Текст книги "Омут"

Лика Лонго
Омут

Загадки зеркал

Май на Черном море – это вам не май в Москве! В Бетте уже пахнет приближающимся летом, всё вокруг дышит свежестью и пропитано влажным морским воздухом. В понедельник утром я проснулась раньше обычного от сумасшедшего гомона птиц. Солнечные лучи образовали на полу квадратик – совсем как коврик, и я с удовольствием ступила на него голыми ногами. Босая, в пижаме я вышла на кухню, где уютно копошилась бабушка. Пахло ванилью, выпечкой и морем. Весеннее настроение сказалось и на бабуле: она подпевала стоящему на столе допотопному радиоприемнику. Это была песня из какого-то старого кинофильма.

– Зачем вы, девушки, красивых любите? Непостоянная у них любо-о-овь… – запела я вместе с ней. Бабушка обернулась.

– Вот что значит хорошая песня! – сказала она назидательно. – Сколько лет прошло, а все поют! И слова-то какие! Не в бровь, а в глаз! – она многозначительно посмотрела на меня.

Ну да, слова актуальные, согласна. За те несколько месяцев, что я встречаюсь с Саймоном, я десять тысяч раз успела подумать о том, что такой потрясающе красивый парень, как он, может найти себе девушку получше. И десять тысяч раз одергивала сама себя: глупая, ведь Саймон не человек! Он Морской, поэтому не стоит искать в его поступках человеческую логику. Саймон лишен человеческих эмоций, не знает, что такое ненависть, ревность, зависть. И разве не чудо, что мои эмоции, всегда приносившие мне одни неприятности (и наградившие дурацким домашним прозвищем Тайфунчик), пробудили в нем отклик?

Бабушка положила мне на тарелку ароматный сырник, и я с аппетитом принялась за еду. В сияющем боку чайника отразилась моя жующая физиономия, из-за оптического эффекта казавшаяся вдвое шире. Я вздохнула – ну да, не красавица! И загородила от себя чайник радиоприемником.

У моей бабули, похоже, есть глаза на затылке. Не знаю как, но, стоя спиной ко мне, она всегда знает, что я делаю. Вот и сейчас – она повернулась именно в ту минуту, когда я закончила завтрак:

– Погоди, Полина, тут есть кое-что для тебя… – сказала бабушка и полезла в карман передника. – Ты, похоже, дружишь теперь только с этими… как их… фотомоделями! – вспомнила она наконец нужное слово, доставая из кармана какую-то бумажку. – К тебе тут приходила девушка. Необыкновенно красивая! – бабушка мечтательно посмотрела в окно. Это служило признаком того, что сейчас начнутся воспоминания. – Знаешь, Поля, последний раз я такую красоту видела в семьдесят шестом году, когда с твоим дедом отдыхала в Сочи рядом с санаторием кинематографистов. Ох, поревновала я тогда дедушку…

– Александра! – перебила я.

Ну кто кроме нее в Бетте мог так поразить бабушку? Конечно же это Александра! Так же, как и мой возлюбленный, она Морская.

– Не знаю, она не представилась, – сухо сказала бабуля, недовольная, что прервали ее историю. – Просто передала тебе письмо. – Бабушка протянула мне конверт.

С бьющимся сердцем я пошла в свою комнату, присела на кровать и распечатала его.

«Полина, здравствуй. Я знаю, ты удивлена, что я вдруг решила написать тебе. Дело в том, что больше мы не увидимся. Даже не знаю, как объяснить тебе… Но может быть, и не стоит ничего объяснять.

Всё оказалось не таким, каким выглядело на первый взгляд. И поэтому я ухожу – не хочу принимать участие в том, что происходит. Это мой выбор.

Я знаю, о чем ты сейчас подумала. Не волнуйся, Саймон остается. Только я и Николь покидаем Бетту. Так что с ее стороны тебе больше не грозит опасность. Жаль, не могу написать, что тебе вообще не грозит никакая опасность. Это было бы неправдой.

Не знаю, способна ли я на дружбу. Но кажется, ты стала мне другом. Именно поэтому я ухожу. Прощай!»

