Текст книги "Все это правда"

Пенни

– Ну так вот. Короче, Мири уселась на тот же самый стол, на котором сидела Фатима в тот вечер, когда мы привели ее в школу. Мы с Солейл собрались сесть рядом, но она сказала, что мы должны найти себе другие столы, чтобы распределиться среди группы. Я ей говорю: «Что значит «распределиться»?» А она мне: «На случай, если у ребят будут вопросы». Какие у них могут быть вопросы? Ладно, я-то сразу поняла, что Мири затеяла. Она хочет быть центром собрания – мечтает стать второй Фатимой Роу. В общем, она села, положив ногу на ногу, совсем как Фатима, и стала говорить совсем как она, – про то, что мы должны стремиться к тому, чтобы раскрыть друг другу «драгоценную правду». (Замолкает.) Знаете, я ведь тоже верила в эту теорию. Реально верила. Мне казалось, мы сможем объединить ребят в группу единомышленников, как и обсуждали в «Ведьмином вареве». Фатима даже подсказала нам, что делать, – например, составила повестку дня. Было здорово разговаривать про человеческие связи, придумывать, кого мы могли бы привлечь. Это как приятное домашнее задание, а я ненавижу домашние задания.

– И как прошло собрание?

– (Стонет.) О-о, это было, типа, шоу «На сцене Мири». Она говорила о себе и о том, как теория помогла ей стать близкой подругой Фатимы. Ее не заботило, что в повестке дня стоит анализ книги и рассказ об основных принципах теории. Мири просто рвалась поведать всем, как она стала закадычной подружкой знаменитой писательницы. Слушать было тошно.

– А как реагировали остальные?

– Все как будто в транс впали; смотреть было противно, как они повелись.

– А как же Солейл? Что она делала в это время?

– Солейл? Да она вообще не обращала внимания на то, что несет Мири, потому что шушукалась с Джоной. Уж не знаю, как он оказался рядом с ней; предполагалось, что он должен сидеть за столом с каким-нибудь новым членом сообщества. (Думает.) Может, и не так плохо, что Мири хотела стать лидером. Просто мне казалось, что знакомство с Фатимой и теория построения более глубоких связей должны помочь нам разрушить тесные компашки и стать более близкими друзьями. А мы не применяли теорию ради общих интересов. Каждый из нас использовал ее для своих личных целей.

– Хм-м…

– Мири использовала теорию, чтобы сблизиться с Фатимой, а Солейл – чтобы сблизиться с Джоной.

– Ты права.

– А я вообще ее не использовала. Я была просто… (Замолкает.)

– Кем?

– Ну не знаю… нянькой для кота.

– Отстой. Должно быть, ты себя паршиво чувствуешь.

– Вот именно. И знаете что? Как-то вечером у кота не осталось вообще никакой еды. Я сказала об этом Фатиме, только разве она меня послушала? Нет!

– Ничего себе.

– И что мне оставалось делать? Я же не злодейка, мне не хотелось, чтобы бедный котик умер от голода. Пошла в магазин и сама купила ему еду. Специальный корм для котов с чувствительной пищеварительной системой. Он довольно дорогой, и в маленьких пакетиках его не продают. Либо здоровенный мешок, либо ничего. Мешок весил больше, чем сам кот. Я оставила чек на столе, но Фатима так и не вернула мне деньги.

– Вот так история. Я бы здорово разозлился.

– Я тоже разозлилась, да еще как! Мне просто не хватило храбрости сказать об этом вслух. Фатима купила целый дом, но не захотела вернуть мне восемьдесят баксов.

Отец Пенни кричит ей из дверей:

– Пенни! Покажи ему отрывок из книги!

(Пении поворачивается к нему.)

– Я как раз собиралась! Папа, иди внутрь! (Вздыхает.) Уф-ф. Извините.

– Никаких проблем. Так у тебя есть для меня какой-то текст?

– Да, отрывок из «Подводного течения», который Мири читала на собрании. (Вынимает из блокнота несколько сложенных листков, разворачивает их.) Папа сделал ксерокс. Он подумал, вам будет интересно.

