Текст книги "Элиза Хеммильтон. Происшествие в Ист-Энде"

– Джейми Леннокс не крал этот чемодан. Не лучше ли потратить время на поиски настоящего вора?

Лэйер пристально посмотрел на меня, а я посмотрела на него. Наверняка он уже догадался, что я лишь играла роль властной богачки, несмотря на мое роскошное одеяние.

Он кивнул и потер лицо.

– Хорошо. Леди подтверждает слова Джейми Леннокса. Заявление в его пользу и ничем не подкрепленные догадки против него. По-моему, все очевидно, – он подмигнул констеблю. – Несите документы. Он может быть свободен, – наконец проговорил он те слова, ради которых я сюда и пришла. Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться от облегчения.

– Благодарю, сэр, – манерно раскланялась я и в очередной раз поблагодарила мою покровительницу за возможность практики вежливых жестов. Вероятно, когда-нибудь они в моем исполнении будут выглядеть как нечто обыденное.

10. Правила ведения допроса

Джейми освободили. При условии, что он никуда не уедет из города, поскольку его могли еще вызвать на допрос.

В любом случае, он и не планировал покидать город в ближайшее время, так что не беспокоился по этому поводу.

Однако нас всех занимал вопрос: если не столичная полиция отправила Джейми этот злополучный чемодан, то кто?

– Полагаю, можно сразу исключить того, кто позднее вломился в мастерскую. Значит, это два человека. Или даже две группировки, – размышляла я вслух, потирая подбородок.

У меня уже голова начала болеть из-за тяжелой шляпы. Едва мы добрались до маленького бара, что располагался неподалеку, я сняла наконец головной убор, вытащив из прически шпильки, и положила его рядом на стул. Теперь шляпа напоминала необычного питомца, которого не всякий мог себе позволить и который наблюдал сейчас со стороны, как я заказываю себе джин с тоником, а Джейми – имбирное пиво и тарелку сытного рагу.

Было раннее утро, и Уилл должен был забрать меня позже на карете, чтобы я не опоздала на сегодняшний вечер на Парк-стрит. Хотя меня не радовало, что придется коротать время на этом празднике без моей замечательной подруги Анимант. Но мисс Брэндон-Уэлдерсон оказала мне неоценимую услугу, и я должна отплатить добром за добро.

– Но как со всем этим связан я? – проговорил Джейми, вытирая рот салфеткой.

Сейчас он выглядел гораздо лучше. На лицо вернулись краски, он перестал дрожать, даже попытался завязать волосы на затылке в небольшую косу, чтобы и его тоже сочли аристократом в моей компании.

– Вы ведь действительно хотели получить этот чемодан, так? Может, кто-то решил сделать вам такой вот приятный сюрприз, – ответила я менее серьезным тоном, отпивая из своего стакана.

Конечно, то еще было зрелище: шикарное платье и джин с тоником. Уместнее в таком случае было бы заказать что-нибудь более благородное. Херес, например. Но меня сейчас это совсем не волновало. Я свою роль отыграла и сейчас даже скучала по повседневной одежде и грязной обуви.

– Я наивный человек, Лиз. Но не то чтобы очень доверчивый, – цинично бросил Джейми, зачерпывая ложкой добрый кусок мяса.

Я пожала плечами, отпила еще немного джина с тоником и тайком подмигнула девушке за стойкой, чтобы она принесла мне новый напиток.

– Кстати, о приятных сюрпризах, – Джейми вдруг отложил столовый прибор в сторону и посмотрел мне прямо в глаза. – Безмерно благодарен вам, Элиза Хеммильтон.

Я улыбнулась.

– Всегда рада помочь, Джейми Леннокс, – в животе стало тепло-тепло, и дело тут было не только в алкоголе. Меня только что чествовали как героиню. К таким ощущениям легко привыкнуть.

– А как вы узнали, что я попал в такую передрягу? – спросил он, опуская глаза и делая вид, что разглаживает складку на скатерти, но на самом деле он заметил только что вошедшего в питейное заведение человека, которого не видела я, потому что сидела спиной к двери.

– Мне об этом рассказал сержант Джеймс Джеральд Уокер. Он решил, что мне, как вашей подруге, будет важно узнать последние новости, – пояснила я, и Джейми тут же поднял глаза на меня.

