Текст книги "Поцелуй, малыш и невеста под Рождество"

– Спасибо за помощь, Мун. – Джо пожал огромную, как окорок, ладонь. Лицо у Муна осветилось улыбкой.

– Конечно, всегда пожалуйста. – Рукопожатие было таким крепким, что у Джо на несколько секунд застопорилось кровообращение. Он уже хотел захлопнуть дверцу, но Мун помешал ему, положив на нее руку. Он пристально посмотрел на Джо. – Счастливого Рождества тебе и твоему сыну. – И захлопнул дверцу машины. – Да, и еще, Джо...

– Что?

– Добро пожаловать домой.

Глядя на большое доброе лицо Муна, лицо доброго простого парня, Джо почувствовал, как у него сжалось горло.

Он вернулся в Байю-Бенд – место, которое он никогда не называл домом и откуда хотел как можно быстрее сбежать.

Место, куда он возвратился из-за Оливера, И даже если это убьет его, он сделает этот город домом для своего сына.

Избегать общества Габриэль О’Ши будет лишь частью цены, которую ему придется заплатить за это.

Потом в гостинице он смотрел на тени, пляшущие на стене, и слушал, как рядом, мягко посапывая и причмокивая, спал его сын. Спал мирно, спокойно, в безопасности.

Впервые с тех пор, как услышал, что у него есть сын, Джо тоже крепко заснул.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Вот, попробуй. – Майло протянул Габриэль деревянную ложку, с которой капал ароматный бульон. – Что ты об этом думаешь?

Габриэль подумала, что у отца слишком серое и измученное лицо, но промолчала и взяла ложку.

– Мне кажется, замечательно, папочка. Лучше, чем всегда.

– Хорошо. – Майло выхватил у нее ложку и помешал в огромной кастрюле смесь из риса, помидоров, цыпленка, бульона и колбасы. – Значит, мальчик. Оливер.

– Оливер. – Габби кивнула.

Всякий раз, как она думала о Джо, у нее трепетало в животе, пульс учащался и она чувствовала возбуждение.

Чего она хотела?

Зачем вернулась в Байю-Бенд?

Она оглядела простую кухню с потертыми деревянными шкафчиками и старым линолеумом на полу. Пряные запахи прошлого и настоящего перемешались и напомнили о радости, смехе, теплых днях ранней юности.

Вот зачем она приехала домой. Чтобы найти эту радость, которая, как она считала в глубине души, была нужна и Майло.

А что ей нужно?

И как вписываются Джо Карпентер и его сын в эту ее новую жизнь?

Ей хотелось праздника – старомодного, традиционного, яркого. Чтоб вокруг были горы подарков в блестящей красной с золотом бумаге с причудливо завязанными бантами.

И чтобы Джо и Оливер были рядом, а не в гостинице у шоссе.

– Надеюсь, эти чертовы креветки так же хороши на вкус, как и на вид. – Майло поднес креветку к свету и стал критически ее осматривать. Затем проронил так небрежно, что Габриэль сразу насторожилась: – Не знал, что ты знакома с Джо Карпентером.

Это была затравка. Как кот, выслеживающий птицу, он осторожно приближался к тому, о чем действительно собирался говорить. А потом делал прыжок. Тогда и летели перья. Она подождет.

– Так откуда же ты знаешь Джо Карпентера? – Он бросил креветку обратно в тарелку.

– Это ведь маленький город, папуля. Почему же мне не знать его?

– Действительно маленький. Люди знают друг о друге больше чем надо. Так ты увидела его у Тибо и пригласила? И это все?

Габриэль, недоумевая, посмотрела на отца.

– Конечно. А что? Я зря пригласила?

– Нет. – Майло ткнул пальцем креветку, откашлялся. – Просто... видишь ли, у Джо Карпентера была тяжелая жизнь. По крайней мере я так слышал. Я бы не хотел, чтобы тебе было больно, вот и все.

Габриэль не стала задавать наводящего вопроса.

– Пожалуйста, папа. Твой скальпель. – Она протянула ему разделочный нож. Легонько похлопывая отца по плечу, Габриэль украдкой разглядывала его.

Обычно худой, он стал еще тоньше с тех пор, как она видела его в последний раз.

– Спасибо, дорогая. – Он прошелся ножом по темной спинке креветки, отбросил внутренности на бумагу.

– Помочь?

– Нет.

