Текст книги "Любовь плейбоя"

Ли Майклс
Любовь плейбоя

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Запах свежесваренного кофе наполнял маленькое кафе. Сюзанна помедлила в дверях, вдыхая упоительный аромат. В этом уютном местечке они собирались утром по понедельникам. Элисон, одна из трех подружек, уже ожидала ее за столиком в длинной, узкой комнатке позади зала, их обычном гнездышке. Сюзанна озорным, скользящим шагом подошла к столику и села напротив Элисон на жесткое пластмассовое сиденье.

– В следующий раз захвачу подушку или потребую от администрации сменить неудобные скамейки на мягкие стулья.

Элисон отложила газету.

– Проще носить с собой подушечку, так как, сколько я себя помню, здесь ничего не меняется. Или предпочитаешь нарываться на скандал?

– Связываться, конечно, не хочется. – Сюзи налила чашку кофе из кофейника на столе. – А вообще-то им не помешало бы сменить мебель.

– Полностью с тобой согласна. Сделать новый интерьер – и посетителей станет намного больше.

– Ну да ладно, пускай сами думают, а вот ты опоздала, – пожурила Элисон подругу, но в ее тоне не слышалось ни раздражения, ни упрека.

Автоматически Сюзи посмотрела на часы, висевшие у нее на шее на золотой цепочке.

– Да, на пять минут. Возле института студенты продавали свежую выпечку, и я покупала у них булочки и кексы.

Элисон выразила неподдельный интерес.

– В такой ранний час, в понедельник?

– Не веришь? – Сюзи достала из портфельчика бумажный пакет с выпечкой и помахала перед носом у Элисон. – Но пока не поешь – не дам, только после завтрака.

Официантка поставила перед Элисон омлет и улыбнулась Сюзанне.

– Что сегодня для вас, Сью?

– Мне свежей малины, пожалуйста. Можете особенно не торопиться.

Элисон отсалютовала официантке вилкой.

– Лучше принесите хорошо прожаренный бекон с яйцами, а то нашу Сюзи скоро ветерком станет шатать. Голодать надо не здесь и не сейчас.

– А я и не увлекаюсь голоданием, – возразила Сюзанна несколько виновато – замечание Элисон попало в точку.

Из трех подруг, занятых общим делом в «Трайэд», Элисон, более других обладающей здравым смыслом, больше подходила исполнительская работа; ну а Сюзанну просто переполняли творческие идеи, и если девять идей из десяти никуда не годились, то десятая оказывалась в высшей степени стоящей. Такова правда жизни: самой ценной идее сопутствует множество бесполезных, просто Сюзанне Миллер не всегда удавалось отделить зерна от плевел.

Вот как с Марком, например. После того случая она сказала себе: все, с нее хватит! И надо заметить, за последние восемь лет у нее не происходило подобных неприятностей. Благодаря подругам – она делилась с ними своими замыслами, прислушивалась к их советам – до крайности не доходило. Под такие мысли Сюзанна созерцала пустующее место Кит.

– Напомни-ка мне – когда Кит вернется?

– Говорила – недели через две.

– Думаешь, она сдержит слово?

– Ну, в жизни Кит это первый медовый месяц.

– Верно.

Сюзанна уже собиралась отдать должное малине, но увидела фотографию в газете, которую вертела Элисон, и позабыла обо всем на свете.

– Что делает старина Цирус в прессе? – И, отодвинув малину, протянула руку к газете. – Пирс будет просто взбешен, если он объявит в средствах массовой информации о своих намерениях и музей не сможет… – Голос ее вдруг смолк.

Холодный, безликий заголовок: «Альберт Цирус скоропостижно скончался» – бросился ей в глаза. Не будь он заключен в черную рамку, ничем не отличался бы от другого текста на странице; даже фотография двадцатилетней давности, с этим клюквообразным носом и огромными ушами, будто человек за это время ни на йоту не изменился.

– Не мог он умереть! – Сюзанна упрямо поджала губы: нет, не верит она этому сенсационному сообщению.

Элисон тоже бросила взгляд на газету.

– Ну знаешь, сомневаюсь, что «Трибюн» публикует некрологи ради шуток. А почему нет? Все-таки семьдесят восемь – вполне мог и умереть.

– Да потому, что еще не подписал договора с музеем «Диаборн», вот почему. Когда я в последний раз разговаривала с Пирсом, Цирус еще этого не сделал.

