное чувство, зародившееся в душе.

Штурмхонд опустил нас ниже. Мой свет замерцал над бесцветными песками Каньона и осветил разбитый скиф.

Когда мы приблизились к нему, мое тело пронзила дрожь. Скиф был разломан надвое. Одна из его мачт сломалась пополам. Мне удалось разглядеть остатки трех порванных черных парусов. Мал привел нас к обломкам скифа Дарклинга.

Я потеряла последние крупицы спокойствия.

«Колибри» опустилась еще ниже. Наша тень проплыла над расколотой палубой.

В этот момент я ощутила небольшое облегчение. Как бы это ни было глупо, я ожидала увидеть распластавшиеся на палубе трупы гришей, скелеты эмиссаров короля и иностранных послов, жмущихся в углу. Но, конечно же, они давно стали пищей для волькр. Их кости разбросаны по бесплодным просторам Каньона.

«Колибри» накренилась на правый борт. Мой свет пронзил темные глубины разрушенного корпуса. Раздались крики.

– Ради всех святых, – выругался Мал и поднял ружье.

Внутри скифа, широко расправив крылья, спиной к нам сидели три крупные волькры. Но меня испугали и вызвали отвращение не они, а то, что они пытались закрыть собой: море извивающихся телец, крошечные, скользкие ручки, хрупкие спины с прозрачными мембранами едва сформированных крыльев. Они хныкали и ползали, скользили друг по другу, пытаясь убраться подальше от света.

Мы нашли гнездо.

Вся команда притихла. Уже никто не тявкал и не повизгивал.

Штурмхонд снова развернул корабль, после чего крикнул:

– Толя, Тамара, гранаты!

Близнецы выкатили два чугунных снаряда и подняли их на перила.

Меня накрыла очередная волна ужаса. «Они – волькры, – напомнила я себе. – Только посмотри на них! Это монстры!»

– Шквальные, по моей команде, – мрачно произнес Штурмхонд. – Зажечь фитили! Канониры, сбрасывайте!

Как только снаряды оказались в воздухе, Штурмхонд взревел:

– Сейчас! – и резко крутанул руль вправо.

Шквальные подняли руки, и «Колибри» взмыла ввысь.

Секунда прошла в полнейшей тишине, а затем под нами раздался оглушительный взрыв. И корабль подбросило на волне жаркого воздуха.

– Берегись! – воскликнул капитан.

Маленькое судно закачалось в разные стороны, как маятник под парусными крыльями. Мал обхватил меня с обеих сторон, прикрывая мое тело. Я же изо всех сил пыталась держать равновесие и не упустить луч, создающий оболочку вокруг нас.

Наконец корабль перестал раскачиваться и полетел плавной дугой, делая широкий круг над обгорелыми обломками скифа.

Меня нещадно трясло. В воздухе разило обугленной плотью. Легкие были опалены, и каждый вдох обжигал грудь. Команда Штурмхонда вновь выла и лаяла. Мал присоединился к всеобщему веселью и победно поднял ружье в воздух. Сквозь шум до меня донеслись крики волькр, беспомощные и очень человеческие для моих ушей. Они напоминали причитания матерей, оплакивающих своих младенцев.

Я закрыла глаза. Больше всего мне хотелось зажать уши и рухнуть на палубу.

– Довольно, – прошептала я, но никто не слышал. – Пожалуйста… Мал…

– Ты стала опытной убийцей, Алина.

Этот равнодушный голос… Я распахнула глаза.

Передо мной стоял Дарклинг. Его черный кафтан скользил по палубе «Колибри». Я ахнула и отшатнулась, в возбуждении оглядываясь вокруг, но никто на нас не смотрел. Экипаж гикал и кричал, глядя на пламя внизу.

– Не беспокойся, – ласково произнес Дарклинг. – Со временем станет легче. Давай, я покажу тебе.