Вспомнив разговор накануне на елочном базаре, она добавила:

– Не знала, что ты кормил Джо Карпентера обедом.

– Это было давно. – Майло бросил креветку в дуршлаг и взялся за другую. – И к твоему сведению, дамочка, это был совсем не обед.

– Ты разжигаешь мое любопытство, папочка. Габриэль открыла холодильник и достала нарезанные грибы и красный лук. Порывшись еще немного, вынула пакеты с листьями латука и эндивия.

– Я заинтригована.

– Тебе интересно? Это прекрасно. – Он не обратил внимания на ее напряженный взгляд.

– Так не расскажешь? – Габби вскинула голову.

– Нет, не расскажу. Если тебе интересно, спроси у Джо. Это его дела. – Манипулируя ножом как указкой, он остановил ее на полуслове. – И это все, что я могу сказать тебе, Габриэль. Поэтому не суй свой нос и не проси меня, слышишь?

– Посмотрим. – Она взглянула на отца сквозь опущенные веки.

На стойку прыгнул кот тигровой окраски.

– Убирайся, Клетис! – Габриэль угрожающе замахала на него. – Сейчас же убирайся со стола, ненасытное создание! Если не хочешь получить взбучку. – Габриэль согнала кота со стола и вынула из шкафчика блюдце.

Кота было жалко, и она вытащила кусок колбасы из джамбалайи.

– На, зверь. – Габриэль поставила блюдце с нарезанной колбасой на пол и нагнулась, чтобы почесать коту за ушами. – Ты испорченный толстый кот.

Клетис усиленно чавкал и жевал.

Майло подозрительно молчал.

Поглаживая коту голову, Габриэль посмотрела на отца.

– Ты разрешаешь ему прыгать на стол, папа?

– Иногда.

Клетис начал покусывать ее за палец.

– Господи, он разжирел, а ты похудел, по крайней мере фунтов на десять. Его кормишь, а сам перекусываешь тем, что находишь в холодильнике. Хорошо, что я приехала.

Майло постучал ложкой о край кастрюли.

– Вот об этом я и хотел поговорить с тобой, барышня.

– И что? – Габриэль нежно обняла отца за худые плечи. Как она и думала, разговор о Джо – только затравка, главное начнется сейчас.

– Это твое глупое мнение, что ты должна заботиться обо мне. А почему ты считаешь, что мне вообще нужна помощь? У меня еще есть волосы, я хорошо слышу и в бифокальных очках еще очень хорошо вижу. – Он стукнул по столу ложкой.

Клетис с надеждой поднял голову.

– Ты не заботишься о себе, папочка. Ты выглядишь хуже, чем когда был в больнице. Ты не пришел в норму после операции.

– Это была небольшая операция, и доктор Пэджетт говорит, что у меня все в порядке. Я действительно в порядке, Габриэль. Так что ты зря продаешь свое дело и возвращаешься в Байю-Бенд...

Он нахмурился и стал крутить ложку между пальцами. На стол посыпались зернышки риса.

– Дорогая, я люблю тебя, ты это знаешь. И я очень рад, что ты дома. Но надеюсь, только на время.

Габриэль почувствовала острый укол досады – ее отвергли.

– Только не смотри так на меня. – Он похлопал ее по руке. – Со мной все в порядке. Нам надо было поговорить о твоем решении до того, как ты очертя голову бросилась менять свою жизнь.

Отец не церемонился с ней. Что ж, она ответит так же прямо.

– Мне не нравится твой вид, папа. У тебя серое лицо. Мне кажется, ты нездоров...

– О господи, барышня. Я пролежал три недели в больнице до Дня благодарения. У меня пропал аппетит, вот и все. – Он, нахмурясь, глядел на нее. – Я и до операции был худым.

– А я ничего не знала бы об операции, если бы Тэйлор Пэджетт не позвонил мне.

– Я очень недоволен этим парнем. Тэйлору Пэджетту было тридцать шесть лет, и он практиковал в Байю-Бенде с момента окончания медицинского института.

– Почему? – спросила она нарочито терпеливо.

– Я не хотел, чтобы он беспокоил тебя.

– Беспокоил меня? Беспокоил меня? – Габриэль беспомощно развела руками. – Не приведи бог, чтобы мой старенький папочка обеспокоил меня. Ну конечно, как же я могу изменить что-то в своем напряженном графике только потому, что мой отец в больнице?!

Майло взял следующую креветку и разрезал ее вдоль спинки.