– Да, слыхала, – кивнула Элисон. – В последние месяцы ты и Пирс кругами ходили вокруг коллекции Цируса, которая оценивается не в один миллион долларов.

– Ну, я не стала бы так говорить, тем более оценивать то, чего не видела.

– Ага, так по этой веской причине ты никогда ни слова нам не говорила – ни мне, ни Кит, – кто он такой и почему музею понадобились услуги нашего агентства.

– Это не из-за того, что я вам не доверяю; просто Пирс боится – пойдут ненужные разговоры…

– Ну да, и помешают призрачному коллекционеру пожертвовать свои картины в наш музей.

– Так на самом деле эти картины, может, и не представляют… – Сюзанна осеклась – в темных глазах Элисон прыгают веселые смешинки; дернуло же ее, захотелось откусить свой язык. – Подожди, позволь, я скажу по-другому!

Элисон восторженно протянула:

– О-о-о!

– Ну ладно, некоторые – действительно новое слово в современном искусстве, – признала Сюзанна. – О других такого не скажешь, язык не поворачивается. Ценность отдельных экземпляров довольно высока, на международных аукционах за них можно получить приличный куш. На данный момент стоимость коллекции самая высокая – ничто не разрознено, и неплохо бы сохранить ее целой.

– Если еще при этом забыть о конкурентах, тоже жаждущих ее заполучить.

– Чикаго – большой город, – согласилась Сюзанна. – Есть, конечно, такая опасность – коллекция может оказаться в другом музее. Именно это сейчас главное. Если только с тех пор, как я виделась с Пирсом, не произошли какие-то изменения. У него было время заключить договор с Цирусом, но…

– Хорошо, хорошо, кажется, я знаю, что тебе пришло в голову. Свободное расписание на неделю вперед – пока не найдешь решение проблемы.

Сюзанна даже подпрыгнула на месте и моментально собрала свои вещи.

– Элисон, миллион раз спасибо! Ты истинный якорь «Трайэд», сама знаешь, – удерживаешь его на месте.

– Ладно, давай переходи с поэтического языка на обычный, – урезонила ее Элисон, – и действуй, пока я не передумала.

Сюзанна кинулась ее обнимать, не в силах усидеть на месте; та слабо отбивалась:

– Да оставь же меня, дорогая! Сюзанна так же внезапно успокоилась.

– С этого момента «Диаборн» – клиент «Трайэд», а не только мой! – И поспешила оставить место встречи, а то еще Элисон и правда возьмет свои слова назад.

В утренний час поймать в Чикаго такси практически невозможно; но сегодня Сюзанне положительно везло. Автомобиль двигался в противоположном нужному ей направлении, но, боясь упустить и этот шанс, она кинулась наперерез, вскочила в него с ходу и, запыхавшись, плюхнулась на сиденье.

– Музей «Диаборн»! Скорее!

Машина дернулась с места – Сюзанна только охнула.

– Мне развернуться в запрещенном месте или у вас есть минутка, чтобы мы могли объехать? – сухо поинтересовался водитель. – К чему такая спешка, все равно раньше десяти ничего не открывается.

– Да, знаю. – Сюзанна не собиралась вступать с ним в разговоры.

– А все из-за кино – слишком много смотрят. Тут один запрыгивает и требует: «Следуйте за той машиной!» – Водитель очень смешно передразнил кого-то писклявым голосом.

Сюзанна выдавила улыбку и отвернулась к окну. Машина выехала к озеру Мичиган с Лэйкшор-драйв. Несмотря на ранний час, несколько парусников уже скользили по голубой глади озера, подгоняемые легким утренним бризом. Далеко-далеко, у линии горизонта, застыло какое-то судно – не разобрать, то ли плывет, то ли стоит на месте.

Но такси сделало разворот – и они вновь в городе. Вокруг поднимается плотная стена небоскребов; внизу темно, холодно и мрачно, как в пещерах, куда никогда не заглядывает солнечный луч. На эти улицы солнце пробьется не раньше августа, а еще только конец весны.

Но вот такси свернуло в сторону и остановилось у тротуара перед зданием, где нашел приют музей «Диаборн», – раньше здесь помещался какой-то склад. А теперь небольшой магазин розничной торговли внизу, несколько офисов наверху, а основную часть здания отдали картинам.

