Текст книги "Каменные человечки"

Ллойд Деверо Ричардс
Каменные человечки

Lloyd Devereux Richards

STONE MAIDENS

Text copyright © 2012 Lloyd Devereux Richards. This edition is made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com, in collaboration with Synopsis Literary Agency.

© Самуйлов С.Н., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство Эксмо», 2024

* * *

Светлой памяти Ритти

Пролог

Позднее лето, когда ему было семнадцать. Стояла жара, и ему это нравилось, хотя работы на ферме хватало и приходилось подолгу оставаться в поле, собирать сено в тюки. Заготовленные на зиму тюки хранили высоко под крышей. Оттуда, из проема с цепным блоком, поднимавшим тюки, он и увидел ее – юную, соблазнительную дочку соседского фермера в струящемся платье в цветочек. Плотно облегающий лиф подчеркивал тонкую талию. Тело под платьем дышало и танцевало, и он скатился по деревянным ступенькам и дальше – в зыбкий августовский зной.

Она вошла на кукурузное поле и, легонько пошлепывая пальцами по длинным зеленым листьям второго посева, исчезла между рядами, выбрав короткий путь к дому. Как будто невидимая рука потянула его за кольцо в носу, он последовал за ней в остывающий дневной жар, в кукурузу, раздвигая листья и толстые стебли, увязая тяжелыми рабочими ботинками в суглинистой почве. Прибавив шагу, он заметил мелькнувшее через два ряда яркое платье. Несколько минут он шел за ней, выжидая, пока она уйдет подальше от края поля. Сладковатый запах созревающего урожая затягивал все глубже. Жужжание перелетающих от кисти[1]1
  Имеется в виду «кукурузный волос», кисти нитей рыльца (верхней части пестика), выходящие из обверток початка.


[Закрыть] к кисти пчел сливалось в громкий, непрерывно давящий гул. По коже прошел зуд, как будто его накрыл муравьиный рой. Монотонное пчелиное жужжание ввинчивалось прямо в череп. Дыхание сбилось, он припал на колено, и в глазах померкло. Он царапал, скреб ногтями землю, словно ища утерянное зрение, потом свалился на четвереньки и уткнулся лицом в суглинок, всасывая грязь. Постепенно, мало-помалу свет вернулся – и с ним пришло новое желание, новое влечение.

1

В воздухе будто висела пелена, как бывает иногда сразу после пробуждения. К середине утра 4 июля жара усилилась до того, что дышать было почти невозможно.

Мисси Хупер нажала на экране «отбой», положила телефон в сумочку и со вздохом ее закрыла. И тут же, секундой позже, проверила, повернула ли застежку полностью. В парке развлечений не протолкнуться, и, если не хочешь, чтобы тебя обчистили, надо держать ухо востро.

И что теперь? Гленне пришлось подменить заболевшую официантку в закусочной, где они обе работали, и запланированная встреча сорвалась. Такая досада. Бродить в одиночестве по парку, где полным-полно парочек ее возраста? Нет, такой вариант в ее представление о развлечении не вписывался. Ох уж эта Гленна. Могла бы взять и сказать Рикки «нет». Мисси снова вздохнула. Гленна позволяет людям помыкать ею. Пора уж научиться стоять за себя.

Татуированный карни[2]2
  Карни – человек, работающий на карнавале, ярмарке и т. п.


[Закрыть] подвалил к ней с зубастой ухмылкой, протягивая три бейсбольных мяча.

– Как насчет испытать удачу, а, юная леди? А у меня для такой милой девушки зашибенные призы найдутся. Три мяча за доллар.

Мисси свернула, уклоняясь от встречи с приставалой, и врезалась в молодого жилистого мужчину с песочно-каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами.

– Эй! Тебе бутылочки сбивать надо, а не других посетителей. – Он улыбнулся и провел ладонью по коротко подстриженным волосам.

Мисси отступила на шаг.

– Извини, – пробормотала она. – Не посмотрела, куда иду.

– Пустяки. Ты кого предпочитаешь: бульдогов или обезьянок? Такой приз неплохо смотрелся бы на полке у тебя в спальне. – Незнакомец наклонился. – Я заплачу. – Он протянул карни пятидолларовую купюру, и тот достал из кармашка для мелочи четыре доллара сдачи.

