Текст книги "Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник"

Глава 3
Трактир семейного типа

Я проснулся и почувствовал себя полным сил. И готов был потратить все эти силы на поиск хорошего завтрака. А лучше двух. Следующее, что я ощутил, – это как падаю с кровати. Стены заходили ходуном, стекла задрожали. За окном было темно, значит, дома снова перемещаются. Странно, я думал, это происходит только на закате, а еще даже солнце не встало. Вот что значит быть закаленным – через пару часов свеж как огурчик!

Надо бы поблагодарить спасителя, давшего мне приют. Никто не может сказать, что Мэтью Грэнвилл – невоспитанный молодой человек. Я спустился вниз и понял, что нахожусь в трактире. Очень, очень большом трактире. Не то чтобы я был специалистом по питейным заведениям Окружья, но уверен: это было необычным даже по здешним меркам. Хотя бы потому, что в центре зала лежал ледяной дракон. Он мирно посапывал, сунув морду под крыло из снежных перьев. Его грива напоминала струи водопада, замерзшие на лету. Сквозь голубоватые полупрозрачные чешуйки на брюхе просвечивало алое пламя. Глыбы льда, на которых он лежал, были сплошь уставлены какими-то небольшими шарами, похожими на снежки.

В трактире был полумрак, поэтому, когда дракон неожиданно посмотрел на меня большими фиалковыми глазами, я не видел ничего, кроме огня, который играл в драконьей пасти меж ледяных клыков. Лед и пламя. Разве найду я в жизни что-то лучшее, чем такой прекраснейший, благороднейший способ умереть?

Что-то липкое и противное потекло по лицу, и я зажмурился. Кое-как оттер пахучую гадость рукавом и возмущенно уставился на толстяка, который как ни в чем не бывало улыбался, словно не облил меня только что «Сладкими Слезами Стыда». Дракон вздохнул и отвернулся. И с чего это я собрался умирать, на голодный-то желудок?

Толстяк надел перчатки из кольчужника, собрал штук десять снежных шаров и пристроил их на льдине. Дракон вскинул голову, выдул из ноздрей струйку дыма и резко выдохнул. Огонь охватил снежки, а ледяной зверь выпустил коготь-бритву и вжикнул прямо по пламени. На льдину посыпались ломкие золотистые осколки. Толстяк учтиво поклонился, воткнул в каждый снежок по ветке ведьминого пустодревника и сгреб их на поднос. Я замер: только что на моих глазах сотворили невероятное волшебство! Какое искусное сочетание стихий! Как дорого я бы дал, чтобы узнать, какие превращения произошли в этих шарах!

Толстяк протопал мимо, и я скосил глаза на поднос. Снежки превратились в золотые ядра со срезанными макушками, внутри которых булькала и пенилась мятно-изумрудная жидкость. Над ними клубилось облако ароматного пара. Дракон еще раз с тоской глянул на меня и завалился спать.

– Подходи, хлебнем ледяного огоньку! Высший сорт! – подмигнул мне трактирщик.

Все-таки было очень мудро не демонстрировать свои познания в алхимии. На будущее я твердо решил: скромность украшает. Хоть и не так ярко, как светобуквы. И вслед за толстяком подошел к стойке, за которой, уперев руки, стоял трактирщик.

– Позвольте представиться: Мэтью Грэнвилл, участник конкурса Школы Магии. Хочу выразить…

– Да ты что, парень! Какая благодарность! Ты как на пороге рухнул, так я чуть не прослезился: вылитый я лет пятьдесят назад! Зря, что ль, я название придумал – «Трактир семейного типа „Сирота“»? Да мне каждый посетитель как брат! А тем более Везучий Неудачник! Лишний раз заглянут посмотреть, а нам это не помешает – скоро ж соревнование!

Трактирщик так расчувствовался, что даже вышел из-за стойки. Он оказался невысоким и лысоватым, на шее болталось полдюжины амулетов, на левой руке из-под закатанного рукава выглядывала татуировка в виде трех ушей. Вот это да! Да я и пол-уха никогда не видывал! А тут сразу три, высшая ступень! Это ж сколько народу приходит к нему поговорить…

– Я Визл, а это Боб-Сундук. Это он отнес тебя наверх и баюкал, как родного сына. Так что сутками сладчайшего сна ты обязан ему.