В этом году дела шли успешнее, Сюзи положила для этого немало сил. Музей «Диаборн» назывался так в честь одного из близлежащих фортов, охранявших город со дня его становления. Какая-то небольшая часть публики в любое время ходит чуть не на все выставки, во все музеи – вот основание, на котором организаторы «Диаборна» попробовали бросить вызов давно существующим музеям города и создать нечто свое, новое. Наверно, именно по этой причине музей вошел в сердце Сюзанны; хотя деятельность ее не приносила пока ощутимых доходов родному агентству, она продолжала отдавать все силы и время развитию музея. Это единственное, что в здешнем мире приносило ей удовлетворение; никакие уговоры Кит и Элисон бросить «заниматься этим гиблым делом» на нее не действовали.

Вот уже три года она работала на музей – разумеется, под началом Пирса Рейнолдса. В последнее время они лелеяли проект, который обещал стать крупнейшим в истории музея. Его идея заключалась в том, чтобы уговорить Цируса, владельца миллионной коллекции, передать ее безвозмездно в фонд музея. Естественно, Сюзанна разволновалась, узнав трагическую новость о смерти владельца той самой коллекции, – проект-то еще не завершен…

Расплатившись с водителем, она обогнула дом, у черного хода нажала кнопку селектора и назвала свое имя; легкое жужжание, щелчок – и дверь открылась. Поднимаясь по узким ступеням к двери музея, подумала: в ближайшее время прибудет дорогая коллекция, придется усилить меры безопасности, конечно, при условии, что коллекция того стоит.

Пирса она застала в офисе; маленькая комнатка, когда-то неплохо отделанная, сейчас полностью соответствовала облику хозяина. С первого взгляда Сюзанна поняла – ужасная новость достигла ушей Пирса: на что он похож… Светлые волосы, всегда такие опрятные, взлохмачены, чем-то заляпаны; галстук сбился набок; воротничок рубашки болтается чуть ли не на спине.

– Ну и вид у тебя – прямо как у твоих друзей художников. – Сюзанна устроилась в шатком кресле рядом со столом. – Они тоже считают, что посмотреться утром в зеркало есть проявление крайнего нарциссизма.

Пирс автоматически стал приглаживать вихры руками.

– Сюзанна, это просто катастрофа!

– Знаю, видела объявление в газете. – И, поколебавшись, добавила: – Очевидно, тебя это повергло в шок.

– «Шок»… Не то слово – взрыв атомной бомбы! – Пирс опустился на стул и потер виски.

У Сюзанны упало сердце.

– Что, он так и не определился?

Пирс отрицательно мотнул головой.

– Мне бы посильнее на него надавить. На прошлой неделе при встрече пустился в детали, а я его не остановил. Все это можно было обсудить много позже, а сейчас у нас на руках ни одного документа, понимаешь?

– Если бы ты настаивал, мы могли бы вообще его потерять.

– Я и не предполагал, что возможен такой поворот событий; все подробности…

Но Сюзанна его уже не слушала – коллекция потеряна, это факт, и он поселил холод у нее в душе. Приз, за который боролись, фактически уплывает из-под носа, и она осознает, как он ей дорог, – смириться трудно. Весь прошлый месяц ее планы были неразрывно связаны с коллекцией Цируса, тем более что о готовящейся выставке объявили заранее. Представить только, как много недовольных посетителей будет в те дни. Конечно, надо признать, ею двигали исключительно личные мотивы. Часть славы, без сомнения, пало бы на «Трайэд», и, следовательно, на Сюзанну. А теперь… столько сил положено, нервов, а результат так и не удастся увидеть.

– Это нечестно! – вздохнул Пирс. – Всю прошлую неделю он вел себя как обычно. Я даже на минуту не заподозрил такой поворот событий.

– А что, если он уже чувствовал себя больным?

– Да нет, все выглядело так, как будто он намеревается хорошенько меня проверить и собирает доказательства, что его никто не думает обманывать.

Возможно, подумала Сюзанна; скорее всего, объяснения Пирса перескакивали с пятого на десятое, и он слишком туманно излагал перспективы, ожидавшие их в случае сотрудничества.

– Цирус – коллекционер и бизнесмен мирового масштаба, – напомнила она. – Возможно, ждал какого-то исключительного предложения в обмен на коллекцию.

– Так почему не дал понять, чего от нас хочет? Коллекцией владел он – его право назначать цену. Откуда другим знать, что он желает получить взамен.

– Может быть, – пожала плечами Сюзанна, – большее влияние в будущем на музей.