Я несколько раз перечитала письмо, но от этого оно не стало понятнее. Что происходит? И что именно оказалось не таким, каким выглядело на первый взгляд? Но письмо настолько соответствовало моим предчувствиям, что я даже не пыталась рассматривать его как шутку. Все эти сумасшедшие счастливые месяцы рядом с Саймоном я провела в ожидании. В ожидании чего-то нехорошего. И вот оно случилось, ждать больше не надо.

С Саймоном я была как в бреду. Стоило мне увидеть его, и в душе звучала музыка. Я шла за этой мелодией все дальше и дальше. Мне казалось, она ведет меня на высокую горную вершину, откуда нет обратного пути. Сказать, что я была счастлива, – значит, ничего не сказать. Я была запредельно счастлива. И в этой запредельности таилась боль. Почти каждую ночь я просыпалась в холодном поту. Тяжелые мысли атаковали меня со всех сторон. «Полина, единственная цель, с которой Морские вступают в контакт с людьми, – это утопить их и забрать их душу. Утопив тринадцать человек и забрав их души, Морские становятся людьми и проживают обычную человеческую жизнь со всеми ее радостями и печалями. Поверь, ваша краткая, но наполненная жизнь лучше наших бесконечных странствий без цели и без эмоций», – звучал у меня в голове холодный голос Саймона.

Нет, я не боялась за свою жизнь. Но при мысли о том, что когда-нибудь нам придется расстаться, у меня холодели руки, а сердце становилось ледяной глыбой. В отличие от других Морских, которые лишены всех чувств, Саймон стал испытывать жалость. Это случилось после того, как он утопил отца маленького мальчика. Саймон вдруг обнаружил, что жалеет осиротевшего ребенка. И отказался от тринадцатого контакта. Это значит, что он никогда не станет человеком. И когда-нибудь мы расстанемся. Что-то случится, и нам придется расстаться. Что-то случится… Я ворочалась на кровати, безуспешно пытаясь уснуть, и мне казалось, что мокрый сад за окном шелестит: «Что-то случится!..»

Каждый раз, когда на меня наваливались тревожные мысли, я старалась отвлечь себя бытовыми делами. Вот и сейчас я вскочила, спрятала письмо в старенький письменный стол и принялась яростно застилать кровать. «Сегодня Саймон все объяснит мне! Он наверняка знает, почему Александра и Николь покидают Бетту…» – сказала я себе, взбивая подушку так, что из нее во все стороны полетели перья.

Между тем пора уже было идти в школу. Я надела свое любимое синее платье и подошла к зеркалу. За зиму мои выгоревшие волосы снова потемнели, загар сошел. Я расчесалась и хотела заплести колосок, но передумала. С тех пор как в Бетте узнали, что я встречаюсь с недоступным спасателем, я стала кумиром всей школы. Мой стиль копируют все – от пятиклассниц, которым родители наконец-то разрешили причесываться и одеваться, как им хочется, до моих ровесниц. Уже неделю самая популярная прическа в нашей школе – колосок. А синие платья всех фасонов буквально заполонили классы и коридоры. Пожалуй, сегодня пойду с распущенными волосами. Посмотрим, как это отразится завтра на школьной моде! От этих мыслей я невольно улыбнулась сама себе. И тут же вздохнула. Раньше я могла бы поделиться своими соображениями с подругой Надей. И мы вместе посмеялись бы от души. Но с Надей мы так и не помирились. Ее бывший парень – Игорь – оказался причастен к моему похищению и делу о контрабанде, которое расследует мой отец – майор Романов. Сейчас Игорь в Москве дает показания по делу и категорически не желает отвечать на звонки Нади. А подруга, похоже, понимает только одно – она встретила «любовь всей своей жизни», а семейка Романовых разбила ее счастье. Прибавить к этому факт, что «любовь всей жизни» бросила ее вот так просто, – и взрывоопасная смесь под названием «Надька во гневе» готова. Из нее словно торчат во все стороны наэлектризованные иголки, чуть тронь – и ударит током! Вот уже несколько месяцев я сижу за партой одна, Надя перебралась от меня на «галерку», где тихая и забитая Катя Комарова решает за нее математику и дает списывать русский…

Уроки прошли как во сне. Почти все одноклассники донельзя озабочены предстоящим поступлением в вуз. Только большой Пашок, решивший идти в армию, радуется майскому дню и дурацким шуткам физички типа: «До Бойля и Мариотта вам еще плыть и плыть! Вместе с Колумбом на парусном судне! А Овечкина уснула и может свалиться за борт!»