Сутки?! Пока остальные вовсю одомашнивали, а Китти Плюш выполняла, небось, бонусные задания, я спал без задних ног? И за это еще должен быть благодарен?!

Помощник расплылся в довольной улыбке. Больше всего он был похож на большого откормленного борова. Честное слово, только вместо копыт – руки-ноги, а так один в один. Даже похрюкивал.

– Боб свою работу знает отлично. Но, как говорится, знание – сила, а сила есть – ума не надо. Так что если навести справки или поболтать – то за этим лучше ко мне.

Он поставил передо мной золотой снежок с ледяным огнем.

– Угощайся. А то эти испытания до смерти уморить могут, знаю я Аманду.

Напиток покалывал горло крупинками льда и растекался по телу огненной рекой. Я с интересом рассматривал, как на коже появляются морозные узоры, а на кончике языка пляшет крохотный огонек. Еще меня жутко раздражали эти двое. Как они смеют на меня смотреть? Почему не трепещут?! Сейчас они поймут, что со мной шутки плохи, я сам – огонь!

– Тихо-тихо, парень. Первые пару раз такое бывает. Ты б видел, что вытворял Чарли Пранк, когда работал над рецептом зелья.

– Вы знали Чарли Пранка? Он здесь бывал? – Ради этого я приспустился с потолка. Даже не знал, что умею летать. Только почему-то кругами.

– Ха! Знаю ли я Чарли Пранка! Где, думаешь, он сочинил свои лучшие выходки? Где пережидал бучу? Хочешь знать, так я всем ему обязан – это ж он добыл этого дракона и придумал, как готовить ледяной огонь. Да, Мэтью, Братство трактирщиков рыдало, когда Чарли Пранка выставили из Карпетауна…

Визл, видно, принялся вспоминать славные былые времена, потому что в глазах его появились слезы.

– Боб, ты отдавил мне ногу… А теперь что? Мэтью, ты видишь тут хоть одного посетителя? Перемещения портят весь бизнес. Этот ковер вечно норовит запихнуть трактиры куда подальше. Вот все, что мы заработали до заката! А с нас еще вклад на состязание со Столицей! – И он высыпал на стойку пригоршню золотых.

Золото! Как приятно на нем полежать, погреть бока. Прочь от него, жалкие людишки…

Но пока я наматывал круги над монетами, Боб сгреб все до единой своей здоровенной лапищей. Он внимательно обнюхал каждую и закинул себе в рот. Вдруг скривился и выплюнул одну: золотой упал на пол и медленно растаял. А Боб довольно похлопал себя по животу. Раздался мелодичный монетный звон. Так я узнал, что переливы золотых можно слушать вечно.

– Умница, Боб! Хорошая свинка-копилка сейчас такая редкость… Мэтью, присядь пока, поешь, потом поговорим. Пора уже открываться, – озабоченно сказал Визл, становясь за стойку.

Вот у кого нужно поучиться одомашниванию! Под взглядом Визла стулья вытянулись в струнку, вилки-ложки улеглись правильными рядами и даже вешалки перестали сплетничать. Трактирщик довольно кивнул и позвал помощника:

– Боб, что-то темно у нас. Добавь света.

На двух стенах, точно напротив друг друга, висели большие куски черной ткани. Боб потянул за рычаг, и один из них отъехал в сторону. За тканью оказалась ниша, из которой выглянул очень, очень сердитый маг. Он высунулся по пояс и что-то высматривал в зале. Боб дернул снова, и вторая занавеска тоже отодвинулась, открывая еще одного волшебника, с тонкими чертами лица. Маги тут же уставились друг на друга. Когда их ненавидящие взгляды встретились, воздух прям заискрился и сразу стало гораздо светлее.

– Надо только следить, чтоб они молнии метать не начали, – пояснил мне Визл. – А то сожгут все к проклятой моли. Ты ешь давай. Вон за тем столиком еда уже поспела, выныривает.