– Извини, – обратилась к нему Мисси и покраснела. – Ты со мной разговариваешь?

Весь вид незнакомца выдавал в нем человека, много работающего – как и оба ее брата – на открытом воздухе, и лицо его казалось странно знакомым – вот только откуда?

– Конечно. – Он поклонился в пояс. На нем были джинсы со следами краски и красная футболка; рыжие рабочие ботинки тоже были заляпаны краской. – Просто укажи желанный приз, и… – незнакомец дурашливо подбоченился, – он твой.

Мисси потянула вниз свой голубой топ, который тут же снова пополз вверх, обнажив пупок, и, прищурившись, посмотрела на висящие на крючках мягкие игрушки.

– Тот бульдог… лапочка.

– Тогда пожелай мне удачи. – Незнакомец подмигнул.

Мисси хихикнула.

– Удачи!

Парень взял у карни первый бейсбольный мяч, подержал его на ладони, оценивая расстояние до цели, повернулся к Мисси и усмехнулся с видом уверенного в себе человека.

Со скоростных горок долетел пронзительный девичий крик, и Мисси обернулась, успев лишь увидеть, как вагончик накренился и исчез за высоким навесом.

Чвяк! Она обернулась назад на звук упавших бутылок.

– Да ты меня просто вдохновляешь! – Явно довольный собой, незнакомец вскинул руку, потрясая кулаком. – Разве не правду говорят, что вера сдвигает горы? – Он подмигнул Мисси. – Твоя определенно сдвинула.

Мисси сконфуженно переступила с ноги на ногу. Внимание и прямота, с которой молодой человек обратился к ней, смущали и льстили. Мгновением позже в руках у нее оказался ярко-голубой бульдог, держать которого было так же неудобно, как охапку сена.

– У тебя есть машина? Можно пока оставить его там.

Она закатила глаза.

– Если бы. Меня сюда друг подбросил, а здесь я должна была кое с кем встретиться.

– Не беда. Можешь оставить в моем пикапе, если хочешь. – Не успела Мисси ответить, как незнакомец выпалил: – Как насчет перекусить? – Он отошел к ларьку и, обернувшись, спросил: – Колу со «слоновьим ухом»[3]3
  «Слоновье ухо» – печенье из слоеного теста, у нас известное как просто «ушки».


[Закрыть] будешь?

Воздух вдруг наполнился запахами жареного теста и сахара, и желудок, получив сигнал, отозвался громким урчаньем.

– Конечно.

Принимать угощение определенно приятнее, чем обслуживать других, решила Мисси. Даже то, что говорил больше он, воспринималось как проявление внимания и заботы. Он вернулся с напитками и двумя завернутыми в вощеную бумагу «слоновьими ушами», и она положила приз между ног.

– Могу заплатить.

– Твои деньги здесь не принимаются, – великодушно, но с какой-то самоиронией отказался он.

Забавный, подумала Мисси. Чудной, грубоватый, но по-своему милый.

– Спасибо. Меня зовут Мисси.

– Рад познакомиться. Меня – Джаспер. В свободное время занимаюсь резьбой по камню. Ну что, давай забросим твой приз в пикап?

Они покончили со «слоновьими ушами» и напитками и вышли из парка.

– Послушай, если хочешь, могу отвезти тебя домой. – Он забрался на водительское сиденье и добавил: – С удовольствием окажу тебе эту услугу.

При мысли о том, что придется звонить кому-то из братьев и просить приехать, ей стало не по себе. Ждать на жаре, потеть, зная, что вырывает Джимми со встречи его студенческой лиги по боулингу или Дина из дома его девушки в Одоне…

– Да, было бы здорово.

– Я там, сзади, краску пролил. Почему бы тебе не посадить бульдога впереди? – Джаспер показал на пассажирское сиденье.

Мисси затолкала в кабину громоздкий приз и залезла сама. Бульдог зацепился за трещины в виниловой обшивке, из которых высовывался желтоватый поролон. В лицо ударил едкий соленый запах.

