Текст книги "Память"

Когда принесли пирожные и еще пять разных видов десерта, Грегор застенчиво произнес:

– Лаиса, я приготовил для вас маленький сюрприз.

Он сделал незаметный для собеседницы жест – явно заранее согласованный, потому что один из слуг немедленно растворился за деревьями.

– Вы как-то упомянули, что видели лошадей только в кино. Но кони – тоже своего рода символ форов. Поэтому я подумал, что вам, возможно, захочется прокатиться верхом.

И тут появился слуга, ведя в поводу самую потрясающую маленькую кобылку, какую Майлз видел за всю свою жизнь. Не считая, конечно, породистых лошадей, которых разводил дед. Огромные влажные глаза, стройные ноги… Копыта выкрашены в черный цвет, в длинную волнистую гриву и хвост вплетены алые ленты. Алая попона и расшитая алым уздечка.

– О Боже! – У Лаисы перехватило дыхание. – Можно ее погладить? Но я же совсем не умею ездить верхом!

– Конечно, можно! – Грегор подвел девушку к кобыле. Лаиса, радостно смеясь, провела рукой по шелковистой холке и сияющей гриве. Лошадка добродушно прикрыла глаза, охотно принимая знаки внимания.

– Я сам поведу ее в поводу, – сказал Грегор. – Просто пройдемся шагом. Она очень спокойная.

Вообще-то, по мнению Майлза, кобылка только что не спала на ходу. Да, Грегор явно не собирался рисковать.

Лаиса защебетала что-то из серии «ах-ну-уговорите-меня-пожалуйста», что Грегор охотно и сделал. Майлз, наклонившись к Элис, тихо спросил:

– Где Грегор отыскал эту лошадь?

– За три провинции отсюда, – шепнула она в ответ. – Ее вчера доставили во дворцовые конюшни. Грегор четыре дня гонял всех слуг, планируя этот обед.

– Я вас подсажу, – продолжал тем временем Грегор. – Давайте, я вам покажу, как надо. Согните ногу, а я подставлю руки.

После трех неудачных попыток, сопровождавшихся веселым смехом, Лаиса наконец взгромоздилась на лошадь. Если Грегор и пытался ее втихую потискать, то провернул это с большим знанием дела. Теперь, сидя в обитом бархатом седле, Лаиса выглядела очень довольной и слегка гордой своим достижением. Грегор взял у слуги поводья, жестом велев ему уйти, и повел кобылку по аллее вокруг сада, что-то оживленно рассказывая.

Майлз, широко раскрыв глаза, сделал большой глоток чая.

– Так, тетя Элис… Изображаешь сваху, или как?..

– Похоже на то, – сухо отозвалась она, не сводя глаз с маленькой кавалькады.

– И когда же это произошло?

– Точно не скажу. Не успела я оглянуться… и вот оно, пожалуйста. С тех пор пытаюсь наверстать упущенное…

– Но, Элис… Императрица – комаррианка? – Потому что именно это у Грегора на уме. Элис ни за что не стала бы заниматься сводничеством. – Да консервативная часть форов дерьмом изойдет! Не говоря уже об оставшихся комаррских радикал-революционерах!

– Будь любезен, избавь меня от казарменных выражений, Майлз. Что же до твоего вопроса… Возможно. Однако центристская коалиция это одобрит. Точнее, ее можно убедить.

– Ты сама и убедишь? Или убедят их жены, с твоей подачи? А сама-то ты одобряешь?

Леди Форпатрил задумчиво прищурилась.

– В общем и целом… думаю, да, одобряю. Поскольку твоя мать самоустранилась, последние десять лет именно я, за неимением никого другого, занималась поиском невесты для Грегора. Весьма неблагодарное занятие, должна заметить. То есть он просто сидел и смотрел на меня с такой покорностью, а во взгляде явственно читалось «За что ты со мной так?». По-моему, я представила ему всех высоких худощавых форских красоток, имеющихся на этой планете, внося полную сумятицу в их жизнь и жизнь их семейств. Представляла ему десятки резюме… Все без толку. Клянусь, Грегор был хуже Айвена, а Айвен упустил столько хороших партий… Кое-кто посоветовал мне попробовать предложить ему мальчиков, но я объяснила, что это никоим образом не решит проблемы наследника.