Вот это я понимаю – творческий подход! Ненависть – источник вечной энергии, и как это раньше никто не догадался?

Осталось понять, как добыть еду, которая то всплывала, то погружалась внутрь стола. Я закатал рукава и сунул руки в воду, но тарелка моментально ушла на дно. Для озарения я выбросил из снежка пустодревник и одним махом допил то, что оставалось на дне. Оказалось, водные столы – крайне практичное изобретение. Если нырнуть туда с головой и открытым ртом, это очень, очень освежает после того, как во рту у тебя случилось нечто под названием «битва драконов в пекле». Но если перестараться, то можно подавиться ледяной крошкой. В общем, важен баланс. Когда я смог вынырнуть и отдышаться, то твердо знал: не пренебрежение сервировкой губит людей – губит людей вода!

Хорошо одомашненный трактир заботится о посетителях, поэтому стул тут же включил ветродуйку, а ложка поманила со дна тарелки. Я с опаской открыл крышки, но там оказались суп и жареная картошка. Удивительно, но они не убегали, не превращались во что-нибудь несъедобное и не пытались поговорить. Просто чудо, а не еда!

Вот почему, когда ты полон изящества и достоинства, вокруг нет ни души? А стоит тебе запихать в рот побольше картошки и перемазаться соусом, обязательно появится юная леди приятной наружности и посмотрит на тебя как на гоблина? Я попытался ей улыбнуться, но леди уже отвернулась. Не вынесла моего ослепительного блеска, полагаю.

Я непринужденно облокотился на стойку. Мэтью Грэнвилл не пытается понравиться девушке, он просто хочет поблагодарить хозяина за ужин. Юная леди недовольно повела носом, но не удостоила меня и взглядом.

– Говорят, в этот раз Проклятая Молли настроена решительно. Она разослала письма всем доскам объявлений и в Магистрат. Сомневаюсь, что глава Братства трактирщиков ничего об этом не знает, – говорила она строгим низким голосом.

– Клянусь, мы с Бобом неотлучно в трактире, где ж нам бегать доски читать!

– Визл, если вдруг откроется, что вы знали о ее появлении, но не известили Магистрат, у Братства будут большие проблемы.

– Но что ей, бедняге, остается? На Молли пало проклятие – разрушить Карпетаун, вот она и старается, как может. Между прочим, если ее Пророчество исполнится, от посетителей в Башне Гаданий отбоя не будет!

– Между прочим, Визл, если ее Пророчество исполнится, Башня Гаданий сгинет вместе с Карпетауном, – настолько ледяным голосом произнесла девушка, что я поразился, как можно достигнуть такой выразительности, не открывая рта.

Секрет был прост: я не заметил вторую даму, гораздо старше первой. Оказывается, все это время она стояла рядом и даже размахивала каким-то свитком. Если вы хотите стать невидимкой, для этого вовсе не нужны заклинания. Просто выберите себе сказочно красивую спутницу.

– Я понял, магистр Сотпакан. Братство обсудит этот вопрос. Вы не представите нам юную леди? Полагаю, тоже на конкурс?

– Вайверин; фамилию предпочитаем не называть. Уж поверьте моему опыту, Визл, вернее верняка на ставках еще не бывало. Это даже надежнее, чем вылет Везучего Неудачника.

Наверное, в этот момент я чем-то привлек внимание магистра, потому что она глянула на меня и изогнула бровь.

– Ваш посетитель так оригинально выглядит, он из каких-то отсталых миров? Говорит ли он на Понятном Языке?

Мэтью Грэнвилл уважает леди и не позволит себе их критиковать, но, прежде чем заявлять про отсталые миры, на себя бы посмотрела! Толстенькая, под носом сажа, платье лет двести как вышло из моды, духи отдают тиной! Пока слова возмущения с бульканьем закипали у меня в горле, трактирщик любезно сказал:

– Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник. Мэтью, предложи мисс Вайверин новые пряжки, – кажется, ее не работают. Они вон там.