Он завел двигатель, открыл вентиляционное окно и сказал ей сделать то же самое. Дорога шла через лес. Хотя парк развлечений находился всего в паре миль отсюда, они будто перенеслись в совершенно другой мир – тихий, спокойный. Между деревьями проскакивали лучики солнечного света.

– Бывала когда-нибудь в Клир-Крике?

Она взглянула на него поверх плюшевой игрушки.

– Ты имеешь в виду то место, где купаются?

Он покачал головой.

– Не-а. Совсем другое. По-моему, лучшего местечка не найти. – Джаспер повернулся к ней и улыбнулся, почти застенчиво. – Если б мог, с удовольствием бы тебе показал.

– Это далеко? – спросила Мисси, щурясь от солнечного света, бившего в боковое окно.

– Мы почти на месте.

Она кивнула.

– Тогда, наверное, можно. – Она снова посмотрела на своего нового знакомого, пытаясь вспомнить, где могла его видеть. Джаспер катал что-то во рту, и краешек этого чего-то блеснул у него между зубами.

– Есть еще? – спросила она. – Ну, эти конфетки, что ты сосешь?

Он оттянул губы, показав краешек чего-то влажного и блестящего.

– Это не то, что ты думаешь. – Блестящий предмет исчез за щекой. – Мама не говорила тебе, что сахар вреден для зубов?

– Ладно, и что тогда?

– Мне с детства нравилось работать с камнем. Вырезать всякие маленькие штучки – лица, фигурки животных. Даже людей. Дело это хитрое. – Он бросил в ее сторону быстрый взгляд и снова уставился на дорогу. – Если не быть осторожным, камень легко расколоть пополам.

Не зная, что сказать, Мисси промолчала и посмотрела в боковое окно, за которым расстилался знакомый пейзаж. На холме виднелся фермерский дом, в котором жила ее подруга. Она уже хотела попросить его остановиться, сказать, что, мол, только сейчас вспомнила, что обещала зайти к знакомой, но тут Джаспер протянул к ее колену руку с раскрытой ладонью.

– Видишь? Закончил только вчера. Вырезал из кремнистого сланца; это типа яшмы. – Он улыбнулся. – Мой тезка[4]4
  Яшма по-английски – jasper.


[Закрыть].

Мисси посмотрела на красноватый, все еще влажный камешек размером с шахматную фигурку. На одном его конце отчетливо выделялись голова и лицо. Прорезанные в камне бороздки очерчивали руки и ноги.

– Дело наверняка долгое.

– Да уж. – Джаспер сжал ладонь и убрал фигурку в карман.

– Так где ты работаешь? – поинтересовалась Мисси, меняя тему. – Держу пари, на открытом воздухе, учитывая загар.

– Какая смышленая юная леди. – Джаспер медленно кивнул. – Я расписываю разные места, учреждения, предприятия. Некоторые считают, что вывески, сделанные от руки, устарели. Наверное, меня можно назвать пережитком. – Он усмехнулся и мягко коснулся кончиками пальцев ее обнаженного плеча.

Она вздрогнула от этого мимолетного интимного прикосновения.

– Я – самый обычный художник. Свою лучшую работу делаю, когда остаюсь один, понимаешь, что я имею в виду?

Она взглянула на его забрызганные краской джинсы.

– Да. Вот только похоже, что ты на ярмарках работаешь, рисуешь клоунов.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Забавно, да. Все дело в том, что этот чертов отель «Сладкий поцелуй» завалил меня заказами. Когда много работаешь, выматываешься.

– Ты имеешь в виду то шикарное местечко с полями для гольфа? Дядя моей подруги работает там садовником. Лонни Уоллес. Знаешь такого?

– Нет, вроде бы не встречал. Но… – Джаспер поднял бровь, как будто задумался над ее вопросом. – Я, когда работаю, не особенно-то разговорчив. В моем деле требуется сосредоточенность. Как в парке, чтобы бросить мяч и выиграть тебе приз. – Он нервно побарабанил пальцами по рулю, потом потянул плюшевого бульдога за ухо. – Встреча с тобой, Мисси, – это бесценный дар.