– Действительно, вряд ли такое было бы возможно без беспрецедентного вмешательства генной инженерии, – ухмыльнулся Майлз. – Да нет, Грегора мальчики не интересуют. Но и девушки из форов тоже. Я это понял уже давно. Жаль, что ты меня не спросила. Грегор – еще более близкий родственник Ури Безумного, чем я. И… хм… он знает о своем отце, покойном и никем не оплаканном принце Зерге, гораздо больше, чем, как я полагаю, хотелось бы моим родителям. У него эдакая вполне исторически обоснованная паранойя по поводу… хм… паранойи. И форских внутрисемейных браков. Он никогда не полюбит женщину из касты форов.

Элис выгнула тонкие темные брови:

– Представь себе, о его отношении к форам я и сама догадалась. Что поставило меня перед дилеммой. Как ты понимаешь…

– Итак… Что же, по-твоему, так его привлекает в докторе Тоскане? Помимо ума, красоты, чисто человеческих качеств, отличного чувства юмора, грации, богатства и не-форского происхождения?..

Элис фыркнула:

– Полагаю, все гораздо проще и одновременно сложнее, хотя вряд ли Грегор сам отдает себе в этом отчет. Не то чтобы я подражала бетанскому мгновенному психоанализу твоей матери, но… Мать Грегора убили, когда ему было всего пять лет от роду. – Ее накрашенные губы на мгновение сжались при воспоминании о старой ране. Леди Элис дружила с принцессой Карин. – Посмотри на фигуру доктора Тоскане. Она… материнская. Ни одной косточки не выступает. Как подумаю, сколько времени потратила зря, представляя ему высоких стройных красоток, когда следовало бы маленьких и полных, просто плакать хочется. – Но плакать она не стала, а с аппетитом откусила солидный кусок пирожного.

Майлз откашлялся. Грегор с Лаисой свернули и пошли по аллее. Высокий тощий Грегор шагал у стремени Лаисы, оживленно жестикулировал и что-то говорил, улыбаясь до ушей. Лаиса, склонившись через луку, раскрыв рот внимала. Глаза ее сияли.

– Ну, Майлз, – несколько более сухим тоном продолжила Элис. – Расскажи мне теперь о твоем капитане Галени. Мне не совсем понятна его роль во всей этой истории.

– Вовсе он не мой капитан, – возразил Майлз. – Он капитан Грегора.

– Но, со слов Айвена, он твой друг.

– Айвен работал с ним гораздо дольше, чем я.

– Прекрати свои увертки. У меня такое ощущение, что это важно. Или может стать важным. Моя задача – уберечь Грегора от семейных неприятностей, как Саймон решает проблемы с его безопасностью, а твой отец – а сейчас, как я понимаю, министр Ракоши – решал политические. СБ сообщает, что доктор Тоскане и Галени не являются любовниками.

– Я… я тоже так думаю. Но он за ней ухаживает. Именно поэтому я в первую очередь и пригласил их обоих на императорский ужин. Чтобы помочь ему с ней объясниться. – Внезапно императорский обед кирпичом лег у Майлза в желудке.

– Но официально они не помолвлены?

– Не думаю.

– А говорили они между собой о браке?

– Не знаю. Я, знаешь ли, не в очень-то близких отношениях с Галени. Мы с ним просто… вместе работали. Случайно познакомились во время той заварухи с Марком на Земле, а потом еще раз встречались на Комарре, где СБ расследовала один неприятный инцидент. Впрочем, полагаю, что Галени подумывал о браке. Но он человек очень замкнутый, и не без причин. Думаю, ему было непросто пытаться сблизиться с Лаисой. Не из-за нее, а из-за него самого. Точнее, из-за того, каким он сам себя сделал. Медлительным, обстоятельным и осторожным.

Леди Элис побарабанила длинным накрашенным ногтем по скатерти.

– Мне вот что необходимо знать, Майлз. Является ли в данной ситуации капитан Галени проблемой? С меня достаточно сюрпризов.