– Ты слишком тревожишься, Габриэль. Мне, конечно, шестьдесят четыре года, но я не старенький, и потому не дерзи.

Упершись кулаками в стол и опустив голову, он помолчал и вздохнул.

– С чего ты взяла, что мне одному после смерти мамы трудно жить?

– Я не хотела огорчать тебя, папа. – Габриэль прижалась лбом к его ввалившейся щеке. Она хорошо помнила, какая паника охватила ее при виде сильного, упрямого отца, опутанного трубками. – Я хочу, чтобы ты поправился и стал похож на себя.

Он вскинул голову и начал решительно разделывать креветку.

– Тогда прекрати беспокоиться обо мне и заниматься самопожертвованием, Габриэль Мари. Ты хорошая девочка и хочешь мне добра, но, дорогая, я в порядке. И мне не нужна нянька.

Снова болезненный укол.

– Но, папа...

Он жестом остановил ее.

– После Нового года возвращайся в Аризону и займись своей жизнью. Я не желаю, чтобы ты отказывалась от нее из-за дурацкой идеи, что я дряхлею.

– Дурацкой, папа? Ну спасибо! – Она нервно засмеялась – отец уж слишком разошелся.

– Учти, Габриэль Мари, я твердо намерен прожить еще лет двадцать или тридцать и буду в полном порядке до глубокой старости. Так что ты зря поднимаешь шум. Я сказал бы тебе, если бы был болен. Поверь мне.

Но она не верила. Он не сказал бы. Он до последнего вздоха щадил бы ее.

– Но я здесь, папа, и я останусь. Он крепко обнял ее. От него шел запах рассола и перца.

– Я очень ценю твое предложение, дорогая, но мне не нужна санитарка. Пока.

– Поздно, папа. Я продала агентство и дом. Да... – она опередила его вопрос, – выгодно продала. Отдала растения и аквариум, и теперь я дома, и ты больше не будешь один. Я составлю тебе компанию по вечерам. Буду готовить тебе питательную еду. И Клетис не будет больше сидеть на столе.

От раздражения рот у Майло вытянулся в прямую линию.

– Напоминает седьмой круг ада.

– И тем не менее. Все уже сделано.

– Черт знает что, Габриэль. Ты действительно все продала? – В его голосе звучало настоящее смятение. – Кроме машины.

Отец издал раздраженное хмыканье, которое она хорошо знала.

– Девочка, ты что, не слышала, что я сказал?

– Слышала, папа.

Она подошла к нему и поцеловала в голову. Она нужна ему, и она все сделала правильно. Ради него. Ради себя.

– Габриэль, дорогая. – Он произнес это медленно и терпеливо. – Я не одинок. Мы с ребятами по-прежнему встречаемся в закусочной у Бел за утренним кофе. Я не сижу и не жду старухи с косой. Мне не хватает твоей мамы, и это никогда не изменится, но у меня есть друзья, я езжу на экскурсии. – Он засмеялся. – Мне шестьдесят четыре года, и я впервые в жизни начал ездить на экскурсии.

– Ты больше не водишь машину? – Теперь она по-настоящему забеспокоилась. Вождение было в крови у Майло. Он любил машины.

– О господи, дорогая, я еще вожу машину. Меня уговорили поехать на экскурсию по штату с ночевкой, и мне понравилось. Интересные люди смотрят интересные места. Я бы в жизни не встретил таких людей, если бы не остановился и не заинтересовался этой программой.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Какой программой?

– Ну... – Голос у него стал вкрадчивым, и Габриэль насторожилась. – Одна из медсестер в больнице рассказала мне о поездках, которые организует автобусный парк округа.

Однако! Майло, хитрая лиса, явно что-то скрывал. Но она дознается. Как только он будет готов расколоться.

– Ты ездишь в туристические поездки?

– Конечно. В Тампу. В Атланту. По магазинам.

– По магазинам? Ты же терпеть не можешь магазинов.

Они оба вздрогнули от неожиданного позвякивания старинного звонка и испуганно переглянулись.

– Боже мой! Время! – У Габриэль забилось сердце, а щеки залило краской. Джо.

– Я вижу, мы не можем одновременно готовить и серьезно разговаривать. Вот это, дорогая, и есть признак старости. – Майло сгреб гору мусора со стола в мусорное ведро. – Иди открой дверь. Мне надо помыться. – Он быстро брызнул на руки лимонным соком и подставил их под струю воды.