– Конечно, очень интересно. Спасибо, это здорово. (Показывает листки в камеру.)

Слоан Кеттеринг называет палату «химиотерапевтическим люксом», как будто это что-то роскошное. Можно подумать, это ВИП-ложа для рака. В устах Слоан слово «люкс» означает: «Эй, ты в полной жопе, зато здесь есть кожаное кресло и телевизор с плоским экраном».

Мама, не отрываясь от экрана, смотрит свои любимые комедии и запивает их коктейлем из лекарств. Говорит, единственный способ держаться для нее – следить за знакомыми сюжетами, смеяться знакомым шуткам, видеть знакомые лица. Ситкомы – мамина духовная пища, особенно сейчас, когда она уже почти не интересуется пищей телесной. Сама я не фанатка ситкомов. Актеры переигрывают. Смех за кадром раздражает. Родители преувеличенно интересуются жизнью детей – усаживаются на край кровати, чтобы поговорить по душам, ругаются с тренером, бегая по краю футбольного поля, или делают с детьми парашют для яйца[40]40
  Популярный эксперимент на уроках физики, посвященный скорости падения и сопротивлению воздуха. Ученики конструируют парашюты для яиц. Задача – заставить яйцо как можно дольше находиться в воздухе и опустить его на пол, чтобы оно не разбилось.


[Закрыть]. На этот раз мама просит меня выбрать комедию, и я выбираю «Фрейзер»[41]41
  «Фрейзер» (Frazier) – американский комедийный сериал, транслировавшийся на канале NBC с 1993 по 2004 год. Главный герой – психиатр Фрейзер Крейн, который после развода возвращается из Бостона домой, в Сиэтл, и пытается начать новую жизнь, в том числе наладить отношения с отцом и братом.


[Закрыть] – единственный сериал, который хоть как-то терплю, потому что он не такой тупой и там нет шаблонной семейки из пригорода.

В этой серии Фрейзер притворяется евреем, чтобы очаровать симпатичную еврейку, с которой познакомился в торговом центре. Когда она приходит к нему домой, его отец прячет новогоднюю елку в ванную, а его брат Найлз, нарядившийся Иисусом для костюмированной сценки, прячется на кухне. Мы с мамой смеемся в положенных местах. Как говорится, смех – лучшее лекарство.

Мои мысли без предупреждения сворачивают в запретную зону: я думаю о Рождестве, которое проведу уже без мамы. Я пытаюсь выбросить эту мысль из головы, но каждый раз, когда раздается смех за кадром, она возвращается. В следующий раз я увижу эту серию «Фрейзера», скорее всего, случайно. В один прекрасный день, переключая каналы, наткнусь на нее и вспомню, что в последний раз смотрела ее с мамой в «химолюксе», незадолго до маминой смерти. Эта серия, весь сериал отныне для меня невыносимы. А может быть, наоборот, теперь они для меня драгоценны? Не знаю, что со мной тогда будет, и не узнаю, пока это не случится – неизбежное мелькание каналов и вдруг знакомые кадры из «Фрейзера». Когда эта серия меня настигнет? Теперь я все время буду этого бояться. Люди за кадром по-прежнему будут смеяться, а моя мама будет лежать в могиле.

Я пропускаю мимо ушей какую-то шутку (что-то между Фрейзером и Найлзом), поэтому мама хлопает меня по руке. Я хмыкаю и принимаю подобающе веселый вид. Приходит медсестра и ставит маме капельницу с химиотерапевтическим препаратом. Мы продолжаем смотреть телевизор, только я понимаю – мы обе смеемся не над сериалом, а над собственными смешными историями – мы не рассказывали их друг другу целый год. Мне хочется выключить телик и попросить маму, чтобы она рассказала мне, как ходила на свидание на пляж и у нее из купальника вывалились поролоновые подушечки. Мне хочется услышать, как она говорит: «Они плавали на поверхности воды, как размокшие булочки». Мне хочется снова рассказать ей, как я в седьмом классе впервые пошла на свидание с Тревором Логаном. Мы были в кинотеатре, пришла его мама, уселась рядом с Тревором и кормила его сухариками, которые доставала из сумки.