Когда прозвенел звонок с русского, я с облегчением закинула учебники в сумку и кинулась к выходу из кабинета. Как и все последние месяцы, я думала только об одном: поскорее сделать уроки и увидеть Саймона.

В дверях я столкнулась с Надей. Не глядя, я замедлила шаги, чтобы пропустить ее, но она резко дернула меня за руку.

– Надь, ты… – начала было я, но тут обнаружила, что она ни при чем: рукав моего платья зацепился за блестящие кнопки на ее джинсовой жилетке. Она возмущенно фыркнула и бросила на меня испепеляющий взгляд карих глаз. Длинные наманикюренные ногти мешали ей быстро отцепить кнопку от ткани, и она раздраженно бурчала себе под нос что-то про бестолковых лохушек, которые цепляют своими дурацкими синими платьями все подряд. Я смущенно молчала и смотрела на нее, на темные круги под ее глазами. Совсем не сладко ей сейчас приходится. И поделиться-то не с кем, я была ее единственной подругой. Я хотела придумать какой-нибудь повод для разговора, но Надя, наконец, отцепила кнопку и тут же устремилась прочь, цокая высокими каблуками.

Уроков нам задали много. Совестливые поселковые учителя знают, что большинству предстоит поступление в вуз, а на подготовительные курсы мы, в отличие от москвичей, не ходим. Поэтому они стараются вдолбить в наши головы знания намертво. Лишь к семи часам я отложила учебники. Хотя, будь моя воля, не открывала бы их совсем. Но Саймон наотрез отказывался встречаться со мной, пока я не выучу уроки. И даже мог спросить что-нибудь из школьного курса, чтобы проверить, действительно ли учила.

Перед тем как набрать его номер, я еще раз перечитала письмо Александры. Легкое облачко тревоги скользнуло и тут же умчалось прочь, потому что сердце уже бешено стучало – сейчас, сейчас я услышу удивительный обволакивающий голос Саймона.

С ним никогда не знаешь, чего ожидать. Вот и сегодня он попросил меня обуть удобную обувь, потому что нам предстоит пешая прогулка. В девять, когда он подошел к нашей калитке, было еще светло. Он был одет в жемчужно-серую водолазку и синие джинсы. Как и всегда при виде его мне стало радостно и страшно. Подойти к нему и поцеловать в щеку – это как прыгнуть вниз с большой высоты. Стоило его рукам прикоснуться ко мне, весь мир перестал существовать. Я прижималась к нему и тихо повторяла:

– Саймон… Саймон… – с тех пор, как он по просил меня называть его настоящим именем, я стала повторять его очень часто – мне нравится, как оно звучит.

Саймон отстранился от меня первым.

– Пойдем? – спросил он.

– Пойдем! – радостно согласилась я, глядя в его прекрасные глаза, которые сейчас были сине-серыми. Необъяснимым образом они всегда гармонировали с цветом моря и неба. Если шел дождь, они темнели и приобретали оттенок пасмурных туч, а в солнечный день казались ярко-голубыми.

К моему удивлению, мы пошли в противоположную от моря сторону. Миновали центр поселка, где на лавочке у дома культуры мои одноклассники лущили семечки в ожидании киносеанса, прошли кафе «Уют» и оказались в частном секторе среди покосившихся заборов и деревянных домиков. Наконец домики закончились, и за ними я увидела тропинку, ведущую в гору. Все это время я не решалась заговорить с Саймоном о письме Александры. Идти с ним в обнимку было так приятно и так спокойно, что я решила отложить разговор на более позднее время. Я чувствовала, что он будет тяжелым.

– Саймон! Ты так и не скажешь, куда мы идем? – спросила я, когда мы начали подъем.

– Нет. Попробуй догадаться! – лукаво предложил он.

Я промолчала, потому что в голове не родилось никаких версий. Мы шли вверх по тропинке между кустами дикой ежевики, и я пыталась понять, что ждет нас впереди. Неужели мы полезем на самую вершину горы? Но она была очень далеко, и сейчас ее заслоняли уже вовсю зазеленевшие деревья. Начинало темнеть.