Я сунул руку в нужный ящик и вытянул пряжку – левую черную. Потом левую белую. Когда на тринадцатый раз мне наконец-то попалась парная, Сотпакан задумчиво произнесла:

– Все-таки у вас нюх на такие дела, Визл. Если, конечно, я правильно вспомнила число пряжек в наборе. Я обдумаю свою ставку.

Мэтью Грэнвилл не ломает голову над непонятными словами, он действует. Поэтому я пыхтел, прилаживая пряжки к туфлям. Старые действительно сломались и не подсказывали, где находятся Бесконечные Ступеньки. А без них сложно добраться куда-нибудь далеко, особенно за пределы Карпетауна. Все это время мисс Вайверин стояла не шелохнувшись, только ее щеки покраснели самым милым образом.

Я хотел сказать ей что-нибудь ободряющее и на миг закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. А когда снова их открыл, перед моим носом были грязные, рваные башмаки.

– Визл, старый пройдоха, неужто ты нанял чистильщика?

Новый гость был под стать своей обуви. Пожалуй, она выглядела даже получше. Седые волосы паклей свисали на лицо, по которому шла сетка то ли морщин, то ли трещин грязи. Глаз вообще не было видно. Он был весь увешан пучками кореньев и веток.

– Финнр, дружище! Что это у тебя, куст-старьевщик?

– Точно. Магистрат разрешил посадить его в городе, завтра укажут места. В дверях столкнулся с этой мымрой Сотпакан, так что дай-ка, Визл, горло смочить.

Я с интересом посмотрел на его растение: даже саженец может напрясть из старья гору хороших ниток, а взрослая особь умеет чинить и штопать одежду. Само собой, встречается еще реже пустодревника.

Они уселись за парой-тройкой золотых снежков, и я решил найти себе занятие поинтереснее. В трактир уже набилась толпа народу. Боб еле успевал разносить ледяной огонь, влюбленные парочки запускали друг другу по воде сердечки и цветы. Половицы наконец-то настроились и заиграли в унисон, хотя какая-то выдавала не ля, а ля-диез.

В углу обыкновенцев освободился столик, и я пошел туда. Было немного непривычно, что приборы не прыгали в руки, а стул надо отставлять самому, но с этим можно смириться. Тем более еда была вполне себе на уровне. Пока я размышлял, что делать дальше, над ухом раздалось робкое покашливание.

– Молодой человек, не могли бы вы мне помочь? Навигатор не работает, а мне нужно спланировать дальнейший маршрут.

Это был пожилой джентльмен в опрятном костюме. Он то и дело начесывал волосы на лоб, как будто что-то маскировал, но зеленые глаза смотрели из круглых очков вполне дружелюбно. Он развернул на столе странный свиток и принялся объяснять:

– Мы вот здесь, на северо-северо-западе, вот центр, а я бы хотел попасть сюда, это юго-восток. Но тогда получается, что мне нужно потратить на путешествие несколько жизней, а это какая-то бессмыслица, ведь и точка А, и точка Б – в пределах Окружья!

Уж не знаю, какой умник рисовал его карту, но вышла полная ерунда: например, Близнечные миры оказались в противоположных концах, а Столицу, Эйхилл, вообще намертво пригвоздили к одному месту. Безмирье, вместо того чтобы опоясывать Закружье, расползлось по рисунку большими неровными кусками. И вся карта была в каких-то поперечно-продольных линиях. Наверное, чтоб удобнее было от злости кромсать ножницами.

Я встал и быстро сотворил в воздухе схему:

– Дело же не в расстоянии! Вы неправильно выбираете точку отсчета. Смотрите, у вас это какая-то звезда. Но центр мира – я, то есть вы. Второе: вот Столица, в ней больше всего магии. Те миры, в которых магов больше, чем обыкновенцев, входят в Окружье. Они связаны между собой, но главное – остаются магическими даже тогда, когда Столица переезжает. Те, в которых меньше магов, больше обыкновенцев, – Закружье. Есть еще Безмирье, но про него никто ничего не знает. Предположительно, магии там нет вовсе. Особый случай – Карпетаун, он весь магический, но между Окружьем и Закружьем, и если его вдруг признают Столицей, это грозит серьезными сдвигами в магическом пространстве. Ну, про Мракотан на ночь говорить не будем…

Мэтью Грэнвилл – прекрасный оратор, но иногда жестикулирует слишком оживленно. Вот и сейчас я так увлекся, тыкая пальцем в парящий миражик Карпетауна, что не удержался на ногах. Закружье тут же рухнуло вниз.