– А что тебя интересует? Его проблемы или те проблемы, которые он может создать? А может и не создать?

В голосе Элис зазвучали металлические нотки.

– Именно об этом я тебя и спрашиваю.

– Не знаю… Полагаю, ему это будет неприятно. Мне очень жаль… – Галени собираются бортануть, вот оно что… «Господи, Дув… Я этого не хотел. Прости, прости… Похоже, сегодня настал мой черед быть кругом виноватым…»

– Ну что ж, в конечном счете выбор все равно за Лаисой, – подытожила Элис.

– Как может бедняга Галени соперничать с императором?

Она одарила его чуть снисходительной улыбкой.

– Если она любит Галени… вопрос исчерпан. Если же нет… то и проблемы нет. Верно?

– Кажется, у меня начинает болеть голова.

Тем временем Грегор помог Лаисе сойти с лошади, ухитрившись изобразить нечто, сильно смахивающее на объятие. Он вернул повод груму, другой слуга поднес два серебряных сосуда, чтобы пара могла омыть руки от лошадиного пота, ежели таковой имеется. Совершенно излишне, на взгляд Майлза. Должно быть, бедную скотину сегодня утром чудом не утопили в шампуне.

Элис демонстративно поглядела на свои часики.

– Мне жаль прерывать столь прекрасный обед, Грегор, но до встречи с графом Форталой и министром Ванном осталось всего двадцать минут.

– О! – Лаиса, вспыхнув от смущения, быстро вскочила со стула. – Я отрываю вас от дел!

– Леди Элис этого не допустит! – с жаром возразил Грегор. Леди Форпатрил кисло улыбнулась. Грегор быстро встал и склонился к руке Лаисы. Неужто он?.. Да. Он собирается поцеловать ей руку.

Грегор перевернул ее руку ладонью вверх и потерся губами. Лаиса сжала ладонь – будто бабочку поймала – и улыбнулась. Грегор улыбнулся в ответ, очень довольный. Элис кашлянула. Майлз закусил губу. Грегор с Лаисой обменялись долгим и потрясающе глупым взглядом. И тут вмешалась Элис. Она взяла Лаису за руку и увела прочь, что-то щебеча насчет визита в нижние залы, где висят роскошные панно.

Грегор плюхнулся на стул, свесив ногу через ручку.

– Ну, и что ты о ней думаешь?

– О докторе Тоскане?

– Ну не о леди же Элис!

Майлз изучал счастливую улыбку Грегора. Нет… Критика тут явно ни к чему.

– Очень мила.

– Правда?

– Очень умна.

– Невероятно. Жаль, что ты не присутствовал на рабочем совещании у Ракоши. Ее выступление было образцом четкости.

Кто бы сомневался? Естественно, все эксперты торговой миссии всю ночь напролет готовили это выступление… Впрочем, Майлзу и самому доводилось проводить пару раз рабочие совещания. Он знал, каких это требует усилий. Но Грегор не столько разделял мнение Майлза, сколько желал получить подтверждение своему собственному. «Я никогда не умел поддакивать…»

– Очень патриотична, – продолжал Грегор, – и при этом готова к сотрудничеству. Ведь именно такого патриотизма твой отец всегда добивался от Комарры.

– Да, сир.

– Красивые глаза.

– Да, сир. – Майлз вздохнул. – Очень… хм… сине-зеленые. – «За что он со мной это делает?» Может, потому что графа с графиней нет. Он использует Майлза как замену его родителям, которые, в конце концов, и приемные родители Грегора.

– Быстро соображает…

– Да, сир.

– Майлз?

– Да, сир?

– Прекрати.

– Хм. – Майлз попытался снова прибегнуть к трюку с прикушенной губой.

Грегор перестал болтать ногой. Лицо его стало более серьезным.

– Я боюсь, – тихо сказал он.

– Отказа? Я не такой специалист по женщинам, как Айвен, но… все предварительные признаки, на мой взгляд, вполне положительные.

– Нет… Того… что может произойти позже. Это может быть для меня смертельным. И для тех, кто окажется рядом.