Внутри меня поднимается паника от мысли, что наши моменты, наши истории, наши слова, наш смех – все будет утрачено. Я хочу слушать, я хочу рассказывать. Времени уже не осталось. Я не смогу отмотать его назад, не смогу наткнуться на нас с мамой, переключая телеканалы поздно вечером. Расскажи мне, расскажи мне, а я расскажу тебе. У нас было время, а теперь его почти не осталось. Мы упустили его, не заметили, как оно утекло, за бесчисленными медицинскими процедурами, спорами, попытками избегать друг друга.

Я выключаю звук телевизора, приглушая Фрейзера и Найлза, Мартина, Эдди и собаку, и поворачиваюсь к маме.

– Что со звуком? – спрашивает она.

– Мам, расскажи еще раз, как ты ходила на свидание. Помнишь? Свидание на пляже…

Мама смеется, еще не успев начать свой рассказ. От ее смеха у меня все внутри переворачивается. Я слушаю ее голос, а мое сердце обливается кровью.

– Да, я помню эту часть. Фатима действительно здорово пишет. Очень эмоционально.

– Правда ведь? Меня тоже тогда проняло, хоть я и злилась на Мири. Всех проняло – наверное, из-за атмосферы: звезды, чтение и все такое. А еще у меня в голове звучали слова Фатимы про то, что нужно делиться правдой. Я была в паре с Натали Сингх. Она у нас в классе главная отличница, у нее средний балл 4.2[42]42
  Средний балл (GPA, Grade Point Average) в США рассчитывается как среднее арифметическое от оценок, полученных за все пройденные курсы с учетом затраченного времени, и колеблется в диапазоне от 0.0 до 4.0. В некоторых штатах максимальная оценка может достигать 5.0.


[Закрыть]. Я сама предложила позвать ее на собрание, потому что она, типа, хороший пример для всех нас. Не думала, что окажусь с ней за одним столом. Нет, она нормальная девчонка, правда, за все наше обучение в Грэме я едва перекинулась с ней парой слов. Было странно вот так вот лежать рядом с ней. Когда мы сели, мы должны были посмотреть друг другу в глаза, осознать присутствие друг друга здесь и сейчас и прожить этот момент вместе. Фатима рассказывала нам об этом, однако проделать такое с другим человеком, в реальной жизни – совсем другое дело. Получается, что тот, кто сидит перед тобой, превращается из какого-то левого чувака в твоего знакомого. В общем, не знаю, как это работает, но у меня получилось. Я прямо-таки почувствовала, что по-настоящему вижу Натали.

– Похоже, теория Фатимы дала поразительные результаты. Кстати, я договорился об интервью с Натали и еще несколькими учениками, которые были на том собрании.

– Правда?

– Да.

– Здорово. Передавайте Натали привет от меня.

– Передам. Интересно, что Натали думает о теории и том упражнении, которое вы проделали.

– Да, мне тоже интересно.

– Расскажи об открытом вопросе. Смотри, как забавно получилось. Я задал тебе открытый вопрос об открытом вопросе. (Смеется.) Прости, не мог удержаться. Рассказывай.

– (Смеется.) Ладно. Вопрос был такой: «Чего ты хочешь от жизни?» (пауза) Я сказала Натали, что она привлекает внимание, потому что она отличница. Мири – заводила, и так понятно. (Закатывает глаза.) Солейл – красотка, а Джона – новенький. Все они чем-то выделяются. А потом я сказала: я тоже хочу, чтобы меня заметили. (Замолкает.)

– Что с тобой?

– Не знаю, почему, но когда я говорила об этом, я заплакала. Ужасно глупо было. Полная фигня.

– Вовсе не фигня. Это твоя драгоценная правда. Это было важно для тебя. Так что ничего глупого тут нет.

– Да, наверное. Спасибо. Я долго думала над этим вопросом. Все пыталась придумать какой-то другой ответ, но так и не придумала. «Невозможно скрыть свою истинную сущность» – так говорила Фатима.

– И она была права?

(Молчит.)

– Ведь права?

(Кивает.)

– Что думаешь об этом?

(Качает головой.)