– А мы с вами действительно друзья? – вид у него в этот момент был такой озадаченный, что я невольно расхохоталась.

– Полагаю, с этого момента – уж точно, – подтвердила я. – Я ради вас, между прочим, эту ужасную шляпу нацепила, – я кивнула на тканевого монстра рядом с собой, отдаленно напоминающего Эйфелеву башню, и скорчила гримасу. – Так что вы мой должник. Станьте моим другом, и будем считать, что мы квиты.

Джейми осторожно улыбнулся, будто хотел убедиться, что за те несколько часов, что провел под стражей, он не разучился этого делать.

– Я полагал, вы такие шляпы каждый день носите, – пробормотал он, и я энергично затрясла головой.

– Нет-нет-нет. Совсем нет. Я ведь сама родом из Лаймхауса, – наконец-то объяснила ему я, и как же приятно было сбросить с души такой груз. Точно гора с плеч. Я снова стала самой собой, безо всяких притворств, и мы могли стать настоящими друзьями. – Отец мой работает на веревочном заводе, а мать – на хлопчатобумажной фабрике. Братья и кузены в большинстве своем портовые рабочие, – охотно делилась я, попивая джин с тоником. Наблюдательная девушка за стойкой тут же принесла мне новый стакан. – Разве что кроме моего брата Оливера. Он варит пиво, – если он, конечно, еще жив. Я же о нем целую вечность ничего не слышала. Надо было спросить у Эдит.

Джейми удивленно моргнул, окинул взглядом мое темно-синее платье и перчатки, которые я положила на стол рядом со стаканом, и опять моргнул.

– Но… Ваше платье… – наконец вырвалось у него. Я оперлась локтями о столешницу и подалась чуть вперед.

– Позаимствовала у своей благодетельницы, – заговорщически прошептала я и лукаво подмигнула ему, и это его еще больше смутило. – Только благодаря ей я могу все это позволить. А еще – изучать политологию, которая мне интересна.

Джейми был слишком ошеломлен, чтобы что-то сказать по этому поводу, и я решила сменить тему, чтобы его мозг не перегрелся и не начал дымиться.

– Но мне ведь идет эта шляпка, верно? – спросила я и села так, будто позировала для портрета.

По крайней мере, это его повеселило.

– Чудовищно прекрасно, – хихикнул он, и я кивнула на тушеное мясо в его тарелке, чтобы он не забывал есть.

Сама же я между тем выпила свой второй джин с тоником, и мне принесли третий, хотя я даже не успела попросить об этом. Немного разомлев, я повертела стакан в руках и еще раз подумала обо всех событиях едва начавшегося дня. В том числе и о Джеймсе Джеральде Уокере и его благородном поступке, о том, как он рассказал мне об аресте Джейми. Но это было совсем не в его духе. Тут только два объяснения: либо его характер за последний год изменился в лучшую сторону, либо Арден все эти годы был прав, утверждая, что Уокер влюблен в меня.

– Знаете, о чем еще я думаю? – сказала я Джейми, который смотрел куда-то за мою спину. – Это связано с Уокером, тем сержантом, который приходил к вам, когда в мастерскую вломились, – добавила я, потому что не была уверена, помнит ли Джейми его имя. – Он мне сказал ранее, что в Холборне только сегодня утром заметили пропажу чемодана из их хранилища. Хотя прошло уже два дня! Как-то не слишком профессионально с их стороны, если до них все так туго доходит, – фыркнула я и сама только сейчас поняла, что Джейми меня совсем не слушал. Все это время он смотрел на человека за моей спиной, который теперь шагнул к нам, подхватил стул из-за соседнего столика и преспокойненько сел за наш, даже не подумав спросить разрешения.

Он невозмутимо ухмыльнулся нам и сразу мне понравился.

– Дело в том, что в расследовании появились новые зацепки, – пояснил он, снимая с головы шлем и кладя его рядом с моей шляпой. Это был тот самый констебль, который охранял Джейми, когда того поместили в комнату для допросов.

Я тут же посмотрела на механика, всерьез беспокоясь за его душевное состояние. Он и так перенес стресс в полицейском участке, не хотелось бы, чтобы сейчас его миролюбивый настрой пошатнулся из-за присутствия стража порядка.