Тень принцессы Карин, а не легкий ветерок, охладила воздух. Может, для Грегора и лучше, что северное крыло, где погибла его мать, сгорело дотла и было отстроено заново. Иначе там поселились бы призраки.

– Обычные мужчины и женщины умирают каждый день. От кучи разных причин, по чистой случайности и от неумолимого времени. Смерть не является монополией императоров.

Грегор посмотрел на него.

– Верно, – прошептал он и решительно кивнул, будто Майлз сказал что-то важное.

Только вот что?

Майлз попытался сменить тему.

– На какую тему ваша встреча с Форталой и Ванном?

– О, как обычно. Их комитет хочет привилегий для друзей. А я хочу, чтобы их друзья представили веские к тому основания.

– А! – Это на Южном континенте, ничего интересного для провинции Форкосиганов. Майлз подумал, не шепнуть ли словечко отцовскому депутату, что сейчас самое подходящее время выпрашивать у Грегора привилегии для провинции. В нынешнем состоянии мечтательного кретинизма и сексуальной озабоченности Грегор может даровать все, что угодно. Нет… для Империи будет куда как полезнее сделать его временное помешательство Государственной Тайной. Женитьба его излечит. И довольно быстро.

Императрица – комаррианка. Боже. Какой кошмар для Имперской безопасности. Иллиана хватит та самая кондрашка, которой он так опасался все эти годы.

– Ты Иллиану уже сказал?

– Я думал послать к нему с известием леди Элис, если все пойдет как надо. Она вроде как взяла на себя эти обязанности.

– Элис – лучший союзник, какого ты только можешь заполучить. Потерпи, и она будет на твоей стороне. Но ты продумал все политические последствия этой… женитьбы?

Слово впервые прозвучало вслух.

– Всю последнюю неделю только об этом и думал. Знаешь, Майлз, это может быть очень неплохо. Символ единства Империи и все такое.

Гораздо более вероятно, что комаррское подполье сделает это символом того, что Барраяр опять поимел Комарру. Майлз представил себе, какие открываются возможности для злобной политической сатиры, и содрогнулся.

– Не очень-то рассчитывай.

Грегор покачал головой:

– Вообще-то… все это не имеет значения. Я наконец-то нашел что-то лично для себя. Именно для себя, а не для Империи, даже не для императора.

– Тогда хватай обеими руками и держи покрепче! Не позволяй всяким гадам у тебя это отнять.

– Спасибо, – выдохнул Грегор.

Майлз откланялся. Его занимало, не убил ли его новый водитель кого-нибудь и стоит ли графский лимузин на четырех колесах или лежит вверх дном. Но гораздо больше его интересовало, как в ближайшие несколько недель избежать встречи с Дувом Галени.

Глава 10

Майлзу потребовалось несколько дней, чтобы избавиться от опеки кузена и в одиночку – ну или почти в одиночку – удрать в провинцию Форкосиганов. Пришлось дать Айвену слово Форкосигана, что он не будет пытаться покончить с собой. Айвен нехотя согласился, но судя по внезапно возросшей бдительности Мартина, Айвен успел что-то нашептать ему на ухо и снабдить некоторыми номерами коммов. «И теперь парень думает, что я псих. И что меня уволили, потому что я псих, а не что я спятил, потому что меня уволили. Премного тебе благодарен, Айвен». Впрочем, может быть, несколько дней в Форкосигане-Сюрло помогут ему обрести спокойствие.

Майлз понял, что они пересекли северную границу его родной провинции, когда на горизонте, как мираж, возникли из дымки синие силуэты Дендарийских гор.

– Поверни к востоку, – велел он Мартину. – Я хочу облететь провинцию. Мы пролетим чуть севернее Хассадара. Ты когда-нибудь бывал в этих краях?

– Нет, милорд. – Мартин послушно повернул флайер к солнцу. Тонированное стекло предохраняло глаза от яркого света. Как Майлз и подозревал, пилот из Мартина оказался еще хуже, чем водитель. Но благодаря предохранительным системам флайер – маленькая высокоманевренная помесь антиграва с аэропланом – практически не мог разбиться.