– Ладно, проехали. Значит, твой отец называет общество «Подводное течение» сектой. Ты тоже считаешь последователей Фатимы сектантами?

– Что? (Поднимает глаза.) Нет, конечно. Вовсе не секта. Нам просто нравились книга и теория, и Фатима тоже. Вот и все. Мы же не жгли свечи и не пели гимны. Это просто слухи.

– По-твоему, что такое секта?

– Э-э… ну, это когда есть какой-нибудь гуру, который, типа, весь из себя очень странный, и люди носятся с его идиотскими идеями, даже если они совсем бессмысленные. А еще у этого гуру должна быть толпа последователей, которым нельзя от него уйти. Я бы в такое никогда не вписалась.

Натали Сингх

– Смысл теории человеческих связей и упражнения заключался в том, что мы должны за короткое время стать друзьями. Возможно, это кажется поверхностным, но это не так. Я считаю, если обе стороны ведут себя искренне, между ними действительно возможна дружба. Я каждый день видела Пенни в школе и всегда считала ее уверенной в себе – ведь у нее такие влиятельные подруги. Они все состоят в клубе «Грэм Семь» – это ребята, которые учатся в Грэме с седьмого класса.

– И что в них такого особенного?

– Во-первых, деньги. Большинство родителей отправляют детей в Грэм на последние два года – зачем тратить деньги на седьмой и восьмой классы? А для ребят из клуба «Грэм Семь», точнее, для их родителей, деньги не имеют значения. И во-вторых, отношения. Те, кто приходит в девятый класс, они в школе новенькие и никого не знают. А те, кто учится с седьмого класса, к этому времени дружат уже два года. Из-за этого у «семерок» в некотором роде больше авторитета. Преподаватели никогда не признаются в том, что у них есть любимчики, только они совершенно определенно предпочитают «семерок» другим ученикам из-за их лидерских качеств, а еще потому, что лучше их знают. Если ты не в клубе, нужно стараться изо всех сил, чтобы вырваться вперед.

– Понимаю.

– Однажды я пришла на вечеринку к Пенни. Я смогла позволить себе только одну такую вечеринку; я здесь на стипендии. Все было устроено с размахом. Мне казалось, Пенни такая же раскованная, как и пирушки, которые она закатывает. Однако, поговорив с ней, я поняла, насколько она уязвима. Удивительно, но мне стало ясно, почему она подпала под влияние Фатимы Роу. (Думает.) Если говорить в терминах Фатимы – я поняла, что оба собеседника должны уважать мысли и чувства друг друга, чтобы достичь подлинной человеческой связи. Мы с Пенни правильно выполнили упражнение, поэтому мы до сих пор дружим. Передайте ей тоже привет от меня.

– Передам. Натали, а можно спросить, что ты ответила на открытый вопрос «Чего ты хочешь от жизни?»

– Конечно. Я ответила, что хочу равных возможностей. Это мой ответ: я хочу равных возможностей в жизни. Мы ведь все этого хотим, не так ли?

Эмма Ирвинг

Мири спросила, чего мы хотим от жизни, и я ответила: «Вот этого! Я хочу именно этого – жить и дышать теорией человеческих связей. Быть открытой, честной, познавать людей на духовном уровне, стать движущей силой общества». На первом собрании всего за каких-то пять минут я установила настоящую человеческую связь с совершенно незнакомым человеком. И при этом не выпила ни капли спиртного! (Смеется.) Могу со всей искренностью сказать, что это меня вдохновило. Я прямо-таки рвалась продолжить и продвинуть это дело. Я думала о молодых людях, которые тратят впустую время, слова и упускают драгоценные возможности, а мне не хотелось упускать свои возможности. Мне хотелось жить с открытым сердцем и основать целое движение. Я думала: насколько богатой станет наша жизнь, если мы будем общаться с теми, кого любим, на более глубоком уровне, а при общении с незнакомыми людьми испытывать то, что Фатима Роу называет «эмпатия». Сколько мы могли бы достичь, если бы лучше знали наших одноклассников и учителей, если бы работали вместе и помогали друг другу! (Смеется. Качает головой.) Поверить не могу, что была такой наивной дурой. Я никогда бы сама не догадалась, что у Фатимы не все дома. Но так часто бывает – между гением и полным придурком очень тонкая грань. О господи. (Качает головой.) Все-таки было круто.