Но он не побледнел, когда полицейский подсел к нам, даже по-прежнему доброжелательно улыбался, и я предположила, что, наверное, не нужно выпроваживать констебля из-за нашего столика.

– В каком расследовании? – невозмутимо поинтересовалась я, делая вид, что нет ничего необычного в том, что полицейский вдруг вмешался в мой разговор с другом да еще вставляет свои комментарии. Как там была его фамилия? Миллер?

Он был статным широкоплечим парнем со светлыми густыми волосами и модными пышными усами. Тот тип мужчин, которые точно знают, что хорошо выглядят и бесстыдно этим пользуются. Тут бы я поспорил.↫Констебль Эван Миллер – честный и порядочный человек, он бы никогда не стал относиться к чувствам других легкомысленно. И он был очень добр ко мне, даже чаю горячего предложил. Замечательная идея, учитывая, какой холод стоял в той камере.

Меня такие мужчины обычно оставляли равнодушной. Совершенно не весело флиртовать с собеседником, если его это совсем не впечатляет.

– Этот чемодан пробил стеклянный купол библиотеки Королевского университета четыре недели назад, – пояснил он мне, и я от неожиданности чуть не поперхнулась своим напитком.

– Так это тот самый чемодан? – воскликнула я, когда наконец поняла взаимосвязь. – Господи, мне же Анимант об этом случае рассказывала! Столько книг тогда было испорчено! – вспомнила я, с грустью думая обо всех тех книгах, которые пришлось переупорядочить моей бедной подруге, чтобы заменить пропущенные. Выходит, этот чемодан не только был частью нескольких серьезных преступлений, он и сам являлся преступником. Книжный убийца.

Констебль только хмыкнул. Его, видно, очень позабавило, что я так беспокоюсь об испорченных книгах. Точно выгоню его из-за стола.

– На протяжении двух недель мы пытались найти владельца. Поиски ни к чему не привели, так что досье поместили в архив нераскрытых дел

Он вальяжно откинулся на спинку стула, всем своим видом показывая, что намерен задержаться подольше. И мне не оставалось ничего другого, кроме как дать знак девушке за стойкой принести нам еще имбирного пива.

– Что же изменилось? – напряженно спросил Джейми и заерзал на краешке своего стула, сам того не осознавая.

– Нашелся владелец, – произнес Миллер те самые слова, что так жаждал услышать Джейми.

– В самом деле? Кто же он? – вырвалось у него, и от волнения он чуть не опрокинул свое пиво.

Все-таки правильно я поняла, что он изначально очень обрадовался приходу констебля. И не только потому, что тот всегда был добр к Джейми, но и потому, что у него имелся личный интерес поскорее раскрыть это дело. Он очень хотел узнать, кто разработал и нарисовал планы. Даже если это означало, что ему придется вернуть чертежи обратно владельцу. Однако разговор с изобретателем компенсировал бы все волнения последних дней.

– Дэвид Брайтон. Он инженер, – медленно и отчетливо произнес Миллер. Джейми слегка нахмурился, прислушиваясь.

– Инициалы… Д. Б., – выдавил он.

– Итак, вы оказались совершенно правы в своих предположениях, мистер Леннокс. Вам знакомо это имя? – его голос звучал необычайно серьезно. И плечи неестественно напряглись. Как-то это совсем не походило на непринужденную дружескую беседу.

Я недоверчиво вскинула брови.

– Это что, допрос? – поинтересовалась я, но констебль сделал вид, что я его неверно поняла. Он расправил плечи и строго посмотрел на меня, но я ничуть не испугалась.

– Конечно, – ответил он. Зато честно. Я хмыкнула.

– Очень умно с вашей стороны, – заметила я. – Конечно, Джейми более разговорчивый, когда он не дрожит от страха.

– Так и я о том же думаю.

– Вовсе я не дрожал, – обиженно заявил Джейми, и мы с констеблем многозначительно переглянулись. Ладно же, оставим это без комментария.

Это все ты и твоя вечная борьба за власть. Разве это обязательно?

Да брось, уж и пошутить нельзя. Мир и так слишком серьезен, поэтому не занудствуй.