Пикап подпрыгнул на неровности. Мисси качнулась вперед и откинула упавшие на лицо волосы. Джаспер подмигнул ей сразу обоими глазами, и Мисси машинально рассмеялась. Он рассказал, как в начале года его назначили старшим группы художников, обновлявших экспонаты в Чикагском музее. Сотня человек трудились под его бдительным оком, раскрашивая примитивные фигурки, изображавшие воинов-каннибалов в джунглях – их естественной среде обитания.

– В самом деле? Должно быть, это было что-то потрясающее.

– Кроме шуток. – Она почувствовала на себе его взгляд и улыбнулась. – Я всего лишь величайший художник-оформитель на всей этой чертовой планете, понимаешь? Никакой мазней мы не занимаемся, ну нет, мэм.

– Ага. Конечно.

Странно. Сначала говорит, что по большей части работает в одиночку, а потом, почти сразу, заявляет, что сто человек выполняли под его началом реставрационные работы в музее. Она списала это – потребность в хвастовстве – на обычную мужскую неуверенность. Кроме того, Джаспер был все же забавным и милым. А еще она поняла, почему его лицо показалось ей таким знакомым.

Он сбросил газ и заехал под высокий зеленый полог. Здесь было градусов на десять прохладнее, чем на ярмарочной площади, и пахло смолой и хвоей. Мисси облокотилась на плюшевого бульдога, потерла пальцами мягкое ухо.

– Знаешь, почему я на самом деле поехала с тобой? – На ее лице мелькнула лукавая улыбка.

– Подозреваю, хотела увидеть Клир-Крик.

– Ты ведь меня не помнишь, да? – спросила Мисси, застенчиво потупившись. – Урок естествознания в одиннадцатом классе. – Она подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза. – Уиверсвиллская школа.

Он замялся.

– Ну, если ты так говоришь…

– Да ладно тебе. Нет, правда, неужели не помнишь? Ты был единственным, кто побоялся разрезать тот коровий глаз. – Она кивнула, почувствовав себя увереннее. – Ты не смог даже дотронуться до него и вышел из класса.

Джаспер почесал за ухом.

– У тебя хорошая память, вот что я скажу. – Он открыл дверцу и спрыгнул на землю.

Мисси обошла капот и, сунув руки в задние карманы джинсов, остановилась перед ним.

– Ты был тогда такой застенчивый. Что случилось?

– Думаю, – он закрыл лицо руками и посмотрел на нее в щель между пальцами, – дело в том, что мне чертовски нравится играть в прятки! Лучше беги и спрячься, пока я считаю до десяти!

Сорвавшись с места, как подожженная шутиха, Мисси помчалась по лесистому склону с резвостью девчонки вдвое младшего возраста. Мальчишеское обаяние Джаспера, его явный интерес к ней сыграли роль искры, попавшей на запал. Шелковый шелест листьев и ореховые запахи леса отзывались в голове одной мыслью: может быть, это и есть один из тех редких случаев в жизни, когда желания и впрямь могут сбыться. Когда ты наконец-то встретила кого-то, кто предназначен только тебе. Как по волшебству, все происходило именно так, как и должно было произойти, как случилось и с ее матерью, встретившей отца Мисси и в тот же момент понявшей, что он – мужчина ее жизни.

Склон был крутой, и Мисси, чтобы не упасть, приходилось хвататься за деревца и кустики. Далеко внизу, между деревьями, блеснула вода.

Маневрируя с ловкостью слаломистки в смешанной дубово-буковой роще, она скатилась к песчаному руслу частично высохшего ручья. Чуть дальше виднелись застывшие лужи. Мисси притаилась за могучим поваленным платаном и замерла в волнительном ожидании. Всматриваясь в лесистый склон, по которому только что спустилась, она напряженно вслушивалась в тишину, но вместо шагов слышала только частый стук собственного сердца.

Позади нее, за ручьем, что-то тяжело и глухо ухнуло. Как он успел? Мисси бросилась прочь от звука по глубокой впадине, вырывая ноги из сырого, засасывающего песка. Что-то было не так.

Она услышала шаги за спиной – он шел через глубокую лужу.

– А ты… быстрая… – выдохнул он, и язвительно-насмешливый тон, в котором не было ни капли обаяния, полоснул ее острым страхом.