Квинн Доннер

«Подводное течение» – моя любимая книга, однозначно. Мири и Солейл меня подсадили. Я и не слышала о Фатиме Роу, пока они обе не стали рассказывать о ней на факультативе по английскому. Благодаря обсуждению в классе и тайному обществу они сделали Фатиму звездой Грэма. Наша учительница, мисс Граусс, тоже была одержима Фатимой Роу. Да, вот именно, одержима. Мисс Граусс хорошая; когда на улице тепло, она разрешает нам выходить читать на луг. В общем, я была двумя руками за всю эту движуху с «Подводным течением»: собрания, чтения и все прочее. Я даже пошла на автограф-сессию в «Книжное обозрение». Оказалась третьей в очереди. Мисс Граусс поставила мне за это хорошую оценку, но я пошла вовсе не из-за оценки. Солейл и Мири отказались от оценок; они объявили, что встреча с Фатимой сама по себе стала для них наградой. А я отказываться не стала. Иногда нужно пользоваться преимуществом. В Грэме очень высокая конкуренция. У нас здесь вроде шоу «Голые и напуганные»[43]43
  «Голые и напуганные» (Naked and Afraid) – американское реалити-шоу, которое выходит на канале «Дискавери» с 2013 года. Каждый эпизод показывает, смогут ли мужчина и женщина выжить без еды, воды и одежды в течение 21 дня.


[Закрыть], только мы в униформе. Вот, смотрите, я сделала селфи с Фатимой. (Показывает селфи на телефоне.) Она очень милая. Полный отстой, что некоторые обвиняют Фатиму в том, что случилось с Джоной. Она тут вообще ни при чем. Мне, конечно, ужасно жаль парня, но не ужасно-ужасно, если вы понимаете, о чем я. Как можно винить Фатиму за то, что она написала о нем? Джона сам преподнес ей свою историю на блюдечке. Фатима Роу – мой кумир. И Хиллари Клинтон тоже. (Думает.) Подождите. С «Голыми и напуганными» я, пожалуй, переборщила. Вырежьте это, пожалуйста. Не хочу проявлять неуважение к школе.

Маркус Дин

Черт. Вы имеете в виду то собрание? Просто сборище хиппи, наслушавшихся всякой психологической бредятины. Но Квинн пошла туда, и я за ней. Куда она, туда и я. Да, я подкаблучник.

«Искупление Брэди Стивенсона»

ФАТИМА РОУ

(отрывок)

– Я вижу ее! – Санни повернулась на каблуках и хлопнула Брэди по плечу.

– О господи, какая она классная! – прошептала Марни.

– Попробую снять ее отсюда, – сказала Палома, поднимая телефон над головой.

Брэди вглядывался сквозь толпу. В глубине души он был так же взволнован, как и девочки. Он прочитал «Погружение» от корки до корки и не мог перестать думать о Джулс, Сэме, ирландских замках и прощении, которое человек дарует другим и самому себе. Как и Джулс, Брэди не понаслышке знал, каково это – стать источником огорчений для родителей. Через «Погружение» Тора Темпл, казалось, прочитала его мысли. Никто не понимал его так хорошо, даже доктор Нихати, его психотерапевт.

Выглянув в проем между вращающейся стойкой с открытками и высокой блондинкой в ботинках с шипами, Брэди заметил писательницу. Ему тут же подумалось, что мудрость Торы слишком велика для ее хрупкого тела, поэтому, чтобы найти выход, она выплескивается из нее потоком слов на бумагу. Он, не отрываясь, смотрел, как Тора отбрасывает назад свои пышные волосы и делает селфи с фанаткой, улыбаясь той же полуулыбкой, как на фотографии в книге. Тора оказалась точно такая, как Брэди ее себе и представлял. «Ну конечно», – весело ответила она, однако Брэди не расслышал вопроса.