Да не дрожал я! Честно! Я держался по-геройски и надеялся на лучшее. Хватит уже надо мной потешаться.

Девушка из-за стойки принесла пиво для констебля, и тот рассеянно поблагодарил ее, прежде чем снова обратиться к Джейми, чтобы получить ответ на свой вопрос.

– Дэвид Брайтон, – пробормотал Джейми имя, схватил ложку и запихнул себе в рот последние остатки рагу, чтобы таким образом дать себе время на раздумья. – Не могу припомнить. Но у меня на имена в принципе очень плохая память. Мне нужно еще время подумать, возможно, что-то и всплывет.

Было прямо видно, как он собирается с мыслями. Он даже замер на пару секунд, прежде чем продолжить разговор.

– Я, разумеется, верну мистеру Брайтону все, что было в чемодане. Только вот сам чемодан, к сожалению, сильно поврежден.

Констебль махнул рукой.

– В этом нет необходимости, мистер Леннокс, – небрежно проговорил он. Но на лице все равно все было написано.

– Брайтон мертв, – метко заключила я. Джейми в ужасе вытаращил глаза, а констебль строго поджал губы, и это стало достаточным подтверждением моей правоты. А какой еще вывод напрашивался из его заявления? По какой еще причине инженер мог не хотеть вернуть свои бесценные чертежи?

– Ну же, констебль, рассказывайте, как дело было, – не без нотки лицемерия попросила я, придвигая ему ближе стакан с пивом, чтобы усилить чувство общности.

Джейми сидел как вкопанный. Похоже, мысли о чьей-либо смерти его жутко пугали.

– Труп Дэвида Брайтона нашли сегодня утром на берегу Темзы. Слой льда немного оттаял, потому что в последние дни было относительно тепло, – он взял свой стакан с пивом.

Казалось, ему не хотелось вспоминать о том, как выглядел труп, но зато мое воображение тут же расцвело, как кровавая роза.

– Обледеневший труп… Надо же, как пугающе волнительно! – выпалила я, будто мне сделали дорогой подарок, и ладони задрожали от напряжения. – А как его опознали? Давно он мертв? Что стало причиной смерти? Я хочу знать все!

Я люблю криминальные дела.

Однажды, летом восемьдесят четвертого года, я обнаружила соседку повешенной на собственной спутанной косе.

О, какое это было зрелище!

Тогда я была убеждена, что это убийство, даже если мне никто не верил. У меня, конечно, не имелось никаких доказательств, но я чувствовала нутром, что тут дело нечисто. Видимо, у меня испорченное представление о хорошем времяпрепровождении.

– Лиз! – умоляюще воскликнул Джейми, который не хотел даже отдаленно представлять себе мертвое тело изобретателя, и весь скривился от отвращения. Позже он мне рассказал, что уже не раз сталкивался с мертвецами, чего на улицах Лондона едва ли возможно избежать.

Констебль смотрел на меня с явным неодобрением, и я одарила его своей наиболее милой улыбкой.А ты разве умеешь улыбаться менее мило?[10]10
  М-да… Над твоим чувством юмора еще работать и работать.


[Закрыть]

– Прошу, констебль Миллер. Вы же, конечно же, в курсе всех дел. И я уверена, такой известный человек, как вы, запечатлел каждую мелочь этого дела, – томно вздохнула я, как бы невзначай проводя тыльной стороной ладони по руке констебля.

Он так и замер. Но через мгновение снова взял себя в руки.

– Это и есть ваша тактика? Льстите мне, чтобы я вам сразу все выдал? – спросил он, и я ухмыльнулась.

– Но ведь эта тактика работает? – невинно поинтересовалась я и сделала последний глоток джина, чтобы немного отвести взгляд.

Джейми зло посмотрел на меня. Казалось, он был совсем не в восторге от моих методов.

– Откуда вам вообще известно мое имя?

Я сначала подумала, что констебль мне не доверяет. Но когда он подался вперед, чтобы иметь возможность смотреть мне прямо в глаза, я поняла, что ему просто любопытно. Потому что милейший констебль Эван Миллер, как и я, жаждал во всем разобраться.

– Как умер Дэвид Брайтон? – не отставала я, и он скрипнул зубами.