Он вытащил нож из рукава кафтана и, прежде чем я успела вскрикнуть, замахнулся им у меня перед лицом. Я инстинктивно подняла руки, и с моих уст сорвался вопль. Свет исчез, и корабль поглотила тьма. Я упала на колени, ожидая в любую секунду ощутить пронзительную боль от стали гришей.

Но зря. В темноте кричали люди. Штурмхонд звал меня по имени. Где-то неподалеку эхом вторили нам волькры. «Близко. Слишком близко».

Кто-то завопил, и судно резко накренилось. Я услышала топот – экипаж пытался устоять на ногах.

– Алина! – позвал Мал.

Я почувствовала, как он пытается нащупать меня в темноте. Ко мне постепенно возвращалось ощущение реальности. Я воззвала к свету, и он вернулся ярким каскадом.

Волькры, подлетевшие к нам, вскрикнули и рванули обратно во мрак, но один из шквальных лежал на палубе в луже собственной крови, его рука была почти оторвана. Парус над ним беспомощно хлопал на ветру. «Колибри» накренилась на правый борт и начала быстро терять высоту.

– Тамара, помоги ему! – отдал команду Штурмхонд. Но близнецы уже карабкались по корпусу к павшему шквальному.

Вторая шквальная подняла руки и с напряженным лицом попыталась призвать достаточно сильный поток ветра, чтобы держать нас на плаву. Корабль закачался и дрогнул. Штурмхонд быстро схватился за руль, раздавая приказы членам экипажа, работающим с парусами.

Мое сердце забило барабанную дробь. Я лихорадочно осматривала палубу, разрываясь между чувством ужаса и недоумением. Я же видела его! Видела Дарклинга!

– Ты в порядке? – спросил Мал. – Ты не ранена?

Я не могла смотреть ему в глаза. Меня била такая дрожь, что, казалось, еще секунда, и я развалюсь на части. Все мои силы ушли на то, чтобы поддерживать свет вокруг судна.

– Она цела? – крикнул Штурмхонд.

– Просто вытащи нас отсюда! – ответил Мал.

– А-а, так вот что мне надо делать! – рявкнул капитан.

Волькры вопили и кружили над оболочкой света. Может, они и монстры, но вполне могли знать, что такое жажда отмщения. «Колибри» кидало в разные стороны. Я опустила взгляд и увидела мчащийся нам навстречу серый песок.

А затем мы резко выскочили из темноты, прорвались сквозь последние черные клочья Каньона и пулей помчались к голубоватому рассветному небу.

Земля находилась на пугающе близком расстоянии.

– Убери свет! – крикнул Штурмхонд.

Я опустила руки и с отчаянием схватилась за перила кубрика. Я увидела длинную ленту дороги, в отдалении сияли городские огни, а здесь, среди холмов лежало узкое синее озеро, утренний свет играл бликами на его поверхности.

– Еще немного!

Шквальная всхлипнула, от прикладываемых усилий ее руки дрожали. Паруса опустились. «Колибри» продолжала снижаться. Мы снизились до уровня деревьев, и ветки царапнули по корпусу.

– Все ложитесь на пол и держитесь крепко! – сказал капитан. Мы с Малом забились в глубь кубрика и уперлись ногами и руками в стены. Он переплелся со мной пальцами. Маленькое судно затряслось и загрохотало.

– Мы не успеем, – прохрипела я.

Мал ничего не ответил, только крепче сжал меня за руку.

– Приготовьтесь! – взревел Штурмхонд.

В последнюю секунду он нырнул в кубрик и свернулся в калачик. Ему хватило времени только на то, чтобы сказать: «А тут уютно». Затем мы врезались в землю с такой силой, что у меня загремели кости.

Нас с Малом отбросило в другую часть кубрика. Корабль со скрежетом зарывался в землю, его корпус раскалывался на части. Вдруг послышался громкий всплеск, и мы поплыли по воде. Я услышала ужасный, мучительный звук и поняла, что один из корпусов отвалился. Мы грубо подпрыгнули на поверхности, а затем каким-то чудом остановились.