– Устала? – обернулся ко мне Саймон. В полумраке мне показалось, что его лицо светится – настолько матовой была кожа.

– Нет! – героически ответила я, хотя ноги уже гудели от долгого подъема. И с надеждой спросила: – А долго еще?

– Уже почти пришли! – сказал он, останавливаясь.

Я в недоумении осмотрелась: все те же деревья и тропинка между ними. Я перевела взгляд на Саймона и поняла, что он наслаждается моей растерянностью: его изящные губы изогнулись в довольной улыбке.

– Или ты скажешь сейчас, или я никуда не пойду! – тут же вскипела я и даже сделала шаг вниз по тропинке, демонстрируя готовность немедленно вернуться назад. Как будто я могла найти дорогу обратно через эти заросли, да еще в темноте! Саймон засмеялся и шагнул ко мне.

– Скажи! – требовала я.

Он молча подхватил меня на руки и легко понес вверх. Я тут же притихла, потому что это было очень приятно. Через минуту впереди среди деревьев забрезжили огни. Еще несколько шагов – и мы оказались на пологой площадке. Бетта осталась далеко внизу, зато прямо перед нами стоял деревянный старый дом. Это было очень странное строение. В темноте я не смогла понять, в чем дело, заметила лишь, что у него очень много углов, а крыша совсем плоская. В двух окнах горел свет и виднелись какие-то силуэты. Хлопнула дверь.

– Саймон! Друг мой! – раздался мужской голос со знакомым акцентом.

Профессор Анжей Стоян! Я разглядела на крыльце его коротенькую пузатую фигурку.

– Что за добычу ты принес в наше логово? Неужели это Полина?

Я засмеялась, и он возликовал:

– О да! Это она! Прекрасная, хотя и своенравная госпожица!

– А как же… как вы здесь оказались? Вы же живете в Турции! – в полном изумлении спросила я.

– Самолеты, моя прекрасная госпожица! Они лучшие друзья современного человека! Самолет доставил меня и Магду в этот мирный зеленый уголок…

– Профессор будет теперь жить в Бетте, здесь ему удобнее вести исследования, – шепнул мне на ухо Саймон.

У меня забилось сердце: наверняка эти исследования касаются Морских! И может, профессор найдет все-таки способ сделать Саймона человеком без тринадцатого контакта?

Мы вошли внутрь, и я поняла, что дом не просто старый – он очень старый. Каждая половица в нем скрипела на свой лад, словно живое существо.

В просторной комнате стояли старинное кресло-качалка и потемневший от времени резной буфет, наполненный красивой посудой. За круглым столом сидела Магда – помощница профессора. Она была одета в длинное светлое платье, из красивого пучка на голове торчали длинные шпильки с разноцветными камнями на концах. Саймон рассказывал мне, что вся семья Магды погибла в пожаре. Да и она не смогла бы выжить, если бы профессор не пересадил ей кожу змеи. И все же, когда Магда поднялась нам навстречу, я вновь поразилась неестественной белизне ее кожи. Тени на ее лице казались слегка зеленоватыми. Усилием воли я заставила себя не рассматривать Магду слишком пристально и не опускать глаза на ее руки с перепонками между пальцев…

Профессор, наверное, самый говорливый человек на свете. Он болтал без умолку, вспоминая бесконечные истории, делал цветистые комплименты мне и Магде, шутливо предостерегал Саймона, чтобы тот не влюблялся в земных девушек. Магда сидела в кресле-качалке и вышивала салфетку. В самых смешных местах разговора она опускала глаза, и ее длинные бледные губы слегка подергивались в улыбке. Наверное, она слышала эти рассказы уже сотни раз.

Мне казалось, будто я попала в добрую сказку. Словно вот-вот старичок в бархатном расшитом камзоле спустится по винтовой лестнице со второго этажа и скажет скрипучим голосом: «Добро пожаловать в наше королевство, принцесса Полина!» Я поглядывала на Саймона и воображала его прекрасным принцем, которого должна расколдовать. Анжей, наконец, истощил запас своих историй и принялся за чай.