Но я смело выдержала его пронзительный взгляд, и не прошло даже трех секунд, как он ответил на мой вопрос.[11]11
  В его защиту скажу, что я просто очень упрямая шельма.


[Закрыть]

– Это была насильственная смерть. Удар тупым предметом в затылок. А как его опознали, я и сам не знаю. Не я нашел его на Темзе, а увидел его уже потом, когда тело привезли в морг.

Мой пульс тут же участился.

– Насильственная смерть? – в ужасе пробормотал Джейми.

– Его убили, – восхищенно выдохнула я.

– Лиз, – снова укоризненно прошипел он, и я моментально взяла себя в руки, чтобы обо мне не подумали как о ненормальной.

Констебль не проронил больше ни слова, и по его лицу было понятно, что больше он ничего не скажет.

Он, конечно, представлял себе допрос Джейми совсем не так.

Тут я заметила мужчину у стойки, который быстро что-то сказал девушке, разливающей напитки, а потом вежливо помахал мне рукой, привлекая мое внимание. Это прибыл Уилл, чтобы отвезти меня обратно в Мейфэр. Он просто не мог выбрать лучшего момента для своего появления.

Я вежливо улыбнулась констеблю и взяла свою гигантскую шляпу со стула.

– Ваше имя я услышала в участке. Сержант Уоррен сказал, что это вы охраняете Джейми Леннокса в комнате для допросов. У меня на имена отличная память, – широко улыбнулась я и резко снова надела шляпу, так что одно из перьев упало мне на лицо. – А теперь, господа, прошу меня простить – ждут неотложные дела.

11. Пунш тоже вполне неплохое решение

В третий раз я поправляла свою прическу, крутясь у зеркала и тщательно следя, чтобы ни один локон не выбился. Сисси помогала мне уложить волосы на затылке.

Я уже сменила темно-синее бархатное платье на вечернее кремового цвета с высоким кружевным воротником, но по-прежнему чувствовала себя разодетой. Платье облегало мою фигуру, подчеркивая худобу, хотя Сисси надела на меня корсет.

Я провела руками по гладкой ткани на талии и в последний раз посмотрела в зеркало над туалетным столиком.

Оттуда на меня смотрела молодая девушка с острым носом, тонкими поджатыми губами и прозрачно-голубыми глазами. Ее взгляд казался пронзительным и холодным.

«Глазки у тебя, как из хрусталя», – часто говорила моя мама.

«Дьявол украл все краски», – любил повторять отец.

«Такими глазами можно заглянуть человеку прямо в душу», – не без гордости объявлял Арден молоденьким девушкам, которые нередко спрашивали об этой особенности нашей внешности. У нас у обоих были такие светлые глаза.

Конечно, это было неправдой. Я не могла никому заглядывать в душу, читать мысли или тому подобное. Но у этого есть свои плюсы, особенно если собеседник может легко поверить в такие способности.

Внизу на первом этаже прозвенел дверной колокольчик, и я поспешно убрала пальцы с прически, прежде чем успела что-либо испортить случайным небрежным движением.

Я быстро надела подходящие по цвету атласные туфли, как можно тише подбежала к лестнице и тут же приняла величавую позу и важный вид, заметив Клиффертона в благородном фраке, который как раз открывал входную дверь для наших первых гостей.

Выступая как можно более величаво, я спустилась по ступенькам и благосклонно улыбнулась пришедшей супружеской паре – Гарольду Россу и его жене. Они были уже в преклонном возрасте, но не пропускали ни одного званого ужина, ни одного светского мероприятия, приходя намного раньше всех остальных гостей.

Сисси и Симона как раз забирали у них пальто, когда я спустилась в вестибюль. Клиффертон критически оглядел меня с головы до ног. Я же тем временем шагнула к гостям с приветственным словом.

– Добрый вечер, мистер Росс, – вежливо, как подобает, обратилась я к пожилому джентльмену со слегка растрепанными волосами, сделала книксен и затем повернулась к его супруге. – Миссис Росс, – с натянутой улыбкой выдавила я. Следовало сказать какой-нибудь комплимент, но мне совсем ничего не приходило в голову. Платье темно-сливового оттенка напоминало мне о синяках, и сама она выглядела такой болезненной, как будто ее наряжали в гроб. – Вы сегодня восхитительно бледны, – выдавила я наконец. Эх, была бы тут сейчас Анимант… Она бывала любезна со всеми и не смущалась, даже если приходилось притворяться.