Я попыталась оценить обстановку. Я лежала на спине, прижатая к одной из стен кубрика. Кто-то рядом тяжело дышал.

Осторожно пошевелилась. На голове росла шишка, ладони были исцарапаны, но в целом ничего смертельного.

Через пол кубрика просачивалась вода. Я услышала всплески и чьи-то перекрикивания.

– Мал? – отважилась пропищать я.

– Цел, – ответил он откуда-то слева. – Нужно уходить.

Я оглянулась, но Штурмхонда нигде не увидела.

Когда мы вылезли из кубрика, корабль начал опасно крениться. Мы услышали треск, и одна из мачт сломалась, падая в озеро под весом парусов.

Все попрыгали в воду и быстро поплыли, чтобы нас не утянуло на дно вместе с судном.

Один из членов экипажа запутался в веревках. Мал нырнул, чтобы помочь ему, и я чуть не заплакала от облегчения, когда они оба показались на поверхности.

Я увидела близнецов, за ними плыли другие члены команды. Толя держал под мышкой раненого шквального. Далее всплыл Штурмхонд, тянущий на себе матроса, который потерял сознание. Мы добрались до берега.

Мои побитые конечности налились свинцом, отягощенные промокшей одеждой, но я все же смогла доплыть до отмели. Мы вылезли из воды, упорно пробираясь через скользкие заводи с тростником, и распластались на широком полукруглом пляже.

Отдышавшись, я прислушалась к будничным звукам раннего утра: стрекоту сверчков в траве, пению птиц в лесу, низкому кваканью лягушек. Толя исцелил руку раненому шквальному и попросил его пошевелить пальцами, согнуть локоть. Штурмхонд вышел на берег и передал последнего матроса под опеку Тамары.

– Он не дышит, – сказал капитан, – и я не чувствую пульса.

Собрав волю в кулак, я села. Солнце грело мне спину, освещая озеро и контуры деревьев золотистым сиянием. Тамара прижала руки к груди матроса, используя свою силу, чтобы выкачать воду из его легких и заставить сердце биться. Шли минуты, но мужчина продолжал неподвижно лежать на песке. Затем резко вдохнул. Его веки затрепетали, и он выплюнул озерную воду себе на рубаху.

Я с облегчением вздохнула. Не хватало еще одной смерти на моей совести.

Другой член экипажа сжимал себе бок и проверял, все ли ребра целы. На лбу Мала значился глубокий порез. Но все были на месте. Все добрались.

Штурмхонд зашел обратно в воду. Когда она оказалась ему по колено, задумчиво уставился на гладкую поверхность озера. Его шинель плавно покачивалась сзади. Не считая вскопанной полосы земли вдоль берега, от «Колибри» не осталось никаких признаков существования.

Ко мне повернулась шквальная.

– Что там произошло?! – рявкнула она. – Кову чуть не убили! Как и всех нас!

– Не знаю, – ответила я, упираясь лбом в колени.

Мал приобнял меня, но я не испытала облегчения. Мне хотелось найти объяснение увиденному.

– Не знаешь? – недоверчиво переспросила она.

– Не знаю! – повторила я, удивившись нахлынувшей ярости. – Я не просила лететь в Каньон! Не я искала встречи с волькрами! Почему бы тебе не спросить у своего капитана, что там произошло?

– Она права, – отозвался Штурмхонд, выходя на берег и снимая изорванные перчатки. – Нужно было предупредить ее. И не стоило лететь к гнезду.

Почему-то тот факт, что он меня поддерживал, разозлил еще больше. Затем Штурмхонд снял шапку и очки, и мой гнев сменился полной растерянностью.

Мал тут же вскочил на ноги.

– Какого черта?! – сказал он низким угрожающим голосом.