– Помогите-ка с точкой опоры, а то я тут весь мир переверну, – пропыхтел я, опираясь на стул и с трудом восстанавливая равновесие. – В общем, вам даже поезд не нужен, по Бесконечным Ступенькам пройти минут двадцать. Думаю, хоть вы и старый, но вашей жизни на это вполне хватит.

Почему-то он жутко обиделся и ушел. Вот и делай людям добро!

Я убрал схему и решил прогуляться, чтобы немного освежиться. Только ноги напрочь отказывались двигаться с места. Пришлось вернуться назад. В каждом углу сотворялись какие-нибудь чудеса. И самым невероятным из них было то, что они были мне совершенно, абсолютно безразличны. Столик, за которым я сидел, был самой обыкновенной деревянной конструкцией, но зато какой интересной! Вот сучок, вот еще один. И еще. А тут след от горячей сковородки. А вот эта ножка сделана из пустодревника. О, эта царапина такая длинная…

Когда Боб-Сундук постучал по спине, я понял, что задремал. Несмотря на все уверения в моей свежести и бодрости, он довел меня до комнаты и заставил лечь спать. Я устроился поудобнее и уже начал проваливаться в сон, когда ужасная мысль вышвырнула меня из постели.

Приглашение! Карта участника! Где они?! Я за целый день о них даже не вспомнил! Трясущимися руками я перебирал одежду, выворачивал все карманы. Они пропали. Я сел на кровать и закрыл лицо руками. Вдруг мое ухо различило какой-то странный звук. На столике у кровати лежала кособокая коробочка, бережно прикрытая крылышком приглашения. Они дружно посапывали.

Первое, что я сказал себе утром: мне нужно заняться одомашниванием. Эта мысль была исключительно удачной, поэтому я повторял ее еще три дня подряд. На всякий случай. Тем более оказалось, что все ужасно рады моей помощи. Стоило мне спуститься вниз и начать, допустим, протирать посуду, как Визл тут же говорил:

– Мэтью, друг, с этим мы сами справимся, ты не мог бы сходить проверить, что нового на досках? Надо же чем-то развлекать посетителей! Или вот что: попробовал бы ты одомашнивать, время-то идет. А ты, Боб, собери осколки и закажи новую партию стаканов.

Видимо, в трактирном деле новости – самое важное, потому что я бегал их читать каждый час. Визл был прав: «Сироту» зашвыривало в такие дали, что приходилось помучиться, прежде чем найдешь дорогу к Магистрату. Конечно, были доски и поближе, но эта была главной. То, что однажды после трех часов ожидания мне удалось увидеть, как мисс Вайверин заходит внутрь, – просто счастливое совпадение, не более. А одомашнить я успею. Времени полно.

Сначала при виде меня все шарахались и тыкали пальцами, но потом привыкли. Все-таки не каждый раз на конкурсе бывает Везучий Неудачник. Иногда кто-нибудь оттаскивал меня в сторону и начинал объяснять, что если я продержусь до третьего тура, а там уступлю нужному человеку, то при Эвребе-коэффициенте 128×1 и поправкой 0,7 при сумме 18300… Что там в итоге получится, я так и не узнал. В этом месте говоривший обычно внимательно смотрел мне в лицо и махал рукой. Конечно, моя неподкупность видна невооруженным глазом!

На этот раз у доски было полно народу. Горожане и туристы что-то громко обсуждали. Я протиснулся к доске и провел по ней пальцами. Над ладонью тотчас же появился рот с сердито сжатыми губами.