– Как мило с твоей стороны, дорогое дитя. А возрастные пятна я залечиваю кусочками мышьяка, – гордо сообщила миссис Росс, будто эта шутка ее совсем не впечатлила, и я лишь любезно кивнула, оставив ее слова без комментария.

Парадокс: сегодня в полдень я разыграла настоящий спектакль в полицейском участке Холборна и в целом была очень умелой актрисой, если только мне позволяли быть собой.

Но этот светский прием… Я не принадлежала к этому миру, к этой реальности, и потому было трудно выполнять те требования, которых я даже не понимала.

Тем не менее, ради мисс Брэндон-Уэлдерсон я готова была постараться. Сделала бы все возможное.

Я также поприветствовала еще троих гостей, прежде чем наконец появилась хозяйка вечера, завершившая последние приготовления, которые по большей части касались ее прически.

Она благодарно улыбнулась мне, и я смогла покинуть вестибюль и перейти в большой салон.

Потребовалось приложить немало усилий, чтобы не скучать в сторонке, а найти подходящего собеседника, который не стал бы меня расспрашивать, когда я собираюсь бросить учебу и выйти замуж за чьего-то сына или племянника, или внука, или брата.

Конечно, никто не собирался делать мне официальное предложение руки и сердца. Никому не хотелось бы связывать свою жизнь с девушкой без роду-племени, которой я и являлась. Ничего серьезного, так, пустые слова из-за предубежденного чувства общности.

Но я в любом случае не согласилась бы. С моей стороны было бы чрезвычайно глупо отказываться ради мужчины от тех прав и свобод, которые я могу получить благодаря учебе.

Едва я подумала об этом, как мое предательское сердце подвело меня, потому что в этот самый момент в комнату вошел джентльмен, и в груди все сжалось так, что даже голова закружилась.

Подтянутый, прямой, как палка. Короткие темные волосы, которые завивались у затылка в небольшие локоны. Едва заметные родинки на шее, почти скрытой воротником.

Сердце застучало громче, уже где-то у самого горла.

Но затем я моргнула, пригляделась повнимательнее и поняла, что ошиблась. Это был всего лишь Эдвин, сын профессора Монтгоммери, а не тот человек, которого я в нем вначале увидела.

Эдвин приветливо кивнул мне и улыбнулся, когда понял, что я его разглядываю. Я из вежливости тоже приподняла уголки рта, но со стороны это наверняка больше походило на гримасу.

В моей голове все перевернулось, и внутренности точно кислотой обожгло. Быстро развернувшись на каблуках, я поспешила прочь из большого салона и чуть не врезалась в миссис Хиггинс.

– Прошу прощения, – задыхаясь, бросила я и скользнула мимо нее в коридор для прислуги, чтобы оттуда пробраться к потайной двери за книжным шкафом.

В темноте я остановилась, прислонившись спиной к стене, и попыталась отдышаться.

Что же со мной происходит? И когда это прекратится? Я столько месяцев его не видела, и сердце, и разум уже давно позабыли о нем. Мне так казалось.

Да, признаю, вероятно, есть во мне что-то, из-за чего люди не могут не обратить на меня внимание. Вероятно, я даже могу вскружить кому-то голову.

За меня уже дважды дрались. Дэвис Караван все никак не решится пригласить меня на прогулку, потому что ему, по-видимому, дороже его ювелирные изделия, а вот Джордж Темплтон, сын торговца рыбой из Лаймхауса, даже сватался ко мне.

Будет неправильно сказать, что я страдала от недостатка внимания, однако сама никогда не влюблялась легкомысленно.

За исключением одного раза.

Мы с Бенджамином Грином не виделись на протяжении полугода, не было никакой возможности пересечься, а мое сердце до сих пор тосковало по нему.

Словно сами по себе, кончики моих пальцев блуждали по медальону, покоившемуся на моей груди под пышным кружевным воротником.

Рука потянулась к шее, к груди. Я нащупала под тканью медальон, и жжение в груди снова вернулось, даже усилилось.