Солнечный свет рассыпался по воде мигающими блестками. Мисси машинально огляделась в поисках выхода, и глаза сами выбрали путь отступления: полоску сухой, твердой земли, уходившую вверх вдоль кромки рощи. Больше всего ее расстроило то, что она ничего не слышала, пока он не появился на другой стороне ручья.

Мисси побежала, помогая себе руками, то и дело оглядываясь, и, налетев на поваленное дерево, растянулась на земле. В отчаянии она вцепилась ногтями в кору и снова скатилась на песчаный берег, разорвав при этом топ. Щупальца паники протянулись в мозг, едва не отправив ее в глубокую лужу. От столкновения с деревом на левой коленной чашечке осталась глубокая рана, и теперь по голени стекала кровь.

Мисси замерла, услышав скрипучий звук переключения передач. Высоко над ней, в просветах между деревьями, окаймляющими глубокий овраг, мелькал пыхтящий углевоз, следующий с полным грузом с Линкольновских шахт в Блэки, где работал ее отец. Доброе обветренное лицо отца на мгновение встало перед глазами. Расстояние до дороги, по которой полз углевоз, было не больше длины футбольного поля, но бурелом на ее пути образовал почти непреодолимое препятствие.

Мисси вдруг поняла, что это не ее дыхание становится громче, а дыхание преследователя, каким-то образом оказавшегося выше по склону. Она подняла глаза и моргнула.

– Я уж было подумал, что потерял тебя.

Мисси попыталась осмыслить увиденное, но в голове у нее все спуталось и смешалось. В расслабленной позе, со скрещенными на груди руками, он стоял, прислонившись к тому самому дереву, из-за которого она упала. Лицо его полностью скрывала какая-то необычная маска из перьев.

Он потянул маску вверх, на макушку, и сочувственно посмотрел на нее.

– Зацепилась, да? – Он указал на порванный топ. На шее у него болтался какой-то камень.

Мисси подняла руки, прикрывая грудь, и отступила в прохладную воду, не сводя с него настороженного взгляда. Убегая, она потеряла кроссовку, и теперь босая нога поскользнулась на покрытых водорослями камнях. Она жестоко ошиблась. Того ученика на уроке естествознания звали не Джаспер, и лицо, смотревшее на нее сверху вниз, нисколько не походило на лицо застенчивого мальчика, которого она знала в старшей школе.

2

В дверь постучали. Худощавая женщина с чопорно зачесанными назад седыми волосами заглянула в кабинет.

– Кристина, они ждут.

– Одну секунду, Маргарет, – отозвалась Кристина Прюсик, главный судебный антрополог лаборатории судебно-медицинской экспертизы ФБР на Среднем Западе. В сферу ее юрисдикции входила большая часть зоны, пролегающей от Великих озер на севере до границ штатов Мексиканского залива на юге – теми штатами занимались криминалисты из Нового Орлеана.

Прюсик убрала за уши короткие пряди каштановых волос, открыв золотые сережки-«гвоздики» – единственное украшение, которое позволяла себе специальный агент, и натренированным взглядом пробежала по записям. Среднего роста, хорошо сложенная, в том числе благодаря многолетним занятиям плаванием – она еще подростком становилась чемпионкой округа, – Кристина давно научилась давать отпор мужчинам, не умевшим правильно истолковать то, что она пыталась донести до них языком тела: руки прочь!

Громадный письменный стол – бастион из сложенных горками папок, на котором не осталось свободного уголка даже для листка бумаги, – не вместил все материалы, необходимые для рассмотрения дела и его возможных последствий. На полу, венком окружая стол, лежали раскрытые блокноты, фотографии из службы судебно-медицинской экспертизы и отчеты о вскрытии с подчеркиваниями, сделанными синим и розовым маркерами. Динамический интеллект Прюсик моментально фокусировался на мельчайших деталях и нюансах улик и выводил их на широкий экран, принимая в расчет географическое положение, почерк преступления, а также сходства и различия с другими потенциально связанными делами.

Для Прюсик работа над делом означала, что вся информация должна быть под рукой, в том или ином месте на полу, чтобы сама она стояла, нахохлившись, как хищная птица, всматриваясь в разложенные материалы, выискивая знак, указывающий на нечто большее, на что-то – что угодно – неуместное, странное, неправильное.