Габриэль прищурилась. В чем дело? Впалые щеки отца стали красными, серый цвет исчез.

– Ты в порядке?

Ей совсем не хотелось оставлять его, чтобы потом найти на полу с сердечным приступом.

– Что? – Он рассеянно оглянулся на нее, продолжая оттирать руки. Бросил взгляд в маленькое зеркальце над холодильником. – У меня нормальный вид? – Отец пригладил волосы еще влажными руками.

– Конечно, папа. – Габриэль никогда не видела отца таким взволнованным. Должно быть, он очень устал. Принять и накормить такое количество людей оказалось для него, похоже, более серьезным испытанием, чем они предполагали. Не надо было разрешать ему...

– Ах, Габриэль. – Он замолчал и глубоко вздохнул. – Нам надо кое-что обсудить.

– Да, папочка. – Она проговорила это ровным, невозмутимым тоном. Он был расстроен. Надо его успокоить.

Майло нахмурился.

– Почему ты так странно говоришь, девочка? Как будто я оглох или спятил. – Не дожидаясь ответа, он снова заглянул в зеркальце.

Протяжно и пронзительно зазвенел звонок.

– Иди, иди. Там кто-то есть. Открой дверь. Не надо заставлять людей ждать.

Габриэль открыла дверь и увидела Джо Карпентера, прислонившегося к косяку. Он улыбнулся, и сердце у нее забилось неровно.

Настороженный и мрачный Оливер вышел из-за спины отца. Вихор был приглажен на удивление тщательно. Джо хорошо потрудился. Она пошире раскрыла дверь.

– Привет, ребята. Входите. Есть хотите? Сжимая в руке букет цветов в гофрированной бумаге, Оливер переступил одной ногой через порог, помолчал и повернулся к Джо, который подталкивал его вперед.

– Пожалуйста. – Оливер протянул ей цветы. – Подарок хозяйке.

– Большое спасибо. – Габриэль понюхала розы и белые орхидеи, обрамленные сосновыми ветками с длинными иглами и ажурной травкой. На нее дохнуло слабым ароматом холодных и прекрасных цветов.

– Роскошные цветы, Оливер.

Освободившись от букета, он вновь схватил отца за руку.

– Я их не выбирал.

– Это неважно – Важно внимание. – Габриэль жестом пригласила их войти. – Папа в кухне, заканчивает джамбалайю.

Позади нее на пол с грохотом упала крышка.

– О господи, Клетис! Посмотри, что ты наделал! Она потянула Джо за руку и захлопнула за ними дверь.

Ей на ноги свалился шерстяной ком и покатился, тяжело дыша.

– Насколько я понимаю, это Клетис, – протянул Джо.

Лапы у кота мгновенно растянулись, и он, как блин, распластался на полу.

– Кошка! Я люблю кошек. – Оливер присел на корточки. – Можно его потрогать?

– Конечно. Он не кусается и не царапается. И любит, чтобы его любили и ласкали. – И Габриэль добавила нежным голосом, обращаясь к Джо: – Как и большинство мужчин.

– Жестокая. – Джо легонько стукнул ее по подбородку. – Конечно, нам это нравится. Ничто так не заставляет чувствовать себя мужчиной, мадам, как тот момент, когда хорошенькая женщина строит тебе глазки. – Он намеренно растягивал слова, прикасаясь к воображаемой ковбойской шляпе и глядя прямо на Габриэль.

Прижав цветы, она рассмеялась, и сердце, как безумное, застучало в груди.

– Ну, тебе, Карпентер, совсем не обязательно строить глазки, чтобы ты почувствовал себя мужчиной.

– Так ты заметила, да?

Она сделала ему знак, чтобы он шел за нею на кухню.

– А другие разве не заметили?

– Приятно знать, что не зря стараешься. Останешься с котом, Оливер, или пойдешь с нами?

Опустив подбородок на шею Клетису, Оливер взглянул на взрослых и, когда Клетис прошелся ему лапой по лицу, ответил:

– Наверное, я останусь с ним, чтобы ему не было скучно. Он хочет, чтобы я остался.

– Мне тоже так хочется. – Джо нагнулся и погладил согнутыми пальцами брюшко кота.

Габриэль сглотнула. Ей захотелось заурчать, как Клетис. Она наклонилась к Оливеру и кивнула на комод возле двери.