– Мы предлагали ему место в Совете директоров.

– Знаю. А вдруг он специально старался привлечь к себе как можно больше внимания? Ему, наверно, нравилось, что вокруг него все прыгают.

– Либо просто тянул время, а сам заключил договор еще с кем-то. – Пирс заметно побледнел. – Ты ничего не слышала на этот счет? А нам не говорил, чтобы не упустить и эту возможность.

Сюзанна испытывала те же сомнения, но у Пирса первого сорвалась такая догадка с языка, и она не торопилась делиться своими мыслями; при других ставках – может быть. А Пирс уже тянулся к телефону и одновременно доставал бумажник.

– Поверенный Цируса… куда я засунул его визитку? Ага, вот она!

Такой элегантной визитки Сюзанна давно не видела, как правило, по визитке можно многое сказать о человеке.

– Думаешь, он сообщит тебе что-то стоящее? Не в их правилах разглашать тайны клиентов.

– А я и не собираюсь спрашивать ни о чем таком. Просто изменил ли Цирус свое завещание. – И произнес в телефонную трубку: – Это Пирс Раймонд; пожалуйста, Джозефа Бревстера.

Голос Пирса менялся в зависимости от того, какое впечатление он хотел произвести на собеседника. Сюзанна легко разгадала его маневр, в уголке ее губ притаилась улыбка – за манипуляциями Пирса можно наблюдать бесконечно. Этот человек подвижен, как ртуть, за ним трудно угнаться, и с ним никогда не бывает скучно; видимо, поэтому они и сработались. Несмотря на мобильность Сюзанны, в их отношениях она служила уравновешивающим звеном.

Он задал свой вопрос и стал равномерно постукивать карандашом. К тому моменту, когда Пирс положил трубку, этот монотонный звук чуть не свел ее с ума. Взглянув на его мрачное лицо, она забыла о карандаше.

– Я же предупреждала – он ничего не скажет.

– Да нет, ответил. – Пирс отбросил карандаш. – Цирус не менял завещания.

– Уже хорошо. Значит, никакому другому музею картины не завещал. Ладно, Пирс, какой смысл расстраиваться, давай надеяться на лучшее – попытаемся выжать из ситуации как можно больше. – Стараясь взбодриться, она деловито добавила: – Если нам удастся заполучить коллекцию, надо подумать о средствах безопасности.

Пирс без колебания ответил:

– Ничего менять не будем.

– Давай считать твои слова неудачной шуткой. – Неужели человек совсем потерял чувство юмора? – Нельзя игнорировать этот факт.

– В каком-то смысле ты права, но о безопасности нам нужно думать в другом месте.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего особенного. – Пирс взглянул на ее смущенное лицо. – Не вижу смысла заниматься этим сейчас. Надеюсь, галерея Цируса тоже перейдет к нам.

Сюзанна никогда не видела галереи, только слышала рассказ о доме Цируса, времен королевы Анны: отделан в викторианском стиле, раскинулся на полквартала в самом старом и престижном районе Чикаго.

– Ты имеешь в виду – коллекция переместится туда? – Она встряхнула головой. – В каком-то смысле это упрощает ситуацию, а с другой стороны – наоборот.

Пирс махнул рукой, будто никакой проблемы нет.

– Цируса такое положение вещей вполне устроило бы.

В первый момент Сюзанне показалось – какая глупость, у директора ум за разум зашел! Делить шкуру неубитого медведя! Но вообще-то размыслила и признала, что идея не лишена смысла – совсем другой уровень. В настоящее время «Диаборн» – лишь один из множества музеев Чикаго, ничем не выделяется. Основная часть посетителей – семьи со средним достатком – считают своей обязанностью посещать все выставки, лекции; ну какой тут размах.

– Не вижу препятствий, – продолжал Пирс убежденно. – Семья Цируса там давно не живет. Коллекция – самая важная часть его жизни. Так что мешает картинам оставаться там, где они были при его жизни? Это создаст определенный шарм, погружение в историю; если удастся, мы от этого только выиграем.

Сюзанна вздохнула, понимая, что уступает: то ли убедил, то ли поддалась его обаянию.

– А как насчет похорон? Должны мы туда пойти? Какое-то время она не могла разобрать, что Пирс хочет от нее услышать – отказ или согласие. Он рассмеялся неожиданно резко.

– Почему бы нет – будем там в роли сердобольных шакалов или гиен…

Сюзанна кивнула на стул – она разговаривала по телефону, когда показалась голова Элисон.