Поклонники столпились перед столом, за которым сидела Тора, закрыв Брэди обзор. Еле волоча ноги, он вернулся к девочкам. Нужно дождаться своей очереди, чтобы вновь ее увидеть.

– Ладно тебе, встряхнись. Здесь не так уж и плохо, – подколола его Марни.

– Все в порядке. Мне нравятся книжные магазины, – ответил Брэди.

– Сейчас вернусь. Схожу пописаю. – Марни похлопала Брэди по спине. – Покарауль мое место.

– Давай книжку подержу, – предложила Санни.

Брэди взглянул на экземпляр «Погружения», который держал в руках, и рассмеялся про себя – теперь у него две книги. Ожидая своей очереди, он размышлял, что сказать Торе. Роман пришелся настолько точно в цель, что Брэди даже не мог признаться в том, что читал его. «Забавно, – подумал он, – мы не говорим о каких-то вещах, потому что они совершенно не важны или, наоборот, слишком важны для нас». Он не мог заставить себя задать вопросы, которые записал на обложке книги, оставшейся дома.

Брэди решил сказать Торе, что писатель – самая важная из всех творческих профессий. В век современных технологий книга – самый простой и дешевый способ развлечения. Даже айпады и смартфоны не могут заменить обычную книгу. Таким способом он выразит благодарность Торе за то, что она писатель. Когда у Брэди не было возможности смотреть телевизор или пользоваться Интернетом, книги составляли ему компанию. Слова помогали ему коротать часы, которые в ином случае он провел бы, чувствуя себя раздавленным, опозоренным… просто ощущая самого себя.

Очередь двигалась вперед, и по мере ее продвижения чувства Брэди к Торе крепли. Ему внезапно захотелось, чтобы она узнала о нем все, изучила его характер, как изучила своих персонажей: Сэма, склонного к эмоциональному насилию парня; Джулс, эгоистичную и неблагодарную дочь; Маргарет, строгую и властную мать. Все эти люди были угнетенными, морально неполноценными, но Тора подарила им жизнестойкость и надежду. Брэди хотелось, чтобы Тора узнала его так же хорошо, как их, потому что даже в самых неприятных персонажах она способна увидеть хорошее.

– Я уже здесь. – Марни встала на цыпочки и, вытянув шею, вгляделась вперед. – Я что-то пропустила?

– Нет, ничего, – ответил Брэди, но его слова прозвучали как ложь.

Мири

– Мое собрание, посвященное «Подводному течению», стало поворотным пунктом в жизни многих людей. Квинн Доннер и Эмма Ирвинг уже знали и любили эту книгу, но после собрания они полностью приняли теорию человеческих связей. В тот вечер они подружились с Грегом Тиволи и Минкой Нивз. Может быть, они навсегда останутся закадычными друзьями. И все благодаря теории.

– Здорово.

– Нет-нет, вы не понимаете. Грег Тиволи коллекционирует палки для чесания спины, которые продаются в парках развлечений, а Минка делала в классе презентацию по таксидермии.

– (Смеется.) Полагаю, они не самые популярные в Грэме ребята?

– У них до собрания вообще не было друзей. Они даже друг с другом не дружили. (Смеется.) Вот какая сила у теории человеческих связей. Именно поэтому мы с Квинн и Эммой решили создать движение.

НЬЮ-ЙОРК СИТИ МЭГЭЗИН

ЦИКЛ СТАТЕЙ В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ

«Круче, чем в книге»

Подлинная версия событий, на которых основан скандальный роман «Искупление Брэди Стивенсона»

ИСТОРИЯ СОЛЕЙЛ ДЖОНСТОН, ЧАСТЬ 2 (продолжение)

Присутствовали:

Мири, я (Солейл), Джона, Пенни, Марисса Джун Уивер, Габи Симпсон, Майлз Келли, Элена Весткотт, Ясмин Контрерас, Яэль Леви, Тоби Леви, Урсула Хьюстон, Маккензи Райан, Маркус Дин, Инес Родригес, Виктория Унгер, Ава Баластерас, Грег Тиволи, Квинн Доннер, Алекса Нагацу, Эмма Ирвинг, Минка Нивз, Натали Сингх