– Если откроешь этот ящик, найдешь там кошачье угощение. Мы храним корм здесь, чтобы было легче заманить кота обратно в дом, если он захочет прогуляться, куда не надо.

– Хорошо. – Оливер зажал корм в ладони, ожидая, когда Клетис вскочит на лапы.

Но тот только повернул голову, выжидающе глядя на мальчика. Оливер поднес поближе щепотку, и кот, высунув шершавый язычок, лизнул Оливеру руку.

– Еще одна мужская привычка? – Джо пробормотал ей это в самое ухо, и его дыхание заполнило ей легкие и кровь.

– Возможно.

– Тогда в следующей жизни я буду Клетисом. – Джо выпрямился. – Жди себе, когда все поднесут на тарелочке с голубой каемочкой. Не надо охотиться, прикладывать усилия. Клетис молодец, все правильно делает.

Быстрый насмешливый взгляд, брошенный в ее сторону, говорил не о еде. Габриэль неловко повернулась, задев Джо бедром. Все тело у нее сразу обмякло, дыхание застряло в горле – Девушке хотелось сказать что-нибудь веселое и непринужденное, как будто ничего не случилось...

Тут Оливер фыркнул от смеха:

– Щекотно!

Клетис лениво лизнул его в лицо. Джо повернулся к сыну, и Габриэль с облегчением вздохнула.

– Кухня здесь. – Девушка смахнула волосы с полыхающих щек и заторопилась на звук хлопающих крышек и льющейся воды.

– Хочешь дать мне работу? – Пропуская ее вперед, Джо положил руку ей на талию.

– Конечно. Для бездельников всегда найдется работа.

– Не усердствуй, Габби, – пробормотал он, и от смеха мягких морщинок вокруг глаз у него стало больше, а карий цвет сделался почти золотистым, когда он повернул голову.

Габриэль быстро прошла вперед, и, когда его рука опустилась, девушка почувствовала холод на талии, там, где он прикоснулся. Где-то в груди возникло странное ощущение утраты.

Она вздохнула.

В сущности, она оставалась такой же неопытной, как та девочка, которую он когда-то поцеловал. Неудивительно, что она боится заниматься любовью и сексом-Джо Карпентер очень основательно запечатлел в той взрослой девочке свой запах, свое прикосновение, и запечатлел это на всю жизнь.

Как тень, ее тело следовало за Джо, подчиняясь какому-то примитивному, сидящему в мозгу приказу, который шел от запаха, от ощущения и которому она не могла сопротивляться.

Она попалась.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Габриэль, кто пришел? – Майло вышел в холл. За пояс его синих широких брюк было заткнуто посудное полотенце. Он оглядел Джо, посмотрел на входную дверь, а потом на Габби. – Джо и Оливер.

– Да?

От этого несколько официального и сдержанного вопроса сердце у Джо забилось быстрее.

– Не вижу мальчика.

– Оливер в прихожей. С Клетисом.

Джо посмотрел на Майло О’Ши. Интересно, если бы Майло рассказал Габби о той давнишней ночи, когда он, Джо, убежал из Байю-Бенда, стала бы она по-прежнему смотреть на него широко раскрытыми, темными от желания глазами?

Вряд ли Майло раскололся, но все козыри были у него, он решал, что сказать, а что – нет.

Джо вдруг стало неприятно это ощущение беспомощности – он предпочитал сам распоряжаться своей жизнью.

Вот сейчас, например, а точнее, с тех пор как у него появился Оливер, он решил вернуться в Байю-Бенд.

Возможно, мальчик его сын.

А может быть, и нет.

С этим он еще разберется. Сам.

А в Байю-Бенд он решил вернуться потому, что Оливеру здесь будет лучше – спокойнее, безопаснее. И здесь Джо знал, что от него потребуется, если он захочет создать семью – для Оливера и для себя. А если кто-нибудь думает, что семья – это не для Джо Карпентера, то пусть засунет свое мнение... подальше.

Ладно, будь что будет. Прищурившись, он прямо посмотрел в глаза Майло.

– Джо. – Майло протянул костлявую ладонь и пожал ему руку. – Рад видеть тебя, сынок.

– Я тоже. – Джо кивнул. Майло назвал его сыном. Первое препятствие было преодолено. – Я слышал, ты готовишь убийственную джамбалайю, Майло. Спасибо, что нас пригласили.

– Чем больше людей, тем веселее.