Элисон присела на краешек кресла, нервно оглядываясь вокруг. Смешно, подумала Сюзанна: одна ее часть наблюдает за Элисон, другая занята разговором по телефону, а третья все происходящее анализирует. Попрощавшись, она положила трубку.

– Иногда мне кажется, придет день, когда я не сумею повесить трубку – она станет продолжением моего уха. – И с огорчением взглянула на свою юбку – помялась.

Элисон улыбнулась ей с явной симпатией.

– Рита сказала, что не смогла сегодня до тебя дозвониться.

– Бывает… Господи, когда все это кончится! – Голос Сюзанны звучал глухо. – Слава Создателю, все, что здесь происходит в последнее время, меня не сильно касается.

– Пирс говорит, кто-то еще интересуется коллекцией Цируса. О нем известно что-то определенное?

– Нет, только имя, не больше. Однако новость всполошила многих, идея заполучить коллекцию просто витает в воздухе. Все, кого это хоть как-то касается, считают коллекцию сокровищем.

– А она и вправду сокровище?

– Да брось ты! Как всегда – пустая шумиха, болтают ни о чем. – Сюзанна развела руками. – Со временем все успокоится. Надеюсь, на Пирса это никак не повлияет. Любой на его месте справился бы с такой задачей, имей при этом больше денег и, самое главное, время.

– Кстати, я как раз по поводу Пирса: Рита просила сообщить, что он ждет тебя внизу.

Сюзанна встала, поправила юбку, накинула поверх белоснежной блузки черный жакет.

– Отлично! Для похорон Цируса я, кажется, одета вполне подходяще… Все лучше, чем не слезать с телефона. – Она надела широкополую черную шляпу и взглянула на себя в зеркало, вделанное в дверь офиса.

– Знаешь, почему меня Рита послала? Чтобы не раздражать тебя телефонным звонком. – Элисон чуть помедлила в дверях. – Ты и Пирс сегодня как братья-близнецы. Только тебе не хватает его черного галстука, а ему – твоей шляпы.

Сюзанна поправила изгиб полей – вот так, чуть вбок и наверх, ей больше идет.

– Тебе не кажется, что надо еще немного вверх? Я вовсе не собираюсь выглядеть, как профессиональная плакальщица, но должна производить положительное впечатление.

– Смотрите-ка! – пробормотала Элисон. – Да, так – сногсшибательно. Что касается меня, будь я владелицей такой шикарной шляпы, все равно не носила бы.

Сюзанна улыбнулась каким-то своим воспоминаниям.

– Знаешь, ею классно прикрываться, когда целуешься.

– Все равно, ни за что не рискнула бы надеть! – Элисон повернулась к лестнице, намереваясь подняться в свой офис.

– Не будь ты такой практичной, Эли, мужчины становились бы в очередь, чтобы тебя поцеловать.

Элисон, уже уходя, бросила:

– Ну да? В жизни не слышала о подобной взаимосвязи – между поцелуями и фасоном шляпы.

Сюзанна состроила гримаску за спиной у подруги и направилась к центральному лестничному маршу.

Пирс стоял в приемной офиса, заложив руки за спину, покачиваясь с носка на пятку и обратно, и разглядывал проспекты, развешанные Ритой. Похоже, в данный момент он не способен ни видеть, ни слышать что-нибудь другое… Но нет, Сюзанна ошиблась – он сразу повернулся при ее приближении.

– Так и думал, что увижу здесь что-нибудь интересное.

– Это при бюджете «Трайэд» на оформление? Ну-ну… – И окинула его оценивающим женским взглядом.

В черном костюме Пирс кажется выше ростом, но сегодня их глаза на одном уровне – на ней туфли на высоком каблуке. Насчет галстука Элисон ошиблась – не черный, а цвета угля, – но главное подметила правильно: они как от одного модельера. На Риту это произвело бы впечатление.

Пирс подогнал свой маленький спортивный автомобильчик к отделанному бутовым камнем входу в «Трайэд» и помог Сюзанне сесть.

– Вот сегодня день подходящий, – констатировала она, едва он сел за руль. – А то все никак не могла понять, почему откладывают церемонию. Наверное, из-за погоды – вчера и позавчера лил дождь.

И что это она разболталась, обычно наоборот: Пирс говорит, она слушает, и никаких трудностей в общении у них не возникает.