Я присела, словно парализованная, боль и изнеможение затмило зрелище, которое мы наблюдали перед собой. Я не знала, на что именно смотрела, но радовалась, что Мал тоже это видел. После случившегося в Каньоне я не доверяла собственным глазам.

Штурмхонд вздохнул и провел рукой по лицу – лицу незнакомца.

Его острый подбородок округлился. Нос все еще был слегка искривлен, но без ярко выраженной горбинки. Волосы сменили рыжевато-коричневый оттенок на темно-золотистый и были аккуратно подстрижены на военный манер. А странные глаза зелено-болотистого цвета прояснились и стали светло-карими. Он выглядел совершенно иначе, но это безусловно был Штурмхонд.

«И он красив», – подумала я с непонятно откуда взявшейся обидой.

Только мы с Малом пялились в удивлении. Ни один член экипажа не выглядел ошарашенным.

– У тебя есть портной, – сказала я.

Штурмхонд скривился.

– Я не портной, – раздраженно вставил Толя.

– Нет, твой талант проявляется в других сферах, – попытался успокоить его капитан. – В основном в сферах убийства и избиения.

– И зачем ты это сделал? – спросила я, пытаясь привыкнуть к тому, что голос Штурмхонда доносился изо рта другого человека.

– Было очень важно, чтобы Дарклинг меня не узнал. Он не видел меня с тех пор, как мне было четырнадцать, но я не хотел рисковать.

– Кто ты? – гневно вопросил Мал.

– Сложный вопрос.

– Вообще-то, он довольно прост, – рявкнула я, становясь на ноги. – Но, чтобы на него ответить, требуется говорить правду. А ты, похоже, совершенно на это неспособен.

– О, вполне способен, – отчеканил Штурмхонд, вытряхивая воду из ботинка. – Просто у меня это плохо получается.

– Штурмхонд! – прорычал Мал, надвигаясь на корсара. – У тебя есть ровно десять секунд, чтобы все объяснить, иначе Толе придется кроить тебе новое лицо.

Тамара вскочила на ноги.

– Кто-то идет!

Все затихли и прислушались. Шум раздавался из леса, окружающего озеро: топот множества копыт, шелест и треск сломанных веток от людей, движущихся в нашем направлении.

Штурмхонд застонал.

– Так и знал, что нас заметили! Мы слишком долго провозились в Каньоне, – он тяжко вздохнул. – Разрушенный корабль и команда, похожая на кучку мокрых опоссумов. Не так я себе это представлял.

Мне хотелось уточнить, что же именно он себе представлял, но времени на вопросы не осталось.

Из-за деревьев показалась группа мужчин на конях. Десять… двадцать… тридцать солдат Первой армии. Люди короля, и хорошо вооруженные. Откуда они взялись?

После борьбы с волькрами и крушения я думала, что во мне не осталось ни капли страха, но я ошибалась. Вспомнив, что говорил Мал о своем дезертирстве, я ощутила приступ паники. Нас арестуют как предателей? Мои ладони сжались в кулаки. Я отказывалась снова быть чьей-то пленницей.

– Полегче, заклинательница, – прошептал корсар. – Позволь мне все уладить.

– Ведь у тебя это так хорошо получается, Штурмхонд!

– Было бы разумней, если бы ты перестала так называть меня на какое-то время.

– И почему же?

– Потому что это не мое имя.

Солдаты выстроились перед нами в ряд. Утреннее солнце сверкало на их ружьях и саблях. Юный капитан достал свой меч.

– Именем короля Равки, бросьте оружие!

Штурмхонд вышел вперед и встал между врагами и своей покалеченной командой. Затем поднял руки в знак капитуляции.

– Наши боеприпасы на дне озера. Мы безоружны.

Зная Штурмхонда и близнецов, я сильно в этом сомневалась.

– Назовите свое имя и цель прибытия, – приказал капитан.

Корсар медленно снял с себя мокрую шинель и передал ее Толе.