– Я и не знала, что высоко в горах есть дом… – заметила я. – Похоже, никто в Бетте не подозревает о нем, а ведь он очень старый…

– О, это дом с удивительной историей, други мои! – снова оживился профессор. – Когда-нибудь я расскажу ее вам, потому что это тема для целого романа!

Профессор хотел еще что-то добавить, но тут кто-то отчаянно забарабанил в дверь. Судя по тому, как удивленно поднял брови Стоян, он явно не ждал визитеров. Стук повторился еще настойчивее. Оправив свою вязаную жилетку, профессор пошел открывать. В кромешной темноте нам не было видно, кто стоит перед домом. Но вот мужской голос рявкнул:

– Полиция! – И на террасу вошли трое полицейских. Они были при полной амуниции и в головных уборах. Самый старший, похожий на хорошо откормленного борова, сунул профессору в нос удостоверение и рявкнул:

– Полиция поселка Бетта! Поступила оперативная инхвормация, что у доме незаконно поселились неизвэстные гражданэ! – полицейский воинственно осматривался по сторонам, как бы проверяя – не собираемся ли мы оказать сопротивление? Удостоверившись, что мы спокойно сидим на своих местах, он немного успокоился и снял фуражку. Без головного убора его сходство со свиньей бросалось в глаза еще сильнее – примятые рыжие волосы над низким лбом были похожи на щетину.

– В доме поселились его хозяева, дражайший! – кротко возразил Стоян. – Это замечательное старинное строение куплено мною!

– У таком случае прэдъявите документы… – сказал «боров», без приглашения усаживаясь за стол рядом со мной.

Профессор пошел за документами. Высокий полицейский с удивленными глазами навыкате и длинной шеей обратился к Саймону:

– А ты случайно не спасатель?

– Да, – кивнул Саймон, и высокий расплылся в улыбке.

– Тогда, применив метод дедукции, могу сказать: эта девушка, – он кивнул на меня, – дочка майора Романова…

– Романова Полина Дмитриевна, – уточнил, демонстрируя свою осведомленность, молодой сержант. У него было удивительно незагорелое для наших мест лицо и темные волосы, чуть более длинные, чем положено сотрудникам милиции.

Тем временем вернулся профессор с бумагами. Он передал их старшему. Тот очень долго рассматривал паспорта профессора и Магды, медленно листая страницы. Вид у него был такой, будто ему хочется попробовать документы на вкус.

– Болгарский подданный? – спросил он наконец.

– Профессор Анжей Стоян к вашим услугам! – вежливо ответил ученый и показал на Магду: – А это моя ассистентка…

– С какой целью прибыли в Россию? – перебил «боров». Похоже, ему очень хотелось найти хотя бы какое-то нарушение закона.

– Наука, дражайшие! Мы ведем здесь исследования… Кстати, не желаете ли осмотреть лабораторию? – вдруг предложил профессор.

Полицейские при слове «лаборатория» оживились.

– А як же! Желаем! – кивнул старший и скомандовал: – Ведите!

Стоян повел их по лестнице на второй этаж.

– Эй! Романова! – окликнул меня высокий. – Давай с нами! Если найдем оружие и наркотики, понятой тебя оформим! – и он громко засмеялся своей глупой шутке.

Магда и Саймон остались сидеть за столом, а я пошла следом за полицейскими – очень хотелось посмотреть лабораторию профессора Стояна. Старший полицейский громко сопел и так топал, что, казалось, дом сейчас развалится. Скрипы старой лестницы утонули в этом грохоте. Поднимаясь по ней, я вспоминала слова Саймона о том, что эксперименты профессора выходят за рамки дозволенного в научном сообществе. Мелькнула мысль: а вдруг там не только колбы и пробирки, а какие-нибудь страшные существа-мутанты? Но нет, тогда профессор не пригласил бы полицейских в лабораторию. Тем временем Стоян открыл дверь в помещение на втором этаже. Все трое полицейских зашли внутрь и разочарованно осмотрелись – в комнате ничего не было, кроме огромных зеркал на стенах. Они явно ожидали большего от лаборатории болгарского подданного.