– Мда… похороны нарушают все мои планы.

– Ты о чем?..

– Разве я тебе не говорил, как с Цирусом встретился? По большому счету борьба за коллекцию началась больше десяти лет назад…

Она перебила его, невольно перейдя на какой-то свистящий шепот:

– И ты… так долго тянул с этим?.. – Сложная была ситуация, предполагалось, что он все свое имущество оставит названому сыну.

– Вот так та-ак! – протянула Сюзанна. – Кто бы ожидал этого от Цируса?

– Да уж, – согласился с горечью Пирс, – трудно было поверить, что такой бережливый человек, как Цирус, не побеспокоится о своем состоянии, даже на случай изменения финансовых обстоятельств. Десять лет, кто бы мог подумать… Не говоря уже о том, что так называемый сын даже не продолжит его дела: как мне стало известно, все, что от него требуется, – присутствовать на похоронах.

– Надеюсь, это не то, о чем я подумала. Что меня беспокоит – а вдруг названый сын и есть настоящий сын Цируса…

Пирс глянул на нее испуганно.

– Не-ет, не думаю…

– А я думаю… И Цирус был когда-то молодым… Но за десять-то лет все тайное могло бы стать явным…

Это была скорее не церковная служба, а просто собрание на кладбище. Машины с разными номерами припарковались вдоль всей широкой дороги, ведущей на кладбище, и даже на тропах, разбивающих его на сегменты.

Пирс припарковался в некотором отдалении. Сюзанна перевела взгляд со своих туфель на гравийную дорожку, вздохнула – и вдруг возникло давнее, забытое ощущение: прелесть ходьбы на каблуках по траве и гравию… Когда-то старое кладбище было одним из ее любимых мест – почти утраченное воспоминание. Ей так нравилось бродить по тропинкам, разглядывать красивые надгробия, эти останки человеческих судеб, следы ушедших жизней. Когда читаешь надписи на камне – имена, даты, – возникает особое настроение, невольно гадаешь: что сбылось с людьми, покоящимися здесь?.. Многие годы уже не приходилось ей испытывать этого состояния, точнее, восемь лет… Эхом раздался в голове выплывший из прошлого вопрос:

– Но как ты узнала?..

Печальный, красивый баритон донесся из той, лучшей поры жизни. Странно, она до сих пор так ясно слышит этот голос, будто все случилось вчера.

– Как можно судить по одному надгробному камню, что жизнь женщины была трудной? – спросил как-то Марк бодрящим ноябрьским днем, у нее за спиной, на старом кладбище в северном пригороде Чикаго. – Это всего лишь камень, и он безмолвен.

– Да, это так. Но посмотри: вот на этом камне – здесь похоронен мужчина – с другой стороны высечены еще три имени: его жен… Все они выходили за него в разное время, а покоятся под одним камнем…

– А как можно по-другому? Ведь у камня всего две стороны, – высказал Марк свои практические соображения.

Сюзанна так расхохоталась, что ей пришлось сесть на низкий, гладкий камень, чтобы успокоиться. Но не скоро еще удалось ей обрести дыхание, потому что Марк прижал ее к себе и поцеловал. Как это было давно… С тех самых пор она не прогуливалась по кладбищу.

– Какая несуразица! – Это уже голос сегодняшнего дня – голос Пирса. – Цирус сделал все возможное и невозможное, чтобы его собственные похороны оказались неудобоваримы.

– Тсс! – зашипела на Пирса Сюзанна.

Они приблизились почти вплотную к навесу, где уже собралась толпа народа, одними из последних. Легкий ветерок развевал полы шляпы Сюзанны, как американский флаг на флагштоке. Она и не подозревала, что на похороны Цируса придет так много людей. Впрочем, про него много чего не знали.

Через несколько минут началась служба. Сюзанна надвинула шляпу на самые брови – лицо оказалось закрытым: прекрасная возможность незаметно оглядывать присутствующих. Вот несколько смутно знакомых лиц… Пожалуй, никто здесь не подходит на роль наследника; никто не выражает сильных чувств. Возможно, Пирс ошибся, и тот, кто назначен быть наследником, здесь не появится.

Служба кончилась быстро; на расстоянии, за холмом, раздался залп прощального салюта; в глубоком молчании флаг с монограммой Цируса опустили.