Иногда лучший способ пересечь площадь – облететь три стороны по периметру… Не то чтобы провинция Форкосиганов представляла собой правильный квадрат. Скорее – неправильный параллелограмм. Километров триста пятьдесят от северной границы в низине до южных перевалов и километров пятьсот с востока на запад, огибая горы вдоль самой высокой гряды. Только пятая часть территории на севере представляла собой плодородную равнину, из которой, разумеется, использовать можно было лишь половину. Справа по борту показался Хассадар.

– По-моему, Хассадар очень даже ничего, – сообщил Мартин, уроженец Форбарр-Султана, оценив усилия городка соответствовать урбанистическим тенденциям.

– Он настолько же современен, как любой барраярский город, – сказал Майлз. – Гораздо более современный, чем Форбарр-Султан. Он был построен после цетагандийского вторжения, когда мой дед выбрал его на роль столицы провинции.

– Да, только Хассадар – единственное, что тут есть. Я хочу сказать, что больше здесь нет ничего интересного.

– Если под интересным ты подразумеваешь города, то да. Провинция лежит далеко от торговых путей, она всегда была сельскохозяйственной. Есть еще горные районы.

– Судя по количеству горцев, приехавших в Форбарр-Султан в поисках работы, в горах особенно делать нечего. У нас о них шутки ходят. «Как называется девушка-горянка, которая бегает быстрее своего брата? Девственница». – Мартин засмеялся.

Майлз молча смотрел прямо перед собой. В кабине флайера внезапно повеяло холодом. Мартин покосился на хозяина и заерзал на сиденье.

– Простите, милорд, – выдавил он.

– Эту хохму я уже слышал. Я их все слышал. – Действительно, оруженосцы отца – все выходцы из провинции Форкосиганов, часто отпускали такого рода шуточки, но почему-то из их уст это воспринималось по-другому.

– Это верно, у жителей Дендарийских гор предков меньше, чем у вас, столичных, но это лишь потому, что они не покорились цетагандийским завоевателям. – Небольшое преувеличение: цетагандийцы оккупировали равнины, где стали легкой добычей для горцев, действовавших под предводительством молодого и решительного генерала графа Петера Форкосигана. Цетагандийцам следовало бы отойти назад, километров на пятьдесят, а не пытаться завоевать горы. Провинция Форкосиганов отставала от остальных в экономическом развитии именно потому, что больше всех пострадала от оккупантов.

Да… Это было хорошим оправданием еще два поколения назад. Даже одно. Но сейчас?

«Империя забирает нас, Форкосиганов, от нашей провинции, использует нас и никогда не возмещает убытков. А потом еще позволяет себе шутить над нашей бедностью». Странно… никогда прежде он не рассматривал преданную службу своей семьи Империи как скрытый налог, выплачиваемый их провинцией.

Выждав на десять минут больше, чем собирался вначале, Майлз сказал:

– Сворачивай к югу. И поднимись еще на тысячу метров.

– Слушаюсь, милорд. – Флайер нырнул вправо, и уже через несколько минут автомат, контролирующий воздушное пространство, засек их и выдал стандартное предупреждение:

– Внимание! Вы входите в зону повышенной радиации…

Мартин побелел.

– Милорд? Мне продолжать лететь этим курсом?

– Да. На такой высоте нам ничего не грозит. Я уже много лет не летал над центром потерянных земель. Всегда интересно проверить, как тут идут дела.

Плодородные земли уже давно уступили место лесным массивам. Теперь лес становился все более редким и каким-то странным: серого цвета, местами насыщенного, местами – блеклого.

– А знаешь, почти все это принадлежит мне, – сообщил Майлз, глядя вниз. – Мой отец – граф Форкосиган. Дедушка завещал эти земли мне. А не моему отцу, как всю остальную собственность. И я постоянно думаю, что за послание он хотел мне этим передать? – Искалеченная земля для искалеченного потомка, молчаливый намек на его физические недостатки? Или сознание того, что граф Эйрел Форкосиган уйдет из жизни задолго до того, как эти земли вновь станут пригодными к использованию? – Я сюда в жизни ногой не ступал. Собирался как-нибудь надеть радиационную защиту и прогуляться здесь. Но после того, как обзаведусь детьми. Говорят, здесь водятся весьма необычные растения и животные.