Ветер снова и снова бросался на здание. Косые струйки дождя сбегали по широким окнам ее офиса на шестнадцатом этаже, откуда открывался вид на центр Чикаго. Откинувшись на спинку стула, Прюсик поднесла к свету цветной слайд. Торопливо перебрав доставленную ночным курьером подборку, она нашла то, что искала, – сделанный под углом снимок шеи. Она предпочитала держать в руках настоящие слайды, а не просматривать на экране цифровые изображения. По ее мнению, на крупных планах фотографический позитив отличался большей четкостью в сравнении с цифровым аналогом, сделанным фотоаппаратом «Canon», хотя большинство агентов выбирали последнее.

Уперев в край стола коричневый «оксфорд»[5]5
  «Оксфорд» – тип классической обуви, у которой передняя часть (союзка) нашита поверх боковых (берцев).


[Закрыть] на каучуковой подошве и подергивая свободной рукой пучок волос, Кристина задумчиво рассматривала крупный план зияющей багровой раны – ужасного разреза вдоль брюшной полости, – извращенно имитирующей контуры открытого рта. В этот момент ее и настигла сопровождающаяся зудом паническая атака, и слайд, выскользнув из пальцев, спикировал на пол.

Пошарив рукой, она выдвинула ящик стола и достала маленькую оловянную таблетницу, много лет назад принадлежавшую матери ее матери. Интересно, какие таблетки могла держать в ней бабушка? Проглотив всухую таблетку ксанакса, Кристина надела беспроводные наушники, щелкнула рычажком проигрывателя компакт-дисков на столике у стены и закрыла глаза в ожидании умиротворяющих аккордов Партиты для клавира № 1 Баха, всегда помогавшей ей восстанавливать покой и порядок. Она также стиснула правый кулак, прижав к ладони мизинец. Таблетки таблетками, но дела шли все хуже.

Комбинированный эффект современного чуда нейрохимии и гения Баха сказался уже через несколько минут: дыхание замедлилось, частота пульса больше не пугала.

Наступивший покой нарушил внутренний телефонный звонок. Прюсик вздрогнула и подалась вперед. Секретарша, Маргарет, напоминала, что ее ждут. Но она еще не была готова и, пододвинув стопку слайдов, стала просматривать их в надежде обнаружить какую-нибудь аномалию, которая могла бы пролить свет на убийцу. Снимки были сделаны накануне, 27 июля. После обнаружения первого трупа прошло целых три месяца, и за это время не удалось ни идентифицировать личность преступника, ни даже обнаружить какую-либо мало-мальски доказательную улику. Тело первой жертвы, сбежавшей из дома девушки-подростка по имени Бетси Райан, нашли недалеко от озера Мичиган и охраняемых прибрежных земель. Место уединенное, никакого жилья поблизости, никого, кто услышал бы ее крики о помощи, если она кричала.

Последняя жертва, неидентифицированная, была обнаружена в двухстах пятидесяти милях к югу от Чикаго, в Блэки, штат Индиана, в угледобывающем районе к юго-западу от Индианаполиса, в местности, где много густых лесов и глубоких, с крутыми склонами оврагов. Частично обнаженное тело лежало под листьями на берегу ручья, но не находилось в воде, как Бетси Райан. Тело Райан всплыло в третью неделю апреля, зацепившись за якорный канат ялика на реке Малый Калумет в Гэри, штат Индиана, – практически у порога Прюсик. Труп изрядно пострадал от рыб и рачков, позаботившихся о том, чтобы на нем не осталось чужой ДНК. Но как они ни старались, одна деталь все же сохранилась, и эта деталь неопровержимо связывала первое преступление со вторым – жуткий вентральный[6]6
  Вентральный – брюшной.


[Закрыть] разрез слева. В обоих случаях все внутренние органы были удалены, тела буквально выпотрошены. И оба убийства случились около воды.

Дверь кабинета снова приоткрылась.

– Да, Маргарет, я знаю, – не поднимая глаз, сказала Прюсик секретарше. Самолет ее босса вылетал в Вашингтон через час, и в аэропорт ему надлежало выехать через пятнадцать минут.