Серебряный смех Габби прошелся по его нервным окончаниям и вызвал легкую, едва заметную дрожь.

– Мун говорил, что ты именно так и скажешь.

– В самом деле? – Майло пожал плечами. – Этот парень – добрый малый, особенно когда распоряжается гостеприимством других.

– Папа, я тоже пригласила Джо и Оливера. – Высоко подняв голову, Габриэль посмотрела на отца.

– Брось, дорогая, ты мне уже говорила об этом. Я рад Джо и его сыну, независимо от того, кто их пригласил. И не задирайтесь, слышите?

Джо почувствовал, как ушло напряжение. Он только сейчас понял, как волновался.

Интересно, принимал ли бы Майло так же спокойно Джо, если бы вчера у Муна увидел, как он обнимает его дочь?

Вряд ли.

И это еще одна причина, чтобы держаться от Габби подальше. Слишком многое поставлено на карту.

– Пошли в кухню, Джо. Мы в основном там обитаем. Не понимаю, зачем нам гостиная, Габриэль. Никто ею не пользуется, – проворчал Майло. – Мы подберем тебе работу, Джо. Тебе тоже надо ручки испачкать.

– Прекрасно.

Звонок в дверь отвлек Майло. Старик оживился.

– Посмотрю, кто это. А вы идите. Габби, позаботься о Джо. Подыщи ему работу, слышишь?

– Слышу, папочка. – Габби взглянула на Майло, заторопившегося к двери. – Наверное, это Мун.

– Возможно. – Не останавливаясь, Майло бросил: – Или кто-нибудь из моих друзей по автобусным поездкам.

– Я говорила, что за ужин вам придется спеть? – обратилась Габби к Джо.

Едва сдерживаясь, чтобы не разгладить ей морщинку между бровями, он засунул руку в карман.

– На самом деле ты говорила, что найдешь работу для нас с Оливером.

– Вот споешь – и отработаешь. Он прислонился к стене.

– Ты же не слышала, как я пою.

– Не умеешь, бедняжка?

– Умею. – Джо нравилось, как ее узкое золотистое платье с красной тесьмой на подоле и рукавах отливало золотом на коже, блестело и переливалось на бедрах. Щеки у нее стали цвета тесьмы на платье, когда она подтрунивала над ним.

– Если умеешь петь, так в чем проблема?

– Я не пою, а квакаю, как больная несварением лягушка.

Габриэль залилась смехом.

– Понятно. Тогда ты спасен.

Она повернулась и открыла дверь на кухню.

– А скажи-ка, Джо...

– Да, Габби. – Он замолчал – Еще один шаг, и ее ускользающий аромат будет вновь обволакивать его.

Он оттолкнулся от стены. Внутри стучало ожидание.

Мужчина, на иждивении которого находится ребенок, никогда не стал бы делать этого единственного, опасного шага по направлению к Габби и ее золотистому платью.

Он снова привалился к стене.

– Ты что-то спросила, Душистый Горошек?

– А на что похоже кваканье лягушки, у которой несварение?

Следуя за Габби на кухню, Джо еще раз напомнил себе, что надо быть поосторожнее.

Ее легкий аромат сладко проникал в мозг, и ему хотелось склониться ближе, глубже вдохнуть эту сладость. Откуда эта тяга, желание вдыхать ее запах, попробовать ее на вкус?

Он наклонил голову.

Габби удовлетворенно отошла от него.

– Вот, Джо.

– Что?

Уперев руки в бока, она лукаво глядела на него.

– Не хочу, чтобы ты испачкал свои элегантные брюки креветочным соком и томатным соусом.

Джо опустил глаза. Как и на Майло, на нем было посудное полотенце, завязанное на талии и аккуратно заткнутое в петли для ремня. Понизив голос, так что услышала только она одна, он проговорил:

– Ну и хитра же ты, Габби О’Ши.

– Я? – Она стащила с крючка на стене красный фартук, разрисованный и украшенный серебряными колокольчиками. – Не-ет, я только предусмотрительная. Хорошая хозяйка заботится о своих гостях, – сказала она строго, завязывая вокруг талии широкий пояс.

– Я это запомню. – Он протянул руку и дернул за колокольчик. – На случай, если мне понадобится... забота.

Габби покраснела и, нахмурившись, отвела глаза в сторону.

Он тоже нахмурился и откашлялся.

Глупо было флиртовать с Габби.