– Эй! Понятая! Давай к нам! – крикнул высокий и снова засмеялся. Я вошла. Зеркала отразили трех полицейских и стройную девушку в черных джинсах и серой толстовке. Приглядевшись, я заметила, что зеркала немного отличаются друг от друга. Одно показалось мне очень старым – оно было немного мутное, в нем все выглядело красивее и загадочнее. Другое, наоборот, сияющее, в нем видна каждая мелкая деталь. Третье зеркало было чуть золотистым, наши отражения в нем окутывала нежная желтоватая дымка… И вдруг я замерла в недоумении – за моей спиной происходило что-то странное. Мелькнуло какое-то пятнистое существо, похожее на свинью. Я обернулась и увидела, как старший полицейский изумленно таращится в зеркало напротив себя. Рядом с ним стоял высокий и косился туда же, стараясь не выказывать излишнего интереса. Чуть позади них молоденький сержант странно пыхтел…

Я вновь перевела взгляд на зеркало. Там отражались высокий полицейский, молодой сержант и большая пятнистая свинья. Старшего полицейского не было! Сержант закашлял, и его кашель подозрительно походил на смех. Лицо старшего полицейского медленно наливалось краской. Свинья в зеркале нагло таращила на него маленькие хитрые глаза. Полицейский склонил голову набок, и свинья повторила его движение. Сержант раскашлялся еще громче. Старший полицейский замер. Похоже, он боялся пошевелиться – вдруг свинья снова повторит за ним?

Профессор Стоян с невозмутимым видом стоял в дверях, как будто ничего особенного не происходило. Видимо, старший полицейский засомневался – не привиделась ли наглая свинья ему одному? Он шагнул назад, и пятнистый боров сделал то же самое. Полицейский опасливо покосился на высокого коллегу – но тот и вида не подал, что заметил что-то странное. Белолицый сержант позади них мучился очередным приступом кашля.

– Да что ты усе кашляешь, Пэтрэнко! – раздраженно проревел старший. – Выйди ужо на воздух!

При этом свинья в зеркале тоже что-то сказала в адрес Петренко, но все мы дружно сделали вид, что не заметили этого. Петренко пулей выскочил из помещения, на ходу вытаскивая мобильный. Уверена, что через пять минут вся полиция Бетты будет обсуждать происшествие.

Вслед за ним вышли и «боров» с высоким.

– Да-а… Тут, как говорится, наука… – туманно пояснил старший неизвестно кому, осторожно спускаясь по лестнице.

Я услышала, как скрипят половицы, и улыбнулась: свиноподобный полицейский присмирел и уже не грохотал сапогами. Профессор Стоян с видом безвинного страдальца шел за ним, кротко сложив пухлые ручки на животе.

– Не желаете ли осмотреть другие помещения, дражайшие? – вежливо предложил он, когда мы оказались на террасе.

Высокий вопросительно посмотрел на начальника. Он явно был не прочь увидеть еще какие-нибудь чудеса.

– Признаков нарушения закона нэ наблюдается! – решительно отрезал «боров». – Работайте, гражданин профессор! – и он с чувством пожал Стояну руку.

Полицейские отдали честь и чинно вышли.

– Пэтрэнко! Еш твою мать! Хватит девкам названивать! Зайцем вниз беги, заводи машину! – донесся до нас с улицы рев старшего.

Профессор лукаво посмотрел на меня маленькими серыми глазками и засмеялся. Я тоже не смогла удержать смех. Мы оба хохотали, в то время, как Магда и Саймон с изумлением смотрели на нас.

– Что это было? – спросила я, когда мы снова сели за стол.

– Попробуй догадаться, девочка! – глаза профессора светились лукавством. – Вот тебе задача: в комнату вошли трое полицейских, и зеркала отразили трех полицейских. А потом появилась ты, и зеркала расшалились! Что это значит, дражайшая?

– Ох, не знаю!

– Даю тебе подсказку… Эти зеркала я много лет собирал по всему миру. Они реагируют на мысли и чувства… Чувства, Полина! Тебе ведь знакомо это понятие, моя эмоциональная госпожица? – Я хмыкнула в ответ, признавая очевидное. – Тебе ведь, наверное, уже случалось удивлять своими чувствами окружающих?

– Дома меня раньше называли Тайфунчиком… – подтвердила я, умолчав, что прозвище сохранилось за мной и по сей день.