– Нет, ты не знаешь, – строгим шепотом возразила Маргарет и проскользнула в кабинет. – Это Торн. Снова звонит. – Она выдержала паузу, чтобы подчеркнуть важность сказанного, хотя в этом и не было необходимости. – Ему нужно успеть на самолет.

– Ради всего святого, скажи ему, чтоб не кипятился.

За десять лет работы в Бюро Прюсик приобрела репутацию особы грубоватой и несдержанной, проявляющей эти качества в самое неподходящее время в отношении как начальства, так и подчиненных. Требовательная к себе, она придавала мало значения вещам, в ее понимании, второсортным.

Прюсик глубоко вздохнула.

– Можешь сказать мистеру Торну…

Они встретились глазами, мысленно просчитывая возможности и молча отвергая большинство из них.

– Спасибо, Маргарет, – поостыв, сказала Прюсик. – Скажи, я уже иду.

Лицо секретарши расслабилось; она повернулась и вышла, старательно отворачиваясь от ужасных фотографий, приколотых к пробковой доске за письменным столом.

Сделанные крупным планом снимки Бетси Райан, первой жертвы, больше походили на цветные абстракции, чем на едва узнаваемые останки человеческого существа. Пятнадцатилетняя беглянка Райан жила у тети в Кливленде. След девушки исчез вскоре после того, как 30 марта она поймала попутку, грузовик компании «Allied Van Lines». Водитель высадил ее на стоянке грузовиков в Портедже, штат Индиана. Проверка подтвердила факт его заправки там. Каких-либо компрометирующих улик в кабине грузовика не нашли. Три недели спустя, 21 апреля, ее тело сняли с якоря, зацепившегося за «карман» на левом боку жертвы, недалеко от национального парка Индиана-Дюнс, где убийца мог расправиться с ней, не опасаясь посторонних глаз. Клеточный анализ показал, что останки, вероятно, пробыли под водой несколько недель, из чего Прюсик делала вывод, что преступник, скорее всего, заметил девушку после того, как водитель – последний по хронологии из имеющихся свидетелей – высадил ее на стоянке грузовиков.

Она коснулась пальцами другого слайда – с места преступления в Блэки. На нем был виден отпечаток мужского ботинка примерно девятого[7]7
  Размер 41 по российским стандартам.


[Закрыть] размера. Местная полиция нашла его на земле у ручья и сделала слепок с помощью быстросохнущего гипса. Убийце нравилось делать свое дело возле воды. Она с усилием сглотнула. Время шло, часы тикали.

Влажная погода стояла на Среднем Западе большую часть весны и в начале лета – отвратительные условия для сохранения улик, ускоряющие разложение плоти. Прюсик знала, что вряд ли найдет что-нибудь стоящее на теле последней жертвы или вблизи места преступления. Тамошний лес, словно громадный желудок, наверняка уже переварил ее тело, съев вместе с ним все улики, которые мог оставить убийца.

Сунув слайды в карман лабораторного халата, Прюсик быстро вышла из-за стола, решив не выпускать это дело из своих рук, протиснулась мимо перегородки, за которой сидела секретарша, и быстро зашагала по коридору.

– Скоро вернусь, – словно спохватившись, бросила она через плечо.

Уже положив руку на ручку двери лекционного зала, Прюсик замерла – за спиной раздалось узнаваемое покашливание Роджера Торна.

Она обернулась и наткнулась на пронзительный взгляд директора, смотревшего на нее поверх очков в черепаховой оправе. Его пошитый на заказ костюм напомнил, что на ней самой сейчас эластичный трикотаж с растяжками и пятнами, не раз бывавший на месте преступления, где приходилось приседать и наклоняться, чтобы получше рассмотреть останки. При последнем выезде местный помощник шерифа весьма неудачно пытался защитить ее от непогоды зонтиком, оставив неприкрытой поясницу.

– Кристина, можно тебя на минутку? – отработанным официальным тоном обратился к ней Торн и поднял согнутую руку, демонстрируя предмет своей гордости – сверкающие новые часы с хронографом «Montblanc». Того же бренда была и изящная авторучка, прицепленная к нагрудному карману рубашки. – У меня мало времени. – Он постучал пальцем по хрустальному циферблату, одернул манжету рубашки и поправил пиджак, который часто надевал, отправляясь в Вашингтон. Именно такой стиль предпочитали мужчины, сидящие в кабинетах ФБР за дверями с именными медными табличками. – Я только что разговаривал по телефону со штаб-квартирой. Рассказал о второй, как мы думаем, жертве.