– Но людей тут нет, правда? – Мартин с ощутимым беспокойством посмотрел вниз. На всякий случай он поднял флайер вверх еще на несколько сотен метров.

– Несколько скваттеров и бандиты, которые не надеются прожить достаточно долго, чтобы завести детей или заболеть раком. Время от времени рейнджеры окружают их и выгоняют отсюда. Мне кажется, земля оживает. Уже на моей памяти кое-где уровень радиации упал вдвое. Когда я буду стариком, возможно, она совсем оживет.

– Значит, лет через десять, милорд?

Губы Майлза искривились в усмешке.

– Лет через пятьдесят, Мартин, – ласково пояснил он.

– О!

Через несколько минут Майлз вытянул шею и поглядел в окно за Мартином.

– Глянь-ка налево. Вот эта яма – город Форкосиган-Вашнуй, древняя столица провинции. Сейчас она серо-зеленая. А когда я был ребенком, все здесь было черным. Интересно, она все еще светится по ночам?

– Мы можем вернуться сюда ночью и посмотреть, – немного помолчав, предложил Мартин.

– Нет… не стоит. – Майлз выпрямился и посмотрел на возвышавшиеся дальше к югу горы. – Этого достаточно.

– Я могу еще чуть-чуть прибавить скорости, – с надеждой сказал Мартин, когда серый цвет внизу сменился коричневым, зеленым и золотым оттенками. – Чтобы посмотреть, на что способен этот флайер.

Тон его был просительным.

Мартин уже не раз за время полета выдвигал подобное предложение, явно находя подобный способ путешествия медленным и унылым. У Майлза руки чесались отобрать у него управление и показать, что такое захватывающий полет по Дендарийскому ущелью. По этой глубокой расселине с острыми выступами, крутыми перевалами и торчащими внизу зубьями скал. Прокатить его под водопадом, способным вышибить из кабины судорожно вцепившегося в кресло пассажира.

Но увы, даже не будь угрозы очередного припадка, вряд ли он сейчас физически и морально способен проделать это так, как когда-то летал с Айвеном. Они тогда были чуть моложе Мартина. Чудо, что они не убились. Тогда они были уверены, что обязаны этим своим выдающимся форским способностям. Однако теперь, с высоты прожитых лет, это больше смахивало на чудесное вмешательство свыше.

Первым начал Айвен. Кузены по очереди вели флайер по ущелью, пока один из них не сдавался, как принято на татами, постучав по панели, либо пока его не выворачивало наизнанку. Чтобы пройти ущелье по всем правилам, нужно было сначала отключить систему безопасности полета, о чем Мартин, к счастью, и не подозревал. Майлз довольно быстро обошел Айвена по очкам, перестав есть перед полетом. Но Айвен наконец понял, в чем дело, и начал настаивать на совместном завтраке.

Майлз выиграл последний раунд, предложив Айвену ночной полет. Айвен первым взял управление и протащил их через ущелье живыми, хоть и приобрел при этом пепельно-серый оттенок и обливался потом, когда они, пролетев над последним зубцом, выскочили на открытое пространство.

Майлз, когда настал его черед, выключил все бортовые огни. Надо отдать должное выдержке Айвена: он с воплем бросился искать кнопку аварийного катапультирования, только когда сообразил, что кузен ведет флайер на полной скорости по ущелью с закрытыми глазами.

Конечно, Майлз и не подумал сознаться, что раз шестьдесят за три дня пролетел по ущелью при солнечном свете, постепенно затемняя стекло до полной непрозрачности.

И это был последний раунд той игры. Айвен больше никогда не бросал ему вызов.

– Чему вы улыбаетесь, милорд? – поинтересовался Мартин.

– А… Да так, ничего особенного. Возьми правее и двигайся поперек вон того лесного массива. Мне хочется узнать, как поживают мои леса.