Солдаты беспокойно заерзали. На Штурмхонде была равкианская военная форма. Она промокла до нитки, но оливковую ткань и медные пуговицы Первой армии было ни с чем не спутать – как и золотого двуглавого орла, указывавшего на звание офицера. Какую игру он вел?

Один из всадников, мужчина в возрасте, выехал вперед, повернув свою лошадь так, чтобы оказаться лицом к лицу со Штурмхондом. Я с удивлением признала в нем полковника Раевского, командира военного лагеря в Крибирске. Неужели мы приземлились так близко к городу? Поэтому солдаты прибыли столь быстро?

– Объяснись-ка, парень! – скомандовал полковник. – Назови свое имя и цель прибытия, пока я не снял с тебя форму и не вздернул на высоком дереве!

Штурмхонда, казалось, эта угроза ничуть не встревожила. Когда он заговорил, в его голосе появились такие нотки, которых я прежде не слышала:

– Я – Николай Ланцов, майор двадцать второго полка, солдат королевской армии, великий князь Удовы и младший сын его величества, короля Александра Третьего, правителя трона Двуглавого Орла, пусть долго длится его жизнь и правление!

Я открыла рот от удивления. Солдаты выглядели явно шокированными. Откуда-то послышалось нервное хихиканье. Я не знала, что за шутку придумал этот безумец, но Раевскому, судя по его виду, было совсем не весело. Мужчина спрыгнул с лошади и бросил поводья одному из своих людей.

– Послушай-ка меня, ты, глупец! – обратился он, опуская руку на рукоять меча. Его морщинистое лицо исказилось от ярости, когда он подошел к Штурмхонду. – Николай Ланцов служил под моим началом на северной границе и…

Голос полковника затих. Он встал нос к носу с корсаром, но Штурмхонд даже не моргнул. Полковник опять было открыл рот, но быстро закрыл. Затем отступил на шаг и окинул Штурмхонда изучающим взглядом. Я наблюдала, как выражение презрения на его лице сменяется недоверием, а затем узнаванием.

Мужчина резко упал на одно колено и склонил голову.

– Простите, мой царевич, – сказал он, глядя на землю перед собой. – С возвращением домой.

Солдаты недоуменно переглянулись.

Штурмхонд холодно посмотрел на них, явно чего-то ожидая. От него исходила уверенность в своей власти. Солдаты вздрогнули, а затем как один спешились и опустились на колено, склоняя головы.

«Ради всех святых!»

– Вот так дела, – пробормотал Мал.

Я охотилась на волшебного оленя. На моем запястье была чешуя убитого ледяного дракона. Я видела, как целый город поглотила тьма. Но разворачивающаяся перед нами сцена была самой странной из всего мною пережитого. Наверняка это очередная уловка Штурмхонда, которая неминуемо приведет нас к верной смерти.

Я уставилась на корсара. Как это вообще возможно? Мой разум отказывался воспринимать новую информацию: я слишком устала и была измучена постоянным страхом и паникой. Начала перебирать в памяти обрывки того, что знала о двух сыновьях короля Равки. Мне довелось мельком встретиться со старшим в Малом дворце, а вот младшенького годами не видели при дворе. Предполагалось, что он где-то обучается у оружейника или изучает судостроение.

Или же и то и другое.

У меня закружилась голова. «Щенок, – как назвала Женя принца. – Он настоял на отработке военной службы в морской пехоте».

Штурмхонд. Штормовой пес. Волк волн.

Щенок. Не может этого быть!

– Встаньте, – скомандовал Штурмхонд… или кто он там. Его поведение полностью изменилось.

Солдаты поднялись на ноги и ждали следующих приказаний.

– Давно я не был дома, – громогласно начал корсар. – Но я вернулся не с пустыми руками.

Он шагнул в сторону и указал на меня. Все лица повернулись – в ожидании, предвкушении.

– Братья! Я вернул заклинательницу Солнца в Равку!

Я ничего не могла с собой поделать. Я подошла и врезала ему по лицу.