Сюзанна поймала себя на том, что с интересом наблюдает за стоящим неподалеку мужчиной. Взору ее была доступна только спина, красивая голова с ухоженными волосами, белоснежный воротничок сорочки на фоне темно-серого костюма… Не черного, отметила она про себя. Этот джентльмен вроде ничем не выделяется, но почему взгляд ее возвращается к нему снова и снова? Что-то в нем отдаленно знакомое, притягивающее… Никак не удается вспомнить – где же она его раньше видела?..

– Это, скорее всего, и есть наследник, – шепнул Пирс ей на ухо, тихонько кивая в сторону человека, от которого она не отводила глаз. – Разглядеть бы его получше…

Пастор произнес заключительные слова молитвы и, окинув толпу взором, неожиданно оповестил:

– Последнее желание Цируса таково: все присутствующие на похоронах после церемонии отправляются в его дом на вечеринку.

Сюзанна не выдержала – прокомментировала:

– Какая чушь!

– Да уж! – пробормотал Пирс. – Вот использовать бы остатки денег для оборудования музея – я понимаю. А вечеринка – как вульгарно.

* * *

Пирс попытался вывернуться из кавалькады машин, следующих к дому Цируса в западном пригороде Чикаго.

– Подожди-ка минутку, – остановила его Сюзанна. – Конечно, ты не испытываешь особого желания идти на эту вечеринку, да и я тоже, – оба мы, видимо, расцениваем это как проявление дурного вкуса, но…

– Мда… оборотная сторона медали, – мрачно перебил ее Пирс. – Кто действительно проявляет плохой вкус, так это наследник – не сумел противостоять желанию старика.

Сюзанна думала об ухоженной темной голове, на которую смотрела.

– Я что-то не очень хорошо его разглядела.

– Он, наверно, ума не приложит, что делать с картинами Цируса. Может, даже не знает их настоящей ценности. Если с ним познакомиться, это шанс добиться своего малой кровью.

– Пирс, время еще не пришло.

– В конце концов, чего ты опасаешься? Мы ничего не теряем, зададим два-три вопроса. А вот если коллекция достанется кому-то другому, я буду считать себя идиотом: пошел на поводу у условностей и не высказал своей заинтересованности.

Что ж, пожалуй, Пирс прав, решила Сюзанна; в любом случае, уйти оттуда можно в любое время.

Дом Альберта Цируса был не просто времен королевы Анны. Едва перед ними раскрылись узорчатые чугунные ворота, Сюзанна сразу поняла – этот замок намного древнее. Башенки, террасы, балконы и балкончики всюду, куда ни посмотришь; запущенный сад добавлял дому своеобразной красоты.

– Из этого домика вполне можно соорудить дом с привидениями. Не хватает для полноты картины только полной луны, паутины и страшных пауков. Но я никак не могу представить здесь музей: стены слишком низкие. Ты говорил про целую галерею, что-то здесь не сходится, как ты думаешь?

Пирс недоуменно пожал плечами.

– Ну, мы могли бы построить еще одно крыльцо. Но сейчас вопрос не в этом. Буду считать подарком судьбы, если этот дом достанется нам. А там разберемся, что с ним делать.

Сюзанна помолчала некоторое время.

– Картины тоже подарок судьбы?

– Да, любой поймет, что дом предназначен к скорой продаже. Нам это только на руку. При таком раскладе ценность картин заметно снизится.

Сюзанна собиралась ответить, но они уже стояли перед дверью – пришлось отложить разговор до лучших времен. Прошли через террасу в плохо освещенный зал. Несмотря на свою шляпу, Сюзанна на мгновение ослепла от резкого перехода от света к тьме. Не успела она как следует оглядеться, как Пирс уже тащил ее куда-то за руку, пытаясь одновременно привлечь еще чье-то внимание.

– Мне жаль, что мы встретились в такой печальный день. Я был другом вашего… точнее, Цируса и, так же, как и вы, в какой-то мере интересуюсь искусством.

Сюзанна попыталась оправиться от шока, вызванного словами «в какой-то мере интересуюсь».

– В самом деле? – донесся ответный голос из темноты.

Для Сюзанны он прозвучал как выстрел. Подобно деревянной марионетке, она повернулась от Пирса в сторону говорящего, глядя из-под полей шляпы. На глаза ей прежде всего попалась монограмма на манжете рубашки – МДХ: Маркус Давид Херрингтон. Марк, самая большая ошибка в ее жизни! Медленно, боясь увидеть того, о ком подумала, Сюзанна подняла глаза…