Вечно отсутствующие лорды Форкосиганы главным образом курировали те работы, которые не требовали постоянного наблюдения. После пятидесяти лет лесных работ превосходная древесина была почти готова к выборочной вырубке. Скажем, лет через десять можно приступать. Великолепные дубы, клены, ильмы, гикори и березы переливались всеми красками осени. Тут и там по пологим склонам виднелись темные вкрапления вечнозеленых эбеновых деревьев, созданных методами генной инженерии. Новая порода – точнее, новая для Барраяра, – завезенная лишь тридцать лет назад. Интересно, во что она в конечном итоге превратится? В мебель? Дома? Майлз понадеялся, что хоть часть этой древесины пойдет на создание прекрасного. Музыкальных инструментов, к примеру, скульптур или инкрустаций.

Заметив невдалеке столб дыма, Майлз нахмурился.

– Давай-ка туда, – приказал он Мартину. Но стоило им подлететь, как Майлз тут же понял, что все в порядке. Просто-напросто команда терраформистов выжигала очередной участок от ядовитых растений, перед тем как обработать почву привезенными с Земли органическими удобрениями и высадить саженцы.

Мартин облетел вокруг, и шестеро мужчин в респираторных масках, задрав головы, помахали флайеру, не имея ни малейшего представления о том, кто в нем находится.

– Покачай крыльями, – велел Майлз. Мартин послушно выполнил приказ. Интересно, на что это похоже, день за днем выполнять такую работу, преобразовывая Барраяр метр за метром по старой технологии. По крайней мере через много лет можно полюбоваться на дело рук своих.

Оставив позади лесные плантации, они полетели на запад через красно-коричневые холмы, тут и там расцвеченные завезенными с Земли растениями. Слева подпирали небо серые заснеженные вершины. Майлз устроился поудобнее и прикрыл глаза. Внезапно он почувствовал слабость. Непонятно почему. Вроде бы ел и спал он как обычно. К реальности его вернуло бормотание Мартина. Открыв глаза, он увидел вдали озеро Форкосиган-Сюрло, простиравшееся на добрых сорок километров на восток.

Они пролетели над деревушкой, стоявшей возле разрушенного замка. Собственно, когда-то именно благодаря замку и возникла эта деревня. Майлз заставил Мартина пролететь до верховий и обратно. За последнее время на косе вдоль побережья появилось около сотни новых домов. Раньше эта коса принадлежала его семье, а теперь была отдана поселенцам из Хассадара и Форбарр-Султана. Они-то и устроили демографический взрыв на озере, лазурную гладь которого украшала (или нарушала – это уж как посмотреть) дюжина самых разнообразных лодок.

Когда-то здесь стоял длинный двухэтажный каменный барак, в котором жила охрана замка. Потом барак перестроили, и он превратился в изящное здание – летнюю резиденцию Форкосиганов. Майлз приказал Мартину приземлиться на посадочной площадке возле гаража.

– Нести в дом, милорд? – спросил Мартин, вынимая багаж.

В доме жила пара, присматривающая за хозяйством, и потому в отличие от городского особняка он имел вполне жилой вид.

– Нет… пока оставь. Я сперва загляну на конюшню.

Майлз направился по дорожке к ряду строений на засеянных земной травой зеленых лугах. Деревенская девушка, присматривающая за лошадьми, вышла поприветствовать гостей, и Мартин, который уже было совсем смирился с перспективой провести несколько унылых дней, довольствуясь лишь обществом своего эксцентричного лорда, мгновенно расцвел. Майлз оставил их знакомиться, а сам пошел к воротам пастбища.

Его конь, получивший еще от графа Петера довольно-таки непрезентабельную кличку Толстый Дурачок, с радостным ржанием прибежал на голос хозяина, за что был немедленно вознагражден заранее припасенными кусочками сахара. Майлз погладил огромного коня по бархатистому носу. У жеребца, которому исполнилось уже двадцать три года, появилось в рыжей шерсти много седины, и после пробежки он тяжело дышал. Так… осмелится ли он проехаться верхом, памятуя о своих припадках? Во всяком случае, отправиться в любимое многодневное путешествие по горам он не рискнет, это точно. Но если научить Мартина верховой езде, вполне можно будет проскакать несколько кругов по пастбищу. Искусственные кости при падении не сломаешь, а Дурачок никогда не наступит на хозяина.