– Наверное, не только дома удивляются твоим эмоциям? Кажется, они произвели большое впечатление еще на кое-кого? – Стоян лукаво покосился на Саймона.

Тот почему-то ответил профессору мрачным взглядом. Похоже, ему не нравился этот разговор.

– И скажи честно, девочка, – продолжал Стоян, – ведь этот важный господин из полиции и впрямь похож на свинью?

Я только фыркнула в ответ. Профессор стал серьезным.

– Полина, ты – особенная. Эти зеркала видели множество людей. Иногда ничего не происходило, иногда происходило что-то необычное. Но ты первая, чьи мысли и чувства они передали так отчетливо, так ясно. Я давно это подозревал, с того момента, как узнал, что твои эмоции пробудили отклик в душе нашего общего друга… – он снова взглянул на Саймона и хотел еще что-то добавить, но Саймон вдруг резко поднялся:

– Полина, нам пора, – бросил любимый нетерпеливо. Я смутилась – это было откровенно невежливо. Но профессор тут же встал, демонстрируя готовность проводить нас до двери. С пылающими щеками я попрощалась с ним и с Магдой, и мы вышли на тропинку. Темнота была такая, что непонятно было, где кончались силуэты деревьев и начиналось небо. Саймон крепко взял меня за руку и повел вниз. Он двигался очень быстро, увлекая меня за собой, будто хотел избежать разговора. Когда мы спустились в Бетту, я вырвала ладонь из его руки и остановилась. Он тоже встал.

– Полина, я знаю: если уж ты решила что-то выяснить, никто не уйдет от твоего допроса, – очень мягко проговорил Саймон. Его голос обволакивал и лишал меня воли, но я отчаянно сопротивлялась исходящему от Морского волшебству.

– Мне сейчас не до шуток! – отрезала я.

Неожиданно Саймон взял меня за плечи и крепко прижал к себе.

– А что, если у меня пока нет ответов на твои вопросы?

– Как так – нет?

– Ты хочешь спросить, почему Александра и Николь ушли из Бетты?

– Да!

– Разве тебе недостаточно, что я остался?

Я молчала.

– Некоторые вещи тебе лучше не знать. Достаточно уже того, что ты невольно оказалась хранительницей чужих секретов…

– Я этого не хотела! – перебила я. – Я просто влюбилась в тебя!

Его удивительное лицо казалось грустным.

– Девочка моя, я тоже этого не хотел…

– Но это случилось! – я почти кричала.

Он прижал меня к себе еще крепче.

– Да, это случилось. – Его голос звучал глухо. – Полина, единственное, что я могу тебе сейчас сказать: я хочу стать человеком и быть с тобой. Ради этого я общаюсь с профессором Стояном, хотя не все, что он говорит и делает, мне нравится…

Я замерла в удивлении. Мне всегда казалось, что Саймон очень уважает Стояна. В конце концов профессор единственный, кто может помочь ему стать человеком.

– Если профессор не сможет мне помочь… Или не захочет, – Саймон словно прочитал мои мысли, – я попытаюсь найти семью Грасини и заставить их вернуть мне человеческую сущность. Поверь, я сделаю все, что в моих силах!

– А почему мы сегодня так неожиданно ушли от профессора? – не сдавалась я.

– Я не хочу, чтобы ты была объектом его экспериментов! – жестко отрезал Саймон – Никогда больше не заходи в его лабораторию! Никогда! – он опять крепко взял меня за руку и повел к дому, показывая, что разговор окончен.

Около нашей калитки мы снова остановились. Пахло сиренью и морем. Наш маленький домик светился всеми окошками – значит, мама и бабушка дома. Саймон молча смотрел на меня. Отблески света падали на его лицо, казавшееся застывшей маской с темными и бездонными глазами. Мурашки побежали по коже: я вдруг остро ощутила, что рядом со мной не человек. Но вот тени на этой маске дрогнули, он склонился ко мне и нежно поцеловал в губы. Потом отстранился. Я впилась взглядом в его лицо – как я хотела прочитать на нем хотя бы какие-то эмоции! Мне показалось, что Саймон смотрит на меня виновато.

Я хотела кинуться к нему на шею, но он уже открыл передо мной калитку:

– До завтра!