Я была крайне разочарована.

Потому что это оказался Эдвин, а не тот, о ком я сначала подумала. С другой стороны, что ему тут делать?

Потому что я ничего не сказала на похоронах старого мистера Бофорта, когда он оставил мне шкатулку с медальоном.

Потому что он ничего мне не сказал, хотя наверняка понимал, что это, скорее всего, наша последняя встреча.

– Что прошло, то прошло, – прошептала я в темноту коридора, еле сдерживая накатывающие эмоции.

В конце концов, я Элиза Хеммильтон, и грусть была мне совсем не к лицу.

В нескольких футах от меня открылась дверь, и в коридор выглянула Клэр.

– Элиза? Это ты тут прячешься? – укоризненно спросила она, и я выступила из тени на свет, падавший в коридор из кухни.

– Нет-нет, я… Мне просто нужно на воздух, – поспешно проговорила я, кивая на заднюю дверь, которая вела из кухни в боковой переулок.

Клэр недоверчиво посмотрела на меня.

– Ты же не собираешься сбегать с вечера? – осторожно спросила она, и я энергично помотала головой.

– Конечно же нет, – заверила я ее, однако она все равно не пропустила меня. Ее взгляд стал мягче, и она внимательно меня рассматривала.

– Все в порядке? – в ее голосе слышалось беспокойство, она этого даже не скрывала.

– А почему что-то должно быть не в порядке? – беспечно возразила я, лукаво улыбаясь, и на миг задержала дыхание.

– Ты не отшутилась, как ты это обычно делаешь, – пояснила она.

Я тяжело выдохнула и перестала улыбаться.

– Мне совсем ненадолго нужно. Подышу немного свежим воздухом, развеюсь. А потом вернусь к гостям, – пообещала я. Клэр покачала головой, но дорогу наконец освободила.

Я прошла мимо серебряных подносов с пирожками и вазочек с крошечными кремовыми пирожными и схватилась за холодную металлическую ручку.

– На гостей мне, если честно, наплевать, – вдруг сказала Клэр, распахивая дверцу шкафа и доставая оттуда шерстяную шаль. – Смотри не простудись, – с этими словами она подала ее мне.

Я искренне улыбнулась и тут же набросила шаль на плечи.

– Я скоро буду, – шепнула я и шагнула через порог в темный переулок.

Солнце давно уже село, а свет от уличного фонаря до меня не доставал.

Дул резкий сильный ветер, трепля мою кружевную юбку. Хотя снегопад прекратился, я, конечно, не стала бы долго оставаться на улице.

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Легким сразу стало больно от ледяного холода, но зато это помогло прогнать все мрачные мысли. На мгновение я задержалась у двери, прошлась немного взад-вперед, тщательно следя за тем, чтобы атласные туфельки не промокли.

Через пару минут я почувствовала, что готова снова вернуться к гостям и погреть онемевшие кончики пальцев у камина. Но не успела я открыть заднюю дверь, как мое внимание привлек громкий смех, глубокий и раскатистый, как Темза во время прилива. Я оглянулась. В конце переулка, в свете уличного фонаря, остановились два джентльмена. Оба были элегантно одеты, на головах высокие цилиндры, в руках узкие тросточки.

Конечно, они направлялись к мисс Брэндон-Уэлдерсон на званый ужин.

Тот, что смеялся, дружески похлопал по плечу своего приятеля, и тот, по-видимому, сказал ему что-то ободряющее, чего я не смогла разобрать из-за большого расстояния.

Одного из них я узнала по приземистой фигуре и рыжевато-русой бороде, поблескивающей в свете фонаря как золото. Я познакомилась с ним месяц назад, когда моя покровительница проводила, как сегодня, званый ужин. Звали его сэр Джонатан О’Нил, он был лордом с ирландскими корнями, недавно перебравшимся на постоянное место жительства в Лондон.

Второй мужчина казался моложе, и я вряд ли встречала его раньше. В свете фонаря я его так и не смогла узнать.

Джентльмены исчезли из поля моего зрения, и я поспешила вернуться на кухню, чтобы не замерзнуть окончательно.

– Ну как, стало лучше? – спросила Клэр, когда я с благодарностью протянула ей теплую шаль.