У Джо был опыт общения с женщинами. Он понимал, что значит любить. Но с Габби все было не так. Рядом с ней он испытывал странное смешение одиночества и надежды, прошлого и настоящего, Рождества и тайны. И все это, переплетаясь, вызывало в нем... желание.

В кухню начали входить гости.

– Повесь эти игрушки на елку, Тэйлор, – обратилась Габби к мужчине, которого представила как врача Майло. – Мун, а тебе придется развесить лампочки, потому что ты самый высокий.

Со смехом и ворчанием они принялись выполнять ее поручения.

– Дай мне работу, Габби. – Сигнал об опасности настойчиво застучал в мозгу Джо, но он медленно расставил руки и обхватил ее за талию.

– Хорошо. Это те ленивые руки, которые ищет дьявол. – Ее голос с придыханием вновь начал тревожить его нервные окончания. Она схватила деревянную ложку и протянула ему. На пол упало несколько зернышек риса. – А как насчет того, чтобы помешать?

– Меня несколько раз обвиняли в том, что я замешиваю скандалы.

. Медленно подняв голову, она тихо произнесла, так тихо, что ему пришлось наклониться к ней:

– Так вот чем ты сейчас занимаешься, Джо Карпентер: замешиваешь скандал?

Он повертел в пальцах ложку, разглядывая углубление в ней, наконец вздохнул и промолвил:

– Не знаю, Габби. Может быть, чуть-чуть флиртую с тобой.

– Флирт для тебя так же естествен, как дыхание. Но тут... – она помахала рукой перед ним, – что-то другое.

Не знаю, как... – она помолчала, – как реагировать. Из-за тебя я чувствую...

Снова помолчала. Джо увидел ее озабоченное лицо.

– Что же ты чувствуешь из-за меня, Габби? Она выпрямила плечи, оглядела кухню невидящим взглядом. Слова вылетели сами собой, она явно не собиралась их произносить:

– Чувствую себя женщиной. Не знаю, надо ли мне это.

Его ненадежная совесть, которая давно дремала, подняла голову, и он предложил:

– Хочешь, чтобы я ушел? Я уйду. – Джо аккуратно положил ложку на стол.

В воздухе стоял пряный запах джамбалайи, из холла и гостиной доносился приглушенный смех. Джо ждал, как осужденный приговора. До этого момента он не знал, как ему хочется остаться.

– Скажи только слово, и я уйду.

Выдохнув весь воздух, она ответила:

– Останься.

Слово повисло между ними.

– Почему? – Он уже готов был уйти и теперь боялся поверить.

– Хочу так.

– Но почему?

Она произносила слова медленно, словно отмеряла пипеткой:

– Не знаю.

Воздух с шумом ворвался ему в легкие. Он и не заметил, что не дышал. Закружилась голова.

– Тебе неловко из-за меня.

– Да. – Она резко кивнула, колокольчики звякнули, и одна прядь волос выбилась и упала на щеку. – Из-за тебя.

Он подхватил прядь, накрутил ее на палец и заправил ей за ухо.

– Я не хотел, чтобы тебе было неловко, Габриэль Мари.

Она порывисто засмеялась и обдала дыханием ему ладонь.

– Боюсь, не в твоей власти избавить меня от неловкости, Джо Карпентер.

Он сделал вид, что не понял.

– Между нами что-то происходит, да? Вспыхивают неподвластные нам электрические разряды? Она опустила подбородок и помолчала.

– Да, что-то есть. – Опять помолчала, пока сердце у него бешено стучало в груди. – Я плохо умею флиртовать, Джо.

Габби засунула руки в карманы передника, и зазвенели маленькие колокольчики.

– А ты умеешь.

Он заметил, что она пыталась уклониться от его вопроса.

– Я люблю женщин, Габби. Я люблю подразнить, пофлиртовать.

– Знаю. – Она чего-то недоговаривала.

– Флирт ничего не значит.

Он улыбнулся ей легкой улыбкой. Ему хотелось разрядить напряжение, превратить ситуацию в нечто обыденное, необязательное. Чтобы уменьшить тревогу у нее в глазах.

– Флирт – это ерунда. В нем нет ничего опасного. Это только игра, и все.

– Знаю.

Он коснулся ее подбородка и почувствовал нежность ее матовой кожи.

– Это все знают, Габби. Ты повторяешься. Душистый Горошек.