Плавание, еще одно любимое развлечение в Форкосиган-Сюрло, вполне доступно, а вот хождение под парусом – едва ли. Придется надевать спасательный жилет и брать с собой Мартина. Интересно, умеет ли Мартин плавать? А уж тем более способен ли он на борту помочь бьющемуся в припадке человеку и при этом не упустить лодку? Похоже, предъявлять такие требования – явный перебор. Ладно, все равно в конце осени вода слишком холодная.

Отнюдь не случайно тридцатый день рождения Майлза выпал на неделю, которую он лениво проводил на берегу озера. Провинция – лучшее место, где можно попросту проигнорировать данное событие. В столице ему наверняка досаждали бы друзья и родственники. Айвен вывел бы его из себя разными тостами или того хуже – затеял бы вечеринку в его честь. Впрочем, рвение Айвена мог бы несколько укротить тот факт, что его черед следующий. Буквально через два месяца. Да и вообще, что такое день рождения? Становишься просто на день старше, как в любой другой день, ведь верно?

Этот самый пресловутый день выдался промозглым и туманным – следствие шедшего в предыдущий день меланхоличного дождя, столь соответствующего настроению Майлза. Но судя по появившейся в небе голубизне, погода должна была вскоре стать теплой и просто великолепной. Когда по комму раздался первый вызов, Майлз понял – сегодня его не оставят в покое. Его поздравляла леди Элис. Можно смело предположить, что и Айвен где-то неподалеку. Значит, если Майлз быстро не изыщет способ куда-нибудь скрыться, он рискует просидеть весь день у комм-пульта.

Прихватив на кухне кое-что из еды, Майлз отправился в сад, являвшийся одновременно и фамильным кладбищем. Раньше здесь хоронили охранников. Фамильным кладбище стало лишь после того, как цетагандийцы уничтожили Форкосиган-Вашнуй. Майлз посидел у могилы сержанта Ботари, жуя хлеб и наблюдая, как алые лучи восходящего солнца пробиваются сквозь предрассветную дымку над Форкосиган-Сюрло.

Затем он переместился к могиле генерала Петера и долго смотрел на надгробие. Были времена, когда, сидя здесь, он кричал, шептал и молил. Но, похоже, им со стариком больше нечего сказать друг другу. Почему?

«Да потому, что я говорю не с той могилой», – вдруг решил Майлз. Он решительно повернулся и направился к дому, намереваясь разбудить Мартина, способного проспать до полудня. Он вспомнил, где его не сможет найти никакой комм. И ему было необходимо поговорить там с одной маленькой леди.

– Так куда же мы летим, милорд? – поинтересовался Мартин, усевшись в кресло пилота и разминая пальцы.

– В одно местечко в горах, именуемое Лесная долина. – Наклонившись, Майлз ввел маршрут в навигационную программу, и на пульте немедленно высветилась карта полета. – Я хочу, чтобы ты сел вот в этой маленькой долине, сразу за развилкой. Вообще-то это кладбище. Места для посадки флайера хватит. Во всяком случае, хватало, когда я там был в последний раз. Это очень симпатичное местечко у ручья. Солнце светит сквозь кроны деревьев… Может, мне стоило взять с собой корзинку для пикника? Это примерно в четырех днях пути отсюда, или два с половиной дня, если верхом. И чуть меньше часа полета.

Мартин кивнул и включил двигатель. Перевалив через хребет, они полетели на юго-восток.

– Готов поспорить, что могу доставить вас туда быстрее, – предложил Мартин.

– Нет…

– Мы снова полетим кружным путем?

Майлз заколебался. Теперь, когда они уже летели, охватившее его нетерпение исчезло, сменившись опасением. «А ты считал, что тяжело просить прощения у императора».

– Угу. Я хотел показать тебе кое-что новенькое о горных склонах и флайерах. Давай двигай на юг, а вот здесь – на запад, вокруг вон тех пиков.

– Да, сэр, – ответил Мартин, изображая вышколенного слугу. Впрочем, он немедленно испортил впечатление, добавив: – Это гораздо лучше, чем урок верховой езды.