– Слушай, парень, ты уже шестой раз за день приходишь. Я тебе что, попугай, чтоб одно и то же повторять? – проворчал он и монотонно забубнил: – Проклятая Молли замечена в Закружье, но Магистрат призывает не терять бдительности… Гильдия Вышивальщиц готовит новые модели брусчатки и клумб… Только что сообщили: почти все конкурсанты завершили одомашнивание, а Рива Диас и Дэвид МакГрегор получили бонусные баллы… Коэффициент ставки на Везучего Неудачника снова вырос…

Последнюю новость он проорал на всю площадь, и ко мне стали оборачиваться. Я с трудом захлопнул болтливый рот и сделал каменное лицо. Все, хватит медлить! Остальные намного меня обогнали. Я приехал в Карпетаун, чтобы бороться за право учиться. А больше всего потому, что выпускник Школы Магии получал особую привилегию – исполнение заветного желания. Мое такое невероятное, что никаким другим способом не сбудется. Вперед, Мэтт, час пробил!

Если пробежать пару Ступенек, то можно спрыгнуть на стену как раз неподалеку от моего непокорного дома. Тут мне повезло: со Ступенек как раз сходил Финнр, навьюченный всяческими ветками и палками. Надо шепнуть доске, что в Карпетауне появился свой Зеленый Человек. Еще чуть-чуть, и будем жить в джунглях.

Я прыгнул на Ступеньку, пока она не уехала, и дождался вторую. Этот вид перемещений не для нерасторопных: едва ты переступал на следующую ступеньку, предыдущая подныривала и забегала вперед. Путешествовать на двух досках можно далеко, главное, чтоб на развилке ступеньку не угнали. Тогда приходится стоять и дожидаться свободной. Ну и нужно право посещения города, похлопал я по карте участника.

Когда Бесконечные Ступеньки пролетали над городской стеной, я соскочил вниз. Страж неодобрительно посмотрел на это, но отвернулся и принялся вылизываться. Почему-то от этого зрелища по коже побежали мурашки. Я шел к тупику Проигравших, 12, и замечал то, чего не видел раньше: узкие переулки, неприятные физиономии в подворотнях. Ковер в этой части города был ужасно старым, почти без вышивки. Правда, прорех и следов штопки тут тоже не было. Еще все время хотелось обернуться и посмотреть, не идет ли кто за мной. А потом вдруг стало тихо-тихо, будто в ушах заложило. И я тоже замер. Вокруг меня сжималось кольцо тишины.

Где-то наверху резко скрипнула форточка, и я со всех ног бросился бежать. Я несся, не разбирая дороги, петляя по закоулкам и срезая через проходные дворы. Улицы становились все уже, впереди замаячила городская стена. Мне было страшно. Потому что куда бы я ни бежал, я очень хорошо слышал один звук: стук-стук, стук-стук. Во всех мирах он означал только одно: это клацают кости Той, которая придет за каждым.

Впереди показался мой дом. Я бросился к нему в безумной, отчаянной надежде, что он спасет и защитит меня. С разбегу я налетел на дверь и вцепился в ручку. Дверь держалась как влитая. Стук-стук был совсем рядом. Мама, спасите меня кто-нибудь!

Вдруг раздался звук падающего тела и самая виртуозная брань, какую я когда-либо слышал. Я отлип от стены и осторожно обернулся.

По ковру ползал, собирая свои ветки-палки, старикан Финнр. Возле него торчал большой корень моего дома.

– Мэтью, ты всегда так ходишь домой? Я-то хотел попросить показать мне этот ясень изнутри, но чуть не помер, догоняя тебя. Со старыми домами шутки плохи – уверен, что корень он выпустил специально, чтобы я упал!

Конечно, эти его ветки-палки и стучали! Я помог Финнру сгрести его добро:

– Знаете, именно сейчас я немного занят: как раз выбрался посмотреть, как там другие. Надо быть в курсе дел своих конкурентов. Но в следующий раз обязательно устрою вам экскурсию.

Во время этой пламенной речи я подхватил мешки с саженцами и повел старика туда, где, как мне казалось, должен быть центр города. И площадь Баллов. При ходьбе палки пренеприятно постукивали. Но главное, Финнр уже не рвался осмотреть жилище прямо сейчас и все бубнил про коварство одичалого дома. Мэтью Грэнвилл абсолютно уверен: одомашнивание именно то дело, которое лучше удается без посторонних глаз.