– Зна... – Она засмеялась, и тень у нее в глазах, которую он видел несколько секунд назад, исчезла. – Я едва опять не повторилась, да?

– Почти.

– Это нервы разыгрались из-за вечеринки.

– Ты так считаешь? – Ему захотелось схватить ее, пробиться сквозь эту броню, заставить ее признать... Что? Что ей нравится ощущать жар между ними?

– Джо, – она предостерегающе подняла руки, как будто отталкивала его, – мы с тобой разные люди. Тебе нужно заигрывать с теми, кто идет с тобой на одной скорости.

– А если я хочу заигрывать именно с Габриэль Мари? Что тогда?

Нет, он не даст ей улизнуть. Он заставит ее снова посмотреть на него так, будто он был особенным для нее.

Внезапно Габриэль отвернулась, и кусочек золотистой ткани, поблескивающий из-под красного передника, стал притягивать его, как золотистое пламя.

Джо согнулся над столом. Огонь полыхал у него перед глазами.

Когда она обернулась и посмотрела на него, взгляд у нее стал осторожным, а лицо побледнело.

– Джо, мне нравится быть с тобой. Ты мне нравишься. Мне нравится Оливер.

– Он – крепкий орешек. Иногда его трудно любить. Да и меня тоже. По правде говоря, Габби, я не легкий человек.

– Нет, не легкий. – У нее покраснела кожа на шее. – И вообще, то, что происходит между нами, раздражает меня. Потому что я плохо играю в эти игры. – Улыбка замерла у нее на губах, но она не остановилась. Его тронула такая смелость. – Из-за тебя я теряю покой.

Габби взглянула на него потемневшими глазами, в которых он увидел собственное отражение.

– Я не знаю правил игры. Вот и все. – Она уронила руки: – И не знаю, что должна делать. В твоей игре.

– Ничего, Габби. И правил никаких нет. Он хотел дотронуться до нее, утешить.

– Я вернулся в этот город из-за сына. Мне нужно очень постараться создать ему такую жизнь, какой не было у меня.

– Конечно, нужно. Ты нужен ему. – Габриэль сосредоточенно смотрела ему в глаза.

– Ты не знаешь, как играть в игру мужчины и женщины, а я не знаю, как играть в отца. Я изо всех сил стараюсь разобраться в своей жизни. А тут встретилась ты у Тибо – блестящая, сверкающая, – и мне захотелось провести немного времени с тобой. Мне нравится быть с тобой. – Джо провел рукой по волосам и слегка присел, чтобы заглянуть ей в глаза. – Я не хотел делать тебе больно, это точно.

– Боишься, что я буду чего-то ждать от тебя, Джо? Ты это хочешь мне сказать?

– Мы действительно разные, Габби. Я всегда был чужим в этом городе, а ты нет. У тебя есть право ожидать... – Он нахмурился, увидев улыбку у нее на лице.

Она взглянула на него, будто ей пришла в голову неожиданная мысль.

– Хочешь быть благородным, да? Беспокоишься, что я приму флирт за что-нибудь еще? – Она подавила смех. – Ты ведь только хочешь поиграть со мной? Он невольно улыбнулся.

– Когда ты так говоришь, ты как будто обвиняешь меня в мошенничестве.

– Так ты и есть мошенник, Джо.

Она протянула руку ему за спину и взяла ложку со стола:

– Вот, на, помешивай джамбалайю, чтобы не приставал рис. Если нужно будет, добавь бульона из кувшина. Или томатного сока. Подойдет и то и другое.

Не отрывая от девушки взгляда, Джо опустил ложку в кастрюлю.

– Что происходит? По-моему, ты изменила инструкции в отношении меня.

– Разве? – Передник весело зазвенел, когда она подошла к кухонному столу за блюдом. Лицо у нее было спокойным и безмятежным.

– Да.

– Просто теперь мне все ясно. Если ты флиртуешь со мной, это лишь игра. Если я флиртую с тобой, ты ничего не ждешь от меня. – У нее на щеках появились ямочки. – Секса, например.

Жар ударил ему прямо в пах. Но не от самого слова, а от того, как она строго поджала губы, произнося его. Если бы он поцеловал ее, она точно так же сжала бы рот. По крайней мере при первом прикосновении...

– Секс? – повторил он потрясенно.

– Конечно. Я только хотела прямо поговорить обо всем, выложить карты на стол. Чтобы не было недомолвок. Теперь все ясно.

У нее на лице сверкнула, улыбка.