Я кивнула, стараясь не думать больше о мрачном и грустном, и взяла с подноса одно пирожное. Клэр возражать не стала, потому что беспокоилась за меня.

Мне, правда, до сих пор не хотелось возвращаться в большой салон, не хотелось ни с кем общаться, но я себя переселила и, быстро дожевав пирожное, снова шагнула в комнату, полную людей.

Мисс Виолетт Холдхерст сидела за роялем и аккомпанировала мистеру Престону, который своим мягким баритоном исполнял известный романс.

И, поскольку сейчас все внимание было приковано к ним двоим, и гости наверняка вполголоса обсуждали помолвку мистера Престона с этой юной леди и гадали, скоро ли состоится свадьба, я смогла незаметно смешаться с толпой.[12]12
  Важная ремарка для тех из вас, кто больше интересуется светскими сплетнями, чем расследованием дела: пары из этого музыкального дуэта, к сожалению, не вышло. Для мистера Престона финансы оказались важнее чувств, а потому он решил посвататься к дочери сэра Рудольфа. Будем надеяться, что они будут счастливы, и бедняжка мисс Холдхерст недолго останется одна, и найдется тот, кто вылечит ее разбитое сердце.


[Закрыть]

Я незаметно подошла к мисс Брэндон-Уэлдерсон, будто так и слушала музыку, никогда не покидая комнаты.

– Уроки пения, – вдруг шепнула моя благодетельница, чуть наклонив голову, при этом она не сводила глаз с мистера Престона.

– Что-что, простите? – переспросила я, предчувствуя что-то нехорошее.

– Это, безусловно, обогатило бы ваше образование, Элиза. Людей, которые умеют петь, всегда с большей радостью приглашают на частные мероприятия, – пояснила она, быстро покосившись на меня. Да, этого-то я и боялась.

– Я даже не умею петь, – быстро прошептала я в ответ, с ужасом вспоминая, как распевала матросские песни в пабах, так что все посетители зажимали уши. Даже думать не хочу.

– Поговорим об этом позже, – сказала она. Для меня это прозвучало как самая настоящая угроза.

Песня между тем подошла к концу, все энергично зааплодировали, потом некоторые гости направились в соседнюю столовую.

– Ах, мисс Брэндон-Уэлдерсон. Вечер просто прекрасен, вы превзошли себя на этот раз, – с другой стороны от моей покровительницы вдруг появился сэр Джонатан О’Нил и поцеловал ее протянутую для приветствия руку.

– Вечер еще только начался, дорогой мой сэр О’Нил. Мало ли что может произойти, – спокойно ответила она, и он рассмеялся, как будто она чрезвычайно удачно пошутила. Что, в свою очередь, вызвало у меня недоверие.

Можно описать мисс Брэндон-Уэлдерсон самыми разными эпитетами, но шутит она крайне редко. И остроумной лично я бы ее не назвала.

– И вам чудесного вечера, мисс Хеммильтон, – поприветствовал он и меня. Я выдавила улыбку и поспешила отойти, не желая продолжать разговор.

Однако далеко я не ушла и, едва повернувшись, столкнулась с молодым человеком в темном костюме.

– О, привет, – удивленно проговорил он и чуть отступил назад, дабы не нарушить правил этикета.

Я узнала его голос. Как темная солоноватая вода Темзы. Он пришел на вечер с Джонатаном О’Нилом. Его светлые, но при этом совершенно бесцветные, как дым из труб заводов, волосы были гладко зачесаны. Только один напомаженный локон падал ему на лоб, подчеркивая выразительность хитро прищуренных глаз.

– То есть, добрый вечер, – быстро поправился он, следуя предписаниям и нормам, принятым в высшем обществе, и я наигранно улыбнулась.

– Добрый вечер, – чуть слышно прошелестела я, пытаясь пройти мимо. Но он как раз шагнул в ту же сторону, чтобы освободить мне путь, так что мы во второй раз столкнулись.

– Ах, черт, – от души выругалась я, когда он снова отступил на шаг, не забывая о соблюдении границ приличия, и сама же над собой расхохоталась. К счастью, в большом салоне было достаточно громко, так что, кроме нас двоих, никто не услышал, как я чертыхаюсь.