Она кивнула.

– Я как раз иду к своей команде с последней информацией. Между обоими случаями есть важное определенное сходство. Уверена, экспертиза даст результаты.

Торн улыбнулся ей.

– Хорошо, хорошо. Не сомневаюсь, у тебя все получится. Вот почему я и назначил тебя на эти дела. Упорство – одно из твоих лучших качеств. – Он легонько сжал ее плечо, но убрал руку, почувствовав, как она напряглась. – Ты – прозорливая исследовательница. Ты знаешь, как я ценю твою наблюдательность. Сомневаюсь, что в Бюро есть руководитель, чья судебно-медицинская команда лучше.

Прюсик улыбнулась, довольная комплиментом, однако уже ожидая следующего за ним «но».

– Спасибо, Роджер. – Ей всегда было приятно слышать его похвалу. Искренность Торна, признававшего ее достижения как судмедэксперта, не вызывала сомнений. Этого плюс приятной внешности и изысканного стиля в одежде оказалось достаточно, чтобы она влюбилась в него однажды.

Его соломенного цвета брови едва заметно приподнялись над дужками очков.

– Так вот теперь, когда ты главная, я могу говорить откровенно. – Брови снова подтянулись вверх. – С моей стороны было бы упущением не сказать, что они там немного обеспокоены тем фактом, что я позволил тебе возглавить расследование столь громкого дела. – Он поднял ладонь, прежде чем она успела заговорить. – Выслушай меня. Ты показала себя прекрасным руководителем судебно-медицинской лаборатории и чертовски хорошо справлялась со своей работой на протяжении десяти лет. Вплоть до сегодняшнего дня. Это дело для тебя первое в качестве главы расследования, и их опасения понятны, учитывая отсутствие у тебя опыта управления всеми аспектами: логистикой, координацией персонала из разных отделов, взаимодействием с местной полицией и чиновниками. Ты знаешь, Кристина, о чем я говорю.

О том, чтобы самому возглавить расследование? Прюсик прикусила губу, напоминая себе, что Торн всего лишь делает свою работу. И все же смолчать она не могла и, нахмурившись, сказала:

– Ты знаешь, что я собрала лучшую команду. Люди работают круглосуточно. Ошибок никто не допустил, если не считать огрехов со стороны полиции штата.

– Так, значит, теперь полиция напортачила? – Торну явно хотелось услышать какие-нибудь важные новости. – Мне нужно доложить наверху о прогрессе в расследовании. Прогресс, успехи – вот на что обращают внимание. Я знаю, что информации мало, что она в лучшем случае фрагментарная и твоя команда тщательно ее перерабатывает, ищет зацепки. Так дай же мне что-нибудь, чтобы доказать Вашингтону правильность моего решения поручить это дело тебе. Руководство нужно постоянно информировать о ходе расследования, чтобы оно знало – все меры, необходимые для эффективного решения вопроса, принимаются и средства, соответствующие задаче, выделяются. Хочешь верь, хочешь нет, но все, что мы делаем, анализируется с точки зрения затрат и выгоды.

– Вот в это я верю.

Сокращение бюджета в 2010 году означало, что лаборатории Прюсик пришлось взять на себя больше обязательств, не получив соответствующего увеличения ресурсов. Похоже, проект «Менеджмент 101» для ФБР отражал стратегию частного предприятия, столкнувшегося с серьезным экономическим спадом: заставляй своих людей делать больше с меньшими затратами и жди чуда.

– Вот что я тебе скажу. – Она постаралась не показать, что огорчена его словами. – Тело, найденное в Блэки, несет печать убийцы. Совершенно определенно это один и тот же человек, наверняка мужчина, учитывая физические особенности преступления и силу, которую ему пришлось применить. К сожалению, судя по слайдам, степень разложения дает основание предполагать, что тело подвергалось воздействию стихии по крайней мере в течение месяца.